Мы – семья из трёх поколений, живущих под крышей одного большого дома. Мой тесть по праву возраста – уважаемый старейшина, а по праву старейшины – вечный, слегка переигранный, ворчун. Задача, что он поставил сам перед собой – контролировать в доме всех и вся, дабы не упустить момента кого–то в чём–то упрекнуть или за что–то отругать. Его жена, моя теща – покладистая домохозяйка, заботливая бабушка и просто великодушная женщина с внутренним стержнем, достаточно мудрая, чтоб не перечить мужу в чём попало, но и не дающая себя в обиду по пустякам. Я и моя жена люди творческие, каждый по–своему. Она – репортёр, известная в своих кругах и преданная милому сердцу делу, я – социолог, любитель углубляться в феномены общественного поведения, а ещё поклонник тёщиных обедов. Наши с супругой дети – ученики средних классов, упрямые и целеустремлённые в меня, красивые и добрые в маму. Одну «крышу» со всеми нами делит пёсик, кошечка и попугай. Такой вот домашний табор!
Стоял солнечный осенний полдень, и ничто не предвещало беды. Моя любимая тёща готовила богатый обед, звеня кастрюлями на кухне. Жена в спальной комнате готовилась к публичной речи на вечернем фуршете для журналистов. Я работал над новым социологическим трудом, закрывшись в кабинете. А дети, будучи выходными от занятий в школе, гоняли мяч во дворе перед домом. И только тесть недовольно ходил по своей мастерской и, открывая все шкафы подряд, нервозно цыкал языком.
– Куда он мог запропаститься? – говорил он сам с собой, отчаянно пытаясь что–то отыскать.
– Скоро обед будет подан! – заглянула в ремесленную мужа моя теща.
– Ты мой лобзик у себя там не находила? – спросил он её, сурово сведя брови.
– А что это?
– Тонкая пилка для узорного выпиливания, похожая на маленькую ручную пилу.
– Нет, конечно! Откуда же ей взяться среди кухонной утвари, а в мастерскую я не захожу.
– Ладно, сейчас закончу здесь и сяду за стол, – недоверчиво пробурчал тесть.
Я, также приглашенной тёщей к дневной трапезе, захлопнул ноутбук и вышел в кухонный зал. Ароматный запах щей буквально сразу же сразил меня наповал, и я не мог дождаться начала семейного обеда.
– Вам помочь? – спросил я маму супруги.
– Нет, что ты! Сейчас дочь закончит репетировать и поможет мне накрыть на стол. У неё же званый вечер в доме журналистики! – величаво подметила, гордая успехами дочери, тёща.
Я дружелюбно улыбнулся в ответ.
– Ты пилу мою ручную взял? – грозно раздался за спиной голос тестя, уже заранее обвиняющий меня в пропаже инструмента.
– Я одалживал лобзик из мастерской, но было это пару дней назад, и я точно возвратил его на место.
– Но я не обнаружил его в ящике для пилок.
– Давайте я там ещё раз посмотрю! – уверенный в том, что всё положил обратно, предложил я ворчуну.
– Я что, по–твоему, слепой и не увидел бы свой лобзик, будь он там? Скорее всего, никто им больше не пилил, выходит, что ты был последним, кто держал его в руках, а значит и пропажа вышла по твоей вине! Ищи у себя!
«Может и правда я его куда–то дел?!» – засомневавшийся в самом себе, подумал я и направился обратно в кабинет:
– Я, и правда, посмотрю в своём кабинете на всякий случай!
– Ты у меня дочь сначала забрал, а теперь и пилку! Давай возвращай одно из двух! – проворчал тесть и довольный тем, что отправил меня на поиски, сел за стол.
«Пилят они одинаково остро, только лобзик не ласков по ночам!» – пошутил я про себя, и решил всё–таки вернуть пилку, а жену себе оставить.
Недавно я мастерил деревянную лестницу для клетки попугая и работал как инструментами тестя, так и своими, лежащими у меня отдельно в небольшом сундуке в рабочем кабинете. Я достал его из–под стола и внимательно перебрал всё, что в нём лежало. Пилки там было не видать! На всякий случай я заглянул ещё в пару мест, где мог оставить злополучное орудие труда. Тщетно… Я вышел обратно на кухню и застал тестя, копающимся в мусорном ведре под раковиной:
– Я просто уверен, что ты чистила картошку и смотрела свой сериал, и вместе со шкурками скрутила в газету мой лобзик! – проверял он тёщу на невнимательность.
– Как ты себе это представляешь? – возмущалась она, уперев руки в боки. – Я что пилой картофель чистила или овощи на винегрет ей нарезала?
– Да ты когда смотришь свои мелодрамы и себя–то не видишь! – настаивал он на своей чудаковатой гипотезе.
На кухню забежали дети со двора, и шумно споря о чём–то своём, пронеслись в ванную мыть руки. Тесть вылез из–под раковины, отставив в сторону идею с лобзиком в ведре.
– Ну что, ты нашёл мою пилку? – увидел он меня, вернувшегося с кабинета.
– Я всё обыскал! У меня её нет!
– Ну не домовой же её взял! – упрекнул он меня в отсутствие логики и намекнул на халатное обращение с вещами.
Моя супруга, спустившаяся с верхнего этажа, принялась помогать маме с организацией обеда. Она расставляла столовые приборы на белоснежную скатерть, а тёща разливала всем щи по глубоким тарелкам.
– Дочка, ты мою ручную пилку с рукояткой не одалживала случайно? – серьёзным тоном спросил тесть у моей утонченной жены, не умеющей держать в руках инструменты и называющую крестовую отвертку – штучкой с плюсиком на носу.
– Нет, папочка, я у тебя ничего не брала! – спокойно ответила она, ещё не знающая, что лобзик объявлен её отцом в срочный розыск, и что именно на кухне расположился штаб расследования.
– Ты не отвечай сгоряча! Пилка-то была небольшая совсем, ты её могла в косметичку сунуть! Ну, или валяется где-то среди женских штучек в твоей бездонной сумке!
– Папа! – рассмеялась она. – Ну что же я пилить ей буду?
– Проверь, чтоб я был спокоен! – пригрозил он ей пальцем.
Послушная дочь принесла из спальни сумку–шопер, нырнув в который, нашла ключи, заколку, полустёртую помаду – предметы, что искала много дней, вот только лобзика найти в нём, так и не смогла.
– Дай сюда косметичку! Сам погляжу, что внутри! – скомандовал дочери нетерпеливый родитель. – Никому в этом доме доверять нельзя!
– Держи! – улыбнулась она ворчливому нраву отца и, протянув овальный саквояж, стала ждать вердикта.
Он долго копался в румянах, туши, подводке и, одному Богу известно, чём ещё, после чего расстроенно сказал: «Нет, здесь даже следа от лобзика нет!».
– Может, попугай Вашу пилку себе в клетку унёс? – подколол я тестя, но словив неодобрительный взгляд своей жены, решил «закругляться» с юмором.
Дети вернулись на кухню и расселись по местам вокруг стола.
– Так, – потёр руки тесть, обнаружив новых подозреваемых, – вам на прошлой неделе по технологии что–то пилить задавали?
– Нет! – ответили в унисон представители подрастающего поколения.
– Что ж ты будешь делать?! – огорчённо хлопнул тесть в ладоши, но посмотрев на младшую внучку, гостившую у нас тем днём, спросил:
«Душа моя, а ты случаем бабочку из картона не маленькой пилой вырезала?».
Трёхлетняя девочка замотала головой в отрицание, и сама испугавшись такого способа порукодельничать.
– Ладно, – уселся старейшина во главе стола, – но кто–то же мой лобзик взял! И это точно не домовой, а один из вас! И если он «не обнаружится» добровольно, я буду вынужден сам провести всеобщий обыск!
– Начни с себя! – сказала мать жены, уставшая от мужниных допросов и желающая, наконец, поесть то, что приготовила.
– Хорошо! Раз ты меня старым безумцем зовёшь, то я сейчас же, не поев и капли, отправлюсь в нашу комнату и всё там обыщу! Но когда вернусь ни с чем, держитесь все! – вскочил тесть из–за стола и гордо потопал к себе.
«Теперь мы можем спокойно насладиться щами!» – провозгласила тёща, и все взялись за ложки, с большим удовольствием и аппетитом уплетая горячий обед. Как обычно, в семейном кругу звучали беседы о школе, об успехах детей, о новых социологических теориях, что я выявил в процессе работы, о репортажах, запланированных женой. Выслушивая каждого и улыбаясь друг другу, мы доели плотное кушанье, напрочь позабыв о происшествие с пилкой. Готовые расходиться по своим делам до вечера, мы встали из–за стола, как вдруг на пороге кухни появился тесть. Он вытащил из–за спины потерянный лобзик и сказал:
– Не поверите, но всё–таки пилку взял домовой, а чтобы насолить мне и выставить безумцем, он подложил её в мой книжный шкаф!
– Не тот ли, полки которого ты решил приукрасить резным узором? – насмешливо спросила улыбающаяся тёща.
– Да, по совпадению тот самый! – не сознаваясь в собственной оплошности, твёрдо держал он ответ.
– Мы так и знали! – добро захихикала его жена, и мы все дружно засмеялись над казусом сегодняшнего дня.
Дети отправились читать и отдыхать по спальням, родители супруги сели пить заморский чёрный чай, а я держал пальто жене, что надевала перед выходом сапожки.
– Ну, всё! Я готова бежать! – приняла она мою помощь с одеждой и, чмокнув в щёку, поспешила к двери.
– Отцовскую пилку наудачу не забыла? – прокричал я на прощанье.
– Очень остроумно! – обернулась она, задорно смеясь, и бросила мне саркастичный взгляд со знакомой остринкой.
«Нет, всё–таки свою жену я тестю возвращать не стану! Лучше куплю ему ещё один лобзик в подарок. Пусть теряет!» – улыбнулся я ей вслед, и закрыл входную дверь.
***
Стоял солнечный осенний полдень, и ничто не предвещало беды. Моя любимая тёща готовила богатый обед, звеня кастрюлями на кухне. Жена в спальной комнате готовилась к публичной речи на вечернем фуршете для журналистов. Я работал над новым социологическим трудом, закрывшись в кабинете. А дети, будучи выходными от занятий в школе, гоняли мяч во дворе перед домом. И только тесть недовольно ходил по своей мастерской и, открывая все шкафы подряд, нервозно цыкал языком.
– Куда он мог запропаститься? – говорил он сам с собой, отчаянно пытаясь что–то отыскать.
– Скоро обед будет подан! – заглянула в ремесленную мужа моя теща.
– Ты мой лобзик у себя там не находила? – спросил он её, сурово сведя брови.
– А что это?
– Тонкая пилка для узорного выпиливания, похожая на маленькую ручную пилу.
– Нет, конечно! Откуда же ей взяться среди кухонной утвари, а в мастерскую я не захожу.
– Ладно, сейчас закончу здесь и сяду за стол, – недоверчиво пробурчал тесть.
Я, также приглашенной тёщей к дневной трапезе, захлопнул ноутбук и вышел в кухонный зал. Ароматный запах щей буквально сразу же сразил меня наповал, и я не мог дождаться начала семейного обеда.
– Вам помочь? – спросил я маму супруги.
– Нет, что ты! Сейчас дочь закончит репетировать и поможет мне накрыть на стол. У неё же званый вечер в доме журналистики! – величаво подметила, гордая успехами дочери, тёща.
Я дружелюбно улыбнулся в ответ.
– Ты пилу мою ручную взял? – грозно раздался за спиной голос тестя, уже заранее обвиняющий меня в пропаже инструмента.
– Я одалживал лобзик из мастерской, но было это пару дней назад, и я точно возвратил его на место.
– Но я не обнаружил его в ящике для пилок.
– Давайте я там ещё раз посмотрю! – уверенный в том, что всё положил обратно, предложил я ворчуну.
– Я что, по–твоему, слепой и не увидел бы свой лобзик, будь он там? Скорее всего, никто им больше не пилил, выходит, что ты был последним, кто держал его в руках, а значит и пропажа вышла по твоей вине! Ищи у себя!
«Может и правда я его куда–то дел?!» – засомневавшийся в самом себе, подумал я и направился обратно в кабинет:
– Я, и правда, посмотрю в своём кабинете на всякий случай!
– Ты у меня дочь сначала забрал, а теперь и пилку! Давай возвращай одно из двух! – проворчал тесть и довольный тем, что отправил меня на поиски, сел за стол.
«Пилят они одинаково остро, только лобзик не ласков по ночам!» – пошутил я про себя, и решил всё–таки вернуть пилку, а жену себе оставить.
Недавно я мастерил деревянную лестницу для клетки попугая и работал как инструментами тестя, так и своими, лежащими у меня отдельно в небольшом сундуке в рабочем кабинете. Я достал его из–под стола и внимательно перебрал всё, что в нём лежало. Пилки там было не видать! На всякий случай я заглянул ещё в пару мест, где мог оставить злополучное орудие труда. Тщетно… Я вышел обратно на кухню и застал тестя, копающимся в мусорном ведре под раковиной:
– Я просто уверен, что ты чистила картошку и смотрела свой сериал, и вместе со шкурками скрутила в газету мой лобзик! – проверял он тёщу на невнимательность.
– Как ты себе это представляешь? – возмущалась она, уперев руки в боки. – Я что пилой картофель чистила или овощи на винегрет ей нарезала?
– Да ты когда смотришь свои мелодрамы и себя–то не видишь! – настаивал он на своей чудаковатой гипотезе.
На кухню забежали дети со двора, и шумно споря о чём–то своём, пронеслись в ванную мыть руки. Тесть вылез из–под раковины, отставив в сторону идею с лобзиком в ведре.
– Ну что, ты нашёл мою пилку? – увидел он меня, вернувшегося с кабинета.
– Я всё обыскал! У меня её нет!
– Ну не домовой же её взял! – упрекнул он меня в отсутствие логики и намекнул на халатное обращение с вещами.
Моя супруга, спустившаяся с верхнего этажа, принялась помогать маме с организацией обеда. Она расставляла столовые приборы на белоснежную скатерть, а тёща разливала всем щи по глубоким тарелкам.
– Дочка, ты мою ручную пилку с рукояткой не одалживала случайно? – серьёзным тоном спросил тесть у моей утонченной жены, не умеющей держать в руках инструменты и называющую крестовую отвертку – штучкой с плюсиком на носу.
– Нет, папочка, я у тебя ничего не брала! – спокойно ответила она, ещё не знающая, что лобзик объявлен её отцом в срочный розыск, и что именно на кухне расположился штаб расследования.
– Ты не отвечай сгоряча! Пилка-то была небольшая совсем, ты её могла в косметичку сунуть! Ну, или валяется где-то среди женских штучек в твоей бездонной сумке!
– Папа! – рассмеялась она. – Ну что же я пилить ей буду?
– Проверь, чтоб я был спокоен! – пригрозил он ей пальцем.
Послушная дочь принесла из спальни сумку–шопер, нырнув в который, нашла ключи, заколку, полустёртую помаду – предметы, что искала много дней, вот только лобзика найти в нём, так и не смогла.
– Дай сюда косметичку! Сам погляжу, что внутри! – скомандовал дочери нетерпеливый родитель. – Никому в этом доме доверять нельзя!
– Держи! – улыбнулась она ворчливому нраву отца и, протянув овальный саквояж, стала ждать вердикта.
Он долго копался в румянах, туши, подводке и, одному Богу известно, чём ещё, после чего расстроенно сказал: «Нет, здесь даже следа от лобзика нет!».
– Может, попугай Вашу пилку себе в клетку унёс? – подколол я тестя, но словив неодобрительный взгляд своей жены, решил «закругляться» с юмором.
Дети вернулись на кухню и расселись по местам вокруг стола.
– Так, – потёр руки тесть, обнаружив новых подозреваемых, – вам на прошлой неделе по технологии что–то пилить задавали?
– Нет! – ответили в унисон представители подрастающего поколения.
– Что ж ты будешь делать?! – огорчённо хлопнул тесть в ладоши, но посмотрев на младшую внучку, гостившую у нас тем днём, спросил:
«Душа моя, а ты случаем бабочку из картона не маленькой пилой вырезала?».
Трёхлетняя девочка замотала головой в отрицание, и сама испугавшись такого способа порукодельничать.
– Ладно, – уселся старейшина во главе стола, – но кто–то же мой лобзик взял! И это точно не домовой, а один из вас! И если он «не обнаружится» добровольно, я буду вынужден сам провести всеобщий обыск!
– Начни с себя! – сказала мать жены, уставшая от мужниных допросов и желающая, наконец, поесть то, что приготовила.
– Хорошо! Раз ты меня старым безумцем зовёшь, то я сейчас же, не поев и капли, отправлюсь в нашу комнату и всё там обыщу! Но когда вернусь ни с чем, держитесь все! – вскочил тесть из–за стола и гордо потопал к себе.
«Теперь мы можем спокойно насладиться щами!» – провозгласила тёща, и все взялись за ложки, с большим удовольствием и аппетитом уплетая горячий обед. Как обычно, в семейном кругу звучали беседы о школе, об успехах детей, о новых социологических теориях, что я выявил в процессе работы, о репортажах, запланированных женой. Выслушивая каждого и улыбаясь друг другу, мы доели плотное кушанье, напрочь позабыв о происшествие с пилкой. Готовые расходиться по своим делам до вечера, мы встали из–за стола, как вдруг на пороге кухни появился тесть. Он вытащил из–за спины потерянный лобзик и сказал:
– Не поверите, но всё–таки пилку взял домовой, а чтобы насолить мне и выставить безумцем, он подложил её в мой книжный шкаф!
– Не тот ли, полки которого ты решил приукрасить резным узором? – насмешливо спросила улыбающаяся тёща.
– Да, по совпадению тот самый! – не сознаваясь в собственной оплошности, твёрдо держал он ответ.
– Мы так и знали! – добро захихикала его жена, и мы все дружно засмеялись над казусом сегодняшнего дня.
Дети отправились читать и отдыхать по спальням, родители супруги сели пить заморский чёрный чай, а я держал пальто жене, что надевала перед выходом сапожки.
– Ну, всё! Я готова бежать! – приняла она мою помощь с одеждой и, чмокнув в щёку, поспешила к двери.
– Отцовскую пилку наудачу не забыла? – прокричал я на прощанье.
– Очень остроумно! – обернулась она, задорно смеясь, и бросила мне саркастичный взгляд со знакомой остринкой.
«Нет, всё–таки свою жену я тестю возвращать не стану! Лучше куплю ему ещё один лобзик в подарок. Пусть теряет!» – улыбнулся я ей вслед, и закрыл входную дверь.
