ПРОЛОГ
Старый город встретил дождём и пустой автостанцией, автобусы с которой могли бы довезти меня до Искры — посёлка городского типа, где я планировала задержаться на неопределенный срок.
Позади остались измена мужа, скандальный уход из компании, только чтобы не видеть кобелино и его шлюху, развод и внезапная смерть отца, который сумел пережить мать на несколько лет. И приговор врачей: срочный переезд в «зелёную зону», дабы часто мучающий меня надсадный кашель не скатиться до статуса хронического.
Пульмонолог долго молча крутил в руках карандаш, разглядывая снимки, и я почувствовала, что нахожусь в шаге от паники, очень не хотелось услышать страшный диагноз. А когда услышала про бронхит, облегчённо выдохнула.
Врач понятливо хмыкнул и спросил:
— У вас есть возможность уехать из города?
— ПГТ на границе с лесной зоной подойдёт? У меня есть там дом, правда, требующий ремонта.
— Неплохой вариант! В крайнем случае, на время ремонта снимите у соседей комнату.
— Да, да…
Я не стала говорить добрейшей души человеку, что с соседями я не виделась более десяти лет и не удивлюсь, если они сменились. А если соседи остались те же, вряд ли они рискнут связаться с хозяйкой прОклятого дома…
Городскую квартиру я смогла удачно сдать знакомым, покидала в пару чемоданов и спортивную сумку самое необходимое на первое время, и отправилась в прошлое.
Я стояла в задумчивости у запертых дверей автостанции и присматривалась к нескольким машинам, что стояли неподалёку. Явно «бомбилы», вот только кто из них согласится поехать в Искру?
Внезапно одна машина тронулась с места и уже через пару минут притормозила рядом со мной:
— Девушка, вам случайно не в Искру?
— Да.
— Садитесь, довезу.
— Сколько?
— Нисколько. Я всё равно туда же еду.
Водитель ловко упрессовал чемоданы и сумку в багажник, а я с удобствами расположилась на заднем сидении. Есть у меня небольшая фобия: не люблю ездить на переднем сидении, не могу смотреть, как дорога мчится куда-то под машину.
Молодой человек ничего не сказал, только негромко хмыкнул.
Когда машина тронулась, я откинула капюшон куртки. Щёлкнула заколкой, распустив волосы по плечам. И в удивлении подняла бровь, увидев в зеркале смеющиеся глаза водителя. А он, поймав мой взгляд, притормозил, развернулся и одарил меня улыбкой, которой мог в этих местах одарить лишь один человек.
— Пух?
Водитель кивнул. Да, это был он, Кешка Медведев, которого ещё в детстве за полноту прозвали Винни-Пухом.
— А ты похудел…
— Да как-то само… А тебя на родину потянуло? — то ли спросил, то ли констатировал факт Пух.
Я пожала плечами:
— Врачи рекомендовали переезд в небольшой городок с минимумом загазованности.
— Легкие?
— Да. Оказалось, они у меня слишком слабые, чтобы дышать смогом мегаполиса.
— А я сначала глазам не поверил. Ты или не ты? Но девчонок с такими ехидно рыжими кудрями мне больше и не встречалось.
— Кто-то ещё из наших остался в Искре?
— Да вся наша компания. Только Влад часто бывает в разъездах, проводником устроился на «железку».
— А Алка?
— Алка… — вздохнул Пух. — Она ведь после той истории долго лечилась по разным клиникам и курортам. Года два назад вернулась, и папахен её к себе ассистентом пристроил, только чтобы она постоянно под присмотром была. Париков ей накупил несчитано, стесняется алкиной седины, которую ни одна краска не берёт.
— Сама виновата! — буркнула я.
Настроение итак не особо хорошее, ещё сильнее поползло вниз. Я не любила, когда мне напоминали историю, в которую наша компания влипла более десяти лет назад. И хотя изначально зачинщицей была именно Алка, взрослые почему-то единодушно решили, что я виновата больше.
Глава 1
Начало 80-х
— Так как, Петенька, сходишь? Или зассышь?
Королевишна, то бишь Алка Королёва, выплюнула жевачку, но не дала просто так упасть комку на землю, ловко отфутболила его в сторону. Выдернула из руки Влада пивную бутылку, сделала большой глоток и закашлялась. С трудом восстановила дыхание, вернула пиво парню:
— Как ты только эту гадость пьёшь?
— Ну не всем папочки мартини из поездок таскают, — ухмыльнулся Влад и добавил: — или папики.
— Ах ты, мразь завистливая!
Алка хотела заехать Владу по лицу, но промазала, с трудом удержавшись на ногах. И неудивительно: вылопать столько коктейлей в баре — и взрослому мужику по шарам ударит, не то, что такой соплюхе. Зато мнит себя королевой! Ну как же, единственная дочь популярного ведущего нескольких программ местного тв. Папаша корчит из себя звезду, и дочь — туда же.
Вечер пятницы оказался на редкость стрёмным. Класс уехал аж на все майские праздники в столицу нашей необъятной родины, и только несколько человек остались в городе, не заслужив подобной чести. Да и насрать! Что я в этой Москве не видела? Примерно так оценили ситуацию и остальные в нашей небольшой и не особо дружной компании.
— Петенька, давай, греби ластами! Ссыкунья!
Алке опять стало скучно, и она попыталась вытянуть меня на слабО. Мы расположились в старой беседке напротив заброшки — дома, в котором давно никто не жил из-за его кровавого прошлого, тянущегося якобы аж с дореволюционного времени. Хотя я специально проверила в библиотеке газетные архивы и выяснила, что дом возвели вскоре после войны, некоторые местные продолжали утверждать о его буржуйском происхождении и разгуливающем ночами призраке старой графини.
Годы и люди не пощадили сад вокруг дома, но сама постройка выглядела на редкость сохранившейся, словно её ремонтировали несколько лет назад. Даже стёкла на втором этаже в основном были целы, хотя не факт, что именно эти не вставили последние жильцы, свято уверенные, что проживут в доме долго и счастливо. Наивные…
Задумавшись о чём-то своём, я на время отключилась и пришла в себя от обжигающей лицо пощёчины. Королёва, тварь, ударила и стояла теперь, пьяно лыбилась:
— Не спи, Петруха!
Как же я ненавидела гадину! Да, у меня самая обычная фамилия — Петрова, но это не повод постоянно коверкать её. Сжала посильнее зубы и резко, почти без замаха врезала девице по носу.
Взвизгнув, Королёва шлёпнулась на задницу, да неудачно — в лужу, что собралась из капель протекающей крыши беседки. Попыталась встать, но ноги и руки скользили по грязи, ещё сильнее пачкая красавицу. Поняв, что своими силами не справится, Алка вскинула голову, зыркнула на компанию:
— Пух! А ну помоги мне!
Самый флегматичный пацан из нашего класса Кеша Медведев за свою полноту и невозмутимость уже много лет носил прозвище Винни-Пух и не особо расстраивался по этому поводу. Откинув «бычок» в сторону, Кешка лениво сполз с ограды, приблизился к Алке и молча поднял её за шкирку, а потом метким толчком отправил на скамейку. Мне показалось, он с трудом сдержался, чтобы не придать ускорения, заехав Королевишне коленом под зад.
— Идиот! Нормально, за руку поднять не мог?
— Пачкаться ещё… — пробурчал Пух и вернулся на прежнее место. Ему на колени моментально вспрыгнул Матроскин. Кот был ничейным, его подкармливали все, кому не лень, и он щедро делился с кормильцами мурчаньем. Последнее время он предпочитал сопровождать нас, так как Кешка мог по доброте душевной подсунуть кусок колбасы или котлету, что утащил из интернатской столовой. Королевишну Матроскин явно не жаловал, постоянно смотрел на неё с откровенным неодобрением.
Алка вытерла руки о джинсы, выудила из кармана платок и прижала к носу, из которого шла кровь. Зло стрельнула в мою сторону быстрым взглядом, пробурчала гнусаво:
— Дедомальнаа!
— Добавить? — вежливо поинтересовалась у куколки, зная, как она трясётся над своей внешностью, планируя после школы присоединиться к папочке в какой-нибудь программе. Говорят, даже спонсора успела себе найти, но особо не афиширует это. Глупая! Можно подумать, в этой дыре что-то можно утаить…
ПГТ. Посёлок городского типа. Сколько их раскидано по России? Таких вот, мелких, что не на каждой карте найдёшь чуть заметную точку, у которой не всегда есть и название.
Мы переехали сюда из-за отца, эффектного мужчины с огненно-рыжей шевелюрой, настолько густой, что не каждая расчёска возьмёт. Многолетнее занятие разными видами спорта помогло сохранить фигуру, гордую стать и плавную, почти звериную походку. В сочетании с мягким характером и хорошо развитым логическим складом ума, он стал объектом охоты разных озабоченных самок, но только посмеивался, храня верность моей маме. И всё бы ничего, вот только однажды отец попался на глаза бесящейся с жиру жене шефа, и та запала на него. Ситуация становилась всё более огнеопасной, и отец не выдержал, упросил начальство перевести его в филиал подальше от основной конторы. Шеф проникся просьбой, узнав причины, и не просто перевёл, а с повышением «за честность». Так что теперь па — шеф на местной мебельной фабрике. Мама переезду, по понятным причинам, была рада, моего же мнения, естественно, никто не спросил.
Когда я в первый раз увидела Искру (кто только додумался так посёлок назвать!), то прифигела. Не думала, что в России можно встретить настолько американизированные городки: небольшие, аккуратные дома в основном на два этажа за чисто символическими заборчиками, они словно сошли с киноэкрана. И я ничуть не удивилась, узнав, что в Искре есть и свой дом ужасов: одиноко стоящая развалюха, в которой, по слухам, когда-то случилось жуткое убийство, да ещё и не единожды. Естественно, в этом доме уже никто не жил. Почему его не снесли и не поставили что-то новое? Кто-то говорил, что и земля, на которой стоит дом, плохая. Кто-то — что якобы у последних убитых ещё где-то есть родственники, и без их согласия дом нельзя снести. Хотя… Я так думаю, если за столько лет наследники не объявились, значит, согласие своё они уже дали.
Я вскоре после переезда, конечно же, сбегала глянуть на дом, о котором так не любят говорить местные. Дом как дом. Он не вызывал во мне страха. Скорее уж, любопытство. Если бы у меня нашлась бы подруга, то я бы подбила её полазить по развалюхе, но за всё время проживания в ПГТ, я таковой не обзавелась. У соседей детей моего возраста не было, в школе все уже давно сбились в компании, и чужачка никому не была нужна. Приятели появились, лишь когда меня запихнули в интернат. Но именно что приятели, друзьями я бы их не назвала.
Компания у нас собралась странная, пёстрая. Кешка — сын водителя-дальнобойщика и посудомойки в баре, Влад — сын непросыхающих алкоголиков, Мирон и Сима — дети учителя музыки и наполовину сироты, так как отец умер много лет назад. Алка — дочь телезвезды и домохозяйки, я — дочь директора мебельной фабрики и его помощницы. Объединил нас интернат, в котором мы жили чуть ли не на постоянной основе, лишь иногда выбираясь к чрезмерно занятым чем-то родителям.
Игнорируя интернатский режим дня, мы развлекались как умели. Иногда, когда появлялись деньги, мотались в город в кино, но чаще просиживали их в кафе или баре, стараясь оттянуться по полной программе до того, как предки сообразят, что нам немного рановато там бывать. По закону, хозяева заведений с алкогольными напитками должны были закрывать двери у нас перед носами, дабы не словить штраф. Но кто в ПГТ будет следить, сколько лет посетителю кафе, который на ужин кроме всего прочего потребовал и алкоголь?
Когда денег было мало, просто шатались по посёлку, часами тусуясь в парке и обсуждая всё подряд, начиная от зверств руссички и заканчивая вариантами надыбать хотя бы ещё немного денег на так называемые карманные расходы.
Одним из вариантов считался спор-пари с кем-нибудь из одноклассников, но так как они уехали в Москву, этот вариант отпадал, как отпадал и вариант посиделок в баре. Безденежье уменьшало количество вариантов убийства свободного времени. И только Королёвой могло от скуки прийти в голову попытаться вызвать на спор меня. Она ведь великолепно знала, что на слабО меня глупо разводить, я ввяжусь в спор, лишь если мне будет интересен процесс, а не результат.
Вообще изначально у нас были какие-то другие планы на майские долгие выходные. Все карты спутал Мирон. Он примчался на место встречи у старых гаражей с абсолютно безумным взглядом и выпалил:
— В том доме опять видели призрака!
Специальных пояснений, о каком доме речь, нам не требовалось. Как не требовалось и пояснений, откуда дровишки. Мать Мирона и Симки — милейшая женщина, но школа искусств, где она учила «фортепьянам», считалась настоящим гнездом сплетниц предпенсионного и пенсионного возраста. Как в бабском царстве умудрялся выживать художник, ведущий изо, сие для меня — загадка.
И вот мы сидим перед домом, от одного взгляда на который кое-кто из компании готов обоссаться. А я лишь делаю испуганный вид.
Я никому никогда не говорила о том, что прОклятый дом меня словно звал… Чуть ли не с первой нашей «встречи» я чувствовала в себе постоянную тягу любым способом пройтись по улице перед ним и, бросив мимолетный взгляд, попытаться разглядеть в окнах того самого призрака, о котором интернатские малявки после отбоя шептались в тёмных спальнях.
Алка щурилась на меня, но молча. Понимала, дрянь, что за ещё одно искажение моей фамилии ей крепко прилетит. Драться я не боялась. Не умела, конечно, однако поколотить могла серьёзно, если разозлюсь. И именно в разозлившемся состоянии я и находилась…
Влад неспешно допил пиво. Громко рыгнул, вытер рот рукавом. Мы все замерли, угадав, что он сейчас что-то предложит. Вот только никак не ожидали услышать от него:
— Вы обе пойдёте туда!
Выудил из кармана носовой платок необъятных размеров, разорвал его на две неравные части.
— Пух, дай ручку!
Написал на лоскутах хорошо различимые П и К, вручил их мне и Алке.
— Итак. Войдёте в дом через разные двери. Одна положит лоскут в любой комнате на первом этаже, другая — на втором. В любой из соседних комнат напишите крупно, чтобы мы увидели, на пыльном стекле окна «П» и «К». После поменяетесь местами: вторая должна будет найти лоскут первой и написать другую букву рядом с первой. Только после этого вы сможете выйти. Проигравшая попадёт в услужение победителю до самого выпускного бала. Всё поняли?
Мы с Королёвой синхронно кивнули. У меня не было вопросов, а Алка, похоже, лишилась голоса от страха. Разводя меня на прогулку по прОклятому дому, она не думала, что ей тоже придётся это сделать.
Мирон подкинул монетку. Мне достался второй этаж. «Что ж, неплохо! — подумала я. — Найду алкин обрывок и быстрее выскочу на улицу, пока она будет спускаться!»
Глава 2
Мальчишки проводили Алку до центрального входа, а меня — до чёрного, дверь которого была неплотно прикрыта. Влад скомандовал: «Вперед!», и я переступила порог, услышав, как хлопнула парадная дверь.
Как бы ни было велико искушение осмотреться, переборола его и, обнаружив рядом со входом лестницу на второй этаж, поднялась.
Время было позднее, а потому в доме царила тьма. Не абсолютно непроглядная, но всё равно создающая неудобства при передвижении. Я успела несколько раз наткнуться на углы какой-то мебели, прежде чем глаза привыкли к темноте, и появилась возможность хоть что-то разглядеть.
Итак, второй этаж. Не особо длинный коридор и несколько дверей. По идее, стоило найти комнату, окна которой выходили на беседку, чтобы написать букву «П» и спуститься на первый этаж, но я решила сначала осмотреть всё.
