Призраки завтра,
выходите живыми,
будем кутить,
будем кутить...
И. Лагутенко
Если ты хочешь стать целым, — позволь себе быть разделенным на части.
Если ты хочешь стать полным, — позволь себе быть пустым.
Если ты хочешь получить всё, — отпусти всё.
Лао-цзы
15 декабря 2023 года
3 день 11 лунного месяца
Опасность
17-30, час Петуха
Сквозняк. Порыв ветра распахнул дверь, натужно скрипнувшую, и по помещению магазина пролетел холодок, тронувший голые лодыжки. По каменным плиткам пола, истертым временем, скользнула поземка.
- Носки надень, неслух!
Скрипучий голос Бабули досаждал сильнее любого сквозняка, но у него были и свои плюсы: когда говорила она, почтенный матриарх семьи Е, все прочие почтительно замолкали, прятались по углам, сливаясь с тенями.
- Шерстяные, с тем узором... ну, ты знаешь! Я вязала.
- Бабушка, - вздохнул Шисан, поднимая голову от работы и вглядываясь в полумрак магазинчика, - тех носок нет уже и в помине лет тридцать. И я бы все равно их не надел.
- Шерсть яка.
- Да хоть шерсть бойи1! Бабуля, я это не надену.
- Неслух!
- Я уже большой мальчик, Бабуля, - напомнил Шисан, возвращаясь к работе, - мне уже тридцать.
- Вот именно!
Шисан бросил короткий взгляд на часы. Циферблат, подсвеченный зеленым, показывал половину шестого. Самое время заканчивать и отправляться домой. В пятницу людей в магазинчике было немного, это не говоря уже о том, что в услугах семьи Е все меньше и меньше нуждались. Родители Шисана когда-то полагали, что в наступившие времена люди будут становиться все рациональнее и рациональнее, пока не утратят совсем веру в сверхъестественное. Это, конечно, не уничтожит голодных духов и глых призраков, но ослабит их, ибо питаются они прежде всего страхом и собственными сожалениями, а на одних сожалениях долго не протянешь. В действительности же одни суеверия сменились другими, и к гадателю обращались со все большей неохотой, предпочитая модных «интренет-фэншуистов», которые разбирались в фэн-шуй еще хуже, чем Шисан, скажем, в бейсболе. Ну а кто-то и вовсе охотнее верил в инопланетян, чем в демонов, хотя по сути это было одно и то же: чуждая, неподвластная человеку сила.
Шисана это только радовало. Сначала дорогу к магазинчику семьи Е забудут люди, затем и призраки уйдут, и все закончится. Возможно, сам он будет еще не слишком стар, чтобы насладиться жизнью.
- Ты ей, можно подумать, не наслаждаешься! - взровалась Бабушка.
Шисан поморщился. Он совсем позабыл, что, будучи главой семьи, Бабуля может с легкостью прочитать его мысли, даже не подходя ближе. Но она все же приблизилась, и он ощутил неприятный холодок, прикосновение призрачных пальцев к затылку. Настойчиво, Бабушка повернула его голову, заставляя посмотреть на округлую стеклянную вазу, полную цветных шариков: красный, черных, зеленых.
- Многовато желтого2, - сварливо заметила Бабушка.
На этот Шисан предпочел не отвечать. Глупо было напоминать, что они относятся не просто к разным поколениям — эпохам, и сейчас подобное уже в порядке вещей. От молодых людей не ждут целомудрия, даже показного. Скромность, конечно, приветствуется, но на взгляд Шисана мало что было хуже фальшивой скромности. Он предпочитал честность во всем, что его касалось, и ни одну из своих подруг не обманывала, обещая нечто несбыточное.
Хотя... взгляд зацепился за шарики и невольно пересчитал их. Девять желтых. Пожалуй, перебор. Особенно учитывая, что близился конец солнечного года, а в памяти ни одного имени не осталось.
Необходимость подсчета моральных прибылей и убытков и подведения балланса до того, как солнце завершит свой годовой круг, было одной из самых неприятных особенностей семьи Е. И вековой опыт подсказывал, что к этому не следует относиться легкомысленно.
- Ты восемь раз отказывал в помощи, - принялась Бабушка перечислять достаточно безжалостно. - Ты разбил сердце по меньшей мере трем девушкам!
- Я еще и комаров летом прихлопнул несколько дюжин, - пробормотал Шисан и заработал подзатыльник, призрачный, но от этого не менее ощутимый. Прочие члены семьи, все еще прячущиеся по углам, заволновались в предвкушении зрелища. Шисан был одним из немногих, кто решался перечить Бабушке, вступая с ней в продолжительные перепалки. Когда приходится коротать загробную вечность в тени и сумерках, что угодно сходит за развлечение.
- Ты — тринадцатый3 в семье Е, - вздохнула Бабушка, и кожи коснулся скорбный холодок. Она стояла совсем рядом. - И я уже смирилась с тем, что ты — последний. Я уважаю твой выбор, но я не приниаю твоего поведения. Если уход твой не будет достойным, если за свою жизнь ты накопишь достаточно дурного, то вся семья от этого пострадает, и некому будет отмолить твой грех. Этого ты хочешь? Вечных мучений для всех твоих предков?!
Начала Бабуля, слов нет, хорошо, но в конце концов скатилась в обычную свою театральную патетику. Водился за ней такой грешок: в свободное время, а этого у древнего уже призрака было навалом, она прошмыгивала в ничем незащищенные соседские дома и смотрела с упоением мелодраматические сериалы. Особенной популярностью у Бабули в последние несколько лет пользовались корейские, и при упоминании некоторых имен и названий у Шисана даже глаз начинал дергаться. Фанатеющая от айдолов трехсотлетняя старуха-призрак — что может быть хуже?
- У тебя есть шесть дней, чтобы все исправить! - Бабуля отвесила новый подзатыльник, но на этот раз Шисан сумел от него увернуться. - Ты должен совершить что-то крупное, спасти жизнь, или даже две, если не хочешь попасть в неприятности, мальчишка.
Последовала пауза, а затем Бабуля самым зловещим тоном добавила:
-А если нет, так я их тебе устрою!
В этом Шисан ничуть не сомневался.
Он отложил кисть, все равно работа не шла, опустил крышку бюро и поднялся, потягиваясь. Со временем он научился воспринимать призраков, как фон, отдаленное гудение насекомых, назойливое, но не слишком опасное. Он видел их с детства повсюду, а к такому рано или поздно привыкаешь, и бледные тени перестают казаться такими уж страшными. Главное не присматриваться, чтобы не разглядеть тех, на кого по-настоящему больно смотреть.
- Я что-нибудь придумаю.
Снова скрипнула дверь, распахнувшись под сильным порывом ветра, холодного, мертвенного, дующего прямиком с иных, пустых полей, поросших красными цветами драконьей лапы4. Шисан обернулся, ощущая странное недоброе предчувствие. Посланники с пустошей Диюй5 не приносят добрые вести. Из морозной дымки возник невысокий плотный силуэт, маленький, неуверенный в себе паренек помоложе Шисаня, переминающийся с ноги на ногу и попискивающий подошвами модных кроссовок. А сквозь него проступали призрачные очертания красивой и очень растерянной девушки. Шисань бросил взгляд на часы.
Шесть. Середина часа петуха. Сегодня — благоприятное время для обращения за помощью.
* * *
Все, казалось, подернуло туманом. И в голове ее был туман. Она не знала, кто она такая, как ее зовут, где она находится. Иногда из сумрака проступали едва узнаваемые очертания города, и почти сразу же пропадали. Она жила здесь когда-то? Или же просто бывала раньше?
Люди... Люди тоже встречались ей на пути, но они ее не видели, а она не могла к ним прикоснуться. Была ли она бесплотной, или же люди — сотканные из тумана миражи?
Пожалуй, единственное, что она могла сказать с уверенностью: мертва. Она мертва, и бродит где-то на границе миров, не способная пройти дальше. Что там за «дальше» и куда надо стремиться она толком не знала. Свет? Ангельское пение? Мост Найхэ-цяо?6 Она не знала, и все, что ей оставалось, это бесцельные скитания среди сумрака.
Иногда из тумана возникали ориентиры, напоминающие неоновые вывески, яркие, кричащие, но пугающие ее. Она сторонилась такого. Один или два раза ее привлекал звук храмового колокола, но приблизиться не удавалось. Он все время ускользал, терялся, таял в плотном влажном сумраке.
А потом на какое-то мгновение она обрела вдруг твердую почву под ногами. Едва не потеряла ее. Удержалась с трудом, балансируя, как акробатка на канате. Дорога была до того узкой и хрупкой, что пропадала почти каждое мгновение, ощущаясь лишь изредка, точно биенье сердца. Тап-тап-тап. Мерное и прекрасное. Она боялась идти быстрее, чтобы не потерять эту дорогу. Двигалась медленно, опасливо, прислушиваясь, нащупывая растворяющийся в небытие путь. Спустя целую вечность она увидела дверной проем, косяк из очень старого дерева, покрытый порядком облупившейся зеленой краской. Распахнутую дверь с криво наклеенным перевернутым «счастьем». И человека.
Он был невероятно красив. Она не видела никого настолько красивого в своей жизни: высокий, стройный, грациозный. С тонкими и правильными чертами лица, словно у старинной статуи. Он походил на киноактера, определенно, хотя она и не могла вспомнить ни одного.
А еще он тоже ее не видел.
Из груди вырвался разочарованный вздох. Подумалось отчего-то, что ей и при жизни, должно быть, не везло с парнями. Такие вот красавцы не обращали на нее внимания. Наверняка она бегала за кем-то в старших классах, еще совсем недавно, или в университете — она ведь еще совсем молода, верно? - пыталась подсунуть любовное письмо в шкафчик. И провалилась.
По коже пробежал холодок, и словно что-то отделилось. С нарастающей брезгливостью она поняла, что через ее бесплотное тело прошел человек. Словно в насмешку он был маленький, худенький, в безразмерном нелепом пуховике и огромных кроссовках, распухших, похожих на клоунские ботинки. Она всегда такие терпеть не могла.
- Г-господин Е?
- Заходите, - спокойно прозвучало в ответ.
Она также шагнула внутрь, но не смогла продвинуться дальше порога. Что-то держало ее. Хотелось войти, прикоснуться, обнять. Она отчего-то знала, что этот человек ей сможет помочь отыскать себя. Но пути вперед не было.
А мелкий прошел спокойно, поскрипывая дурацкими своими кроссовками и взобрался на предложенный табурет. Хозяин — господин Е — сел напротив, вытянув длинные ноги в старомодных тапочках с вышивкой, скрестил руки на груди и кивнул.
- Рассказывайте.
Гость промямлил что-то нечленораздельное.
- У вас есть час, - безжалостным тоном сообщил господин Е. - Час собаки уже не годится для просьб о помощи.
Гость помялся еще немного и наконец представился, но имя его даже в памяти не отложилось, до того оно показалось неважным. Она стояла на пороге и рассматривала господина Е.
Впрочем, к истории она в конце концов начала прислушиваться, та была о призраках.
- Мой друг... мы вместе учимся... в общем, у него появилась подружка. Красивая такая. Мы сначала обрадовались, у него вечно с девчонками не ладилось, а тут настоящая принцесса. И имя прям как у этой, героини старинной — Мудань7.
- Мулань, - поправила она с тихим смешкой. - Мулань ее звали, дубина ты. Героиню.
- Ну, в общем... Все было хорошо сначала, а потом... мой приятель, в общем, он начал болеть. Мы сначала думали, вирус какой-то, все в таком духе. А потом мы заметили, что его подружка странно себя ведет. И в общем... Мы не смогла найти, где она живет. Проследили ее до кладбища, и там она пропала.
- Призрак? - господин Е изогнул одну бровь.
- Н-не знаю... - неуверенно пробормотал жалкий. - Но мне посоветовали вас. Дядя. Сказал, если что-то странное творится, всегда надо идти в магазин семьи Е.
- Адрес, - господин Е подвинул по прилавку небольшой блокнот и ручку. - Друга. Я навещу его.
- Но... нужно спешить... наверное...
Хозяин посмотрел на часы, затем причудливо пошевелил пальцами.
- Я навещу его завтра около часа дня.
- Но...
- Блогоприятный час, - спокойно, но тоном не предполагающим споров сообщил господин Е. - Я буду у вашего друга завтра около часа дня.
- А...
- Об оплате мы поговорим, когда будет результат. Вот. Моя визитка, - выудив из ящика стола, господин Е протянул гостю кусок зеленоватого картона. У него были длинные, красивые пальцы, и она невольно залюбовалась и упустила момент, когда жалкий снова прошел через нее.
Ощущение было не из приятных. Какая-то особенно противная разновидность щекотки. Ее передернуло. Боясь покинуть это сияющее место и этого красивого мужчину, она обернулась через плечо, но маленький нелепый человечек в пуховике и огромных кроссовках уже скрылся в тумане.
- Ерунда какая-то... - пробормотала она. - «Некий студент, овдовев, предался тоске...»
Она и сама не знала, откуда в памяти возникли эти строки. Но они были хорошо знакомы. Она знала эту легенду о студенте и призраке красавицы с пионовым фонарем.
- Там все плохо закончилось.
- Все нравоучительные истории заканчиваются одинаково.
Мягкий голос прозвучал совсем рядом, над ухом. Она обернулась, едва не подпрыгнув от неожиданности, и пришлось запрокинуть голову. Он был высокий. Просто огромный. Головы на полторы выше. И все такий же красивый вблизи, хотя теперь она могла разглядеть небольшие шрамы на левой щеке и у виска и несколько нитей седины в небрежно падающих на лоб темно-каштановых волосах. На подбородке у него была родинка, показавшаяся до того привлекательной, что сразу же захотелось коснуться ее губами. Она даже привстала на цыпочки, но вовремя остановилась.
- Ты... ты видишь меня?
- Это не такая уж редкость.
Она протянула руку, ткнула господина Е пальцем в плечо, ожидая как всегда провалиться в пустоту. Плечо оказалось плотным и теплым.
- Ты! Я могу тебя коснуться.
- Как и я, - господин Е вдруг сжал ее плечи, после чего развернул и вытолкнул за порог. - Всего хорошего.
Под ногами разверзлась пустота. Она поняла, что если сейчас уйдет, то больше никогда уже не найдет дорогу к этой двери. Никуда не найдет дорогу и обречена будет вечно скитаться в тумане. Развернувшись, она бросилась назад, но только снова наткнулась на невидимую стену. Господин Е уже ушел вглубь магазина и возился там, запирая шкафы и старинную кассу.
- Постой! Помоги мне! Ты же можешь, верно? Если что-то странное творится, нужно идти в магазин семьи Е, так?
- И что творится странного? - спросил господин Е, не скрывая насмешку.
- Ну... вокруг туман. Я ничего не помню, даже своего имени. Меня никто кроме тебя не видит. И все такое странное и бесплотное...
- Ты умерла, - спокойно сказал мужчина. - Так что все совершенно нормально. Совершенно ни-ка-ких странностей.
- Я знаю, что умерла, - кивнула она, хотя из уст чужого человека эти слова прозвучали обидно и горько. - Но почему я не пошла... ну, куда я там должна пойти? Почему я брожу тут?
- Есть масса причин, по которым человек после смерти может стать блуждающим духом, - пожал плечами господин Е. - Сожаления. Страсти. Невыполненные обещания. Насильственная смерть, оставленная без отмщения. Выбирай любую и иди себе дальше.
- Но... я так не могу!
Слова человека, в которого она почти влюбилась, звучали до того жестоко и обидно, что она разозлилась. И злость, должно быть, придала ей сил, потому что медленно, шаг за шагом она преодолела невидимую стену и снова встала с господином Е практически лицом к лицу. Ну, если, конечно, она заберется на табуреточку, или он соизволит нагнуться. Она видела в v-образном вырезе его дымчато-серого свитера ровные, красивые ключицы, и снова «поплыла». Пришлось головой тряхнуть, чтобы собраться с мыслями.
выходите живыми,
будем кутить,
будем кутить...
И. Лагутенко
Если ты хочешь стать целым, — позволь себе быть разделенным на части.
Если ты хочешь стать полным, — позволь себе быть пустым.
Если ты хочешь получить всё, — отпусти всё.
Лао-цзы
Глава 1
15 декабря 2023 года
3 день 11 лунного месяца
Опасность
17-30, час Петуха
Сквозняк. Порыв ветра распахнул дверь, натужно скрипнувшую, и по помещению магазина пролетел холодок, тронувший голые лодыжки. По каменным плиткам пола, истертым временем, скользнула поземка.
- Носки надень, неслух!
Скрипучий голос Бабули досаждал сильнее любого сквозняка, но у него были и свои плюсы: когда говорила она, почтенный матриарх семьи Е, все прочие почтительно замолкали, прятались по углам, сливаясь с тенями.
- Шерстяные, с тем узором... ну, ты знаешь! Я вязала.
- Бабушка, - вздохнул Шисан, поднимая голову от работы и вглядываясь в полумрак магазинчика, - тех носок нет уже и в помине лет тридцать. И я бы все равно их не надел.
- Шерсть яка.
- Да хоть шерсть бойи1! Бабуля, я это не надену.
- Неслух!
- Я уже большой мальчик, Бабуля, - напомнил Шисан, возвращаясь к работе, - мне уже тридцать.
- Вот именно!
Шисан бросил короткий взгляд на часы. Циферблат, подсвеченный зеленым, показывал половину шестого. Самое время заканчивать и отправляться домой. В пятницу людей в магазинчике было немного, это не говоря уже о том, что в услугах семьи Е все меньше и меньше нуждались. Родители Шисана когда-то полагали, что в наступившие времена люди будут становиться все рациональнее и рациональнее, пока не утратят совсем веру в сверхъестественное. Это, конечно, не уничтожит голодных духов и глых призраков, но ослабит их, ибо питаются они прежде всего страхом и собственными сожалениями, а на одних сожалениях долго не протянешь. В действительности же одни суеверия сменились другими, и к гадателю обращались со все большей неохотой, предпочитая модных «интренет-фэншуистов», которые разбирались в фэн-шуй еще хуже, чем Шисан, скажем, в бейсболе. Ну а кто-то и вовсе охотнее верил в инопланетян, чем в демонов, хотя по сути это было одно и то же: чуждая, неподвластная человеку сила.
Шисана это только радовало. Сначала дорогу к магазинчику семьи Е забудут люди, затем и призраки уйдут, и все закончится. Возможно, сам он будет еще не слишком стар, чтобы насладиться жизнью.
- Ты ей, можно подумать, не наслаждаешься! - взровалась Бабушка.
Шисан поморщился. Он совсем позабыл, что, будучи главой семьи, Бабуля может с легкостью прочитать его мысли, даже не подходя ближе. Но она все же приблизилась, и он ощутил неприятный холодок, прикосновение призрачных пальцев к затылку. Настойчиво, Бабушка повернула его голову, заставляя посмотреть на округлую стеклянную вазу, полную цветных шариков: красный, черных, зеленых.
- Многовато желтого2, - сварливо заметила Бабушка.
На этот Шисан предпочел не отвечать. Глупо было напоминать, что они относятся не просто к разным поколениям — эпохам, и сейчас подобное уже в порядке вещей. От молодых людей не ждут целомудрия, даже показного. Скромность, конечно, приветствуется, но на взгляд Шисана мало что было хуже фальшивой скромности. Он предпочитал честность во всем, что его касалось, и ни одну из своих подруг не обманывала, обещая нечто несбыточное.
Хотя... взгляд зацепился за шарики и невольно пересчитал их. Девять желтых. Пожалуй, перебор. Особенно учитывая, что близился конец солнечного года, а в памяти ни одного имени не осталось.
Необходимость подсчета моральных прибылей и убытков и подведения балланса до того, как солнце завершит свой годовой круг, было одной из самых неприятных особенностей семьи Е. И вековой опыт подсказывал, что к этому не следует относиться легкомысленно.
- Ты восемь раз отказывал в помощи, - принялась Бабушка перечислять достаточно безжалостно. - Ты разбил сердце по меньшей мере трем девушкам!
- Я еще и комаров летом прихлопнул несколько дюжин, - пробормотал Шисан и заработал подзатыльник, призрачный, но от этого не менее ощутимый. Прочие члены семьи, все еще прячущиеся по углам, заволновались в предвкушении зрелища. Шисан был одним из немногих, кто решался перечить Бабушке, вступая с ней в продолжительные перепалки. Когда приходится коротать загробную вечность в тени и сумерках, что угодно сходит за развлечение.
- Ты — тринадцатый3 в семье Е, - вздохнула Бабушка, и кожи коснулся скорбный холодок. Она стояла совсем рядом. - И я уже смирилась с тем, что ты — последний. Я уважаю твой выбор, но я не приниаю твоего поведения. Если уход твой не будет достойным, если за свою жизнь ты накопишь достаточно дурного, то вся семья от этого пострадает, и некому будет отмолить твой грех. Этого ты хочешь? Вечных мучений для всех твоих предков?!
Начала Бабуля, слов нет, хорошо, но в конце концов скатилась в обычную свою театральную патетику. Водился за ней такой грешок: в свободное время, а этого у древнего уже призрака было навалом, она прошмыгивала в ничем незащищенные соседские дома и смотрела с упоением мелодраматические сериалы. Особенной популярностью у Бабули в последние несколько лет пользовались корейские, и при упоминании некоторых имен и названий у Шисана даже глаз начинал дергаться. Фанатеющая от айдолов трехсотлетняя старуха-призрак — что может быть хуже?
- У тебя есть шесть дней, чтобы все исправить! - Бабуля отвесила новый подзатыльник, но на этот раз Шисан сумел от него увернуться. - Ты должен совершить что-то крупное, спасти жизнь, или даже две, если не хочешь попасть в неприятности, мальчишка.
Последовала пауза, а затем Бабуля самым зловещим тоном добавила:
-А если нет, так я их тебе устрою!
В этом Шисан ничуть не сомневался.
Он отложил кисть, все равно работа не шла, опустил крышку бюро и поднялся, потягиваясь. Со временем он научился воспринимать призраков, как фон, отдаленное гудение насекомых, назойливое, но не слишком опасное. Он видел их с детства повсюду, а к такому рано или поздно привыкаешь, и бледные тени перестают казаться такими уж страшными. Главное не присматриваться, чтобы не разглядеть тех, на кого по-настоящему больно смотреть.
- Я что-нибудь придумаю.
Снова скрипнула дверь, распахнувшись под сильным порывом ветра, холодного, мертвенного, дующего прямиком с иных, пустых полей, поросших красными цветами драконьей лапы4. Шисан обернулся, ощущая странное недоброе предчувствие. Посланники с пустошей Диюй5 не приносят добрые вести. Из морозной дымки возник невысокий плотный силуэт, маленький, неуверенный в себе паренек помоложе Шисаня, переминающийся с ноги на ногу и попискивающий подошвами модных кроссовок. А сквозь него проступали призрачные очертания красивой и очень растерянной девушки. Шисань бросил взгляд на часы.
Шесть. Середина часа петуха. Сегодня — благоприятное время для обращения за помощью.
* * *
Все, казалось, подернуло туманом. И в голове ее был туман. Она не знала, кто она такая, как ее зовут, где она находится. Иногда из сумрака проступали едва узнаваемые очертания города, и почти сразу же пропадали. Она жила здесь когда-то? Или же просто бывала раньше?
Люди... Люди тоже встречались ей на пути, но они ее не видели, а она не могла к ним прикоснуться. Была ли она бесплотной, или же люди — сотканные из тумана миражи?
Пожалуй, единственное, что она могла сказать с уверенностью: мертва. Она мертва, и бродит где-то на границе миров, не способная пройти дальше. Что там за «дальше» и куда надо стремиться она толком не знала. Свет? Ангельское пение? Мост Найхэ-цяо?6 Она не знала, и все, что ей оставалось, это бесцельные скитания среди сумрака.
Иногда из тумана возникали ориентиры, напоминающие неоновые вывески, яркие, кричащие, но пугающие ее. Она сторонилась такого. Один или два раза ее привлекал звук храмового колокола, но приблизиться не удавалось. Он все время ускользал, терялся, таял в плотном влажном сумраке.
А потом на какое-то мгновение она обрела вдруг твердую почву под ногами. Едва не потеряла ее. Удержалась с трудом, балансируя, как акробатка на канате. Дорога была до того узкой и хрупкой, что пропадала почти каждое мгновение, ощущаясь лишь изредка, точно биенье сердца. Тап-тап-тап. Мерное и прекрасное. Она боялась идти быстрее, чтобы не потерять эту дорогу. Двигалась медленно, опасливо, прислушиваясь, нащупывая растворяющийся в небытие путь. Спустя целую вечность она увидела дверной проем, косяк из очень старого дерева, покрытый порядком облупившейся зеленой краской. Распахнутую дверь с криво наклеенным перевернутым «счастьем». И человека.
Он был невероятно красив. Она не видела никого настолько красивого в своей жизни: высокий, стройный, грациозный. С тонкими и правильными чертами лица, словно у старинной статуи. Он походил на киноактера, определенно, хотя она и не могла вспомнить ни одного.
А еще он тоже ее не видел.
Из груди вырвался разочарованный вздох. Подумалось отчего-то, что ей и при жизни, должно быть, не везло с парнями. Такие вот красавцы не обращали на нее внимания. Наверняка она бегала за кем-то в старших классах, еще совсем недавно, или в университете — она ведь еще совсем молода, верно? - пыталась подсунуть любовное письмо в шкафчик. И провалилась.
По коже пробежал холодок, и словно что-то отделилось. С нарастающей брезгливостью она поняла, что через ее бесплотное тело прошел человек. Словно в насмешку он был маленький, худенький, в безразмерном нелепом пуховике и огромных кроссовках, распухших, похожих на клоунские ботинки. Она всегда такие терпеть не могла.
- Г-господин Е?
- Заходите, - спокойно прозвучало в ответ.
Она также шагнула внутрь, но не смогла продвинуться дальше порога. Что-то держало ее. Хотелось войти, прикоснуться, обнять. Она отчего-то знала, что этот человек ей сможет помочь отыскать себя. Но пути вперед не было.
А мелкий прошел спокойно, поскрипывая дурацкими своими кроссовками и взобрался на предложенный табурет. Хозяин — господин Е — сел напротив, вытянув длинные ноги в старомодных тапочках с вышивкой, скрестил руки на груди и кивнул.
- Рассказывайте.
Гость промямлил что-то нечленораздельное.
- У вас есть час, - безжалостным тоном сообщил господин Е. - Час собаки уже не годится для просьб о помощи.
Гость помялся еще немного и наконец представился, но имя его даже в памяти не отложилось, до того оно показалось неважным. Она стояла на пороге и рассматривала господина Е.
Впрочем, к истории она в конце концов начала прислушиваться, та была о призраках.
- Мой друг... мы вместе учимся... в общем, у него появилась подружка. Красивая такая. Мы сначала обрадовались, у него вечно с девчонками не ладилось, а тут настоящая принцесса. И имя прям как у этой, героини старинной — Мудань7.
- Мулань, - поправила она с тихим смешкой. - Мулань ее звали, дубина ты. Героиню.
- Ну, в общем... Все было хорошо сначала, а потом... мой приятель, в общем, он начал болеть. Мы сначала думали, вирус какой-то, все в таком духе. А потом мы заметили, что его подружка странно себя ведет. И в общем... Мы не смогла найти, где она живет. Проследили ее до кладбища, и там она пропала.
- Призрак? - господин Е изогнул одну бровь.
- Н-не знаю... - неуверенно пробормотал жалкий. - Но мне посоветовали вас. Дядя. Сказал, если что-то странное творится, всегда надо идти в магазин семьи Е.
- Адрес, - господин Е подвинул по прилавку небольшой блокнот и ручку. - Друга. Я навещу его.
- Но... нужно спешить... наверное...
Хозяин посмотрел на часы, затем причудливо пошевелил пальцами.
- Я навещу его завтра около часа дня.
- Но...
- Блогоприятный час, - спокойно, но тоном не предполагающим споров сообщил господин Е. - Я буду у вашего друга завтра около часа дня.
- А...
- Об оплате мы поговорим, когда будет результат. Вот. Моя визитка, - выудив из ящика стола, господин Е протянул гостю кусок зеленоватого картона. У него были длинные, красивые пальцы, и она невольно залюбовалась и упустила момент, когда жалкий снова прошел через нее.
Ощущение было не из приятных. Какая-то особенно противная разновидность щекотки. Ее передернуло. Боясь покинуть это сияющее место и этого красивого мужчину, она обернулась через плечо, но маленький нелепый человечек в пуховике и огромных кроссовках уже скрылся в тумане.
- Ерунда какая-то... - пробормотала она. - «Некий студент, овдовев, предался тоске...»
Она и сама не знала, откуда в памяти возникли эти строки. Но они были хорошо знакомы. Она знала эту легенду о студенте и призраке красавицы с пионовым фонарем.
- Там все плохо закончилось.
- Все нравоучительные истории заканчиваются одинаково.
Мягкий голос прозвучал совсем рядом, над ухом. Она обернулась, едва не подпрыгнув от неожиданности, и пришлось запрокинуть голову. Он был высокий. Просто огромный. Головы на полторы выше. И все такий же красивый вблизи, хотя теперь она могла разглядеть небольшие шрамы на левой щеке и у виска и несколько нитей седины в небрежно падающих на лоб темно-каштановых волосах. На подбородке у него была родинка, показавшаяся до того привлекательной, что сразу же захотелось коснуться ее губами. Она даже привстала на цыпочки, но вовремя остановилась.
- Ты... ты видишь меня?
- Это не такая уж редкость.
Она протянула руку, ткнула господина Е пальцем в плечо, ожидая как всегда провалиться в пустоту. Плечо оказалось плотным и теплым.
- Ты! Я могу тебя коснуться.
- Как и я, - господин Е вдруг сжал ее плечи, после чего развернул и вытолкнул за порог. - Всего хорошего.
Под ногами разверзлась пустота. Она поняла, что если сейчас уйдет, то больше никогда уже не найдет дорогу к этой двери. Никуда не найдет дорогу и обречена будет вечно скитаться в тумане. Развернувшись, она бросилась назад, но только снова наткнулась на невидимую стену. Господин Е уже ушел вглубь магазина и возился там, запирая шкафы и старинную кассу.
- Постой! Помоги мне! Ты же можешь, верно? Если что-то странное творится, нужно идти в магазин семьи Е, так?
- И что творится странного? - спросил господин Е, не скрывая насмешку.
- Ну... вокруг туман. Я ничего не помню, даже своего имени. Меня никто кроме тебя не видит. И все такое странное и бесплотное...
- Ты умерла, - спокойно сказал мужчина. - Так что все совершенно нормально. Совершенно ни-ка-ких странностей.
- Я знаю, что умерла, - кивнула она, хотя из уст чужого человека эти слова прозвучали обидно и горько. - Но почему я не пошла... ну, куда я там должна пойти? Почему я брожу тут?
- Есть масса причин, по которым человек после смерти может стать блуждающим духом, - пожал плечами господин Е. - Сожаления. Страсти. Невыполненные обещания. Насильственная смерть, оставленная без отмщения. Выбирай любую и иди себе дальше.
- Но... я так не могу!
Слова человека, в которого она почти влюбилась, звучали до того жестоко и обидно, что она разозлилась. И злость, должно быть, придала ей сил, потому что медленно, шаг за шагом она преодолела невидимую стену и снова встала с господином Е практически лицом к лицу. Ну, если, конечно, она заберется на табуреточку, или он соизволит нагнуться. Она видела в v-образном вырезе его дымчато-серого свитера ровные, красивые ключицы, и снова «поплыла». Пришлось головой тряхнуть, чтобы собраться с мыслями.
