ГЛАВА 1
Конец лета выдался жарким, не чета сырому, холодному началу. Мирослава оторвала рукава от старой рубахи деда Власа, широкий подол узлом стянула под грудью, штанины закатала выше колен и босиком отправилась за водой. Пускай тело солнышку радуется. Всё равно никто не видит. Живут они с дедом на окраине деревни возле колодца, к которому жители Малиновки, даже те, чьи дома стояли близко, хаживать не любили, боялись лишний раз знахарю на глаза попасться, а за глаза так и вовсе колдуном обзывали.
Про себя Мира над суеверными селянами подсмеивалась да вслух не возражала. Правда у каждого своя, одна только истина. Не колдун дед Власий, а человек знающий, сметливый, по первому зову готовый прийти на помощь, разве что молчун и улыбается редко. Вот и сегодня повитуха за ним мальчонку прислала. Трудны роды у Варвары-красы. Двоих детей жена кузнеца под сердцем носила, а как пришла пора появиться на свет, они, видать, за первое место перессорились. С прошлого дня женщина мучается, никак не разродится.
Наказав ученице привести дом в порядок и натаскать впрок воды, знахарь поспешил в деревню. Мира осталась одна, не считая брехливого пса Полкана и ленивой кошки Агаши, что в солнечную погоду весь день греется на лавке под окном, а в дождливую и по ночам прячется на печке. Ловить мышей? Ага, как же! Потому и Агаша…
Щурясь от яркого солнца, мыслями витая в облаках – то бишь слагая про себя всяческие небылицы, чтобы вечерами деревенским ребятишкам сказывать, Мирослава не заметила, как резко стихло щебетание птиц, стрёкот кузнечиков и прочие привычные в летний полуденный зной звуки, а потому испуганно вздрогнула, когда в воцарившейся на несколько долек [1]
Закрыть
тишине раздался незнакомый мужской голос:Долька – секунда
– Ну здравствуй, красавица.
Проглотив едва не сорвавшееся с языка бранное слово, Мира обернулась и прикрылась от возможного нападения колодезным ведром.
Природа между тем ожила, встряхнулась и загомонила пуще прежнего. Молодой высокий мужчина с огненно-красными, зачёсанными в хвост на макушке волосами шагнул девушке навстречу и попросил:
– Будь добра – напои меня. Жарко, спасу нет.
Янтарную радужку глаз рассекали пополам вытянутые в узкую вертикаль зрачки.
– Ой мамочки! – пискнула Мира, плюхаясь мимо каменного бортика колодца в траву. – Дракон!
Никакой мамочки у Мирославы не было, как и папочки. В Малиновке она появилась в возрасте пяти-шести лет. Нашли её весенней порой в лесу недалеко от деревни, одетую в лохмотья, без чувств, но живую. Отнесли к знахарю. Власий выходил девочку и попытался пристроить в семью, однако никто не пожелал приютить найдёныша. Боялись, что приведёт она с собой беду да нужду. Тот год как на грех выдался засушливым, неурожайным, голодным. Своих бы детей прокормить.
Потому осталась Мирослава у Власия. Спуску он ей не давал. Был строг и требователен. Однако девчонка чувствовала истинное к себе отношение: любил её Власий и по-своему жалел. Росла она весёлой, бойкой, на выдумки хитрой, среди сверстников верховодила. Вот только о прошлом своём ничего не помнила, даже имени не ведала. Власий дал ей новое и записал в метрику своей внучкой.
От прошлого у Миры остался странный нательный несмываемый рисунок. На внутренней стороне левой щиколотки бледно-голубой краской был изображён похожий на кувшинку цветок, в лепестках которого прятались острые шипы…
– Ты обозналась, – улыбнулся незнакомец. Волосы его потускнели до человеческого рыжего, зрачки округлились.
Мирослава тряхнула головой. Что за чудеса-чудесатые?
Мужчина протянул руку, предлагая помощь. Девушка отказалась, на ноги сама вскочила.
Незваный гость был выше на целую голову. Одет просто, по-дорожному, но, судя по качеству ткани, шелковистой и плотной, по аккуратным стежкам, по неброской изящной отделке, наряд его был дюже дорогим. Как и обувь – сапоги до колена из тонкой, на совесть выделанной кожи.
– Ну же, красавица, не томи. Подай напиться.
Едва не выронив из ослабевших пальцев ведро, Мира медленно повернулась лицом к колодцу, чувствуя, как холодок, несмотря на жару, покалывает лопатки. Стыд опалил щёки, когда осознала, насколько непотребно выглядит в мужских глазах. Попыталась оправить рубаху одной рукой, пока другой крутила ворот, не удержала, и поднявшееся до середины полное ведро ухнуло обратно во тьму.
– Давай помогу, – сжалился желтоглазый.
Мира отошла на несколько шагов, привела себя в порядок, подождала, пока дракон (ну не могла она обознаться) напьётся, наполнит ведро по новой…
– Спасибо. Дальше я сама.
К чужой помощи Мира была непривычна. Власий названую внучку не баловал. Воду она таскала, огород полола, брёвна на дрова пилила, зимой снег со двора счищала, а минувшим летом с дедом вдвоём крышу перекрыли. И не смотри, что была Мирослава полной противоположностью статных крупных деревенских жительниц: росту среднего, но из-за худобы казалась и того меньше. Запястья – тонкие, ступни, ладошки – маленькие, кожа бледная, благо хоть под солнцем темнеет быстро да ровно. Волосы, в детстве совсем белобрысые, со временем приобрели серебристо-пепельный оттенок.
– Как знаешь. – Желтоглазый на удивление легко отступился.
Мира быстро наполнила второе ведро, подняла оба на коромысло и поспешила прочь, а настырный незнакомец следом увязался. Так и шли: она, то и дело настороженно оглядываясь, дракон (ну не могла она обознаться!) – неспешным прогулочным шагом, любуясь окрестностями, будто им с Мирославой просто по пути, и он вот-вот свернёт или отстанет. Однако не сворачивал и не отставал.
У плетня поджидал дед Власий. Чужаку он не удивился, но и не обрадовался:
– Зачем пожаловал?
– А ты будто не ведаешь? – усмехнулся дракон, волосы которого снова приобрели истинный цвет, а зрачки вытянулись.
– Может и ведаю, – проворчал Власий и шикнул на Миру: – Иди в дом.
– Она знает? – кивнул на девушку желтоглазый.
– Нет.
Больше Мирослава ничего из разговора не слышала, принялась шуршать по хозяйству. Каким бы нежданным и незваным был гость, а приветить его надо: на стол накрыть, воды подать умыться. Мужчины не спешили заходить в дом. Так и стояли у плетня: дракон неподвижно, будто статуя, дед Власий – взволнованно переминаясь с ноги на ногу и взмахивая руками. Впервые Мирослава видела его таким взбудораженным, от чего сердце не на шутку растревожилось. Вот же хвостатый беспокойник! Чего ему от дедушки надобно?
Наконец, сели за стол. Мира подавала да украдкой за гостем подглядывала.
Дракон снова имел вполне себе человеческий вид: рыжие волосы, круглые зрачки. И всё-таки в нём оставалась какая-то неправильность. Кожа для рыжего чересчур смуглая. Сейчас, когда исчезла мертвенная бледность, это стало особенно заметно. Ни одной веснушки, родинки, прыщика, хоть какого-то изъяна. Глаза, как у эльфов, раскосые, но более узкие, вытянутые, с острыми, приподнятыми наверх внешними уголками. Радужка по размеру обычная, как у людей. У остроухих она почти затмевала белки, у орков была слишком маленькой, из-за чего степняков иногда называли белоглазыми, у троллей чёрная, слитая со зрачком. Гномы больше всех других рас внешне походили на людей – маленьких, коренастых и бородатых. Драконы, оказывается, тоже могли ввести в заблуждение. Если хотели.
– Садись. Не мельтеши, – велел внучке Власий. – Послушай, что бает.
Мира на лавку скользнула, неприветливо исподлобья на гостя зыркнула.
– Моё имя – Роенгарр, – первым делом представился желтоглазый. – Можешь звать меня Роен. Я здесь, чтобы вернуть тебя в семью, Мирослава.
– В какую ещё семью? – нахмурилась пуще прежнего девушка. – Вот моя семья, – она указала пальчиком на деда Власа, – и другой мне не надо.
– Выслушай для начала, потом решать будешь, – досадливо поморщился дракон. Видать не привык, когда с ним подобным тоном разговаривают.
Повёл он свой рассказ издалека. Мира с интересом внимала. Пожалуй, хвостатые были самой скрытной и загадочной расой обитаемого мира. Даже об осторожных эльфах известно больше, да и встретить вживую остроухих гораздо легче – достаточно добраться до более-менее крупного торгового поселения или города. Неудивительно, что о чешуйчатых ходило столько противоречивых легенд и баек, впору запутаться: где правда, где вымысел. На гравюрах их изображали по-разному: то два крыла нарисуют, то четыре, количество лап тоже варьировалось от книги к книге. Неизменными оставались глаза с узкими вертикальными зрачками в обеих ипостасях, однако на деле и тут нестыковочка вышла.
Жили драконы на островах посреди Великого моря. Селились кланами. Правитель носил титул императора, передающийся по наследству. Совсем недавно его получил некий Вэлмарр. Официальная коронация ещё не состоялась, но всем и без того было ясно, кто теперь император, а потому его даже попытались отравить. Случай беспрецедентный, поскольку известные яды на драконов не действуют. А неизвестные – очень даже.
Любопытно, после смерти император остался бы в человеческом обличье или бы в зверя превратился? И насколько большого?
– Ты меня слушаешь?
– А? – Мирослава вздрогнула и осознала, что отвлекалась от главной темы разговора. – Ну так что там с моей семьёй?
– До сих пор не поняла, кто ты такая? – усмехнулся Роенгарр.
– Кто? – Вид у девушки был нарочито легкомысленный, но в ярко-голубых глазах горел насторожённый интерес.
– Полукровка.
Это он сейчас намекнул, что её папа дракон? Или мама? Хотя сомнительно, чтобы женщины, даже драконьи, себе мужей подобным образом добывали.
Далеко не от каждого союза между чуждыми расами могли родиться дети. Орки с людьми были трудно совместимы физически – слишком разные размеры, эльфы – психически (остроухие брезговали), гномы и тролли – вполне, но рождаемость в смешанных браках была крайне низкой. Про драконов Мира не знала. О том, что они девиц воруют, слышала, но подобные случаи не романтизировала. Разве что на еду?
– Брешешь, – не поверила Мирослава. – Деда, ты слышал?
– Он правду говорит, девонька, – вздохнул Власий. – Тот рисунок на лодыжке – метка клана.
– Но ведь я человек! – возмутилась девушка. – Огнём не плююсь, чешуёй не обрастаю, крыльями не машу.
– Человек, – согласился Роенгарр. – И человеком останешься. Но зато сможешь родишь сильнейших драконов своему мужу.
– Тебе, что ли? – недоверчиво хмыкнула Мира.
Дракон почему-то вздрогнул, глаза полыхнули золотом, зрачки вытянулись, и насмешница поспешила сгладить возникшую неловкость:
– Откуда прознал-то обо мне? И почему только сейчас?
Власий смущённо крякнул, хотел что-то сказать да Роен его опередил:
– О таких как ты, родители или опекуны обязаны сообщать властям в течение первых восемнадцати лет. Чем скорее, тем лучше. Иначе их ждёт суровое наказание.
А ведь Мирославе этой весной, согласно метрике, как раз восемнадцать годков стукнуло.
Девушка повернулась к знахарю, вопросительно на него глянула. Власий развёл руками:
– Закон есть закон, внученька. Только надеялся я, что никто о тебе не спохватится. Драконы в нынешние времена и без нас хороший да сильный приплод имеют. Не то, что раньше.
Мира хихикнула. Дед так выразился, будто речь шла о домашней скотине, а не о древнейшей разумной расе их мира.
Дракон вопреки ожиданиям не разгневался, а вынул из-за пазухи и положил на стол маленький портрет с изображением девушки, как две капли воды похожей на Мирославу, особенно если не обращать внимание на брезгливый изгиб губ и надменный взгляд больших голубых глаз.
– Кто это? – ахнула Мира.
– Твоя сестра-близнец. Зовут Амелия из клана Аррант. Твоя мать умерла вскоре после родов. Она была драконом. Твой отец – человек. Он не живёт в Иллиросе, поэтому я не знаю, что с ним.
Девушка взяла портрет со стола, провела по нему пальчиками, проверяя, не чудится ли, и сосредоточенно сдвинула брови. Судя по драгоценностям, украшающим шею и уши сестры, та жила припеваючи, ни в чём не нуждаясь.
– Почему она там, а я здесь?
– Поедем со мной – узнаешь. Мия очень рада, что ты нашлась, и с нетерпением ждёт вашей встречи.
– Правда? – не поверила Мира. Это, конечно, волнительно, считая себя круглой сиротой, вдруг узнать о существовании близкого родственника, но ведь неспроста их разлучили в раннем детстве, из-за чего сёстры выросли не ведая друг о друге. – А почему она тогда сама сюда не приехала?
ГЛАВА 2
Вот чего Роен никак не предполагал, так это того, что деревенская пигалица сумеет его озадачить. Мирослава не спешила радоваться известию о сестре, смотрела настороженно, задавала пытливые вопросы. Она была отнюдь не простушка, как могло показаться с первого взгляда, а хотелось бы обойтись без подробных разъяснений, что к чему. Его дело – доставить девчонку в Иллирос, дальше пусть Мия сама с ней разбирается и договаривается.
Помощь пришла откуда не ждали – в разговор вступил Власий:
– Придётся тебе ехать, внученька. У нашего короля давний договор с Островной империей о том, что все достигшие совершеннолетия девочки-полукровки должны отправиться на Закатные острова, чтобы выйти там замуж.
– За драконов? – насупилась Мира.
– За драконов, – потупился знахарь. – Обычно об этом с самого рождения знают, готовятся. Прости старого дурака, что не предупредил…
– Деда! – бросилась обнимать Власия Мирослава. – Не говори так! За что прощать-то? Кто-то меня выбросил, а ты вырастил!
Роен усмехнулся – верно сказано и всё-таки не удержался, подстегнул девчонку с принятием нужного решения:
– Если откажешься, деда твоего в темницу бросят.
Та лишь глазами на него сердито сверкнула, подхватилась с лавки и во двор выскочила.
***
Во дворе Мира с удивлением обнаружила, что солнце за время разговора успело коснуться края леса. Пора по хозяйству дела править, ужин ставить, а на душе кошки скребут.
Брякнул цепью Полкан, привлекая внимание хозяйки. Девушка присела рядом с псом на корточки, зарылась пальцами в густую чёрную шерсть на загривке. Вот окаянный ящер. Всё сердце разбередил. Жила себе, тревоги не ведала. Замуж так и вовсе не собиралась. Чего там хорошего? Детей рожать, мужа со свекровью ублажать, на всю семью горбатиться? Ей, сиротке облагодетельствованной, только то и остаётся. Деда, конечно, вступится, коль обидят, да кто же ему скажет.
– Мира! – кликнули из-за ограды.
Любава, дочь старосты. Скорее приятельница, чем подруга. Сблизила их не общность характеров или интересов, а статусность. Быть внучкой знахаря как-никак почётное дело. Став взрослой, с ровесниками Мирослава общаться не любила, даже с теми, с кем выросла. И не потому, что по малолетству иные из них обзывали её подкидышем, найдёнышем, а то и ведьминым отродьем (существовала байка, будто ведьмы выбрасывают в лес своих нагулянных от нечистой силы детей). Просто по наблюдениям девушки, взрослея, многие люди становятся лицемерными: говорят не то, что думают, и делают не то, что говорят.
– Слышала, к вам гость пожаловал, – Любава быстро дала понять, зачем пришла.
– Ну, есть такое, – Мира выпрямилась и оценивающе глянула на приятельницу.
Несмотря на ранний вечер, она уже была одета так, будто с гулянок пришла или на гулянки собирается: белоснежная расшитая жемчугом рубашка с широкими рукавами, собранными у запястья, поверх сарафан из голубого узорчатого шёлка, туго подпоясанный под грудью. Чёрные блестящие волосы заплетены в толстые косы и украшены цветными лентами.
