Пролог
Такого скверного дня у Гоши ещё не было в жизни. Его карьера рухнула с пьедестала и разбилась вдребезги. Высшие силы над этим потрудились или всему виной его мужское «хочу», уже никого не интересовало. По коридорам редакции он шёл, как на казнь, а позади него тянулся шлейф перешёптывания и насмешек. Сказать ему в лицо о том, чем он думал пару дней назад, никто не решался, а вот за спиной с удовольствием смаковали.
«Тоже мне, коллеги. Уже, поди, решают, кому мой кабинет достанется», – обречённо думал Гоша. Фортуна ему благоволила восемь лет, позволяя взлетать всё выше и выше: от практиканта до ведущего журналиста самого популярного таблоида в регионе. Он пришёл прыщавым студентом в пору учёбы на журфаке и умолял о подработке, чтобы не умереть с голоду. Его лёгкое перо быстро расчистило дорогу в светлое будущее. К выпуску из института в «MacroNews» для него уже грелось местечко в спортивном отделе, а потом понеслось. Гоша был нарасхват и за три года поднялся до заведующего отделом новостей, заимел личный кабинет и прямой доступ к главному редактору многотиражки. За глаза шустрого журналиста звали Аллигатором за способность цепляться за всё подряд и делать из этого информационный повод. Два дня назад он дал осечку. Да ещё какую.
– Чёрт, не верю, – сквозь зубы прошептал он, подходя к кабинету главного редактора. До сих пор его передёргивало от воспоминаний о десяти минутах просто фантастического секса, лишившего его восьми лет жизни. Карьера летела в тартарары. Набрав воздух в грудь, Гоша постучал в дверь и открыл. – Можно?
Пунцового цвета шеф грозно сидел за столом, с усердием раздувая ноздри. Не хватало кольца в носу. Мощная пятерня сжала какую-то жалкую газетёнку в комок и зашвырнула в Аллигатора.
– Твою ж… – разразился сквернословием редактор и грохнул кулаком по столу. – Аристархов, гад, что ж ты за паскудник? Меня ж теперь сожрут с потрохами. Ты знаешь, кто такой Лёля Сопельский? Чего ржёшь?
Гоша не мог остановиться. Разгладив газету, он вытаращил глаза и принялся ржать от вида своей голой задницы, торчащей из лифта. По счастью, лицо прекрасной нимфы объектив не поймал, но зато её расставленные ноги на десятисантиметровых острых каблуках удались на славу. По левой ноге вилась змейка и чудесная надпись «Анаконда». Настоящий зоопарк: аллигатор плюс анаконда.
– У-во-о-о-лен! – заорал шеф срывающимся голосом, указывая резким движением руки на дверь.
– Да, ладно, Альбертыч. С кем не бывает? Побухтит Леонид Сакурович Сопельский и утихнет. Так вышло. Ну опоздал я. Это ж форс-мажор, – утирая глаза, произнёс Гоша.
– Этот форс-мажор – любимая змейка Лёли. Твоя трудовая книжка ждёт тебя.
– Ты серьёзно? Из-за какой-то девахи? Я поднял тираж твоей газеты. Где бы ты был, если бы не я? А теперь с вещами на выход? Альбертыч, ты же знаешь, у меня кредитов выше крыши. Куда прикажешь?
– А тебя теперь никуда не возьмут. Ладно, утешу. Но расчёт всё равно получишь. Максимум, что могу, дать рубрику. Материалы будешь присылать на почту. Деньги получать на карту. Пять месяцев чтобы духу твоего здесь не было. Если всё утихнет, вернёшься, – сказал шеф, остывая. Ему до смерти не хотелось терять золотую рыбку с крокодильей хваткой.
– Какую рубрику? – смирился Гоша. Без денег ему точно не жить.
– «В стиле ню». Самый раз для тебя. И псевдоним придумай. Больше Гоши Аристархова не существует. Мою почту знаешь. Поднимешь рубрику с колен, подумаем, чем тебе помочь. Вали отсюда, Аллигатор…
Скрипнув зубами, бывший заведующий отделом новостей уходил в тёмное будущее, проклиная тот день, когда крокодил в штанах укусил не ту змейку.
Глава 1. Мгновения до Джорджии
Гоша Аристархов обожал свою работу почти так же сильно, как женщин. Отказать ему не могла ни одна красотка, и не красотка тоже. А всё из-за того, что Мать-природа одарила его сверх меры обаянием и мужской притягательностью. Женщины слетались на Гошу быстрей мотыльков. Он не прилагал ровным счётом никаких усилий. Достаточно было взгляда обворожительно голубых глаз, лёгкой игры подвижных бровей, очаровательной улыбки мягких зовущих губ и блестящей волны слегка отросших волос жгучего чёрного цвета. Плюс ко всему мужчина отличался высоким ростом и пропорциональной комплекцией. Не качок, но подтянутым торсом мог соблазнить кого угодно. И всё это искушение обладало просто невероятной харизмой. Его обожали все, особенно когда слышали низкий голос с мужественной хрипотцой. Табак в молодости сделал своё дело. Курить Гоша бросил, но голос остался рокочущим. Ко всем этим достоинствам Мать-природа подкинула ему острый ум, зоркий взгляд и сумасшедшее чутьё, которое до последнего времени не подводило. И главное, на что она не поскупилась, так это на мужскую силу. О Гоше слагали легенды. Его любвеобильность стала притчей во языцех. Любил он часто, много, ценил разнообразие и не скупился на женщин.
За Лёлей Сопельским он гонялся уже четыре месяца. Неуловимый продюсер всех последних изюминок в торте шоу-бизнеса обладал мантией-невидимкой. Интервью с ним могло поднять тираж газеты ещё выше. Шеф сказал: «Взять». Аллигатор ответил: «Есть». Случилось чудо, скрывающийся в Арабских Эмиратах Лёля на пару дней прикатил на родину, чтобы получить свою стеклянную крылатую птаху на очередной красной музыкальной дорожке. Гоша превзошёл самого себя, достал номер личного телефона Лёли и уговорил-таки на интервью. Одевшись в свой счастливый белый костюм и чёрную шёлковую рубашку, он подъехал на любимой трёхдверке «Aston Martin Vantage» цвета Arden Green и вышел весь из себя волшебный до невозможного перед зданием отеля, обещавшим поднять его на 60-й этаж за победой. Расточая улыбки направо и налево, он подплыл к лифту и не заметил, как рядом оказалась соблазнительная «конфетка» в красном платье не в обтяжку, а скорее в утяжку. Гоша галантно пропустил её вперёд. Больше с ними никто не поехал. Отделанная чёрным зеркалом кабина лифта завораживающе поблёскивала отсвечивающими огоньками.
– Вам на какой этаж? – спросил своим хрипловатым рокочущим голосом мужчина и сладко улыбнулся, охватывая всё великолепие разом: пышные волосы, пухлые губы, красиво подведённые глаза, длинную шею, грудь размера D, тонкую талию, округлые бёдра с аппетитными ягодицами, которые отражались в стене, и стройные ноги.
– Верхний, – она заманчиво подняла одну бровь. Губы увлажнились.
– Нам по пути, – ответил он и протянул руку к кнопкам за спиной девушки. Упругая грудь коснулась его шёлковой рубашки. Лифт закрылся и мягко пополз вверх.
И вот тут разум отключился, Гоша поплыл. Какой там Лёля Сопельский, он забыл вообще, зачем поехал в отель. Помутнение рассудка, не иначе. Всё было дико до неприличия, откровенно похотливо и обоюдно страстно. Когда несчастный лифт, совершив несколько марш-бросков вверх-вниз, застыл на отметке «60», время было безвозвратно потеряно. Доступ к телу Лёли закрыт, хотя пташка влетела в его апартаменты без особых усилий. Аристархову дали от ворот поворот. Тогда ещё он не знал, с кем подвис на десять минут в замкнутом пространстве, а потому разочарованно спустился вниз, поправляя пиджак. Короткий звонок боссу с печальной новостью послужил началом долгого и трепетного путешествия по указанному адресу. Гоша начал его без особого волнения, ещё не подозревая, что через два дня его жизнь круто изменится. Пока он себя чувствовал Дунканом Маклаудом, бессмертным горцем.
«Подумаешь, интервью. Подумаешь, Лёля. Жаль, конечно, что не подфартило. Столько денег на него потратил, чтобы добраться. А девочка – тайфун. Интересно, она кто Лёле?» – думал он, прыгая в свой «Aston Martin Vantage» цвета Arden Green, кредит за который ещё предстояло выплачивать пару лет. Через пятьсот метров Гоша интуитивно понял, что небеса прогневались. Машина вильнула на скорости, взбрыкнув проколотым колесом. Пришлось припарковаться у обочины, чтобы вызвать группу поддержки, ибо запаска отсутствовала по той же самой причине. Буквально утром Гоша заменил проколотое колесо и отвёз его в шиномонтаж. Ждать заплатку было некогда, ведь перед глазами маячило интервью с Лёлей.
– Ирония судьбы. Точно не мой день, – вздохнул Аристархов, пролистывая в телефоне сообщения. С десяток было от Сопельского и все с угрозами. Но и тогда Гоша ещё не представлял, во что влип. Воспоминания о сексе становились всё менее занятными. По мере того как послевкусие исчезало, и сам процесс забывался. Какое-то время он силился вспомнить лицо девушки. – Пустышка.
Через час подъехали автомобильных дел мастера с его старым колесом, приведённым в порядок. Они молниеносно поставили его и забрали запаску с собой. Гоша платил всегда с избытком, поэтому считался любимым клиентом. Решив не испытывать судьбу, он помчался домой, чтобы поставить резвую кобылку в стойло. Мужчина жил в новостройке с подземной парковкой, где всегда было тепло и сухо. Там его красавица всегда коротала ночи в самом удобном загоне, отгороженном от остальных парковочных мест. Заботливо протерев панель специальной влажной салфеткой, он подхватил свой кейс и направился к лифту. В кабине его посетили мрачные мысли о том, что всё-таки секс в коробке – это извращение. К слову, случайная связь через минуту знакомства ему почему-то не показалась чем-то странным.
«Наваждение? – спросил себя Гоша, наблюдая за светящимся окошком с меняющими цифрами этажей. – Точно. Это маразм».
В своей квартире он почувствовал себя чуть лучше. Во время поиска жилья ему пришлось немало помотаться по городу с риелтором, чтобы найти именно её. Прожжённый журналист Аристархов влюбился в свою двухкомнатную квартиру на сто квадратных метров с двумя лоджиями с первого взгляда. Его не пришлось уговаривать, перечисляя достоинства в виде шикарного вида из окна и отличной инфраструктуры. Вот и сейчас Гоша моментально ощутил, как стало тепло и уютно. Если бы ещё червячок сомнений не точил изнутри. Неожиданный звонок прервал раздумья.
– Привет. Ничем не занят. Куда? Отлично. Через два часа жди, – охотно ответил он брату на предложение встретиться в баре. Оба давно жили отдельно от родителей, но жениться не торопились, дорожа свободой. Семёну, которого все звали Сэм, на днях исполнилось двадцать семь, и по этому поводу он звал брата напиться до бесчувствия. Самое то в создавшейся ситуации. – Напиться и забыться.
Червь точил всё сильнее. Первое фиаско в карьере задело за живое. Белый костюм полетел в кресло. Примета больше не работала. Чёрную шёлковую рубашку Гоша содрал с себя через голову, не удосужившись расстегнуть пуговицы. Взгляд на стыдливо притихшую часть тела был полон укоризны.
– Гад ты всё-таки, а не аллигатор, – шумно вздохнул мужчина и поплёлся в ванную комнату.
Эту часть квартиры он обожал едва ли не больше всего остального, потому что она была внушительных размеров. В ней спокойно размещалась душевая кабина, джакузи, раковина, унитаз, стиральная машинка. Ноги ступали по тёплому полу, глаз услаждал мерцающий в свете огоньков кафель. Забравшись в душевую кабину, Гоша подставил голову под мощный поток и брезгливо передёрнулся.
«Я молодец. Хорошо, что резинка с собой была. Очумел. Эта змейка раскрутила меня за пару секунд. При такой-то доступности, фиг её знает, чем страдает. И с Лёлей так хреново вышло», – думал он, делая воду максимально горячей, почти обжигающей кожу. Мысль о Сопельском надрывно позвякивала и раздражала. Почти задохнувшийся от жара и пара, Гоша выполз из ванной комнаты и прошлёпал босыми ногами по полу, оставляя за собой мокрые следы. В своей квартире он мог позволить себе шляться в любом наряде. Стиль ню сейчас устраивал максимально. Красная распаренная кожа просила прохлады. Мужчина рухнул на кровать в спальне и распластался звёздочкой, тяжело дыша. Влажное тело остывало медленно. Гоша почти уснул, помешал резкий звук – у соседей сверху что-то упало. Резко распахнув веки, он уставился в потолок и увидел недовольное лицо Лёли Сопельского, которое медленно трансформировалось в зловещую копию главного редактора.
– В бар. Срочно, – скомандовал себе Гоша, вяло поднимаясь с кровати. – Нужно забыться.
Тело поплыло к комоду, чтобы достать трусы и носки. У него и здесь имелся свой пунктик. Мужчина любил порядок в вещах, чтобы носки были скручены попарно и лежали в строгой очерёдности, занимая целый ящик. Тоже самое происходило с трусами, майками, галстуками, носовыми платками. На отдельной полке лежали часы – очередное хобби. Костюмы, джинсы, рубашки, футболки и свитера занимали целую гардеробную. Там же стояла батарея обуви всех моделей. Для похода в бар Гоша выбрал кроссовки неприметного тёмного цвета, джинсы, рубашку навыпуск и смарт-часы, чтобы расплачиваться без карточек, телефонов и наличных денег.
Перед тем как выйти из дома, он поставил на тумбочку возле кровати стакан с водой и таблетки, предполагая, что к утру его настигнет морская болезнь. Все встречи с братом проходили неизменно весело и с полной амнезией, а уж день рождения и подавно. В качестве подарка Гоша приобрёл годовой абонемент в престижный тренажёрный зал, зная любовь Сэма к наращиванию кубиков на прессе. Младший брат мог легко заткнуть старшего за пояс, фактически одной левой.
«Будет доволен», – решил Гоша, настраиваясь на жаркий вечер. Такси доставило его с комфортом прямо к дверям бара, перед которыми маячила геркулесоподобная фигура Сэма.
– Привет, братан, – крикнул он, увидев Гошу.
– Здорово, – усмехнулся тот.
Они ввалились в бар, словно были королями мира. Оба высокие, темноволосые и голубоглазые, готовые опустошить алкозапасы питейного заведения как минимум на треть.
– Без девочек, – предупредил Гоша, вспомнив недавний лифтовый спринт.
– Как скажешь, брат.
Заняв столик, они осмотрелись, заказали для начала пива и большую тарелку с морепродуктами. Сэм излучал миролюбие. По своей природе он был не меньший бабник, чем старший брат, но отличался неторопливостью. Ему нравились прелюдии, разговоры, долгие поцелуи, стриптиз. Он никогда и никуда не торопился, но всё успевал, за что его ценили в нотариальной конторе, где он благополучно восседал в личном кабинете. По случаю дня рождения он взял неделю отпуска. Первые пару дней Сэм провёл с родителями, позволяя сюскаться с собой, говорить разные приятности и угощать домашними разносолами. Третий день он посвятил брату и намеревался оттянуться по полной программе.
– Чего хмурый? – спросил Сэм, допивая первый бокал светлого пива.
– Интервью спустил в унитаз, – усмехнулся Гоша.
– Ты? Спустил в унитаз? Такого не бывает.
– Вот именно. Надо же так облажаться.
– Забей. Будет другое. Все мечтают, чтобы ты наехал со своим диктофоном, – усмехнулся Сэм, подзывая официанта и заказывая ещё по бокалу. – У меня два вопроса: с кем интервью и почему не состоялось?
– Держись крепче. Я профукал Лёлю Сопельского, – фыркнул Гоша и сделал огромный глоток ледяного пива.
– Да, брат, ты облажался. Лёля Сопельский. Он же не даёт интервью в принципе.
– Ну вот, а мне согласился, только я – конь в пальто. Хоть кастрируй себя сам, – Аристархов-старший криво усмехнулся, линчуя себя с усердием. – Надо что-то покрепче. Пиво не берёт.
– Постой-ка, ты из-за бабы, что ли, профукал всё? – заржал Сэм, сверкая ясными голубыми глазами.
