Пролог
Зловещий треск разорвал тишину. Воздух наполнился россыпью искр и смогом, остро пахнущим расплавленным металлом и жжёным пластиком. А следом, словно этого было недостаточно, стремительно полетели тонкие лучи лазеров. Они были везде, прорезали и дымку, и дно каменной чаши испытательного полигона, и человеческие тела — слишком медлительные для того, чтобы вовремя среагировать и сменить облик на стихийный.
Впрочем, пострадали лишь те, кто стоял спиной к месту прорыва энергетического экрана, ограждающего зону проведения эксперимента. Остальные спешно меняли ипостаси, пытаясь спастись от нежданной угрозы. Рядом с установкой, в которую по какому-то удивительному стечению обстоятельств ни разу не попал ни один разрушительный луч, прозрачным потоком рухнул на каменное покрытие полигона столб жидкости. И в тот же миг он вспыхнул голубым огнём, воспламенённый лазером.
Отшатнувшись от грозящего развоплощением жара, ещё один стихийник не удержался на ногах и сверкающей рубиновой линзой откатился в сторону. Самоцвет расщепил гранями пронзивший его луч, лишь усилив разрушительную мощь — преломлённый, тот разделился на десяток пучков. Смертоносный веер разлетелся в стороны. Нагрел оказавшуюся на пути морозную стену воздуха и пропорол медленно поднимающееся газовое облако... Было бы над полигоном открытое пространство, наверняка бы этот сгусток газа, подхваченный ветром, утёк бы в безопасное для него место. Но увы, силовой купол, пробитый во время атаки диверсантов только в одном месте, не позволял сбежать.
Удушающего смога становилось всё больше, и он грозил своей примесью смешаться и разбавить чистую природную суть воздушной стихии, не оставить ей возможности уплотниться и принять человеческое воплощение. Оттого и поспешила стихийница вернуть себе цельность — пара мгновений, и на каменное дно полигона мягко опустилась изящная женская фигурка.
Девушка панически взвизгнула, когда перед её лицом пронеслась голубая вспышка. Бросилась в сторону не разбирая дороги, запнулась и упала плашмя на что-то мягкое, едва успев войти в частичную трансформацию, чтобы снизить вес тела. Спешно приподнялась, бросая взгляд на препятствие, и снова заверещала, увидев остекленевший взгляд рыжеволосого парня, в янтарных глазах которого застыло детское удивление, а на белом халате, надетом поверх плотно облегающего тело комбинезона, зияла огромная сквозная рана с обугленными краями. Впрочем, не успел стихнуть истерический вопль, как тело огневика вздрогнуло, словно желая подняться, но вместо этого развоплотилось до природной стихии — рассыпалось пеплом, перемешанным с мелкими угольками.
Очередной луч ударил в тлеющий пепел, и девица, которая заворожённо наблюдала за гибелью коллеги, пришла в себя. Суматошно огляделась, бросилась искать укрытие и, не обращая внимания, что сдирает в кровь локти и колени, поползла к металлической конструкции, на которой была закреплена экспериментальная установка. Наконец забилась в небольшую нишу под постаментом, вжимаясь всем телом в тёплую шершавую поверхность.
Теперь гибельные лазерные разряды проносились мимо, но по-прежнему не попадали в установку. Вот только спокойнее от этого воздушница себя не чувствовала, страх неотвратимо заполнял душу, подстёгиваемый новыми ужасающими сознание картинками.
Ползущая на коленях немолодая женщина с собранными в строгий пучок русыми волосами... Она то становилась неподвижной искрой, повисающей над каменными плитами, то вновь обретала подвижный человеческий облик — желала одновременно и защитить себя, и добраться до безопасного места.
Вспыхивающий розовым изнутри при каждом новом попадании лазерного луча крупный кристалл рубина... Он упрямо удерживал стихийную ипостась — пусть это и лишало его сил, зато спасало от развоплощения.
Лежащий животом на искрящей от короткого замыкания консоли управления установкой пожилой седовласый мужчина... Его лица не было видно, а руки свисали почти до пола, и на одном из запястий матово переливался блокирующий стихийный оборот браслет.
Стена мороза, видимая лишь потому, что она выхолаживала окружающее пространство... Возникающие ледяные кристаллики медленно устилали искрящимся снежным покровом место, над которым стихия зависла. Впрочем, это не было признаком скорой гибели морозницы, а лишь эффектом взаимодействия стужи с влагой, образовавшейся в воздухе при развоплощении стихии сгоревшего Этанола.
Лазерные вспышки мелькали всё реже, и воздушница с надеждой выглянула из своего укрытия. Напрасно — ей не повезло, и плечо прошил луч. Тело пронзила острая боль, оно среагировало, теряя плотность и превращаясь в жёлто-зелёное газовое облако, заполнившее нишу.
Сил на долгую трансформацию уже не хватало — значительная часть стихийной энергии затратилась на исцеление раны, потому и человеческий облик вернулся быстро. Тяжело дыша — и из-за шока, и из-за недостатка кислорода — девица судорожно схватилась за плечо, ощупывая зарубцевавшуюся кожу под превратившимся в лохмотья халатом.
За тот краткий миг, когда взгляд стихийницы устремился к бреши, пробитой в силовом экране, она успела заметить с десяток фигур, затянутых в безликую тёмную униформу. Мысли судорожно заскакали. Кто они? Помощь пришла? Или это террористы, чья цель всех и всё уничтожить?
— Поторапливайтесь! Развели тягомотину! — раздался недовольный женский голос. — Хватит палить во все стороны, дышать уже нечем.
Краткие секунды относительной тишины, в которой были слышны шорохи и шаги. И новый окрик:
— Ну хоть ума хватило установку не повредить... Забирайте, пока мы тут все не развоплотились!
Голос звучал всё громче — диверсантка приближалась, и воздушница ещё сильнее сжалась, желая стать максимально незаметной. Затаила дыхание в страхе и ожидании. Что с ней будет? Расправятся как с нежелательной свидетельницей? Или не заметят и не найдут?
Над головой раздался скрежет — кто-то бесцеремонно вырвал устройство из креплений. И тут же женский голос возмутился:
— Нельзя поосторожнее? Это мне...
Не дав договорить, её перебил чей-то циничный хохот:
— О! Глядите-ка, жива ещё!
Раздался свист лазерного луча. У воздушницы в груди всё оборвалось — она не поняла, что речь не о ней. С трудом подавила хрип ужаса и зажала себе рот руками, потому что смертоносный разряд попал в светницу, которая почти доползла до пульта, где лежало тело мужчины. Искра в последний раз вспыхнула и бесследно растворилась в воздухе.
— Вы что творите, сволочи?! — гневно зашипел женский голос.
Воздушница с облегчением выдохнула, надеясь на спасение. Слишком рано расслабилась, потому что неприятный мужской голос нагло заявил:
— Плазма приказала свидетелей не оставлять.
От этих слов воздушницу пробила дрожь, да ещё и чужие ноги в изящных ботинках остановились строго напротив её убежища. Обречённая стихийница медленно подняла голову в слабой надежде, что командирша не наклонится, чтобы заглянуть под стол-постамент. И едва не разрыдалась, встретившись взглядом с изучающими карими глазами, смотревшими сквозь прорези маски.
Почувствовала, как слёзы невольно покатились по щекам, и зажмурилась, ожидая выстрела. А вместо этого услышала:
— Тут чисто. Уходим!
— Так мы же не всех развоплотили! — не понял её уверенности мужчина. — Вон морозница и рубин. Хочешь, чтобы они нас сдали?
— Вы сами виноваты, надо было прицельнее стрелять и не дать им в стихии обратиться. Теперь ждать придётся, а времени нет, — упрекнула диверсантка. — Сворачиваем операцию, а не то и нас развоплотят. Сигналка сработала, охрана появится с минуты на минуту...
Голоса стихли, и воздушница несмело неверяще приоткрыла глаза. Пересиливая страх, распрямилась и выглянула из укрытия. Преступников уже не было, а волна холода уплотнилась и превратилась в нескладную худенькую брюнетку, рухнувшую без сознания в снежный сугроб. Вылезать и бросаться к ней на помощь воздушница не спешила. Прислушивалась к нарастающему топоту, непонятному свисту, крикам, громким приказам. Ждала, тяжело дыша и покусывая губы, словно с появлением охраны её проблемы не закончатся.
Полигон наполнился стихийниками в тёмно-серой военной форме. Перед воздушницей возникла мужская рука и, подхватив под локоть, потянула вверх, помогая встать.
— Жива? — раздался на удивление спокойный голос. — Медики, сюда!
Те, кого он звал, подбежали быстро. Принесли с собой и разложили портативную кушетку, усадили на неё пострадавшую. Врач начал осмотр, водя сканером вдоль тела, оценивая не только состояние человеческого облика, но и ущерб, нанесённый стихийной ипостаси. Воздушница старалась не смотреть по сторонам, не хотелось ей видеть, как другая бригада возится с девушкой-морозницей, а ещё одна пытается реанимировать каменника, надеясь, что рубин, повреждённый лазером, но в котором явно ещё теплилась жизнь, воплотится обратно в человека.
— Хлора из Приграничного? — нетерпеливо поинтересовался подошедший офицер из Отдела Стихийной Безопасности, сверяя голограмму в служебной базе данных с информацией, которую транслировал коммуникатор, вживлённый в тело стихийницы. — Вы видели диверсантов? Можете их описать? Расскажите, что произошло.
Его коллеги придирчиво осматривали место происшествия, но, судя по хмурым лицам и резким жестам, не обнаружили следов преступников — ни отпечатков, ни демонстративно оставленных угрожающих заявлений. Лишь собрали с пола коммуникаторы развоплотившихся учёных — только при жизни владельца технические устройства могли становиться частью его стихии.
Врач неодобрительно посмотрел на офицера и покачал головой — мол, ни к чему сейчас допрос устраивать. Но пострадавшая отказываться отвечать не стала и дрожащим голосом сообщила:
— Они в масках были, в чёрной одежде, вооружённые. Волосы прикрыли капюшонами, в стихию не обращались. Неожиданно напали — у нас эксперимент шёл. Нужен был стихийный круг для активации янтаря, мы блокирующие оборот браслеты сняли, а установку запустить не успели. Профессор — единственный, кто остался в человеческом облике, чтобы ход опыта контролировать и фиксировать результат. Потому и не смог себя защитить, его первого подстрелили. Остальные держались как могли...
— Негусто... Так мы их вечность искать будем. Они систему слежения вывели из строя, потому записей с камер у нас нет... Может, что-то ещё вспомните? О чём-то они говорили?
— Я имя слышала, — робко, неуверенно призналась Хлора.
— Какое? — вспыхнули огнём предвкушения янтарные глаза безопасника.
— Плазма, — выдохнула девушка.
Огневик разочарованно прошёлся пальцами по рыжему ёжику волос. Эта известная на всю Метрополию стихийница, глава преступного синдиката, пользовалась дурной славой и считалась причастной к огромному количеству преступлений. Вот только отделу стихийной безопасности десятилетиями ничего не удавалось доказать и поймать её с поличным. Так что информация о Плазме как о возможном заказчике мало что дала. Придётся ещё одну диверсию записать на её счет, а дело останется нераскрытым — эта огневица умеет не оставлять следов, действуя через подставных лиц, выполняя всю грязную работу чужими руками.
Мужчина молчал, обдумывая ситуацию, а девушка, увидев, как медики снимают с руки профессора блокирующий стихию браслет и тело превращается в искрящие разлетающиеся всполохи, всхлипнула и пожаловалась:
— Они прибор украли и янтарь. Устройство дорогое, мы год конкурса ждали и чудом грант получили с условием, что отдадим компании-спонсору патент на усилитель микрокристаллов. Его планировали запустить в массовое производство. Вы же знаете, насколько это важно! А теперь все труды насмарку, без профессора мы прототип не восстановим... Зачем бандиты с нами так?! Мы же для всех стараемся! Это изобретение всему миру нужно!
Офицер с сочувствием посмотрел на взволнованную изобретательницу — фанатично увлечённую наукой, потому не понимающую, как устроен реальный мир. И спустил её с небес на землю:
— Плазме плевать на благо Метрополии, эта стерва только к обогащению стремится, без этого ей власть не удержать. Не желает она потерять контроль над своим окружением, потому все доступные запасы янтарей под себя подгребла, а альтернативные источники энергии ей невыгодны. И как только разнюхала про ваш эксперимент? Напрасно вы на силовой экран понадеялись и дополнительную охрану не задействовали... Впрочем, сделанного не воротишь, будем работать с тем, что имеем.
Он пожал плечами и решительно зашагал прочь с полигона. Хлора осталась наедине со своими проблемами.
ГЛАВА 1. «Большая глупость состоит из маленьких безрассудств»
По спокойной голубой глади моря неспешно бежали волны, с которых порывистый ветер сдувал барашки пены. Приближаясь к скалистому берегу, буруны становились выше, разгонялись и с силой ударялись о камни. Разлетающиеся брызги обрушивались на прорезиненное покрытие небольшой площадки и орошали водяными каплями серебристые бока трёх летательных аппаратов, заходящих на посадку. Гладкие борта прорезали трещины, когда дверцы раздвинулись в стороны. На мокрую поверхность ступили изящные чёрные ботинки с голенищами, закрывающими щиколотки, — явно женские и очень маленькие по сравнению с массивными берцами, выпрыгнувшими следом.
— Бери добычу, Сель, нечего тут мокнуть, — сырой воздух прорезал уверенный, привыкший командовать женский голос.
— Слушаюсь, — с преувеличенно подобострастной интонацией откликнулся мужчина. Впрочем, достойной подобной обходительности он считал лишь свою спутницу, потому следующая фраза, адресованная неторопливо вылезающим из антигравов, затянутым в чёрные комбинезоны парням, прозвучала грубо: — Загоняйте технику в ангар, следы замести, оружие сдать в арсенал. Пошевеливайтесь, бездельники!
Подчинённые моментально засуетились, поспешив выполнить приказ. Не посмели ослушаться, пусть и не смотрело на них начальство. С долей опасения поглядывали вслед уверенно шагающей хрупкой женской фигурке и мощной мужской — почти в полтора раза выше неё. Контраст был разительный, впрочем сглаживался на фоне гигантского сооружения, к которому направились прибывшие стихийники. Многоуровневое здание со словно парящими друг над другом этажами, соединёнными изящными переходами, радовало взгляд плавными формами, светлыми тонами, линиями, перетекающими одна в другую, обилием стекла, пластика, хромированного металла.
Внутренний интерьер не уступал дизайну фасада, здесь всё было функциональным, но при этом лаконичным: пастельные тона, огромные оконные проёмы, зеркала, много воздуха, света, пространства, стеклянные колонны с бурлящей внутри водой, прозрачные стены-водопады с яркой цветной подсветкой.
Прошедшая через автоматически раскрывшиеся двери и оказавшаяся в холле пара на эти изыски не смотрела, им обоим всё здесь было знакомо и привычно. Тонкие женские пальцы коснулись виска, активируя вживлённый под кожу коммуникатор, а губы произнесли: «Мама, мы дома». Карие глаза выжидающе смотрели перед собой, хотя голограмма абонента должна была появиться не в воздухе перед её лицом, а в сознании. Однако картинка так и не сформировалась, а в ушах раздалось учащённое дыхание и утомлённый, но при этом полный неги голос: «Подожди в гостиной, Каолина, я сейчас приду».
Указав своему спутнику на одно из кресел, девушка отошла к окну.
