Аннотация к эпизоду
Бланш подыскивает для Этьена интересное занятие. Но занятие само находит их: в бассейне появляется новое дело, и никак нельзя отказаться от расследования!ГЛАВА 1. Бланш
Она едва успела войти и снять с гудящих ног туфли, как Этьен Ленуар неслышимой тенью оказался в прихожей и встал на пути, сложив на груди руки.
– Доброе утро, мсье Ленуар, – проворковала Бланш и приподняла руку в знак приветствия.
Ещё и пальчиками пошевелила кокетливо – потому что знала, что этот жест Этьена немного раздражает. А ему полезно для тонуса.
– Вы опять опоздали, Бланш.
– Ой, мсье Ленуар, такая история… подержите пакет? Ой, не надо, он тяжелый, – Бланш сунула ноги в домашние туфли и от наслаждения на секунду зажмурилась – до чего же удобные, мягкие! – Ох, почему нельзя ходить по улице в тапочках? Мой бог, это так хорошо…
– Тогда вы не будете ощущать блаженство, сменяя обувь, – пошутил Этьен хмуро.
Или не пошутил? По нему не всякий раз поймёшь! Нет, пошутил, наверное: он уже не в первый раз говорил, что нельзя ходить в неудобных туфлях, но что поделаешь, если они красивые и ноги в них делаются стройнее?!
– Так вот, мсье Ленуар, подержите-ка рыбу, ах нет, лучше я сама. Я только вышла из дома, а тут буквально на углу – мужчина с целой корзиной свежего палтуса. Вы только подумайте, палтус, а ведь сегодня понедельник, – затараторила Бланш, таща в кухню два тяжеленных бумажных пакета с добычей.
– Сегодня не… – начал Этьен, однако Бланш, вдохновлённая собственным подвигом во имя хозяина, не останавливалась.
– Вообразите, выбираю я двух самых красивых, и о-ля-ля! – забыла дома кошелек! Пока мы с этим рыбаком вернулись, пока зашли ко мне, пока я расплатилась за вашу рыбу и ещё за другого палтуса, которого оставила себе, пока заперла дверь и дотащила вот это всё до рынка, а на рынке надо было взять лимон, мелкую картошку и шампиньоны, и травы для рыбы…
– Бланш, сегодня вторник. Понедельник был вчера.
– Ах вот оно что, – рассмеялась она. – Точно! Вы ещё сделали мне выговор, что я опять отступила от меню. Ну ничего, сегодня у нас на обед рыба… И на ужин, вероятно, она же, потому что я приготовлю её на два раза.
– Бланш, я не ем разогретую еду!
– Да вы уж сколько раз её ели, мсье Ленуар, когда я брала еду из кафе или из кулинарии на углу Морской и Рыбацкой!
– Но это невкусно!
– Подумаешь, зато мне не надо будет готовить еду лишний раз! – Бланш сама не заметила, как в её голосе прорезались стальные нотки.
Но Этьен заметил.
Он слегка осёкся и спросил:
– А что вы будете тогда делать вечером?
– Я найду, – пообещала Бланш.
Прода от 1.05.24
Между прочим, уже десять дней, как Бланш работала у Этьена, и ежедневная готовка по пять раз уже постепенно сводила её с ума. Точнее, не совсем ежедневная, но всё равно времени на это убивалась уйма.
Сегодня же, когда она снова опоздала, у неё даже на завтрак времени не оставалось. Жаль! Ведь сидеть и беззаботно болтать с Ленуаром за чашкой кофе с булочкой было совсем неплохо.
– Давайте лучше вечером сходим куда-нибудь, – строго припечатал Этьен. – Готовьте на один раз, остальную рыбу можно почистить и заморозить.
– Ого, – протянула Бланш. – Это что-то новенькое, но мне нравится.
– У нас подходящая дата. Треть вашего испытательного срока, – сказал Ленуар. – Выпейте кофе, приведите себя в порядок, займитесь обедом. Меня не беспокоить, посетителей впускать только с моего разрешения.
Бланш проводила удаляющегося Этьена взглядом и по-детски скорчила ему вслед гримаску. Странно – Ленуар не обернулся, но усмехнулся, и Бланш почему-то поняла, что он ей ответил примерно такой же рожицей. Как так? Магия, не иначе.
Посетители, не беспокоить… Ох, и деловой же у него сегодня настрой! Впрочем, за то время, которое Бланш помогала Этьену, она успела заметить, что он не так уж одинок. Во-первых, два раза приходил доктор Бонэ. К сожалению, с Бланш он вдруг стал держаться на почтительном расстоянии и разговаривал с нею только о здоровье, да и то не её, а Этьеновом. Она хотела с ним побеседовать по поводу своего состояния, но как-то до сих пор не вышло, и Бланш даже решила, что получит жалованье за неделю и пойдёт к другому доктору. А Бонэ пускай жалеет!
О чём таком он должен был жалеть, в голове Бланш до конца не сформировалось.
Ещё к Этьену через день приходила массажистка, которую хозяин втайне сильно не любил, и звонил Жак Верньер из полиции. Назывался он солидно, комиссаром, но с Бланш был всегда любезен. Она плохо запомнила этого человека, но он был довольно мил.
«Бланш, – говорил он с нежностью, – как хорошо, что вы есть! Но позовите, будьте добры, инспектора Ленуара!»
«Вопрос жизни и смерти?» – спрашивала Бланш и, получив утвердительный ответ, мчалась за Этьеном.
Но сегодня массажистка не пришла, телефон глухо молчал, не отрывая сиделку от приготовления палтуса, и Этьен болтался по дому неприкаянный. Он раз двадцать или больше того поменял место, ушиб о закруглённый угол стола бедро – обошлось без трещин и переломов! – искал какие-то газеты и вообще вёл себя несносно. Заглядывал на кухню, вбирал ноздрями ароматы, крутился под ногами и удалялся, так ничего и не сказав.
– Я с вами никуда с таким нервным не пойду, – в конце концов вышла из себя Бланш. – Вот сейчас подам вам обед, мсье Ленуар, а потом уйду куда-нибудь до самого вечера, когда надо будет разогревать ужин!
Угрозы подействовали – хотя непонятно, чего больше страшился Этьен, разогретого ужина или что посиделки в кафе вдруг отменятся.
– Прошу прощения, Бланш, – сказал он. – Просто бывают такие дни, когда хочется чем-то заняться, а нечем. Вам такое знакомо?
– У меня чаще наоборот, – призналась Бланш, – я бы с удовольствием ничего не делала, но тогда кто же будет хлопотать и суетиться?
Он вдруг посмотрел на Бланш так пристально, что она огляделась по сторонам – куда, если что, отскакивать. Тем более, во взгляде Этьена появилось какое-то странное выражение. Как будто смотрели не на её оболочку, а разглядывали всякие внутренности. А за их красоту Бланш отвечать не могла!
– Вы, наверно, уже проголодались, а до обеда ещё почти полчаса, – сказала она, – сейчас я доделаю салат, и мы можем сесть пораньше.
– Скажите, Бланш, а вы обращались к психологу после случая с… Дюраном? – спросил Этьен каким-то особым тоном.
– Да когда же? – удивилась Бланш, увенчивая овощной салат кривой розеткой из варёной моркови. – Я же сразу к вам. Как чувствовала, что вы тут беспомощный валяетесь, и ведь угадала же…
Он засмеялся. Розетка развалилась, и Бланш в сердцах воткнула её кое-как – получился скорее неровный забор, чем рыжая розочка. Ну и бог с нею.
– Ну да, и добавили мне травм, как же, помню, – сказал Этьен растроганно. – Однако прошло время и… Вы точно хорошо себя чувствуете?
Бланш пожала плечами.
– Идите-ка в столовую, мсье Ленуар, я мигом всё накрою, – сказала она.
– Бланш.
– Я себя хорошо чувствую! – с вызовом произнесла она. – Я прекрасно себя чувствую! Со мной, в конце концов, ничего серьёзного не произошло, даже никаких… повреждений. Роже в тюрьме, он во всём сознался, и я ему даже немного сочувствую – не знала, что он вышел из заключения и что это так тяжело ему далось.
Бланш врала напропалую. Не сочувствовала она Дюрану, а просто до сих пор не могла опомниться. Бешеная радость оттого, что она так легко отделалась и Пьер-Антуан не пострадал, то и дело сменялась паникой. Казалось, что за нею кто-то следит, смотрит из-за угла на улице или даже ночью заглядывает в окно. Чудилось, что вот-вот что-то случится – как будто некий злодей выскочит из-за угла, сдавит горло или приставит к груди парализант.
Нет, она не была в порядке. Но кого это касалось? Не вываливать же всё это на работодателя. Ему и самому несладко живётся, зачем ему проблемы сиделки? Он и так уже принял такое деятельное участие в судьбе Бланш – не отплачивать же ему жалобами…
Вот доктору Бонэ она бы поплакалась. Но не на больничной кушетке, а в более приятной обстановке. Жаль, что он повёл себя букой. Причём Бланш до сих пор не могла взять в толк – почему…
Мысли завершили бег по кругу, и она перевела взгляд от кастрюлек и тарелок на разделочном столике на Ленуара.
– В самом деле, – сказала она. – Всё хорошо. Давайте в столовую, мсье Ленуар.
И схватилась за блюдо, где красиво расположила запечённого палтуса в обрамлении обжаренных шампиньонов, мелкой варёной картошки и ранней зелени. На новые морковные розы уже не хватило терпения.
Прода от 03.05.24
Но и в столовой Ленуар не бросил попыток перевести беседу в нужное ему русло.
– Бланш, да сядьте же! Я за вами наблюдал в эти дни. Вы ведь подверглись не самым приятным… манипуляциям, – сказал Этьен. – Если бы вы мне доверились как специалисту, я бы попробовал поработать… с вашими психотравмами.
– Что? Так вы психолог? – спросила Бланш, позволяя себе легчайшую насмешку. – Вы меня в тупик ставите, мсье Ленуар. Я уже начала думать, что вы полицейский.
– Нет, – сказал он. – Точнее, отчасти. Я маг-менталист.
– А что это такое? – уцепилась она за незнакомое слово. – Это что-то про память, да?
– Нет. Не совсем, – улыбнулся Ленуар.
– Ох, давайте я вам положу палтуса, – спохватилась Бланш и принялась сновать по столовой.
Она бралась за какую-то посуду, резала и раскладывала рыбу, кидалась к старинному буфету за свежими салфетками, хотя уже положила их на стол. В общем, всячески старалась показать, как безумно занята и насколько у неё всё в порядке. Но, видимо, получалось не очень, потому что Этьен в конце концов не выдержал.
– Бланш, немедленно сядьте, – приказал он, когда она сделала уже четвёртый или пятый круг. – Сядьте и ешьте. Ну?
Сам он, хоть и взял вилку, к еде пока не приступал, но Бланш, удивлённая и даже зачарованная приказным тоном, сразу уселась и придвинула к себе тарелку.
– Я же сказал: я менталист. Это значит, я чувствую ваши эмоции – к тому же вы-то ведь не маг и ничего не скрываете.
– Вот как? – спросила она, изображая беспечную улыбку.
Это было ой как непросто. У неё тут же задрожали и опустились уголки губ, да и подбородок напрягся.
– Вы пытаетесь скрыть, но это делается не так. Не внешне, – уже мягче сказал Этьен. – Послушайте, я могу вам помочь. Будет легче. Не будут возвращаться одни и те же плохие мысли, не будет часто меняться настроение. Вам станет спокойней. Понимаете? Если вы не хотите, чтобы я с вами… работал, найдите психолога.
Она вздохнула.
– Я не знаю, мсье Ленуар. Вы – сразу нет, нет, понимаете? Вы же мой работодатель, вы пациент, – тут Бланш позволила себе улыбнуться уже совсем по-другому, потому что старалась быть честной. – Вы же не доверите мне всё самое своё… личное, интимное, так ведь? А я не могу доверить вам своё, потому что… Это тогда будет уже не работа. Поверьте, я достаточно поменяла мест – пять или шесть ещё до администратора в салоне красоты, да и потом ещё несколько. Я достаточно… повидала, чтобы понять, что так нельзя. Работа должна оставаться работой. На которую ходишь, которую можно любить или ненавидеть – но от которой можно отдохнуть, когда с неё уходишь. И для вас тоже должен быть от меня отдых.
– Но мадам Анри…
– Стала для вас больше, чем сиделкой, я уже слышала. Она стала почти матерью, и поэтому вы искали ей схожую замену. Но мсье Ленуар, вы должны понимать, что я – не тот случай. Мать я не заменю, а другие роли не для меня.
– Есть много ролей, – заикнулся Этьен и покраснел.
– Но я под них не подхожу, – горячо сказала Бланш.
– Ну хорошо, – кивнул он, хотя было видно – не смирился и не согласился с её словами. – Подберём вам специалиста.
– Что? – Бланш, только что положившая в рот кусочек рыбы, чуть им не поперхнулась.
Пока жевала, возразить не могла – а потом было уже поздно.
– Вот как раз объявление в газете, я позвоню прямо сейчас, – вдохновенно начал Этьен.
– А, это чтобы я согласилась на ваше предложение, да? Думаете, я не пойду к кому попало? – тут же рассердилась Бланш. – А вот и пойду!
– Ну почему же к кому попало? Смотрите, какое объявление: от магистра ментальной медицины, да с рамочкой, да на второй странице, между двумя важными статьями: о визите китальянского посла во Франкию и о происшествии на ферме.
Он вдруг замолчал и пробежался глазами по строчкам.
– Хотя это интересно. Подожгли ферму мальчишки, но свалили всё на наёмного работника из Харрабии.
– Откуда знаете, что мальчишки? – удивилась Бланш.
– «Следствие установило, что горение началось с конюшни, неподалёку с подветренной стороны найден окурок», – прочитал Этьен. – Во-первых, для харрабов лошадь – священное животное. Во-вторых, они не пьют и не курят, для них это злостное нарушение религиозных заповедей. В-третьих, переселенцев у нас мало и они как правило ведут себя тихо.
– Но именно мальчишки, – заикнулась Бланш. – Почему?
– А кто из взрослых будет тайком курить за конюшней, да ещё бросать окурки где ни попадя, среди соломы и сена? – приподнял тёмные брови Этьен. – Только подростки, которых мать гоняет за курение.
– Это только предположение, – улыбнулась Бланш.
– Да, – не стал спорить Этьен. – Вернёмся к вопросу ментальной и психологической помощи для вас?
Она только покачала головой.
– Вернёмся к сожжённой конюшне, – сказала упрямо. – Мне теперь тоже интересно. Давайте позвоним Жаку?
– Это отнюдь не его участок и не его дело. Оно под юрисдикцией тамошних жандармов, и вряд ли Верньера выслушают, – пожал плечами Этьен. – Назначить виноватым чужака фермерам выгоднее, чем воспитывать своих детей.
– Но это несправедливо, – возмутилась Бланш.
– Вы правы. Несправедливо! Но разобраться в таком можно, лишь выехав на место, – произнёс Этьен. – А так как у меня с жандармерией связей нет – мы никогда не узнаем, чем кончилось дело.
– Как жаль, – вздохнула она и забрала у Этьена газету. – А теперь доедайте, мсье Ленуар. У меня ещё много забот, я не могу позволить, чтобы обед длился бесконечно.
Случайно или нет, но их руки соприкоснулись, и Бланш не сумела сдержать дрожи. По сей день только доктору Бонэ удавалось прикасаться к ней, не вызывая паники. Жаль, что доктор этого избегал. Надо бы всё-таки выяснить – почему.
ГЛАВА 2. Этьен
Он успел только слегка коснуться её руки. Но этого было предостаточно. Бланш действительно всё ещё не пришла в себя после происшествия. И Жан-Луи в прошлый визит подтвердил: здоровье у женщины прекрасное, да но душевное… Она не была в порядке.
По тому, как мадам Паради вздрогнула от случайного прикосновения, по тому, как внутри у неё всё так и перевернулось… А ещё раньше по её беспокойному поведению Этьен понимал: это надо лечить. С этим надо работать. Он напрасно затянул с проблемой, потому что с каждым днём отрицание будет всё глубже. И после обеда всё-таки позвонил по объявлению, чтобы прощупать почву.
Психолог, доктор Шардиньи, говорил с ним всего минуту, но Этьен узнал больше, чем было сказано. По телефону передаются лишь основные эмоции, но он ощутил то, что хотел. Ровное тепло, спокойная благожелательность, желание помочь.
– Помощь нужна не мне, – сказал Этьен на всякий случай. – Моя… компаньонка нуждается в нескольких сеансах.
– Хорошо, – согласился мужчина на том конце провода. – Пусть приходит в четверг, к пяти. Но если проблемы вашей компаньонки связаны с вами лично, я бы провел пару сеансов с вами двумя.
– О, нет, это не такие проблемы, – заверил его Этьен. – Хотя… не отказываюсь окончательно. Вдруг понадобится и моё присутствие! Давайте так: вы с нею встретитесь, поговорите, а потом уже мы решим.
