1.
Диме Васильеву снилось, как прошлой осенью он ночевал у Катьки, как они лежали, накрывшись одеялом, а её мама каждый час заглядывала в комнату. Зря волновалась. Дети болтали всю ночь и заснули только под утро. На следующий день в телефонной книге мобильника переименовал он её в «mi сorazon», что по-испански значит «моё сердце».
А под утро приснилось раннее детство. Солнечный мир, шум и ласка моря, белые пески с дюнами, золотой блеск мелких ракушек. Ему четыре года. Родители впервые вывезли его на море в Анапу. Как говорят – оздоровить ребёнка.
Из сотен малолетних ровесников, отдыхавших тем летом на Чёрном море, он столкнулся именно с ней, в прямом смысле – лоб в лоб. Последствия – смачные шишки и ободранные коленки. Мать Димы, изумлялась. Что мог найти её мальчик с мягкими, как пух, белыми кудрями до плеч в той страшненькой девочке с кривыми и тощими ногами?
Маленькую и худую, с тонкими выгоревшими косичками и широкой улыбкой без переднего зуба девочку – матери было жалко такую отчаянно некрасивую, дочерна загорелую, а он хватал её за руку и тащил в кусты целоваться.
Очень редко во сне всплывал её бесплотный, почти забытый образ – пляж, горячий воздух, девочка с надувным кругом, две косички и худые ноги. Чувство безвозвратно потерянного и светлого – вроде тоски по давно ушедшему детству, с ободранными коленками, ссадинами, подбитыми носами и отдыхом на Чёрном море. Он не помнил, как её зовут, но было приятно думать: а вдруг? Вдруг это была она, его Катюха. Диме казалось, что это имя было очень к лицу той девчонке с белого пляжа.
Васильев проснулся ближе к вечеру, поставил заряжать мобильник и посмотрел на число. Было второе сентября, и очень хотелось есть. Спуститься вниз, пройтись по студгородку, зайти в первую арабскую забегаловку и купить шаурму. И какой-нибудь салат. Банку пива лучше купить в круглосуточном магазине, так дешевле.
Время подходило к пяти, и в «Симбад» медленно подтягивались группы иностранных студентов. Они громко смеялись, переговаривались на родном языке и бесстыдно разглядывали русских студенток, проходивших мимо. Дима и Аня столкнулись тут впервые после летних каникул.
– Как ты, Васильев? – спросила Аня. – Пришел в себя?
–Я в порядке, – ответила Дима. – Три месяца прошло все-таки. – Громко рассмеялся.
–Она тебе больше не звонила?
–С начала июня ни разу, – повторил Дима. – Знакомые видели ее летом в Зеленограде с каким-то придурком. На звонки и сообщения ни разу не ответила. Вы, девки, иногда крайне жестоко поступаете. Мне кажется, вас этому в школе учат на дополнительных занятиях. Со мной такое впервые. А ведь мы с Катькой учимся на одном факультете.
–Васильев, ты все еще паришься из-за нее, – прошептала Аня. – Тебе нужно кого-то найти, чтобы отвлечься. В твоем случае, можно даже несколько. Помнишь, как у тебя до Катьки твоей было? Надо вот так же, чтобы каждый день новенькая. На неделе к нам в блок первокурсницы заселялись, среди них полно красоток. Обязательно заходи.
–У меня уже есть кое-кто, – смеялся Дима. – Но зайти обещаю.
–Да? – удивилась Аня. – Это кому же так повезло?
–Ты знаешь ее. Кристина. Из вашего блока, тоже на третьем курсе. То ли горное дело, то ли геология.
–Ну ты даешь, Дим. Она действительно крутая. Если твоя бывшая увидит вас вместе, она пожалеет, что бросила тебя. Ты не изменял ей?
–Ни разу за два года. Представляешь?
–Представляю, но не верю. Эта дрянь после двух лет могла бы расстаться более порядочно.
–Хотя бы смс написать, – дополнил Дима.
–Хотя бы, – согласилась Аня.
–Кристина клевая, с ней просто. Мне надо бежать через десять минут. Помочь ей с переездом. Прикинь, она подралась с соседкой по комнате, не сошлись характерами, и теперь их расселяют.
Выходя утром из комнаты, Анька содрала с двери приказ ректора. Уже не первый раз. Вечно их вешают где попало. Объявления об увеличения оплаты электроэнергии за использование собственных бытовых приборов, выговоры студентам, приказы о расселении.
–Я знаю, – сказала Аня. – Одну переселяют на четвёртый, вторую – на наш шестой. Вот повезет же кому-то!
–У вас есть свободное место в комнате?
–Есть.
–Тогда я, кажется, знаю, кому повезет. Готовься, рыжая. Кристина говорит, что ее бывшая соседка та еще сука. Ох и задаст она вам с Машкой жару!
–Не каркай, Васильев, нам с Машкой и вдвоем отлично, тем более нам никто ничего не говорил. Ладно, беги давай, а то мне на работу пора уже.
–Ты нашла работу?
–Да так, подработку после учебы, – ответила Аня. – Знаешь, интернет-кафе в нашем блоке на первом этаже? Я там сисадмином работаю. Уже две недели.
–Анька, туда ходят одни задроты, – критиковал Дима. – Любители онлайн-игрушек. Там ты парня себе не найдешь.
–Зато интернет быстрый, – спросила Аня. – И бесплатный для меня.
–Кстати, о парнях. Послезавтра мы выступаем в «Мюнхгаузене». Приходи с подругами, – говорил Дима, допивая остатки пива. – В десять.
–Договорились.
Аня допивала сок и смотрела вслед Васильеву.
– Тебе не поздно?.. Как придёшь, перезвони мне, я встречу, – доносились слова Димы.
Анька смеялась: ну и мастер же Васильев лапшу на уши вешать.
Диме Васильеву недавно исполнилось двадцать. Он пытался забыть бывшую подружку. Новых девочек цеплял на факультете и в скромных ночных клубах студгородка. После десяти минут флирта с болтливым Васильевым студентки были готовы идти за ним куда угодно.
Дима Васильев учился на третьем курсе инженерного факультета в одном из престижных столичных вузов. Специальность – технология машиностроения В друзьях у него ходил практически весь институт, в том числе – некоторые молодые педагоги. Однако лучших друзей было всего двое: Андрей да Анька.
С Анькой они познакомились два года назад на курсах для поступающих. Десять дней два лоботряса просидели на последней парте. Если они чем и занимались, так это соревновались между собой в остроумии. Аня уже тогда стала ему именно другом. Дима твёрдо знал, что, даже если они заснут под одним одеялом на одной кровати, между ними ничего не будет. У него своих девчонок – целый факультет, да и рыжая Аня с кудрями ниже пояса, вся в веснушках – не страдала от недостатка мужского внимания.
С Андреем Беляевым Дима учился в одной школе в Зеленограде, потом они попали в одну группу, а после первой сессии – получили комнату в девятом блоке общежитий. Андрей танцевал хип-хоп и брейк, отращивал тонкую косичку на затылке и модно одевался.
Это были идеальные друзья. Васильеву только не нравилось, что двое из самых близких ему людей открыто недолюбливали друг друга.
– В жизни всё подвластно системе. Даже тому самому бедному пингвину в Антарктиде, чтобы завести потомство, нужно сначала найти себе подругу. За этой подругой нужно ухаживать, кормить её… – Соловьёв читал лекции настолько увлекательно, что даже заядлые прогульщики слушали с интересом. Ради одной-единственной лекции в неделю он приезжал из Чертаново на Ленинский проспект.
Зашли четыре девушки и один парень и, тихо прокравшись мимо, заняли места на задних рядах.
–Ты записываешь? – взволнованно спросила Анька свою соседку, не успев сесть.
–Ты свободна вечером? – спросила девушка, наблюдая за Соловьёвым. – Я так запарилась с этим переездом, вещами и документами. Неделю нигде не была. Может, сходим куда-нибудь? Соседка моя бывшая – тварь просто.
–О, я знаю.
– Какое же счастье, что нас расселили. Вот ведь повезёт кому-то!
–Это точно, – согласилась Аня. – Пойдём в «Мюнхгаузен» вечером? Там мои друзья сегодня выступают.
– А что за группа?
– Панк-рок играют. Сидят на заднем ряду. Группа «Муравьи».
–А-а… – протянула Кристина. – Я их знаю. Меня звали уже, я же с барабанщиком встречаюсь. Ты знакома с ними?
–Барабанщика два года уже знаю, на курсах вместе учились.
–И как он?
– Васильев нормальный. Болтун страшный, но девчонки его обожают. Он тебе нравится?
–Очень нравится, он прикольный. Но раз сегодня больше негде потусить, то пойдем в «Мюнхгаузен».
–Отлично.
–А знаете, что энергия, которую тратит голубь, чтобы взлетать и приземляться, в соотношении намного меньше энергии, которую тратит самолёт на то же самое? Вот было бы здорово – накидать в самолёт червяков и полететь! – иногда Соловьёв приводил крайне интересные сравнения.
По залу пронёсся лёгкий смех.
– Червяки так не думают, – сказал кто-то сзади.
– Вот фантазёр! – тихо проговорила Кристина. – Просто сказочник.
На территории студенческого городка находилось пятнадцать благоустроенных корпусов общежития, физкультурно-оздоровительный комплекс, поликлиника, банк, пункты обмена валюты, продовольственные и универсальные магазины, парикмахерские, многочисленные столовые, кафе и парочка ночных клубов. Самый любимый студентами клуб «Мюнхгаузен», а второй – «B-City» располагались прямо в здании универа.
Горячий прокуренный воздух в «Мюнхгаузене» пульсировал. Пахло не то пивом, не то потом. Панк-группа «Муравьи» готовилась к выступлению. Вокалист, немного пухлый, в очках и с улыбкой пофигиста дышал в микрофон и что-то говорил барабанщику. Басист настраивал гитару, что-то бормоча себе под нос, и пил пиво из банки.
Первым на сцену вылез Дима, в серой футболке и длинных шортах; за ним сразу вышли Андрей и Миша.
– «Измену»? – спросил Дима Мишу. Лицо его было на удивление серьёзным, на лбу еле заметно блестели капли пота.
– Да.
– Раз, два, три, – тихо отсчитал он. – Погнали! – и со страстью ударил по барабанам.
Миша орал в микрофон наглым голосом, отчаянно впиваясь в него пальцами. Андрей изо всех сил бил по струнам. Казалось, ещё пара минут – и он порвёт их. Время от времени Дима визжал, бил по барабанам, дёргался и смотрел по сторонам безумными чёрными глазами.
«Это всё – обычная измена. Это всё, что мы зовём игрой. Мы с тобой – графика на стенах. Нас выводит кто-то вялою рукой,» – подпевал Андрей, то прыгая по сцене, то падая на колени, а потом снова поднимаясь на ноги.
На сцене Дима отрывался больше всех, остервенело колотил палочками по барабанам, тряс головой, смеялся, улыбался во весь рот самой счастливой и открытой улыбкой.
«Муравьи» были неоригинальными и не модными и тем более не являлись альтернативной группой. Они знали всего три аккорда, зато те, что надо. Группа эта появилась год назад и состояла из трёх студентов первого курса инженерного факультета. Их главным ориентиром стали SeX PiStolS. Парни заняли подвал в одном из общежитских корпусов, стали репетировать и выступать. Андрей Беляев – бас-гитара, Миша Фадеев – вокал, Дима Васильев – ударные. Они считали, что панк-рок, алкоголь и секс – лучшие вещи на земле. А Москва – самое лучшее место.
– Димка-а-а, а ты меня любишь?
– Ага… – равнодушно отзывался он сквозь сон.
– Нет, не любишь.
– Ага.
Кристины в жизни Димы стало слишком много за последнюю неделю. Тупая она какая-то, думал он. Смазливая – да. Весёлая – даже слишком, а говорить не о чем. Сплошные телячьи нежности и сюсюканья, как у глупой мамаши-наседки на детской площадке: «Ах ты, мой зайка, Димочка, солнышко, ах ты, мой муси-пусик…» Тошнит уже. Он не зайка, не солнышко и уж тем более – никакой не муси-пусик!.. Он панк-рок играет, а она его Димулькой зовёт.
Пора бежать от нее, пока Кристину не начали принимать за его девушку. Хотя было уже поздно. Много раз их видели вместе: высокий барабанщик идёт куда-то размашистой походкой пофигиста, а рядом, еле поспевая, на каблуках семенит блондинка Кристина.
Васильеву снова снилась Катя. Она болела за «Спартак», разбиралась в рок-музыке и училась на архитектуре. Им было о чем поговорить.
Дима проснулся в шесть утра, оттого что солнце светило ему в лицо. Кристина пробормотала что-то во сне и отвернулась к стенке. В утренней субботней тишине кто-то хлопнул дверью. Совсем близко. Спать больше не хотелось.
Он встал с кровати и перебрался за компьютер, который никогда не выключал на ночь. Открыл контакт-лист ICQ, спустя три месяца Катя была онлайн. Руки так и чесались написать ей: спросить, узнать, вытянуть из нее щипцами эту правду, о которой, может быть, стало бы легче.
Он помнил, что Аня запретила ему писать бывшей, поэтому сдержался. Нужно было отвлечься.
Под кроватью две пары мятых джинсов и старая серая футболка. Дима сгреб их в охапку и спустился на первый этаж в прачечную.
Ему казалось, что это уже было когда-то: он знал, что в прачечную общежития придёт та странная девчонка, которая уже третьи сутки ночует с его глуповатым соседом мексиканцем. Он её не видел. Андрюха говорил, что утром она чистила зубы в общей ванной и выглядела при этом не менее аппетитно, чем прошлым вечером. Она пронеслась мимо, задев его острым загорелым локтём, в обнимку с пакетом, откуда торчали разноцветные штанины, рукава и воротники, и остановилась у окна; потом запихнула шмотки в стиральную машину и включила музыку в плеере.
В прачечной пахло сыростью, порошком и кондиционером для белья. Дима сидел на корточках у крайней машины, держа в руках смятую серую майку с Бэтманом. Забросил джинсы и пару футболок, засыпал порошок и, выпрямившись, посмотрел на девчонку. Она танцевала перед стиральной машиной под звучавшую только для неё одной музыку, будто бы и нет его рядом, будто она одна в этой комнате.
Слева, в одной из соседних комнат, включили «Sway» на полную громкость, справа за стеной, несмотря на утро, китаянки пели в караоке русские песни, тихо гудели стиральные машины, и непринуждённо танцевала девочка. Васильев решил, что она приехала из Мексики или Колумбии.
В дверях прачечной, как из тумана, появился его сосед Начо. Он подошёл к смуглой девчонке, обнял её, и они стали нежно целоваться, будто в финале латиноамериканского сериала. Это были именно те люди, та девушка, то место, те звуки и запахи – он, как будто проживал заново этот маленький эпизод своей жизни. Дима был уверен, что происходящее уже было с ним, но не помнил когда именно. Знай он заранее, что его сознание вздумает играть с ним такие злые шутки, остался бы в комнате, с Кристиной, но нет – приспичило постирать джинсы.
Латиносы то хохотали во весь голос, то обнимались, то вдруг начинали шептаться на родном языке. Лица девушки он до сих пор не видел.
Диме стало не по себе: колени подкашивались в буквальном смысле, перед глазами всё кружилось, как на карусели.
– Диман! – крикнул кто-то издалека. Его состояние напоминало последние секунды перед пробуждением ото сна: ещё снится что-то болезненно-бредовое, но уже слышен голос из реальной жизни; ещё пять секунд – и откроешь глаза. – Васильев! Вот ты где! – Мужской голос уже совсем близко. – Чего застрял тут?
– Что? – спросил Дима, не успев прийти в себя.
– Ты в порядке? – в дверях стоял Андрей с зубной щёткой в руке.
– Не знаю, – честно сказал он.
Выходя из прачечной вместе с Андреем, Дима обернулся и увидел лицо девушки. Она проводила его карими глазами, а затем повернулась к Начо. Такие сладкие, классические влюблённые, как парочки с открыток ко Дню святого Валентина из магазинчика «Hallmark». Теперь Дима смотрел на них и ничего не испытывал. Пугающее наваждение прошло, будто его и не было вовсе, остался лишь непонятный осадок.
– Кто это?
– Не видишь, девушка нашего Начо. Я ж тебе про неё рассказывал! – улыбнулся Андрей, запихнув руки в карманы. – Что, понравилась?
Диме Васильеву снилось, как прошлой осенью он ночевал у Катьки, как они лежали, накрывшись одеялом, а её мама каждый час заглядывала в комнату. Зря волновалась. Дети болтали всю ночь и заснули только под утро. На следующий день в телефонной книге мобильника переименовал он её в «mi сorazon», что по-испански значит «моё сердце».
А под утро приснилось раннее детство. Солнечный мир, шум и ласка моря, белые пески с дюнами, золотой блеск мелких ракушек. Ему четыре года. Родители впервые вывезли его на море в Анапу. Как говорят – оздоровить ребёнка.
Из сотен малолетних ровесников, отдыхавших тем летом на Чёрном море, он столкнулся именно с ней, в прямом смысле – лоб в лоб. Последствия – смачные шишки и ободранные коленки. Мать Димы, изумлялась. Что мог найти её мальчик с мягкими, как пух, белыми кудрями до плеч в той страшненькой девочке с кривыми и тощими ногами?
Маленькую и худую, с тонкими выгоревшими косичками и широкой улыбкой без переднего зуба девочку – матери было жалко такую отчаянно некрасивую, дочерна загорелую, а он хватал её за руку и тащил в кусты целоваться.
Очень редко во сне всплывал её бесплотный, почти забытый образ – пляж, горячий воздух, девочка с надувным кругом, две косички и худые ноги. Чувство безвозвратно потерянного и светлого – вроде тоски по давно ушедшему детству, с ободранными коленками, ссадинами, подбитыми носами и отдыхом на Чёрном море. Он не помнил, как её зовут, но было приятно думать: а вдруг? Вдруг это была она, его Катюха. Диме казалось, что это имя было очень к лицу той девчонке с белого пляжа.
Васильев проснулся ближе к вечеру, поставил заряжать мобильник и посмотрел на число. Было второе сентября, и очень хотелось есть. Спуститься вниз, пройтись по студгородку, зайти в первую арабскую забегаловку и купить шаурму. И какой-нибудь салат. Банку пива лучше купить в круглосуточном магазине, так дешевле.
Время подходило к пяти, и в «Симбад» медленно подтягивались группы иностранных студентов. Они громко смеялись, переговаривались на родном языке и бесстыдно разглядывали русских студенток, проходивших мимо. Дима и Аня столкнулись тут впервые после летних каникул.
– Как ты, Васильев? – спросила Аня. – Пришел в себя?
–Я в порядке, – ответила Дима. – Три месяца прошло все-таки. – Громко рассмеялся.
–Она тебе больше не звонила?
–С начала июня ни разу, – повторил Дима. – Знакомые видели ее летом в Зеленограде с каким-то придурком. На звонки и сообщения ни разу не ответила. Вы, девки, иногда крайне жестоко поступаете. Мне кажется, вас этому в школе учат на дополнительных занятиях. Со мной такое впервые. А ведь мы с Катькой учимся на одном факультете.
–Васильев, ты все еще паришься из-за нее, – прошептала Аня. – Тебе нужно кого-то найти, чтобы отвлечься. В твоем случае, можно даже несколько. Помнишь, как у тебя до Катьки твоей было? Надо вот так же, чтобы каждый день новенькая. На неделе к нам в блок первокурсницы заселялись, среди них полно красоток. Обязательно заходи.
–У меня уже есть кое-кто, – смеялся Дима. – Но зайти обещаю.
–Да? – удивилась Аня. – Это кому же так повезло?
–Ты знаешь ее. Кристина. Из вашего блока, тоже на третьем курсе. То ли горное дело, то ли геология.
–Ну ты даешь, Дим. Она действительно крутая. Если твоя бывшая увидит вас вместе, она пожалеет, что бросила тебя. Ты не изменял ей?
–Ни разу за два года. Представляешь?
–Представляю, но не верю. Эта дрянь после двух лет могла бы расстаться более порядочно.
–Хотя бы смс написать, – дополнил Дима.
–Хотя бы, – согласилась Аня.
–Кристина клевая, с ней просто. Мне надо бежать через десять минут. Помочь ей с переездом. Прикинь, она подралась с соседкой по комнате, не сошлись характерами, и теперь их расселяют.
Выходя утром из комнаты, Анька содрала с двери приказ ректора. Уже не первый раз. Вечно их вешают где попало. Объявления об увеличения оплаты электроэнергии за использование собственных бытовых приборов, выговоры студентам, приказы о расселении.
–Я знаю, – сказала Аня. – Одну переселяют на четвёртый, вторую – на наш шестой. Вот повезет же кому-то!
–У вас есть свободное место в комнате?
–Есть.
–Тогда я, кажется, знаю, кому повезет. Готовься, рыжая. Кристина говорит, что ее бывшая соседка та еще сука. Ох и задаст она вам с Машкой жару!
–Не каркай, Васильев, нам с Машкой и вдвоем отлично, тем более нам никто ничего не говорил. Ладно, беги давай, а то мне на работу пора уже.
–Ты нашла работу?
–Да так, подработку после учебы, – ответила Аня. – Знаешь, интернет-кафе в нашем блоке на первом этаже? Я там сисадмином работаю. Уже две недели.
–Анька, туда ходят одни задроты, – критиковал Дима. – Любители онлайн-игрушек. Там ты парня себе не найдешь.
–Зато интернет быстрый, – спросила Аня. – И бесплатный для меня.
–Кстати, о парнях. Послезавтра мы выступаем в «Мюнхгаузене». Приходи с подругами, – говорил Дима, допивая остатки пива. – В десять.
–Договорились.
Аня допивала сок и смотрела вслед Васильеву.
– Тебе не поздно?.. Как придёшь, перезвони мне, я встречу, – доносились слова Димы.
Анька смеялась: ну и мастер же Васильев лапшу на уши вешать.
Диме Васильеву недавно исполнилось двадцать. Он пытался забыть бывшую подружку. Новых девочек цеплял на факультете и в скромных ночных клубах студгородка. После десяти минут флирта с болтливым Васильевым студентки были готовы идти за ним куда угодно.
Дима Васильев учился на третьем курсе инженерного факультета в одном из престижных столичных вузов. Специальность – технология машиностроения В друзьях у него ходил практически весь институт, в том числе – некоторые молодые педагоги. Однако лучших друзей было всего двое: Андрей да Анька.
С Анькой они познакомились два года назад на курсах для поступающих. Десять дней два лоботряса просидели на последней парте. Если они чем и занимались, так это соревновались между собой в остроумии. Аня уже тогда стала ему именно другом. Дима твёрдо знал, что, даже если они заснут под одним одеялом на одной кровати, между ними ничего не будет. У него своих девчонок – целый факультет, да и рыжая Аня с кудрями ниже пояса, вся в веснушках – не страдала от недостатка мужского внимания.
С Андреем Беляевым Дима учился в одной школе в Зеленограде, потом они попали в одну группу, а после первой сессии – получили комнату в девятом блоке общежитий. Андрей танцевал хип-хоп и брейк, отращивал тонкую косичку на затылке и модно одевался.
Это были идеальные друзья. Васильеву только не нравилось, что двое из самых близких ему людей открыто недолюбливали друг друга.
– В жизни всё подвластно системе. Даже тому самому бедному пингвину в Антарктиде, чтобы завести потомство, нужно сначала найти себе подругу. За этой подругой нужно ухаживать, кормить её… – Соловьёв читал лекции настолько увлекательно, что даже заядлые прогульщики слушали с интересом. Ради одной-единственной лекции в неделю он приезжал из Чертаново на Ленинский проспект.
Зашли четыре девушки и один парень и, тихо прокравшись мимо, заняли места на задних рядах.
–Ты записываешь? – взволнованно спросила Анька свою соседку, не успев сесть.
–Ты свободна вечером? – спросила девушка, наблюдая за Соловьёвым. – Я так запарилась с этим переездом, вещами и документами. Неделю нигде не была. Может, сходим куда-нибудь? Соседка моя бывшая – тварь просто.
–О, я знаю.
– Какое же счастье, что нас расселили. Вот ведь повезёт кому-то!
–Это точно, – согласилась Аня. – Пойдём в «Мюнхгаузен» вечером? Там мои друзья сегодня выступают.
– А что за группа?
– Панк-рок играют. Сидят на заднем ряду. Группа «Муравьи».
–А-а… – протянула Кристина. – Я их знаю. Меня звали уже, я же с барабанщиком встречаюсь. Ты знакома с ними?
–Барабанщика два года уже знаю, на курсах вместе учились.
–И как он?
– Васильев нормальный. Болтун страшный, но девчонки его обожают. Он тебе нравится?
–Очень нравится, он прикольный. Но раз сегодня больше негде потусить, то пойдем в «Мюнхгаузен».
–Отлично.
–А знаете, что энергия, которую тратит голубь, чтобы взлетать и приземляться, в соотношении намного меньше энергии, которую тратит самолёт на то же самое? Вот было бы здорово – накидать в самолёт червяков и полететь! – иногда Соловьёв приводил крайне интересные сравнения.
По залу пронёсся лёгкий смех.
– Червяки так не думают, – сказал кто-то сзади.
– Вот фантазёр! – тихо проговорила Кристина. – Просто сказочник.
На территории студенческого городка находилось пятнадцать благоустроенных корпусов общежития, физкультурно-оздоровительный комплекс, поликлиника, банк, пункты обмена валюты, продовольственные и универсальные магазины, парикмахерские, многочисленные столовые, кафе и парочка ночных клубов. Самый любимый студентами клуб «Мюнхгаузен», а второй – «B-City» располагались прямо в здании универа.
Горячий прокуренный воздух в «Мюнхгаузене» пульсировал. Пахло не то пивом, не то потом. Панк-группа «Муравьи» готовилась к выступлению. Вокалист, немного пухлый, в очках и с улыбкой пофигиста дышал в микрофон и что-то говорил барабанщику. Басист настраивал гитару, что-то бормоча себе под нос, и пил пиво из банки.
Первым на сцену вылез Дима, в серой футболке и длинных шортах; за ним сразу вышли Андрей и Миша.
– «Измену»? – спросил Дима Мишу. Лицо его было на удивление серьёзным, на лбу еле заметно блестели капли пота.
– Да.
– Раз, два, три, – тихо отсчитал он. – Погнали! – и со страстью ударил по барабанам.
Миша орал в микрофон наглым голосом, отчаянно впиваясь в него пальцами. Андрей изо всех сил бил по струнам. Казалось, ещё пара минут – и он порвёт их. Время от времени Дима визжал, бил по барабанам, дёргался и смотрел по сторонам безумными чёрными глазами.
«Это всё – обычная измена. Это всё, что мы зовём игрой. Мы с тобой – графика на стенах. Нас выводит кто-то вялою рукой,» – подпевал Андрей, то прыгая по сцене, то падая на колени, а потом снова поднимаясь на ноги.
На сцене Дима отрывался больше всех, остервенело колотил палочками по барабанам, тряс головой, смеялся, улыбался во весь рот самой счастливой и открытой улыбкой.
«Муравьи» были неоригинальными и не модными и тем более не являлись альтернативной группой. Они знали всего три аккорда, зато те, что надо. Группа эта появилась год назад и состояла из трёх студентов первого курса инженерного факультета. Их главным ориентиром стали SeX PiStolS. Парни заняли подвал в одном из общежитских корпусов, стали репетировать и выступать. Андрей Беляев – бас-гитара, Миша Фадеев – вокал, Дима Васильев – ударные. Они считали, что панк-рок, алкоголь и секс – лучшие вещи на земле. А Москва – самое лучшее место.
– Димка-а-а, а ты меня любишь?
– Ага… – равнодушно отзывался он сквозь сон.
– Нет, не любишь.
– Ага.
Кристины в жизни Димы стало слишком много за последнюю неделю. Тупая она какая-то, думал он. Смазливая – да. Весёлая – даже слишком, а говорить не о чем. Сплошные телячьи нежности и сюсюканья, как у глупой мамаши-наседки на детской площадке: «Ах ты, мой зайка, Димочка, солнышко, ах ты, мой муси-пусик…» Тошнит уже. Он не зайка, не солнышко и уж тем более – никакой не муси-пусик!.. Он панк-рок играет, а она его Димулькой зовёт.
Пора бежать от нее, пока Кристину не начали принимать за его девушку. Хотя было уже поздно. Много раз их видели вместе: высокий барабанщик идёт куда-то размашистой походкой пофигиста, а рядом, еле поспевая, на каблуках семенит блондинка Кристина.
Васильеву снова снилась Катя. Она болела за «Спартак», разбиралась в рок-музыке и училась на архитектуре. Им было о чем поговорить.
Дима проснулся в шесть утра, оттого что солнце светило ему в лицо. Кристина пробормотала что-то во сне и отвернулась к стенке. В утренней субботней тишине кто-то хлопнул дверью. Совсем близко. Спать больше не хотелось.
Он встал с кровати и перебрался за компьютер, который никогда не выключал на ночь. Открыл контакт-лист ICQ, спустя три месяца Катя была онлайн. Руки так и чесались написать ей: спросить, узнать, вытянуть из нее щипцами эту правду, о которой, может быть, стало бы легче.
Он помнил, что Аня запретила ему писать бывшей, поэтому сдержался. Нужно было отвлечься.
Под кроватью две пары мятых джинсов и старая серая футболка. Дима сгреб их в охапку и спустился на первый этаж в прачечную.
Ему казалось, что это уже было когда-то: он знал, что в прачечную общежития придёт та странная девчонка, которая уже третьи сутки ночует с его глуповатым соседом мексиканцем. Он её не видел. Андрюха говорил, что утром она чистила зубы в общей ванной и выглядела при этом не менее аппетитно, чем прошлым вечером. Она пронеслась мимо, задев его острым загорелым локтём, в обнимку с пакетом, откуда торчали разноцветные штанины, рукава и воротники, и остановилась у окна; потом запихнула шмотки в стиральную машину и включила музыку в плеере.
В прачечной пахло сыростью, порошком и кондиционером для белья. Дима сидел на корточках у крайней машины, держа в руках смятую серую майку с Бэтманом. Забросил джинсы и пару футболок, засыпал порошок и, выпрямившись, посмотрел на девчонку. Она танцевала перед стиральной машиной под звучавшую только для неё одной музыку, будто бы и нет его рядом, будто она одна в этой комнате.
Слева, в одной из соседних комнат, включили «Sway» на полную громкость, справа за стеной, несмотря на утро, китаянки пели в караоке русские песни, тихо гудели стиральные машины, и непринуждённо танцевала девочка. Васильев решил, что она приехала из Мексики или Колумбии.
В дверях прачечной, как из тумана, появился его сосед Начо. Он подошёл к смуглой девчонке, обнял её, и они стали нежно целоваться, будто в финале латиноамериканского сериала. Это были именно те люди, та девушка, то место, те звуки и запахи – он, как будто проживал заново этот маленький эпизод своей жизни. Дима был уверен, что происходящее уже было с ним, но не помнил когда именно. Знай он заранее, что его сознание вздумает играть с ним такие злые шутки, остался бы в комнате, с Кристиной, но нет – приспичило постирать джинсы.
Латиносы то хохотали во весь голос, то обнимались, то вдруг начинали шептаться на родном языке. Лица девушки он до сих пор не видел.
Диме стало не по себе: колени подкашивались в буквальном смысле, перед глазами всё кружилось, как на карусели.
– Диман! – крикнул кто-то издалека. Его состояние напоминало последние секунды перед пробуждением ото сна: ещё снится что-то болезненно-бредовое, но уже слышен голос из реальной жизни; ещё пять секунд – и откроешь глаза. – Васильев! Вот ты где! – Мужской голос уже совсем близко. – Чего застрял тут?
– Что? – спросил Дима, не успев прийти в себя.
– Ты в порядке? – в дверях стоял Андрей с зубной щёткой в руке.
– Не знаю, – честно сказал он.
Выходя из прачечной вместе с Андреем, Дима обернулся и увидел лицо девушки. Она проводила его карими глазами, а затем повернулась к Начо. Такие сладкие, классические влюблённые, как парочки с открыток ко Дню святого Валентина из магазинчика «Hallmark». Теперь Дима смотрел на них и ничего не испытывал. Пугающее наваждение прошло, будто его и не было вовсе, остался лишь непонятный осадок.
– Кто это?
– Не видишь, девушка нашего Начо. Я ж тебе про неё рассказывал! – улыбнулся Андрей, запихнув руки в карманы. – Что, понравилась?
