Собравшись с силами, он потянул дверь на себя, и та с жалобным скрипом медленно, но верно открылась. Кот шагнул в образовавшийся проем и оказался в каком-то сумрачном подземелье. Он снова жадно вдохнул воздух и, довольно улыбаясь, стремительно бросился вперед, ведомый манящим ароматом богатств.
Гортензию вырвали из объятий сна громкие звуки, доносившиеся из кухни. Сердце тревожно забилось. Она поднялась, взяла свечу со стола и, стараясь ступать неслышно, направилась в эпицентр ночного кошмара. То, что предстало её взору, напоминало поле битвы после яростного сражения. Чугунки с едой на столе были перевернуты, кувшин разбитый лежал на полу. Девушка заметила открытую дверь. Зашла в каморку и увидела разбитые банки, валявшиеся на полу. Шкаф, грузно отодвинутый от стены, обнажил зияющую чернотой дверцу, ведущую в неизвестность. Принцессу пронзила леденящая мысль о том, что ей необходимо разбудить друзей и рассказать об увиденном.
– Бьорн, Грозий, просыпайтесь! Я должна вам кое-что показать, – взволнованно прошептала она.
Бьорн, будто пружина, вскочил на ноги, готовый к бою. Грозий, ошеломлённый, разглядывал свои руки, в которых нелепо красовался черпак. Тиада и Рафаэль, пробудившись, расправили крылья, словно потягиваясь после долгого сна.
– Где мой топор?! Что за дурацкие шутки?! – прогремел гном, нахмурив косматые брови.
Тиада заметила за камином знакомый кончик лезвия. – Вот твой топор, Грозий, – промолвила она, протягивая гному увесистое оружие.
– Не пойму, как он там оказался… И что этот черпак делает у меня в руках? – в замешательстве пробормотал Грозий.
Федька, разбуженный шумом, сделал шаг с кресла и тут же рухнул на пол, застонав от боли.
– Кто это сделал?! Кто так шутит?! Шерлок! Это твоих рук дело?! – завопил домовой, потирая ушибленное колено.
– Кстати, а где Шерлок? – встревожено спросила Гортензия, обводя взглядом комнату.
– Я его найду! Только попадись мне это рыжее чудовище! Я ему устрою… покажу, где раки зимуют! – грозно ворчал Федька.
Гортензия, вспомнив о цели их пробуждения, позвала друзей на кухню.
– Какой-то ход… – пробормотал Бьорн, нагнувшись и первым проходя в дверной проем.
– Я тебе больше скажу, друг, это вход в шахту… – задумчиво произнес гном, почесывая лезвием топора свой лоб.
В кухню, запыхавшись, ворвался Федька. – Шерлока нигде нет! Но я нашел на чердаке кое-что… Ларец! Волшебный ларец открыт! Шерлок открыл ларец!
– Какой еще ларец? – удивленно распахнула глаза Гортензия.
– Давным-давно, – начал домовой свой рассказ, – пришел в наши края путник, назвавшийся странствующим ремесленником. Попросился на постой и был принят в мастерской дядюшки Саввы. Да только слово "работал" к нему не шло. Ничего он не умел, да и не хотел, а лишь учинил в городе переполох да обчистил все Солнечное царство и окрестные селения. Узнав о воре и смутьяне, царь повелел схватить его, но не тут-то было. Волшебник Миргорий смекнул, что перед ними не простой ремесленник, а злобное волшебное существо – Гоблин, алчущий лишь сокровищ. Тогда Миргорий, посовещавшись с царем, приказал дядюшке Савве сделать ларец, окованный свинцом, ибо лишь этот металл мог удержать Гоблина. Когда ларец был готов, волшебник произнес заклинание и заточил Гоблина навеки, отдав ларец на хранение Дарлетию. Как Шерлок умудрился его открыть – ума не приложу. Но Гоблина там сейчас нет. Как нет и самого Шерлока. И дверь открыта в подземелье, которое лет сто не открывали… А Гоблины, ох, чуют драгоценности за тысячи верст!
– Надо идти за ними! Шерлок в опасности! – воскликнула Гортензия, похолодев от ужаса.
– Ваше Высочество, нам сподручнее искать шахту снаружи. Нам с подземельями лучше не связываться. Мы их сторонимся. В воздухе от нас больше проку, – сказала Тиада, бросив взгляд на принцессу. Гортензия кивнула, и два эльфа, открыв дверь, взмыли в небо, на поиски затерянной шахты.
Федька вихрем взлетел обратно на чердак и, крепко обхватив ларец, стремглав вернулся вниз. Он подбежал к старому шкафу и, скрипнув дверцей, принялся торопливо перебирать пестрые ряды бутылочек.
– Ага! – ликующе воскликнул домовой. – Вот оно!
С заветным снадобьем в руках он поспешил обратно к друзьям.
– Что это, Федька? – с тревогой и любопытством спросила Гортензия.
– Это зелье навеки заточит Гоблина обратно в ларец, – торжественно произнес Федька. – Он больше никогда не сможет выбраться! Пошли! Нельзя терять ни минуты! Шерлоку грозит опасность! Надо его спасти!
Грозий, взвалив на плечо свой боевой топор, двинулся первым. Шахты он знал как свои пять пальцев, чувствовал себя там, словно рыба в воде. За ним шла Гортензия, следом семенил домовой с ларцом в руках, а Бьорн сгорбился, ибо его голова упиралась в низкий потолок подземелья.
Шерлок шел по туннелям шахты, его глаза мерцали в полумраке. Каждый шаг отдавался эхом, дрожащим в гнетущей тишине, нарушаемой лишь редкими каплями воды, стекающими по закопченным стенам. Шерлок, с его безупречным чутьем, чувствовал нависшую опасность, липкую и всепроникающую, как запах гнили, пропитавший древние своды.
Шахта, когда-то кормилица целого царства, теперь зияла черной дырой, заброшенная и забытая. Легенды ходили о проклятии, нависшем над ней, о потерянных душах гномов, навеки запертых в ее каменных объятиях. Тогда гномы раскопали в глубинах шахты огромный самоцвет. Это был Проклятый Алый самоцвет. Гномы по очереди сходили с ума: кто-то слышал шепот в темноте, кто-то видел тени, крадущиеся по стенам. Самый же крепкий и рассудительный мог проснуться в холодном поту, уверенный, что за ним наблюдают. Вскоре добыча прекратилась вовсе, ибо страх сковал руки даже самых храбрых. Шахту закрыли, запечатали входы, но слухи продолжали жить, обрастая мрачными подробностями.
Говорили, что Алый самоцвет пробудил древнее зло, спавшее в недрах земли. Зло, существовавшее еще до гномов, до людей, до самой цивилизации. Зло, жаждущее вырваться на свободу и окутать мир тьмой. И Алый самоцвет был ключом, печатью, сдерживающей эту бездну. Кто осмелиться его взять, тот выпустит монстра наружу.
Шерлок шел и чувствовал всем своим нутром, что впереди опасность, но Гоблин сидевший внутри, завладел им и вел его вперед к его драгоценностям.
Узкий, извилистый ход внезапно расширился, образуя небольшую площадку. В центре ее стояла старая, покосившаяся вагонетка. Ржавчина густо покрывала ее борта, а внутри виднелись какие-то темные, неразличимые комки. Шерлок насторожился. Эта вагонетка не была частью привычного шахтерского реквизита. В нем было что-то… неестественное.
Приблизившись к повозке, Шерлок настороженно принюхался. Запах ударил в нос мерзкой смесью затхлости и сырости. Внутри валялись обрывки истлевшей ткани, почерневшие кости и скомканные клочья шерсти. Шерлок невольно отшатнулся.
Инстинкт самосохранения взвыл сиреной в его кошачьей голове, требуя немедленного бегства.
– Нужно убираться отсюда, и как можно скорее, – прошептал Шерлок, словно молясь о спасении.
– Нет! – прошипел мерзкий Гоблин в его сознании. – Ты пойдешь дальше! Не для того я влез в твою шкуру, чтобы потерять свое богатство! Вперед!
Воля Гоблина, словно грязная волна, захлестнула страх Шерлока, и он, против воли, продолжил путь вглубь шахты. Теперь в зловещей тишине отчетливо слышалось лишь его сбивающееся дыхание и тихие, крадущиеся шаги. Он словно брел по венам заброшенного каменного великана, чье сердце замерло навеки.
Впереди, словно призрачный маяк, замерцал тусклый свет. Шерлок, пленник воли Гоблина, ускорил шаг. Свет становился все ярче, пока, наконец, не вывел его в огромный зал. Стены его были испещрены зловещими символами, испускающими болезненное зеленое свечение. В центре, словно злая насмешка, возвышался алтарь, сложенный из костей гномов. А на алтаре, пульсируя древней, темной силой, покоился Проклятый Алый самоцвет, размером с кошачью голову.
Гоблин торжествовал, его злорадство звенело в голове Шерлока. «Это оно! Моё сокровище! Бери его, Шерлок!»
Шерлок, оцепеневший от ужаса, против воли подошел к алтарю. Его лапа, словно повинуясь чужой воле, потянулась к проклятому самоцвету. И в тот миг, когда когти коснулись холодной поверхности камня, зал наполнился диким, нечеловеческим воем, от которого кровь стыла в жилах.
Из-за мрачного угла шахтного коридора выползла процессия, словно призрачная змея, вынырнувшая из преисподней. Шерлок юркнул за алтарь, обратившись в слух и зрение. Пред ним предстало жуткое шествие: гномы, эльфы, и даже волшебники, влачимые невидимой цепью. Гримасы боли искривляли их лица, некогда озарённые светом Солнечного царства и благоуханием Лавандовой долины. Ныне – лишь призраки былого величия, порабощенные ведьмой Суветрой.
Еле переставляя ноги, сгорбленные эльфы толкали перед собой неподъемные тележки, груженные сокровищами. Алмазы и рубины, словно застывшие капли крови, тускло мерцали в полумраке. Гномы, сгорбившись, несли кирки и лопаты – инструменты своего рабства. Замыкали шествие три колоссальных Черных призрака, каждый из которых сжимал в костлявой руке змеиный хлыст.
Вой нарастал, терзая кошачьи перепонки оглушительной болью. Шерлок съежился за алтарем, чувствуя, как дрожит земля под лапами, как леденящее дыхание процессии проникает даже сквозь камень. Страх сковал его пушистое тельце, но неутолимое кошачье любопытство взяло верх. Он осторожно приподнял голову, пытаясь разглядеть кошмарное зрелище.
И тут один из эльфов рухнул на колени. Черный призрак, словно тень смерти, навис над ним. Хлесткий удар плети рассек воздух, обрушившись на спину несчастного.
– Вставай! Ничтожное существо! – прорычал призрак, его голос был полон ледяного презрения.
– Я не могу… У меня нет сил… – прошептал эльф, и слезы, словно жемчужины, покатились по его изможденному лицу.
Остальные стояли, словно окаменевшие, боясь приблизиться и помочь товарищу.
– Тогда ты умрешь! – провозгласил призрак, занося хлыст для нового удара.
Собрав последние крупицы воли, эльф с трудом поднялся на ноги. Пошатнувшись, он едва не упал, возвращаясь в строй, но крепкая рука гнома подхватила его, помогая двигаться дальше.
Шерлоку, вернее Гоблину, эта сцена пришлась не по душе. Он был, конечно, шкодливым и жадным, но не жестоким. Процессия рабов, не заметив присутствия кота, медленно проследовала мимо, унося с собой отзвук боли и безнадежности.
– Надо позвать на помощь, – прохрипел Шерлок, – надо их спасти!
– Плевать на них! Мы здесь из-за моих сокровищ! И я не уйду, пока не заполучу их! Ты что думаешь, я просто так залез в твою шкуру? Ты мне нужен для дела! – прозвучал в его голове змеиный голос Гоблина.
Шерлок отчаянно пытался изгнать чудовище из своего тела: плевался, кувыркался, становился на голову , но все было тщетно.
– Брысь из меня, погань! Иди сам за своими цацками, а мне надо спасать друзей! – вопил Шерлок, тщетно вытряхивая из себя Гоблина.
– Не тряси меня, мне уже плохо становится! – прошипело существо. – Поднимай свою задницу и вперед, за камнем!
Шерлок, подчиняясь чужой воле, неохотно поднялся, выглянул из-за алтаря и, убедившись, что коридор пуст, медленно подошел к месту, где покоился Проклятый Алый самоцвет.
Взгляд околдованного кота приковался к камню, словно к источнику неземного притяжения. Он не мог оторваться от завораживающего сияния. Задрожав от вожделения, Шерлок протянул лапы к самоцвету.
– О, моя прелесть! Мое сокровище! – промурлыкал Шерлок, облизываясь. – Иди ко мне…
– Нет, я не позволю тебе! – взревел кот, изо всех сил сопротивляясь Гоблину. – Ты не заберешь самоцвет моей рукой! Я – это не ты! А ты – это не я! – И Шерлок, словно одержимый, пустился в дикий пляс, надеясь извергнуть из себя скверну.
Тем временем Гортензия, домовой Федька, угрюмый Грозий и молчаливый Бьорн пробирались по лабиринту подземелья в поисках Шерлока.
– Как ты думаешь, Федька, с Шерлоком все в порядке? – спросила принцесса, и голос ее дрогнул от страха.
– Да все с ним отлично! Это же Шерлок, он из любой передряги выберется! – бодро ответил Федька, но в душе терзался недобрыми предчувствиями. Гоблинам нельзя доверять, они жадные и опасные твари. А если его подозрения верны и Гоблин действительно завладел телом кота, то ситуация осложняется многократно. Но Федька не выдал своего беспокойства, лишь крепче перехватил ларец и уверенно двинулся вперед.
Гном шел, хмурясь, и что-то ворчал себе под нос. Бьорн настороженно озирался по сторонам, прислушиваясь к отдаленным звукам.
– Не нравится мне все это, – пробурчал гном.
– Федь, а расскажи… какие они, мои настоящие родители? – Гортензия обернулась к домовому, в ее глазах плескалось нетерпение.
– Царь Добронрав и царица Теплея… – Федя вздохнул, словно собираясь с мыслями. – Дивные правители Солнечного царства! Это царица Теплея придумала раскинуть лавандовые поля, чтобы из их нежных цветов создавать целебные снадобья и мази. Добрые, преданные своему народу, они были любимы и почитаемы всеми. Царь Добронрав и царица Теплея – могущественные волшебники, чья сила не знала границ, но никогда не обращали они свою магию во зло, ни против своего народа, ни против обитателей других миров. Они с нетерпением ждали твоего рождения, как и все жители Солнечного царства. И когда ты явилась на свет, счастью не было предела. Но беда грянула, когда на нашу землю явилась ведьма Суветра. Царице пришлось спрятать тебя, укрыть от ее злых глаз. Знахарь Дарлетий нашел меня и отдал тебя на руки, велев увезти как можно дальше и оберегать. Так мы и оказались в Земном мире. Я не мог являться тебе, чтобы не нарушить ход твоей жизни, ведь нельзя вмешиваться в пути человеческой истории. Но ты всегда чувствовала, что ты не такая, как все остальные люди. Суветра настигла тебя и в том мире, поэтому у меня не оставалось выбора, кроме как вернуть тебя обратно. Лишь ты, Гортензия, сможешь противостоять этой ведьме. Ты даже не представляешь, насколько велика твоя сила, – закончил домовой и тепло посмотрел на девушку.
Глаза Гортензии встретились со взглядами Бьорна и Грозия. В ее голосе звучала сталь: – Мои родители живы! Мы спасем Солнечное царство и народ от этой ведьмы! В нашем мире вновь засияет солнце! И добро восторжествует!
Гортензия и ее друзья продолжали свой путь по мрачному туннелю, как вдруг тишину пронзил леденящий душу вой, донесшийся издалека.
Впереди, словно призрак из прошлого, возникла полуразрушенная постройка – когда-то, вероятно, уютное место отдыха для гномов. Грозий, заметив ее, жестом подозвал товарищей и указал в ее сторону. Сердца их забились быстрее, и, крадучись, они укрылись в полуразвалинах.
Минуту спустя мимо прошествовала жуткая процессия. Изможденные гномы, эльфы, волшебники, а в их строю зловеще колыхались фигуры Черных призраков.
Гортензия застыла в ужасе. В глазах пленников читалась лишь беспросветная тоска, тела их были истощены, а одежда покрыта грязью и лохмотьями. Ярость вскипела в ее груди, кулаки сжались до боли. Бьорн, ощутив ее волнение, положил тяжелую руку ей на плечо и тихо прошептал:
– Сейчас мы бессильны. Черные призраки – всего лишь марионетки Суветры. Если мы уничтожим их, на смену придут другие. Наша цель – замок. Но прежде мы должны найти Шерлока.
В этот момент один из гномов, бредущий в колонне скорбных теней, случайно заметил Грозия, притаившегося в руинах.
Гортензию вырвали из объятий сна громкие звуки, доносившиеся из кухни. Сердце тревожно забилось. Она поднялась, взяла свечу со стола и, стараясь ступать неслышно, направилась в эпицентр ночного кошмара. То, что предстало её взору, напоминало поле битвы после яростного сражения. Чугунки с едой на столе были перевернуты, кувшин разбитый лежал на полу. Девушка заметила открытую дверь. Зашла в каморку и увидела разбитые банки, валявшиеся на полу. Шкаф, грузно отодвинутый от стены, обнажил зияющую чернотой дверцу, ведущую в неизвестность. Принцессу пронзила леденящая мысль о том, что ей необходимо разбудить друзей и рассказать об увиденном.
– Бьорн, Грозий, просыпайтесь! Я должна вам кое-что показать, – взволнованно прошептала она.
Бьорн, будто пружина, вскочил на ноги, готовый к бою. Грозий, ошеломлённый, разглядывал свои руки, в которых нелепо красовался черпак. Тиада и Рафаэль, пробудившись, расправили крылья, словно потягиваясь после долгого сна.
– Где мой топор?! Что за дурацкие шутки?! – прогремел гном, нахмурив косматые брови.
Тиада заметила за камином знакомый кончик лезвия. – Вот твой топор, Грозий, – промолвила она, протягивая гному увесистое оружие.
– Не пойму, как он там оказался… И что этот черпак делает у меня в руках? – в замешательстве пробормотал Грозий.
Федька, разбуженный шумом, сделал шаг с кресла и тут же рухнул на пол, застонав от боли.
– Кто это сделал?! Кто так шутит?! Шерлок! Это твоих рук дело?! – завопил домовой, потирая ушибленное колено.
– Кстати, а где Шерлок? – встревожено спросила Гортензия, обводя взглядом комнату.
– Я его найду! Только попадись мне это рыжее чудовище! Я ему устрою… покажу, где раки зимуют! – грозно ворчал Федька.
Гортензия, вспомнив о цели их пробуждения, позвала друзей на кухню.
– Какой-то ход… – пробормотал Бьорн, нагнувшись и первым проходя в дверной проем.
– Я тебе больше скажу, друг, это вход в шахту… – задумчиво произнес гном, почесывая лезвием топора свой лоб.
В кухню, запыхавшись, ворвался Федька. – Шерлока нигде нет! Но я нашел на чердаке кое-что… Ларец! Волшебный ларец открыт! Шерлок открыл ларец!
– Какой еще ларец? – удивленно распахнула глаза Гортензия.
– Давным-давно, – начал домовой свой рассказ, – пришел в наши края путник, назвавшийся странствующим ремесленником. Попросился на постой и был принят в мастерской дядюшки Саввы. Да только слово "работал" к нему не шло. Ничего он не умел, да и не хотел, а лишь учинил в городе переполох да обчистил все Солнечное царство и окрестные селения. Узнав о воре и смутьяне, царь повелел схватить его, но не тут-то было. Волшебник Миргорий смекнул, что перед ними не простой ремесленник, а злобное волшебное существо – Гоблин, алчущий лишь сокровищ. Тогда Миргорий, посовещавшись с царем, приказал дядюшке Савве сделать ларец, окованный свинцом, ибо лишь этот металл мог удержать Гоблина. Когда ларец был готов, волшебник произнес заклинание и заточил Гоблина навеки, отдав ларец на хранение Дарлетию. Как Шерлок умудрился его открыть – ума не приложу. Но Гоблина там сейчас нет. Как нет и самого Шерлока. И дверь открыта в подземелье, которое лет сто не открывали… А Гоблины, ох, чуют драгоценности за тысячи верст!
– Надо идти за ними! Шерлок в опасности! – воскликнула Гортензия, похолодев от ужаса.
– Ваше Высочество, нам сподручнее искать шахту снаружи. Нам с подземельями лучше не связываться. Мы их сторонимся. В воздухе от нас больше проку, – сказала Тиада, бросив взгляд на принцессу. Гортензия кивнула, и два эльфа, открыв дверь, взмыли в небо, на поиски затерянной шахты.
Федька вихрем взлетел обратно на чердак и, крепко обхватив ларец, стремглав вернулся вниз. Он подбежал к старому шкафу и, скрипнув дверцей, принялся торопливо перебирать пестрые ряды бутылочек.
– Ага! – ликующе воскликнул домовой. – Вот оно!
С заветным снадобьем в руках он поспешил обратно к друзьям.
– Что это, Федька? – с тревогой и любопытством спросила Гортензия.
– Это зелье навеки заточит Гоблина обратно в ларец, – торжественно произнес Федька. – Он больше никогда не сможет выбраться! Пошли! Нельзя терять ни минуты! Шерлоку грозит опасность! Надо его спасти!
Грозий, взвалив на плечо свой боевой топор, двинулся первым. Шахты он знал как свои пять пальцев, чувствовал себя там, словно рыба в воде. За ним шла Гортензия, следом семенил домовой с ларцом в руках, а Бьорн сгорбился, ибо его голова упиралась в низкий потолок подземелья.
ГЛАВА 14
Шерлок шел по туннелям шахты, его глаза мерцали в полумраке. Каждый шаг отдавался эхом, дрожащим в гнетущей тишине, нарушаемой лишь редкими каплями воды, стекающими по закопченным стенам. Шерлок, с его безупречным чутьем, чувствовал нависшую опасность, липкую и всепроникающую, как запах гнили, пропитавший древние своды.
Шахта, когда-то кормилица целого царства, теперь зияла черной дырой, заброшенная и забытая. Легенды ходили о проклятии, нависшем над ней, о потерянных душах гномов, навеки запертых в ее каменных объятиях. Тогда гномы раскопали в глубинах шахты огромный самоцвет. Это был Проклятый Алый самоцвет. Гномы по очереди сходили с ума: кто-то слышал шепот в темноте, кто-то видел тени, крадущиеся по стенам. Самый же крепкий и рассудительный мог проснуться в холодном поту, уверенный, что за ним наблюдают. Вскоре добыча прекратилась вовсе, ибо страх сковал руки даже самых храбрых. Шахту закрыли, запечатали входы, но слухи продолжали жить, обрастая мрачными подробностями.
Говорили, что Алый самоцвет пробудил древнее зло, спавшее в недрах земли. Зло, существовавшее еще до гномов, до людей, до самой цивилизации. Зло, жаждущее вырваться на свободу и окутать мир тьмой. И Алый самоцвет был ключом, печатью, сдерживающей эту бездну. Кто осмелиться его взять, тот выпустит монстра наружу.
Шерлок шел и чувствовал всем своим нутром, что впереди опасность, но Гоблин сидевший внутри, завладел им и вел его вперед к его драгоценностям.
Узкий, извилистый ход внезапно расширился, образуя небольшую площадку. В центре ее стояла старая, покосившаяся вагонетка. Ржавчина густо покрывала ее борта, а внутри виднелись какие-то темные, неразличимые комки. Шерлок насторожился. Эта вагонетка не была частью привычного шахтерского реквизита. В нем было что-то… неестественное.
Приблизившись к повозке, Шерлок настороженно принюхался. Запах ударил в нос мерзкой смесью затхлости и сырости. Внутри валялись обрывки истлевшей ткани, почерневшие кости и скомканные клочья шерсти. Шерлок невольно отшатнулся.
Инстинкт самосохранения взвыл сиреной в его кошачьей голове, требуя немедленного бегства.
– Нужно убираться отсюда, и как можно скорее, – прошептал Шерлок, словно молясь о спасении.
– Нет! – прошипел мерзкий Гоблин в его сознании. – Ты пойдешь дальше! Не для того я влез в твою шкуру, чтобы потерять свое богатство! Вперед!
Воля Гоблина, словно грязная волна, захлестнула страх Шерлока, и он, против воли, продолжил путь вглубь шахты. Теперь в зловещей тишине отчетливо слышалось лишь его сбивающееся дыхание и тихие, крадущиеся шаги. Он словно брел по венам заброшенного каменного великана, чье сердце замерло навеки.
Впереди, словно призрачный маяк, замерцал тусклый свет. Шерлок, пленник воли Гоблина, ускорил шаг. Свет становился все ярче, пока, наконец, не вывел его в огромный зал. Стены его были испещрены зловещими символами, испускающими болезненное зеленое свечение. В центре, словно злая насмешка, возвышался алтарь, сложенный из костей гномов. А на алтаре, пульсируя древней, темной силой, покоился Проклятый Алый самоцвет, размером с кошачью голову.
Гоблин торжествовал, его злорадство звенело в голове Шерлока. «Это оно! Моё сокровище! Бери его, Шерлок!»
Шерлок, оцепеневший от ужаса, против воли подошел к алтарю. Его лапа, словно повинуясь чужой воле, потянулась к проклятому самоцвету. И в тот миг, когда когти коснулись холодной поверхности камня, зал наполнился диким, нечеловеческим воем, от которого кровь стыла в жилах.
Из-за мрачного угла шахтного коридора выползла процессия, словно призрачная змея, вынырнувшая из преисподней. Шерлок юркнул за алтарь, обратившись в слух и зрение. Пред ним предстало жуткое шествие: гномы, эльфы, и даже волшебники, влачимые невидимой цепью. Гримасы боли искривляли их лица, некогда озарённые светом Солнечного царства и благоуханием Лавандовой долины. Ныне – лишь призраки былого величия, порабощенные ведьмой Суветрой.
Еле переставляя ноги, сгорбленные эльфы толкали перед собой неподъемные тележки, груженные сокровищами. Алмазы и рубины, словно застывшие капли крови, тускло мерцали в полумраке. Гномы, сгорбившись, несли кирки и лопаты – инструменты своего рабства. Замыкали шествие три колоссальных Черных призрака, каждый из которых сжимал в костлявой руке змеиный хлыст.
Вой нарастал, терзая кошачьи перепонки оглушительной болью. Шерлок съежился за алтарем, чувствуя, как дрожит земля под лапами, как леденящее дыхание процессии проникает даже сквозь камень. Страх сковал его пушистое тельце, но неутолимое кошачье любопытство взяло верх. Он осторожно приподнял голову, пытаясь разглядеть кошмарное зрелище.
И тут один из эльфов рухнул на колени. Черный призрак, словно тень смерти, навис над ним. Хлесткий удар плети рассек воздух, обрушившись на спину несчастного.
– Вставай! Ничтожное существо! – прорычал призрак, его голос был полон ледяного презрения.
– Я не могу… У меня нет сил… – прошептал эльф, и слезы, словно жемчужины, покатились по его изможденному лицу.
Остальные стояли, словно окаменевшие, боясь приблизиться и помочь товарищу.
– Тогда ты умрешь! – провозгласил призрак, занося хлыст для нового удара.
Собрав последние крупицы воли, эльф с трудом поднялся на ноги. Пошатнувшись, он едва не упал, возвращаясь в строй, но крепкая рука гнома подхватила его, помогая двигаться дальше.
Шерлоку, вернее Гоблину, эта сцена пришлась не по душе. Он был, конечно, шкодливым и жадным, но не жестоким. Процессия рабов, не заметив присутствия кота, медленно проследовала мимо, унося с собой отзвук боли и безнадежности.
– Надо позвать на помощь, – прохрипел Шерлок, – надо их спасти!
– Плевать на них! Мы здесь из-за моих сокровищ! И я не уйду, пока не заполучу их! Ты что думаешь, я просто так залез в твою шкуру? Ты мне нужен для дела! – прозвучал в его голове змеиный голос Гоблина.
Шерлок отчаянно пытался изгнать чудовище из своего тела: плевался, кувыркался, становился на голову , но все было тщетно.
– Брысь из меня, погань! Иди сам за своими цацками, а мне надо спасать друзей! – вопил Шерлок, тщетно вытряхивая из себя Гоблина.
– Не тряси меня, мне уже плохо становится! – прошипело существо. – Поднимай свою задницу и вперед, за камнем!
Шерлок, подчиняясь чужой воле, неохотно поднялся, выглянул из-за алтаря и, убедившись, что коридор пуст, медленно подошел к месту, где покоился Проклятый Алый самоцвет.
Взгляд околдованного кота приковался к камню, словно к источнику неземного притяжения. Он не мог оторваться от завораживающего сияния. Задрожав от вожделения, Шерлок протянул лапы к самоцвету.
– О, моя прелесть! Мое сокровище! – промурлыкал Шерлок, облизываясь. – Иди ко мне…
– Нет, я не позволю тебе! – взревел кот, изо всех сил сопротивляясь Гоблину. – Ты не заберешь самоцвет моей рукой! Я – это не ты! А ты – это не я! – И Шерлок, словно одержимый, пустился в дикий пляс, надеясь извергнуть из себя скверну.
Тем временем Гортензия, домовой Федька, угрюмый Грозий и молчаливый Бьорн пробирались по лабиринту подземелья в поисках Шерлока.
– Как ты думаешь, Федька, с Шерлоком все в порядке? – спросила принцесса, и голос ее дрогнул от страха.
– Да все с ним отлично! Это же Шерлок, он из любой передряги выберется! – бодро ответил Федька, но в душе терзался недобрыми предчувствиями. Гоблинам нельзя доверять, они жадные и опасные твари. А если его подозрения верны и Гоблин действительно завладел телом кота, то ситуация осложняется многократно. Но Федька не выдал своего беспокойства, лишь крепче перехватил ларец и уверенно двинулся вперед.
Гном шел, хмурясь, и что-то ворчал себе под нос. Бьорн настороженно озирался по сторонам, прислушиваясь к отдаленным звукам.
– Не нравится мне все это, – пробурчал гном.
– Федь, а расскажи… какие они, мои настоящие родители? – Гортензия обернулась к домовому, в ее глазах плескалось нетерпение.
– Царь Добронрав и царица Теплея… – Федя вздохнул, словно собираясь с мыслями. – Дивные правители Солнечного царства! Это царица Теплея придумала раскинуть лавандовые поля, чтобы из их нежных цветов создавать целебные снадобья и мази. Добрые, преданные своему народу, они были любимы и почитаемы всеми. Царь Добронрав и царица Теплея – могущественные волшебники, чья сила не знала границ, но никогда не обращали они свою магию во зло, ни против своего народа, ни против обитателей других миров. Они с нетерпением ждали твоего рождения, как и все жители Солнечного царства. И когда ты явилась на свет, счастью не было предела. Но беда грянула, когда на нашу землю явилась ведьма Суветра. Царице пришлось спрятать тебя, укрыть от ее злых глаз. Знахарь Дарлетий нашел меня и отдал тебя на руки, велев увезти как можно дальше и оберегать. Так мы и оказались в Земном мире. Я не мог являться тебе, чтобы не нарушить ход твоей жизни, ведь нельзя вмешиваться в пути человеческой истории. Но ты всегда чувствовала, что ты не такая, как все остальные люди. Суветра настигла тебя и в том мире, поэтому у меня не оставалось выбора, кроме как вернуть тебя обратно. Лишь ты, Гортензия, сможешь противостоять этой ведьме. Ты даже не представляешь, насколько велика твоя сила, – закончил домовой и тепло посмотрел на девушку.
Глаза Гортензии встретились со взглядами Бьорна и Грозия. В ее голосе звучала сталь: – Мои родители живы! Мы спасем Солнечное царство и народ от этой ведьмы! В нашем мире вновь засияет солнце! И добро восторжествует!
Гортензия и ее друзья продолжали свой путь по мрачному туннелю, как вдруг тишину пронзил леденящий душу вой, донесшийся издалека.
Впереди, словно призрак из прошлого, возникла полуразрушенная постройка – когда-то, вероятно, уютное место отдыха для гномов. Грозий, заметив ее, жестом подозвал товарищей и указал в ее сторону. Сердца их забились быстрее, и, крадучись, они укрылись в полуразвалинах.
Минуту спустя мимо прошествовала жуткая процессия. Изможденные гномы, эльфы, волшебники, а в их строю зловеще колыхались фигуры Черных призраков.
Гортензия застыла в ужасе. В глазах пленников читалась лишь беспросветная тоска, тела их были истощены, а одежда покрыта грязью и лохмотьями. Ярость вскипела в ее груди, кулаки сжались до боли. Бьорн, ощутив ее волнение, положил тяжелую руку ей на плечо и тихо прошептал:
– Сейчас мы бессильны. Черные призраки – всего лишь марионетки Суветры. Если мы уничтожим их, на смену придут другие. Наша цель – замок. Но прежде мы должны найти Шерлока.
В этот момент один из гномов, бредущий в колонне скорбных теней, случайно заметил Грозия, притаившегося в руинах.
