— Говори, что вздумается, дикарка. — Я почувствовала его ладонь на своем животе. — Но я больше не отпущу тебя.
То, каким тоном он это произнёс, заставило меня обмякнуть в его руках.
Мы оказались на крыше. Воронов не переставал дарить мне ласки, а я уже не сопротивлялась. Тело отзывалось на каждое его прикосновение, с губ срывался тихий стон. Я хныкала в его объятиях, стискивала мешавшую футболку в ладонях. Я хотела его коснутся, хотела его всего.
Любимый опустил меня на землю. Его глаза были черными от переполнявших эмоций. Он опустил кардиган с моих плеч, и ткань небрежно упала в ноги. Его пальцы медленно растягивали пуговицу за пуговицей на моей пижаме, и я видела, как тяжело вздымалась его грудь. Он едва сдерживался, чтобы не набросится на меня.
— Ты безумно красивая, — шептал горячо он, касаясь кончиками пальцев моей татуировки. Его почерк навсегда запечатлен на моем теле. В этом было что-то особенное, что-то более значимое, чем набор букв.
— Поцелуй меня, — дрожа от страсти, прошептала я в ответ, и мужчина охотно отозвался на мою просьбу.
Он стискивал моё тело в своих объятиях, а я терялась. Его руки были, казалось, везде. Я чувствовала, как он нежно гладил мои ключицы, грудь, живот, и было создавало контраст с его поцелуем. Он кусал мои губы, прикусывал кожу на плечах. Наши языки схлестнулись в огненном танце. Мы то ли вымаливали друг у друга прощения, то ли пытались задушить. Не было середины, была только нескончаемая крайность.
Я почувствовала его ладонь на животе. Горячие пальцы вели дорожку к резинке моих пижамных брюк, и я напряглась. Мне хотелось получить Илью. Я хотела, чтобы эта ночь закончилась так красиво. Я, он, ночной Санкт-Петербург и любовь на крыше. Мы любили друг друга. Пускай завтра я буду жалеть от этом, пускай реальность настигнет меня. Но не сейчас. Сейчас не существовало ничего важнее, чем эти карие глаза, которые смотрели на меня с любовью. Его пальцы запутались в моих волосах, губы повторяли путь ладони, и я ощутила поцелуй чуть ниже пупка. Прерванный вздох вырвался из моих губ, а он улыбнулся сквозь поцелуй.
— Илья, — сквозь полуопущенные веки, я наблюдала за самозабвенным мужчиной. — Ты мучаешь меня.
— Моя дикарка, — он прикусил кожу около тазовой кости, и я шикнула. — Эти муки сладостные, ты же мучала меня совсем иначе.
— Прости, что сорвалась на тебе в Испании, — прошептала я, вспоминая синяк под глазом у Воронова. — И за то, что…
— Милая, — оторвавшись на самом желанном месте, Илья выпрямился, осторожно коснулся пальцами моего затылка, заставляя нас встретится взглядом. — Фингал под глазом, твой Панов, Лукас или кто-либо ещё мне безразличны. Ты — моя. Была и всегда будешь.
— Я уже забыла, какого это, — выдыхая горячий воздух в лицо разгоряченного и возбужденного мужчины, произнесла я. — Быть твоей.
Мы опустились на холодную кровлю крыши. Ладонь мужчины водила узоры на моих бедрах, поднимаясь выше. Я пожалела на мгновение, что не надела любимую сорочку. Илья ловко расправился с моими брюками, попутно сбрасывая со своих плеч футболку. Я оказалась нагой перед ним. Озорные карие глаза завороженно очерчивали каждый изгиб тела. Пальцы вели невесомую дорожку, которая порождала волну мурашек, от тонкой шеи к нижу живота. Внутри все скрутилось в тугой узел. Я выгнула спину, когда его пальцы нашли свое лучшее применение. Мои ладони гладили горячую кожу Воронова. Я чувствовала, каким напряженным под ласками был его торс, я видела его желание и теряла голову.
— Я заставлю тебя вспомнить все, — то кусая, то облизывая, то целуя изгиб шеи, шептал Илья. — Просто поверь мне.
Я поверила. Я не могла не верить ему. Джинсы слетели с бедер мужчины, и мои глаза загорелись с новой силой. Как же я скучала по своему мужчине! Моё тело отзывалось на каждое прикосновение его пальцев, губы вторили его имя, словно молитву. Я была в его власти, и это было самым правильным я в моем неправильном грязном мире. Илья навис надо мной, воруя стон наслаждения. Я выкрикнула от резкой боли, но тут же обмякла в его руках. Он был медлительным и нежным. Без устали целовал мою шею, и я понимала, — наутро останутся следы этой ночи. Сейчас мне было все равно. Я задыхалась от удовольствия, хныкала, извивалась змеей под мужчиной. Я просила огня, страсти и любви. Он мне все это предоставил. Дыхание сбивалось, руки судорожно хватали и царапали спину мужчины. Сердце колотилось так, словно мы были на радио. Я готова была закричать.
Илья сплел наши пальцы и поднял руки над моей головой. Он перестал сдерживаться, из его рта вырывались стоны, и я тонула. Это была наша сумасшедшая любовь, сумасшедшая ночь и такие же без башенные мы. Я громко застонала в унисон с мужчиной, а после его тело рухнуло на моё, тяжело дыша. Он не переставал целовать мои плечи, ласкать грудь и говорить, насколько я красивая. Он гладил изгибы талии, игрался с моим телом, словно не мог насытится, даже уже тогда, когда я была между жизнью и смертью. Я хныкала, извивалась и целовала без устали сладостные губы.
— Вспомнила? — Ухмыльнулся он, когда его дыхание выровнялось.
— Головой я никогда не забывала. — Чувствуя, как прохладный ветер гоняет мурашки по телу, ответила я. Улыбнувшись, мне удалось своровать его поцелуй. — А вот тело…
— Танечка, — он заправил за ухо волосы и погладил ладонью лицо. — Моя дикая и непокорная жизнь.
Я приняла сидячее положение, начала натягивать на свои оголенные ноги шелковую ткань пижамы. Илья водил пальцами по моему позвоночнику, и тело отзывалось с новой силой. Я знала, что, когда дурман страсти спадет, я буду чувствовать себя паршиво. Розовая дымка испарилась, и смотрела в глаза любимого мужчины и снова вспоминала его жену. На душе скребли кошки, — я стала его любовницей. Он был женат, и я уже не имела права — вот так легко сливаться с ним в страстном танце тел. Я больше не имела никакого права на всё, что касалось Ильи.
— Что с тобой? — Приподнявшись на локтях, спросил он, видя, как я переменилась в лице.
— Реальность, — мы переглянулись, а после оба отвернули головы в разные стороны. Снова хотелось плакать. — Мы больше не имеем права на такие утехи. Особенно я.
Его рука сжала моё плечо. В глазах было огорчение. Он прекрасно знал, что я говорила правду.
— Я развожусь. — Заявил Илья, и я резко выдохнула. Мои глаза округлились. — Развожусь, потому что ни одна женщина не заменит мне тебя. — Я молчала, лишь растерянно хлопая ресницами. Илья обнял мою голову ладонями, пристально смотря в зеленые глаза. Он пытался донести до меня правду. — Просто поверь мне, любимая. Ты и только ты всегда была здесь, — он взял мою ладонь и приложил к груди. Туда, где в яростном ритме билось сердце. — Я умираю без тебя. Давай оставим все в прошлом. Давай вернемся к тем дням, когда ты была моей дикаркой, а я твоим негодяем.
— Я солгала тебе сегодня, — прошептала я, чувствуя, как рассыпаюсь. Слёзы потекли из глаз, а Илья улыбался и ловил каждую из них губами.
— Я знаю это. — Он взглянул на кольцо на безымянном пальце. На его лицо нависла тень. — Сними его и больше никогда не надевай.
Я улыбнулась, а Илья снова впился своими губами в мои. Мы целовались, пока в городе не проснулись машины. Я ощущала себя такой счастливой и такой живой. Но есть столько подводных камней, которые надо вытащить наружу.
Наши дни. Илья
Я был дураком. И понял это когда увидел растерянность в глазах любимой женщины. Я бросил ей кость, в надежде, что она её проглотит. Видя, как изменялась в лице девушка, до меня дошло: Таня не изменяла. Таня не бросалась на шею Панова. Но я же видел отчетливо своими глазами, как он обнял девушку, как букет цветов выпал из его рук. Да, и следующие события только подтверждали факт измены. Дмитрий открыто говорил о своих намерениях. Он кричал о том, что женится на моей женщине. А Танечка никак это не отрицала. История была запутанная.
После того что произошло между нами этой ночью, я больше не мог отпустить Таню. Я любил её. И моё счастье заключалось в одном человеке. Эта мысль возникла так ярко и громко, когда я видел, как она просила любить её, когда она плакала от моих слов. Она, оказывалось, была права. Права во всем. Я ей просто не верил.
Мой телефон опять зазвонил. Я снова увидел инициалы Катерины и нахмурился. Квартира-студия на Невском проспекте уже месяц была холостяцкой ложей, поскольку я с вещами выставил жену из дома. Она перешла все границы.
Я принял вызов.
— Слушаю тебя, Катя, — в голосе слышалось раздражение.
— Нам нужно поговорить, — без приветствия начала она. — Это не терпит отлагательств.
— Что-то случилось? — Я нахмурился, поднимаясь с кровати. Был полдень, и я уже давно должен был контролировать подготовку к банкету.
— Случилось. Я буду ждать тебя в ресторане отеля «Георгий».
Она отключилась. Я спешно стал натягивать на себя джинсы. Я бросил взгляд на голубую ткань, висевшую на стуле. Эта была моя вчерашняя футболка. Она все ещё пахла Таней. Я сам до сих пор ощущал на себе её аромат. Несмотря на то, что происходило в отношениях с Катей, сейчас я был счастливее, чем никогда. Отражение в зеркале тоже озорно улыбалось мне, а татуировка на руке так ярко светила, словно её сердце снова оказалось внутри непокорной розы.
В отель я приехал через пятнадцать минут, минуя все пробки. В фойе стояли Стас и Ясения. Они о чем-то разговаривали, но улыбок на их лицах не было. Заметив меня, девушка нахмурилась и ладонью подозвала к себе.
— В чем дело, Илья? — Спросила она, когда я поравнялся с ними. — Время час дня, а ты только явился на работу.
— Прошу прощения, Ясения. Мы вчера все подготовили, осталась мелочь.
— Костюмы?
— Я сказал персоналу, чтобы всем гостям банкета принесли их костюмы в номера. Ваши тоже должны быть уже там.
— Хорошо.
— С твоего позволения, я пойду проверю, как дела у поваров. — Она кивнула, снова переключая свое внимание на мужа. Стас странным взглядом проводил меня. Филатовы были тихими, и это пугало.
Я увидел свою все ещё жену сразу. Она сидела за столиком для двоих и теребила бумажную салфетку в руках. Вид у неё был бледный, а глаза красные от слез. Девушка подняла голову, встретившись со мной взглядом. Она заволновалась, а я забеспокоился.
В чем дело?
Я спешно подошел к столику, сел на стул и вперся своим острым взглядом в девушку. Она смотрела на меня со страхом в глазах, и я правда не понимал, что она натворила.
— Что случилось? — Спросил я.
— Будешь что-нибудь? — Она подтолкнула меню в мою сторону, и я невольно прищурился. — Ты любишь здешние спагетти.
— Катя, давай без лишней воды.
— Мы не можем развестись, — она сжала ладошки в кулаки и настойчиво произнесла эту фразу. Я разозлился.
— Я думал, у тебя и правда что-то произошло. — Я откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. — Ты сама затащила меня в ЗАГС, если ты не забыла.
— Как будто я тебя под пушечным выстрелом туда привела. — Она скривила в пренебрежении лицо.
— Ты прекрасно знаешь, в каком я тогда был состоянии.
— Я знаю, что ты пытался отомстить Рыбаковой. — Она произнесла фамилию любимой женщины с таким тоном, что мне захотелось её хорошенько встряхнуть. Я начинал злится. — Но сейчас правда другая ситуация.
— Просвети же меня.
— Я беременна, Илья.
Я застыл. Девушка смотрела на меня в ожидании хоть какой-то реакции, но я напоминал больше статую. Как это могло произойти? Мы с ней были близки в последний раз три месяца назад. Потом она уехала в Москву, а я спустя год встретил Таню, и понял, что совершил большую ошибку. Внутри все сжалось. Сердце даже перестало на мгновение биться.
— Ты что-нибудь скажешь?
— Какой у тебя срок? — Обретя голос, наконец спросил я.
— Двенадцать недель, — сказала она и я чертыхнулся. Три месяца. Это был мой ребенок. Ребенок от женщины, которую я никогда не любил. Я был по уши в дерьме.
— Подашь на алименты, — произнёс я.
Я ненавидел себя такого. Я был не из тех мужчин, которые бросали бы семью, но сейчас я выглядел именно так. Но я не мог позволить своему ребенку жить в семье, где нет любви. Не мог, потому что сам так жил. Отец, который женился на матери только потому, что она забеременела, всю свою жизнь ненавидел её и винил меня в том, что он был несчастлив. Естественно, мама часто плакала. Были скандалы, драки, а потом пришел алкоголь. В тот момент я потерял сразу двоих родителей, потому что жизни в этом доме больше не было. Повторения этой истории я не желаю. Да и для Кати я желаю найти хорошего мужчину, который оценил бы её по достоинству.
— Но это же ребенок, — словно это могло меня вразумить, пищала с мокрыми глазами, девушка. Я был непоколебим.
— Катерина, я буду тебе помогать. Я не брошу его. Но жить с тобой я больше не могу.
— Я слышала, что Дмитрий Иванович сделал предложение Тане вчера. — Я сжал челюсть. Почему она всегда меня провоцировала? — Ты все еще ее любишь, но она выходит замуж за другого.
— Это уже не твое дело. — Грубо ответил я, поднимаясь со стула. — Заявление я подал ещё месяц назад. Через неделю суд. Будь добра, приди. — Сделал шаг в сторону выхода, но развернулся на пятках к девушке. Мой указательный палец уперся в неё. — И не вздумай выкинуть какую-нибудь ерунду. Мы разведемся.
Я оставил девушку одну. Голова шумела от такой громкой новости. Я был не готов для роли отца. Раньше такие мысли посещали голову. Я мечтал стать прекрасным отцом для ребёнка от женщины, которая сводила меня с ума. Я бы стал самым лучшим отцом для наших с Таней детей.
Я вышел из лифта на третьем этаже, встречаясь глазами с Таней. Она была улыбчива. Волосы её были убраны в высокий хвост, хлопковое зеленое платье делали глаза ярче. Наши глаза встретились. Мы улыбнулись друг другу. В моей голове вспыли картинки ночи на крыше, и по её взгляду я понял, — она тоже это вспоминала.
— Привет, — я легонько притянул её за талию, касаясь губами виска любимой. Она прикрыла глаза. — Как ты? Поговорила с Пановым?
— С утра, — ответила она, и я расслабился. — Он сказал, что все понял, но я снова разбила человеку сердце.
— Нам нужно многое обсудить, — мои пальцы играли с кончиками волос девушки. Её же руки поправляли воротник моей рубашки. Я любил, когда она проявляла такие незначительные признаки заботы. — Ты куда-то торопилась?
— Я в салон хотела пойти, — наши пальцы переселились, а глазах у обоих читалась бескрайняя нежность. Так спокойно и хорошо я не чувствовал себя давно. — Но я без записи, так что, давай поговорим.
Мы прошли к моему кабинету. Я усадил любимую на кожаный диван, не упуская возможности усыпать её оголенные части тела поцелуями. Она вздыхала, ловя ртом воздух, хихикала и сама перенимала инициативу. Её руки сжали волосы на моем затылке, и я начал окончательно терять самообладание.
Мне пришлось силой оторвать себя от желанных губ. Я заварил в кофе машине кофе, передал его Тане, прекрасно зная её страсть к кофеину, себе я же налил из потайного бара стакан с бурбоном. После новости о ребенке, я не мог собрать все мысли в одну цепочку.
— Нас надо обсудить все то, что заставило нас расстаться на целый гребаный год. — Я держал стакан с напитком в руках, лениво болтая. Оторвался от стола и сел в кресло напротив Рыбаковой.
— Знаешь, это нужно выяснять у тебя. — Таня перестала улыбаться. След от разлуки отражался на её лице, и я был готов пропасть сквозь землю. Ей было больно. — Что заставило тебя бросить меня?
То, каким тоном он это произнёс, заставило меня обмякнуть в его руках.
Мы оказались на крыше. Воронов не переставал дарить мне ласки, а я уже не сопротивлялась. Тело отзывалось на каждое его прикосновение, с губ срывался тихий стон. Я хныкала в его объятиях, стискивала мешавшую футболку в ладонях. Я хотела его коснутся, хотела его всего.
Любимый опустил меня на землю. Его глаза были черными от переполнявших эмоций. Он опустил кардиган с моих плеч, и ткань небрежно упала в ноги. Его пальцы медленно растягивали пуговицу за пуговицей на моей пижаме, и я видела, как тяжело вздымалась его грудь. Он едва сдерживался, чтобы не набросится на меня.
— Ты безумно красивая, — шептал горячо он, касаясь кончиками пальцев моей татуировки. Его почерк навсегда запечатлен на моем теле. В этом было что-то особенное, что-то более значимое, чем набор букв.
— Поцелуй меня, — дрожа от страсти, прошептала я в ответ, и мужчина охотно отозвался на мою просьбу.
Он стискивал моё тело в своих объятиях, а я терялась. Его руки были, казалось, везде. Я чувствовала, как он нежно гладил мои ключицы, грудь, живот, и было создавало контраст с его поцелуем. Он кусал мои губы, прикусывал кожу на плечах. Наши языки схлестнулись в огненном танце. Мы то ли вымаливали друг у друга прощения, то ли пытались задушить. Не было середины, была только нескончаемая крайность.
Я почувствовала его ладонь на животе. Горячие пальцы вели дорожку к резинке моих пижамных брюк, и я напряглась. Мне хотелось получить Илью. Я хотела, чтобы эта ночь закончилась так красиво. Я, он, ночной Санкт-Петербург и любовь на крыше. Мы любили друг друга. Пускай завтра я буду жалеть от этом, пускай реальность настигнет меня. Но не сейчас. Сейчас не существовало ничего важнее, чем эти карие глаза, которые смотрели на меня с любовью. Его пальцы запутались в моих волосах, губы повторяли путь ладони, и я ощутила поцелуй чуть ниже пупка. Прерванный вздох вырвался из моих губ, а он улыбнулся сквозь поцелуй.
— Илья, — сквозь полуопущенные веки, я наблюдала за самозабвенным мужчиной. — Ты мучаешь меня.
— Моя дикарка, — он прикусил кожу около тазовой кости, и я шикнула. — Эти муки сладостные, ты же мучала меня совсем иначе.
— Прости, что сорвалась на тебе в Испании, — прошептала я, вспоминая синяк под глазом у Воронова. — И за то, что…
— Милая, — оторвавшись на самом желанном месте, Илья выпрямился, осторожно коснулся пальцами моего затылка, заставляя нас встретится взглядом. — Фингал под глазом, твой Панов, Лукас или кто-либо ещё мне безразличны. Ты — моя. Была и всегда будешь.
— Я уже забыла, какого это, — выдыхая горячий воздух в лицо разгоряченного и возбужденного мужчины, произнесла я. — Быть твоей.
Мы опустились на холодную кровлю крыши. Ладонь мужчины водила узоры на моих бедрах, поднимаясь выше. Я пожалела на мгновение, что не надела любимую сорочку. Илья ловко расправился с моими брюками, попутно сбрасывая со своих плеч футболку. Я оказалась нагой перед ним. Озорные карие глаза завороженно очерчивали каждый изгиб тела. Пальцы вели невесомую дорожку, которая порождала волну мурашек, от тонкой шеи к нижу живота. Внутри все скрутилось в тугой узел. Я выгнула спину, когда его пальцы нашли свое лучшее применение. Мои ладони гладили горячую кожу Воронова. Я чувствовала, каким напряженным под ласками был его торс, я видела его желание и теряла голову.
— Я заставлю тебя вспомнить все, — то кусая, то облизывая, то целуя изгиб шеи, шептал Илья. — Просто поверь мне.
Я поверила. Я не могла не верить ему. Джинсы слетели с бедер мужчины, и мои глаза загорелись с новой силой. Как же я скучала по своему мужчине! Моё тело отзывалось на каждое прикосновение его пальцев, губы вторили его имя, словно молитву. Я была в его власти, и это было самым правильным я в моем неправильном грязном мире. Илья навис надо мной, воруя стон наслаждения. Я выкрикнула от резкой боли, но тут же обмякла в его руках. Он был медлительным и нежным. Без устали целовал мою шею, и я понимала, — наутро останутся следы этой ночи. Сейчас мне было все равно. Я задыхалась от удовольствия, хныкала, извивалась змеей под мужчиной. Я просила огня, страсти и любви. Он мне все это предоставил. Дыхание сбивалось, руки судорожно хватали и царапали спину мужчины. Сердце колотилось так, словно мы были на радио. Я готова была закричать.
Илья сплел наши пальцы и поднял руки над моей головой. Он перестал сдерживаться, из его рта вырывались стоны, и я тонула. Это была наша сумасшедшая любовь, сумасшедшая ночь и такие же без башенные мы. Я громко застонала в унисон с мужчиной, а после его тело рухнуло на моё, тяжело дыша. Он не переставал целовать мои плечи, ласкать грудь и говорить, насколько я красивая. Он гладил изгибы талии, игрался с моим телом, словно не мог насытится, даже уже тогда, когда я была между жизнью и смертью. Я хныкала, извивалась и целовала без устали сладостные губы.
— Вспомнила? — Ухмыльнулся он, когда его дыхание выровнялось.
— Головой я никогда не забывала. — Чувствуя, как прохладный ветер гоняет мурашки по телу, ответила я. Улыбнувшись, мне удалось своровать его поцелуй. — А вот тело…
— Танечка, — он заправил за ухо волосы и погладил ладонью лицо. — Моя дикая и непокорная жизнь.
Я приняла сидячее положение, начала натягивать на свои оголенные ноги шелковую ткань пижамы. Илья водил пальцами по моему позвоночнику, и тело отзывалось с новой силой. Я знала, что, когда дурман страсти спадет, я буду чувствовать себя паршиво. Розовая дымка испарилась, и смотрела в глаза любимого мужчины и снова вспоминала его жену. На душе скребли кошки, — я стала его любовницей. Он был женат, и я уже не имела права — вот так легко сливаться с ним в страстном танце тел. Я больше не имела никакого права на всё, что касалось Ильи.
— Что с тобой? — Приподнявшись на локтях, спросил он, видя, как я переменилась в лице.
— Реальность, — мы переглянулись, а после оба отвернули головы в разные стороны. Снова хотелось плакать. — Мы больше не имеем права на такие утехи. Особенно я.
Его рука сжала моё плечо. В глазах было огорчение. Он прекрасно знал, что я говорила правду.
— Я развожусь. — Заявил Илья, и я резко выдохнула. Мои глаза округлились. — Развожусь, потому что ни одна женщина не заменит мне тебя. — Я молчала, лишь растерянно хлопая ресницами. Илья обнял мою голову ладонями, пристально смотря в зеленые глаза. Он пытался донести до меня правду. — Просто поверь мне, любимая. Ты и только ты всегда была здесь, — он взял мою ладонь и приложил к груди. Туда, где в яростном ритме билось сердце. — Я умираю без тебя. Давай оставим все в прошлом. Давай вернемся к тем дням, когда ты была моей дикаркой, а я твоим негодяем.
— Я солгала тебе сегодня, — прошептала я, чувствуя, как рассыпаюсь. Слёзы потекли из глаз, а Илья улыбался и ловил каждую из них губами.
— Я знаю это. — Он взглянул на кольцо на безымянном пальце. На его лицо нависла тень. — Сними его и больше никогда не надевай.
Я улыбнулась, а Илья снова впился своими губами в мои. Мы целовались, пока в городе не проснулись машины. Я ощущала себя такой счастливой и такой живой. Но есть столько подводных камней, которые надо вытащить наружу.
Глава 19
Наши дни. Илья
Я был дураком. И понял это когда увидел растерянность в глазах любимой женщины. Я бросил ей кость, в надежде, что она её проглотит. Видя, как изменялась в лице девушка, до меня дошло: Таня не изменяла. Таня не бросалась на шею Панова. Но я же видел отчетливо своими глазами, как он обнял девушку, как букет цветов выпал из его рук. Да, и следующие события только подтверждали факт измены. Дмитрий открыто говорил о своих намерениях. Он кричал о том, что женится на моей женщине. А Танечка никак это не отрицала. История была запутанная.
После того что произошло между нами этой ночью, я больше не мог отпустить Таню. Я любил её. И моё счастье заключалось в одном человеке. Эта мысль возникла так ярко и громко, когда я видел, как она просила любить её, когда она плакала от моих слов. Она, оказывалось, была права. Права во всем. Я ей просто не верил.
Мой телефон опять зазвонил. Я снова увидел инициалы Катерины и нахмурился. Квартира-студия на Невском проспекте уже месяц была холостяцкой ложей, поскольку я с вещами выставил жену из дома. Она перешла все границы.
Я принял вызов.
— Слушаю тебя, Катя, — в голосе слышалось раздражение.
— Нам нужно поговорить, — без приветствия начала она. — Это не терпит отлагательств.
— Что-то случилось? — Я нахмурился, поднимаясь с кровати. Был полдень, и я уже давно должен был контролировать подготовку к банкету.
— Случилось. Я буду ждать тебя в ресторане отеля «Георгий».
Она отключилась. Я спешно стал натягивать на себя джинсы. Я бросил взгляд на голубую ткань, висевшую на стуле. Эта была моя вчерашняя футболка. Она все ещё пахла Таней. Я сам до сих пор ощущал на себе её аромат. Несмотря на то, что происходило в отношениях с Катей, сейчас я был счастливее, чем никогда. Отражение в зеркале тоже озорно улыбалось мне, а татуировка на руке так ярко светила, словно её сердце снова оказалось внутри непокорной розы.
В отель я приехал через пятнадцать минут, минуя все пробки. В фойе стояли Стас и Ясения. Они о чем-то разговаривали, но улыбок на их лицах не было. Заметив меня, девушка нахмурилась и ладонью подозвала к себе.
— В чем дело, Илья? — Спросила она, когда я поравнялся с ними. — Время час дня, а ты только явился на работу.
— Прошу прощения, Ясения. Мы вчера все подготовили, осталась мелочь.
— Костюмы?
— Я сказал персоналу, чтобы всем гостям банкета принесли их костюмы в номера. Ваши тоже должны быть уже там.
— Хорошо.
— С твоего позволения, я пойду проверю, как дела у поваров. — Она кивнула, снова переключая свое внимание на мужа. Стас странным взглядом проводил меня. Филатовы были тихими, и это пугало.
Я увидел свою все ещё жену сразу. Она сидела за столиком для двоих и теребила бумажную салфетку в руках. Вид у неё был бледный, а глаза красные от слез. Девушка подняла голову, встретившись со мной взглядом. Она заволновалась, а я забеспокоился.
В чем дело?
Я спешно подошел к столику, сел на стул и вперся своим острым взглядом в девушку. Она смотрела на меня со страхом в глазах, и я правда не понимал, что она натворила.
— Что случилось? — Спросил я.
— Будешь что-нибудь? — Она подтолкнула меню в мою сторону, и я невольно прищурился. — Ты любишь здешние спагетти.
— Катя, давай без лишней воды.
— Мы не можем развестись, — она сжала ладошки в кулаки и настойчиво произнесла эту фразу. Я разозлился.
— Я думал, у тебя и правда что-то произошло. — Я откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. — Ты сама затащила меня в ЗАГС, если ты не забыла.
— Как будто я тебя под пушечным выстрелом туда привела. — Она скривила в пренебрежении лицо.
— Ты прекрасно знаешь, в каком я тогда был состоянии.
— Я знаю, что ты пытался отомстить Рыбаковой. — Она произнесла фамилию любимой женщины с таким тоном, что мне захотелось её хорошенько встряхнуть. Я начинал злится. — Но сейчас правда другая ситуация.
— Просвети же меня.
— Я беременна, Илья.
Я застыл. Девушка смотрела на меня в ожидании хоть какой-то реакции, но я напоминал больше статую. Как это могло произойти? Мы с ней были близки в последний раз три месяца назад. Потом она уехала в Москву, а я спустя год встретил Таню, и понял, что совершил большую ошибку. Внутри все сжалось. Сердце даже перестало на мгновение биться.
— Ты что-нибудь скажешь?
— Какой у тебя срок? — Обретя голос, наконец спросил я.
— Двенадцать недель, — сказала она и я чертыхнулся. Три месяца. Это был мой ребенок. Ребенок от женщины, которую я никогда не любил. Я был по уши в дерьме.
— Подашь на алименты, — произнёс я.
Я ненавидел себя такого. Я был не из тех мужчин, которые бросали бы семью, но сейчас я выглядел именно так. Но я не мог позволить своему ребенку жить в семье, где нет любви. Не мог, потому что сам так жил. Отец, который женился на матери только потому, что она забеременела, всю свою жизнь ненавидел её и винил меня в том, что он был несчастлив. Естественно, мама часто плакала. Были скандалы, драки, а потом пришел алкоголь. В тот момент я потерял сразу двоих родителей, потому что жизни в этом доме больше не было. Повторения этой истории я не желаю. Да и для Кати я желаю найти хорошего мужчину, который оценил бы её по достоинству.
— Но это же ребенок, — словно это могло меня вразумить, пищала с мокрыми глазами, девушка. Я был непоколебим.
— Катерина, я буду тебе помогать. Я не брошу его. Но жить с тобой я больше не могу.
— Я слышала, что Дмитрий Иванович сделал предложение Тане вчера. — Я сжал челюсть. Почему она всегда меня провоцировала? — Ты все еще ее любишь, но она выходит замуж за другого.
— Это уже не твое дело. — Грубо ответил я, поднимаясь со стула. — Заявление я подал ещё месяц назад. Через неделю суд. Будь добра, приди. — Сделал шаг в сторону выхода, но развернулся на пятках к девушке. Мой указательный палец уперся в неё. — И не вздумай выкинуть какую-нибудь ерунду. Мы разведемся.
Я оставил девушку одну. Голова шумела от такой громкой новости. Я был не готов для роли отца. Раньше такие мысли посещали голову. Я мечтал стать прекрасным отцом для ребёнка от женщины, которая сводила меня с ума. Я бы стал самым лучшим отцом для наших с Таней детей.
Я вышел из лифта на третьем этаже, встречаясь глазами с Таней. Она была улыбчива. Волосы её были убраны в высокий хвост, хлопковое зеленое платье делали глаза ярче. Наши глаза встретились. Мы улыбнулись друг другу. В моей голове вспыли картинки ночи на крыше, и по её взгляду я понял, — она тоже это вспоминала.
— Привет, — я легонько притянул её за талию, касаясь губами виска любимой. Она прикрыла глаза. — Как ты? Поговорила с Пановым?
— С утра, — ответила она, и я расслабился. — Он сказал, что все понял, но я снова разбила человеку сердце.
— Нам нужно многое обсудить, — мои пальцы играли с кончиками волос девушки. Её же руки поправляли воротник моей рубашки. Я любил, когда она проявляла такие незначительные признаки заботы. — Ты куда-то торопилась?
— Я в салон хотела пойти, — наши пальцы переселились, а глазах у обоих читалась бескрайняя нежность. Так спокойно и хорошо я не чувствовал себя давно. — Но я без записи, так что, давай поговорим.
Мы прошли к моему кабинету. Я усадил любимую на кожаный диван, не упуская возможности усыпать её оголенные части тела поцелуями. Она вздыхала, ловя ртом воздух, хихикала и сама перенимала инициативу. Её руки сжали волосы на моем затылке, и я начал окончательно терять самообладание.
Мне пришлось силой оторвать себя от желанных губ. Я заварил в кофе машине кофе, передал его Тане, прекрасно зная её страсть к кофеину, себе я же налил из потайного бара стакан с бурбоном. После новости о ребенке, я не мог собрать все мысли в одну цепочку.
— Нас надо обсудить все то, что заставило нас расстаться на целый гребаный год. — Я держал стакан с напитком в руках, лениво болтая. Оторвался от стола и сел в кресло напротив Рыбаковой.
— Знаешь, это нужно выяснять у тебя. — Таня перестала улыбаться. След от разлуки отражался на её лице, и я был готов пропасть сквозь землю. Ей было больно. — Что заставило тебя бросить меня?
