- Хессу к утру был готов нас задушить, - хихикнула Светка.
- Пепе и Ялле тоже.
Оба тихонько рассмеялись, припоминая многочисленные гримёрки, гостиницы и турбасы.
- Знаешь, - Олли, на которого накатило романтичное настроение, неожиданно признался, - у меня никогда не было женщины, которая любила бы сильнее, чем ты.
- Ну, да. Мы русские такие, - Светка хмыкнула, - если любим или ненавидим, то всегда до крайности.
- Я всегда удивлялся, как мало тебе надо, - Олли неожиданно потянуло на рассуждения, - такое ощущение, что тебе всего хватает. Ты всегда и всем довольна.
- Просто я привыкла довольствоваться малым, - Светка снисходительно улыбнулась, - приспосабливаться к тому, что есть и не хотеть большего.
- И ты считаешь это нормальным?
- В моём случае выбирать не приходилось. Мне просто надо было выживать.
- Ты так редко рассказываешь о своей жизни в России.
- Ты уверен, что хочешь это знать?
- Сам не знаю, - честно ответил Олли, - иногда после твоих рассказов возникает ощущение, что я проваливаюсь в какую-то чёрную дыру. В нечто беспросветное и безнадёжное.
- Так оно и есть, - не очень охотно призналась Светка, - и мне порой очень стыдно за свою жизнь, за свою семью, за то, чем я занимаюсь. Знаешь, я никому об этом не говорила. То, что я оказалась в компании группиз, приехала в Финляндию, потом попала к вам это было побегом от реальности. В какой-то момент я почувствовала, что больше не в состоянии переносить постоянные пьянки, голод и драки. У меня никогда не было приличной одежды, я никогда нормально не питалась, у меня не было игрушек и книг. Моя мать родила меня очень рано и всегда проклинала за то, что я поломала ей жизнь. Когда ты ребёнок, очень трудно понять почему тебя презирает и ненавидит самый родной человек.
- Ты никогда об этом не рассказывала, - Олли нашёл руку Сеньи и осторожно сжал её пальцы.
- Не думаю, что чьей-то любви можно добиться, разжалобив рассказами о трудном детстве.
- Я просто хочу знать о тебе больше.
- Чтобы потом стыдиться перед родными и друзьями за свой выбор?
- Ты порой такая странная, - Олли осторожно повернулся в сторону Светки, - говоришь и тут же противоречишь сама себе. Зачем тогда завела весь этот разговор?
- Ты первый начал, - тут же вспыхнула Светка.
- Я просто подумал вслух.
- Думай, что хочешь, - проворчала Светка, - но про себя.
Она почувствовала, что Херман прижал её сильней.
- Не сердись.
- Знаешь, когда я впервые увидела вашу группу, мне так захотелось праздника,ярких впечатлений, положительных эмоций. Короче той самой Реклесс Лав.
- А почему именно я? - поинтересовался Олли.
- Забавно, но мы с тобой никогда на эту тему не разговаривали. Но в данный момент ты очень топорно напрашиваешься на комплименты, - рассмеялась Светка, - и зная твою попугайскую натуру, их не будет ни одного.
- А если серьёзно? Мне же интересно.
- Не знаю. Может быть, потому, что ты показал мне другую жизнь, дал возможность увидеть так много интересного и радостного, первый, кто во время секса говорил ласковые слова, в конце концов одел в нормальные добротные шмотки, а ведь в тот первый год была безумно холодная зима.
- Я помню, какая ты приехала, - Олли вздохнул, - наглый, высокомерный и языкастый Эльфёнок, который вечно мерз. И всё-таки меня удивляет, что за призрачную доброту и мимолётную ласку ты смогла привязаться с такой силой.
- Херман, - Светка приподняла голову и попыталась уловить взгляд его светло-серых глаз, - когда ты пьяный, то слишком много болтаешь.
- Я, что, по-твоему тупой и самовлюблённый болван?
- Ну, есть немножко, - хихикнула Светка и на всякий случай отодвинулась подальше.
Олли только хмыкнул, но ничего не сказал:
- В общем, я увидела в тебе надежду, кто если и не увезёт меня от проблем, то по крайней мере, даст забыться хотя бы на время.
- Кстати, ты что-то говорила о стыде за свой выбор перед родными и друзьями?
- А тебе приятно, что я переспала с Максом?
- Я его прощаю, - хохотнул Олли.
- Тем не менее, на таких, как я, не женятся. Их даже не берут в постоянные любовницы. Кстати, на счёт Хессу, а меня ты значит не прощаешь?
- Сень, - Олли устало прикрыл глаза, - у меня возникает подозрение, что ты напрашиваешься на ссору.
- Не знаю. Просто волнуюсь. У меня дома неприятности. Большие. Всё может обернуться серьёзными переменами.
Светка приподняла голову и молча посмотрела на Олли.
Не молчи, Херман! Не молчи, пожалуйста. Дай мне хоть малюсенький шанс сходить по тебе с ума по-прежнему.
Олли сладко зевнул и наконец, подал голос:
- Ты точно уверена, что всё так катастрофически?
- Да. Светка кивнула, хотя и понимала, что в сумерках он её жеста не заметит.
- Плохо.
От единственного слова повеяло холодом. Светка молча отстранилась. В наступающих сумерках попыталась уловить взгляд и наткнулась на удовлетворённую и равнодушную физиономию. Пока ещё пьяный, с рассеянной и беспомощной улыбкой. С таким грустным взглядом он всегда казался беззащитным. Как хреново, что от нежности к нему до сих пор сводит кончики пальцев. Светка снова потянулась к руке и отпрянула словно обжегшись.
Спроси хоть что-нибудь. Спроси хотя бы ради приличия.
- У меня тоже был не самый лучший день.
"Помоги мне, - мысленно взмолилась Светка, - и себе помоги. Сделай хотя бы вид. Всего одно слово".
Она тихонько гладила его по спине, машинально перебирая косточки позвонков, словно свои личные чётки.
- Знаешь, я сейчас думаю стоит ли тебе всё это рассказывать.
- Я думаю, выбор за тобой. Как тебе будет комфортней.
Светка глубоко вздохнула, в душе она ожидала совсем другого ответа и негромко ответила:
- Знал бы ты Херман, как мне порой бывает стыдно за то, что происходит со мной и моей семьёй.
- А может тебе перестать волноваться и просто лечь спать? Ведь 90 процентов наших волнений это всего лишь суета.
- Знаю, ещё от бабушки слышала
Сенья снова вздохнула, молча втиснулась тонким плечом в Оллину подмышку и поводила рукой по его голому животу.
- Если тебе тяжело, то не рассказывай. Ты устала. Кажется, это у вас говорят, что утро вечера мудренее. Спи.
- Ты тоже спи, а я просто рядом полежу. Ты и не знаешь, сколько раз я смотрела на тебя спящего.
- Я храплю? - тут же обеспокоился Херман.
- Нет, - Светка невольно хохотнула, - спи уже, а я тебе потом расскажу.
Олли зябко передёрнул плечами. Полностью обнажённый. Пока ещё с лихорадочным румянцем, но уже вялый и засыпающий. В другой миг, она бы окутала его собой. Согрела бы каждую частичку, какую смогла достать. Прижалась бы щекой к груди с вкусным выпуклым соском. Сняла бы с приоткрытых губ тёплое сонное дыхание...
Всего лишь "Плохо". Она не удержалась таки от горькой иронии. Не расспрашивает. Не задаёт вопросов. Ему попросту неинтересно. Нет никакого дела до её проблем. Она просто служит удовлетворением его вечно недремлющей похоти, и не стоит строить глупых иллюзий.
- Всё, - Светка отодвинулась дальше и взбила подушку, - я очень устала.
В свою очередь Олли послушно повернулся на бок. Положил руку Светке на бок, хотел подтянуть к своему животу, зарыться лицом в изгиб шеи, наслаждаясь запахом её кожи, но неожиданно передумал. От девушки внезапно повеяло таким холодом, что вся романтическая нега их внезапной близости мгновенно померкла. Сенья вдруг сникла. Перестала разговаривать, и Олли сделалось необъяснимо тревожно.
То, что он знал о её семье было вполне достаточно. Олли было проще сделать, чем отягощать ситуацию ненужными советами. Он попросту не хотел бередить пустыми расспросами и обещаниями. Он не чувствовал себя достаточно компетентным, чтобы влезать в душу и давать рекомендации там, где вся ситуация балансировала на грани катастрофы.
Он никогда не был особо чувствителен.
Но с ней действительно что-то произошло. Там, в Петербурге. Пока непонятная ему перемена. Какое-то событие, разделившее их отношения на до и после. Олли охватило невнятное подозрение. Пока ещё без чётких причин и очертаний. Состояние распутья, когда его оставляют в полной неизвестности без дальнейших планов и надежд. Предвестник тех перемен в личной жизни, которые он ненавидел и переносил с огромным трудом.
15 глава.
Как и подобает академическому репетиционному залу, помещение было строгим и почти пустым.
Да и куратор их группы выглядел, как обычный среднестатистический мужчина, невыразительный и худощавый,в простом не особенно новом костюме и тонких очках, которые делали его, и без того простое, лицо совершенно непроницаемым. Он совершенно не походил на профессора с множеством регалий и на Машин взгляд занимался с группой, сущей ерундой. Уже битый час они изучали расширенные вокальные техники, с которыми Маша благополучно ознакомилась ещё в Петербурге. На данный момент, херра Сааринен, ровным и сухим голосом рассказывал об искусственном изменении тембра и Маша, еле сдерживалась, что бы не смеяться в голос, при каждом упоминании пения в рояль. Мысленно она находилась в квартире своего возлюбленного, особенно в тот момент, когда они на пару с Арчи дурачились за синтезатором. И в исполнении херры Куосманена, пение в рояль обретало буквальный смысл. Вместо того, чтобы старательно учиться, последние занятия, Маша пропустила самым безалаберным образом. Арчи оказался с ней солидарен и они провели дома почти всю рабочую неделю, прерывая процесс сочинительства, то нервными торопливыми ласками, то дурашливой вознёй с хохотом и шуточками. Маше ещё никогда не было так весело и она махнула на занятия рукой, считая, что для сдачи зачёта, её Петербургской школы будет вполне достаточно.
Голос педагога, который прозвучал над самой головой, заставил Машу вздрогнуть.
- Мария, вы меня слышите?
Оказывается херра Сааринен окликнул её уже не в первый раз. Маша смутилась так, словно преподаватель сумел прочитать её радужные мысли. Это ж надо так крепко замечтаться о будущей блестящей карьере при поддержке известных рок-музыкантов.
Фантазия была такой сладкой, что у любого здравомыслящего человека, от её приторности давно бы свело скулы, но для такой профессиональной мечтательницы, как Маша,эта идея имела логическое объяснение и выглядела вполне правдоподобно.
Группа сдержано захихикала, а Мия процедила сквозь зубы, что-то нелицеприятное.
- Да, херра Сааринен,извините я задумалась.
- Подойдите, пожалуйста, ко мне после занятий. И Вы, Мия, тоже.
Маша кивнула, но почему то почувствовала, какое-то смутное, пока ещё невнятное беспокойство.
Херру Сааринена она нашла во всё той же репетиционной аудитории с ровными рядами стульев и почтенным концертным роялем. Преподаватель только, что закончил последнюю лекцию и не спеша складывал ноты в тонкую коричневую папку.
- Вы просили подойти, - напомнила Маша. Педагог кивнул и подозвал к себе жестом Мию, которая чинно сидела в первом ряду и которую, Маша сперва не заметила. Не слишком приятное открытие, но спорить с херрой Сарриненом, который кажется и так не слишком хорошо настроен, было себе дороже. Маша едва заметно вздохнула и подошла ближе.
И ведь ни делала она этой Мие ничего плохого, по крайней мере сознательно, а ощущение такое, что Маша сконцентрировала против неё всё зло мира. У Мии голос тоже, что надо, и она привыкла, что в ней заинтересованы, но Маше нет никакой радости бесконечно заглядывать ей в рот.
- Преподаватель по классу фортепиано считает, что вы обе недостаточно хорошо подготовлены к зачёту, - без всякого вступления заметил херра Сааринен, - у Вас, Мия, изначально слабая постановка рук. Много технических ошибок. Напомните, где вы учились?
В свою очередь,упоминание о недостаточной подготовке, в присутствии Маши, вызвало у Мии недовольство и она бросила, на потенциальную конкурентку, испепеляющий взгляд. Да, для такой стервы, это невинное замечание сродни унижению, можно только посочувствовать и не дай Бог, если херра Сааринен сейчас начнёт распекать её самое.
- Колледж эстрадной и джазовой музыки, - неохотно буркнула Мия.
Звучит, как-то несерьёзно, на фоне Машиной Петербургской консерватории, почти как цирк с клоунским отделением.
Понятно, что с классической подготовкой, у Маши гораздо больше преимуществ, но херра Сааринен лишь сдержано кивнул, как-будто сделал вывод, понятный только ему одному, и обратился к Марие:
- А Вам, роува Левина,следовало бы больше уделять внимания учёбе!
Подчёркнуто официальное обращение прозвучало почти насмешливо.Маша мысленно съёжилась. Рядом незримо нарисовался негодующий образ бабушки.
- У Вас хорошая подготовка, но совершенно нет старания. Природные данные ещё не причина, что бы относиться к упражнениям так легкомысленно. При поступлении Ваша бабушка обрисовывала совсем иную картину.
Как специально по самому больному. У неё, от постоянных терзаний, душа и так не на месте. Бабушка-бабушка! Ты, как призрак по Европе. Оказывается, зародившееся вольнодумие, ещё не гарантия того, что она сможет поступать только по своему.
Маша чуть заметно поморщилась. Да ещё эта нежданная-негаданная конкурентка.
- Вам обеим следует сосредоточиться на инструменте. Имейте в виду, что незачёт по основным дисциплинам может повлечь за собой отчисление из академии. Тем более, что Вы, Мария, сдали сольфеджио, более, чем посредственно. Скоро зачёт и необходимо тщательно подготовиться.
От Маши не укрылось, что Мия криво и нахально усмехнулась, откровенно радуясь её поражению.
Спорить против очевидных фактов не имело никакого смысла.
Маша покорно кивнула и молча вышла из аудитории.
Впрочем, уже на улице, этот небольшой, но такой неприятный разговор мгновенно вылетел из головы. Любая досада моментально меркла на фоне того, что в студии её ждёт Арчи, а впереди маячит самое настоящее, полноценное выступление на рок-сцене. Даже Светка удивлялась, как она легко переходит от реалий к самым фантастическим мечтам. Порой Маша и сама не понимала, как это запросто в ней уживается.
Едва она вышла из здания академии, как ей позвонил Артту и сообщил, что сегодня у него репетиция с Локал Бенд, и сейчас он находится в студии.
Маша быстро затолкала конспекты в сумку и задумалась о том, стоит ли забежать домой, что бы забросить, ставшей ненужной, куртку или прямиком ехать к Артту. Впрочем, посиделки на репетиционной базе Children of Bodom могли затянуться до глубокой ночи, когда снова станет холодно, и Маша решила не терять времени даром.
Осень ещё ещё не чувствовалась в полной мере и, стоя на остановке, Маша машинально улыбалась солнечным лучам, которые деликатно касались её кожи.
Свобода и безконтрольность, свалились на неё внезапно. Разумеется Маша знала, что при переезде в другую страну, её ждёт полностью независимая жизнь, но то, что она будет именно такой, девушка не ожидала. Ощущения были не просто пьянящими. Маша чувствовала себя ошалевшей, ведь сейчас все желания и решения подчинялись только ей одной.
Теперь она могла не отзваниваться бабушке по много раз на дню. Она могла надевать, то, что хочется, а не то, что прилично. Она могла не обедать в определённый час,а по выходным пол-дня валяться в кровати. В душе Маша могла орать гроулом и издеваться над оперными партиями и после занятий идти не домой, а гулять с друзьями. При чём с друзьями, не которых ей выбирали родственники, а с теми к кому лежала душа.
- Пепе и Ялле тоже.
Оба тихонько рассмеялись, припоминая многочисленные гримёрки, гостиницы и турбасы.
- Знаешь, - Олли, на которого накатило романтичное настроение, неожиданно признался, - у меня никогда не было женщины, которая любила бы сильнее, чем ты.
- Ну, да. Мы русские такие, - Светка хмыкнула, - если любим или ненавидим, то всегда до крайности.
- Я всегда удивлялся, как мало тебе надо, - Олли неожиданно потянуло на рассуждения, - такое ощущение, что тебе всего хватает. Ты всегда и всем довольна.
- Просто я привыкла довольствоваться малым, - Светка снисходительно улыбнулась, - приспосабливаться к тому, что есть и не хотеть большего.
- И ты считаешь это нормальным?
- В моём случае выбирать не приходилось. Мне просто надо было выживать.
- Ты так редко рассказываешь о своей жизни в России.
- Ты уверен, что хочешь это знать?
- Сам не знаю, - честно ответил Олли, - иногда после твоих рассказов возникает ощущение, что я проваливаюсь в какую-то чёрную дыру. В нечто беспросветное и безнадёжное.
- Так оно и есть, - не очень охотно призналась Светка, - и мне порой очень стыдно за свою жизнь, за свою семью, за то, чем я занимаюсь. Знаешь, я никому об этом не говорила. То, что я оказалась в компании группиз, приехала в Финляндию, потом попала к вам это было побегом от реальности. В какой-то момент я почувствовала, что больше не в состоянии переносить постоянные пьянки, голод и драки. У меня никогда не было приличной одежды, я никогда нормально не питалась, у меня не было игрушек и книг. Моя мать родила меня очень рано и всегда проклинала за то, что я поломала ей жизнь. Когда ты ребёнок, очень трудно понять почему тебя презирает и ненавидит самый родной человек.
- Ты никогда об этом не рассказывала, - Олли нашёл руку Сеньи и осторожно сжал её пальцы.
- Не думаю, что чьей-то любви можно добиться, разжалобив рассказами о трудном детстве.
- Я просто хочу знать о тебе больше.
- Чтобы потом стыдиться перед родными и друзьями за свой выбор?
- Ты порой такая странная, - Олли осторожно повернулся в сторону Светки, - говоришь и тут же противоречишь сама себе. Зачем тогда завела весь этот разговор?
- Ты первый начал, - тут же вспыхнула Светка.
- Я просто подумал вслух.
- Думай, что хочешь, - проворчала Светка, - но про себя.
Она почувствовала, что Херман прижал её сильней.
- Не сердись.
- Знаешь, когда я впервые увидела вашу группу, мне так захотелось праздника,ярких впечатлений, положительных эмоций. Короче той самой Реклесс Лав.
- А почему именно я? - поинтересовался Олли.
- Забавно, но мы с тобой никогда на эту тему не разговаривали. Но в данный момент ты очень топорно напрашиваешься на комплименты, - рассмеялась Светка, - и зная твою попугайскую натуру, их не будет ни одного.
- А если серьёзно? Мне же интересно.
- Не знаю. Может быть, потому, что ты показал мне другую жизнь, дал возможность увидеть так много интересного и радостного, первый, кто во время секса говорил ласковые слова, в конце концов одел в нормальные добротные шмотки, а ведь в тот первый год была безумно холодная зима.
- Я помню, какая ты приехала, - Олли вздохнул, - наглый, высокомерный и языкастый Эльфёнок, который вечно мерз. И всё-таки меня удивляет, что за призрачную доброту и мимолётную ласку ты смогла привязаться с такой силой.
- Херман, - Светка приподняла голову и попыталась уловить взгляд его светло-серых глаз, - когда ты пьяный, то слишком много болтаешь.
- Я, что, по-твоему тупой и самовлюблённый болван?
- Ну, есть немножко, - хихикнула Светка и на всякий случай отодвинулась подальше.
Олли только хмыкнул, но ничего не сказал:
- В общем, я увидела в тебе надежду, кто если и не увезёт меня от проблем, то по крайней мере, даст забыться хотя бы на время.
- Кстати, ты что-то говорила о стыде за свой выбор перед родными и друзьями?
- А тебе приятно, что я переспала с Максом?
- Я его прощаю, - хохотнул Олли.
- Тем не менее, на таких, как я, не женятся. Их даже не берут в постоянные любовницы. Кстати, на счёт Хессу, а меня ты значит не прощаешь?
- Сень, - Олли устало прикрыл глаза, - у меня возникает подозрение, что ты напрашиваешься на ссору.
- Не знаю. Просто волнуюсь. У меня дома неприятности. Большие. Всё может обернуться серьёзными переменами.
Светка приподняла голову и молча посмотрела на Олли.
Не молчи, Херман! Не молчи, пожалуйста. Дай мне хоть малюсенький шанс сходить по тебе с ума по-прежнему.
Олли сладко зевнул и наконец, подал голос:
- Ты точно уверена, что всё так катастрофически?
- Да. Светка кивнула, хотя и понимала, что в сумерках он её жеста не заметит.
- Плохо.
От единственного слова повеяло холодом. Светка молча отстранилась. В наступающих сумерках попыталась уловить взгляд и наткнулась на удовлетворённую и равнодушную физиономию. Пока ещё пьяный, с рассеянной и беспомощной улыбкой. С таким грустным взглядом он всегда казался беззащитным. Как хреново, что от нежности к нему до сих пор сводит кончики пальцев. Светка снова потянулась к руке и отпрянула словно обжегшись.
Спроси хоть что-нибудь. Спроси хотя бы ради приличия.
- У меня тоже был не самый лучший день.
"Помоги мне, - мысленно взмолилась Светка, - и себе помоги. Сделай хотя бы вид. Всего одно слово".
Она тихонько гладила его по спине, машинально перебирая косточки позвонков, словно свои личные чётки.
- Знаешь, я сейчас думаю стоит ли тебе всё это рассказывать.
- Я думаю, выбор за тобой. Как тебе будет комфортней.
Светка глубоко вздохнула, в душе она ожидала совсем другого ответа и негромко ответила:
- Знал бы ты Херман, как мне порой бывает стыдно за то, что происходит со мной и моей семьёй.
- А может тебе перестать волноваться и просто лечь спать? Ведь 90 процентов наших волнений это всего лишь суета.
- Знаю, ещё от бабушки слышала
Сенья снова вздохнула, молча втиснулась тонким плечом в Оллину подмышку и поводила рукой по его голому животу.
- Если тебе тяжело, то не рассказывай. Ты устала. Кажется, это у вас говорят, что утро вечера мудренее. Спи.
- Ты тоже спи, а я просто рядом полежу. Ты и не знаешь, сколько раз я смотрела на тебя спящего.
- Я храплю? - тут же обеспокоился Херман.
- Нет, - Светка невольно хохотнула, - спи уже, а я тебе потом расскажу.
Олли зябко передёрнул плечами. Полностью обнажённый. Пока ещё с лихорадочным румянцем, но уже вялый и засыпающий. В другой миг, она бы окутала его собой. Согрела бы каждую частичку, какую смогла достать. Прижалась бы щекой к груди с вкусным выпуклым соском. Сняла бы с приоткрытых губ тёплое сонное дыхание...
Всего лишь "Плохо". Она не удержалась таки от горькой иронии. Не расспрашивает. Не задаёт вопросов. Ему попросту неинтересно. Нет никакого дела до её проблем. Она просто служит удовлетворением его вечно недремлющей похоти, и не стоит строить глупых иллюзий.
- Всё, - Светка отодвинулась дальше и взбила подушку, - я очень устала.
В свою очередь Олли послушно повернулся на бок. Положил руку Светке на бок, хотел подтянуть к своему животу, зарыться лицом в изгиб шеи, наслаждаясь запахом её кожи, но неожиданно передумал. От девушки внезапно повеяло таким холодом, что вся романтическая нега их внезапной близости мгновенно померкла. Сенья вдруг сникла. Перестала разговаривать, и Олли сделалось необъяснимо тревожно.
То, что он знал о её семье было вполне достаточно. Олли было проще сделать, чем отягощать ситуацию ненужными советами. Он попросту не хотел бередить пустыми расспросами и обещаниями. Он не чувствовал себя достаточно компетентным, чтобы влезать в душу и давать рекомендации там, где вся ситуация балансировала на грани катастрофы.
Он никогда не был особо чувствителен.
Но с ней действительно что-то произошло. Там, в Петербурге. Пока непонятная ему перемена. Какое-то событие, разделившее их отношения на до и после. Олли охватило невнятное подозрение. Пока ещё без чётких причин и очертаний. Состояние распутья, когда его оставляют в полной неизвестности без дальнейших планов и надежд. Предвестник тех перемен в личной жизни, которые он ненавидел и переносил с огромным трудом.
Прода от 18.01.2020, 19:01
15 глава.
Как и подобает академическому репетиционному залу, помещение было строгим и почти пустым.
Да и куратор их группы выглядел, как обычный среднестатистический мужчина, невыразительный и худощавый,в простом не особенно новом костюме и тонких очках, которые делали его, и без того простое, лицо совершенно непроницаемым. Он совершенно не походил на профессора с множеством регалий и на Машин взгляд занимался с группой, сущей ерундой. Уже битый час они изучали расширенные вокальные техники, с которыми Маша благополучно ознакомилась ещё в Петербурге. На данный момент, херра Сааринен, ровным и сухим голосом рассказывал об искусственном изменении тембра и Маша, еле сдерживалась, что бы не смеяться в голос, при каждом упоминании пения в рояль. Мысленно она находилась в квартире своего возлюбленного, особенно в тот момент, когда они на пару с Арчи дурачились за синтезатором. И в исполнении херры Куосманена, пение в рояль обретало буквальный смысл. Вместо того, чтобы старательно учиться, последние занятия, Маша пропустила самым безалаберным образом. Арчи оказался с ней солидарен и они провели дома почти всю рабочую неделю, прерывая процесс сочинительства, то нервными торопливыми ласками, то дурашливой вознёй с хохотом и шуточками. Маше ещё никогда не было так весело и она махнула на занятия рукой, считая, что для сдачи зачёта, её Петербургской школы будет вполне достаточно.
Голос педагога, который прозвучал над самой головой, заставил Машу вздрогнуть.
- Мария, вы меня слышите?
Оказывается херра Сааринен окликнул её уже не в первый раз. Маша смутилась так, словно преподаватель сумел прочитать её радужные мысли. Это ж надо так крепко замечтаться о будущей блестящей карьере при поддержке известных рок-музыкантов.
Фантазия была такой сладкой, что у любого здравомыслящего человека, от её приторности давно бы свело скулы, но для такой профессиональной мечтательницы, как Маша,эта идея имела логическое объяснение и выглядела вполне правдоподобно.
Группа сдержано захихикала, а Мия процедила сквозь зубы, что-то нелицеприятное.
- Да, херра Сааринен,извините я задумалась.
- Подойдите, пожалуйста, ко мне после занятий. И Вы, Мия, тоже.
Маша кивнула, но почему то почувствовала, какое-то смутное, пока ещё невнятное беспокойство.
Херру Сааринена она нашла во всё той же репетиционной аудитории с ровными рядами стульев и почтенным концертным роялем. Преподаватель только, что закончил последнюю лекцию и не спеша складывал ноты в тонкую коричневую папку.
- Вы просили подойти, - напомнила Маша. Педагог кивнул и подозвал к себе жестом Мию, которая чинно сидела в первом ряду и которую, Маша сперва не заметила. Не слишком приятное открытие, но спорить с херрой Сарриненом, который кажется и так не слишком хорошо настроен, было себе дороже. Маша едва заметно вздохнула и подошла ближе.
И ведь ни делала она этой Мие ничего плохого, по крайней мере сознательно, а ощущение такое, что Маша сконцентрировала против неё всё зло мира. У Мии голос тоже, что надо, и она привыкла, что в ней заинтересованы, но Маше нет никакой радости бесконечно заглядывать ей в рот.
- Преподаватель по классу фортепиано считает, что вы обе недостаточно хорошо подготовлены к зачёту, - без всякого вступления заметил херра Сааринен, - у Вас, Мия, изначально слабая постановка рук. Много технических ошибок. Напомните, где вы учились?
В свою очередь,упоминание о недостаточной подготовке, в присутствии Маши, вызвало у Мии недовольство и она бросила, на потенциальную конкурентку, испепеляющий взгляд. Да, для такой стервы, это невинное замечание сродни унижению, можно только посочувствовать и не дай Бог, если херра Сааринен сейчас начнёт распекать её самое.
- Колледж эстрадной и джазовой музыки, - неохотно буркнула Мия.
Звучит, как-то несерьёзно, на фоне Машиной Петербургской консерватории, почти как цирк с клоунским отделением.
Понятно, что с классической подготовкой, у Маши гораздо больше преимуществ, но херра Сааринен лишь сдержано кивнул, как-будто сделал вывод, понятный только ему одному, и обратился к Марие:
- А Вам, роува Левина,следовало бы больше уделять внимания учёбе!
Подчёркнуто официальное обращение прозвучало почти насмешливо.Маша мысленно съёжилась. Рядом незримо нарисовался негодующий образ бабушки.
- У Вас хорошая подготовка, но совершенно нет старания. Природные данные ещё не причина, что бы относиться к упражнениям так легкомысленно. При поступлении Ваша бабушка обрисовывала совсем иную картину.
Как специально по самому больному. У неё, от постоянных терзаний, душа и так не на месте. Бабушка-бабушка! Ты, как призрак по Европе. Оказывается, зародившееся вольнодумие, ещё не гарантия того, что она сможет поступать только по своему.
Маша чуть заметно поморщилась. Да ещё эта нежданная-негаданная конкурентка.
- Вам обеим следует сосредоточиться на инструменте. Имейте в виду, что незачёт по основным дисциплинам может повлечь за собой отчисление из академии. Тем более, что Вы, Мария, сдали сольфеджио, более, чем посредственно. Скоро зачёт и необходимо тщательно подготовиться.
От Маши не укрылось, что Мия криво и нахально усмехнулась, откровенно радуясь её поражению.
Спорить против очевидных фактов не имело никакого смысла.
Маша покорно кивнула и молча вышла из аудитории.
Впрочем, уже на улице, этот небольшой, но такой неприятный разговор мгновенно вылетел из головы. Любая досада моментально меркла на фоне того, что в студии её ждёт Арчи, а впереди маячит самое настоящее, полноценное выступление на рок-сцене. Даже Светка удивлялась, как она легко переходит от реалий к самым фантастическим мечтам. Порой Маша и сама не понимала, как это запросто в ней уживается.
Едва она вышла из здания академии, как ей позвонил Артту и сообщил, что сегодня у него репетиция с Локал Бенд, и сейчас он находится в студии.
Маша быстро затолкала конспекты в сумку и задумалась о том, стоит ли забежать домой, что бы забросить, ставшей ненужной, куртку или прямиком ехать к Артту. Впрочем, посиделки на репетиционной базе Children of Bodom могли затянуться до глубокой ночи, когда снова станет холодно, и Маша решила не терять времени даром.
Осень ещё ещё не чувствовалась в полной мере и, стоя на остановке, Маша машинально улыбалась солнечным лучам, которые деликатно касались её кожи.
Свобода и безконтрольность, свалились на неё внезапно. Разумеется Маша знала, что при переезде в другую страну, её ждёт полностью независимая жизнь, но то, что она будет именно такой, девушка не ожидала. Ощущения были не просто пьянящими. Маша чувствовала себя ошалевшей, ведь сейчас все желания и решения подчинялись только ей одной.
Теперь она могла не отзваниваться бабушке по много раз на дню. Она могла надевать, то, что хочется, а не то, что прилично. Она могла не обедать в определённый час,а по выходным пол-дня валяться в кровати. В душе Маша могла орать гроулом и издеваться над оперными партиями и после занятий идти не домой, а гулять с друзьями. При чём с друзьями, не которых ей выбирали родственники, а с теми к кому лежала душа.
