Признательность.
Крайняя убогость не признавать свои долги. За материал для этой книги и других, которые выйдут после нее, я обязан многим людям, некоторые из них стали мне так близки, как родные, другие стали моими врагами навсегда. И я никогда не забуду никого из них.
Предисловие к изданию «Vintage»
«Флад» не первая моя книга. Первой попыткой стала научная литература: учебник по подростковой жестокости и предлагаемые решения, которые возникли после моей работы в колонии строгого режима для несовершеннолетних. Та первая книга получила успех у критиков, но он так и не распространился за пределы "профессии." Странствующий проповедник с тогда неприемлемым Евангелием, что мы сами создаем монстров и выращиваем чудовищ, что распространяющиеся насилие и пренебрежение детьми это куда большая опасность для нашего вида, чем кокаин и коммунизм вместе взятые, я хотел более широкой аудитории. Поэтому я обратился к "романам", по сути, добавив сюжет, персонажей (сохраняя черты) и (я надеюсь) достаточную силу повествования, чтобы читатель серьезно увлекся и представил мой рассказ.
Но я не мог заставить никого опубликовать «Флад», несмотря на все усилия прекрасного, преданного агента (Виктора Чапина, которому эта книга посвящается), который сохранял свою веру в меня, несмотря на пачки отказных писем, которые все были как под копирку: все говорили какой замечательный я писатель, какие чуткие у меня диалоги, какой "мощный повествовательный голос", но… материал был "просто невозможный". В то время (начало 1980-х годов), материал, который содержит всю мою работу, был обесценен, как "страшилка" или "гротескное преувеличение".
Сейчас мы знаем больше. Будь у меня одно желание, я пожелал бы, чтобы материал, на основе которого я пишу свои романы, был вымышленным. После того, как журналистика "открыла" жестокое обращение с детьми, быстро стало очевидно, что я не "изобретал" и не "воображал" что-нибудь. …Я просто вел репортаж из эпицентра. Там, где я работал в течение трех уродливых десятилетий.
Критическая реакция на мои книги разная (крайне), до сих пор. Но критика "подлинности" базы исчезла с волной новостных заголовков. Правда неизбежна. Все, что остается - это решения и воля к их реализации.
Виктор не дожил до публикации «Флад». Я хотел бы, чтоб он это увидел. И я хотел бы, чтобы это переиздание датировалось задним числом. Но это не так. Зверь еще ходит среди нас. Я вижу себя не "писателем", а солдатом в единственной «священной войне», достойной этого названия. И это мой первый выстрел, который я сделал.
Эндрю Ваксс
Ноябрь 1997
Я добрался до офиса в то утро рано, где-то около десяти утра. Как только собака увидела, что это я, она потрусила к задней двери, и я выпустил ее. Я вышел с ней, тоже проследовал на пожарную лестницу, и смотрел, как она карабкается по металлической лестнице на крышу, где она делала свои собачьи дела. Когда-нибудь у меня дойдут руки все там убрать, хотя, с другой стороны, это удерживает бездомных от использования моей крыши как ночлежки – слишком уж многие из них курят в постели.
Собака намного лучше, чем сигнализация. Полицейские не бросаются в этот район среди ночи, а когда Пэнси на работе, взломщик дождется их обязательно. Неаполитанский мастиф, почти 140 фунтов концентрированной ненависти ко всему человечеству, кроме меня. Моей прошлой собакой была доберман по кличке Дьяволица. Она укусила какого-то клоуна, и мне прилетел иск на сто тысяч баксов, так что ей пришлось бежать из дома. У нее не было никаких документов, и я собирался защищаться изо всех сил, но адвокат, с которым я имел дело тогда, сказал, что мне следует назвать следующую собаку не так зловеще. Я подумывал назвать ее неаполитанский убийца гомо сапиенс, Гомо для краткости, но адвокат сказал, что никогда не знаешь, кто будет среди присяжных, особенно в Нью-Йорке, так что пришлось пойти на компромисс и назвать ее Пэнси. Многие мои клиенты не любят собак, но их у меня не то чтобы адски много.
Когда Пэнси вернулась, я закрыл дверь и насыпал ей еды. Я кормлю ее только сухим кормом, но она все равно пускает слюни, как политик на деньги. Вот почему мой пол застелен ковриками с искусственной травой - им ничего не страшно, просто смываешь с него что угодно и дело с концом. Многие из моих клиентов думают, что это дешевка, но, как я уже сказал, их не настолько много, чтобы ради них что-то менять.
Я велел собаке оставаться на месте и пошел проверить другой офис. На самом деле, это просто соседняя комната, но между ними нет общей двери, а наружная дверь была плотно запечатана много лет назад. Я пользуюсь им, когда люди, которых я не хочу видеть, стучатся в мою дверь, как-то раз я просидел там три дня. Там есть туалет, холодильник, плита, и даже телевизор с наушниками. Неплохо, но воздух поступает только через маленькое окно, которое выходит на пожарную лестницу, по которой я забираюсь на крышу, так что я не так уж часто им пользуюсь.
То, чем я занимаюсь, приносит не так много денег, но накладные расходы не проблема, например, у меня есть свой метод арендной платы. Я однажды случайно узнал, что сын владельца насолил кое-кому, и те люди его до сих пор ищут. Я нашел его сам – но теперь его и родная мать не узнает. Отец купил ему новое лицо, открыл ему бизнес, и у мальчишки все было в шоколаде, кроме того, что я о нем узнал, и сказал владельцу об этом. Я не платил арендную плату уже где-то четыре года. И никаких проблем с этикой - никто не нанимал меня на поиски этого хорька.
Я сперва проверил почту – какое-то письмо от Американ Экспресс на одно из моих имен с требованием немедленно выплатить три тысячи пятьсот четыре доллара двадцать пять центов, иначе они испортят мою кредитную историю, пакет с последней моделью рации от администрации по оказанию помощи правоохранительным органам США на имя Фонда по предупреждению преступности, а также чек на семьсот семьдесят один доллар двадцать пять центов от администрации социального обеспечения на имя госпожи Софии Петровски (единственной оставшейся в живых родственницы несчастного мистера Петровски), это доказывало, что, несмотря на длительное заключение в федеральной тюрьме, Мышка продолжает одну из своих успешных афер. Были, также, четыре рукописных письма, с обязательными десятью долларами, денежный перевод в ответ на мое объявление, обещающее информацию о «способах заработка в зарубежных странах для квалифицированных авантюристов».
Я выбросил мусор от Американ Экспресс туда, где ему и место, положил чек Петровски в красивый конверт с тисненой надписью «Адвокатское бюро Александра Джеймса Слоуна», напечатал настоящее имя Мышки и адрес тюрьмы. Затем конверт с красным жирным штампом конфиденциальной юридической почты отправился во франкировальную машину, которую невозможно было бы сдать в Питни Боус на гарантийный ремонт. Как я понял, у Мышки есть дружок — охранник, который обналичит чек для него, очевидно, кстати, это его будущий сосед по камере. Потом, я добавил имена четырех потенциальных наемников в ежедневник, взял конверты и вложил в каждый по призывному плакату Родезийской армии («Будь человеком среди людей!»), карту Эксона в Афганистане, телефонные номера двух баров в Эрл Корт в Лондоне и название отеля на острове Сан-Томе у берегов Нигерии. Как обычно, ни один из них не приложил конверт с обратным адресом и маркой. Мир полон жуликов.
Зазвонил зуммер, сообщая, что или ко мне, или к обкуренным хиппи в лофте подо мной, пришел клиент. Я нажал «Разговор» и включил запись. Нежный женский голос, записанный на кассете, ответил в домофон: «Слушаю Вас?»
Ответил тоже женский голос:
—Я хотела бы видеть мистера Берка, пожалуйста.
Я снова нажал кнопку магнитофона, и мой верный секретарь спросил:
— У вас назначена встреча?
— Нет, но это очень важно. Я могу подождать.
Я на секунду задумался, обдумывая состояние моих финансов, и выбрал вариант ответа из двух.
— Очень хорошо. Пожалуйста, поднимайтесь, господин Берк встретится с вами через минуту.
— Спасибо, — ответила женщина.
Нажав на кнопку, которая открывала дверь внизу и одновременно отправляла лифт на первый этаж, я прошел через заднюю дверь на пожарную лестницу и влез через окно в офис. Затем я дошел до конца здания, где у меня был перископ, установленный так, что я мог видеть всю площадку у лифта. Фиговый перископ, несмотря на прожекторы в коридоре, мало что можно было увидеть, особенно когда шел дождь или просто было темно на улице. Но, по крайней мере, можно было понять, если за дверью моего офиса больше одного человека. На этот раз все было, как заявлено, и я вернулся в комнату.
Пэнси тихо зарычала. Я поправил фальшивый персидский ковер на стене справа (другой офис находился слева) так, чтобы он выглядел, как межкомнатная дверь, и открыл дверь прямо в тот момент, когда она собиралась постучать еще раз. Я жестом пригласил ее войти и сесть на низкий диван рядом с моим столом, нажал кнопку фальшивого интеркома и сказал:
— Салли, не соединяй меня ни с кем какое-то время, хорошо?
Незаметно нажал другую кнопку, услышал:
— Конечно, мистер Берк, – и, наконец, повернулся к новому клиенту.
Обычно на низком диване люди чувствовали себя неловко, но эту дамочку подобное совершенно не волновало. Я прикинул, что она всего пять футов ростом (может, на дюйм или около того ниже), светлые волосы , высокий лоб, тонкий нос, широко расставленные темные глаза, и крепкого телосложения, вы бы назвали ее дородной, если не смотреть ниже талии. Я – не посмотрел, поэтому мысленно назвал ее старомодно – дородной. На ней были серые широкие шерстяные брюки, черные ботинки на невысоком каблуке, белая водолазка и один из тех бесформенных женских жакетов. На ней не было ни головного убора, ни украшений, по крайней мере, которые я мог бы видеть. Бледная помада, слишком много подводки на глазах, немного румян, не скрывавших тоненький шрам под правым глазом, который выглядел так, словно кто-то отличным скальпелем вырезал решетку для крестиков-ноликов. Она сидела, скрестив ноги и сложив руки на коленях. На костяшке виднелся еле заметный синеватый след.
Она выглядела мило, но с женщинами никогда нельзя сказать, что у них на уме, оценивая их так, как мужчин. Например, то, что на ней нет украшений вовсе не значит, что она на мели. Она сидела спокойно, как жаба, поджидающая муху, и присутствие собаки, казалось, не беспокоило ее. Непохоже, чтобы она пришла по семейному вопросу, но по части промашек я профессионал. Так что я просто нейтральным деловым тоном спросил:
— Чем я могу вам помочь?
Теперь, когда я слышал ее вживую, не через динамик, ее голос звучал, как если бы она забыла прочистить горло.
— Я хочу, чтобы вы нашли кое-кого.
— Зачем? — не то, чтобы мне было так нужно знать ее мотивы, но такой вопрос, как правило, дает хорошую подсказку, как много денег клиент хочет потратить.
— Это важно? — спросила она.
— Для меня — да. Откуда мне знать, что вы не хотите навредить тому, кого хотите найти, например?
— Если и так, вы не возьметесь за работу?
Сарказм – последнее, что мне было нужно, с утра пораньше. Пэнси одобрительно ухмыльнулась, после чего перекатилась на другой бок и продолжила грызть свою мозговую косточку.
— Я этого не говорил. Но я должен знать, во что вляпываюсь…
— Так вы можете назвать цену?
Ну, ладно, я могу назвать цену. Но она, очевидно, не понимает сложности моего бизнеса. Если я ставлю фиксированную плату за работу и нахожу парня сразу, я зарабатываю какие-то деньги. Но если нет, то я трачу много времени и заработаю совсем немного. И если я устанавливаю ежедневную ставку и найти парня удается сразу, мне тем не менее нужно подержать его под наблюдением пару дней, прежде чем я передам его клиенту, чтобы получить хороший куш. Я часто кого-нибудь ищу, особенно для коллекторов, но не хватаю людей лично, у меня есть горилла для этой работы, правда, я могу послать его только тогда, когда он не в тюрьме. Он такой гений, что как-то раз я заставил его явиться с повинной в суд, за нарушение им правил досрочного освобождения за половину комиссионных.
Поэтому я сказал:
— Я получаю деньги за работу и за возможный риск, так же, как и любой другой. Если я должен спуститься в канализацию, я беру плату за риск укуса крысы, даже если меня не укусят, вы понимаете?
— Да, отлично понимаю. Но у меня нет времени торговаться с вами. Я плохо торгуюсь. Я заплачу вам тысячу долларов если вы найдете его за неделю. Точка.
Я сделал вид, что обдумываю ее слова. Без сомнений, кусок за неделю — это больше, чем получают некоторые настоящие частные детективы.
— Хорошо, звучит разумно. Мне нужны некоторые вводные данные, и я возьмусь за работу.
— Вы уверены, что располагаете временем для этого? — осведомилась она.
— Послушайте, я не напрашиваюсь на это дело. Если хотите, вы вполне можете обратиться к кому-то из вашего круга. Я уверен, вы сможете найти выход сами.
— Ладно, извините, может, мне не стоило уточнять. Но я не хочу, чтобы вы думали, что я одна из тех болвашек, которую забросят, как только появится дельце получше.
Забавно. Она не была похожа на проститутку, поэтому не могла платить мне за то, чтоб я нашел ее сутенера. Когда эти хорьки залегают на дно, они не зарабатывают, а когда они не зарабатывают, они торчат на квартире у какой-нибудь шлюхи, пересчитывают барыши и планируют дальнейший заработок.
— Откуда вы знаете это слово?
— Я прочитала его в книге. Давайте закончим наш прелестный разговор – просто скажите мне, на кого выписать чек?
— На себя. Затем отнесите его в свой банк, обменяйте его на зелененькие и принесите их мне. Я выпишу вам квитанцию, если хотите, но в этом бизнесе мы не принимаем чеки.
Трудновато принимать чеки, когда у вас нет счета в банке, но пусть думает, что ее собственная честность вызывает у меня сомнения.
— Хорошо, я вернусь через пару часов, — она встала с дивана, и ее одежда расправилась на ней, не оставив ни единой складки. Ее походка выдавала человека, который раздражен, но не готов разорвать отношения. Даже Пэнси, казалось, очарована, она собрала все силы и подняла массивную голову на пару дюймов, чтобы наблюдать как дама уходит. Я не из тех, кому нужно видеть чек клиента, чтоб знать, каким банком тот пользуется. Кого это волнует? Любой, у кого есть хотя бы половинка мозга, знает, как обойти это, а она выглядела более чем смекалистой.
Будь я детективом, я бы провел следующие несколько часов, пытаясь выяснить, что это за дело. Я никогда не читал Шерлока Холмса, но видел все фильмы, так что сделал умную штуку и полностью проанализировал ее характер по одежде. Опасная штучка. Когда я сверился с Пэнси, она подтвердила мой вывод.
Я осторожно снял трубку, чтоб удостовериться, что хиппи снизу не обсуждают очередной раз, как толкнуть марихуану. Это их телефон – я просто присоседился к ним, чтоб избавиться от этих неудобных ежемесячных счетов. Но я не злоупотребляю, у меня есть хороший запас фейковых карточек для оплаты телефона внизу, когда меня ждет долгий разговор. Линия была свободна, как правило, с утра, хиппи вставали после полудня, наверное, это приятно — не работать, ради куска хлеба. Думая об этом, я был уверен, что дама скоро вернется, а я не из тех, кто бросает деньги просто так, не вкладывая их ни во что. Так что я позвонил своему брокеру, Морису.
Крайняя убогость не признавать свои долги. За материал для этой книги и других, которые выйдут после нее, я обязан многим людям, некоторые из них стали мне так близки, как родные, другие стали моими врагами навсегда. И я никогда не забуду никого из них.
Предисловие к изданию «Vintage»
«Флад» не первая моя книга. Первой попыткой стала научная литература: учебник по подростковой жестокости и предлагаемые решения, которые возникли после моей работы в колонии строгого режима для несовершеннолетних. Та первая книга получила успех у критиков, но он так и не распространился за пределы "профессии." Странствующий проповедник с тогда неприемлемым Евангелием, что мы сами создаем монстров и выращиваем чудовищ, что распространяющиеся насилие и пренебрежение детьми это куда большая опасность для нашего вида, чем кокаин и коммунизм вместе взятые, я хотел более широкой аудитории. Поэтому я обратился к "романам", по сути, добавив сюжет, персонажей (сохраняя черты) и (я надеюсь) достаточную силу повествования, чтобы читатель серьезно увлекся и представил мой рассказ.
Но я не мог заставить никого опубликовать «Флад», несмотря на все усилия прекрасного, преданного агента (Виктора Чапина, которому эта книга посвящается), который сохранял свою веру в меня, несмотря на пачки отказных писем, которые все были как под копирку: все говорили какой замечательный я писатель, какие чуткие у меня диалоги, какой "мощный повествовательный голос", но… материал был "просто невозможный". В то время (начало 1980-х годов), материал, который содержит всю мою работу, был обесценен, как "страшилка" или "гротескное преувеличение".
Сейчас мы знаем больше. Будь у меня одно желание, я пожелал бы, чтобы материал, на основе которого я пишу свои романы, был вымышленным. После того, как журналистика "открыла" жестокое обращение с детьми, быстро стало очевидно, что я не "изобретал" и не "воображал" что-нибудь. …Я просто вел репортаж из эпицентра. Там, где я работал в течение трех уродливых десятилетий.
Критическая реакция на мои книги разная (крайне), до сих пор. Но критика "подлинности" базы исчезла с волной новостных заголовков. Правда неизбежна. Все, что остается - это решения и воля к их реализации.
Виктор не дожил до публикации «Флад». Я хотел бы, чтоб он это увидел. И я хотел бы, чтобы это переиздание датировалось задним числом. Но это не так. Зверь еще ходит среди нас. Я вижу себя не "писателем", а солдатом в единственной «священной войне», достойной этого названия. И это мой первый выстрел, который я сделал.
Эндрю Ваксс
Ноябрь 1997
Глава 1.
Я добрался до офиса в то утро рано, где-то около десяти утра. Как только собака увидела, что это я, она потрусила к задней двери, и я выпустил ее. Я вышел с ней, тоже проследовал на пожарную лестницу, и смотрел, как она карабкается по металлической лестнице на крышу, где она делала свои собачьи дела. Когда-нибудь у меня дойдут руки все там убрать, хотя, с другой стороны, это удерживает бездомных от использования моей крыши как ночлежки – слишком уж многие из них курят в постели.
Собака намного лучше, чем сигнализация. Полицейские не бросаются в этот район среди ночи, а когда Пэнси на работе, взломщик дождется их обязательно. Неаполитанский мастиф, почти 140 фунтов концентрированной ненависти ко всему человечеству, кроме меня. Моей прошлой собакой была доберман по кличке Дьяволица. Она укусила какого-то клоуна, и мне прилетел иск на сто тысяч баксов, так что ей пришлось бежать из дома. У нее не было никаких документов, и я собирался защищаться изо всех сил, но адвокат, с которым я имел дело тогда, сказал, что мне следует назвать следующую собаку не так зловеще. Я подумывал назвать ее неаполитанский убийца гомо сапиенс, Гомо для краткости, но адвокат сказал, что никогда не знаешь, кто будет среди присяжных, особенно в Нью-Йорке, так что пришлось пойти на компромисс и назвать ее Пэнси. Многие мои клиенты не любят собак, но их у меня не то чтобы адски много.
Когда Пэнси вернулась, я закрыл дверь и насыпал ей еды. Я кормлю ее только сухим кормом, но она все равно пускает слюни, как политик на деньги. Вот почему мой пол застелен ковриками с искусственной травой - им ничего не страшно, просто смываешь с него что угодно и дело с концом. Многие из моих клиентов думают, что это дешевка, но, как я уже сказал, их не настолько много, чтобы ради них что-то менять.
Я велел собаке оставаться на месте и пошел проверить другой офис. На самом деле, это просто соседняя комната, но между ними нет общей двери, а наружная дверь была плотно запечатана много лет назад. Я пользуюсь им, когда люди, которых я не хочу видеть, стучатся в мою дверь, как-то раз я просидел там три дня. Там есть туалет, холодильник, плита, и даже телевизор с наушниками. Неплохо, но воздух поступает только через маленькое окно, которое выходит на пожарную лестницу, по которой я забираюсь на крышу, так что я не так уж часто им пользуюсь.
То, чем я занимаюсь, приносит не так много денег, но накладные расходы не проблема, например, у меня есть свой метод арендной платы. Я однажды случайно узнал, что сын владельца насолил кое-кому, и те люди его до сих пор ищут. Я нашел его сам – но теперь его и родная мать не узнает. Отец купил ему новое лицо, открыл ему бизнес, и у мальчишки все было в шоколаде, кроме того, что я о нем узнал, и сказал владельцу об этом. Я не платил арендную плату уже где-то четыре года. И никаких проблем с этикой - никто не нанимал меня на поиски этого хорька.
Я сперва проверил почту – какое-то письмо от Американ Экспресс на одно из моих имен с требованием немедленно выплатить три тысячи пятьсот четыре доллара двадцать пять центов, иначе они испортят мою кредитную историю, пакет с последней моделью рации от администрации по оказанию помощи правоохранительным органам США на имя Фонда по предупреждению преступности, а также чек на семьсот семьдесят один доллар двадцать пять центов от администрации социального обеспечения на имя госпожи Софии Петровски (единственной оставшейся в живых родственницы несчастного мистера Петровски), это доказывало, что, несмотря на длительное заключение в федеральной тюрьме, Мышка продолжает одну из своих успешных афер. Были, также, четыре рукописных письма, с обязательными десятью долларами, денежный перевод в ответ на мое объявление, обещающее информацию о «способах заработка в зарубежных странах для квалифицированных авантюристов».
Я выбросил мусор от Американ Экспресс туда, где ему и место, положил чек Петровски в красивый конверт с тисненой надписью «Адвокатское бюро Александра Джеймса Слоуна», напечатал настоящее имя Мышки и адрес тюрьмы. Затем конверт с красным жирным штампом конфиденциальной юридической почты отправился во франкировальную машину, которую невозможно было бы сдать в Питни Боус на гарантийный ремонт. Как я понял, у Мышки есть дружок — охранник, который обналичит чек для него, очевидно, кстати, это его будущий сосед по камере. Потом, я добавил имена четырех потенциальных наемников в ежедневник, взял конверты и вложил в каждый по призывному плакату Родезийской армии («Будь человеком среди людей!»), карту Эксона в Афганистане, телефонные номера двух баров в Эрл Корт в Лондоне и название отеля на острове Сан-Томе у берегов Нигерии. Как обычно, ни один из них не приложил конверт с обратным адресом и маркой. Мир полон жуликов.
Зазвонил зуммер, сообщая, что или ко мне, или к обкуренным хиппи в лофте подо мной, пришел клиент. Я нажал «Разговор» и включил запись. Нежный женский голос, записанный на кассете, ответил в домофон: «Слушаю Вас?»
Ответил тоже женский голос:
—Я хотела бы видеть мистера Берка, пожалуйста.
Я снова нажал кнопку магнитофона, и мой верный секретарь спросил:
— У вас назначена встреча?
— Нет, но это очень важно. Я могу подождать.
Я на секунду задумался, обдумывая состояние моих финансов, и выбрал вариант ответа из двух.
— Очень хорошо. Пожалуйста, поднимайтесь, господин Берк встретится с вами через минуту.
— Спасибо, — ответила женщина.
Нажав на кнопку, которая открывала дверь внизу и одновременно отправляла лифт на первый этаж, я прошел через заднюю дверь на пожарную лестницу и влез через окно в офис. Затем я дошел до конца здания, где у меня был перископ, установленный так, что я мог видеть всю площадку у лифта. Фиговый перископ, несмотря на прожекторы в коридоре, мало что можно было увидеть, особенно когда шел дождь или просто было темно на улице. Но, по крайней мере, можно было понять, если за дверью моего офиса больше одного человека. На этот раз все было, как заявлено, и я вернулся в комнату.
Пэнси тихо зарычала. Я поправил фальшивый персидский ковер на стене справа (другой офис находился слева) так, чтобы он выглядел, как межкомнатная дверь, и открыл дверь прямо в тот момент, когда она собиралась постучать еще раз. Я жестом пригласил ее войти и сесть на низкий диван рядом с моим столом, нажал кнопку фальшивого интеркома и сказал:
— Салли, не соединяй меня ни с кем какое-то время, хорошо?
Незаметно нажал другую кнопку, услышал:
— Конечно, мистер Берк, – и, наконец, повернулся к новому клиенту.
Обычно на низком диване люди чувствовали себя неловко, но эту дамочку подобное совершенно не волновало. Я прикинул, что она всего пять футов ростом (может, на дюйм или около того ниже), светлые волосы , высокий лоб, тонкий нос, широко расставленные темные глаза, и крепкого телосложения, вы бы назвали ее дородной, если не смотреть ниже талии. Я – не посмотрел, поэтому мысленно назвал ее старомодно – дородной. На ней были серые широкие шерстяные брюки, черные ботинки на невысоком каблуке, белая водолазка и один из тех бесформенных женских жакетов. На ней не было ни головного убора, ни украшений, по крайней мере, которые я мог бы видеть. Бледная помада, слишком много подводки на глазах, немного румян, не скрывавших тоненький шрам под правым глазом, который выглядел так, словно кто-то отличным скальпелем вырезал решетку для крестиков-ноликов. Она сидела, скрестив ноги и сложив руки на коленях. На костяшке виднелся еле заметный синеватый след.
Она выглядела мило, но с женщинами никогда нельзя сказать, что у них на уме, оценивая их так, как мужчин. Например, то, что на ней нет украшений вовсе не значит, что она на мели. Она сидела спокойно, как жаба, поджидающая муху, и присутствие собаки, казалось, не беспокоило ее. Непохоже, чтобы она пришла по семейному вопросу, но по части промашек я профессионал. Так что я просто нейтральным деловым тоном спросил:
— Чем я могу вам помочь?
Теперь, когда я слышал ее вживую, не через динамик, ее голос звучал, как если бы она забыла прочистить горло.
— Я хочу, чтобы вы нашли кое-кого.
— Зачем? — не то, чтобы мне было так нужно знать ее мотивы, но такой вопрос, как правило, дает хорошую подсказку, как много денег клиент хочет потратить.
— Это важно? — спросила она.
— Для меня — да. Откуда мне знать, что вы не хотите навредить тому, кого хотите найти, например?
— Если и так, вы не возьметесь за работу?
Сарказм – последнее, что мне было нужно, с утра пораньше. Пэнси одобрительно ухмыльнулась, после чего перекатилась на другой бок и продолжила грызть свою мозговую косточку.
— Я этого не говорил. Но я должен знать, во что вляпываюсь…
— Так вы можете назвать цену?
Ну, ладно, я могу назвать цену. Но она, очевидно, не понимает сложности моего бизнеса. Если я ставлю фиксированную плату за работу и нахожу парня сразу, я зарабатываю какие-то деньги. Но если нет, то я трачу много времени и заработаю совсем немного. И если я устанавливаю ежедневную ставку и найти парня удается сразу, мне тем не менее нужно подержать его под наблюдением пару дней, прежде чем я передам его клиенту, чтобы получить хороший куш. Я часто кого-нибудь ищу, особенно для коллекторов, но не хватаю людей лично, у меня есть горилла для этой работы, правда, я могу послать его только тогда, когда он не в тюрьме. Он такой гений, что как-то раз я заставил его явиться с повинной в суд, за нарушение им правил досрочного освобождения за половину комиссионных.
Поэтому я сказал:
— Я получаю деньги за работу и за возможный риск, так же, как и любой другой. Если я должен спуститься в канализацию, я беру плату за риск укуса крысы, даже если меня не укусят, вы понимаете?
— Да, отлично понимаю. Но у меня нет времени торговаться с вами. Я плохо торгуюсь. Я заплачу вам тысячу долларов если вы найдете его за неделю. Точка.
Я сделал вид, что обдумываю ее слова. Без сомнений, кусок за неделю — это больше, чем получают некоторые настоящие частные детективы.
— Хорошо, звучит разумно. Мне нужны некоторые вводные данные, и я возьмусь за работу.
— Вы уверены, что располагаете временем для этого? — осведомилась она.
— Послушайте, я не напрашиваюсь на это дело. Если хотите, вы вполне можете обратиться к кому-то из вашего круга. Я уверен, вы сможете найти выход сами.
— Ладно, извините, может, мне не стоило уточнять. Но я не хочу, чтобы вы думали, что я одна из тех болвашек, которую забросят, как только появится дельце получше.
Забавно. Она не была похожа на проститутку, поэтому не могла платить мне за то, чтоб я нашел ее сутенера. Когда эти хорьки залегают на дно, они не зарабатывают, а когда они не зарабатывают, они торчат на квартире у какой-нибудь шлюхи, пересчитывают барыши и планируют дальнейший заработок.
— Откуда вы знаете это слово?
— Я прочитала его в книге. Давайте закончим наш прелестный разговор – просто скажите мне, на кого выписать чек?
— На себя. Затем отнесите его в свой банк, обменяйте его на зелененькие и принесите их мне. Я выпишу вам квитанцию, если хотите, но в этом бизнесе мы не принимаем чеки.
Трудновато принимать чеки, когда у вас нет счета в банке, но пусть думает, что ее собственная честность вызывает у меня сомнения.
— Хорошо, я вернусь через пару часов, — она встала с дивана, и ее одежда расправилась на ней, не оставив ни единой складки. Ее походка выдавала человека, который раздражен, но не готов разорвать отношения. Даже Пэнси, казалось, очарована, она собрала все силы и подняла массивную голову на пару дюймов, чтобы наблюдать как дама уходит. Я не из тех, кому нужно видеть чек клиента, чтоб знать, каким банком тот пользуется. Кого это волнует? Любой, у кого есть хотя бы половинка мозга, знает, как обойти это, а она выглядела более чем смекалистой.
Будь я детективом, я бы провел следующие несколько часов, пытаясь выяснить, что это за дело. Я никогда не читал Шерлока Холмса, но видел все фильмы, так что сделал умную штуку и полностью проанализировал ее характер по одежде. Опасная штучка. Когда я сверился с Пэнси, она подтвердила мой вывод.
Я осторожно снял трубку, чтоб удостовериться, что хиппи снизу не обсуждают очередной раз, как толкнуть марихуану. Это их телефон – я просто присоседился к ним, чтоб избавиться от этих неудобных ежемесячных счетов. Но я не злоупотребляю, у меня есть хороший запас фейковых карточек для оплаты телефона внизу, когда меня ждет долгий разговор. Линия была свободна, как правило, с утра, хиппи вставали после полудня, наверное, это приятно — не работать, ради куска хлеба. Думая об этом, я был уверен, что дама скоро вернется, а я не из тех, кто бросает деньги просто так, не вкладывая их ни во что. Так что я позвонил своему брокеру, Морису.
