— Да, я помню.
— И всякими добавками убивают неприятный запах. Потом идет последняя обработка – эту смесь размельчают, промывают в мыльном растворе и окрашивают. Из этой массы скатывают шарики, которые, когда надо размачивают, и формируют из них лист бумаги. Очень нежный и мягкий на ощупь, лист, с очень необычной фактурой. Очень красивые и приятные. Так что иди к себе и начинай работать.
Фабрика стала работать через 2 месяца. Конечно, там ещё много работы, до зимы надо будет всё нормально устроить жизнь рабочих. Но сделают. Каждое подворье киевского князя часть княжеского налога отдавали навозом. Нет, конечно, не живым, прямо от коровы, а обработанного как велено. Радости и смеха у народа было не передать. Зато потом, когда узнали на что пошло их добро, стали нас с Рюриком уважать ещё сильнее. Это ж надо, говорили, у царевны даже дерьмо в конфетку превращается.
Лыбедь
Лыбедь ? это правый приток Днепра. Длина, примерно, 14 км., площадь бассейна ? 66 км?. Глубина реки была 20 м, и, разумеется, она была судоходной. На ней начали ставить мельницы, и вы не поверите, но в ней ещё и рыбу ловили. На реке разбили много запруд и водилось её там видимо-невидимо. Да какой! Поскольку река вбирала в себя множество ключей и источников, воду с реки пили. Конечно, не лечебная, но вполне. Хотя своим я четко наказала пить сырую воду только из родников, или ту, что с лечебная. Их уже узнавали. Названа, естественно, в честь легендарной сестры Киевских ? Кия, Щека и Хорива, если кто не помнит. Фактически, она была южным и юго-западным рубежом города. Здесь и сейчас Лыбидь имеет широкие долины. Заодно, на всякий случай, начали к ней проводить подземные ходы из крепостей. И за питьем, и за уплыть куда надо, если осада начнется. В заводи реки были сенокосные участки наших киевлян. И не всегда, и не во всех местах, но можно было реку перейти вброд. Мы начали сооружать дамбу, чтобы иметь на ней возможность отличное судоходство. А если что, то и остановить наступление врагов с юга. Именно оттуда, если вспоминать нашу историю, они к нам будут приходить. И вот как назло, именно здесь произошёл этот поганый инцидент.
Дамба, она большая. Ибо река Лыбедь одна из самых сложных и полноводных. Строптивая очень. Дамба требовала много работ и людей для этого. И пристального внимания, а то мало ли что. Мы разрешили мастерам нанимать на здешние работы любых рабочих, даже из дальних племен. Время не ждет. А они к нам со всех сторон приходили. Мы их и кормили, и платили, как они и мечтать не смели. Зато работали не за страх, а за совесть. Боялись потерять работу. В основном, молодые парни. В очередной раз я проехала сюда на посмотреть, как тут идут дела. Поговорила с мастерами, рабочими, охраной. Вроде всё на месте, особых проблем нет. Тут подошёл главный прораб следующего участка.
— Мастер Бериль Бочка. Очень похож!, как тут у вас дела?
— На моем участке уже больше половины заделали, идем быстрее графика. Нам повезло, здесь грунт лучше, и река идет плавно, без сильных отклонений, не волнуйтесь, у нас всё хорошо.
? Отлично, я очень рада, а вот...
Я уже повернула повод моего аргамака, чтоб направится на его участок, как с дамбы перекатом упало тело. За ним – второе. Оба вопили громко и выразительно. Нет, они, конечно, были живые, но очень помятые. Остановившись на полуметре от нас, они ещё жарче продолжили драку. Чистым русским матом эти крики назвать ещё нельзя (татаро-монголы ещё не научили наш народ ими выражаться), но это им не помешало. Более того, эти два молодых парня из еврейского квартала, скатившись на землю, начали неумело драться друг с другом, и стоявший недалеко от них охранник из викингов, ржал как конь, глядя на их драку. Они не столько били друг друга, сколько обзывали оппонента. Но меня заинтересовал их спор. Ведь надо понять, что там произошло. Их главный учётчик уже был рядом со мной. Сначала это был набор непонятных выражений, которые услужливо переводил подскочивший один из их старейшин:
— Алэ цейн золн дир аройсфалн, нор эйнэр зол дир блайбм – аф цонвэйтик!!!
— Он говорит: " Чтоб все зубы у тебя выпали, а один остался для зубной боли".
— Ди фис золн дир динэн нор аф рэматэс!!!
— А второй отвечает: "Чтоб я ходил к тебе на праздники, а ты ко мне ходил на костылях".
— Зол дайн мойл зих кейнмол нит фармахн ун дайн хинтн - кейнмол зих нит эфэнэн!!!
— Первый кричит: Чтоб твой рот никогда не закрывался, а задний проход никогда не открывался!!!
— Куш а бэр унтэрн фартэх!!!
— Второй ему отвечает: " Поцелуй медведя под фартук".
— Стоп, уважаемый. Судя по всему, мы из их разговоров мало что получим. Велите облить их водой, благо река рядом. Отлично. А теперь приведите их обоих. Суд буду вести, они довольно много тут напортачили.
— Ваше княжество, но что они вам испортили?! Вай, они только скатились с дамбы, что ей сделается, если даже по ней и сто таких скатится?! Они...
— Стоп. У нас очень строгий график работ. Эти дуболомы, не только ругались при царевне, так они даже не сподобились прекратить драку! Остальные рабочие одни на них пялились, другие разбегались, чтоб под кулаки не попасть. Уже почти полчаса здесь никто не работают, отдыхают, видите ли, интересно им. А эти двое до сих пор при мне ругаются. Это неуважение к царской крови!
А вот тут замолчали все. Как-то при моих нормальных отношениях с людьми, забывается, что я порфирородная царевна. К тому же, раз я жена князя – значит и сама княгиня. Тем более князь – не родной, а призванный. Это, конечно, так, но царская кровь, даже при женитьбе, остается царской кровью. А это... короче, оскорбление словом ли, делом ли, простолюдином – это всегда смерть. Стройка замерла. Хочу-не хочу, а реагировать надо. Кажется, теперь до них дошло, что тут произошло.
— Ну, что, горячие еврейские парни, довели себя до цугундера?
Тут они, естественно, бросились на колени, что-то там просили, объясняли ситуацию, а я судорожно пыталась выползти из этой очень неординарной ситуации. Совершенно случайно я увидела вдалеке Орммода, он куда-то направлялся. И его наступательное движение подсказало мне, что надо делать.
— Скала, позови Орммода сюда.
Та, не говоря худого слова, взяла стрелу, наложила на лук и выстрелила прямо под ноги моему казначею. Орммод остановился. Народ переключился на новый источник. Всем было интересно, что он будет делать. Характер его знали все, поэтому смотрели внимательно. Орммод осмотрелся. Поднял стрелу. И спокойно направился к нам. Подойдя к нам, отдал стрелу Скале, потом звучно шлепнул её по филейной части, поклонился мне глубоким кивком головы и спросил:
— Чего надобно, моя царевна?
Я быстро обрисовала ситуацию, напирая не столько на драку и неуважение к моей царской крови, сколько на простой рабочего времени и большое количества осыпавшегося песка дамбы. Орммод меня не подвел. Закинув очи к небу, долго шевелил губами, потом ещё раз осмотрел наши потери от этой драки и громко, чтоб все слышали, заявил:
— Царевна моя, тут серьезные убытки. Вроде как ничего такого и не было, а оказывается, что потеряли очень много. Считайте сами...
Дальше пошла магия денег. Он ничего не забыл. Простой рабочих и мастеров (как он узнал их количество – не представляю), наверное, всех, кого увидел не у дел. Умножил на время, которое заняла драка и разбирательство. Примерно в два раза увеличил количество земли, ссыпавшейся с дамбы. Посчитал всех тягловых животных, которые отдыхали вместе с возницами и не работали, сколько за это время им дали лишний корм, уроненный и сломанный кнут, слетевшее колесо и часть высыпанной земли и работу по её перетаскиванию и ещё что-то, я уже не слушала, а просто наслаждалась представлением. Но это было ещё не всё. Последние слова Орммода привели всех слушателей в ступор. Обозначив, конечную, совершенно не произносимую, в моем понимании, он подытожил:
— Это всё.
Народ выдохнул. Орммод ещё раз посмотрел в небо, а потом добавил:
— Эта сумма, конечно, касается только испорченного рабочего дня. Но что касается неуважения царской крови, то я не совсем в теме. Я знаю точно только одно – финансовые убытки, если таковые имеются, по Русской Правде умножаются в 10 раз, если это простые люди. Мы их уже подсчитали. Но в Правде говорится, что надо выяснить, не было ли там вероятности на покушение на царскую кровь. Но это не ко мне. Тут Шагару вызывать надо. Или Рунольва, потому как я не знаю, к нашему княжеству виновники принадлежат, или нет. Разбираться надо. Ещё что-нибудь, моя госпожа?
— Нет, Орммод, ты всё подробно объяснил.
— Тогда я пойду, царевна, а то дел...
— Разумеется, Орммод, разумеется. Ступай.
Я несколько минут провожала моего казначея, надо было прийти в себя. Обернувшись, я увидела стоящих на коленях всех рабочих и мастеров из еврейского квартала. Такого приговора никто не ожидал. И самое главное, он нигде ничего не преувеличил. Орммод знал все цены и расценки, и что характерно, он считал по минимальным параметрам. Мастера это сразу поняли.
— Ну, мастера! Что делать будем? Вы же прекрасно знаете, что эти идиоты и тысячной доли не смогут выплатить. Значит долг ложится на всю общину.
Тут поднялся дикий гвалт, но слушать его я не хотела. К тому же Орммод по дороге к начальнику охраны подошел, так что сейчас уже начался охват слободы. Послушав стенания богоизбранного народа, я довела до всех здесь работающих:
— До этого случая у меня никогда не было повода сердится на плохое поведение рабочих. Но это не значит, что я прощу их. Нет. Строить город очень тяжело и очень-очень дорого. И никого наш Великий князь не заставлял брать деньги на эту стройку. Но это не значит, что вы можете работать спустя рукава. Это вас Орммод пожалел, по самой малой вирой взял. Думаю, мастера станут более бдительными. Так как уже много времени прошло простоя – не будем добавлять ещё больше. Мастер этого участка – ко мне. Остальные – на работу.
— Значит, так, мастер. Община должна заплатить.
— Кормилица наша, вай, люди пришли как видите, так на работу, чтоб детей прокормить. А тут...
— А тут они не работали, а делали дебош. Могу подсказать. Ваши менялы, как мне кажется, не только здешних князей окучивали, но со своим народом работали в этом направлении. Здесь свои сокровища они не оставят, все менялы и ростовщики уходят на Запад. Так что думайте.
Забегая вперёд, скажу: долг был выполнен, и слобода стала какой-то нарядной. Да и люди стали смотреть веселей.
Идем дальше. У меня сегодня день смотрин на стройках пятилеток. Я не шучу. Думаю, что за это время мы сможем построим город, не такой уж он большой. Поставим главный центральный квартал, Кремль, выделим землю людям, обозначим торговые, воинские, мастеровые кварталы. Успеем. Но с реками, речками, ручейками надо работать. Взять хотя бы Лыбедь.
Исток реки находился в разных местах, заботливо собирая по пути около 20 относительно крупных притоков и речушек. В Днепр впадала, если ориентироваться на мой остров, то через несколько километров к югу. Лыбедь ? река своенравная. Ласково журчащая летом в ясную погоду, а по весне широко разливалась, сметая все на своем пути. Именно поэтому стали планомерно поднимать берега реки и сокращать площадь ее русла. Хорошая, полноводная река, труженица, даже не сопротивлялась, когда мы начали возводить дамбы, мельницы, системы орошения полей. Жаль только имя ей дали такое, стрёмное на мой вкус.
Притоков у неё много.
Мокрый ? ручей бежит по Кучмину яру, близ Батыевой горой, которая пока так не называется. Длина почти 2 км. А Батыева гора и не гора совсем, нечто непонятное раскинулось на склоне холма. На западном склоне этой горы строим довольно серьезные редуты, потому как гуляют тут всякие хазары, половцы и иже с ними. В далеком будущем считали, что Батый тут только долго стоял, но всё же город был почему-то разрушен. А более поздние ученые и наверно, более продвинутые, как-то доказали, что эта горушка к хану Батыю отношения не имеет. Не буду спорить, потому как не придет он к нам, не та страна у нас будет.
Ямка (ручей). Левый приток Лыбеди. Протяжённость около 2 км. Назвала этим именем сама, потому как хорошо помнила повесть Куприна "Яма". Река в будущем своим названием была обозвана Ямской, это в официальных документах, а в народе гуляло название Яма, в связи с проходящей там улицы "Красных Фонарей". Разумеется, дореволюционного Киева. Берет свои истоки Ямка на склонах Черепановой горы. Впадает в Лыбедь в районе будущего Владимирского рынка. Но что меня доконало, так эта небольшая деревенька, я бы даже сказала, хуторок, который я нашла чисто случайно, и который без всякого названия, душевно обихаживал всех мужчин, которым требовалась женская ласка. Это же надо, как земля подстраивается под нужды людей.
А вот кого я привечала, так это левый приток Лыбеди под названием Скоморох. Который там толи жил, толи просто чудачил. Про него много легенд было сказано, но все сходились в том, что он был пьяница, буян и бабник. В моем времени, сохранилась часть кирпичного коллектора системы, с уникальным полукруглым колодцем в этих ручьях. После колодца ручей идет в яйце, далее в большой трубе. Но не за это я его запомнила. В этой трубе был легендарный люк в Посольство США в Киеве, и который периодически приводил к курьезным ситуациям. Одну из них не могу вам не поведать.
Посольство США.
"На территории посольства США в Киеве 8.06.17г. произошел взрыв, сообщил отдел коммуникации полиции Киева. По отчетам полиции, кто-то бросил на двор янки взрывное устройство. "Никто не пострадал" – заявил спикер полиции." – сообщили СМИ. Но слухи ходили разные.
Я поверила именно во второй вариант.
"На территорию посольства США в Киеве 8.06.17г. из яйца кирпичного коллектора через полукруглый колодец, а потом сквозь знаменитый люк на любимую лужайку посла, выполз Скоморох. Пьяный в дым, с куском сала в левой руке, и с бутылкой мутной горилки – в правой, с кнутом вокруг шеи и с улыбкой на лице. Отсутствие пары-другой зубов, не делали её менее обаятельной. Оглянувшись вокруг, Скоморох нашел только двух возможных собутыльников ? это были морские пехотинцы на посту перед входом в посольство. Пришлось таким маленьким количеством бражников пренебречь. А то совсем не с кем было бы выпить. Подойдя к служивым, впавшим в ступор, продолжая улыбаться (это все, кто был за посольскими воротами, видели), Скоморох изрёк:
— Хлопці, горілка холоне і киснути. Вид давайте вип'ємо, то сало молоде, від свиночки, не від кнура. ? и по-русски добавил:
— Дерябнем?!
(перевод: "Парни, водка теплеет и киснет. Давайте быстрее выпьем, вот сало молодое, из свиночки, а не из хряка".)
Морские пехотинцы служили в посольстве года три, но украинский язык выучить пока не сумели. Переглянувшись, и не говоря худого слова, первый пехотинец схватил (вероятного) третьего собутыльника за горлышко суліи, а второй ? начал заворачивать Скомороху левую руку за спину. Сало упало. За воротами всё замерло. Скоморох оглянулся, увидел это святотатство, окинул всё вокруг опустошенным взглядом обманутого ребенка и тихо-тихо начал расти вверх. Закончив это деяние на 4-х метрах, посмотрел на висящих на его локтях пехотинцев. Покачал своей головой, постучал головами пехотинцев друг о друге, и бросил их в фонтан.
— И всякими добавками убивают неприятный запах. Потом идет последняя обработка – эту смесь размельчают, промывают в мыльном растворе и окрашивают. Из этой массы скатывают шарики, которые, когда надо размачивают, и формируют из них лист бумаги. Очень нежный и мягкий на ощупь, лист, с очень необычной фактурой. Очень красивые и приятные. Так что иди к себе и начинай работать.
Фабрика стала работать через 2 месяца. Конечно, там ещё много работы, до зимы надо будет всё нормально устроить жизнь рабочих. Но сделают. Каждое подворье киевского князя часть княжеского налога отдавали навозом. Нет, конечно, не живым, прямо от коровы, а обработанного как велено. Радости и смеха у народа было не передать. Зато потом, когда узнали на что пошло их добро, стали нас с Рюриком уважать ещё сильнее. Это ж надо, говорили, у царевны даже дерьмо в конфетку превращается.
Лыбедь
Лыбедь ? это правый приток Днепра. Длина, примерно, 14 км., площадь бассейна ? 66 км?. Глубина реки была 20 м, и, разумеется, она была судоходной. На ней начали ставить мельницы, и вы не поверите, но в ней ещё и рыбу ловили. На реке разбили много запруд и водилось её там видимо-невидимо. Да какой! Поскольку река вбирала в себя множество ключей и источников, воду с реки пили. Конечно, не лечебная, но вполне. Хотя своим я четко наказала пить сырую воду только из родников, или ту, что с лечебная. Их уже узнавали. Названа, естественно, в честь легендарной сестры Киевских ? Кия, Щека и Хорива, если кто не помнит. Фактически, она была южным и юго-западным рубежом города. Здесь и сейчас Лыбидь имеет широкие долины. Заодно, на всякий случай, начали к ней проводить подземные ходы из крепостей. И за питьем, и за уплыть куда надо, если осада начнется. В заводи реки были сенокосные участки наших киевлян. И не всегда, и не во всех местах, но можно было реку перейти вброд. Мы начали сооружать дамбу, чтобы иметь на ней возможность отличное судоходство. А если что, то и остановить наступление врагов с юга. Именно оттуда, если вспоминать нашу историю, они к нам будут приходить. И вот как назло, именно здесь произошёл этот поганый инцидент.
Дамба, она большая. Ибо река Лыбедь одна из самых сложных и полноводных. Строптивая очень. Дамба требовала много работ и людей для этого. И пристального внимания, а то мало ли что. Мы разрешили мастерам нанимать на здешние работы любых рабочих, даже из дальних племен. Время не ждет. А они к нам со всех сторон приходили. Мы их и кормили, и платили, как они и мечтать не смели. Зато работали не за страх, а за совесть. Боялись потерять работу. В основном, молодые парни. В очередной раз я проехала сюда на посмотреть, как тут идут дела. Поговорила с мастерами, рабочими, охраной. Вроде всё на месте, особых проблем нет. Тут подошёл главный прораб следующего участка.
— Мастер Бериль Бочка. Очень похож!, как тут у вас дела?
— На моем участке уже больше половины заделали, идем быстрее графика. Нам повезло, здесь грунт лучше, и река идет плавно, без сильных отклонений, не волнуйтесь, у нас всё хорошо.
? Отлично, я очень рада, а вот...
Я уже повернула повод моего аргамака, чтоб направится на его участок, как с дамбы перекатом упало тело. За ним – второе. Оба вопили громко и выразительно. Нет, они, конечно, были живые, но очень помятые. Остановившись на полуметре от нас, они ещё жарче продолжили драку. Чистым русским матом эти крики назвать ещё нельзя (татаро-монголы ещё не научили наш народ ими выражаться), но это им не помешало. Более того, эти два молодых парня из еврейского квартала, скатившись на землю, начали неумело драться друг с другом, и стоявший недалеко от них охранник из викингов, ржал как конь, глядя на их драку. Они не столько били друг друга, сколько обзывали оппонента. Но меня заинтересовал их спор. Ведь надо понять, что там произошло. Их главный учётчик уже был рядом со мной. Сначала это был набор непонятных выражений, которые услужливо переводил подскочивший один из их старейшин:
— Алэ цейн золн дир аройсфалн, нор эйнэр зол дир блайбм – аф цонвэйтик!!!
— Он говорит: " Чтоб все зубы у тебя выпали, а один остался для зубной боли".
— Ди фис золн дир динэн нор аф рэматэс!!!
— А второй отвечает: "Чтоб я ходил к тебе на праздники, а ты ко мне ходил на костылях".
— Зол дайн мойл зих кейнмол нит фармахн ун дайн хинтн - кейнмол зих нит эфэнэн!!!
— Первый кричит: Чтоб твой рот никогда не закрывался, а задний проход никогда не открывался!!!
— Куш а бэр унтэрн фартэх!!!
— Второй ему отвечает: " Поцелуй медведя под фартук".
— Стоп, уважаемый. Судя по всему, мы из их разговоров мало что получим. Велите облить их водой, благо река рядом. Отлично. А теперь приведите их обоих. Суд буду вести, они довольно много тут напортачили.
— Ваше княжество, но что они вам испортили?! Вай, они только скатились с дамбы, что ей сделается, если даже по ней и сто таких скатится?! Они...
— Стоп. У нас очень строгий график работ. Эти дуболомы, не только ругались при царевне, так они даже не сподобились прекратить драку! Остальные рабочие одни на них пялились, другие разбегались, чтоб под кулаки не попасть. Уже почти полчаса здесь никто не работают, отдыхают, видите ли, интересно им. А эти двое до сих пор при мне ругаются. Это неуважение к царской крови!
А вот тут замолчали все. Как-то при моих нормальных отношениях с людьми, забывается, что я порфирородная царевна. К тому же, раз я жена князя – значит и сама княгиня. Тем более князь – не родной, а призванный. Это, конечно, так, но царская кровь, даже при женитьбе, остается царской кровью. А это... короче, оскорбление словом ли, делом ли, простолюдином – это всегда смерть. Стройка замерла. Хочу-не хочу, а реагировать надо. Кажется, теперь до них дошло, что тут произошло.
— Ну, что, горячие еврейские парни, довели себя до цугундера?
Тут они, естественно, бросились на колени, что-то там просили, объясняли ситуацию, а я судорожно пыталась выползти из этой очень неординарной ситуации. Совершенно случайно я увидела вдалеке Орммода, он куда-то направлялся. И его наступательное движение подсказало мне, что надо делать.
— Скала, позови Орммода сюда.
Та, не говоря худого слова, взяла стрелу, наложила на лук и выстрелила прямо под ноги моему казначею. Орммод остановился. Народ переключился на новый источник. Всем было интересно, что он будет делать. Характер его знали все, поэтому смотрели внимательно. Орммод осмотрелся. Поднял стрелу. И спокойно направился к нам. Подойдя к нам, отдал стрелу Скале, потом звучно шлепнул её по филейной части, поклонился мне глубоким кивком головы и спросил:
— Чего надобно, моя царевна?
Я быстро обрисовала ситуацию, напирая не столько на драку и неуважение к моей царской крови, сколько на простой рабочего времени и большое количества осыпавшегося песка дамбы. Орммод меня не подвел. Закинув очи к небу, долго шевелил губами, потом ещё раз осмотрел наши потери от этой драки и громко, чтоб все слышали, заявил:
— Царевна моя, тут серьезные убытки. Вроде как ничего такого и не было, а оказывается, что потеряли очень много. Считайте сами...
Дальше пошла магия денег. Он ничего не забыл. Простой рабочих и мастеров (как он узнал их количество – не представляю), наверное, всех, кого увидел не у дел. Умножил на время, которое заняла драка и разбирательство. Примерно в два раза увеличил количество земли, ссыпавшейся с дамбы. Посчитал всех тягловых животных, которые отдыхали вместе с возницами и не работали, сколько за это время им дали лишний корм, уроненный и сломанный кнут, слетевшее колесо и часть высыпанной земли и работу по её перетаскиванию и ещё что-то, я уже не слушала, а просто наслаждалась представлением. Но это было ещё не всё. Последние слова Орммода привели всех слушателей в ступор. Обозначив, конечную, совершенно не произносимую, в моем понимании, он подытожил:
— Это всё.
Народ выдохнул. Орммод ещё раз посмотрел в небо, а потом добавил:
— Эта сумма, конечно, касается только испорченного рабочего дня. Но что касается неуважения царской крови, то я не совсем в теме. Я знаю точно только одно – финансовые убытки, если таковые имеются, по Русской Правде умножаются в 10 раз, если это простые люди. Мы их уже подсчитали. Но в Правде говорится, что надо выяснить, не было ли там вероятности на покушение на царскую кровь. Но это не ко мне. Тут Шагару вызывать надо. Или Рунольва, потому как я не знаю, к нашему княжеству виновники принадлежат, или нет. Разбираться надо. Ещё что-нибудь, моя госпожа?
— Нет, Орммод, ты всё подробно объяснил.
— Тогда я пойду, царевна, а то дел...
— Разумеется, Орммод, разумеется. Ступай.
Я несколько минут провожала моего казначея, надо было прийти в себя. Обернувшись, я увидела стоящих на коленях всех рабочих и мастеров из еврейского квартала. Такого приговора никто не ожидал. И самое главное, он нигде ничего не преувеличил. Орммод знал все цены и расценки, и что характерно, он считал по минимальным параметрам. Мастера это сразу поняли.
— Ну, мастера! Что делать будем? Вы же прекрасно знаете, что эти идиоты и тысячной доли не смогут выплатить. Значит долг ложится на всю общину.
Тут поднялся дикий гвалт, но слушать его я не хотела. К тому же Орммод по дороге к начальнику охраны подошел, так что сейчас уже начался охват слободы. Послушав стенания богоизбранного народа, я довела до всех здесь работающих:
— До этого случая у меня никогда не было повода сердится на плохое поведение рабочих. Но это не значит, что я прощу их. Нет. Строить город очень тяжело и очень-очень дорого. И никого наш Великий князь не заставлял брать деньги на эту стройку. Но это не значит, что вы можете работать спустя рукава. Это вас Орммод пожалел, по самой малой вирой взял. Думаю, мастера станут более бдительными. Так как уже много времени прошло простоя – не будем добавлять ещё больше. Мастер этого участка – ко мне. Остальные – на работу.
— Значит, так, мастер. Община должна заплатить.
— Кормилица наша, вай, люди пришли как видите, так на работу, чтоб детей прокормить. А тут...
— А тут они не работали, а делали дебош. Могу подсказать. Ваши менялы, как мне кажется, не только здешних князей окучивали, но со своим народом работали в этом направлении. Здесь свои сокровища они не оставят, все менялы и ростовщики уходят на Запад. Так что думайте.
Забегая вперёд, скажу: долг был выполнен, и слобода стала какой-то нарядной. Да и люди стали смотреть веселей.
Идем дальше. У меня сегодня день смотрин на стройках пятилеток. Я не шучу. Думаю, что за это время мы сможем построим город, не такой уж он большой. Поставим главный центральный квартал, Кремль, выделим землю людям, обозначим торговые, воинские, мастеровые кварталы. Успеем. Но с реками, речками, ручейками надо работать. Взять хотя бы Лыбедь.
Исток реки находился в разных местах, заботливо собирая по пути около 20 относительно крупных притоков и речушек. В Днепр впадала, если ориентироваться на мой остров, то через несколько километров к югу. Лыбедь ? река своенравная. Ласково журчащая летом в ясную погоду, а по весне широко разливалась, сметая все на своем пути. Именно поэтому стали планомерно поднимать берега реки и сокращать площадь ее русла. Хорошая, полноводная река, труженица, даже не сопротивлялась, когда мы начали возводить дамбы, мельницы, системы орошения полей. Жаль только имя ей дали такое, стрёмное на мой вкус.
Притоков у неё много.
Мокрый ? ручей бежит по Кучмину яру, близ Батыевой горой, которая пока так не называется. Длина почти 2 км. А Батыева гора и не гора совсем, нечто непонятное раскинулось на склоне холма. На западном склоне этой горы строим довольно серьезные редуты, потому как гуляют тут всякие хазары, половцы и иже с ними. В далеком будущем считали, что Батый тут только долго стоял, но всё же город был почему-то разрушен. А более поздние ученые и наверно, более продвинутые, как-то доказали, что эта горушка к хану Батыю отношения не имеет. Не буду спорить, потому как не придет он к нам, не та страна у нас будет.
Ямка (ручей). Левый приток Лыбеди. Протяжённость около 2 км. Назвала этим именем сама, потому как хорошо помнила повесть Куприна "Яма". Река в будущем своим названием была обозвана Ямской, это в официальных документах, а в народе гуляло название Яма, в связи с проходящей там улицы "Красных Фонарей". Разумеется, дореволюционного Киева. Берет свои истоки Ямка на склонах Черепановой горы. Впадает в Лыбедь в районе будущего Владимирского рынка. Но что меня доконало, так эта небольшая деревенька, я бы даже сказала, хуторок, который я нашла чисто случайно, и который без всякого названия, душевно обихаживал всех мужчин, которым требовалась женская ласка. Это же надо, как земля подстраивается под нужды людей.
А вот кого я привечала, так это левый приток Лыбеди под названием Скоморох. Который там толи жил, толи просто чудачил. Про него много легенд было сказано, но все сходились в том, что он был пьяница, буян и бабник. В моем времени, сохранилась часть кирпичного коллектора системы, с уникальным полукруглым колодцем в этих ручьях. После колодца ручей идет в яйце, далее в большой трубе. Но не за это я его запомнила. В этой трубе был легендарный люк в Посольство США в Киеве, и который периодически приводил к курьезным ситуациям. Одну из них не могу вам не поведать.
Посольство США.
"На территории посольства США в Киеве 8.06.17г. произошел взрыв, сообщил отдел коммуникации полиции Киева. По отчетам полиции, кто-то бросил на двор янки взрывное устройство. "Никто не пострадал" – заявил спикер полиции." – сообщили СМИ. Но слухи ходили разные.
Я поверила именно во второй вариант.
"На территорию посольства США в Киеве 8.06.17г. из яйца кирпичного коллектора через полукруглый колодец, а потом сквозь знаменитый люк на любимую лужайку посла, выполз Скоморох. Пьяный в дым, с куском сала в левой руке, и с бутылкой мутной горилки – в правой, с кнутом вокруг шеи и с улыбкой на лице. Отсутствие пары-другой зубов, не делали её менее обаятельной. Оглянувшись вокруг, Скоморох нашел только двух возможных собутыльников ? это были морские пехотинцы на посту перед входом в посольство. Пришлось таким маленьким количеством бражников пренебречь. А то совсем не с кем было бы выпить. Подойдя к служивым, впавшим в ступор, продолжая улыбаться (это все, кто был за посольскими воротами, видели), Скоморох изрёк:
— Хлопці, горілка холоне і киснути. Вид давайте вип'ємо, то сало молоде, від свиночки, не від кнура. ? и по-русски добавил:
— Дерябнем?!
(перевод: "Парни, водка теплеет и киснет. Давайте быстрее выпьем, вот сало молодое, из свиночки, а не из хряка".)
Морские пехотинцы служили в посольстве года три, но украинский язык выучить пока не сумели. Переглянувшись, и не говоря худого слова, первый пехотинец схватил (вероятного) третьего собутыльника за горлышко суліи, а второй ? начал заворачивать Скомороху левую руку за спину. Сало упало. За воротами всё замерло. Скоморох оглянулся, увидел это святотатство, окинул всё вокруг опустошенным взглядом обманутого ребенка и тихо-тихо начал расти вверх. Закончив это деяние на 4-х метрах, посмотрел на висящих на его локтях пехотинцев. Покачал своей головой, постучал головами пехотинцев друг о друге, и бросил их в фонтан.
