– Таких, как мой отец? Он знал вообще о том, что мама атли? – Я запнулась, отвела взгляд. – О Рите ведь не знал... И о проклятии.
Влад шагнул навстречу и внезапно оказался неприлично близко. Дыхание сбилось, в ушах зашумело от напряжения.
– Ты много думаешь о глупостях, – произнес он тихо. – И заморачиваешься пустяками.
Я подняла глаза. Его взгляд скользнул ниже и остановился где-то в районе моей ключицы. Сердце тут же заколотилось, а во рту пересохло.
– Суть в том, что нет никакого проклятия, Полина.
Я замерла, ожидая. Чего? Ласк, прикосновений, поцелуя? Он рядом – так близко, что тяжело дышать. Думать совершенно невозможно, да и не нужно. Зачем? Он рядом...
Гипнотизирующий тембр полностью подчинил. Ведомая, зависимая, я не хотела отвечать – только слушать. Наплевать на все и слушать его. Бог мой, я так соскучилась!
– Тут дурно пахнет! – Голос со стороны двери мгновенно отрезвил. Я отпрянула от Влада больно ударившись рукой о стоящие рядом напольные часы с маятником.
На нас исподлобья смотрел Глеб. Смотрел со злостью, даже, мне показалось, угрожающе, и я невольно поежилась. Напряжение достигло апогея, и находиться в комнате, пропитанной гневными флюидами Глеба, было просто невыносимо. Влад тоже не выглядел довольным.
Невнятно извинившись, я быстро вышла из кабинета, почти бегом преодолела гостиную, лестницу и вошла к себе. Только здесь, в безопасности собственной комнаты облегченно выдохнула, прислонилась спиной к дверному полотну. Щеки полыхали, я прижала к ним ледяные ладони.
Нет, нужно определенно с этим что-то делать. Попытаться не пересекаться с Владом. Еще и Глеб будет дуться теперь. Наверное, вовсе перестанет со мной разговаривать.
Теперь я не просто верила в проклятие – буквально ощущала его проявление. Давящую, приторно-сладкую, дурманящую энергетику, подчиняющую волю. Чем ближе мы друг к другу, тем сильнее оно влияет на нас. На меня так точно!
В ту ночь долго ворочалась на кровати, силясь уснуть, а потом провалилась в черноту без сновидений.
Проснулась, понимая, что в кровати не одна. Кто-то не только лежал рядом, но и шарил по моему телу руками. В воздухе разлился запах – специфический, резкий, неприятный. Запах алкоголя.
– Глеб! – выдохнула я, пытаясь высвободиться. – Какого черта?! Что ты тут делаешь?
– Помолчи, – рявкнул он мне в ухо.
Возмутительно! Что это... Почему?! Разве я давала повод? Хоть словом намекнула? Или может, вела себя неподобающе...
Не было времени размышлять. Я уперлась руками ему в грудь, силясь оттолкнуть, но тщетно – он крепко прижал меня, зарываясь лицом в шею.
Я испугалась. По-настоящему, сильно. Паника – не лучший советчик, но в тот момент ничего, кроме нее, не было. Попыталась напугать Глеба и сказала:
– Отпусти меня, слышишь, я закричу!
Но он был настолько пьян, что совершенно не воспринимал слова. Только рот мне зажал ладонью. Крепко – так, что вырываться бесполезно. «Дура, надо было сразу кричать!» – пронеслась в голове паническая мысль.
И я сделала то, что делала всегда в экстремальных ситуациях – заплакала. Ногтями царапала руки Глеба, пыталась дотянуться до тумбочки, в надежде нашарить хоть что-то, чем можно огреть его, но не смогла – слишком далеко. Черт бы побрал двуспальные кровати!
А потом он остановился. Приподнявшись на локтях, посмотрел в глаза. Тот самый Глеб, который успокаивал меня перед поездкой к очагу.
– Да ну на х…, – выругался, скатился с меня и встал.
Некоторое время я еще всхлипывала, лежа неподвижно, обнимая себя за плечи, словно боялась поверить, что все закончилось. Затем осторожно вытерла слезы.
Стараясь не шуметь, сползла с кровати и осторожно направилась к выходу, оглядываясь и ежесекундно ожидая нападения со спины.
Смешно. Это же Глеб, я знаю, он не такой!
У самой двери замерла, посмотрела на него – все так же сидит, надломленный, согнутый и без меры несчастный.
Несколько раз глубоко вздохнула. Я смогу, я ведь не трусиха. Подошла к нему, присела рядом. Глеб не шевельнулся.
– Эй, ты в порядке? – спросила осторожно. Прозвучало странно: жертва спрашивает насильника, все ли с ним нормально. Впрочем, никакой он не насильник – теперь я уверилась полностью.
Глеб не ответил. Вообще никак не отреагировал. Я протянула руку и легонько дотронулась до плеча.
– Глеб...
Он слегка приподнял голову.
– Чего тебе? Беги, жалуйся своему любовнику, пусть придет и вытрясет из меня все дерьмо!
Я отвернулась.
– Он мне не любовник.
– Ну да, а то я не видел вас сегодня в кабинете!
– А что ты видел? Ничего не было – это раз. Второе... – Я замолчала. Да, что ему объяснять – все равно не поймет! Никто не поймет, если не прочувствует. Только с моим везением можно было так влипнуть.
Но Глеб отставать не собирался.
– Что – второе?
– Ничего.
– Неужели он так хорош? Настолько, что можно простить такое, просто отбросить? Забыть...
– Дело не в нем. Это нали. И проклятие...
– Чушь собачья! Я не верю во всю эту дрянь! – фыркнул Глеб. – Просто он богат, вот девчонки и ведутся.
– Дурак ты, Измайлов! – без обиды сказала я. – Тебе нужно выспаться. И больше не пей.
Некоторое время он сидел молча, словно пытался придумать, что еще сказать. А затем встал и направился к двери. У выхода обернулся и бросил:
– Все же нехорошо, что ты живешь на его содержании. Я мог бы обеспечить тебя, если хочешь.
Я даже опешила, и от возмущения несколько секунд не знала, что ответить. Закрыла глаза, посчитала до десяти. Он просто пьян, что с него взять?
– Знаешь что, иди-ка ты спать, Глеб. Иначе я за себя не отвечаю!
Он послушно вышел, а я, сама от себя не ожидая, улыбнулась.
– Дурак! – повторила для пущей убедительности, но злости больше не было. Страха тоже.
За окном серым занимался рассвет, наложив фильтр «сепия» на мебель в комнате, на светлые стены и смятые простыни. Я поняла, что больше уже не усну, поэтому поднялась и заправила постель. Накинула кофту, открыла балконную дверь. Холодный воздух сентябрьского утра был на удивление приятным, и я подумала, что утро – это очень хорошо. Как любое начало, оно дает надежду на будущее без разочарований. Стоит только захотеть, и ты изменишь свою жизнь к лучшему.
Я улыбнулась и подумала, что хочу вновь увидеть Глеба. Днем. Или вечером.
Глеба я не увидела ни днем, ни вечером. Сначала он долго отсыпался в своей комнате, а затем снова улизнул, причем сделал это так незаметно, что никто и не понял, когда. Призрак дома атли – так называла его Лара. Мне не было смешно. Он на грани, я чувствовала. Вот-вот сорвется. Губит себя, а я ничего не могу сделать.
Или могу?
Я пообещала себе дождаться Глеба вечером и поговорить. Хотя бы попытаться, потому как не была уверена, что он будет слушать.
Но Глеб не пришел ночевать. Я прождала в гостиной до двух часов ночи, а потом уснула.
Мне приснился сотрудник из «Скрепки» – из коммерческого отдела, Максим Григорьев. Мы виделись нечасто, и каждый раз после этих встреч на душе оставался неприятный осадок. Не нравился он мне и все. Находиться рядом с ним было некомфортно, хотелось скорее попрощаться и улизнуть.
Меня и саму удивляло собственное отношение к совершенно незнакомому мужчине. Вроде ничего особенного, приветливый, неглупый, даже наоборот. Симпатичный. Но отталкивающий. Несколько раз намекал на свидание, но я тактично отмалчивалась и уходила от темы. Потом решила не заморачиваться – бывает же ничем не обоснованная неприязнь, феромонная несовместимость.
Приснился мне Максим совершенно неожиданно.
На пустыре – том, где находится очаг племени атли – на удивление тихо. Ни шелеста травы, ни стрекота ночных насекомых, ни других ночных звуков. Я иду к постройке, мне нужно к большому валуну. Нужно позарез, словно от этого зависит моя жизнь, причем, чем быстрее я там окажусь, тем лучше.
Вот он уже рядом – небольшой домик с выбеленными стенами и местами побитой черепицей. Убежище. Я уже рядом и готова протянуть руку, чтобы открыть дверь...
Прикосновение к плечу, и все исчезает – и домик, и пустырь, и необходимость куда-то идти. Только глаза – серые, бездонные, гипнотизирующие. Максим смотрит, и от кончиков пальцев ног меня охватывает парализующий страх. Я не просто боюсь его – паникую. Понимаю, бежать некуда – святилище атли не спасет, но отчего? Ответа нет, есть только страх. И Максим – пугающий, таинственный. Опасный. Я почему-то понимаю, что такой он и есть.
Он протягивает руку, гладит меня по щеке.
- Кастелла, – шепчет, и в голосе улавливаются грустные нотки.
А потом лицо меняется, искажается гримасой злости, он смотрит уже не на меня, а куда-то в сторону. Я медленно поворачиваю голову.
Влад стоит в нескольких метрах от нас. Черная куртка, руки в карманах, расслабленная поза. Он улыбается, и я улыбаюсь в ответ, поддаваясь привычным ощущениям защищенности и спокойствия. Он здесь, и значит, нечего бояться.
Странный сон. Но еще более странным было пробуждение в кровати наверху, а ведь я точно помнила, что уснула в гостиной. Выяснять, как я попала в комнату, времени не было, так как я внезапно поняла, что сильно опаздываю на работу. Впопыхах собравшись, бросилась вниз, и через пять минут уже была на остановке. Естественно, треклятый автобус уехал прямо из-под носа, и я осталась стоять в огражденном стеклом пространстве остановки, которое, к слову, вовсе не защищало от промозглого ветра. Черт, и угораздило же меня надеть юбку!
Я мялась с ноги на ногу, понимая, что теперь точно придется ждать минут двадцать, а потом еще несколько часов краснеть за опоздание на работе. Но ошиблась. Через пару минут в метре от остановки притормозил небезызвестный мне черный «Ауди». Проклиная все на свете, в том числе и ни в чем неповинного водителя автобуса, я поплелась к машине.
– Рановато ты в город собралась. Да, и погода стремная, – улыбаясь, сказал Влад, когда я уже грелась на сиденье рядом с водителем. Он лихо вырулил на трассу и небрежно переключил передачу.
– Я вообще-то на работу, – ответила я, дыша в окоченевшие кулаки. Поймала его недоумевающий взгляд. – А ты не знал?
– Что за блажь? – проворчал он, переводя взгляд на дорогу. – Зачем?
– В смысле зачем? – Я нахмурилась. – Ты же работаешь.
– Это другое. Впрочем, неважно. – Он помолчал немного. – Мы не договорили позавчера.
Ну вот, я так и думала. И не сбежишь ведь теперь, разве что из машины выпрыгнуть на полном ходу. Я представила картину: открываю дверь и, пока Влад не успевает опомниться, прыгаю, больно бьюсь о блестящий от влаги асфальт, сдираю кожу на коленках и кубарем качусь в кювет. Что ж, хоть мысленно себя повеселила, и напряжение немного спало.
Я отвернулась и посмотрела в окно. Как-то рано в этом году осень наступила. Только что лето было, и – на тебе – холода. Так и тянет забраться куда-нибудь в тепло, зажечь камин, включить хороший фильм и закутаться в плед. Забыть о проблемах, ощутить, наконец, покой, которого так хочется.
Но надо ехать на работу и говорить с Владом о проклятии.
– А стоит? – спросила я больше у себя, чем у него, и он на удивление быстро сдался:
– Может, и не стоит.
Скорее всего, ему было не легче. Тяжело, наверное, когда отца тянет к какой-то чужой, ненавистной женщине, а мама в это время плачет, зарывшись лицом в подушку. А ведь эта ненавистная женщина родила ему сестру.
Интересно, если Рита и моя сестра тоже, то мы с Владом кто друг другу? Возникла неприятная ассоциация с легендой о первой пророчице, которую так красочно рассказал Филипп. Определенно, в этом всем что-то неправильное, порочное. Все же хорошо, что мы не вместе.
Некоторое время мы ехали в тишине. Полупустынная трасса постепенно наводнялась потоком машин, который ближе к городу увеличивался, пополняясь числом тех, кто так же, как и мы, спешил на работу. Обычное утро понедельника в необычной для меня компании.
Как всегда, в присутствии Влада было уютно, но я раз в три минуты повторяла себе, что не стоит поддаваться действию древнего заклинания. Что ж, возможно, у меня и получится примириться. Жить рядом с ним, не надеясь на близость, забыв, насколько превосходно он целуется, не говоря уже о том, что... Ну вот, снова мысли не туда.
– О чем задумалась? – спросил Влад как бы между прочим. – Ты очень молчаливая сегодня.
– Сон странный снился, – ляпнула я первое, что пришло на ум.
– Все потому, что нужно засыпать в своей кровати. – Он лукаво улыбнулся. – Тебя куда подкинуть?
Я назвала адрес. Спрашивать, откуда Влад узнал, где я уснула, необходимости не было. Это также объясняло то, что утром я проснулась у себя. Вероятно, он вернулся и перенес меня наверх. В груди шевельнулся теплый комочек, который я так не смогла подавить.
– Что тебе снилось? – Влад прервал мои размышления, паркуясь у офиса «Скрепки». Вид у него был очень серьезный, и несомненно, вопрос он задал не из праздного любопытства.
Его можно понять, я – пророчица, и у меня вполне могли быть вещие сны. Впрочем, в сегодняшнем я ничего вещего не видела. Непонятно, почему мне приснился именно Максим, но Влад был завсегдатаем моих ночных видений. Я уже успела смириться, списав это вначале на болезненную привязанность, а затем на проклятие.
Так что сон, как сон. Разве что очаг племени мог оказаться каким-то символом. Владу я рассказала – мало ли. Он нахмурился, несколько минут о чем-то думал, а затем кивнул.
– Вряд ли это что-то значит, но молодец, что сообщила. Твои видения всегда важны.
– Пока. – Я потянулась к ручке дверцы. Нужно выйти на свежий воздух, отделить собственные ощущения от навязанных. Научиться их различать, наконец.
– Поля!
У него на удивление теплые руки. Всегда.
Ну, зачем ты это делаешь? Невыносимо, горячо – в груди, в голове...
– Нет никакого проклятия, – сказал Влад очень серьезно. – У той женщины и сил-то не было.
– Мне пора, – прошептала я, осторожно высвобождая ладонь. Захотелось просто обнять его, прижаться и несколько секунд ни о чем не думать. Но я, конечно же, этого не сделала.
– Хорошего дня. – Он улыбнулся, поправил мои волосы. Совсем как раньше.
– И тебе.
Весь день я маялась непонятной тоской, и под вечер совсем вымоталась. Выстояв большую очередь на кассе в супермаркете, обессилела, уснула в автобусе и чуть не проворонила остановку. Дорога к дому уже не была настолько манящей, как летом – порывистый ветер усилился, норовя забраться под одежду, и я с трудом переставляла окоченевшие ноги, мечтая быстрее оказаться в тепле. В дом я вошла голодная и злая с твердым намерением уснуть сразу же после ужина.
Нормально поесть мне не дали. Посреди кухни на одном из высоких барных стульев сидел Глеб. В руке у него дымилась сигарета, пепел с которой нещадно падал на паркет. Рядом, на столе пристроились наполовину опустошенная бутылка бренди и тарелка с недоеденным бутербродом.
- Привет, пророчица, - хмуро сказал Глеб. – Проходи, не стесняйся.
– Полина, – бросила я в ответ, выкладывая продукты и загружая их в холодильник. – Меня зовут Полина.
Готовить не хотелось, поэтому я просто взяла булку и включила чайник. Желудок тут же призывно заурчал, требуя свое. Глеб наблюдал пристально, насколько мог позволить несфокусированный взгляд.
– Чай будешь? – стараясь казаться непринужденной, спросила я. На самом деле, пристальное внимание раздражало, и я чувствовала себя на сцене в свете софитов, полностью забывшая текст собственной песни.
Влад шагнул навстречу и внезапно оказался неприлично близко. Дыхание сбилось, в ушах зашумело от напряжения.
– Ты много думаешь о глупостях, – произнес он тихо. – И заморачиваешься пустяками.
Я подняла глаза. Его взгляд скользнул ниже и остановился где-то в районе моей ключицы. Сердце тут же заколотилось, а во рту пересохло.
– Суть в том, что нет никакого проклятия, Полина.
Я замерла, ожидая. Чего? Ласк, прикосновений, поцелуя? Он рядом – так близко, что тяжело дышать. Думать совершенно невозможно, да и не нужно. Зачем? Он рядом...
Гипнотизирующий тембр полностью подчинил. Ведомая, зависимая, я не хотела отвечать – только слушать. Наплевать на все и слушать его. Бог мой, я так соскучилась!
– Тут дурно пахнет! – Голос со стороны двери мгновенно отрезвил. Я отпрянула от Влада больно ударившись рукой о стоящие рядом напольные часы с маятником.
На нас исподлобья смотрел Глеб. Смотрел со злостью, даже, мне показалось, угрожающе, и я невольно поежилась. Напряжение достигло апогея, и находиться в комнате, пропитанной гневными флюидами Глеба, было просто невыносимо. Влад тоже не выглядел довольным.
Невнятно извинившись, я быстро вышла из кабинета, почти бегом преодолела гостиную, лестницу и вошла к себе. Только здесь, в безопасности собственной комнаты облегченно выдохнула, прислонилась спиной к дверному полотну. Щеки полыхали, я прижала к ним ледяные ладони.
Нет, нужно определенно с этим что-то делать. Попытаться не пересекаться с Владом. Еще и Глеб будет дуться теперь. Наверное, вовсе перестанет со мной разговаривать.
Теперь я не просто верила в проклятие – буквально ощущала его проявление. Давящую, приторно-сладкую, дурманящую энергетику, подчиняющую волю. Чем ближе мы друг к другу, тем сильнее оно влияет на нас. На меня так точно!
В ту ночь долго ворочалась на кровати, силясь уснуть, а потом провалилась в черноту без сновидений.
Проснулась, понимая, что в кровати не одна. Кто-то не только лежал рядом, но и шарил по моему телу руками. В воздухе разлился запах – специфический, резкий, неприятный. Запах алкоголя.
– Глеб! – выдохнула я, пытаясь высвободиться. – Какого черта?! Что ты тут делаешь?
– Помолчи, – рявкнул он мне в ухо.
Возмутительно! Что это... Почему?! Разве я давала повод? Хоть словом намекнула? Или может, вела себя неподобающе...
Не было времени размышлять. Я уперлась руками ему в грудь, силясь оттолкнуть, но тщетно – он крепко прижал меня, зарываясь лицом в шею.
Я испугалась. По-настоящему, сильно. Паника – не лучший советчик, но в тот момент ничего, кроме нее, не было. Попыталась напугать Глеба и сказала:
– Отпусти меня, слышишь, я закричу!
Но он был настолько пьян, что совершенно не воспринимал слова. Только рот мне зажал ладонью. Крепко – так, что вырываться бесполезно. «Дура, надо было сразу кричать!» – пронеслась в голове паническая мысль.
И я сделала то, что делала всегда в экстремальных ситуациях – заплакала. Ногтями царапала руки Глеба, пыталась дотянуться до тумбочки, в надежде нашарить хоть что-то, чем можно огреть его, но не смогла – слишком далеко. Черт бы побрал двуспальные кровати!
А потом он остановился. Приподнявшись на локтях, посмотрел в глаза. Тот самый Глеб, который успокаивал меня перед поездкой к очагу.
– Да ну на х…, – выругался, скатился с меня и встал.
Некоторое время я еще всхлипывала, лежа неподвижно, обнимая себя за плечи, словно боялась поверить, что все закончилось. Затем осторожно вытерла слезы.
Стараясь не шуметь, сползла с кровати и осторожно направилась к выходу, оглядываясь и ежесекундно ожидая нападения со спины.
Смешно. Это же Глеб, я знаю, он не такой!
У самой двери замерла, посмотрела на него – все так же сидит, надломленный, согнутый и без меры несчастный.
Несколько раз глубоко вздохнула. Я смогу, я ведь не трусиха. Подошла к нему, присела рядом. Глеб не шевельнулся.
– Эй, ты в порядке? – спросила осторожно. Прозвучало странно: жертва спрашивает насильника, все ли с ним нормально. Впрочем, никакой он не насильник – теперь я уверилась полностью.
Глеб не ответил. Вообще никак не отреагировал. Я протянула руку и легонько дотронулась до плеча.
– Глеб...
Он слегка приподнял голову.
– Чего тебе? Беги, жалуйся своему любовнику, пусть придет и вытрясет из меня все дерьмо!
Я отвернулась.
– Он мне не любовник.
– Ну да, а то я не видел вас сегодня в кабинете!
– А что ты видел? Ничего не было – это раз. Второе... – Я замолчала. Да, что ему объяснять – все равно не поймет! Никто не поймет, если не прочувствует. Только с моим везением можно было так влипнуть.
Но Глеб отставать не собирался.
– Что – второе?
– Ничего.
– Неужели он так хорош? Настолько, что можно простить такое, просто отбросить? Забыть...
– Дело не в нем. Это нали. И проклятие...
– Чушь собачья! Я не верю во всю эту дрянь! – фыркнул Глеб. – Просто он богат, вот девчонки и ведутся.
– Дурак ты, Измайлов! – без обиды сказала я. – Тебе нужно выспаться. И больше не пей.
Некоторое время он сидел молча, словно пытался придумать, что еще сказать. А затем встал и направился к двери. У выхода обернулся и бросил:
– Все же нехорошо, что ты живешь на его содержании. Я мог бы обеспечить тебя, если хочешь.
Я даже опешила, и от возмущения несколько секунд не знала, что ответить. Закрыла глаза, посчитала до десяти. Он просто пьян, что с него взять?
– Знаешь что, иди-ка ты спать, Глеб. Иначе я за себя не отвечаю!
Он послушно вышел, а я, сама от себя не ожидая, улыбнулась.
– Дурак! – повторила для пущей убедительности, но злости больше не было. Страха тоже.
За окном серым занимался рассвет, наложив фильтр «сепия» на мебель в комнате, на светлые стены и смятые простыни. Я поняла, что больше уже не усну, поэтому поднялась и заправила постель. Накинула кофту, открыла балконную дверь. Холодный воздух сентябрьского утра был на удивление приятным, и я подумала, что утро – это очень хорошо. Как любое начало, оно дает надежду на будущее без разочарований. Стоит только захотеть, и ты изменишь свою жизнь к лучшему.
Я улыбнулась и подумала, что хочу вновь увидеть Глеба. Днем. Или вечером.
Глава 14. Чернокнижник
Глеба я не увидела ни днем, ни вечером. Сначала он долго отсыпался в своей комнате, а затем снова улизнул, причем сделал это так незаметно, что никто и не понял, когда. Призрак дома атли – так называла его Лара. Мне не было смешно. Он на грани, я чувствовала. Вот-вот сорвется. Губит себя, а я ничего не могу сделать.
Или могу?
Я пообещала себе дождаться Глеба вечером и поговорить. Хотя бы попытаться, потому как не была уверена, что он будет слушать.
Но Глеб не пришел ночевать. Я прождала в гостиной до двух часов ночи, а потом уснула.
Мне приснился сотрудник из «Скрепки» – из коммерческого отдела, Максим Григорьев. Мы виделись нечасто, и каждый раз после этих встреч на душе оставался неприятный осадок. Не нравился он мне и все. Находиться рядом с ним было некомфортно, хотелось скорее попрощаться и улизнуть.
Меня и саму удивляло собственное отношение к совершенно незнакомому мужчине. Вроде ничего особенного, приветливый, неглупый, даже наоборот. Симпатичный. Но отталкивающий. Несколько раз намекал на свидание, но я тактично отмалчивалась и уходила от темы. Потом решила не заморачиваться – бывает же ничем не обоснованная неприязнь, феромонная несовместимость.
Приснился мне Максим совершенно неожиданно.
На пустыре – том, где находится очаг племени атли – на удивление тихо. Ни шелеста травы, ни стрекота ночных насекомых, ни других ночных звуков. Я иду к постройке, мне нужно к большому валуну. Нужно позарез, словно от этого зависит моя жизнь, причем, чем быстрее я там окажусь, тем лучше.
Вот он уже рядом – небольшой домик с выбеленными стенами и местами побитой черепицей. Убежище. Я уже рядом и готова протянуть руку, чтобы открыть дверь...
Прикосновение к плечу, и все исчезает – и домик, и пустырь, и необходимость куда-то идти. Только глаза – серые, бездонные, гипнотизирующие. Максим смотрит, и от кончиков пальцев ног меня охватывает парализующий страх. Я не просто боюсь его – паникую. Понимаю, бежать некуда – святилище атли не спасет, но отчего? Ответа нет, есть только страх. И Максим – пугающий, таинственный. Опасный. Я почему-то понимаю, что такой он и есть.
Он протягивает руку, гладит меня по щеке.
- Кастелла, – шепчет, и в голосе улавливаются грустные нотки.
А потом лицо меняется, искажается гримасой злости, он смотрит уже не на меня, а куда-то в сторону. Я медленно поворачиваю голову.
Влад стоит в нескольких метрах от нас. Черная куртка, руки в карманах, расслабленная поза. Он улыбается, и я улыбаюсь в ответ, поддаваясь привычным ощущениям защищенности и спокойствия. Он здесь, и значит, нечего бояться.
Странный сон. Но еще более странным было пробуждение в кровати наверху, а ведь я точно помнила, что уснула в гостиной. Выяснять, как я попала в комнату, времени не было, так как я внезапно поняла, что сильно опаздываю на работу. Впопыхах собравшись, бросилась вниз, и через пять минут уже была на остановке. Естественно, треклятый автобус уехал прямо из-под носа, и я осталась стоять в огражденном стеклом пространстве остановки, которое, к слову, вовсе не защищало от промозглого ветра. Черт, и угораздило же меня надеть юбку!
Я мялась с ноги на ногу, понимая, что теперь точно придется ждать минут двадцать, а потом еще несколько часов краснеть за опоздание на работе. Но ошиблась. Через пару минут в метре от остановки притормозил небезызвестный мне черный «Ауди». Проклиная все на свете, в том числе и ни в чем неповинного водителя автобуса, я поплелась к машине.
– Рановато ты в город собралась. Да, и погода стремная, – улыбаясь, сказал Влад, когда я уже грелась на сиденье рядом с водителем. Он лихо вырулил на трассу и небрежно переключил передачу.
– Я вообще-то на работу, – ответила я, дыша в окоченевшие кулаки. Поймала его недоумевающий взгляд. – А ты не знал?
– Что за блажь? – проворчал он, переводя взгляд на дорогу. – Зачем?
– В смысле зачем? – Я нахмурилась. – Ты же работаешь.
– Это другое. Впрочем, неважно. – Он помолчал немного. – Мы не договорили позавчера.
Ну вот, я так и думала. И не сбежишь ведь теперь, разве что из машины выпрыгнуть на полном ходу. Я представила картину: открываю дверь и, пока Влад не успевает опомниться, прыгаю, больно бьюсь о блестящий от влаги асфальт, сдираю кожу на коленках и кубарем качусь в кювет. Что ж, хоть мысленно себя повеселила, и напряжение немного спало.
Я отвернулась и посмотрела в окно. Как-то рано в этом году осень наступила. Только что лето было, и – на тебе – холода. Так и тянет забраться куда-нибудь в тепло, зажечь камин, включить хороший фильм и закутаться в плед. Забыть о проблемах, ощутить, наконец, покой, которого так хочется.
Но надо ехать на работу и говорить с Владом о проклятии.
– А стоит? – спросила я больше у себя, чем у него, и он на удивление быстро сдался:
– Может, и не стоит.
Скорее всего, ему было не легче. Тяжело, наверное, когда отца тянет к какой-то чужой, ненавистной женщине, а мама в это время плачет, зарывшись лицом в подушку. А ведь эта ненавистная женщина родила ему сестру.
Интересно, если Рита и моя сестра тоже, то мы с Владом кто друг другу? Возникла неприятная ассоциация с легендой о первой пророчице, которую так красочно рассказал Филипп. Определенно, в этом всем что-то неправильное, порочное. Все же хорошо, что мы не вместе.
Некоторое время мы ехали в тишине. Полупустынная трасса постепенно наводнялась потоком машин, который ближе к городу увеличивался, пополняясь числом тех, кто так же, как и мы, спешил на работу. Обычное утро понедельника в необычной для меня компании.
Как всегда, в присутствии Влада было уютно, но я раз в три минуты повторяла себе, что не стоит поддаваться действию древнего заклинания. Что ж, возможно, у меня и получится примириться. Жить рядом с ним, не надеясь на близость, забыв, насколько превосходно он целуется, не говоря уже о том, что... Ну вот, снова мысли не туда.
– О чем задумалась? – спросил Влад как бы между прочим. – Ты очень молчаливая сегодня.
– Сон странный снился, – ляпнула я первое, что пришло на ум.
– Все потому, что нужно засыпать в своей кровати. – Он лукаво улыбнулся. – Тебя куда подкинуть?
Я назвала адрес. Спрашивать, откуда Влад узнал, где я уснула, необходимости не было. Это также объясняло то, что утром я проснулась у себя. Вероятно, он вернулся и перенес меня наверх. В груди шевельнулся теплый комочек, который я так не смогла подавить.
– Что тебе снилось? – Влад прервал мои размышления, паркуясь у офиса «Скрепки». Вид у него был очень серьезный, и несомненно, вопрос он задал не из праздного любопытства.
Его можно понять, я – пророчица, и у меня вполне могли быть вещие сны. Впрочем, в сегодняшнем я ничего вещего не видела. Непонятно, почему мне приснился именно Максим, но Влад был завсегдатаем моих ночных видений. Я уже успела смириться, списав это вначале на болезненную привязанность, а затем на проклятие.
Так что сон, как сон. Разве что очаг племени мог оказаться каким-то символом. Владу я рассказала – мало ли. Он нахмурился, несколько минут о чем-то думал, а затем кивнул.
– Вряд ли это что-то значит, но молодец, что сообщила. Твои видения всегда важны.
– Пока. – Я потянулась к ручке дверцы. Нужно выйти на свежий воздух, отделить собственные ощущения от навязанных. Научиться их различать, наконец.
– Поля!
У него на удивление теплые руки. Всегда.
Ну, зачем ты это делаешь? Невыносимо, горячо – в груди, в голове...
– Нет никакого проклятия, – сказал Влад очень серьезно. – У той женщины и сил-то не было.
– Мне пора, – прошептала я, осторожно высвобождая ладонь. Захотелось просто обнять его, прижаться и несколько секунд ни о чем не думать. Но я, конечно же, этого не сделала.
– Хорошего дня. – Он улыбнулся, поправил мои волосы. Совсем как раньше.
– И тебе.
Весь день я маялась непонятной тоской, и под вечер совсем вымоталась. Выстояв большую очередь на кассе в супермаркете, обессилела, уснула в автобусе и чуть не проворонила остановку. Дорога к дому уже не была настолько манящей, как летом – порывистый ветер усилился, норовя забраться под одежду, и я с трудом переставляла окоченевшие ноги, мечтая быстрее оказаться в тепле. В дом я вошла голодная и злая с твердым намерением уснуть сразу же после ужина.
Нормально поесть мне не дали. Посреди кухни на одном из высоких барных стульев сидел Глеб. В руке у него дымилась сигарета, пепел с которой нещадно падал на паркет. Рядом, на столе пристроились наполовину опустошенная бутылка бренди и тарелка с недоеденным бутербродом.
- Привет, пророчица, - хмуро сказал Глеб. – Проходи, не стесняйся.
– Полина, – бросила я в ответ, выкладывая продукты и загружая их в холодильник. – Меня зовут Полина.
Готовить не хотелось, поэтому я просто взяла булку и включила чайник. Желудок тут же призывно заурчал, требуя свое. Глеб наблюдал пристально, насколько мог позволить несфокусированный взгляд.
– Чай будешь? – стараясь казаться непринужденной, спросила я. На самом деле, пристальное внимание раздражало, и я чувствовала себя на сцене в свете софитов, полностью забывшая текст собственной песни.
