Я поздоровалась и села на диванчик в углу. Глеб примостился рядом, на подлокотнике, закинув ногу на ногу и приняв обычную «панцирную» позу в обществе Влада.
Влад посмотрел на меня странно, даже, показалось, встревожено, а затем перевел взгляд на новенькую.
Наверное, собрание началось несколько минут назад, потому как представлять незнакомку он не стал, а просто сказал:
– Каролина будет жить с нами.
– Кто твои родители? – спросил Филипп. – Не припоминаю Поляковых. Твоя мать была атли?
Девушка покачала головой и потупилась, а Влад произнес:
– Никто. – Помолчал немного, словно придумывал слова, а затем поднял голову. И снова его глаза. И я, как в свете софитов. – Она деторожденная. – И уже тише: – Для тебя.
Глеб выпрямился, напрягся. Я вспомнила историю о деторожденных. Они были созданы, чтобы кен важного члена племени переходил к ним, когда хищный умирал.
В свете последних событий это было немного жутко.
– Если ты умрешь или отречешься, она займет твое место, – сухо прокомментировал Глеб, озвучивая мои мысли.
– Что значит, если... умру?!
Голове стало горячо, словно ее окунули в чан с кипятком. Затылок пекло, перед глазами поплыли кляксообразные бордовые пятна. Пальцы рук, наоборот, заледенели.
– Жизнь хищного полна опасностей, Полина, – тихо сказал Влад. – А ты... твой дар очень важен для племени.
Я с шумом втянула воздух, смяла лежащую на коленях куртку. Каролина смотрела на меня, не отрываясь, и, казалось, оценивала.
Шок сменялся осознанием горькой правды. Я – часть целого, пока жива. Если умру, в племени этого даже не заметят, потому что есть Каролина. Ей перейдут мои видения и мое проклятие. Если только...
Я инстинктивно покачала головой, отгоняя параноидальные мысли.
Нет, это неправда! Я не умру!
Глеб взял меня за руку. Как просто он всегда умел успокоить, будь то рукопожатие или слово, или ироничная реплика. Я вынырнула из мыслей, возвращаясь в реальность. Все мы в опасности и можем умереть. Просто у меня на этот случай есть запасной вариант. Эта фраза отдавала цинизмом, но, по сути, так и было. Каролина – всего лишь замена. На всякий случай.
Влад еще что-то говорил, но я больше не слушала. Сжала прохладную ладонь Глеба, пытаясь расслабиться и прийти в себя. Выходило плохо.
– Каролина устала. – Обрывок разговора вернул в реальность. Никто не смотрел на меня, и я облегченно выдохнула. Не хочу внимания сейчас. Нужно все хорошо обдумать в спокойной обстановке, возможно, посоветоваться с Глебом.
Оля подошла к Каролине и увлекла за собой. Скоро деторожденная обустроится и будет ежедневно напоминать мне о возможной гибели. Замечательно просто!
Остальные тоже засуетились, поднимаясь с мест, что-то активно обсуждая, а я замерла на низком диванчике в мягком свете античного бра.
«Умрешь», – повторяющимся эхом звучало в голове.
Очнулась я оттого, что Глеб настойчиво тянул за руку.
Выйти отсюда! Да, непременно. Стоять на балкончике, пока не замерзнем, курить и болтать ни о чем. Забыть мерзкое ощущение неотвратимости, беды, близости мифической смерти. С чего я вообще взяла, что умру?
– Полина, задержись ненадолго.
Нет, только не это! Разговоров с Владом мой насыщенный информацией мозг просто не выдержит. Потом Лара будет неделю дуться и бросать в мою сторону испепеляющие взгляды. Я его уже сейчас чувствую в районе лопаток. Но Лара вышла из кабинета, словно ничего и не произошло. Ну да, это она только со мной колючая.
Глеб постоял немного в замешательстве, глядя в пол, затем тоже вышел.
Мы с Владом остались вдвоем. Тишина упала резко, оглушая, заставляя ежиться от неприятных мурашек. Больше между нами ничего не было – только тишина и пространство нескольких метров.
– Выглядишь напуганной, – сказал Влад, приняв обычную полурасслабленную позу. Ту, которой я всегда восхищалась.
Я пожала плечами.
– Нет, просто... Эта девушка и я... Все так неожиданно... – Вздохнула, подняла на него глаза. Говорю, как всегда, не то. Влад знает больше о жизни атли, он ответит, просто нужно спросить. – Я скоро умру?
После вопроса тишина показалась еще более зловещей. Каждая секунда его молчания приближала к осознанию положительного ответа. Тик-так. Большие старинные часы в углу не сбивались с ритма, им было плевать на чью-то смерть. Она просто отмеряли время.
Влад отвел глаза, и в груди у меня что-то оборвалось. Ком, застрявший в горле, провалился вниз и болью отозвался в легких. Влад молчал, а это значит...
А потом он подошел. В несколько шагов преодолел расстояние между нами. Крепко схватил за плечи, заставляя смотреть в лицо. Да-да, успокой меня, наори, а то у меня сейчас истерика начнется! Надо подумать. Надо куда-то пойти, что-то сделать. Не стоять тут, как истукан. Двигаться. Надо...
– Глупости! – произнес он уверено. – Ты не умрешь.
Затем его взгляд изменился. Словно что-то треснуло – невидимая стеклянная стена между нами, искажающая мимику, осыпалась, и я увидела его истинные эмоции. Нежность. Тревогу. Желание защитить.
Сердце трепыхнулось и пустилось галопом. Тот злосчастный ком снова поднялся к горлу, не давая дышать. Даже часы, казалось, больше не тикали – остановили время.
Влад пригладил мои волосы, провел ладонью по щеке.
Нет-нет, не надо! Что же ты делаешь? Это все проклятие, а ты ему потакаешь.
– Я не позволю, слышишь...
Хриплый шепот был последней каплей.
Все баррикады, что я строила, рухнули. Ничего не стало. Только его руки – обнимают, гладят, путаются в волосах. Я захлебывалась поцелуем, тонула, изредка выныривая, чтобы вдохнуть, и вновь погружалась на дно. Время стало вязким, постепенно застывая, впечатывая этот миг, как в янтарь, в будущие, ни с чем несравнимые воспоминания.
Я не знаю, как нашла в себе силы остановиться. Оттолкнула Влада, отступила на шаг. В ушах шумело, голова кружилась и отказывалась соображать. Черт, да на нем надо табличку вешать: «Предупреждение для пророчиц: ближе, чем на три метра не подходить!».
– Что? – Влад казался удивленным и слегка обиженным.
– Ничего. Я так не могу.
Отвернулась, стараясь привести в норму дыхание.
– Не можешь как?
Черт, он что, серьезно?! Неужели я должна объяснять? По-моему, тут и дураку понятно: у него есть девушка, а я... просто я.
Но Влад ждал ответа, не сводя с меня взгляда. Я изо всех сил старалась изобразить безразличие. Скорее всего, это смотрелось комично – никогда не умела играть.
– Лара ждет наверху.
– Причем тут Лара? – раздраженно выдохнул он, будто я сказала самую большую чушь в мире. – Я хочу тебя, ты хочешь меня. Зачем все усложнять?
– Хочешь меня, а любишь ее? – обиженно спросила я. – Как-то странно, не находишь?
Он всегда реагирует непредсказуемо, иногда сложно предугадать, что сделает или скажет в следующий момент. Вот и сейчас Влад просто рассмеялся, откидывая голову назад, что, несомненно, ему шло. Ему все шло. Иногда казалось, что это мой мозг, считывая визуальную информацию, интерпретирует все по-своему, придавая облику Влада особый шарм.
Он посмотрел на меня, как на ребенка, и спросил:
– Кто сказал, что я ее люблю?
– Ну, ты с ней... долго.
Я смутилась. Какое я вообще имею право лезть? Это их жизнь, их проблемы и их отношения. Стоп! Он ведь только что целовал меня, а потом наглым образом предлагал секс.
– Вовсе нет. Она подходит мне, вот и все.
Я криво улыбнулась. Мне его не понять. Никогда. Просто подходит... Как можно ложиться в постель с тем, кто просто подходит?
– Все равно ты не должен ее обижать.
– Я ее не обижаю. Лара – взрослая девочка, и все понимает.
– Этим ты обижаешь меня! Я не буду делить своего мужчину. Никогда.
– Какой же ты еще ребенок! – Он вздохнул, покачал головой. – Живешь фантазиями... Тебе будет сложно среди хищных.
– Ничего, потерплю. – Я нахмурилась, сложила руки на груди, как бы показывая, что не хочу больше касаться этой темы. На самом деле я хотела ее касаться. Как же он может рассуждать так? Лара, какой бы надменной и колючей не была, любит его. Это за версту видно. Впрочем, я вообще на него молилась, и что?
Влад, наверное, и сам решил сменить тему. Резко посерьезнел и сказал:
– Ничего не бойся, Полина. Ты не умрешь.
За это я была благодарна. Если бы не он, я бы сейчас в панике мерила пространство своей комнаты, либо дрожала на балконе рядом с Глебом, делая вид, что ничего страшного не случилось.
Заразительная уверенность передалась мне, и я успокоилась. Поверила. Во всяком случае, это было лучше, чем трястись и бояться.
Я кивнула и уже собралась уйти, но Влад произнес:
– Идеализм не принесет тебе счастья. И все эти разговоры о любви... – Он поморщился. – Ты слишком молода. Но однажды поймешь, что есть вещи, гораздо более важные, чем любовь.
– Вот как? Какие же?
– Безопасность. Твоя и близких людей. Уверенность в завтрашнем дне. То, насколько твердо ты стоишь на земле. – Он посмотрел пристально, слегка щурясь, и, показалось, это был самый искренний из его взглядов. – Сама жизнь.
– А мне кажется, жизнь ничего не стоит, когда ты один.
– Чрезмерная увлеченность женщиной всегда мешает трезво рассуждать. Я просто не имею на это права.
Впервые мне показалось, я увидела его настоящего. Впервые подумалось, что эмоции к Владу не вызваны проклятием.
– Наверное, – сказала я тихо. – Ты ведь вождь. Отвечаешь за всех нас... Мне не понять. Но разве... разве это можно контролировать?
Он смотрел на меня, а показалось, будто в меня. Затем взял за руку и притянул к себе.
В крепких объятиях было хорошо. Спокойно. Я знала, что это ненадолго, но пока не хотела придавать этому значения.
Положив руку ему на грудь, я слушала, как ровно стучит сердце. Влад погладил меня по голове, поцеловал в макушку и прошептал:
– Нельзя...
Наутро я проснулась с твердым убеждением выкинуть всякие мысли о Владе из головы. Хватит нервы трепать. Не такое уж сильное это проклятие, чтобы его не смогли побороть пятничные ночные приключения с Викой, работа и общение с противоположным полом.
Да, на последнем поприще я что-то не очень преуспела. Вообще, влезла в панцирь, сижу затворницей в комнате, а ведь мне только двадцать. Свет клином не сошелся на вожде атли. У него своя жизнь, у меня – своя. Единственное, что нас объединяет – племя, но с этим я смирюсь. Надеюсь, охотники и Чернокнижники в прошлом, и я смогу нормально жить. В предыдущие месяцы у меня неплохо получалось.
Все, решено: в эти же выходные завеюсь с подругой в какой-нибудь ночной клуб!
Хорошее настроение длилось вплоть до выходных, и в пятницу вечером, ложась спать, я уже предвидела грядущее веселье.
Веселье развеялось на следующее утро – я поняла, что погулять на выходных мне не светит. Первое, что я увидела, открыв глаза – серое и осунувшееся лицо Глеба, сидевшего на моей кровати.
– Ты когда-то говорила, что хочешь помочь, – произнес он без приветствия. – Не люблю признавать такие вещи, но... мне нужна помощь.
Последние слова он выдавил из себя чуть ли не насильно.
Я села на кровати, заглянула ему в лицо. Глаза он старательно прятал, как и эмоции, но показалось, что Глеб больше чем расстроен.
– Что случилось?
– Безумно хочу выпить.
– Глеб! – возмутилась я, но он поднял на меня синие глаза, и я замолчала.
– Мама... умерла сегодня.
Никогда не знала, что нужно говорить в таких случаях. Банальное «соболезную» казалось почему-то неуместным, «мне очень жаль» – недостаточно искренним.
Поэтому я просто его обняла. Без слов. Понимала, это мало поможет, и он, наверное, сейчас все воспринимает в штыки. Он всегда такой колючий, когда разговор заходит о том, что близко сердцу, теперь, скорее всего, и вовсе панцирем обрастет.
Но Глеб неожиданно обнял меня в ответ. Крепко прижал к себе, уткнувшись носом в ключицу.
– Как это случилось? – осторожно спросила я.
Он отстранился, взял меня за руку, потянул на балкон.
Морозный воздух полностью разбудил, заставил поежиться. Снег уже почти растаял, и пейзаж был довольно унылым. Не люблю слякоть зимой. Ощущения весны еще нет, а мрачность навевает ужасную тоску.
Глеб подкурил, прищурился и посмотрел вдаль.
– Она много болела, – сказал, хотя я уже не ждала ответа. – Рак.
– Она не была атли?
Он покачал головой. Да, я и сама понимала, что не была. Иначе присутствовала бы с нами, когда объединяли племя, и жила в этом доме.
– Она готовила меня, постоянно говорила об этом. Да, и врачи... Но разве к такому можно подготовиться?
- Нельзя, – согласилась я. – Наверное, нужно будет все организовать. Похороны...
Он отстранился и странно посмотрел на меня.
- Я думал, Вермунд тогда тебя уломает. Или было?
- Ты суешь нос не в свое дело, Измайлов, – проворчала я, но без злости. – Ничего не было.
- Что так?
- По-твоему, присутствие Лары в его жизни – не аргумент?
- То есть, если бы Домбровской не было, теоретически...
– Глеб, ну, зачем все это? А если бы все было не так, а если бы Земля была в форме блина, и ее держали бы на спинах слоны... Что изменят все эти «если»? Все так, как есть.
- Он разобьет тебе сердце, Полина.
– Он уже его разбил. Давно. Так что это не новость.
Странно, но говорить об этом стало проще. Словно все случилось не со мной и совершенно в другой реальности. По сути, так оно и было. Все, что связано с атли – белый лист. Черновую тетрадь я сожгла давно.
- Мне нужно в Елец, мама... там. Она хотела, чтобы ее похоронили именно на том кладбище. Рядом с отцом. – Он помолчал немного, затем резко повернулся и спросил: – Поедешь со мной?
Я обняла его.
– Конечно.
Вещей с собой брать не стала. Глеб сказал, мы едем на один день, а завтра к вечеру вернемся. Когда я спросила, не хочет ли он, чтобы кто-то из атли поехал с нами, например, Филипп, он отказался.
– Мама не была атли. Все ее родные и друзья далеко отсюда. Нет, будем только мы.
В гостиной с утра было оживленно.
Каролина уже освоилась и вовсю хохотала над фразой Филиппа, а он снисходительно улыбался. Лара и Влад стояли поодаль, у окна и о чем-то оживленно говорили. Вернее, говорила защитница, а Влад слушал и хмурился. Она держала его за рукав, и создавалось впечатление, что если отпустит, он убежит – таким недовольным был его взгляд.
Я одернула себя – мне все равно.
Влад же, напротив, похоже, решил использовать наше появление как возможность избежать разговора со своей девушкой. Тут же развернулся и подошел к нам. Глеб нахмурился, но у него зазвонил телефон, и он отошел в сторону.
– Собралась погулять? – Влад улыбнулся, потрепал меня по плечу. Вообще после того разговора в кабинете в день приезда Каролины он вел себя более чем странно. Постоянно интересовался, все ли у меня хорошо, всего ли хватает. Может, и правда, боялся, что мне кирпич на голову упадет.
Я предпочитала не думать о смерти и воспринимать Каролину просто как еще одного члена атли. Она была милой, приятной и общительной. Без намека на спесь, что радовало.
– Мы с Глебом уезжаем, – ответила я и добавила: – В Елец.
Влад посерьезнел, нахмурился и, по-видимому, ждал объяснений.
– Его мама умерла сегодня...
– Ольга мертва?
– Глеб говорит, она болела.
Он подозрительно прищурился.
– Почему ты едешь?
– Он попросил. Я не пойму, почему тебя это волнует?
Ну, все, хватит! Довольно. Устала. И от беспочвенных приступов ревности, и от намеков на отношения, которых у нас не будет. Возможно, Лара злится небезосновательно? Возможно, он дает ей повод?
Влад посмотрел на меня странно, даже, показалось, встревожено, а затем перевел взгляд на новенькую.
Наверное, собрание началось несколько минут назад, потому как представлять незнакомку он не стал, а просто сказал:
– Каролина будет жить с нами.
– Кто твои родители? – спросил Филипп. – Не припоминаю Поляковых. Твоя мать была атли?
Девушка покачала головой и потупилась, а Влад произнес:
– Никто. – Помолчал немного, словно придумывал слова, а затем поднял голову. И снова его глаза. И я, как в свете софитов. – Она деторожденная. – И уже тише: – Для тебя.
Глеб выпрямился, напрягся. Я вспомнила историю о деторожденных. Они были созданы, чтобы кен важного члена племени переходил к ним, когда хищный умирал.
В свете последних событий это было немного жутко.
– Если ты умрешь или отречешься, она займет твое место, – сухо прокомментировал Глеб, озвучивая мои мысли.
– Что значит, если... умру?!
Голове стало горячо, словно ее окунули в чан с кипятком. Затылок пекло, перед глазами поплыли кляксообразные бордовые пятна. Пальцы рук, наоборот, заледенели.
– Жизнь хищного полна опасностей, Полина, – тихо сказал Влад. – А ты... твой дар очень важен для племени.
Я с шумом втянула воздух, смяла лежащую на коленях куртку. Каролина смотрела на меня, не отрываясь, и, казалось, оценивала.
Шок сменялся осознанием горькой правды. Я – часть целого, пока жива. Если умру, в племени этого даже не заметят, потому что есть Каролина. Ей перейдут мои видения и мое проклятие. Если только...
Я инстинктивно покачала головой, отгоняя параноидальные мысли.
Нет, это неправда! Я не умру!
Глеб взял меня за руку. Как просто он всегда умел успокоить, будь то рукопожатие или слово, или ироничная реплика. Я вынырнула из мыслей, возвращаясь в реальность. Все мы в опасности и можем умереть. Просто у меня на этот случай есть запасной вариант. Эта фраза отдавала цинизмом, но, по сути, так и было. Каролина – всего лишь замена. На всякий случай.
Влад еще что-то говорил, но я больше не слушала. Сжала прохладную ладонь Глеба, пытаясь расслабиться и прийти в себя. Выходило плохо.
– Каролина устала. – Обрывок разговора вернул в реальность. Никто не смотрел на меня, и я облегченно выдохнула. Не хочу внимания сейчас. Нужно все хорошо обдумать в спокойной обстановке, возможно, посоветоваться с Глебом.
Оля подошла к Каролине и увлекла за собой. Скоро деторожденная обустроится и будет ежедневно напоминать мне о возможной гибели. Замечательно просто!
Остальные тоже засуетились, поднимаясь с мест, что-то активно обсуждая, а я замерла на низком диванчике в мягком свете античного бра.
«Умрешь», – повторяющимся эхом звучало в голове.
Очнулась я оттого, что Глеб настойчиво тянул за руку.
Выйти отсюда! Да, непременно. Стоять на балкончике, пока не замерзнем, курить и болтать ни о чем. Забыть мерзкое ощущение неотвратимости, беды, близости мифической смерти. С чего я вообще взяла, что умру?
– Полина, задержись ненадолго.
Нет, только не это! Разговоров с Владом мой насыщенный информацией мозг просто не выдержит. Потом Лара будет неделю дуться и бросать в мою сторону испепеляющие взгляды. Я его уже сейчас чувствую в районе лопаток. Но Лара вышла из кабинета, словно ничего и не произошло. Ну да, это она только со мной колючая.
Глеб постоял немного в замешательстве, глядя в пол, затем тоже вышел.
Мы с Владом остались вдвоем. Тишина упала резко, оглушая, заставляя ежиться от неприятных мурашек. Больше между нами ничего не было – только тишина и пространство нескольких метров.
– Выглядишь напуганной, – сказал Влад, приняв обычную полурасслабленную позу. Ту, которой я всегда восхищалась.
Я пожала плечами.
– Нет, просто... Эта девушка и я... Все так неожиданно... – Вздохнула, подняла на него глаза. Говорю, как всегда, не то. Влад знает больше о жизни атли, он ответит, просто нужно спросить. – Я скоро умру?
После вопроса тишина показалась еще более зловещей. Каждая секунда его молчания приближала к осознанию положительного ответа. Тик-так. Большие старинные часы в углу не сбивались с ритма, им было плевать на чью-то смерть. Она просто отмеряли время.
Влад отвел глаза, и в груди у меня что-то оборвалось. Ком, застрявший в горле, провалился вниз и болью отозвался в легких. Влад молчал, а это значит...
А потом он подошел. В несколько шагов преодолел расстояние между нами. Крепко схватил за плечи, заставляя смотреть в лицо. Да-да, успокой меня, наори, а то у меня сейчас истерика начнется! Надо подумать. Надо куда-то пойти, что-то сделать. Не стоять тут, как истукан. Двигаться. Надо...
– Глупости! – произнес он уверено. – Ты не умрешь.
Затем его взгляд изменился. Словно что-то треснуло – невидимая стеклянная стена между нами, искажающая мимику, осыпалась, и я увидела его истинные эмоции. Нежность. Тревогу. Желание защитить.
Сердце трепыхнулось и пустилось галопом. Тот злосчастный ком снова поднялся к горлу, не давая дышать. Даже часы, казалось, больше не тикали – остановили время.
Влад пригладил мои волосы, провел ладонью по щеке.
Нет-нет, не надо! Что же ты делаешь? Это все проклятие, а ты ему потакаешь.
– Я не позволю, слышишь...
Хриплый шепот был последней каплей.
Все баррикады, что я строила, рухнули. Ничего не стало. Только его руки – обнимают, гладят, путаются в волосах. Я захлебывалась поцелуем, тонула, изредка выныривая, чтобы вдохнуть, и вновь погружалась на дно. Время стало вязким, постепенно застывая, впечатывая этот миг, как в янтарь, в будущие, ни с чем несравнимые воспоминания.
Я не знаю, как нашла в себе силы остановиться. Оттолкнула Влада, отступила на шаг. В ушах шумело, голова кружилась и отказывалась соображать. Черт, да на нем надо табличку вешать: «Предупреждение для пророчиц: ближе, чем на три метра не подходить!».
– Что? – Влад казался удивленным и слегка обиженным.
– Ничего. Я так не могу.
Отвернулась, стараясь привести в норму дыхание.
– Не можешь как?
Черт, он что, серьезно?! Неужели я должна объяснять? По-моему, тут и дураку понятно: у него есть девушка, а я... просто я.
Но Влад ждал ответа, не сводя с меня взгляда. Я изо всех сил старалась изобразить безразличие. Скорее всего, это смотрелось комично – никогда не умела играть.
– Лара ждет наверху.
– Причем тут Лара? – раздраженно выдохнул он, будто я сказала самую большую чушь в мире. – Я хочу тебя, ты хочешь меня. Зачем все усложнять?
– Хочешь меня, а любишь ее? – обиженно спросила я. – Как-то странно, не находишь?
Он всегда реагирует непредсказуемо, иногда сложно предугадать, что сделает или скажет в следующий момент. Вот и сейчас Влад просто рассмеялся, откидывая голову назад, что, несомненно, ему шло. Ему все шло. Иногда казалось, что это мой мозг, считывая визуальную информацию, интерпретирует все по-своему, придавая облику Влада особый шарм.
Он посмотрел на меня, как на ребенка, и спросил:
– Кто сказал, что я ее люблю?
– Ну, ты с ней... долго.
Я смутилась. Какое я вообще имею право лезть? Это их жизнь, их проблемы и их отношения. Стоп! Он ведь только что целовал меня, а потом наглым образом предлагал секс.
– Вовсе нет. Она подходит мне, вот и все.
Я криво улыбнулась. Мне его не понять. Никогда. Просто подходит... Как можно ложиться в постель с тем, кто просто подходит?
– Все равно ты не должен ее обижать.
– Я ее не обижаю. Лара – взрослая девочка, и все понимает.
– Этим ты обижаешь меня! Я не буду делить своего мужчину. Никогда.
– Какой же ты еще ребенок! – Он вздохнул, покачал головой. – Живешь фантазиями... Тебе будет сложно среди хищных.
– Ничего, потерплю. – Я нахмурилась, сложила руки на груди, как бы показывая, что не хочу больше касаться этой темы. На самом деле я хотела ее касаться. Как же он может рассуждать так? Лара, какой бы надменной и колючей не была, любит его. Это за версту видно. Впрочем, я вообще на него молилась, и что?
Влад, наверное, и сам решил сменить тему. Резко посерьезнел и сказал:
– Ничего не бойся, Полина. Ты не умрешь.
За это я была благодарна. Если бы не он, я бы сейчас в панике мерила пространство своей комнаты, либо дрожала на балконе рядом с Глебом, делая вид, что ничего страшного не случилось.
Заразительная уверенность передалась мне, и я успокоилась. Поверила. Во всяком случае, это было лучше, чем трястись и бояться.
Я кивнула и уже собралась уйти, но Влад произнес:
– Идеализм не принесет тебе счастья. И все эти разговоры о любви... – Он поморщился. – Ты слишком молода. Но однажды поймешь, что есть вещи, гораздо более важные, чем любовь.
– Вот как? Какие же?
– Безопасность. Твоя и близких людей. Уверенность в завтрашнем дне. То, насколько твердо ты стоишь на земле. – Он посмотрел пристально, слегка щурясь, и, показалось, это был самый искренний из его взглядов. – Сама жизнь.
– А мне кажется, жизнь ничего не стоит, когда ты один.
– Чрезмерная увлеченность женщиной всегда мешает трезво рассуждать. Я просто не имею на это права.
Впервые мне показалось, я увидела его настоящего. Впервые подумалось, что эмоции к Владу не вызваны проклятием.
– Наверное, – сказала я тихо. – Ты ведь вождь. Отвечаешь за всех нас... Мне не понять. Но разве... разве это можно контролировать?
Он смотрел на меня, а показалось, будто в меня. Затем взял за руку и притянул к себе.
В крепких объятиях было хорошо. Спокойно. Я знала, что это ненадолго, но пока не хотела придавать этому значения.
Положив руку ему на грудь, я слушала, как ровно стучит сердце. Влад погладил меня по голове, поцеловал в макушку и прошептал:
– Нельзя...
Глава 18. Ночь вне дома
Наутро я проснулась с твердым убеждением выкинуть всякие мысли о Владе из головы. Хватит нервы трепать. Не такое уж сильное это проклятие, чтобы его не смогли побороть пятничные ночные приключения с Викой, работа и общение с противоположным полом.
Да, на последнем поприще я что-то не очень преуспела. Вообще, влезла в панцирь, сижу затворницей в комнате, а ведь мне только двадцать. Свет клином не сошелся на вожде атли. У него своя жизнь, у меня – своя. Единственное, что нас объединяет – племя, но с этим я смирюсь. Надеюсь, охотники и Чернокнижники в прошлом, и я смогу нормально жить. В предыдущие месяцы у меня неплохо получалось.
Все, решено: в эти же выходные завеюсь с подругой в какой-нибудь ночной клуб!
Хорошее настроение длилось вплоть до выходных, и в пятницу вечером, ложась спать, я уже предвидела грядущее веселье.
Веселье развеялось на следующее утро – я поняла, что погулять на выходных мне не светит. Первое, что я увидела, открыв глаза – серое и осунувшееся лицо Глеба, сидевшего на моей кровати.
– Ты когда-то говорила, что хочешь помочь, – произнес он без приветствия. – Не люблю признавать такие вещи, но... мне нужна помощь.
Последние слова он выдавил из себя чуть ли не насильно.
Я села на кровати, заглянула ему в лицо. Глаза он старательно прятал, как и эмоции, но показалось, что Глеб больше чем расстроен.
– Что случилось?
– Безумно хочу выпить.
– Глеб! – возмутилась я, но он поднял на меня синие глаза, и я замолчала.
– Мама... умерла сегодня.
Никогда не знала, что нужно говорить в таких случаях. Банальное «соболезную» казалось почему-то неуместным, «мне очень жаль» – недостаточно искренним.
Поэтому я просто его обняла. Без слов. Понимала, это мало поможет, и он, наверное, сейчас все воспринимает в штыки. Он всегда такой колючий, когда разговор заходит о том, что близко сердцу, теперь, скорее всего, и вовсе панцирем обрастет.
Но Глеб неожиданно обнял меня в ответ. Крепко прижал к себе, уткнувшись носом в ключицу.
– Как это случилось? – осторожно спросила я.
Он отстранился, взял меня за руку, потянул на балкон.
Морозный воздух полностью разбудил, заставил поежиться. Снег уже почти растаял, и пейзаж был довольно унылым. Не люблю слякоть зимой. Ощущения весны еще нет, а мрачность навевает ужасную тоску.
Глеб подкурил, прищурился и посмотрел вдаль.
– Она много болела, – сказал, хотя я уже не ждала ответа. – Рак.
– Она не была атли?
Он покачал головой. Да, я и сама понимала, что не была. Иначе присутствовала бы с нами, когда объединяли племя, и жила в этом доме.
– Она готовила меня, постоянно говорила об этом. Да, и врачи... Но разве к такому можно подготовиться?
- Нельзя, – согласилась я. – Наверное, нужно будет все организовать. Похороны...
Он отстранился и странно посмотрел на меня.
- Я думал, Вермунд тогда тебя уломает. Или было?
- Ты суешь нос не в свое дело, Измайлов, – проворчала я, но без злости. – Ничего не было.
- Что так?
- По-твоему, присутствие Лары в его жизни – не аргумент?
- То есть, если бы Домбровской не было, теоретически...
– Глеб, ну, зачем все это? А если бы все было не так, а если бы Земля была в форме блина, и ее держали бы на спинах слоны... Что изменят все эти «если»? Все так, как есть.
- Он разобьет тебе сердце, Полина.
– Он уже его разбил. Давно. Так что это не новость.
Странно, но говорить об этом стало проще. Словно все случилось не со мной и совершенно в другой реальности. По сути, так оно и было. Все, что связано с атли – белый лист. Черновую тетрадь я сожгла давно.
- Мне нужно в Елец, мама... там. Она хотела, чтобы ее похоронили именно на том кладбище. Рядом с отцом. – Он помолчал немного, затем резко повернулся и спросил: – Поедешь со мной?
Я обняла его.
– Конечно.
Вещей с собой брать не стала. Глеб сказал, мы едем на один день, а завтра к вечеру вернемся. Когда я спросила, не хочет ли он, чтобы кто-то из атли поехал с нами, например, Филипп, он отказался.
– Мама не была атли. Все ее родные и друзья далеко отсюда. Нет, будем только мы.
В гостиной с утра было оживленно.
Каролина уже освоилась и вовсю хохотала над фразой Филиппа, а он снисходительно улыбался. Лара и Влад стояли поодаль, у окна и о чем-то оживленно говорили. Вернее, говорила защитница, а Влад слушал и хмурился. Она держала его за рукав, и создавалось впечатление, что если отпустит, он убежит – таким недовольным был его взгляд.
Я одернула себя – мне все равно.
Влад же, напротив, похоже, решил использовать наше появление как возможность избежать разговора со своей девушкой. Тут же развернулся и подошел к нам. Глеб нахмурился, но у него зазвонил телефон, и он отошел в сторону.
– Собралась погулять? – Влад улыбнулся, потрепал меня по плечу. Вообще после того разговора в кабинете в день приезда Каролины он вел себя более чем странно. Постоянно интересовался, все ли у меня хорошо, всего ли хватает. Может, и правда, боялся, что мне кирпич на голову упадет.
Я предпочитала не думать о смерти и воспринимать Каролину просто как еще одного члена атли. Она была милой, приятной и общительной. Без намека на спесь, что радовало.
– Мы с Глебом уезжаем, – ответила я и добавила: – В Елец.
Влад посерьезнел, нахмурился и, по-видимому, ждал объяснений.
– Его мама умерла сегодня...
– Ольга мертва?
– Глеб говорит, она болела.
Он подозрительно прищурился.
– Почему ты едешь?
– Он попросил. Я не пойму, почему тебя это волнует?
Ну, все, хватит! Довольно. Устала. И от беспочвенных приступов ревности, и от намеков на отношения, которых у нас не будет. Возможно, Лара злится небезосновательно? Возможно, он дает ей повод?
