– Я буду жалеть, если позволю.
И он снова удивился. Похоже, сегодня мой рекорд по непредсказуемости. Наверное, будь ситуация иной, я бы собой гордилась. Но не сейчас – сейчас неподходящее время.
– Отойди, Полина.
Показалось, что если сейчас не послушаюсь, первым делом Влад ударит меня. Та часть, что прогибалась под него, тянула в сторону. Отойти, дать ему прикончить врага. Завершить этот ужасный вечер, забыть.
Я тряхнула головой и выставила ладони так, как сделала это с охотником.
Черт, что я творю вообще? Серьезно пойду против Влада? Раньше мне такое и в голову не могло прийти, и вот я стою и выступаю против него на глазах у Глеба и Риты. Странно, но страха не было – только злость и решимость. С непонятной силой во мне словно проснулось что-то, и именно оно говорило сейчас за меня.
– Нет.
Влад, казалось, не воспринял мои слова всерьез, потому что дернулся вперед с целью отодвинуть меня с дороги. Тогда я выпрямилась и подняла руки выше, обращая его внимание на то, что вовсе не шучу.
Секунда – и в его глазах замешательство. Еще секунда – недоверие. А потом злость.
Что ж, моя сильнее. Я уже убила раз по его указке. Того древнего, который даже не попытался навредить мне. Не хочу больше смертей, плачущих ясновидцев, ужасных опасностей!
– Не нужно. Этого. Делать. Влад.
Он закрыл глаза, спокойно выдохнул. Затем посмотрел прямо в глаза одним из своих самых пронзительных взглядов. Психологическая атака – его сильная сторона.
–Ты угрожаешь мне? Я твой вождь, забыла?
– Нет, – сказала я, – не забыла. Но интуиция пророчицы говорит, что не нужно убивать охотника. И я не могу ее не послушать, извини.
Время словно остановилось, и казалось, я не смогу выдержать его взгляд. Никогда не хотела, чтобы он смотрел на меня так – как на врага. Что ж, желания иногда ничего не значат. Я все ждала, когда он ударит – мысленно готовилась к этому.
Влад не проигрывал. Никому и никогда. И не прогибался.
Но он вдруг отвел взгляд и отошел. Просто отошел в сторону, и я поняла, что победила. Выиграла. Но что? Зачем я и правда рисковала? Ради чего?
Посмотрела на охотника. Мужчина был удивлен не меньше, да оно и понятно: не каждый день тебя защищает хищная после того, как ты держал ее жилу на крючке. Выглядел он скверно – рана на груди сочилась и пузырилась. Края обуглились, словно он получил горящий снаряд в грудь.
Что же такого в моем кене? Я же просто пророчица...
– Ты же знаешь, что я вернусь, – сипло выдохнул он, пытаясь встать. Помогать ему я не собиралась – хватит того, что спасла. Меня теперь будут судить – тут и к бабке не ходи. Интересно, какое наказание предусмотрено за спасение охотника?
– Если рискнешь убить кого-то из атли, я лично тебя прикончу.
Сама не ожидала, что скажу это. Впрочем, остального тоже. Может, у меня раздвоение личностей, и теперь вторая «я» проснулась и жаждет крови? Бред. Все это стресс, я чувствовала, как меня начинает трясти.
– Рита, развяжи Глеба, – резко скомандовала вторая «я».
Влад не двигался и стоял спиной ко мне. Я не могла видеть его лица, но понимала: ничего хорошего там не найду. Ладно, потом подумаю об этом – сейчас нужно уходить, иначе охотник рискует увидеть мою истерику, и тогда эффект будет не таким ошеломляющим. Он же продолжал пялиться, что раздражало.
– Знаешь, я редко соглашаюсь с Вермундом, – произнес Глеб, подходя и потирая запястья, – но на этот раз... Какого черта ты творишь?
– Я же не спрашиваю, какого черта ты заставил меня не спать, переживая за твою жизнь!
Влад подошел к нам. На меня не смотрел, только бросил охотнику:
– Если вернешься, ты не жилец!
Затем добавил, обращаясь к нам:
– Уходим.
Взял Риту за руку и вышел из квартиры.
Сложно выигрывать у него. Еще сложнее, чем прогибаться. Хотя выигрывать, наверное, всегда сложнее.
– Ты идешь? – Глеб потянул меня за рукав, и я вынырнула из омута чайных глаз.
– Иду.
Выйдя из подъезда, громко выдохнула, понимая, что напряжена до предела. Посмотрела на машину Риты, на припаркованный неподалеку черный «Ауди» и метнулась в сторону.
Я не бегала так быстро очень давно. Ветер хлестал по лицу, навстречу неслись дома, машины, прохожие – все это появлялось и тут же исчезало, заменяясь новыми, совершенно ненужными впечатлениями.
Не знаю, сколько я так неслась. Пришла в себя на лавочке в знакомом дворике, где прошла моя юность – уютном, с детской площадкой и развешанным на улице бельем. В окнах бывшего пристанища маняще горел свет, и лишь здесь, в отгороженном мирке, которые еще хранил отпечаток нормальности, я поняла, что плачу.
Напряжение постепенно уходило, и все, что оно сдерживало, хлынуло большой и мощной волной. И я позволила истерике завладеть собой – нужно выплеснуть страх, удивление, обиду. Все, что копилось во мне, но не находило выхода. Я обняла себя за плечи и зарыдала в голос.
Слезы постепенно высохли, страх ушел, и его сменила усталость. Разлилась тяжестью в груди, заполнила затылок давящей пустотой – туманным отпечатком неопределенности. Жила ныла, но терпимо, во всем теле чувствовалась почти непреодолимая слабость.
Сколько же кена из меня выплеснулось? Вот я и приблизила себя к истощению. Ко всему прочему, осталось только ослабнуть и умереть.
А не пошло бы оно все!
– Я помню этот дом, – спокойно сказал охотник, и я вздрогнула. Он сидел рядом, на лавочке, заложив ногу за ногу, и смотрел перед собой. Обычный парень в джинсовой куртке на меху и сияюще-белых кроссовках. – Тогда забыл, а сейчас вдруг вспомнил.
Я обвела взглядом спящий, окунувшийся в мутную осеннюю ночь дворик с замершими качелями, притихшей песочницей и сентябриновыми клумбами, одинаково серыми и погруженными в сон. Фонари роняли на асфальт рассеянный сиреневый свет. Он сливался с редким свечением из окон, разбавляясь желтым и люминисцентно-белым.
Усталость была такой сильной, что не осталось сил бояться. Инстинкты спали даже рядом с врагом. Плохой знак – предвестник истощения.
– Ты ранен, – сказала я зачем-то. – Тебе бы полежать...
– Ты бьешь больно, но не смертельно, – безразличным голосом ответил он.
– Это я не старалась.
– Как тебя зовут?
– Полина. А тебя?
– Андрей. – Он сложил руки под подбородком, на меня по-прежнему не смотрел. – Зачем ты это сделала?
– Интересен мой ответ, прежде чем убьешь?
Он улыбнулся, отчего грубоватое лицо стало неожиданно приятным.
– Пожалуй, оставлю тебе жизнь. Сегодня. К тому же не люблю быть должным.
– Вернешься завтра – умрешь! – зло произнесла я.
– Да, ты говорила. Только для этого тебе нужно восстановиться. А я не позволю.
– Так вот зачем ты здесь... – Я закрыла глаза, стараясь не злиться. Голова начинала болеть постепенно – боль сосредоточилась в левом виске, медленно перетекая в затылок. Пульсировала, оживала и пугала неотвратимостью страданий. – Посмотреть, как я умру?
– Не позволить тебе питаться.
– Я никогда не делала этого! – выкрикнула я, жмурясь от яркой вспышки и коря себя за несдержанность. Закрыла лицо руками, стараясь успокоиться. Показать слабости врагу – не лучшее решение. – А даже если бы и делала... Это нужно нам, чтобы жить. Как ты можешь судить кого-то? Ты убиваешь людей!
– Я убиваю тех, кто калечит людей, а это – другое, – мрачно сказал охотник.
– Всего лишь твое мнение, – безразлично ответила я.
– У меня есть право судить, Полина. Мой лучший друг – ежедневное напоминание о ваших потребностях. Законы пишем не мы, а Первозданные.
– Они хоть существуют?
Упоминания о таинственных правителях мира хищных, охотников и ясновидцев встречалось в летописях часто, но почему-то у меня сложилось устойчивое мнение, что на самом деле никаких Первозданных не существует. А придумали их, чтобы запугивать хищных, ведь по поверьям именно они делают из ясновидцев охотников.
– Они дают нам силу, – сказал Андрей. – Решают, кто достоин.
– И ты их видел?
Впервые с момента появления здесь охотник посмотрел на меня. Глаза блеснули непонятным огоньком – оттенком полу-преклонения, полу-страха.
– Как сейчас вижу тебя, – ответил и отвернулся.
Ситуация показалась забавной, необычной и немного мистической.
Парень и девушка ночью на лавочке. Сонный город дышит выхлопными газами проезжающих по трассе автомобилей. Редкие выкрики и смех гуляющих подростков в антураже ночи кажутся совершенно лишними.
Хотелось тишины, ведь именно в тишине открываются самые интересные тайны.
Но любопытство, к сожалению, притуплялось дикой сонливостью. Каждое движение доставляло дискомфорт и, если честно, было желание просто лечь на лавочку и уснуть. И уж точно не плестись до подъезда, затем по лестнице, а потом долго объяснять подруге, почему заявилась так поздно. Впрочем, в этом случае я рисковала замерзнуть, простудиться и умереть от воспаления легких быстрее, чем от истощения.
– Ты устала, – тихо сказал охотник и вновь отвернулся. – Выдохлась. Я мог бы убить тебя без усилий.
– Хвастовство, – зевнула я и потянулась. – Почему же ты еще этого не сделал?
– Не люблю быть должником.
Охотник встал, расправил несуществующие складки на рукаве.
И совсем он не страшный. Если не считать смертоносных для меня щупалец, вполне приятный и интересный.
По-моему, у меня разум помутился после событий этой сумасшедшей ночи. И придет же такое в голову!
– Вождь атли дорожит тобой, – безэмоционально сказал он. Отвернулся, поднял воротник и поежился от промозглого ветра. Сегодня очень ветряно, и распогодилось совсем. Возможно, пойдет дождь, и тогда есть шанс, что я немного пополню опустошенную внезапным выбросом жилу. И доживу до утра. – Его страх усилился, когда ты вошла. Стал ярче.
– Это все проклятие, – вздохнула я.
Тоже встала.
Лечь и уснуть. Ни о чем не думать. Не жалеть.
– Ты самая странная зверушка из тех, что я встречал, – произнес охотник и пошел прочь.
– Ты самый странный убийца. Хотя я встречала немногих.
Путь к подъезду показался марафонской дистанцией, а до квартиры Вики по лестнице – подъемом на Эверест.
Подруга открыла, и я буквально ввалилась внутрь, чувствуя, как дрожат от напряжения колени и кружится голова.
– Что с тобой произошло? – встревожилась Вика и поддержала за плечи.
– Завтра расскажу. Переночевать пустишь?
– Глупее вопроса ты задать не могла!
Я отправилась в комнату, когда-то бывшую моей, и завалилась на застеленную кровать, как была, прямо в одежде. Отключилась сразу же. Снов не было, сожалений тоже. Перед тем, как лечь, подумала, что Глеб с ума сойдет от волнения, но сил на звонок просто не осталось.
Проснулась, как ни странно отдохнувшей. Голова все еще напоминала шар для боулинга, но больше не болела. Дискомфорт в жиле тоже исчез. То ли я вчера использовала не весь свой потенциал, то ли добралась до глубинных сил, и жить осталось совсем немного – их восстановить практически невозможно.
Думать о смерти совершенно не хотелось, поэтому я встала и потянулась. Тут же нахлынуло ощущение дикого стыда за вчерашнюю выходку – я ведь сбежала прямо от дома охотника, а потом не поставила в известность атли, что со мной все в порядке. Глеб, наверное, с ума сошел, а Влад...
А вот это опасная тема. Даже для мыслей. Лучше без них – сразу в омут с головой. Размышления на эту тему никак не помогут.
Скорее всего, меня будут судить. И за то, что ослушалась вчера, и за то, что сбежала. А еще, наверняка, вернется вопрос ясновидцев.
Не буду этого делать – пусть хоть режут!
На кухне меня ждала чашка горячего кофе и бутерброды. Вика, как всегда, заботится и ни о чем не спрашивает. Настоящий друг, проверенный временем. Как жаль, что ей нельзя рассказать об атли – это бы многое упростило. Но, зная ее, я могла сказать точно: она не поймет.
– Ты опять связалась с его величеством? – спросила подруга, пристально вглядываясь в мое лицо.
Я даже кофе подавилась. Чашка с грохотом опустилась на стол, а я с ужасом посмотрела на Вику.
Она придумала это прозвище для Влада почти сразу же после нашего знакомства и, наверное, была права. В том смысле, что оно ему очень подходило.
– Он звонил вчера, – бесстрастно добавила она и взяла бутерброд. – То есть сегодня. Ночью.
– Все не так, – смущенно сказала я. – То есть не так, как кажется.
– А как кажется?
Я вздохнула. Ну, как ей объяснить, что я просто обязана жить с Владом в одном доме? Да если бы она знала всю историю наших отношений, наверняка назвала бы меня сумасшедшей. Странно, но я больше не ощущала дискомфорта – наверное, свыклась, притерлась к странностям и особенностям быта хищных.
– Никак. Неважно.
– Я выпытывать не буду. Скажу одно: ты снова будешь плакать, попомни мои слова.
– Что ты сказала ему? – спросила я, стараясь придать голосу как можно более безразличную интонацию.
– Что не видела тебя больше недели, – невозмутимо ответила подруга.
Домой я возвращалась отнюдь не в радужном настроении. В общем-то, я не знала, что именно меня ждет и какого рода разборки придется вынести. Мысли об охотнике не шли из головы, а еще о внезапном проявлении способностей жилы.
Почему они не проснулись раньше? Например, в тот день, когда охотник вселился в Славика? Или тогда, когда приходил Тан? Мысль о том, что я могла вот так жахнуть по Чернокнижнику, показалась неожиданно приятной.
Оказывается, я могу жахнуть!
В гостиной я тут же натолкнулась на Глеба.
– Ты нормальная? – без обиняков заявил он, хотя я заметила мелькнувшее облегчение на уставшем и встревоженном лице. Впрочем, облегчение быстро сменилось злостью и едва скрываемой обидой.
– Извини... – пробормотала я. – Не хотела тебя пугать.
– Шутишь? Мы уже похоронили тебя. Ты вообще головой думаешь, Полевая? У тебя там мозги, если что? Используй их хотя бы иногда!
– Глеб, ну я же извинилась. К тому же, ты знал, что я так сделаю. Нечего было... убегать...
И замолчала под убийственным взглядом Влада.
Он стоял на выходе из коридорчика, ведущего в кухню. За его спиной замерла Лара и смотрела на меня испуганно. Впрочем, защитница – это меньшее, что волновало меня в тот момент.
– Ну, это... не надо злиться, – примирительно произнес Глеб. – Вернулась и хорошо.
Влад на него даже не взглянул.
Что ж, я готовилась к этому и стоически выдержала ментальную атаку. Оказалось труднее, чем представляла. Если честно, он на меня никогда особо и не злился, кроме случая в день воссоединения атли. Но тогда мне помогала собственная ярость, а в этот раз мешало сожаление.
Не говоря ни слова, он подошел, буквально схватил меня за запястье и потащил вверх по лестнице.
Я считала ступени и готовилась к худшему – чему-то неотвратимому, что надолго изменит тон наших отношений. Мелькнула мысль, что эта едва сдержанная ярость могла быть вызвана нали.
Седьмым? Или может...
Внезапно стало страшно. По-настоящему. Жуткое ощущение – не доверять тому, к кому так сильно привязан, постоянное желание скрыть зависимость, прятать глаза, придавая лицу каменное выражение.
Врать – себе, ему, всем...
Зачем? Есть ли смысл?
Живя в постоянном напряжении, я уже разучилась просто улыбаться, расслабляться, радоваться мелочам.
Влад открыл дверь своей комнаты и втолкнул меня внутрь. Что ж, так даже лучше – будет кричать не при всех, а это уже значительный плюс для готовившейся давать отпор гордости.
И он снова удивился. Похоже, сегодня мой рекорд по непредсказуемости. Наверное, будь ситуация иной, я бы собой гордилась. Но не сейчас – сейчас неподходящее время.
– Отойди, Полина.
Показалось, что если сейчас не послушаюсь, первым делом Влад ударит меня. Та часть, что прогибалась под него, тянула в сторону. Отойти, дать ему прикончить врага. Завершить этот ужасный вечер, забыть.
Я тряхнула головой и выставила ладони так, как сделала это с охотником.
Черт, что я творю вообще? Серьезно пойду против Влада? Раньше мне такое и в голову не могло прийти, и вот я стою и выступаю против него на глазах у Глеба и Риты. Странно, но страха не было – только злость и решимость. С непонятной силой во мне словно проснулось что-то, и именно оно говорило сейчас за меня.
– Нет.
Влад, казалось, не воспринял мои слова всерьез, потому что дернулся вперед с целью отодвинуть меня с дороги. Тогда я выпрямилась и подняла руки выше, обращая его внимание на то, что вовсе не шучу.
Секунда – и в его глазах замешательство. Еще секунда – недоверие. А потом злость.
Что ж, моя сильнее. Я уже убила раз по его указке. Того древнего, который даже не попытался навредить мне. Не хочу больше смертей, плачущих ясновидцев, ужасных опасностей!
– Не нужно. Этого. Делать. Влад.
Он закрыл глаза, спокойно выдохнул. Затем посмотрел прямо в глаза одним из своих самых пронзительных взглядов. Психологическая атака – его сильная сторона.
–Ты угрожаешь мне? Я твой вождь, забыла?
– Нет, – сказала я, – не забыла. Но интуиция пророчицы говорит, что не нужно убивать охотника. И я не могу ее не послушать, извини.
Время словно остановилось, и казалось, я не смогу выдержать его взгляд. Никогда не хотела, чтобы он смотрел на меня так – как на врага. Что ж, желания иногда ничего не значат. Я все ждала, когда он ударит – мысленно готовилась к этому.
Влад не проигрывал. Никому и никогда. И не прогибался.
Но он вдруг отвел взгляд и отошел. Просто отошел в сторону, и я поняла, что победила. Выиграла. Но что? Зачем я и правда рисковала? Ради чего?
Посмотрела на охотника. Мужчина был удивлен не меньше, да оно и понятно: не каждый день тебя защищает хищная после того, как ты держал ее жилу на крючке. Выглядел он скверно – рана на груди сочилась и пузырилась. Края обуглились, словно он получил горящий снаряд в грудь.
Что же такого в моем кене? Я же просто пророчица...
– Ты же знаешь, что я вернусь, – сипло выдохнул он, пытаясь встать. Помогать ему я не собиралась – хватит того, что спасла. Меня теперь будут судить – тут и к бабке не ходи. Интересно, какое наказание предусмотрено за спасение охотника?
– Если рискнешь убить кого-то из атли, я лично тебя прикончу.
Сама не ожидала, что скажу это. Впрочем, остального тоже. Может, у меня раздвоение личностей, и теперь вторая «я» проснулась и жаждет крови? Бред. Все это стресс, я чувствовала, как меня начинает трясти.
– Рита, развяжи Глеба, – резко скомандовала вторая «я».
Влад не двигался и стоял спиной ко мне. Я не могла видеть его лица, но понимала: ничего хорошего там не найду. Ладно, потом подумаю об этом – сейчас нужно уходить, иначе охотник рискует увидеть мою истерику, и тогда эффект будет не таким ошеломляющим. Он же продолжал пялиться, что раздражало.
– Знаешь, я редко соглашаюсь с Вермундом, – произнес Глеб, подходя и потирая запястья, – но на этот раз... Какого черта ты творишь?
– Я же не спрашиваю, какого черта ты заставил меня не спать, переживая за твою жизнь!
Влад подошел к нам. На меня не смотрел, только бросил охотнику:
– Если вернешься, ты не жилец!
Затем добавил, обращаясь к нам:
– Уходим.
Взял Риту за руку и вышел из квартиры.
Сложно выигрывать у него. Еще сложнее, чем прогибаться. Хотя выигрывать, наверное, всегда сложнее.
– Ты идешь? – Глеб потянул меня за рукав, и я вынырнула из омута чайных глаз.
– Иду.
Выйдя из подъезда, громко выдохнула, понимая, что напряжена до предела. Посмотрела на машину Риты, на припаркованный неподалеку черный «Ауди» и метнулась в сторону.
Я не бегала так быстро очень давно. Ветер хлестал по лицу, навстречу неслись дома, машины, прохожие – все это появлялось и тут же исчезало, заменяясь новыми, совершенно ненужными впечатлениями.
Не знаю, сколько я так неслась. Пришла в себя на лавочке в знакомом дворике, где прошла моя юность – уютном, с детской площадкой и развешанным на улице бельем. В окнах бывшего пристанища маняще горел свет, и лишь здесь, в отгороженном мирке, которые еще хранил отпечаток нормальности, я поняла, что плачу.
Напряжение постепенно уходило, и все, что оно сдерживало, хлынуло большой и мощной волной. И я позволила истерике завладеть собой – нужно выплеснуть страх, удивление, обиду. Все, что копилось во мне, но не находило выхода. Я обняла себя за плечи и зарыдала в голос.
Глава 28. Разоблачения
Слезы постепенно высохли, страх ушел, и его сменила усталость. Разлилась тяжестью в груди, заполнила затылок давящей пустотой – туманным отпечатком неопределенности. Жила ныла, но терпимо, во всем теле чувствовалась почти непреодолимая слабость.
Сколько же кена из меня выплеснулось? Вот я и приблизила себя к истощению. Ко всему прочему, осталось только ослабнуть и умереть.
А не пошло бы оно все!
– Я помню этот дом, – спокойно сказал охотник, и я вздрогнула. Он сидел рядом, на лавочке, заложив ногу за ногу, и смотрел перед собой. Обычный парень в джинсовой куртке на меху и сияюще-белых кроссовках. – Тогда забыл, а сейчас вдруг вспомнил.
Я обвела взглядом спящий, окунувшийся в мутную осеннюю ночь дворик с замершими качелями, притихшей песочницей и сентябриновыми клумбами, одинаково серыми и погруженными в сон. Фонари роняли на асфальт рассеянный сиреневый свет. Он сливался с редким свечением из окон, разбавляясь желтым и люминисцентно-белым.
Усталость была такой сильной, что не осталось сил бояться. Инстинкты спали даже рядом с врагом. Плохой знак – предвестник истощения.
– Ты ранен, – сказала я зачем-то. – Тебе бы полежать...
– Ты бьешь больно, но не смертельно, – безразличным голосом ответил он.
– Это я не старалась.
– Как тебя зовут?
– Полина. А тебя?
– Андрей. – Он сложил руки под подбородком, на меня по-прежнему не смотрел. – Зачем ты это сделала?
– Интересен мой ответ, прежде чем убьешь?
Он улыбнулся, отчего грубоватое лицо стало неожиданно приятным.
– Пожалуй, оставлю тебе жизнь. Сегодня. К тому же не люблю быть должным.
– Вернешься завтра – умрешь! – зло произнесла я.
– Да, ты говорила. Только для этого тебе нужно восстановиться. А я не позволю.
– Так вот зачем ты здесь... – Я закрыла глаза, стараясь не злиться. Голова начинала болеть постепенно – боль сосредоточилась в левом виске, медленно перетекая в затылок. Пульсировала, оживала и пугала неотвратимостью страданий. – Посмотреть, как я умру?
– Не позволить тебе питаться.
– Я никогда не делала этого! – выкрикнула я, жмурясь от яркой вспышки и коря себя за несдержанность. Закрыла лицо руками, стараясь успокоиться. Показать слабости врагу – не лучшее решение. – А даже если бы и делала... Это нужно нам, чтобы жить. Как ты можешь судить кого-то? Ты убиваешь людей!
– Я убиваю тех, кто калечит людей, а это – другое, – мрачно сказал охотник.
– Всего лишь твое мнение, – безразлично ответила я.
– У меня есть право судить, Полина. Мой лучший друг – ежедневное напоминание о ваших потребностях. Законы пишем не мы, а Первозданные.
– Они хоть существуют?
Упоминания о таинственных правителях мира хищных, охотников и ясновидцев встречалось в летописях часто, но почему-то у меня сложилось устойчивое мнение, что на самом деле никаких Первозданных не существует. А придумали их, чтобы запугивать хищных, ведь по поверьям именно они делают из ясновидцев охотников.
– Они дают нам силу, – сказал Андрей. – Решают, кто достоин.
– И ты их видел?
Впервые с момента появления здесь охотник посмотрел на меня. Глаза блеснули непонятным огоньком – оттенком полу-преклонения, полу-страха.
– Как сейчас вижу тебя, – ответил и отвернулся.
Ситуация показалась забавной, необычной и немного мистической.
Парень и девушка ночью на лавочке. Сонный город дышит выхлопными газами проезжающих по трассе автомобилей. Редкие выкрики и смех гуляющих подростков в антураже ночи кажутся совершенно лишними.
Хотелось тишины, ведь именно в тишине открываются самые интересные тайны.
Но любопытство, к сожалению, притуплялось дикой сонливостью. Каждое движение доставляло дискомфорт и, если честно, было желание просто лечь на лавочку и уснуть. И уж точно не плестись до подъезда, затем по лестнице, а потом долго объяснять подруге, почему заявилась так поздно. Впрочем, в этом случае я рисковала замерзнуть, простудиться и умереть от воспаления легких быстрее, чем от истощения.
– Ты устала, – тихо сказал охотник и вновь отвернулся. – Выдохлась. Я мог бы убить тебя без усилий.
– Хвастовство, – зевнула я и потянулась. – Почему же ты еще этого не сделал?
– Не люблю быть должником.
Охотник встал, расправил несуществующие складки на рукаве.
И совсем он не страшный. Если не считать смертоносных для меня щупалец, вполне приятный и интересный.
По-моему, у меня разум помутился после событий этой сумасшедшей ночи. И придет же такое в голову!
– Вождь атли дорожит тобой, – безэмоционально сказал он. Отвернулся, поднял воротник и поежился от промозглого ветра. Сегодня очень ветряно, и распогодилось совсем. Возможно, пойдет дождь, и тогда есть шанс, что я немного пополню опустошенную внезапным выбросом жилу. И доживу до утра. – Его страх усилился, когда ты вошла. Стал ярче.
– Это все проклятие, – вздохнула я.
Тоже встала.
Лечь и уснуть. Ни о чем не думать. Не жалеть.
– Ты самая странная зверушка из тех, что я встречал, – произнес охотник и пошел прочь.
– Ты самый странный убийца. Хотя я встречала немногих.
Путь к подъезду показался марафонской дистанцией, а до квартиры Вики по лестнице – подъемом на Эверест.
Подруга открыла, и я буквально ввалилась внутрь, чувствуя, как дрожат от напряжения колени и кружится голова.
– Что с тобой произошло? – встревожилась Вика и поддержала за плечи.
– Завтра расскажу. Переночевать пустишь?
– Глупее вопроса ты задать не могла!
Я отправилась в комнату, когда-то бывшую моей, и завалилась на застеленную кровать, как была, прямо в одежде. Отключилась сразу же. Снов не было, сожалений тоже. Перед тем, как лечь, подумала, что Глеб с ума сойдет от волнения, но сил на звонок просто не осталось.
Проснулась, как ни странно отдохнувшей. Голова все еще напоминала шар для боулинга, но больше не болела. Дискомфорт в жиле тоже исчез. То ли я вчера использовала не весь свой потенциал, то ли добралась до глубинных сил, и жить осталось совсем немного – их восстановить практически невозможно.
Думать о смерти совершенно не хотелось, поэтому я встала и потянулась. Тут же нахлынуло ощущение дикого стыда за вчерашнюю выходку – я ведь сбежала прямо от дома охотника, а потом не поставила в известность атли, что со мной все в порядке. Глеб, наверное, с ума сошел, а Влад...
А вот это опасная тема. Даже для мыслей. Лучше без них – сразу в омут с головой. Размышления на эту тему никак не помогут.
Скорее всего, меня будут судить. И за то, что ослушалась вчера, и за то, что сбежала. А еще, наверняка, вернется вопрос ясновидцев.
Не буду этого делать – пусть хоть режут!
На кухне меня ждала чашка горячего кофе и бутерброды. Вика, как всегда, заботится и ни о чем не спрашивает. Настоящий друг, проверенный временем. Как жаль, что ей нельзя рассказать об атли – это бы многое упростило. Но, зная ее, я могла сказать точно: она не поймет.
– Ты опять связалась с его величеством? – спросила подруга, пристально вглядываясь в мое лицо.
Я даже кофе подавилась. Чашка с грохотом опустилась на стол, а я с ужасом посмотрела на Вику.
Она придумала это прозвище для Влада почти сразу же после нашего знакомства и, наверное, была права. В том смысле, что оно ему очень подходило.
– Он звонил вчера, – бесстрастно добавила она и взяла бутерброд. – То есть сегодня. Ночью.
– Все не так, – смущенно сказала я. – То есть не так, как кажется.
– А как кажется?
Я вздохнула. Ну, как ей объяснить, что я просто обязана жить с Владом в одном доме? Да если бы она знала всю историю наших отношений, наверняка назвала бы меня сумасшедшей. Странно, но я больше не ощущала дискомфорта – наверное, свыклась, притерлась к странностям и особенностям быта хищных.
– Никак. Неважно.
– Я выпытывать не буду. Скажу одно: ты снова будешь плакать, попомни мои слова.
– Что ты сказала ему? – спросила я, стараясь придать голосу как можно более безразличную интонацию.
– Что не видела тебя больше недели, – невозмутимо ответила подруга.
Домой я возвращалась отнюдь не в радужном настроении. В общем-то, я не знала, что именно меня ждет и какого рода разборки придется вынести. Мысли об охотнике не шли из головы, а еще о внезапном проявлении способностей жилы.
Почему они не проснулись раньше? Например, в тот день, когда охотник вселился в Славика? Или тогда, когда приходил Тан? Мысль о том, что я могла вот так жахнуть по Чернокнижнику, показалась неожиданно приятной.
Оказывается, я могу жахнуть!
В гостиной я тут же натолкнулась на Глеба.
– Ты нормальная? – без обиняков заявил он, хотя я заметила мелькнувшее облегчение на уставшем и встревоженном лице. Впрочем, облегчение быстро сменилось злостью и едва скрываемой обидой.
– Извини... – пробормотала я. – Не хотела тебя пугать.
– Шутишь? Мы уже похоронили тебя. Ты вообще головой думаешь, Полевая? У тебя там мозги, если что? Используй их хотя бы иногда!
– Глеб, ну я же извинилась. К тому же, ты знал, что я так сделаю. Нечего было... убегать...
И замолчала под убийственным взглядом Влада.
Он стоял на выходе из коридорчика, ведущего в кухню. За его спиной замерла Лара и смотрела на меня испуганно. Впрочем, защитница – это меньшее, что волновало меня в тот момент.
– Ну, это... не надо злиться, – примирительно произнес Глеб. – Вернулась и хорошо.
Влад на него даже не взглянул.
Что ж, я готовилась к этому и стоически выдержала ментальную атаку. Оказалось труднее, чем представляла. Если честно, он на меня никогда особо и не злился, кроме случая в день воссоединения атли. Но тогда мне помогала собственная ярость, а в этот раз мешало сожаление.
Не говоря ни слова, он подошел, буквально схватил меня за запястье и потащил вверх по лестнице.
Я считала ступени и готовилась к худшему – чему-то неотвратимому, что надолго изменит тон наших отношений. Мелькнула мысль, что эта едва сдержанная ярость могла быть вызвана нали.
Седьмым? Или может...
Внезапно стало страшно. По-настоящему. Жуткое ощущение – не доверять тому, к кому так сильно привязан, постоянное желание скрыть зависимость, прятать глаза, придавая лицу каменное выражение.
Врать – себе, ему, всем...
Зачем? Есть ли смысл?
Живя в постоянном напряжении, я уже разучилась просто улыбаться, расслабляться, радоваться мелочам.
Влад открыл дверь своей комнаты и втолкнул меня внутрь. Что ж, так даже лучше – будет кричать не при всех, а это уже значительный плюс для готовившейся давать отпор гордости.
