В то утро я проснулась с ощущением праздника.
Знакомо ли вам это чудесное чувство пробуждения после крепкого долгого сна?.. Разум плывет в розовом дремотном тумане, горячее тело расслаблено в нежной истоме… Голова покоится на примятой подушке, которую так и хочется обнимать, чтобы немного продлить сладкий сон… Ресницы еще сомкнуты, но слух уже ловит утренние звуки, которые зовут потянуться, от души зевнуть и открыть глаза, чтобы встретить новый день…
Я распахнула глаза. Белый свет заливал комнату – свет от пышного снега, который в первый день зимы всегда, точно по расписанию, заваливает наше маленькое королевство. Мой подарок на помолвку, а также… день, когда я наконец-то подарю будущему мужу первый поцелуй!
Бразды правления королевством я приняла несколько месяцев назад, когда мои царственные родители решили отойти от дел и поселиться на побережье. Ну, знаете: лазурные волны блестят, цветы цветут, пальмы колышутся… Рай для тех, кому нужны размеренность и покой.
Семь лет я провела в пансионе для юных принцесс, где нас обучали истории, географии, изящным искусствам и основам управления государством. После того, как я вернулась, отец сделал меня соправительницей; понаблюдав за мной какое-то время, решил, что я готова руководить страной, а ему пора и честь знать. Достаточно потрудился, заявил король. Собираюсь греть на солнышке свои старые кости, рыбачить и играть в карты с твоей матерью. А ты правь в свое удовольствие, благо труд невелик: главное, расставить на ключевые посты надежных людей, а это уже сделано. Государство маленькое, благополучное, с соседями живет мирно, в общем, королевствуй и наслаждайся.
Мы попрощались, уронили пару слезинок, и папа с мамой укатили на заслуженный отдых. А я уселась на трон.
Перед уходом на пенсию папа пристроил меня в надежные руки. Как полагается, серьезнейшим образом рассмотрели несколько кандидатур из лучших женихов королевства, и выбор пал на графа Лорана. Молод, хорош собой, блестящий наездник, богат и из могущественной семьи, в течение нескольких поколений непоколебимо верной семье правящей. С такой поддержкой, даже появись у молодой королевы Морены (то есть меня) недоброжелатели, семейство Лоранов со своей кликой их раздавит прежде, чем они успеют сказать: «Ой». Таким образом, меня ждало самое прочное и благополучное будущее, начало которому и будет положено в этот сверкающий зимний день. Вернее, вечер – бал по случаю помолвки начнется после заката.
Приняв горячую ванну и выпив чашку крепкого бодрящего кофе, я собралась приступить к утреннему туалету. Но, опередив в дверях горничную, овеянный морозной свежестью, в спальню ворвался мой жених, граф Лоран – благовоспитанный и вместе с тем пылкий юноша, в котором живость натуры сочеталась с безупречными манерами, а начитанность и глубокие познания в самых разнообразных областях – с превосходной физической формой и более чем приятными глазу внешними данными. На пышном меховом воротнике поблескивают и тают снежинки, щеки разрумянились, синие глаза горят… Я невольно залюбовалась: ну чудо же, как хорош!
- Моя королева! – он упал на одно колено, и я протянула ему руку для поцелуя, с удовольствием наблюдая за тем, как почтительно и вместе с тем страстно он припал к ней губами.
Поднимаясь, Лоран заявил:
- Я спешил первым поздравить вас с первым днем зимы, моя дорогая невеста! Я знаю, что это ваше любимое время года. Пожалуйста, примите… из моих собственных теплиц!
Одним из увлечений Лорана было садоводство. Он любил поковыряться в горшках и повозиться с лейкой, благодаря чему на столе у его семейства ягоды, фрукты и свежие цветы не переводились круглый год.
Эффектным жестом Лоран поднял крышку круглой резной коробочки, и я подпрыгнула от восторга. Свежая земляника! Обожаю! А какой аромат!... Я жадно потянулась за самой спелой, самой крупной ягодкой, и… крышка захлопнулась прямо перед моим носом. А место коробки у моего лица заняло лицо жениха.
- Я заслужил поцелуй? – вкрадчиво поинтересовался Лоран, убирая коробку за спину.
- Отдавайте землянику! – потребовала я, безуспешно пытаясь дотянуться до нее, пока молодой граф со смехом уворачивался, вовлекая меня в погоню по спальне. Раскрасневшись от азарта, мы некоторое время весело носились друг за другом, едва не сшибая мебель, пока Лоран не загнал меня в угол и не прижал к стене.
- Я больше не могу ждать, - тяжело дыша, признался он, в мгновение ока превращаясь из шаловливого юнца в пылкого молодого мужчину. – Вы снились мне всю ночь, Морена… Я изнемогаю от желания… Всего один поцелуй… Пожалуйста!
Его горячее дыхание обжигало мне ухо. Прижатая к стене, я отворачивала голову, в то время как его губы скользнули по моей щеке, в опасной близости от уголка рта, и прижались к виску.
Все же хорошо, что мы так нравимся друг другу. Подумать только, что некоторые вынуждены вступать в брак без любви. Я и сама, откровенно говоря, была не прочь, но что тогда значило бы данное самой себе слово?..
- Нет! – я уперлась руками ему в грудь, вынуждая отстраниться. – Соблюдайте приличия, ваша светлость! Мы же договорились: только после помолвки!
- Но она уже сегодня вечером! – простонал мой граф. – Морена! Ваше величество!..
За окном валил белый снег, наполняя спальню нежным прохладным светом… Я все еще чувствовала вкус кофе во рту, запах земляники смешивался со слабым ароматом моих духов, который, в свою очередь, переплетался с зимней морозной свежестью… Тело, еще помнившее сладость крепкого сна, разгоряченное беготней с Лораном, само невольно подалось навстречу его сбивчивому дыханию, крепкой груди, настойчивым рукам…
Прррыщттть…
Тишину разорвал громкий, резкий и до ужаса непристойный звук.
Лоран подпрыгнул, как ужаленный, и залился жаркой краской. В мгновение ока его лицо цветом сравнялось с земляникой! Едва удерживаясь от смеха, однако внешне сохраняя полную и абсолютную серьезность, я со всей участливостью поинтересовалась:
- Бобовыми завтракали, ваше сиятельство?..
Мой будущий муж вылетел за дверь как ошпаренный.
Отсмеявшись, я села за туалетный столик и позволила девушке причесать себя. Щетка мерно скользила по волосам, и я прикрыла глаза от удовольствия. Некоторое время спустя движения изменились: стали более размеренными и сильными. Подняв ресницы, я увидела за своей спиной другого человека. Наши глаза встретились в зеркале: мои темно-зеленые с его – карими в золотую крапинку. Мы смотрели друг на друга, скрестив взгляды, как клинки дуэлянтов, пока уголки его губ не приподнялись в едва сдерживаемой усмешке.
- Доволен? – холодно спросила я. – Хорошо пошутил?
Уголки губ приподнялись еще выше, на щеках появились ямочки.
- Да.
Я не удержалась и хмыкнула.
- Остроумие через край. Никак в детские игры не наиграешься?
- Но тебе же понравилось.
Он весело приподнял одну бровь, будто подначивая, и я против воли расхохоталась. Он тоже рассмеялся, глядя в зеркало на меня.
- Ты до смерти пристыдил бедного Лорана! – утирая слезы, укорила я. – Он теперь неделю в глаза мне взглянуть не посмеет!
- Может, я этого и добивался?.. – предположил мой собеседник.
- Поросенок… - пробормотала я, вновь прикрывая глаза.
Прикосновения были такими приятными, что меня начало клонить в сон, невзирая на то, что я выспалась. Когда он запустил тонкие смуглые пальцы в волосы на затылке и слегка потянул, кожа на голове занемела, а по телу побежали мурашки.
Надо бы дать ему укорот, да и вообще выгнать, но это было так приятно…
Этот гость всегда приходил незваным, и я никогда не понимала, как он проникает в королевский дворец, минуя стражу и всегда без приглашения. В этом ему не было равных. Я бы даже заподозрила, что он вор, однако, насколько мне известно, жил он весьма скромно и промышлял вполне законными занятиями.
Да и не могла я его выгнать, несмотря на все его хулиганства. И не потому, что знала Ренни с детства.
А потому, что однажды он спас мне жизнь.
Это уже в пансионе мне привили манеры. Ребенком я была сущей бестией и головной болью для гувернанток и нянь. В семь лет, в очередной раз вырвавшись из-под их бдительного надзора (как сейчас, это было в первый день зимы), я убежала к озеру и принялась скакать и выделывать коленца на тонком льду. И, разумеется, провалилась. Если бы не Ренни, подоспевший вовремя и невесть какими детскими силенками (мы были ровесниками) вытащивший меня, не радоваться бы мне теперь первому зимнему дню и не позволять ему вытворять всякие глупости.
С того дня мы с Ренни стали не разлей вода и шалости устраивали уже на пару. Для меня он стал все равно что близнец, от которого не отлепиться – лучший друг, без которого я не могла прожить и дня. Да что там дня, часа! Соскучившись, я топала ногами, ревела и требовала привести ко мне моего дружка, в результате чего родители, сдавшись, позволили ему присутствовать на занятиях вместе со мной. Так сын конюха получил королевское образование. Чем мог воспользоваться, но не стал. Со временем наши пути разошлись; вместо того, чтобы, как порядочный человек, заступить на место отца и занять место главного конюшего, либо применить полученные знания и добиться выгодной должности, Ренни после смерти отца покинул замок и с тех пор промышлял охотой и выделкой шкур. Отменным стрелком он был с юности.
Примерно в это же время меня отправили в пансион.
- Все равно бы тебе не понравилось, - заплетая мне косы, сказал Ренни.
Я очнулась от дремы:
- Что?..
- Поцелуй, - уточнил он. – Все равно бы тебе не понравилось.
- Тебе откуда знать, - отрезала я.
- Да он же не умеет целоваться!
- Сам проверял, что ли?
- Ха-ха.
- Не «ха-ха», а нечего умничать. Он, между прочим, мой жених. Так что он прекрасно умеет целоваться! Того, кто не умеет, я бы не выбрала.
Ренни фыркнул:
- Тоже мне, опытная! Да ты в жизни не целовалась!
- Ты, можно подумать, опытный.
- Хочешь проверить?
Настала моя очередь ответить: «Ха-ха». Уж скорее мы оба поцелуем лягушек.
Дружба, словно клеем скреплявшая нас на протяжении нескольких лет, расстроилась задолго до нашей разлуки. Причем я даже затрудняюсь сказать, почему. Что-то неуловимо изменилось, и не очень понятно, что именно. Между нами начала возникать неловкость, мы все хуже и хуже ладили, и в этом я винила его. Чем старше становился Ренни, тем противнее делался его характер – о чем я, с детства отличавшаяся прямотой, не видела причин ему не сообщать. Ренни от меня не отставал, в ответ сыпля обзывательствами и обвинениями. Мы ссорились все чаще, и дошло до того, что за неделю до моего отъезда разругались в пух и прах. Он не пришел попрощаться, и за семь лет в пансионе я не получила от него ни одного письма. Месяц спустя после моего возвращения случайно столкнулись в лесу: я была на прогулке, он – на охоте. Встреча снова обернулась ядовитыми пикировками: неловкие приветствия быстро перешли во взаимные подколки. Он назвал меня избалованной стервой и фарфоровой куклой, а я его – паршивым оборванцем. Мы разошлись с испорченным настроением и недовольные друг другом. Через некоторое время он, вот как сейчас, пролез во дворец и напугал меня до смерти, когда я спокойненько себе музицировала, ничего дурного не ожидая. С тех пор и появлялся вот так, внезапно, время от времени – лишь затем, чтобы разыграть или позлить меня. Порой нас хватало на то, чтобы мирно поболтать минут пять, но от былой близости и следа не осталось. Да и что могло быть общего между мной, воспитанной молодой дамой и будущей королевой, и им, оборванцем без роду без племени. Зачем ему надо было являться, чтобы получить свою порцию словесных оплеух, я так и не поняла. Очевидно, ему просто было скучно.
Фарфоровой куклой он назвал меня – вот так и забавлялся со мной. Руки у него, на удивление, были умелые и ловкие, и причесал он меня не хуже горничной.
- Готово.
Я посмотрела в зеркало. На бал так, конечно, не пойдешь, но как дневная прическа очень даже прилично. В детстве мы копались друг у друга в головах, как зверушки, и до сих пор иногда так делали – видимо, в память о дружном прошлом. В один из первых визитов Ренни, когда он, устроившись перед зеркалом, велел себя причесать, я дар речи от возмущения потеряла. Но он улыбнулся сладкой медовой улыбкой и принялся подлизываться, точно кот, уверяя, как соскучился по моим рукам за эти годы. А потом напомнил, как спас меня из проруби и тащил потом по морозу, после чего сам едва не умер от простуды. Его красивое лицо сморщилось от обиды:
- Неужели я многого прошу за спасение жизни твоего величества?! Разве так сложно удовлетворить мой маленький невинный каприз?..
Невинный каприз, как же, подумала я, вспомнив об этом и сейчас в очередной раз встретившись с ним взглядом в зеркале. Это ведь только чтоб меня унизить. Королева причесывает оборванца!.. Еще, небось, и хвастается потом своим потасканным дружкам (хотя, с другой стороны, кто ж ему поверит).
- Твой черед, - я встала и поморщилась, с отвращением глядя на его космы.
От природы у него были длинные, красивые, густые черные волосы, но из-за лени и неряшества на голове вечно царило черт-те что. Ренни уселся на мое место, я распустила хвост, небрежно завязанный линялой лентой, и принялась, расчесывая волосы гребнем, выбирать из них редкие листочки и тонкие обломки веточек.
- Ужас какой. Ты голову когда-нибудь моешь?
- Ага, - ответил он. – Мыл в прошлом году.
- Фу! – скривилась я. (Голова, на самом-то деле, была чистая. Просто нечесаная.)
- Ай! – он возмущенно вскинул взгляд, шлепнув меня по руке. – Ты чего дерешь!
- Сиди смирно! – я дернула еще сильнее. – Надо тебе вообще все космы повыдергать! Или налысо побрить, не хочешь? Сколько хлопот сразу бы отпало.
- Я замерзну.
Повозмущавшись еще некоторое время, он наконец угомонился, и несколько счастливых минут мы провели в блаженной, драгоценной тишине. Старательно расчесывая пряди от кончиков к корням, я размышляла о том, как же так случилось, что такой хороший мальчишка вырос в такого неприятного взрослого. Ведь мы могли болтать целыми днями и обо всем, понимали друг друга с полуслова… Даже после того, как я вернулась из пансиона и обнаружила, каким он стал, мне по ночам все еще снилось, будто мы так же ладим, только теперь уже будучи взрослыми, и это были такие счастливые, такие теплые сны… В них я понимала, что нет никого для меня ближе него, дороже, надежнее… И как же эти сны отличались от того, что происходило в действительности!
Бабах!
Блаженную, драгоценную тишину разорвал взрыв, потрясший округу. Стекла задребезжали, и мне даже почудилось, что содрогнулась земля.
- Осторожнее, ты!..
Вздрогнув от неожиданности, я снова дернула Ренни за волосы, и на этот раз от ударил меня по руке ощутимо болезненнее. Я не осталась в долгу и стукнула его щеткой по голове в ответ.
Дверь распахнулась, и в проеме показалась встревоженная служанка:
- Ваше величество! С вами все хорошо?
Представшая ее взору картина девушку не удивила. В одно из первых своих появлений в замке Ренни до смерти перепугал горничную, заставшую его спящим в моей гардеробной (он потом объяснил это тем, что «платья приятно пахнут, и вообще, тут тихо и темно»).
Знакомо ли вам это чудесное чувство пробуждения после крепкого долгого сна?.. Разум плывет в розовом дремотном тумане, горячее тело расслаблено в нежной истоме… Голова покоится на примятой подушке, которую так и хочется обнимать, чтобы немного продлить сладкий сон… Ресницы еще сомкнуты, но слух уже ловит утренние звуки, которые зовут потянуться, от души зевнуть и открыть глаза, чтобы встретить новый день…
Я распахнула глаза. Белый свет заливал комнату – свет от пышного снега, который в первый день зимы всегда, точно по расписанию, заваливает наше маленькое королевство. Мой подарок на помолвку, а также… день, когда я наконец-то подарю будущему мужу первый поцелуй!
Бразды правления королевством я приняла несколько месяцев назад, когда мои царственные родители решили отойти от дел и поселиться на побережье. Ну, знаете: лазурные волны блестят, цветы цветут, пальмы колышутся… Рай для тех, кому нужны размеренность и покой.
Семь лет я провела в пансионе для юных принцесс, где нас обучали истории, географии, изящным искусствам и основам управления государством. После того, как я вернулась, отец сделал меня соправительницей; понаблюдав за мной какое-то время, решил, что я готова руководить страной, а ему пора и честь знать. Достаточно потрудился, заявил король. Собираюсь греть на солнышке свои старые кости, рыбачить и играть в карты с твоей матерью. А ты правь в свое удовольствие, благо труд невелик: главное, расставить на ключевые посты надежных людей, а это уже сделано. Государство маленькое, благополучное, с соседями живет мирно, в общем, королевствуй и наслаждайся.
Мы попрощались, уронили пару слезинок, и папа с мамой укатили на заслуженный отдых. А я уселась на трон.
Перед уходом на пенсию папа пристроил меня в надежные руки. Как полагается, серьезнейшим образом рассмотрели несколько кандидатур из лучших женихов королевства, и выбор пал на графа Лорана. Молод, хорош собой, блестящий наездник, богат и из могущественной семьи, в течение нескольких поколений непоколебимо верной семье правящей. С такой поддержкой, даже появись у молодой королевы Морены (то есть меня) недоброжелатели, семейство Лоранов со своей кликой их раздавит прежде, чем они успеют сказать: «Ой». Таким образом, меня ждало самое прочное и благополучное будущее, начало которому и будет положено в этот сверкающий зимний день. Вернее, вечер – бал по случаю помолвки начнется после заката.
Приняв горячую ванну и выпив чашку крепкого бодрящего кофе, я собралась приступить к утреннему туалету. Но, опередив в дверях горничную, овеянный морозной свежестью, в спальню ворвался мой жених, граф Лоран – благовоспитанный и вместе с тем пылкий юноша, в котором живость натуры сочеталась с безупречными манерами, а начитанность и глубокие познания в самых разнообразных областях – с превосходной физической формой и более чем приятными глазу внешними данными. На пышном меховом воротнике поблескивают и тают снежинки, щеки разрумянились, синие глаза горят… Я невольно залюбовалась: ну чудо же, как хорош!
- Моя королева! – он упал на одно колено, и я протянула ему руку для поцелуя, с удовольствием наблюдая за тем, как почтительно и вместе с тем страстно он припал к ней губами.
Поднимаясь, Лоран заявил:
- Я спешил первым поздравить вас с первым днем зимы, моя дорогая невеста! Я знаю, что это ваше любимое время года. Пожалуйста, примите… из моих собственных теплиц!
Одним из увлечений Лорана было садоводство. Он любил поковыряться в горшках и повозиться с лейкой, благодаря чему на столе у его семейства ягоды, фрукты и свежие цветы не переводились круглый год.
Эффектным жестом Лоран поднял крышку круглой резной коробочки, и я подпрыгнула от восторга. Свежая земляника! Обожаю! А какой аромат!... Я жадно потянулась за самой спелой, самой крупной ягодкой, и… крышка захлопнулась прямо перед моим носом. А место коробки у моего лица заняло лицо жениха.
- Я заслужил поцелуй? – вкрадчиво поинтересовался Лоран, убирая коробку за спину.
- Отдавайте землянику! – потребовала я, безуспешно пытаясь дотянуться до нее, пока молодой граф со смехом уворачивался, вовлекая меня в погоню по спальне. Раскрасневшись от азарта, мы некоторое время весело носились друг за другом, едва не сшибая мебель, пока Лоран не загнал меня в угол и не прижал к стене.
- Я больше не могу ждать, - тяжело дыша, признался он, в мгновение ока превращаясь из шаловливого юнца в пылкого молодого мужчину. – Вы снились мне всю ночь, Морена… Я изнемогаю от желания… Всего один поцелуй… Пожалуйста!
Его горячее дыхание обжигало мне ухо. Прижатая к стене, я отворачивала голову, в то время как его губы скользнули по моей щеке, в опасной близости от уголка рта, и прижались к виску.
Все же хорошо, что мы так нравимся друг другу. Подумать только, что некоторые вынуждены вступать в брак без любви. Я и сама, откровенно говоря, была не прочь, но что тогда значило бы данное самой себе слово?..
- Нет! – я уперлась руками ему в грудь, вынуждая отстраниться. – Соблюдайте приличия, ваша светлость! Мы же договорились: только после помолвки!
- Но она уже сегодня вечером! – простонал мой граф. – Морена! Ваше величество!..
За окном валил белый снег, наполняя спальню нежным прохладным светом… Я все еще чувствовала вкус кофе во рту, запах земляники смешивался со слабым ароматом моих духов, который, в свою очередь, переплетался с зимней морозной свежестью… Тело, еще помнившее сладость крепкого сна, разгоряченное беготней с Лораном, само невольно подалось навстречу его сбивчивому дыханию, крепкой груди, настойчивым рукам…
Прррыщттть…
Тишину разорвал громкий, резкий и до ужаса непристойный звук.
Лоран подпрыгнул, как ужаленный, и залился жаркой краской. В мгновение ока его лицо цветом сравнялось с земляникой! Едва удерживаясь от смеха, однако внешне сохраняя полную и абсолютную серьезность, я со всей участливостью поинтересовалась:
- Бобовыми завтракали, ваше сиятельство?..
Мой будущий муж вылетел за дверь как ошпаренный.
Отсмеявшись, я села за туалетный столик и позволила девушке причесать себя. Щетка мерно скользила по волосам, и я прикрыла глаза от удовольствия. Некоторое время спустя движения изменились: стали более размеренными и сильными. Подняв ресницы, я увидела за своей спиной другого человека. Наши глаза встретились в зеркале: мои темно-зеленые с его – карими в золотую крапинку. Мы смотрели друг на друга, скрестив взгляды, как клинки дуэлянтов, пока уголки его губ не приподнялись в едва сдерживаемой усмешке.
- Доволен? – холодно спросила я. – Хорошо пошутил?
Уголки губ приподнялись еще выше, на щеках появились ямочки.
- Да.
Я не удержалась и хмыкнула.
- Остроумие через край. Никак в детские игры не наиграешься?
- Но тебе же понравилось.
Он весело приподнял одну бровь, будто подначивая, и я против воли расхохоталась. Он тоже рассмеялся, глядя в зеркало на меня.
- Ты до смерти пристыдил бедного Лорана! – утирая слезы, укорила я. – Он теперь неделю в глаза мне взглянуть не посмеет!
- Может, я этого и добивался?.. – предположил мой собеседник.
- Поросенок… - пробормотала я, вновь прикрывая глаза.
Прикосновения были такими приятными, что меня начало клонить в сон, невзирая на то, что я выспалась. Когда он запустил тонкие смуглые пальцы в волосы на затылке и слегка потянул, кожа на голове занемела, а по телу побежали мурашки.
Надо бы дать ему укорот, да и вообще выгнать, но это было так приятно…
Этот гость всегда приходил незваным, и я никогда не понимала, как он проникает в королевский дворец, минуя стражу и всегда без приглашения. В этом ему не было равных. Я бы даже заподозрила, что он вор, однако, насколько мне известно, жил он весьма скромно и промышлял вполне законными занятиями.
Да и не могла я его выгнать, несмотря на все его хулиганства. И не потому, что знала Ренни с детства.
А потому, что однажды он спас мне жизнь.
Это уже в пансионе мне привили манеры. Ребенком я была сущей бестией и головной болью для гувернанток и нянь. В семь лет, в очередной раз вырвавшись из-под их бдительного надзора (как сейчас, это было в первый день зимы), я убежала к озеру и принялась скакать и выделывать коленца на тонком льду. И, разумеется, провалилась. Если бы не Ренни, подоспевший вовремя и невесть какими детскими силенками (мы были ровесниками) вытащивший меня, не радоваться бы мне теперь первому зимнему дню и не позволять ему вытворять всякие глупости.
С того дня мы с Ренни стали не разлей вода и шалости устраивали уже на пару. Для меня он стал все равно что близнец, от которого не отлепиться – лучший друг, без которого я не могла прожить и дня. Да что там дня, часа! Соскучившись, я топала ногами, ревела и требовала привести ко мне моего дружка, в результате чего родители, сдавшись, позволили ему присутствовать на занятиях вместе со мной. Так сын конюха получил королевское образование. Чем мог воспользоваться, но не стал. Со временем наши пути разошлись; вместо того, чтобы, как порядочный человек, заступить на место отца и занять место главного конюшего, либо применить полученные знания и добиться выгодной должности, Ренни после смерти отца покинул замок и с тех пор промышлял охотой и выделкой шкур. Отменным стрелком он был с юности.
Примерно в это же время меня отправили в пансион.
- Все равно бы тебе не понравилось, - заплетая мне косы, сказал Ренни.
Я очнулась от дремы:
- Что?..
- Поцелуй, - уточнил он. – Все равно бы тебе не понравилось.
- Тебе откуда знать, - отрезала я.
- Да он же не умеет целоваться!
- Сам проверял, что ли?
- Ха-ха.
- Не «ха-ха», а нечего умничать. Он, между прочим, мой жених. Так что он прекрасно умеет целоваться! Того, кто не умеет, я бы не выбрала.
Ренни фыркнул:
- Тоже мне, опытная! Да ты в жизни не целовалась!
- Ты, можно подумать, опытный.
- Хочешь проверить?
Настала моя очередь ответить: «Ха-ха». Уж скорее мы оба поцелуем лягушек.
Дружба, словно клеем скреплявшая нас на протяжении нескольких лет, расстроилась задолго до нашей разлуки. Причем я даже затрудняюсь сказать, почему. Что-то неуловимо изменилось, и не очень понятно, что именно. Между нами начала возникать неловкость, мы все хуже и хуже ладили, и в этом я винила его. Чем старше становился Ренни, тем противнее делался его характер – о чем я, с детства отличавшаяся прямотой, не видела причин ему не сообщать. Ренни от меня не отставал, в ответ сыпля обзывательствами и обвинениями. Мы ссорились все чаще, и дошло до того, что за неделю до моего отъезда разругались в пух и прах. Он не пришел попрощаться, и за семь лет в пансионе я не получила от него ни одного письма. Месяц спустя после моего возвращения случайно столкнулись в лесу: я была на прогулке, он – на охоте. Встреча снова обернулась ядовитыми пикировками: неловкие приветствия быстро перешли во взаимные подколки. Он назвал меня избалованной стервой и фарфоровой куклой, а я его – паршивым оборванцем. Мы разошлись с испорченным настроением и недовольные друг другом. Через некоторое время он, вот как сейчас, пролез во дворец и напугал меня до смерти, когда я спокойненько себе музицировала, ничего дурного не ожидая. С тех пор и появлялся вот так, внезапно, время от времени – лишь затем, чтобы разыграть или позлить меня. Порой нас хватало на то, чтобы мирно поболтать минут пять, но от былой близости и следа не осталось. Да и что могло быть общего между мной, воспитанной молодой дамой и будущей королевой, и им, оборванцем без роду без племени. Зачем ему надо было являться, чтобы получить свою порцию словесных оплеух, я так и не поняла. Очевидно, ему просто было скучно.
Фарфоровой куклой он назвал меня – вот так и забавлялся со мной. Руки у него, на удивление, были умелые и ловкие, и причесал он меня не хуже горничной.
- Готово.
Я посмотрела в зеркало. На бал так, конечно, не пойдешь, но как дневная прическа очень даже прилично. В детстве мы копались друг у друга в головах, как зверушки, и до сих пор иногда так делали – видимо, в память о дружном прошлом. В один из первых визитов Ренни, когда он, устроившись перед зеркалом, велел себя причесать, я дар речи от возмущения потеряла. Но он улыбнулся сладкой медовой улыбкой и принялся подлизываться, точно кот, уверяя, как соскучился по моим рукам за эти годы. А потом напомнил, как спас меня из проруби и тащил потом по морозу, после чего сам едва не умер от простуды. Его красивое лицо сморщилось от обиды:
- Неужели я многого прошу за спасение жизни твоего величества?! Разве так сложно удовлетворить мой маленький невинный каприз?..
Невинный каприз, как же, подумала я, вспомнив об этом и сейчас в очередной раз встретившись с ним взглядом в зеркале. Это ведь только чтоб меня унизить. Королева причесывает оборванца!.. Еще, небось, и хвастается потом своим потасканным дружкам (хотя, с другой стороны, кто ж ему поверит).
- Твой черед, - я встала и поморщилась, с отвращением глядя на его космы.
От природы у него были длинные, красивые, густые черные волосы, но из-за лени и неряшества на голове вечно царило черт-те что. Ренни уселся на мое место, я распустила хвост, небрежно завязанный линялой лентой, и принялась, расчесывая волосы гребнем, выбирать из них редкие листочки и тонкие обломки веточек.
- Ужас какой. Ты голову когда-нибудь моешь?
- Ага, - ответил он. – Мыл в прошлом году.
- Фу! – скривилась я. (Голова, на самом-то деле, была чистая. Просто нечесаная.)
- Ай! – он возмущенно вскинул взгляд, шлепнув меня по руке. – Ты чего дерешь!
- Сиди смирно! – я дернула еще сильнее. – Надо тебе вообще все космы повыдергать! Или налысо побрить, не хочешь? Сколько хлопот сразу бы отпало.
- Я замерзну.
Повозмущавшись еще некоторое время, он наконец угомонился, и несколько счастливых минут мы провели в блаженной, драгоценной тишине. Старательно расчесывая пряди от кончиков к корням, я размышляла о том, как же так случилось, что такой хороший мальчишка вырос в такого неприятного взрослого. Ведь мы могли болтать целыми днями и обо всем, понимали друг друга с полуслова… Даже после того, как я вернулась из пансиона и обнаружила, каким он стал, мне по ночам все еще снилось, будто мы так же ладим, только теперь уже будучи взрослыми, и это были такие счастливые, такие теплые сны… В них я понимала, что нет никого для меня ближе него, дороже, надежнее… И как же эти сны отличались от того, что происходило в действительности!
Бабах!
Блаженную, драгоценную тишину разорвал взрыв, потрясший округу. Стекла задребезжали, и мне даже почудилось, что содрогнулась земля.
- Осторожнее, ты!..
Вздрогнув от неожиданности, я снова дернула Ренни за волосы, и на этот раз от ударил меня по руке ощутимо болезненнее. Я не осталась в долгу и стукнула его щеткой по голове в ответ.
Дверь распахнулась, и в проеме показалась встревоженная служанка:
- Ваше величество! С вами все хорошо?
Представшая ее взору картина девушку не удивила. В одно из первых своих появлений в замке Ренни до смерти перепугал горничную, заставшую его спящим в моей гардеробной (он потом объяснил это тем, что «платья приятно пахнут, и вообще, тут тихо и темно»).
