Мальт задумался и помрачнел еще больше. Два тела перед его глазами. Два человека, осужденных им, убитые…да, не бывает таких совпадений, в ночь перед казнью. Но кем? Как? За что? Достаточно понять лишь один вопрос и два другие развернутся сами.
Если знать «кем» - откроется способ и мотив. Если знать «как» - убийца и мотив. «за что?» - убийца и способ. Но пока – везде пустота.
Мальт взглянул на Ависа ближе. Тихое мертвое лицо. Если бы не был таким идиотом, мог бы и жить. Но нет, слишком много задавал вопросов и не умел остановиться. Такие становятся дознавателями, а не судьями. Судья должен быть собран и спокоен – иметь дело с фактами.
А этот…Тален? Нарушитель алгоритмов, порядков и вечно забывающий про отчеты человек. Такие не добиваются высот, не умеют ладить с начальством, но всегда желательны в любой компании – сочувствующие балагуры, держащиеся на своих местах лишь силой чуда.
Одежда на обоих – собственная. Не стиралась, была изучена дознавателями. Значит, здесь сходства нет. камеры разные. Дежурный клянется, что не отлучался. Если не будет раскрыт способ смерти – его придется отправить к палачам за поиском правды. А даже если нет, дежурного ждет суд за то, что допустил две смерти. Смерть - это всегда процесс, а любой процесс до определенной точки можно остановить.
Самое сложное объяснение в том, что кто-то научился ходить сквозь стены. Самое простое – дежурный прокололся и либо сам убил, либо знает убийцу, либо знал об убийстве. В любом случае, пусть его трясут.
Проще объяснение было бы с ужином, но еда чистая, как уже сказали!
Еда чистая, но…
Мальт повернулся к Грегу:
-А тарелки вы проверили?
-Да, говорю же – еда чистая, - тот пожал плечами и взглянул на Мальта с сочувствием, мол, отдохни, дружок.
-Тарелки! – повторил Мальт. – Те, на которых принесли еду, вы их проверили?
Грег моргнул, потом подумал, моргнул еще раз и, не тратя время на ответ, рванулся к дверям из мертвецкой. Мальт вздохнул: не дознаватель, нет, совсем не дознаватель, так, исследователь, что должен иметь дело с уже поступившим материалом. Конечно, может быть, он и прав, но, если исключить все безумное и не считать прокол дежурного за истину, то остается лишь схожесть. Еда безопасна, а сами тарелки?!
Есть яды, которым достаточно лишь крохотного контакта с кожей, чтобы убить. Есть яды, которые достаточно только вдохнуть. Тьфу…Мальт вообще не любил яды, считая это оружием трусов и слабаков. Сталь была честнее в этом плане, но сталь, и обнаружить легче.
Яд или дежурный? Если яд на тарелке, то дежурный не виноват. Молись, молись Девяти Рыцарям, молись Луалу, чтобы яд было именно на тарелке.
Настроение слегка улучшилось. Мальт потер руки и тоже заспешил к выходу из мертвецкой. Надо было еще узнать, что там с другими творится…
Мальт поднялся в коридоры Коллегии бодро, готовый к новой умственной деятельности. Тысячи дел, которые досадно мешают заниматься чем-то настоящим вставали в его мыслях.
«Отдать новый список в Коллегию Палачей, зайти к судье Дрейку, просмотреть почту, напомнить…»
Просмотреть, напомнить, зайти, переписать, переназначить – все это необходимо, все это происходит изо дня в день, отнимает время. Но это необходимо. Каждая настоящая работа сопровождается такими вот мелочными делами.
Мальт вышел из боковой галереи Коллегии в главный коридор. Из которого уже шли ответвления по этажам, по кабинетам и по секторам дознавателей. В начале коридора он увидел Регара и подумал, что, вообще-то, можно сократить себе пути и отдать список на завтра прямо сейчас. Заодно, тот, вернее всего, пришел спросить о бумаге, что Мальт выписал Арахне.
Регар шел медленно, как-то растерянно, старался быть твердым, но шаг его сбивался, Мальт насторожился: совсем уж постарел!
-Регар, - Мальт приблизился к нему, стараясь быть вежливым, - у меня есть…
Но Регар, виновато взглянув на него, прошел мимо. Мальт растерялся – вот это хамство! Но идущий следом дознаватель обрадовал:
-А он ничего уже не сделает, господин Мальт! Он арестован!
Дознаватель лучился радостью.
-Кто? – тупо переспросил Мальт. – Кто арестован?
-Регар! – дознаватель хихикнул. – Я веду его в комнату допросов. Он сознался в заговоре против герцога Торвуда.
-Чего…- Мальт взглянул на остановившегося в ожидании своего конвоя Регара. – Регар, какого…
Мальт прикусил язык. Коридор кишел дознавателями, но Мальт клясться мог, что Регар не имеет отношения к заговорщикам, хотя бы по причине того, что сам он был заговорщиком. И принц Мирас, зная уж точно всех, кто боролся против Торвуда, не позволил бы Мальту столько времени тратить на Арахну!
-К нам донос пришел, - охотно рассказывал дознаватель, довольный минутой своей славы, - ну, мы и пошли. А там сразу – я его по карману как хлопну, а записка сама мне в руку. А в записке – прямая вина. Ну, он и сознался.
Понятнее Мальту не стало. Он понял, что от идиота-дознавателя много не добиться, а Регар сейчас с ним не заговорит. Мальт выдавил улыбку и довольный конвоир повел Главу Коллегии Палачей дальше, делясь своим успехом с каждым, не понимая еще двух вещей, которые приходят с опытом. Первая – вся заслуга уйдет Персивалю, приведшему с собою дознавателей. Вторая – такое громкое дело обернется не сколько славой, сколько скандалом.
Мальт сделал пару шагов по коридору и встретился нос к носу с Персивалем. Тот был мрачен. О славе ему не грезилось, а вот о скандале мысль доходила легко. У него не сходились и без того цифры в проверке, а сейчас еще выпавший на его долю арест Регара, который явился цепью случайных обстоятельств – куда уж хуже!
Но, увидев Мальта, Персиваль на мгновение оставил свою мрачность и, с маской триумфатора вместо лица, промолвил:
-Прощайся с повышением, Мальт! Я поймал опасного преступника. Заговорщик!
О повышении мысль к Мальту даже не пришла. Впервые за всю его жизнь. Сейчас ему стало почему-то гадко и, снова, почему-то очень захотелось поставить Персиваля на место.
-Может быть, в этот раз тебе повезет, - отозвался Мальт, намекая на один из тех случаев, которые ходят легендами и берут начало из провалов и ошибок. Шутка, понятная лишь членам одной Коллегии. Но шутка была стоящей – в последнем своем примерно таком же громком деле Персиваль очень сглупил и, обвинив заместителя Главы Городской Коллегии, но не приведя должных доказательств, сам чуть не потерял место. Сохранил, благодаря умолению, унижению и публичному извинению перед обвиняемым…
Которого через два дня уже отправил под Судейство сам Мальт, приведя неопровержимые доказательства.
Коллегия Дознания потешилась с избытком, глядя на оплеванного Персиваля и торжествующего Мальта. Вот и сейчас Мальт не удержался от осторожной колкости, которую сильно за оскорбление даже и не притянешь, но усмешки на лицах «тех, кто знает», точно вызовешь.
Мальт сделал все, чтобы никто не заподозрил, как сильно он взволнован арестом Регара. Насвистывая себе под нос песенку про Шестого Рыцаря Луала, демонстрируя свой доброжелательный настрой, Мальт поднялся в свой кабинет и просидел там четверть часа прежде, чем решился действовать.
Захватив с собою списки на завтрашний день, чтобы использовать их как предлог, Мальт вышел из своей Коллегии. Ему было нехорошо. Он чувствовал, что вокруг создалась запутанная ситуация и не мог найти, где и в каком моменте все свернулось клубком. Имелись линии, самые твердые и самые верные: принц Мирас с заговором, деятельность Мальта и простая жизнь, которая не должна была пересечься с двумя другими линиями.
Так что же пошло не туда? Откуда вылезла линия Регара?
Коллегия палачей как будто бы осиротела. Окна стояли темные, без тени жизни. Мальт постучал и вошел на правах человека, имеющего на это право.
Внутри был беспорядок. То ли дознаватели не церемонились и не жалели мебели и предметов, то ли сами палачи бесновались – тут непонятно.
Арахну Мальт увидел сразу. Она лежала на диване, ткнувшись лицом в подушку. Лепен стоял на коленях перед нею с виноватым выражением на лице и пытался уговорить ее взглянуть на него. Эмис, как человек, все еще походящий на человека, первым отреагировал на появление Мальта и с подозрением взглянул на него:
-Кого вы еще пришли арестовать?
Лепен оторвался от Арахны, резко встал, белея от гнева:
-Убирайся!
-Я принес списки, - спокойно сказал Мальт, не реагируя на ярость палачей. Его голос заставил Арахну сесть. Она вскочила, как будто бы произошло, наконец, то, чего она ждала. Лепен бросился к ней:
-Милая, приляг…
-Убери руки! – Арахна отшатнулась от Лепена, отпихнула его прочь, словно он ей надоел больше всех. Это Лепена оскорбило:
-Да как ты…
-Зачем ты пришел? – перебила Арахна, обращаясь к Мальту.
-Если честно, чтобы узнать, что у вас тут происходит, - признался дознаватель. Лепен снова попытался выступить:
-Убирайся, нам и без тебя здесь тошно!
-Что происходит? – в глазах Арахны полыхнуло ядовитое пламя, несвойственное ей. – Это ты нам скажи, дорогой дознаватель, что происходит?! Наш Глава Коллегии, мой наставник! И обвинен…и в чем он обвинен?
-Так, прежде, чем ты скажешь то, чего нельзя говорить, давай – выйдем? – предложил Мальт.
-Она никуда не пойдет! – быстро заявил Лепен и даже потянул руку Арахны к себе. Она вздрогнула. Эмис поинтересовался:
-Но она же заместитель Регара с его же слов! Как ты ей запретишь?
Он дал ей лазейку, не зная, какими извращенными способами уничтожает его существо в уме Лепен.
-В самом деле! – Арахна дернула руку. – Мальт…
-Идем, - быстро сказал он, отступая на шаг, чтобы она могла пройти.
-Ты никуда не пойдешь! Я запрещаю тебе идти за ним, ты…- Лепен не знал, какие аргументы может привести. Все обвинение против Мальта складывалось в то, что он – член Коллегии Дознания и еще – внимание Арахны. Но на основании этого не осудишь!
Арахна разозлилась. С ней, всею ее сущностью, случилась разительная перемена. Там, где прежде она бы засмущалась, задумалась – теперь горела решительность. Жалеть себя было невыносимо, жажда деятельности открылась в ней.
Да и внешне это уже была не та Арахна. От слез и страданий, которые переполнили ее чувства, лицо ее изменилось. Казалось, что черты высечены из камня – так они заострились! а под глазами припухлость, как от бессонницы, глаза же словно подведенные. И взгляд чист, смотрит сквозь плоть, на душу – все от слез.
Такие лица бывают лишь на портретах каких-нибудь королев в последние минуты их жизни – полная достоинства суть, гордость и неизбежность, обреченность.
Мальт знал много подобных портретов в книгах о войнах, где после каждой войны, в главе итогов рисовались семьи проигравших и победивших. И в числе проигравших были те же черты и те же тени.
-Уберись от меня! – Арахна бросила это с презрением Лепену, и это было больше, чем просто фраза. Как освобождение от всего, к чему Лепен ее раз за разом пытался склонить, как первое по-настоящему серьезное собственное решение…
Она отпихнула его. И Лепен не посмел ей возразить, лишь ярость – черная змеиная ярость поднималась в нем, и сложно было сказать, что ярость эта не имеет отношения к Арахне. Конечно, она касалась и Мальта, и Персиваля, и Эмиса, но в эту минуту Лепен возненавидел и ее.
За то, что отказала. За то, что убегала раз за разом, променяла его компанию в скорби на общество дознавателя…
В конце концов, за то, что не понимала, что все, сделанное им, было сделано для ее блага! И даже совесть свою уничтожил.
А она готова идти с Мальтом!
-Если ты сейчас уйдешь, то…- Лепену нечем было ей угрожать. Он хотел сначала заявить, что разочаруется в ней, что перестанет о ней заботиться, но, взглянув на уходящую Арахну, понял, что ей плевать.
-То? – она остановилась, но не обернулась. Шанс удержать ее был.
-Я просто хочу поговорить, - напомнил Мальт, - я не забираю тебя насовсем.
А говорить оказалось сложно. Они стояли за Коллегией Палачей, в отдалении, чтобы видеть беснующуюся тень Лепена, видимо, он ходил по комнате взад-вперед, но чтобы не быть услышанными.
-Рассказывай, - велел Мальт.
Арахна пожала плечами. Она попыталась говорить отстраненной, но дрожь в голосе прорывалась, ее нельзя было убрать по одному лишь приказу дознавателя.
-Я вернулась, увидела, что у нас дознаватели. Они нашли в кармане Регара записку.
-Ты видела, как они ее нашли?
-Нет. это видел Лепен. Мы вернулись с Эмисом.
-Продолжай, - пока Арахна рассказывала о том, как Регар признался в участии заговора, как его увели и как она сама бросилась за ним (тут ее голос сдался и явственно выдал не затихшие еще слезы), Мальт думал, пытаясь понять, что смущает его больше: абсурдность произошедшего или чудовищное совпадение записки у Регара и появления дознавателей?
То есть, Регар, хоть и палач, но не идиот. Значит, понимал, что такой опасный клочок бумаги отрежет ему путь к жизни.
-Записка была смятая?
-Что? – вопреки ее представлениям, Мальт не спрашивал о том, верит она или нет в произошедшее, не задавал вопросов, которые можно было бы ожидать и, что странно – не ужаснулся. – Записка?
-Смятая она была?
-Ну…да.
Дознаватели не мнут бумаги, найденные во время обыска. Значит, Регар ее смял сам? Значит, точно понимал, что ее содержание небезопасно. Почему не избавился? Выбрось записку на улице, брось с бумагами и все – пропало доказательство! Зачем надо было держать ее в кармане?!
-Содержание ты помнишь? Дословно?
-М… - Арахна поежилась. За пределами Коллегии поднялся ветер, а она, торопясь на разговор с Мальтом, не набросила на плечи ничего. – ну…Предлагаю покончить с г. Торвудом до луны. Так продолжаться не может. Подписание мира на носу.
-Так и было?
-Нам прочли так. А что? – Арахна почувствовала что-то новое в тоне Мальта.
-Регар не виноват, - сразу отозвался дознаватель. – Запомни, Арахна, может быть, он не был хорошим наставником и не был хорошим Главой Коллегии, но он не заговорщик. Даже думать не смей!
Арахна обрадовалась. Она не сомневалась и сама, что здесь есть какая-то чудовищная досадная тайна, но если так говорит и Мальт…
-Никто, слышишь? Никто в здравом уме не будет составлять столь нарочитую записку. Если дело обговорено, его назовут делом. А здесь все указано – срок, герцог, и то, что с ним надо покончить. Даже причина. Словом, разгаданное преступление в двух строках. Это подлог.
-Но чей? – растерялась Арахна. – То есть…кто?
-Вопрос лишь, - не слушая ее, продолжал Регар, - против кого сыграно. Это сыграно слишком наивно для главной интриги. Это что-то мелкое, какой-то личный счет. Но с кем? Вас в Коллегии четверо – записка могла попасть к нему случайно…
-Я ничего не сделала! Никто из нас…
-За всех никогда не ручайся, - Мальт помолчал почти минуту, глядя себе под ноги. – Это не наши интриги. Это точно личный счет. Кто-то воспользовался шумихой вокруг Торвуда и решил разыграть беспроигрышную карту.
-Кто? – Арахна была готова поверить во что угодно. Мальт был первым человеком в ее жизни, который говорил жестокие вещи, но складывал неведомую прежде цепочку событий.
-У палачей всегда есть враги. Впрочем, эти враги не случайные. Взять, к примеру, вашу кухонную работницу Иас. Помнишь?
-Иас?- что-то заледенело в душе Арахны.
Если знать «кем» - откроется способ и мотив. Если знать «как» - убийца и мотив. «за что?» - убийца и способ. Но пока – везде пустота.
Мальт взглянул на Ависа ближе. Тихое мертвое лицо. Если бы не был таким идиотом, мог бы и жить. Но нет, слишком много задавал вопросов и не умел остановиться. Такие становятся дознавателями, а не судьями. Судья должен быть собран и спокоен – иметь дело с фактами.
А этот…Тален? Нарушитель алгоритмов, порядков и вечно забывающий про отчеты человек. Такие не добиваются высот, не умеют ладить с начальством, но всегда желательны в любой компании – сочувствующие балагуры, держащиеся на своих местах лишь силой чуда.
Одежда на обоих – собственная. Не стиралась, была изучена дознавателями. Значит, здесь сходства нет. камеры разные. Дежурный клянется, что не отлучался. Если не будет раскрыт способ смерти – его придется отправить к палачам за поиском правды. А даже если нет, дежурного ждет суд за то, что допустил две смерти. Смерть - это всегда процесс, а любой процесс до определенной точки можно остановить.
Самое сложное объяснение в том, что кто-то научился ходить сквозь стены. Самое простое – дежурный прокололся и либо сам убил, либо знает убийцу, либо знал об убийстве. В любом случае, пусть его трясут.
Проще объяснение было бы с ужином, но еда чистая, как уже сказали!
Еда чистая, но…
Мальт повернулся к Грегу:
-А тарелки вы проверили?
-Да, говорю же – еда чистая, - тот пожал плечами и взглянул на Мальта с сочувствием, мол, отдохни, дружок.
-Тарелки! – повторил Мальт. – Те, на которых принесли еду, вы их проверили?
Грег моргнул, потом подумал, моргнул еще раз и, не тратя время на ответ, рванулся к дверям из мертвецкой. Мальт вздохнул: не дознаватель, нет, совсем не дознаватель, так, исследователь, что должен иметь дело с уже поступившим материалом. Конечно, может быть, он и прав, но, если исключить все безумное и не считать прокол дежурного за истину, то остается лишь схожесть. Еда безопасна, а сами тарелки?!
Есть яды, которым достаточно лишь крохотного контакта с кожей, чтобы убить. Есть яды, которые достаточно только вдохнуть. Тьфу…Мальт вообще не любил яды, считая это оружием трусов и слабаков. Сталь была честнее в этом плане, но сталь, и обнаружить легче.
Яд или дежурный? Если яд на тарелке, то дежурный не виноват. Молись, молись Девяти Рыцарям, молись Луалу, чтобы яд было именно на тарелке.
Настроение слегка улучшилось. Мальт потер руки и тоже заспешил к выходу из мертвецкой. Надо было еще узнать, что там с другими творится…
Мальт поднялся в коридоры Коллегии бодро, готовый к новой умственной деятельности. Тысячи дел, которые досадно мешают заниматься чем-то настоящим вставали в его мыслях.
«Отдать новый список в Коллегию Палачей, зайти к судье Дрейку, просмотреть почту, напомнить…»
Просмотреть, напомнить, зайти, переписать, переназначить – все это необходимо, все это происходит изо дня в день, отнимает время. Но это необходимо. Каждая настоящая работа сопровождается такими вот мелочными делами.
Мальт вышел из боковой галереи Коллегии в главный коридор. Из которого уже шли ответвления по этажам, по кабинетам и по секторам дознавателей. В начале коридора он увидел Регара и подумал, что, вообще-то, можно сократить себе пути и отдать список на завтра прямо сейчас. Заодно, тот, вернее всего, пришел спросить о бумаге, что Мальт выписал Арахне.
Регар шел медленно, как-то растерянно, старался быть твердым, но шаг его сбивался, Мальт насторожился: совсем уж постарел!
-Регар, - Мальт приблизился к нему, стараясь быть вежливым, - у меня есть…
Но Регар, виновато взглянув на него, прошел мимо. Мальт растерялся – вот это хамство! Но идущий следом дознаватель обрадовал:
-А он ничего уже не сделает, господин Мальт! Он арестован!
Дознаватель лучился радостью.
-Кто? – тупо переспросил Мальт. – Кто арестован?
-Регар! – дознаватель хихикнул. – Я веду его в комнату допросов. Он сознался в заговоре против герцога Торвуда.
-Чего…- Мальт взглянул на остановившегося в ожидании своего конвоя Регара. – Регар, какого…
Мальт прикусил язык. Коридор кишел дознавателями, но Мальт клясться мог, что Регар не имеет отношения к заговорщикам, хотя бы по причине того, что сам он был заговорщиком. И принц Мирас, зная уж точно всех, кто боролся против Торвуда, не позволил бы Мальту столько времени тратить на Арахну!
-К нам донос пришел, - охотно рассказывал дознаватель, довольный минутой своей славы, - ну, мы и пошли. А там сразу – я его по карману как хлопну, а записка сама мне в руку. А в записке – прямая вина. Ну, он и сознался.
Понятнее Мальту не стало. Он понял, что от идиота-дознавателя много не добиться, а Регар сейчас с ним не заговорит. Мальт выдавил улыбку и довольный конвоир повел Главу Коллегии Палачей дальше, делясь своим успехом с каждым, не понимая еще двух вещей, которые приходят с опытом. Первая – вся заслуга уйдет Персивалю, приведшему с собою дознавателей. Вторая – такое громкое дело обернется не сколько славой, сколько скандалом.
Мальт сделал пару шагов по коридору и встретился нос к носу с Персивалем. Тот был мрачен. О славе ему не грезилось, а вот о скандале мысль доходила легко. У него не сходились и без того цифры в проверке, а сейчас еще выпавший на его долю арест Регара, который явился цепью случайных обстоятельств – куда уж хуже!
Но, увидев Мальта, Персиваль на мгновение оставил свою мрачность и, с маской триумфатора вместо лица, промолвил:
-Прощайся с повышением, Мальт! Я поймал опасного преступника. Заговорщик!
О повышении мысль к Мальту даже не пришла. Впервые за всю его жизнь. Сейчас ему стало почему-то гадко и, снова, почему-то очень захотелось поставить Персиваля на место.
-Может быть, в этот раз тебе повезет, - отозвался Мальт, намекая на один из тех случаев, которые ходят легендами и берут начало из провалов и ошибок. Шутка, понятная лишь членам одной Коллегии. Но шутка была стоящей – в последнем своем примерно таком же громком деле Персиваль очень сглупил и, обвинив заместителя Главы Городской Коллегии, но не приведя должных доказательств, сам чуть не потерял место. Сохранил, благодаря умолению, унижению и публичному извинению перед обвиняемым…
Которого через два дня уже отправил под Судейство сам Мальт, приведя неопровержимые доказательства.
Коллегия Дознания потешилась с избытком, глядя на оплеванного Персиваля и торжествующего Мальта. Вот и сейчас Мальт не удержался от осторожной колкости, которую сильно за оскорбление даже и не притянешь, но усмешки на лицах «тех, кто знает», точно вызовешь.
Мальт сделал все, чтобы никто не заподозрил, как сильно он взволнован арестом Регара. Насвистывая себе под нос песенку про Шестого Рыцаря Луала, демонстрируя свой доброжелательный настрой, Мальт поднялся в свой кабинет и просидел там четверть часа прежде, чем решился действовать.
Захватив с собою списки на завтрашний день, чтобы использовать их как предлог, Мальт вышел из своей Коллегии. Ему было нехорошо. Он чувствовал, что вокруг создалась запутанная ситуация и не мог найти, где и в каком моменте все свернулось клубком. Имелись линии, самые твердые и самые верные: принц Мирас с заговором, деятельность Мальта и простая жизнь, которая не должна была пересечься с двумя другими линиями.
Так что же пошло не туда? Откуда вылезла линия Регара?
Коллегия палачей как будто бы осиротела. Окна стояли темные, без тени жизни. Мальт постучал и вошел на правах человека, имеющего на это право.
Внутри был беспорядок. То ли дознаватели не церемонились и не жалели мебели и предметов, то ли сами палачи бесновались – тут непонятно.
Арахну Мальт увидел сразу. Она лежала на диване, ткнувшись лицом в подушку. Лепен стоял на коленях перед нею с виноватым выражением на лице и пытался уговорить ее взглянуть на него. Эмис, как человек, все еще походящий на человека, первым отреагировал на появление Мальта и с подозрением взглянул на него:
-Кого вы еще пришли арестовать?
Лепен оторвался от Арахны, резко встал, белея от гнева:
-Убирайся!
-Я принес списки, - спокойно сказал Мальт, не реагируя на ярость палачей. Его голос заставил Арахну сесть. Она вскочила, как будто бы произошло, наконец, то, чего она ждала. Лепен бросился к ней:
-Милая, приляг…
-Убери руки! – Арахна отшатнулась от Лепена, отпихнула его прочь, словно он ей надоел больше всех. Это Лепена оскорбило:
-Да как ты…
-Зачем ты пришел? – перебила Арахна, обращаясь к Мальту.
-Если честно, чтобы узнать, что у вас тут происходит, - признался дознаватель. Лепен снова попытался выступить:
-Убирайся, нам и без тебя здесь тошно!
-Что происходит? – в глазах Арахны полыхнуло ядовитое пламя, несвойственное ей. – Это ты нам скажи, дорогой дознаватель, что происходит?! Наш Глава Коллегии, мой наставник! И обвинен…и в чем он обвинен?
-Так, прежде, чем ты скажешь то, чего нельзя говорить, давай – выйдем? – предложил Мальт.
-Она никуда не пойдет! – быстро заявил Лепен и даже потянул руку Арахны к себе. Она вздрогнула. Эмис поинтересовался:
-Но она же заместитель Регара с его же слов! Как ты ей запретишь?
Он дал ей лазейку, не зная, какими извращенными способами уничтожает его существо в уме Лепен.
-В самом деле! – Арахна дернула руку. – Мальт…
-Идем, - быстро сказал он, отступая на шаг, чтобы она могла пройти.
-Ты никуда не пойдешь! Я запрещаю тебе идти за ним, ты…- Лепен не знал, какие аргументы может привести. Все обвинение против Мальта складывалось в то, что он – член Коллегии Дознания и еще – внимание Арахны. Но на основании этого не осудишь!
Арахна разозлилась. С ней, всею ее сущностью, случилась разительная перемена. Там, где прежде она бы засмущалась, задумалась – теперь горела решительность. Жалеть себя было невыносимо, жажда деятельности открылась в ней.
Да и внешне это уже была не та Арахна. От слез и страданий, которые переполнили ее чувства, лицо ее изменилось. Казалось, что черты высечены из камня – так они заострились! а под глазами припухлость, как от бессонницы, глаза же словно подведенные. И взгляд чист, смотрит сквозь плоть, на душу – все от слез.
Такие лица бывают лишь на портретах каких-нибудь королев в последние минуты их жизни – полная достоинства суть, гордость и неизбежность, обреченность.
Мальт знал много подобных портретов в книгах о войнах, где после каждой войны, в главе итогов рисовались семьи проигравших и победивших. И в числе проигравших были те же черты и те же тени.
-Уберись от меня! – Арахна бросила это с презрением Лепену, и это было больше, чем просто фраза. Как освобождение от всего, к чему Лепен ее раз за разом пытался склонить, как первое по-настоящему серьезное собственное решение…
Она отпихнула его. И Лепен не посмел ей возразить, лишь ярость – черная змеиная ярость поднималась в нем, и сложно было сказать, что ярость эта не имеет отношения к Арахне. Конечно, она касалась и Мальта, и Персиваля, и Эмиса, но в эту минуту Лепен возненавидел и ее.
За то, что отказала. За то, что убегала раз за разом, променяла его компанию в скорби на общество дознавателя…
В конце концов, за то, что не понимала, что все, сделанное им, было сделано для ее блага! И даже совесть свою уничтожил.
А она готова идти с Мальтом!
-Если ты сейчас уйдешь, то…- Лепену нечем было ей угрожать. Он хотел сначала заявить, что разочаруется в ней, что перестанет о ней заботиться, но, взглянув на уходящую Арахну, понял, что ей плевать.
-То? – она остановилась, но не обернулась. Шанс удержать ее был.
-Я просто хочу поговорить, - напомнил Мальт, - я не забираю тебя насовсем.
А говорить оказалось сложно. Они стояли за Коллегией Палачей, в отдалении, чтобы видеть беснующуюся тень Лепена, видимо, он ходил по комнате взад-вперед, но чтобы не быть услышанными.
-Рассказывай, - велел Мальт.
Арахна пожала плечами. Она попыталась говорить отстраненной, но дрожь в голосе прорывалась, ее нельзя было убрать по одному лишь приказу дознавателя.
-Я вернулась, увидела, что у нас дознаватели. Они нашли в кармане Регара записку.
-Ты видела, как они ее нашли?
-Нет. это видел Лепен. Мы вернулись с Эмисом.
-Продолжай, - пока Арахна рассказывала о том, как Регар признался в участии заговора, как его увели и как она сама бросилась за ним (тут ее голос сдался и явственно выдал не затихшие еще слезы), Мальт думал, пытаясь понять, что смущает его больше: абсурдность произошедшего или чудовищное совпадение записки у Регара и появления дознавателей?
То есть, Регар, хоть и палач, но не идиот. Значит, понимал, что такой опасный клочок бумаги отрежет ему путь к жизни.
-Записка была смятая?
-Что? – вопреки ее представлениям, Мальт не спрашивал о том, верит она или нет в произошедшее, не задавал вопросов, которые можно было бы ожидать и, что странно – не ужаснулся. – Записка?
-Смятая она была?
-Ну…да.
Дознаватели не мнут бумаги, найденные во время обыска. Значит, Регар ее смял сам? Значит, точно понимал, что ее содержание небезопасно. Почему не избавился? Выбрось записку на улице, брось с бумагами и все – пропало доказательство! Зачем надо было держать ее в кармане?!
-Содержание ты помнишь? Дословно?
-М… - Арахна поежилась. За пределами Коллегии поднялся ветер, а она, торопясь на разговор с Мальтом, не набросила на плечи ничего. – ну…Предлагаю покончить с г. Торвудом до луны. Так продолжаться не может. Подписание мира на носу.
-Так и было?
-Нам прочли так. А что? – Арахна почувствовала что-то новое в тоне Мальта.
-Регар не виноват, - сразу отозвался дознаватель. – Запомни, Арахна, может быть, он не был хорошим наставником и не был хорошим Главой Коллегии, но он не заговорщик. Даже думать не смей!
Арахна обрадовалась. Она не сомневалась и сама, что здесь есть какая-то чудовищная досадная тайна, но если так говорит и Мальт…
-Никто, слышишь? Никто в здравом уме не будет составлять столь нарочитую записку. Если дело обговорено, его назовут делом. А здесь все указано – срок, герцог, и то, что с ним надо покончить. Даже причина. Словом, разгаданное преступление в двух строках. Это подлог.
-Но чей? – растерялась Арахна. – То есть…кто?
-Вопрос лишь, - не слушая ее, продолжал Регар, - против кого сыграно. Это сыграно слишком наивно для главной интриги. Это что-то мелкое, какой-то личный счет. Но с кем? Вас в Коллегии четверо – записка могла попасть к нему случайно…
-Я ничего не сделала! Никто из нас…
-За всех никогда не ручайся, - Мальт помолчал почти минуту, глядя себе под ноги. – Это не наши интриги. Это точно личный счет. Кто-то воспользовался шумихой вокруг Торвуда и решил разыграть беспроигрышную карту.
-Кто? – Арахна была готова поверить во что угодно. Мальт был первым человеком в ее жизни, который говорил жестокие вещи, но складывал неведомую прежде цепочку событий.
-У палачей всегда есть враги. Впрочем, эти враги не случайные. Взять, к примеру, вашу кухонную работницу Иас. Помнишь?
-Иас?- что-то заледенело в душе Арахны.
