- Все, - не рассуждая, кивнул принц и остановился, не выпуская моей руки. – Есть что-то, о чем Вы хотите меня попросить?
- Прекратите причитать надо мной так, будто я единственная женщина на Ирейе, вынужденная вступить в брак по расчету, - потребовала я, прямо, невежливо и требовательно глядя ему в глаза. – Не делайте трагедию из моей судьбы. У меня был выбор, я его сделала и не намерена ни о чем жалеть. Не пытайтесь заставить меня думать, будто я ошиблась.
Его Высочество, помолчав, поднес к губам мою руку.
- Остальным агентам под прикрытием есть чему у Вас поучиться, Вега, - сдержанно заметил он. – Кажется, я понимаю, почему Рино так настаивал на Вашем возвращении в Орден. Ваша сила духа удивительна.
Я бледно улыбнулась.
Никогда не видела грани между силой духа и самовнушением. Оттого и не любила, когда меня начинали жалеть и оберегать, будто пытаясь убедить, что все плохо и я не справлюсь сама.
Но сообщать об этом Третьему, пожалуй, жестоко – особенно после той оплеухи, которую я нанесла его самооценке сегодня утром.
- Охрана ведь проверяла господина Ривза? – спросила я вместо этого и снова потянула Его Высочество дальше по коридору.
- На настоящий момент проверены все, кто имеет доступ в Ваш дом, - отчитался принц и понятливо продолжил: - Но, признаться, у Ордена больше подозрений вызвала Ваша прачка, нежели художник. Он родом из северных провинций – горы Хлотинг, если мне не изменяет память. Пятый ребенок в довольно неблагополучной семье. Родителей не стало, когда ему было около одиннадцати, - погибли под лавиной на охоте. Старший брат сразу после этого бросил учебу, увез всех в центр провинции и устроился подмастерьем к специалисту по одушевленному оружию, но через год кузница сгорела вместе с ним. Нарушение техники безопасности.
Я с молчаливым сочувствием покачала головой.
- Младшие дети попали в органы опеки, и уже в детском доме у господина Крейга Ривза обнаружился необычайный талант к рисованию, а у его старшей сестры – к магии, - продолжал Его Высочество. – Второй по старшинству ребенок сразу по достижению совершеннолетия отслужил два года по контракту в национальной армии, а затем осел где-то в Лиданге и на настоящий момент профессионально занимается охраной.
- В Лиданге? – невольно напряглась я.
- Да, сестру отправили в Храм после первого же магически спровоцированного взрыва в детском доме, - поджал губы принц. – Господин Ратмир Ривз предпочел быть рядом с ней. Словом, в их семье не обнаружено ничего, вызывающего подозрение, - разве что их история послужила основанием для проверки органов социальной поддержки в Хлотинге. Выяснилось, что детям после смерти родителей не выплачивалось пособие, несмотря на то, что старший не закончил обучение.
Я машинально кивнула.
- К какой области магии тяготеет его сестра?
- К бытовой, - пожал плечами принц. – Дар довольно мощный, но узконаправленный.
- Понятно, - я окончательно разочаровалась в возможности найти основания для подозрений в адрес художника – должно быть, Равновесие отмерило ему вдосталь красоты и таланта, чтобы скомпенсировать тяжелую судьбу, - и спохватилась: - А куда вы ведете меня, Ваше Высочество? Мне казалось, что покои маленькой принцессы остались позади.
- Так и есть, - несколько повеселел он и одарил меня такой шкодной и обаятельной улыбкой, что все мысли о невозможно прекрасном господине Ривзе-младшем напрочь вылетели у меня из головы. Остался только один робкий вывод: кажется, мрачность принца и его сухая речь – это было самое близкое к обещанной «безобразной сцене ревности», что он мог себе позволить. – Я пришел к выводу, что мне нужно удивить Вас достаточно сильно, чтобы выбить из колеи. Лишенная опоры и привычных взглядов, Вы обращаетесь ко мне, а это довольно лестно.
- Сегодня вы удивительно прямолинейны, - усмехнулась я.
Его Высочество беззаботно рассмеялся.
- Пожалуй, Вы слишком давно знаете меня, чтобы я был для Вас недосягаемой мечтой сам по себе, - пояснил он. – С Вами не пройдет ни один фокус из тех, которыми я привык пользоваться. Остается только прямолинейность. Она в моем исполнении Вас тоже шокирует, не так ли?
Из-под угольно-черного мундира с серебряной вышивкой выглянул белоснежный краешек воротника нижней сорочки. Я отвела взгляд.
С ним не пройдет ни один фокус из тех, которыми привыкла пользоваться я. Не новость, но и впрямь выбивает из колеи.
- Меня шокирует уже то, что вы не сознаетесь, куда меня ведете, - призналась я.
Вместо ответа принц снова рассмеялся, отпустил мою руку и начал расшнуровывать мундир прямо на ходу.
- А вот теперь я в панике, - рассеянно прокомментировала я, с усилием заставив себя смотреть в сторону.
- Как раз вовремя, - невозмутимо кивнул Его Высочество и набросил на меня свой мундир, оставшись в плотной белой сорочке и угольно-черных брюках, заправленных в сапоги. – Мы пришли.
Коридор впереди заканчивался тупиком, поэтому я остановилась и наградила его озадаченным (надеюсь, только озадаченным) взглядом. От мундира на моих плечах тонко пахло одеколоном, приглушающим нотки стирального порошка, и совсем чуть-чуть – здоровым, активно двигающимся мужчиной, и от этого запаха, полумрака и близости принца вдруг так ослабели колени, что треклятому художнику со всем его ядовитым обаянием и не снилось.
А Третий, не обращая внимания на мое смятение, прошел вперед и, похоже, потянул за какой-то потайной рычаг: сплошная стена тупика вдруг беззвучно поднялась вверх, и из открывшегося прохода плеснуло прохладным свежим воздухом – и восторженным собачьим лаем.
Мимо проема пронеслась упряжка: два белоснежных пса с такими хитрыми мордами, будто они постоянно над чем-то ухмылялись, - языки набок, хвосты колечком, шерсть развевается, - и низкая открытая коляска на четырех колесах, в которой сидела, вцепившись в поводья, жизнерадостно хохочущая маленькая принцесса в огромном круглом шлеме.
- Если они когда-нибудь затормозят, - как-то неоптимистично сказал Третий, - я познакомлю Вас с Вилкой и Байкой, лучшими ездовыми собаками королевской псарни.
Пустующий внутренний дворик был сплошь застелен каким-то резиново пружинящим покрытием и расчерчен на разноцветные беговые дорожки. Вдали виднелись широкие ворота, похоже, ведущие на псарню. Стоявшая в стороне от них обеспокоенная няня молча поклонилась нам и снова отвернулась – Вилка и Байка заходили на второй круг.
Маленькая принцесса наконец заметила нас и поприветствовала радостным взвизгом, но собаки восприняли его как сигнал поднажать, и вскоре мы видели только задник коляски и удаляющийся шлем. Ее Высочество восторженно смеялась и крепко держала поводья. Останавливаться, похоже, она не собиралась – что такое урок рисования по сравнению с возможностью нестись вслед за пушистой собачьей филеей, в погоне за ветром?
- Это собаки принцессы Кейли? – все-таки осторожно спросила я.
Но сияющие бездумной жизнерадостностью собачьи морды не давали ни малейшего шанса ни ностальгии, ни тоске по покойной жене, и Его Высочество ни на секунду не прекратил ухмыляться – и лицо его в тот момент чем-то неуловимо напоминало выражение физиономий его белоснежных питомцев.
- Байка – ее, - ответил он. – Вон та, в красной шлейке. А Вилка – Мелкой, она младше Байки на год. Есть еще Шапка, Шубка и Шаль – они из другого питомника, ровесники Байки.
- Шапка, Шубка и Шаль? – давясь смехом, переспросила я.
- Ну, - несколько смутился принц, блестящими глазами наблюдая за безоблачно счастливой дочерью, - по документам имена, разумеется, другие, куда длиннее, и включают в себя клички родителей и название питомника. Но они все из помета, названного на букву «Ш», и первое имя созвучно тому, на что псы привыкли откликаться. С ними занималась еще сама Кейли, а она пребывала в твердой уверенности, что собаку нужно называть так, чтобы, споткнувшись об нее в темноте, произнести ее кличку, а не что-нибудь, что попросится на язык вместо нее.
Я не сумела подавить смешок.
- Не хотите прокатиться? – коварно предложил Его Высочество. – У нас есть коляска и для взрослого человека.
Что-то подсказывало, что учебники по этикету вряд ли одобряют поездки в колясках, куда и усесться-то нельзя, не помяв юбку, а уж править собачьей упряжкой – работа каюра, а никак не для леди.
Я неуверенно вцепилась в наброшенный на плечи мундир, покосилась на Его Высочество, по-плебейски прикусив губу – и спустя четверть часа уже неслась по кругу, слыша только радостные собачьи переговоры и свист ветра в ушах, напрочь забыв, где там принц показывал тормоз – да и, признаться, это было последнее, что меня волновало. Впереди почти синхронно подпрыгивал весьма предсказуемый псиный перфоманс, и казалось, что Шапка и Шубка одеты в пушистые белые панталоны, двигающиеся в противофазе собственно с лапами.
Кажется, я хохотала над этим едва ли не громче принцессы и совершенно не хотела останавливаться. Но, когда перфоманс стал подпрыгивать с заметно меньшим энтузиазмом, все-таки сделала над собой усилие и даже вспомнила, как останавливать коляску, не повредив псам.
Его Высочество быстрым шагом подошел и помог мне подняться. А я невольно заметила, что он раскраснелся точно так же, как и маленькая принцесса, и с его лица не сходит улыбка – но совершенно не такая, какую я до сих пор видела у него.
Так улыбалась Ее Высочество – как и все счастливые дети – и, наверное, сама принцесса Кейли, маленькая, хрупкая рыжеволосая женщина, которая всегда и всюду находила повод для веселья.
- Угостите их, - жарко шепнул мне на ухо Третий, сунув в руку собачьи лакомства.
Он говорил очень тихо, но ездовой энтузиазм воспрял немедленно, и на меня уставились две пары самых преданных на свете глаз. Пушистые хвосты истерично заметались из стороны в сторону.
И я, наплевав на платье и манеры, с ответным восторгом тискала псов, за лакомство и внеплановую пробежку готовых простить мне любую фамильярность, чесала охотно подставленные животы и загривки – а маленькая принцесса с крайне важным видом показывала мне, как правильно снять упряжь и расчесать шерсть. Его Высочество орудовал пуходеркой с умением, которому мог позавидовать любой псарь. Его собаки почему-то облизывали с особым тщанием. К концу процедуры Третий был обслюнявлен с ног до головы, а на дорогом покрытии беговой дорожки высились пять гор белоснежной шерсти, размером мало уступающих собственно псам. Няня взирала на нас с уже знакомым выражением ужаса и философского смирения.
- Я вся в шерсти! – с доступным только детям восторгом призналась Мелкая, даже не пытаясь отряхнуться.
- Мы все в шерсти, - согласился Его Высочество, - даже те, кто в вычесывании не участвовал.
Няня мученически молчала. Кажется, слово «шерсть» она уже выучила.
- Госпожа Риана, - перешел на другой язык счастливый отец, - помогите Ее Высочеству подобрать наряд. Вечером прибывает делегация Хеллы, и леди Адриана собиралась взять с собой дочь. Полагаю, у нас в любом случае будет урок магии.
- А порисовать? – мгновенно вскинулась маленькая принцесса, хитро прищурившись. – Мы же должны были закончить картину! Леди Альгринн, полагаю, нужно назначить еще одну встречу?
Я, не выдержав, откровенно расхохоталась.
- Как пожелаете, Ваше Высочество!
Сдав принцессу няне, а собак – псарю, Третий решительно взялся за меня: поднял на ноги, уже привычно потянул к губам мою руку и улыбнулся так, что у меня закружилась голова.
- Позвольте проводить Вас, - попросил он, - леди Хикари, должно быть, уже устала нас ждать.
Потенциально возможный приворот под мощным обаянием меховых собачьих панталон был забыт начисто, и я даже не сразу вспомнила, зачем баронессу вызвали во дворец. Но взяла себя в руки, встряхнулась, безнадежно осмотрела покрытое белой шерстью платье (о, тетушка будет счастлива – теперь от обновок никак не отвертеться!) и позволила увести себя в нескончаемую систему потайных ходов.
Насчет одного Его Высочество просчитался: если леди Хикари оставить наедине с книгой и чаем, она не устанет ждать – а вот приставленная к ней горничная замучается менять стремительно пустеющие чайники. Судя по замотанному лицу девушки, даже не поднявшей взгляд при нашем появлении – кажется, она даже не поняла, кто вошел, просто молча пошла за еще одним чайником, - баронесса ждала и впрямь очень долго.
- Хикари, - радостно улыбнулась я и коснулась кончиками пальцев протянутой мне руки. – Обнимать, прости, не буду – держу пари, ты и без того будешь вечером чистить платье от собачьей шерсти. Не рискну лишний раз задевать такую красоту.
Платье, разумеется, было невероятное – по последней моде, с открытыми плечами и плотно облегающим фигуру корсажем нежного светло-светло-розового цвета с легким персиковым отливом. Еще немного бежевых тонов, и оно сливалось бы с кожей, оставляя впечатление большей наготы, чем если бы на ней вообще ничего не было надето.
Потрясающая женщина. Порой мне казалось, что любому мужчине в радиусе пятидесяти метров, не потерявшему голову, следовало выдавать почетный орден Невероятного Хладнокровия, - и Его Высочество по какой-то необъяснимой причине его заслужил.
- Леди Хикари, - нейтрально улыбнулся он и, завладев ее рукой, как и полагалось, поцеловал воздух над запястьем. – Боюсь, вынужден придерживаться той же тактики, ибо восхищен не меньше.
Баронесса позволила себе короткую понимающую улыбку. Уж она-то отлично понимала: если мужчине действительно понравилось платье на очаровательной леди, он не станет его беречь, а постарается поскорее снять.
- Конст сказал, у вас какое-то дело ко мне, – с некоторым сожалением покосившись на недопитый чай, произнесла она, снова усаживаясь.
- Да, - откровенно нахмурился Его Высочество и тоже сел. – Вы умеете распознавать привороты?
- Что, вас опять кто-то попытался?.. – недоуменно моргнула великолепная баронесса, расслабленно положив обнаженные руки на подлокотники кресла. – Рино говорил, что придворные маги должны были усилить защитные плетения.
- Все доработали и усилили, - сухо кивнул Третий. – Речь не обо мне. Я хотел, чтобы Вы проверили на приворот леди Альгринн. Разумеется, счет за Ваши услуги оплатит королевская казна.
Леди Хикари раздраженно отмахнулась и протянула ко мне обе руки. Я покорно вложила в них свои ладони и замерла, позволив этой невероятной женщине сосредоточенно щуриться и осматривать меня, будто в поисках скрытого послания. Ее магия ощущалась, будто легкая игривая щекотка.
А вот слова жалили, будто рой озлобленных ос – хотя, должно быть, она хотела меня успокоить.
- Нет, приворота нет. Все в порядке.
Его Высочество нейтрально улыбнулся ей и выразил пожелание увидеть счет в течение трех дней. Я заставила себя поблагодарить подругу и осталась с ней допивать чай за ничего не значащей женской болтовней, надеясь, что она поможет мне привести мысли в порядок, как помогала всегда. Возвращаться в особняк, пока там еще творит неподражаемый Крейг Ривз, я откровенно боялась.
А Его Высочество вскоре вежливо откланялся и ушел встречать хелльскую делегацию, ни словом, ни жестом не дав понять, как его задели напрашивающиеся выводы – что художник мне действительно нравится до ватных коленей и заплетающегося языка, как никогда не нравился сам принц.
- Прекратите причитать надо мной так, будто я единственная женщина на Ирейе, вынужденная вступить в брак по расчету, - потребовала я, прямо, невежливо и требовательно глядя ему в глаза. – Не делайте трагедию из моей судьбы. У меня был выбор, я его сделала и не намерена ни о чем жалеть. Не пытайтесь заставить меня думать, будто я ошиблась.
Его Высочество, помолчав, поднес к губам мою руку.
- Остальным агентам под прикрытием есть чему у Вас поучиться, Вега, - сдержанно заметил он. – Кажется, я понимаю, почему Рино так настаивал на Вашем возвращении в Орден. Ваша сила духа удивительна.
Я бледно улыбнулась.
Никогда не видела грани между силой духа и самовнушением. Оттого и не любила, когда меня начинали жалеть и оберегать, будто пытаясь убедить, что все плохо и я не справлюсь сама.
Но сообщать об этом Третьему, пожалуй, жестоко – особенно после той оплеухи, которую я нанесла его самооценке сегодня утром.
- Охрана ведь проверяла господина Ривза? – спросила я вместо этого и снова потянула Его Высочество дальше по коридору.
- На настоящий момент проверены все, кто имеет доступ в Ваш дом, - отчитался принц и понятливо продолжил: - Но, признаться, у Ордена больше подозрений вызвала Ваша прачка, нежели художник. Он родом из северных провинций – горы Хлотинг, если мне не изменяет память. Пятый ребенок в довольно неблагополучной семье. Родителей не стало, когда ему было около одиннадцати, - погибли под лавиной на охоте. Старший брат сразу после этого бросил учебу, увез всех в центр провинции и устроился подмастерьем к специалисту по одушевленному оружию, но через год кузница сгорела вместе с ним. Нарушение техники безопасности.
Я с молчаливым сочувствием покачала головой.
- Младшие дети попали в органы опеки, и уже в детском доме у господина Крейга Ривза обнаружился необычайный талант к рисованию, а у его старшей сестры – к магии, - продолжал Его Высочество. – Второй по старшинству ребенок сразу по достижению совершеннолетия отслужил два года по контракту в национальной армии, а затем осел где-то в Лиданге и на настоящий момент профессионально занимается охраной.
- В Лиданге? – невольно напряглась я.
- Да, сестру отправили в Храм после первого же магически спровоцированного взрыва в детском доме, - поджал губы принц. – Господин Ратмир Ривз предпочел быть рядом с ней. Словом, в их семье не обнаружено ничего, вызывающего подозрение, - разве что их история послужила основанием для проверки органов социальной поддержки в Хлотинге. Выяснилось, что детям после смерти родителей не выплачивалось пособие, несмотря на то, что старший не закончил обучение.
Я машинально кивнула.
- К какой области магии тяготеет его сестра?
- К бытовой, - пожал плечами принц. – Дар довольно мощный, но узконаправленный.
- Понятно, - я окончательно разочаровалась в возможности найти основания для подозрений в адрес художника – должно быть, Равновесие отмерило ему вдосталь красоты и таланта, чтобы скомпенсировать тяжелую судьбу, - и спохватилась: - А куда вы ведете меня, Ваше Высочество? Мне казалось, что покои маленькой принцессы остались позади.
- Так и есть, - несколько повеселел он и одарил меня такой шкодной и обаятельной улыбкой, что все мысли о невозможно прекрасном господине Ривзе-младшем напрочь вылетели у меня из головы. Остался только один робкий вывод: кажется, мрачность принца и его сухая речь – это было самое близкое к обещанной «безобразной сцене ревности», что он мог себе позволить. – Я пришел к выводу, что мне нужно удивить Вас достаточно сильно, чтобы выбить из колеи. Лишенная опоры и привычных взглядов, Вы обращаетесь ко мне, а это довольно лестно.
- Сегодня вы удивительно прямолинейны, - усмехнулась я.
Его Высочество беззаботно рассмеялся.
- Пожалуй, Вы слишком давно знаете меня, чтобы я был для Вас недосягаемой мечтой сам по себе, - пояснил он. – С Вами не пройдет ни один фокус из тех, которыми я привык пользоваться. Остается только прямолинейность. Она в моем исполнении Вас тоже шокирует, не так ли?
Из-под угольно-черного мундира с серебряной вышивкой выглянул белоснежный краешек воротника нижней сорочки. Я отвела взгляд.
С ним не пройдет ни один фокус из тех, которыми привыкла пользоваться я. Не новость, но и впрямь выбивает из колеи.
- Меня шокирует уже то, что вы не сознаетесь, куда меня ведете, - призналась я.
Вместо ответа принц снова рассмеялся, отпустил мою руку и начал расшнуровывать мундир прямо на ходу.
- А вот теперь я в панике, - рассеянно прокомментировала я, с усилием заставив себя смотреть в сторону.
- Как раз вовремя, - невозмутимо кивнул Его Высочество и набросил на меня свой мундир, оставшись в плотной белой сорочке и угольно-черных брюках, заправленных в сапоги. – Мы пришли.
Коридор впереди заканчивался тупиком, поэтому я остановилась и наградила его озадаченным (надеюсь, только озадаченным) взглядом. От мундира на моих плечах тонко пахло одеколоном, приглушающим нотки стирального порошка, и совсем чуть-чуть – здоровым, активно двигающимся мужчиной, и от этого запаха, полумрака и близости принца вдруг так ослабели колени, что треклятому художнику со всем его ядовитым обаянием и не снилось.
А Третий, не обращая внимания на мое смятение, прошел вперед и, похоже, потянул за какой-то потайной рычаг: сплошная стена тупика вдруг беззвучно поднялась вверх, и из открывшегося прохода плеснуло прохладным свежим воздухом – и восторженным собачьим лаем.
Мимо проема пронеслась упряжка: два белоснежных пса с такими хитрыми мордами, будто они постоянно над чем-то ухмылялись, - языки набок, хвосты колечком, шерсть развевается, - и низкая открытая коляска на четырех колесах, в которой сидела, вцепившись в поводья, жизнерадостно хохочущая маленькая принцесса в огромном круглом шлеме.
- Если они когда-нибудь затормозят, - как-то неоптимистично сказал Третий, - я познакомлю Вас с Вилкой и Байкой, лучшими ездовыми собаками королевской псарни.
Пустующий внутренний дворик был сплошь застелен каким-то резиново пружинящим покрытием и расчерчен на разноцветные беговые дорожки. Вдали виднелись широкие ворота, похоже, ведущие на псарню. Стоявшая в стороне от них обеспокоенная няня молча поклонилась нам и снова отвернулась – Вилка и Байка заходили на второй круг.
Маленькая принцесса наконец заметила нас и поприветствовала радостным взвизгом, но собаки восприняли его как сигнал поднажать, и вскоре мы видели только задник коляски и удаляющийся шлем. Ее Высочество восторженно смеялась и крепко держала поводья. Останавливаться, похоже, она не собиралась – что такое урок рисования по сравнению с возможностью нестись вслед за пушистой собачьей филеей, в погоне за ветром?
- Это собаки принцессы Кейли? – все-таки осторожно спросила я.
Но сияющие бездумной жизнерадостностью собачьи морды не давали ни малейшего шанса ни ностальгии, ни тоске по покойной жене, и Его Высочество ни на секунду не прекратил ухмыляться – и лицо его в тот момент чем-то неуловимо напоминало выражение физиономий его белоснежных питомцев.
- Байка – ее, - ответил он. – Вон та, в красной шлейке. А Вилка – Мелкой, она младше Байки на год. Есть еще Шапка, Шубка и Шаль – они из другого питомника, ровесники Байки.
- Шапка, Шубка и Шаль? – давясь смехом, переспросила я.
- Ну, - несколько смутился принц, блестящими глазами наблюдая за безоблачно счастливой дочерью, - по документам имена, разумеется, другие, куда длиннее, и включают в себя клички родителей и название питомника. Но они все из помета, названного на букву «Ш», и первое имя созвучно тому, на что псы привыкли откликаться. С ними занималась еще сама Кейли, а она пребывала в твердой уверенности, что собаку нужно называть так, чтобы, споткнувшись об нее в темноте, произнести ее кличку, а не что-нибудь, что попросится на язык вместо нее.
Я не сумела подавить смешок.
- Не хотите прокатиться? – коварно предложил Его Высочество. – У нас есть коляска и для взрослого человека.
Что-то подсказывало, что учебники по этикету вряд ли одобряют поездки в колясках, куда и усесться-то нельзя, не помяв юбку, а уж править собачьей упряжкой – работа каюра, а никак не для леди.
Я неуверенно вцепилась в наброшенный на плечи мундир, покосилась на Его Высочество, по-плебейски прикусив губу – и спустя четверть часа уже неслась по кругу, слыша только радостные собачьи переговоры и свист ветра в ушах, напрочь забыв, где там принц показывал тормоз – да и, признаться, это было последнее, что меня волновало. Впереди почти синхронно подпрыгивал весьма предсказуемый псиный перфоманс, и казалось, что Шапка и Шубка одеты в пушистые белые панталоны, двигающиеся в противофазе собственно с лапами.
Кажется, я хохотала над этим едва ли не громче принцессы и совершенно не хотела останавливаться. Но, когда перфоманс стал подпрыгивать с заметно меньшим энтузиазмом, все-таки сделала над собой усилие и даже вспомнила, как останавливать коляску, не повредив псам.
Его Высочество быстрым шагом подошел и помог мне подняться. А я невольно заметила, что он раскраснелся точно так же, как и маленькая принцесса, и с его лица не сходит улыбка – но совершенно не такая, какую я до сих пор видела у него.
Так улыбалась Ее Высочество – как и все счастливые дети – и, наверное, сама принцесса Кейли, маленькая, хрупкая рыжеволосая женщина, которая всегда и всюду находила повод для веселья.
- Угостите их, - жарко шепнул мне на ухо Третий, сунув в руку собачьи лакомства.
Он говорил очень тихо, но ездовой энтузиазм воспрял немедленно, и на меня уставились две пары самых преданных на свете глаз. Пушистые хвосты истерично заметались из стороны в сторону.
И я, наплевав на платье и манеры, с ответным восторгом тискала псов, за лакомство и внеплановую пробежку готовых простить мне любую фамильярность, чесала охотно подставленные животы и загривки – а маленькая принцесса с крайне важным видом показывала мне, как правильно снять упряжь и расчесать шерсть. Его Высочество орудовал пуходеркой с умением, которому мог позавидовать любой псарь. Его собаки почему-то облизывали с особым тщанием. К концу процедуры Третий был обслюнявлен с ног до головы, а на дорогом покрытии беговой дорожки высились пять гор белоснежной шерсти, размером мало уступающих собственно псам. Няня взирала на нас с уже знакомым выражением ужаса и философского смирения.
- Я вся в шерсти! – с доступным только детям восторгом призналась Мелкая, даже не пытаясь отряхнуться.
- Мы все в шерсти, - согласился Его Высочество, - даже те, кто в вычесывании не участвовал.
Няня мученически молчала. Кажется, слово «шерсть» она уже выучила.
- Госпожа Риана, - перешел на другой язык счастливый отец, - помогите Ее Высочеству подобрать наряд. Вечером прибывает делегация Хеллы, и леди Адриана собиралась взять с собой дочь. Полагаю, у нас в любом случае будет урок магии.
- А порисовать? – мгновенно вскинулась маленькая принцесса, хитро прищурившись. – Мы же должны были закончить картину! Леди Альгринн, полагаю, нужно назначить еще одну встречу?
Я, не выдержав, откровенно расхохоталась.
- Как пожелаете, Ваше Высочество!
Сдав принцессу няне, а собак – псарю, Третий решительно взялся за меня: поднял на ноги, уже привычно потянул к губам мою руку и улыбнулся так, что у меня закружилась голова.
- Позвольте проводить Вас, - попросил он, - леди Хикари, должно быть, уже устала нас ждать.
Потенциально возможный приворот под мощным обаянием меховых собачьих панталон был забыт начисто, и я даже не сразу вспомнила, зачем баронессу вызвали во дворец. Но взяла себя в руки, встряхнулась, безнадежно осмотрела покрытое белой шерстью платье (о, тетушка будет счастлива – теперь от обновок никак не отвертеться!) и позволила увести себя в нескончаемую систему потайных ходов.
Насчет одного Его Высочество просчитался: если леди Хикари оставить наедине с книгой и чаем, она не устанет ждать – а вот приставленная к ней горничная замучается менять стремительно пустеющие чайники. Судя по замотанному лицу девушки, даже не поднявшей взгляд при нашем появлении – кажется, она даже не поняла, кто вошел, просто молча пошла за еще одним чайником, - баронесса ждала и впрямь очень долго.
- Хикари, - радостно улыбнулась я и коснулась кончиками пальцев протянутой мне руки. – Обнимать, прости, не буду – держу пари, ты и без того будешь вечером чистить платье от собачьей шерсти. Не рискну лишний раз задевать такую красоту.
Платье, разумеется, было невероятное – по последней моде, с открытыми плечами и плотно облегающим фигуру корсажем нежного светло-светло-розового цвета с легким персиковым отливом. Еще немного бежевых тонов, и оно сливалось бы с кожей, оставляя впечатление большей наготы, чем если бы на ней вообще ничего не было надето.
Потрясающая женщина. Порой мне казалось, что любому мужчине в радиусе пятидесяти метров, не потерявшему голову, следовало выдавать почетный орден Невероятного Хладнокровия, - и Его Высочество по какой-то необъяснимой причине его заслужил.
- Леди Хикари, - нейтрально улыбнулся он и, завладев ее рукой, как и полагалось, поцеловал воздух над запястьем. – Боюсь, вынужден придерживаться той же тактики, ибо восхищен не меньше.
Баронесса позволила себе короткую понимающую улыбку. Уж она-то отлично понимала: если мужчине действительно понравилось платье на очаровательной леди, он не станет его беречь, а постарается поскорее снять.
- Конст сказал, у вас какое-то дело ко мне, – с некоторым сожалением покосившись на недопитый чай, произнесла она, снова усаживаясь.
- Да, - откровенно нахмурился Его Высочество и тоже сел. – Вы умеете распознавать привороты?
- Что, вас опять кто-то попытался?.. – недоуменно моргнула великолепная баронесса, расслабленно положив обнаженные руки на подлокотники кресла. – Рино говорил, что придворные маги должны были усилить защитные плетения.
- Все доработали и усилили, - сухо кивнул Третий. – Речь не обо мне. Я хотел, чтобы Вы проверили на приворот леди Альгринн. Разумеется, счет за Ваши услуги оплатит королевская казна.
Леди Хикари раздраженно отмахнулась и протянула ко мне обе руки. Я покорно вложила в них свои ладони и замерла, позволив этой невероятной женщине сосредоточенно щуриться и осматривать меня, будто в поисках скрытого послания. Ее магия ощущалась, будто легкая игривая щекотка.
А вот слова жалили, будто рой озлобленных ос – хотя, должно быть, она хотела меня успокоить.
- Нет, приворота нет. Все в порядке.
Его Высочество нейтрально улыбнулся ей и выразил пожелание увидеть счет в течение трех дней. Я заставила себя поблагодарить подругу и осталась с ней допивать чай за ничего не значащей женской болтовней, надеясь, что она поможет мне привести мысли в порядок, как помогала всегда. Возвращаться в особняк, пока там еще творит неподражаемый Крейг Ривз, я откровенно боялась.
А Его Высочество вскоре вежливо откланялся и ушел встречать хелльскую делегацию, ни словом, ни жестом не дав понять, как его задели напрашивающиеся выводы – что художник мне действительно нравится до ватных коленей и заплетающегося языка, как никогда не нравился сам принц.
