Весь предметный мир, окружавший их, был функциональным, и только. Да и к чему было тратить время, намерения и — самое важное — энергию на то, что не имело никакого практического смысла для вечно занятых своей работой мужчин. Творческие порывы, если таковые возникали, с успехом реализовывались во внешних, созданных мирах, и наблюдать запущенные там эксперименты было куда как приятнее для самолюбия творцов, нежели в редкие минуты отдыха сидеть у камина, бесполезного в комфортном климате рукотворного эдема. Если у отдельных элоимов (в любой семье не без урода) изредка и возникали крамольные помыслы о мелком мещанском счастье, то они их осуществляли втайне, вкладывая во вновь создаваемых галм дополнительные контуры хозяйственности и эстетического вкуса.
Однако Аш-Шеру подобные устремления подходили не более, чем священному орлу — седло, поэтому оставалось только гадать, откуда в Шав все эти многочисленные таланты. Её дизайнерские находки всякий раз изумляли Кира, да и садоводом она была отменным, не брезговала землёй, ей нравилось возиться с семенами, скрещивать, опылять, прививать. Насколько Кир мог судить, исходя из своего скудного опыта, прочим галмам подобное не было присуще. По счастью, Аш-Шер, вечно поглощённый своими проектами, никогда не обращал внимания на перемены в доме и саду — до тех пор, пока вовремя получал горячий обед, уход и сексуальную разрядку. Можно было не сомневаться, что Шав ни о чем из перечисленного не забывала. Отец редко бывал дома, львиную долю его времени занимали контроль над созданными мирами и плановые инспекции в миры своих стажеров, так что перетерпеть несколько дней его пребывания было не так уж и сложно.
Ключевое слово — было. Теперь же — стоило только подумать, что Аш-Шер сейчас с Шав, и кулаки сжимались непроизвольно.
Кир мысленно выругался — и не удержался-таки, оглянулся по сторонам. В нём до сих пор жил детский страх перед Всевидящим и Всеслышащим Творцом Всего Сущего, хотя саму идею существования такого творца Кир не так давно отверг как несостоятельную. Однако в тёмном многомерном пространстве дома даже не детские страхи имели право на существование — отец часто пренебрегал закрытием порталов, поэтому при пеших прогулках запросто можно было нарваться на уродливого выходца неизвестно из каких миров и времён. Добро, если это были всего лишь драконы, их Кир уже научился развоплощать. Правду сказать, пришельцы в любом случае особой опасности не представляли, поскольку в силу иной природы в мире элоимов распадались в течение нескольких минут, но встречи с ними удовольствия не приносили. Тем не менее, хождение по дому пешком допускалось, хотя и не приветствовалось — незрелые элоимы должны были неустанно практиковать свои умения, а телепорт следовало отточить до совершенства уже к концу этого семестра.
Квазиразумный дом был огромен. Обладая определенной волей и, пусть и ограниченной, энергетической свободой, за много лет своего существования он вырастил в себе множество нефункциональных помещений, в которых терялись не только отставшие от хозяев тени, но и приличные временные отрезки. Кроме того, дом нередко капризничал, отказывался признавать линейный ход времени и менялся без предупреждения сообразно своим настроениям, поэтому пешее путешествие порядком вымотало и без того уставшего Кира.
Добравшись до своей комнаты и упав на жёсткую кровать, он вздохнул с облегчением. Сейчас бы провалиться в сон, глаза слипаются...
Но отложить занятие было невозможно — отец непременно проверит, причём с самого утра. Скандала не избежать, и в конечном итоге отец снова сорвётся на Шав.
Кир обречённо выдохнул и щелчком пальцев активировал обучающий комплекс. В развернувшемся меню выбрал пункт «Обучение без преподавателя». Перед переходом в подпункт на секунду замешкался. Метод не из приятных, головная боль наутро обеспечена. Но зато Шав спасена. Думать нечего, без вариантов. Лёгким касанием пальца активировав полупрозрачную кнопку «Гипнопедия», он выбрал тему занятия «О сотворённых». После насупился, вспомнив, что вопрос по предыдущей теме ещё не закрыт. Следовало что-то рассказать о семенах — переход в следующую тему открывался только после полной проработки предыдущей. Эх, была не была, придётся выкручиваться.
Обучающий комплекс "Эцадат«3 засветился молочным, рапортуя о готовности. Доли секунды на экспресс-тест — и бесполый, хорошо поставленный голос произнёс: «Доброй ночи, элоим седьмой ступени. На сегодня вами выбран метод гипнопедии. Надеюсь, для этого у вас есть веские основания. Мой долг предупредить, что знания, получаемые таким путём, из-за невозможности в короткий срок установить должное количество ассоциативных связей, не подлежат хранению в ячейках долговременной памяти и вряд ли смогут быть полезными на предстоящем экзамене. Однако это ваш выбор, и он принят».
Кир скорчил недовольную физиономию: бла-бла-бла, опять нотации, надоело. Ближе к делу! «Эцадат», уловив эмоциональный фон ученика, погнал по экрану светло-серые волны укоризны. Кир, сложив ладони жестом примирения, быстро отбарабанил ритуальную формулу готовности и вытянулся на кровати поверх одеяла. Закрыл глаза, набрал в лёгкие побольше воздуха — начало погружения всегда сопровождалось у него сильным головокружением.
В то же мгновение ощутил на лбу и висках прикосновения гелевых нашлёпок, напоминающих след слизняка, и услышал голос системы внутри головы:
— Ментальный анализ показывает, что вами ещё не изучалась тема «И было так». Загружаю в полном об-б-бъёммме-е-э-эээ, — звук поплыл.
«Чего-о-о? Как не изучалась? ...Ше-ед...» — он ещё успел уловить своё недоумение, но не успел додумать: кровать закружилась с огромной скоростью, под ней разверзлась воронка, в которую рухнуло и неудобное ложе с распятым на нём Киром, и весь окружающий мир следом.
__________
1 от иврит. «галми» — «моя необработанная форма». Также — «алмах» — молодая женщина.
2 от иврит. «ган эдэн»: «ган» — сад, «эдэн» — нега, наслаждение, «эдна» — блаженство, покой.
3 искаж. иврит; перевод сочетания Эц а-Даат — «Древо соединения» (слово «даат» на иврите означает «соединение»), плоды этого дерева «соединяли» человека со стремлением к материальному.
И был Голос, и Голос говорил:
«Земля лежала, безвидна и пуста, и тьма над бездной. Время ещё не началось, да и не могло начаться, потому что пребывало в виде туго свернутой спирали, лежащей в укромной темноте сжатой ладони Всемогущего. Да, Время было первородной гусеницей. Творец раздумывал, стоит ли выпускать в мир этого ненасытного червя. Поскольку, как мы уже выяснили, времени тогда ещё не существовало, мы не можем определить, как долго длилось размышление Всеблагого. Творец держал гусеницу на ладони, слегка покачивая вверх-вниз, и взвешивал неисчислимое множество вариантов развития сотворённого мира. Он мог легко избавиться от Времени, всего лишь сжав червя двумя пальцами — и мир без первородного шелкопряда, пожирающего тьму Бесконечности и производящего текучее полотно Предопределённости, никогда не познал бы смерть. Но если бы в этом мире не умирали и не претерпевали распад и разделение, то не могли бы и рождаться, чувствовать боль, расти через неё и видоизменяться. Какой смысл в мире, не способном расти?»
Запомните, элоим: жизнь равна боли, но боль не равна Жизни.
И было Видение:
Шелкопряд шевельнулся, по его кольцеобразному телу прошла волна, он изогнулся раз-другой и сделал попытку ухватить себя за хвост. Творец, предвидя его намерение, двумя пальцами аккуратно прихватил гусеницу за тёмную мохнатую головку, поднял и слегка встряхнул, устраняя уроборос. Так Время стало линейным.
И повелел ему Всеблагой впредь течь только в одном направлении — из прошлого в будущее. Так у мира появилась История.
После этого Всемогущий пожелал, чтобы стало Древо. И стала Сикомора. Так у мира появилась Ось Порядка.
Тогда Творец подвесил Шелкопряда к одной из нижних веток и приказал: «Ешь». И червь жадно вгрызся в первый лист сотворённого Древа, и Бесконечность была почата. Так у мира появилась Предопределённость.
Потом Творец назвал Свет Светом, а Тьму — Тьмою, и свет отделился от мрака, и увидел Создатель, что это хорошо. Так у мира появился Выбор.
И был Голос:
«После Всеблагой отделил Твердь от Тверди, и Сушу от Воды — но с этими стадиями терраморфа способны справиться и начинающие элоимы, поэтому мы не станем рассматривать данный акт творения детально.
Запомните, элоим: нет смысла обожествлять то, что вы способны создавать не хуже Творца. Поклоняться следует только тому, что пока не постигнуто.
Когда Вода заняла положенные ей ниши, и Суша явила свои необозримые просторы, Творец увидел тот материал, которого ему давно не хватало.
Так Всеблагой решил создавать мир по Образу и Подобию Своему — и родил нас».
Прикосновение прохладной ладони ко лбу было приятным, но вырваться из омута тяжёлых снов, в который вверг Кира сеанс гипнопедии, оказалось непросто.
Он с трудом разлепил веки и тут же охнул – утреннее солнце, щедро текущее сквозь стеклянный потолок, ударило по глазам, вызвав острый спазм. Голова болела невыносимо – так, словно что-то тяжёлое и чуждое, с множеством ощетиненных иголок, ворочалось внутри черепа, скребло, раздуваясь всё больше. Мгновенно подступила тошнота. Кир с трудом проглотил горький комок и снова зажмурился.
Шав присела на краешек кровати, легко провела по его волосам и прошептала: «Вот зачем ты гипнопедию слушал, а? Совершенно не твой метод, ты очень плохо поддаешься гипнозу, запомни. Да и вообще, ни к чему это, я прошу тебя, больше так не делай. Ты должен действовать осознанно – во всём. Понимаешь, о чём я?».
Он послушно кивнул, хотя с осознанием на этот раз было туго: мало головной боли, так ещё одна зловредная часть организма нагло заявила о себе. Кир быстро повернулся на бок, молясь всем богам, чтобы Шав не заметила причины его поспешного манёвра.
Хотя если она что-то и заметила, то, конечно же, не подала и виду.
– Давай-ка, приходи в себя, скоро отец проснётся. Думаю, он уже не будет так лютовать, но всё же сердить его опозданием к завтраку не стоит. – Шав потрепала Кира по волосам и встала.
Он пробормотал:
– Угу, я проснулся уже, всё в порядке, сейчас в душ смотаюсь и буду как этот... окурчик, вот!
Шав негромко рассмеялась:
– Окурчик, надо же! Правильно – «огурчик»! Хотя откуда тебе знать, что это такое? Это растение исчезло лет двести назад. Осталось только архаическое выражение. Всё, я иду готовить завтрак, смотри, не усни опять. – С этими словами она коснулась ладонью стены и перешагнула в столовую.
Кир тут же отбросил одеяло и сел. Головная боль понемногу спадала, но ежеутреннюю зарядку он решил пропустить. В конце концов, до экзаменов ещё больше месяца, успеет необходимый объём энергии добрать.
Презрев робкий голосок рассудка, пищавший что-то скучное и правильное насчёт важности постоянных тренировок, Кир вскочил с кровати и побежал в душ. Конечно, он успешно сдаст экзамен и вообще всех победит, какие могут быть сомнения? Если бы «Эцадат» сейчас был активен, он непременно выдал бы что-то вроде: запомните, элоим седьмой ступени, юности свойственна излишняя самонадеянность. Но обучающий комплекс со всеми своими премудрыми виртуальными мозгами парил сейчас в эфире вероятного, и из всех возможных неприятностей этого утра оставалась только скорая встреча с отцом.
Пройдя ряд нудных ежеутренних процедур, он вышел из гигиенической капсулы и застыл перед гардеробной в глубокой задумчивости. Мысль о завтраке в компании отца подавляла морально. Жизнь Аш-Шера управлялась ритуалами, которые, по-хорошему, давно следовало бы отправить на помойку истории, если бы они не регламентировали жизнь социума в целом.
Кир скривился и потянул с вешалки кеттонет и широкие бесформенные штаны. Прикосновение грубой ткани к коже вынудило поёжиться.
Всякий раз, облачаясь в архаические тряпки, он чувствовал себя дурак дураком и мечтал только об одном – поскорее скинуть их и переодеться. Отец же, находясь дома, напротив, строго следовал традиции и всякий раз, застукав Кира в чрезвычайно удобной «второй коже» – одежде из поллака, материала, менявшего цвет и фактуру в зависимости от настроения и потребности хозяина, – впадал в праведный гнев и долго читал докучливые нотации. Его гардероб был настолько обширен, что для ускоренного поиска необходимого облачения интеллектуальная система дома «вырастила» отдельный справочный терминал у входа в гардеробную. Чего там только не было, какие только времена и эпохи не были представлены разнообразными одеяниями! Однако все эти костюмы использовались отцом исключительно в функциональных целях: для посещения сотворённых миров и участия в сезонных ритуалах, обязательных для зрелых элоимов.
Кир затянул на животе украшенный металлическими деталями пояс, щелчком пальцев активировал собственное трёхмерное изображение и скривился так, словно съел мифический лайм. Тьфу, глаза б не смотрели! Добро пожаловать на каторгу, элоим седьмой ступени!
Шав, хлопотавшая на кухне, встретила традиционно – улыбкой. Пожалуй, это была единственная традиция, которую Кир не только не отвергал, но и хотел бы возвести в ранг закона, если бы обладал таковыми полномочиями. Правда, он подозревал, что в этом случае искренняя радость Шав скоро могла бы превратиться в ещё один пресный ритуал.
Кир давно заметил, что законы и традиции элоимов призваны не столько сохранять общество в некоем общепонятном поле условностей, сколько отсекать всё, что представляется проявлением индивидуальности.
Юные элоимы едва ли не с рождения содержались в чёрном теле, учились тренировать волю и накапливать энергию для грядущих актов творения. Эмоции, расслабляющие ум и мешающие намерению, отсекались как заведомо вредные. Идеальный элоим не чувствовал, а эффективно взаимодействовал со средой.
Кир знал, что отличается от сверстников и прилагал максимум усилий для того, чтобы не выделяться на общем фоне. Его задачу во многом облегчало то, что элоимы, в силу своей природы, были индивидуалистами и в обществе друг друга не нуждались, поэтому встречались только на тренировках или же на ежегодных требах.
Обучение мальчиков, до девятой ступени включительно, проводилось на дому по персональной программе, адаптированной к особенностям восприятия каждого ученика. За два года до инициации шестнадцатилетние юноши объединялись в малочисленные группы для прохождения углублённых психотренингов и – самое главное – обучения одухотворению и удержанию. В ходе этого курса творцы истинные отделялись от тех, кто всю оставшуюся жизнь будет обречён трудиться в ранге обслуживающего персонала, создавая и ремонтируя инмобов, тренируя молодняк или производя из Великого Ничто незначительные материальные предметы, на которые состоявшимся демиургам энергию тратить как-то не солидно.
Признаться, Киру было страшно думать о подобной перспективе, равно вероятной для любого неинициированного элоима. Со всего потока, который редко когда превышал число
Однако Аш-Шеру подобные устремления подходили не более, чем священному орлу — седло, поэтому оставалось только гадать, откуда в Шав все эти многочисленные таланты. Её дизайнерские находки всякий раз изумляли Кира, да и садоводом она была отменным, не брезговала землёй, ей нравилось возиться с семенами, скрещивать, опылять, прививать. Насколько Кир мог судить, исходя из своего скудного опыта, прочим галмам подобное не было присуще. По счастью, Аш-Шер, вечно поглощённый своими проектами, никогда не обращал внимания на перемены в доме и саду — до тех пор, пока вовремя получал горячий обед, уход и сексуальную разрядку. Можно было не сомневаться, что Шав ни о чем из перечисленного не забывала. Отец редко бывал дома, львиную долю его времени занимали контроль над созданными мирами и плановые инспекции в миры своих стажеров, так что перетерпеть несколько дней его пребывания было не так уж и сложно.
Ключевое слово — было. Теперь же — стоило только подумать, что Аш-Шер сейчас с Шав, и кулаки сжимались непроизвольно.
Кир мысленно выругался — и не удержался-таки, оглянулся по сторонам. В нём до сих пор жил детский страх перед Всевидящим и Всеслышащим Творцом Всего Сущего, хотя саму идею существования такого творца Кир не так давно отверг как несостоятельную. Однако в тёмном многомерном пространстве дома даже не детские страхи имели право на существование — отец часто пренебрегал закрытием порталов, поэтому при пеших прогулках запросто можно было нарваться на уродливого выходца неизвестно из каких миров и времён. Добро, если это были всего лишь драконы, их Кир уже научился развоплощать. Правду сказать, пришельцы в любом случае особой опасности не представляли, поскольку в силу иной природы в мире элоимов распадались в течение нескольких минут, но встречи с ними удовольствия не приносили. Тем не менее, хождение по дому пешком допускалось, хотя и не приветствовалось — незрелые элоимы должны были неустанно практиковать свои умения, а телепорт следовало отточить до совершенства уже к концу этого семестра.
Квазиразумный дом был огромен. Обладая определенной волей и, пусть и ограниченной, энергетической свободой, за много лет своего существования он вырастил в себе множество нефункциональных помещений, в которых терялись не только отставшие от хозяев тени, но и приличные временные отрезки. Кроме того, дом нередко капризничал, отказывался признавать линейный ход времени и менялся без предупреждения сообразно своим настроениям, поэтому пешее путешествие порядком вымотало и без того уставшего Кира.
Добравшись до своей комнаты и упав на жёсткую кровать, он вздохнул с облегчением. Сейчас бы провалиться в сон, глаза слипаются...
Но отложить занятие было невозможно — отец непременно проверит, причём с самого утра. Скандала не избежать, и в конечном итоге отец снова сорвётся на Шав.
Кир обречённо выдохнул и щелчком пальцев активировал обучающий комплекс. В развернувшемся меню выбрал пункт «Обучение без преподавателя». Перед переходом в подпункт на секунду замешкался. Метод не из приятных, головная боль наутро обеспечена. Но зато Шав спасена. Думать нечего, без вариантов. Лёгким касанием пальца активировав полупрозрачную кнопку «Гипнопедия», он выбрал тему занятия «О сотворённых». После насупился, вспомнив, что вопрос по предыдущей теме ещё не закрыт. Следовало что-то рассказать о семенах — переход в следующую тему открывался только после полной проработки предыдущей. Эх, была не была, придётся выкручиваться.
Обучающий комплекс "Эцадат«3 засветился молочным, рапортуя о готовности. Доли секунды на экспресс-тест — и бесполый, хорошо поставленный голос произнёс: «Доброй ночи, элоим седьмой ступени. На сегодня вами выбран метод гипнопедии. Надеюсь, для этого у вас есть веские основания. Мой долг предупредить, что знания, получаемые таким путём, из-за невозможности в короткий срок установить должное количество ассоциативных связей, не подлежат хранению в ячейках долговременной памяти и вряд ли смогут быть полезными на предстоящем экзамене. Однако это ваш выбор, и он принят».
Кир скорчил недовольную физиономию: бла-бла-бла, опять нотации, надоело. Ближе к делу! «Эцадат», уловив эмоциональный фон ученика, погнал по экрану светло-серые волны укоризны. Кир, сложив ладони жестом примирения, быстро отбарабанил ритуальную формулу готовности и вытянулся на кровати поверх одеяла. Закрыл глаза, набрал в лёгкие побольше воздуха — начало погружения всегда сопровождалось у него сильным головокружением.
В то же мгновение ощутил на лбу и висках прикосновения гелевых нашлёпок, напоминающих след слизняка, и услышал голос системы внутри головы:
— Ментальный анализ показывает, что вами ещё не изучалась тема «И было так». Загружаю в полном об-б-бъёммме-е-э-эээ, — звук поплыл.
«Чего-о-о? Как не изучалась? ...Ше-ед...» — он ещё успел уловить своё недоумение, но не успел додумать: кровать закружилась с огромной скоростью, под ней разверзлась воронка, в которую рухнуло и неудобное ложе с распятым на нём Киром, и весь окружающий мир следом.
__________
1 от иврит. «галми» — «моя необработанная форма». Также — «алмах» — молодая женщина.
2 от иврит. «ган эдэн»: «ган» — сад, «эдэн» — нега, наслаждение, «эдна» — блаженство, покой.
3 искаж. иврит; перевод сочетания Эц а-Даат — «Древо соединения» (слово «даат» на иврите означает «соединение»), плоды этого дерева «соединяли» человека со стремлением к материальному.
ГЛАВА 3. О, ГЛИНА...
И был Голос, и Голос говорил:
«Земля лежала, безвидна и пуста, и тьма над бездной. Время ещё не началось, да и не могло начаться, потому что пребывало в виде туго свернутой спирали, лежащей в укромной темноте сжатой ладони Всемогущего. Да, Время было первородной гусеницей. Творец раздумывал, стоит ли выпускать в мир этого ненасытного червя. Поскольку, как мы уже выяснили, времени тогда ещё не существовало, мы не можем определить, как долго длилось размышление Всеблагого. Творец держал гусеницу на ладони, слегка покачивая вверх-вниз, и взвешивал неисчислимое множество вариантов развития сотворённого мира. Он мог легко избавиться от Времени, всего лишь сжав червя двумя пальцами — и мир без первородного шелкопряда, пожирающего тьму Бесконечности и производящего текучее полотно Предопределённости, никогда не познал бы смерть. Но если бы в этом мире не умирали и не претерпевали распад и разделение, то не могли бы и рождаться, чувствовать боль, расти через неё и видоизменяться. Какой смысл в мире, не способном расти?»
Запомните, элоим: жизнь равна боли, но боль не равна Жизни.
И было Видение:
Шелкопряд шевельнулся, по его кольцеобразному телу прошла волна, он изогнулся раз-другой и сделал попытку ухватить себя за хвост. Творец, предвидя его намерение, двумя пальцами аккуратно прихватил гусеницу за тёмную мохнатую головку, поднял и слегка встряхнул, устраняя уроборос. Так Время стало линейным.
И повелел ему Всеблагой впредь течь только в одном направлении — из прошлого в будущее. Так у мира появилась История.
После этого Всемогущий пожелал, чтобы стало Древо. И стала Сикомора. Так у мира появилась Ось Порядка.
Тогда Творец подвесил Шелкопряда к одной из нижних веток и приказал: «Ешь». И червь жадно вгрызся в первый лист сотворённого Древа, и Бесконечность была почата. Так у мира появилась Предопределённость.
Потом Творец назвал Свет Светом, а Тьму — Тьмою, и свет отделился от мрака, и увидел Создатель, что это хорошо. Так у мира появился Выбор.
И был Голос:
«После Всеблагой отделил Твердь от Тверди, и Сушу от Воды — но с этими стадиями терраморфа способны справиться и начинающие элоимы, поэтому мы не станем рассматривать данный акт творения детально.
Запомните, элоим: нет смысла обожествлять то, что вы способны создавать не хуже Творца. Поклоняться следует только тому, что пока не постигнуто.
Когда Вода заняла положенные ей ниши, и Суша явила свои необозримые просторы, Творец увидел тот материал, которого ему давно не хватало.
Так Всеблагой решил создавать мир по Образу и Подобию Своему — и родил нас».
ГЛАВА 4. НЕ УМЕЕШЬ – НАУЧИМ
Прикосновение прохладной ладони ко лбу было приятным, но вырваться из омута тяжёлых снов, в который вверг Кира сеанс гипнопедии, оказалось непросто.
Он с трудом разлепил веки и тут же охнул – утреннее солнце, щедро текущее сквозь стеклянный потолок, ударило по глазам, вызвав острый спазм. Голова болела невыносимо – так, словно что-то тяжёлое и чуждое, с множеством ощетиненных иголок, ворочалось внутри черепа, скребло, раздуваясь всё больше. Мгновенно подступила тошнота. Кир с трудом проглотил горький комок и снова зажмурился.
Шав присела на краешек кровати, легко провела по его волосам и прошептала: «Вот зачем ты гипнопедию слушал, а? Совершенно не твой метод, ты очень плохо поддаешься гипнозу, запомни. Да и вообще, ни к чему это, я прошу тебя, больше так не делай. Ты должен действовать осознанно – во всём. Понимаешь, о чём я?».
Он послушно кивнул, хотя с осознанием на этот раз было туго: мало головной боли, так ещё одна зловредная часть организма нагло заявила о себе. Кир быстро повернулся на бок, молясь всем богам, чтобы Шав не заметила причины его поспешного манёвра.
Хотя если она что-то и заметила, то, конечно же, не подала и виду.
– Давай-ка, приходи в себя, скоро отец проснётся. Думаю, он уже не будет так лютовать, но всё же сердить его опозданием к завтраку не стоит. – Шав потрепала Кира по волосам и встала.
Он пробормотал:
– Угу, я проснулся уже, всё в порядке, сейчас в душ смотаюсь и буду как этот... окурчик, вот!
Шав негромко рассмеялась:
– Окурчик, надо же! Правильно – «огурчик»! Хотя откуда тебе знать, что это такое? Это растение исчезло лет двести назад. Осталось только архаическое выражение. Всё, я иду готовить завтрак, смотри, не усни опять. – С этими словами она коснулась ладонью стены и перешагнула в столовую.
Кир тут же отбросил одеяло и сел. Головная боль понемногу спадала, но ежеутреннюю зарядку он решил пропустить. В конце концов, до экзаменов ещё больше месяца, успеет необходимый объём энергии добрать.
Презрев робкий голосок рассудка, пищавший что-то скучное и правильное насчёт важности постоянных тренировок, Кир вскочил с кровати и побежал в душ. Конечно, он успешно сдаст экзамен и вообще всех победит, какие могут быть сомнения? Если бы «Эцадат» сейчас был активен, он непременно выдал бы что-то вроде: запомните, элоим седьмой ступени, юности свойственна излишняя самонадеянность. Но обучающий комплекс со всеми своими премудрыми виртуальными мозгами парил сейчас в эфире вероятного, и из всех возможных неприятностей этого утра оставалась только скорая встреча с отцом.
Пройдя ряд нудных ежеутренних процедур, он вышел из гигиенической капсулы и застыл перед гардеробной в глубокой задумчивости. Мысль о завтраке в компании отца подавляла морально. Жизнь Аш-Шера управлялась ритуалами, которые, по-хорошему, давно следовало бы отправить на помойку истории, если бы они не регламентировали жизнь социума в целом.
Кир скривился и потянул с вешалки кеттонет и широкие бесформенные штаны. Прикосновение грубой ткани к коже вынудило поёжиться.
Всякий раз, облачаясь в архаические тряпки, он чувствовал себя дурак дураком и мечтал только об одном – поскорее скинуть их и переодеться. Отец же, находясь дома, напротив, строго следовал традиции и всякий раз, застукав Кира в чрезвычайно удобной «второй коже» – одежде из поллака, материала, менявшего цвет и фактуру в зависимости от настроения и потребности хозяина, – впадал в праведный гнев и долго читал докучливые нотации. Его гардероб был настолько обширен, что для ускоренного поиска необходимого облачения интеллектуальная система дома «вырастила» отдельный справочный терминал у входа в гардеробную. Чего там только не было, какие только времена и эпохи не были представлены разнообразными одеяниями! Однако все эти костюмы использовались отцом исключительно в функциональных целях: для посещения сотворённых миров и участия в сезонных ритуалах, обязательных для зрелых элоимов.
Кир затянул на животе украшенный металлическими деталями пояс, щелчком пальцев активировал собственное трёхмерное изображение и скривился так, словно съел мифический лайм. Тьфу, глаза б не смотрели! Добро пожаловать на каторгу, элоим седьмой ступени!
Шав, хлопотавшая на кухне, встретила традиционно – улыбкой. Пожалуй, это была единственная традиция, которую Кир не только не отвергал, но и хотел бы возвести в ранг закона, если бы обладал таковыми полномочиями. Правда, он подозревал, что в этом случае искренняя радость Шав скоро могла бы превратиться в ещё один пресный ритуал.
Кир давно заметил, что законы и традиции элоимов призваны не столько сохранять общество в некоем общепонятном поле условностей, сколько отсекать всё, что представляется проявлением индивидуальности.
Юные элоимы едва ли не с рождения содержались в чёрном теле, учились тренировать волю и накапливать энергию для грядущих актов творения. Эмоции, расслабляющие ум и мешающие намерению, отсекались как заведомо вредные. Идеальный элоим не чувствовал, а эффективно взаимодействовал со средой.
Кир знал, что отличается от сверстников и прилагал максимум усилий для того, чтобы не выделяться на общем фоне. Его задачу во многом облегчало то, что элоимы, в силу своей природы, были индивидуалистами и в обществе друг друга не нуждались, поэтому встречались только на тренировках или же на ежегодных требах.
Обучение мальчиков, до девятой ступени включительно, проводилось на дому по персональной программе, адаптированной к особенностям восприятия каждого ученика. За два года до инициации шестнадцатилетние юноши объединялись в малочисленные группы для прохождения углублённых психотренингов и – самое главное – обучения одухотворению и удержанию. В ходе этого курса творцы истинные отделялись от тех, кто всю оставшуюся жизнь будет обречён трудиться в ранге обслуживающего персонала, создавая и ремонтируя инмобов, тренируя молодняк или производя из Великого Ничто незначительные материальные предметы, на которые состоявшимся демиургам энергию тратить как-то не солидно.
Признаться, Киру было страшно думать о подобной перспективе, равно вероятной для любого неинициированного элоима. Со всего потока, который редко когда превышал число
