Последний раз они виделись в полицейском участке, когда Хуа-дзе забирала заявление о нападении. У нее был огромный синяк на половину лица и рука на перевязи.
- Тебе виднее, - сказал Цзимо другой такой же упрямой девушке и вернулся к поискам.
Его не волновало, что Фэй Брикнелл не желает видеть правду. Он хотел видеть ее сам.
- Может быть тогда нам стоит начать с Кэндалла? - примирительным тоном предложил Шо, который ненавидел споры и скандалы. - Полагаю, его связь с твоим Артуром вполне очевидна.
- Кэндаллов также великое множество, - откликнулся Цзимо, стараясь скрыть досаду в голосе.
В прежние времена, когда у него был доступ к полицейским базам и возможность получить направление в архив, дела решались куда проще. Поиск людей оставался тяжелым трудом, но по крайней мере Цзимо, занимаясь им, понимал, что получит нужный результат.
- Можно начать с надгробия.
- «Босси» не звучит как настоящее имя, - покачал головой Цзимо. Отодвинув ноутбук, он взял наконец бокал с мартини, давно уже поставленный перед ним Шо. Льдинки в напитке почти растаяли. Это было нарушением режима, но Цзимо решил давать себе время от времени маленькие послабления. В конце концов, работа в полиции ему никогда больше не светила, и можно было отнестись к собственному здоровью с некоторой небрежностью. - Я пытаюсь отыскать какие-то сведения в сети, но круг слишком широк. Могилы с надписью на латинице встретить можно где угодно, хоть в Антарктиде.
- Для Антарктиды слишком уж много травы, - хмыкнул Шо. Открыв свой смартфон, он выудил из галереи нужный снимок. Фотография сама по себе была скверной сохранности, а переснятая на телефон со всеми бликами она выглядела отвратительно. - Да и для Америки надгробие выглядит немного... непривычно.
Шо посмотрел на Фэй, единственную среди них американку. Девушка неуверенно и неловко пожала плечами.
- Если речь идет не о новоорлеанских кладбищах, то ощущение у меня от американских захоронений всегда было какое-то... казеное. Европа? Давай сузим круг поисков до Англии и... откуда твой прадед привез первые лозы?
Фэй задумалась. Удивительно было, как мало внимания эта девчонка, вдобавок еще и зацикленная на себе, обращала на собственное прошлое. Этого она не знала, о том не слышала, а вон тем, кажется, совсем не интересовалась.
- Из Италии, - сказала наконец девушка не самым уверенным тоном.
- Значит Италия. Ну и Францию прошерсти на всякий случай. Все-таки центр мирового виноделия, ну или они так считают.
Цзимо со вздохом открыл поисковик.
- Ну а мы... - Шо развернулся к девушке всем корпусом, что выглядело, надо сказать, достаточно угрожающе. Фэй сразу же напряглась и отодвинулась, по глупой привычке отвернув вдобавок голову. Как будто кого-то здесь должен был напугать след от ожега на ее личике. - Мы продолжим разговор. Ты знала Артура, наверное, много лет. Что он за человек? Как вы познакомились, как общались, почему решили пожениться. Как он тебе предложение делал? Любые подробности нам помогут.
Фэй обеими руками вцепилась в стакан с отваром. Выглядело это так, словно дурацкий этот стакан может защитить ее, или помочь думать, или найти ответы.
На мгновение — только на одно мгновение, пожалуй — Цзимо стало ее жаль. Все же, она была еще слишком юна, выросла в самых тепличных условиях и совершенно не понимала, как устроен мир в действительности. Не удивительно, пожалуй, что она доверяла своей кузине, даже по фотографиям понятно — высокомерной и самовлюбленной особе, которая держала Фэй при себе только потому, что на ее фоне выглядела особенно привлекательной. А также влюбилась в какого-то проходимца, о котором знала ничтожно мало.
Впрочем, мгновение закончилось, и Цзимо напомнил себе, что большинство людей к двадцати четырем годам уже понимают, как нужно жить эту жизнь. А если не понимают, то дальше исправлять что-то уже поздно.
- Мы в школе познакомились, - промямлила наконец Фэй. - Когда он с отцом приехал из Чикаго на побережье. Ну, так он нам сказал.
В четыре часа начался самый настоящий шквал звонков. Начала этот парад непотребств конечно же драгоценная теща, любительница почитать нотации. Еще больше госпожа Кавабара любила шумные скандалы, но Шо много лет назад научился избегать ее провокаций.
Фэй еще рассказывала о своем женихе, Сюй Цзимо слушал ее с обычным своим унылым отрешенным видом, и потому Шо выскользнул из салона не прощаясь и подошел к леерному ограждению.
Дорогая теща звонила из-за ерунды, как это бывало обычно, и не потребовалось много сил, чтобы увильнуть от разговора и отключиться. Так же легко удалось увильнуть и от полудюжины деловых разговоров: Шо доверял своим конфидентам, брокерам и агентам. А вот затем позвонил человек, которого Шо и не ожидал услышать.
С Терренсом Патаки они не так много общались, он был скорее приятелем Томаса и Барбары и, на взгляд Шо, не самым лучшим. Патаки был из числа авантюристов чистой воды, людей, что легко попадают в неприятности, а затем ожидают, что их влиятельные и богатые друзья все сделают, чтобы их вызволить. Однажды он не постеснялся просить денег у самого Шо, но быстро понял, что ничего не получит. С тех пор Шо не покидало ощущение, что Патаки его недолюбливает, и оттого звонок выглядел особенно странно.
- Эдди! Есть новости об Андерсонах?
- Нет, - лаконично ответил Шо.
- Тут видишь ли, какое дело.... - Патаки выдержал паузу, как делал это обычно, стараясь привлечь внимание к последующим словам. На Шо его театральщина не действовала, но прочие приятели частенько начинали уже на этом моменте выворачивать карманы. - Я сейчас в Кейпе, зависаю с одной девчонкой...
- Угу, - отозвался Шо, гадая, к чему Патаки ведет, и не пора ли бросить трубку.
- Салли ее зовут. Они тут с подруженькой развлекались в модном клубе и выиграли в карты кое-что необычное.
- Можно уже ближе к делу? - вздохнул Шо.
- Сейчас скину тебе фотки.
Переключив на громкую связь, Шо открыл мессенджер, гадая, что за ерунду затеял Патаки на этот раз. И едва не выронил телефон, когда фотографии наконец загрузились. На первой был чек на четыре тысячи долларов, подписанный знакомой, но все же неуловимо неправильной подписью Томаса Андерсона. А на второй были серьги с рубинами. Если к чеку еще были какие-то вопросы, то серьги узнавались с первого взгляда. Шо сам подарил их Барбаре на день рождения в позапрошлом году. Тогда она увлеклась ненадолго астрологией и увлеченно перечисляла все драгоценные и полудрагоценные камни, что подходят львам. И когда Шо попались на глаза эти серьги в маленьком ювелирном магазинчике в Барселоне, он их купил не раздумывая. Они выглядели грубовато, немного по-дикарски, но Барбаре понравились, и она с тех пор всегда носила их по вторникам в знак насмешки над собственным глупым увлечением.1
- И у кого эта Салли выиграла серьги? - спросил Шо напряженным голосом.
- У какого-то придурка средних лет по ее словам. Он все еще здесь, в Кейпе, и девчонки тоже.
- Я сейчас в Маниле. Буду... - Шо прикинул расстояние и ту скорость, что способна была развивать его яхта. За несколько лет он научился уже высчитывать маршруты в уме, чем в немалой степени гордился. - Буду не раньше, чем через месяц. Мне к тому же нужно будет сделать остановку в Сингапуре или на Шри Ланке. Сможешь задержать их?
- Девчонок? - Патаки хмыкнул. - Смогу. Мужика не обещаю.
Шо вздохнул.
- Сколько?
Оживившись, Патаки назвал цену не вполне разумную. Однако, торговаться Шо не стал, хотя и понимал, что большую часть этих денег Терренс присвоит себе, да и в том, что он в самом деле удержит на месте того, вероятно, мифического мужчину никаких гарантий нет.
- Я переведу тебе нужную сумму, - ответил Шо, быстрым шагом направляясь в рубку, где проводил большую часть времени Ибрагим. - Сделай все, чтобы он оставался на месте.
Дальше звонили насчет аукциона, по каким-то еще делам, из местной полиции, но Шо по большей части слушал вполуха. История вырисовывалась неприятная, даже жуткая, и он не знал, что его пугает больше: севшая на мель брошенная яхта у филиппинских берегов или обнаруженные в Африке серьги. Исчезновение Андерсонов уже без каких-либо сомнений было результатом преступления.
- Ибрагим, Кейптаун, - сказал он с порога.
Капитан поднял голову от морских карт, посмотрел на своего судовладельца и хмыкнул. Он давно уже привык к подобным требованиям и, как подозревал Шо, даже находил их забавными.
- Как можно быстрее, - уточнил Шо.
Ибрагим сощурился, подсчиытвая.
- М-м-м... мы можем поднять скорость узлов до 12-15. Выиграем время но сожжем много горючего.
- Сделаем остановку по дороге, если потребуется, - отмахнулся Шо. - Время?
Ибрагим бросил взгляд на расстеленную перед ним на столе карту.
- При хорошей скорости и с учетом необходимых остановок... дней двадцать. Если выжмем из машины все, выиграем лишнюю неделю, но, возможно, придется застрять на пару дней, чтобы все проверить.
- Об этом будем думать уже в Кейптауне. Можем отплыть сегодня?
Ибрагим нахмурился.
- К чему такая спешка, босс?
Шо покачал головой.
- Ясно. Отплывем как только все поднимутся на борт и будут загружены припасы, - кивнул Ибрагим, более не тратя время на расспросы, и вернулся к своим картам.
Вторник и рубин соответствуют планете Марс
Отплыли в спешке тем же вечером, но о причинах Сюй Цзимо допытываться не стал. Он предпочитал не вникать слишком глубоко в дела своего работодателя, сохраняя необходимую дистанцию. Эдвард Шо и без того любил сокращать ее внезапно, без предупреждения и какого-либо объяснения. Скорость сразу взяли большую, и по прикидкам команды, до порта назначения яхта должна была добраться дня за три-четыре. Это время предоставленный себе Цзимо собирался провести с пользой.
Устроившись на работу к Шо, первое время он изнывал от скуки. В услугах телохранителя — а именно это значилось в контракте — хозяин яхты не нуждался, о поисках Андерсонов речь тогда еще не шла, и большую часть времени Цзимо посвещал восстановлению после ранения. В ведомственной клинике он прошел большой курс реабилитации, чувствовал себя сносно, но как оказалось, морской воздух и роскошный спортзал способствуют поправлению здоровья даже лучше пристального внимания отличных врачей. Тело его было загружено должны образом благодаря беговым дорожкам, разнообразным тренажерам и всевозможным устройствам и приборам. На яхте была даже барокамера — Шо увлекался время от времени глубоководными погружениями и был влюблен во фридайвинг. Но вот голова в отличие от тела была совершенно свободна, а к этому Цзимо не привык.
В полицейской академии его приучили внимательно смотреть по сторонам и все анализировать. Офицер полиции обязан был проявлять наблюдательность, внимательность и гибкость ума. Еще раньше к этому призывали родители. В школе Цзимо участвовал во всех интеллектуальных соревнованиях, олимпиадах и конкурсах, а в старших классах увлекся каллиграфией, также прекрасно организуюзей мозг. Он привык думать, и, оказавшись на больничном, обнаружил, что уму его тренировки не хватает больше, чем телу.
Кроссворды были глупыми, головоломки — скучными. Некоторое время он играл с приятелями в маджонг по сети, но когда яхта удалилась в иную часть света, стало очень трудно собраться в определенное время. Цзимо заскучал, потом начал просто изнывать от скуки и по собственным ощущениям тупеть. Это чувство было для него особенно неприятно, и со временем даже характер его начал портиться.
И вот наконец Шо подкинул ему хорошую загадку.
Даже две, но в истории с исчезновением четы Андерсонов было слишком мало информации и слишком много простора для пустых догадок, которые никогда и ни к чему хорошему не приводили. А вот фотографии Фэй Брикнелл — другое дело. Фотографии реальны, это — улики.
Несколько дней Цзимо сопротивлялся искушению, потому что в целом не хотел влезать в дела этой снулой закомплексованной девчонки и полагал: чем больше жизнь будет лупить ее, тем быстрее Фэй придет в себя. Но в конце концов он не выдержал. Ум требовал хороших упражнений.
Те фотографии, что требовали сканирования и восстановления перед внимательным их изучением, Цзимо пока отложил, в первую очередь сконцентрировав свое внимание на более привычных снимках. Четыре снимка из полицейских отчетов были в своем роде его стихией, и можно было многое о них сказать полагаясь на опыт.
Фото тела были сделаны на месте обнаружения и в морге. Впервом случае мужчина был полностью одет, во втором обнажен, и хотя особых примет видно не было, да и вообще, снимки были не слишком четкими, можно было сделать кое-какие выводы.
Мужчина, лет примерно 35-50. Определить точнее не позволяло не только качество снимков, но и возраст фотографий. Сделаны они были по прикидкам Цзимо примерно в семидесятых — об этом говорили кое-какие детали одежды и попавшей в первый кадр обстановки. Определить навскидку возраст человека, тем более европейца или американца, жившего и умершего почти полвека назад, Цзимо бы не решился. Видимых повреждений на первом снимке не было, второй был скверного качества, но Цзимо показалось, что он может разглядеть след на шее. Повешенный? Жертва убийства или самоубийства? Так или иначе расследование проводилось, существовали материалы этого дела и снимок был изъят и хранился весьма аккуратно. Возможно это была копия, а значит оригинал хранился где-то там, где Артур Эммерсон мог его достать.
Требовалось отследить перемещения этого человека за последние несколько лет. Проще всего было, конечно, спросить Фэй, но Цзимо уже понял, что она не отличалась большой внимательностью. Наверняка все, на что она в отношениях с женихом была способна — заглядывать восторженно ему в рот. Чем он занят, когда выпадает из ее поля зрения, Фэй Брикнелл едва ли догадывалась и даже не пыталась узнать.
Цзимо готов был голову позакладывать, что в это самое время женишок спал с красоткой-кузиной, но к делу это не относилось.
На третьем снимке было весьма явное место преступления, причем — убийства. Он выглядел еще старше двух предыдущих, и Цзимо, пожалуй, даже рискнул бы отнести его годам к шестидесятым. Возможно, это был самый старый снимок из всех, слишком контрастный. Тело виделось на нем темной бесформенной массой, а чернота вокруг была, очевидно, следами крови.
Четвертая фотография запечатлела последствия то ли ограбления, то ли неаккуратного обыска. Она была самой поздней из четырех, цветной, с тем особенным колоритом, что ассоциируется намертво с восьмидесятыми. О времени создания говорила также и легкая размытость объектов. Обстановка выглядела довольно дорого, так что Цзимо, пожалуй, поставил бы на ограбление.
Убийство, убийство-самоубийство и ограбление, и все это с разбросом в пару десятилетий как минимум. У «Артура Эммерсона» за плечами очевидно было что-то весьма любопытное. Но вот какое отношение все это имело к Фэй Брикнелл, и что в этом прошлом было такого, что «Артур» посчитал ее жестокое убийство подходящим выходом?
Вскоре после того, как яхта покинула порт Манилы, Фэй сполна оценила древнюю античную присказку: «мы не мертвы и не живы, мы в пути». Жизнь замерла, сделавшись неторопливой, как движение волн по морю.
- Тебе виднее, - сказал Цзимо другой такой же упрямой девушке и вернулся к поискам.
Его не волновало, что Фэй Брикнелл не желает видеть правду. Он хотел видеть ее сам.
- Может быть тогда нам стоит начать с Кэндалла? - примирительным тоном предложил Шо, который ненавидел споры и скандалы. - Полагаю, его связь с твоим Артуром вполне очевидна.
- Кэндаллов также великое множество, - откликнулся Цзимо, стараясь скрыть досаду в голосе.
В прежние времена, когда у него был доступ к полицейским базам и возможность получить направление в архив, дела решались куда проще. Поиск людей оставался тяжелым трудом, но по крайней мере Цзимо, занимаясь им, понимал, что получит нужный результат.
- Можно начать с надгробия.
- «Босси» не звучит как настоящее имя, - покачал головой Цзимо. Отодвинув ноутбук, он взял наконец бокал с мартини, давно уже поставленный перед ним Шо. Льдинки в напитке почти растаяли. Это было нарушением режима, но Цзимо решил давать себе время от времени маленькие послабления. В конце концов, работа в полиции ему никогда больше не светила, и можно было отнестись к собственному здоровью с некоторой небрежностью. - Я пытаюсь отыскать какие-то сведения в сети, но круг слишком широк. Могилы с надписью на латинице встретить можно где угодно, хоть в Антарктиде.
- Для Антарктиды слишком уж много травы, - хмыкнул Шо. Открыв свой смартфон, он выудил из галереи нужный снимок. Фотография сама по себе была скверной сохранности, а переснятая на телефон со всеми бликами она выглядела отвратительно. - Да и для Америки надгробие выглядит немного... непривычно.
Шо посмотрел на Фэй, единственную среди них американку. Девушка неуверенно и неловко пожала плечами.
- Если речь идет не о новоорлеанских кладбищах, то ощущение у меня от американских захоронений всегда было какое-то... казеное. Европа? Давай сузим круг поисков до Англии и... откуда твой прадед привез первые лозы?
Фэй задумалась. Удивительно было, как мало внимания эта девчонка, вдобавок еще и зацикленная на себе, обращала на собственное прошлое. Этого она не знала, о том не слышала, а вон тем, кажется, совсем не интересовалась.
- Из Италии, - сказала наконец девушка не самым уверенным тоном.
- Значит Италия. Ну и Францию прошерсти на всякий случай. Все-таки центр мирового виноделия, ну или они так считают.
Цзимо со вздохом открыл поисковик.
- Ну а мы... - Шо развернулся к девушке всем корпусом, что выглядело, надо сказать, достаточно угрожающе. Фэй сразу же напряглась и отодвинулась, по глупой привычке отвернув вдобавок голову. Как будто кого-то здесь должен был напугать след от ожега на ее личике. - Мы продолжим разговор. Ты знала Артура, наверное, много лет. Что он за человек? Как вы познакомились, как общались, почему решили пожениться. Как он тебе предложение делал? Любые подробности нам помогут.
Фэй обеими руками вцепилась в стакан с отваром. Выглядело это так, словно дурацкий этот стакан может защитить ее, или помочь думать, или найти ответы.
На мгновение — только на одно мгновение, пожалуй — Цзимо стало ее жаль. Все же, она была еще слишком юна, выросла в самых тепличных условиях и совершенно не понимала, как устроен мир в действительности. Не удивительно, пожалуй, что она доверяла своей кузине, даже по фотографиям понятно — высокомерной и самовлюбленной особе, которая держала Фэй при себе только потому, что на ее фоне выглядела особенно привлекательной. А также влюбилась в какого-то проходимца, о котором знала ничтожно мало.
Впрочем, мгновение закончилось, и Цзимо напомнил себе, что большинство людей к двадцати четырем годам уже понимают, как нужно жить эту жизнь. А если не понимают, то дальше исправлять что-то уже поздно.
- Мы в школе познакомились, - промямлила наконец Фэй. - Когда он с отцом приехал из Чикаго на побережье. Ну, так он нам сказал.
ГЛАВА 13.
В четыре часа начался самый настоящий шквал звонков. Начала этот парад непотребств конечно же драгоценная теща, любительница почитать нотации. Еще больше госпожа Кавабара любила шумные скандалы, но Шо много лет назад научился избегать ее провокаций.
Фэй еще рассказывала о своем женихе, Сюй Цзимо слушал ее с обычным своим унылым отрешенным видом, и потому Шо выскользнул из салона не прощаясь и подошел к леерному ограждению.
Дорогая теща звонила из-за ерунды, как это бывало обычно, и не потребовалось много сил, чтобы увильнуть от разговора и отключиться. Так же легко удалось увильнуть и от полудюжины деловых разговоров: Шо доверял своим конфидентам, брокерам и агентам. А вот затем позвонил человек, которого Шо и не ожидал услышать.
С Терренсом Патаки они не так много общались, он был скорее приятелем Томаса и Барбары и, на взгляд Шо, не самым лучшим. Патаки был из числа авантюристов чистой воды, людей, что легко попадают в неприятности, а затем ожидают, что их влиятельные и богатые друзья все сделают, чтобы их вызволить. Однажды он не постеснялся просить денег у самого Шо, но быстро понял, что ничего не получит. С тех пор Шо не покидало ощущение, что Патаки его недолюбливает, и оттого звонок выглядел особенно странно.
- Эдди! Есть новости об Андерсонах?
- Нет, - лаконично ответил Шо.
- Тут видишь ли, какое дело.... - Патаки выдержал паузу, как делал это обычно, стараясь привлечь внимание к последующим словам. На Шо его театральщина не действовала, но прочие приятели частенько начинали уже на этом моменте выворачивать карманы. - Я сейчас в Кейпе, зависаю с одной девчонкой...
- Угу, - отозвался Шо, гадая, к чему Патаки ведет, и не пора ли бросить трубку.
- Салли ее зовут. Они тут с подруженькой развлекались в модном клубе и выиграли в карты кое-что необычное.
- Можно уже ближе к делу? - вздохнул Шо.
- Сейчас скину тебе фотки.
Переключив на громкую связь, Шо открыл мессенджер, гадая, что за ерунду затеял Патаки на этот раз. И едва не выронил телефон, когда фотографии наконец загрузились. На первой был чек на четыре тысячи долларов, подписанный знакомой, но все же неуловимо неправильной подписью Томаса Андерсона. А на второй были серьги с рубинами. Если к чеку еще были какие-то вопросы, то серьги узнавались с первого взгляда. Шо сам подарил их Барбаре на день рождения в позапрошлом году. Тогда она увлеклась ненадолго астрологией и увлеченно перечисляла все драгоценные и полудрагоценные камни, что подходят львам. И когда Шо попались на глаза эти серьги в маленьком ювелирном магазинчике в Барселоне, он их купил не раздумывая. Они выглядели грубовато, немного по-дикарски, но Барбаре понравились, и она с тех пор всегда носила их по вторникам в знак насмешки над собственным глупым увлечением.1
- И у кого эта Салли выиграла серьги? - спросил Шо напряженным голосом.
- У какого-то придурка средних лет по ее словам. Он все еще здесь, в Кейпе, и девчонки тоже.
- Я сейчас в Маниле. Буду... - Шо прикинул расстояние и ту скорость, что способна была развивать его яхта. За несколько лет он научился уже высчитывать маршруты в уме, чем в немалой степени гордился. - Буду не раньше, чем через месяц. Мне к тому же нужно будет сделать остановку в Сингапуре или на Шри Ланке. Сможешь задержать их?
- Девчонок? - Патаки хмыкнул. - Смогу. Мужика не обещаю.
Шо вздохнул.
- Сколько?
Оживившись, Патаки назвал цену не вполне разумную. Однако, торговаться Шо не стал, хотя и понимал, что большую часть этих денег Терренс присвоит себе, да и в том, что он в самом деле удержит на месте того, вероятно, мифического мужчину никаких гарантий нет.
- Я переведу тебе нужную сумму, - ответил Шо, быстрым шагом направляясь в рубку, где проводил большую часть времени Ибрагим. - Сделай все, чтобы он оставался на месте.
Дальше звонили насчет аукциона, по каким-то еще делам, из местной полиции, но Шо по большей части слушал вполуха. История вырисовывалась неприятная, даже жуткая, и он не знал, что его пугает больше: севшая на мель брошенная яхта у филиппинских берегов или обнаруженные в Африке серьги. Исчезновение Андерсонов уже без каких-либо сомнений было результатом преступления.
- Ибрагим, Кейптаун, - сказал он с порога.
Капитан поднял голову от морских карт, посмотрел на своего судовладельца и хмыкнул. Он давно уже привык к подобным требованиям и, как подозревал Шо, даже находил их забавными.
- Как можно быстрее, - уточнил Шо.
Ибрагим сощурился, подсчиытвая.
- М-м-м... мы можем поднять скорость узлов до 12-15. Выиграем время но сожжем много горючего.
- Сделаем остановку по дороге, если потребуется, - отмахнулся Шо. - Время?
Ибрагим бросил взгляд на расстеленную перед ним на столе карту.
- При хорошей скорости и с учетом необходимых остановок... дней двадцать. Если выжмем из машины все, выиграем лишнюю неделю, но, возможно, придется застрять на пару дней, чтобы все проверить.
- Об этом будем думать уже в Кейптауне. Можем отплыть сегодня?
Ибрагим нахмурился.
- К чему такая спешка, босс?
Шо покачал головой.
- Ясно. Отплывем как только все поднимутся на борт и будут загружены припасы, - кивнул Ибрагим, более не тратя время на расспросы, и вернулся к своим картам.
Вторник и рубин соответствуют планете Марс
ГЛАВА 14.
Отплыли в спешке тем же вечером, но о причинах Сюй Цзимо допытываться не стал. Он предпочитал не вникать слишком глубоко в дела своего работодателя, сохраняя необходимую дистанцию. Эдвард Шо и без того любил сокращать ее внезапно, без предупреждения и какого-либо объяснения. Скорость сразу взяли большую, и по прикидкам команды, до порта назначения яхта должна была добраться дня за три-четыре. Это время предоставленный себе Цзимо собирался провести с пользой.
Устроившись на работу к Шо, первое время он изнывал от скуки. В услугах телохранителя — а именно это значилось в контракте — хозяин яхты не нуждался, о поисках Андерсонов речь тогда еще не шла, и большую часть времени Цзимо посвещал восстановлению после ранения. В ведомственной клинике он прошел большой курс реабилитации, чувствовал себя сносно, но как оказалось, морской воздух и роскошный спортзал способствуют поправлению здоровья даже лучше пристального внимания отличных врачей. Тело его было загружено должны образом благодаря беговым дорожкам, разнообразным тренажерам и всевозможным устройствам и приборам. На яхте была даже барокамера — Шо увлекался время от времени глубоководными погружениями и был влюблен во фридайвинг. Но вот голова в отличие от тела была совершенно свободна, а к этому Цзимо не привык.
В полицейской академии его приучили внимательно смотреть по сторонам и все анализировать. Офицер полиции обязан был проявлять наблюдательность, внимательность и гибкость ума. Еще раньше к этому призывали родители. В школе Цзимо участвовал во всех интеллектуальных соревнованиях, олимпиадах и конкурсах, а в старших классах увлекся каллиграфией, также прекрасно организуюзей мозг. Он привык думать, и, оказавшись на больничном, обнаружил, что уму его тренировки не хватает больше, чем телу.
Кроссворды были глупыми, головоломки — скучными. Некоторое время он играл с приятелями в маджонг по сети, но когда яхта удалилась в иную часть света, стало очень трудно собраться в определенное время. Цзимо заскучал, потом начал просто изнывать от скуки и по собственным ощущениям тупеть. Это чувство было для него особенно неприятно, и со временем даже характер его начал портиться.
И вот наконец Шо подкинул ему хорошую загадку.
Даже две, но в истории с исчезновением четы Андерсонов было слишком мало информации и слишком много простора для пустых догадок, которые никогда и ни к чему хорошему не приводили. А вот фотографии Фэй Брикнелл — другое дело. Фотографии реальны, это — улики.
Несколько дней Цзимо сопротивлялся искушению, потому что в целом не хотел влезать в дела этой снулой закомплексованной девчонки и полагал: чем больше жизнь будет лупить ее, тем быстрее Фэй придет в себя. Но в конце концов он не выдержал. Ум требовал хороших упражнений.
Те фотографии, что требовали сканирования и восстановления перед внимательным их изучением, Цзимо пока отложил, в первую очередь сконцентрировав свое внимание на более привычных снимках. Четыре снимка из полицейских отчетов были в своем роде его стихией, и можно было многое о них сказать полагаясь на опыт.
Фото тела были сделаны на месте обнаружения и в морге. Впервом случае мужчина был полностью одет, во втором обнажен, и хотя особых примет видно не было, да и вообще, снимки были не слишком четкими, можно было сделать кое-какие выводы.
Мужчина, лет примерно 35-50. Определить точнее не позволяло не только качество снимков, но и возраст фотографий. Сделаны они были по прикидкам Цзимо примерно в семидесятых — об этом говорили кое-какие детали одежды и попавшей в первый кадр обстановки. Определить навскидку возраст человека, тем более европейца или американца, жившего и умершего почти полвека назад, Цзимо бы не решился. Видимых повреждений на первом снимке не было, второй был скверного качества, но Цзимо показалось, что он может разглядеть след на шее. Повешенный? Жертва убийства или самоубийства? Так или иначе расследование проводилось, существовали материалы этого дела и снимок был изъят и хранился весьма аккуратно. Возможно это была копия, а значит оригинал хранился где-то там, где Артур Эммерсон мог его достать.
Требовалось отследить перемещения этого человека за последние несколько лет. Проще всего было, конечно, спросить Фэй, но Цзимо уже понял, что она не отличалась большой внимательностью. Наверняка все, на что она в отношениях с женихом была способна — заглядывать восторженно ему в рот. Чем он занят, когда выпадает из ее поля зрения, Фэй Брикнелл едва ли догадывалась и даже не пыталась узнать.
Цзимо готов был голову позакладывать, что в это самое время женишок спал с красоткой-кузиной, но к делу это не относилось.
На третьем снимке было весьма явное место преступления, причем — убийства. Он выглядел еще старше двух предыдущих, и Цзимо, пожалуй, даже рискнул бы отнести его годам к шестидесятым. Возможно, это был самый старый снимок из всех, слишком контрастный. Тело виделось на нем темной бесформенной массой, а чернота вокруг была, очевидно, следами крови.
Четвертая фотография запечатлела последствия то ли ограбления, то ли неаккуратного обыска. Она была самой поздней из четырех, цветной, с тем особенным колоритом, что ассоциируется намертво с восьмидесятыми. О времени создания говорила также и легкая размытость объектов. Обстановка выглядела довольно дорого, так что Цзимо, пожалуй, поставил бы на ограбление.
Убийство, убийство-самоубийство и ограбление, и все это с разбросом в пару десятилетий как минимум. У «Артура Эммерсона» за плечами очевидно было что-то весьма любопытное. Но вот какое отношение все это имело к Фэй Брикнелл, и что в этом прошлом было такого, что «Артур» посчитал ее жестокое убийство подходящим выходом?
ГЛАВА 15.
Вскоре после того, как яхта покинула порт Манилы, Фэй сполна оценила древнюю античную присказку: «мы не мертвы и не живы, мы в пути». Жизнь замерла, сделавшись неторопливой, как движение волн по морю.
