Вацлав обеспокоенно наблюдал за ним, мысленно благодаря Господа, что тот надоумил его отдать вольную маркграфу. Збирайда просмотрел все свитки, пролистал расчетные книги и понял, что нужной бумаги среди них нет. К тому времени он просидел в комнате уже больше часа, и более-менее успокоился. Кинув рассеянный взгляд за окно, барон заметил, что улицу окутали ранние зимние сумерки и нужно срочно ехать домой переодеваться для визита к маркграфу, которому так некстати приспичило его увидеть.
Голова работала на диво ясно, хотя на сердце была жуткая тошнотворная тяжесть, и руки мерзко тряслись изнутри.
Итак, Хеленка - его преданная и нежная возлюбленная оказалась обыкновенной шлюхой, слабой на передок потаскушкой. Судя по убранству кровати, она сумела прельстить какого-то очень богатого шляхтича. Збирайда был достаточно богат, но он бы не смог подарить нечто подобное даже самой распрекрасной любовнице. Мало того, этот неизвестный был, по словам Вацлава, красивым и молодым! Кто же это мог быть? На кого Хеленка его променяла? Да и кто мог польститься пусть даже на цветущую, но далеко не юную женщину, вчерашнюю рабыню, которая лучше всего на свете умела слушать и молчать, а это совсем не то, что требует от своих потаскух именитое панство! Где они могли встретиться, как тот сумел её уговорить впустить его в свою постель? Она сопротивлялась? А может, сама улеглась под него?
Стоило Збирайде только представить, как Хеленка подставляет под чей-то жадный рот свои, так много раз целованные им губы, он почувствовал физическую боль. Ему было настолько плохо, что пан Ирджих только неимоверным усилием сумел взять себя в руки.
Хватит! Нельзя так распускаться! Ещё ничего не потеряно. За чужие объятия она свое получит с лихвой, а потом когда спина заживет, вернется в его постель и будет и дальше ему покорно служить. Правда, он не нашел вольной, но кому она в его замке её предъявит? Пустая, бесполезная бумажка!
Но прежде, пусть скажет, кто её любовник. Он убьет этого сосунка прямо у неё на глазах! На кого же эта дурища его променяла? Его, Збирайду, которому, не смотря на возраст, не было равных в состязании на мечах!
Именно такие доводы приводил сам себе пан Ирджих, пытаясь утихомирить пылающее от невыносимого горя и обиды сердце.
Во дворце его направили в покои вдовствующей маркграфини. Именно там сегодня был назначен прием по какому-то торжественному случаю, какому конкретно, выведенный из себя пан Ирджих не разобрал. Да ему и дела до этого не было!
В покоях высокородной дамы уже сидела жена Генриха Анна-Мария, с дурацкой собачонкой на коленях, но никто не смотрел на молодую маркграфиню, в том числе и свекровь, все ловили каждое слово из уст какой-то разряженной вертлявой бабы.
- Кто это? - спросил он у хорошего знакомого барона Кутновски.
Тот только плечами пожал.
- Наверное, очередная маркграфская шлюха! Они у него не переводятся.
Кутновски сочувственно глянул на почерневшего Збирайду. Про связь Генриха и пропавшей Елены при дворе знали все, кроме самого барона. Но сейчас мысли пана Ирджиха были далеки от крестницы.
Как и все подданные молодого государя, он был недоволен его поведением. От правителя все-таки ожидаешь более высокой нравственности! Хочется быть вассалом сюзерена, для которого слово честь не пустой звук. Вот, например, он - Збирайда! То же, конечно, не ангел и нет-нет, да и задерет юбку, какой-нибудь девчушке, но он всегда их выдает замуж и дает приданое. Разве эти маленькие шалости можно назвать развратом? Тем более что девки ему и так принадлежат со всеми потрохами по священному праву первой ночи. Збирайда был убежден в своей правоте - ведь так жили его предки, все соседи и родственники. Но выходки маркграфа уже переходили всякие границы и вызывали у его подданных недовольство именно тем, что тот не выполнял условия игры.
- В кого он такой?- продолжал удивляться Кутновски.- Его отец был сдержанным человеком! Мать, конечно, вела себя очень свободно, но никто и никогда даже намеком не бросил, что она изменяет своему мужу. А этот просто чудо какое-то! Силищи немереной, несмотря на худобу. Во дворце вечно крутятся какие-то девки, да пошли смутные слухи, что он завел шашни с простолюдинкой.
Збирайда слушал приятеля вполуха, потому что в зал вошел сам предмет их пересудов.
Оживленный, в прекрасном настроении маркграф был одет в парчовый упленд с кружевной рубашкой, широченные рукава которой выглядывали из отделанных мехом рукавов, схваченные золочеными зарукавьями. Белые шоссы, чулки которых были расшиты золотыми дубовыми листьями, сапоги кордовской кожи. Что и говорить, в сочетании с черными локонами и красивым лицом все это выглядело и роскошно, и величественно. Генрих умел подать себя подданным во всем великолепии царственного блеска.
Он подошел к жене и матери, поприветствовал их, но садиться не стал, двинувшись в обход зала. Останавливаясь то там, то тут, Генрих непринужденно переговаривался с приглашенными на праздник гостями и придворными. Все заметили, что государь сегодня весел и любезен.
Пан Ирджих тупо ждал своей очереди. У него сильно болела голова, и хотелось побыстрее услышать, зачем он понадобился маркграфу, а потом незаметно удалиться к себе, чтобы в покое подумать о своем несчастье. Хеленка никак не выходила из головы и, доводя до тошноты, почему-то чудился едва уловимый трижды проклятый им запах фиалкового корня. Наверное, он никогда больше не сможет спокойно глянуть на эти цветы!
Збирайда отчаянно покрутил головой - что за наваждение, уж не сходит ли он с ума? Но запах вместо того, чтобы исчезнуть становился все сильнее и сильнее и настойчиво лез в нос. Озадаченный барон поднял голову и увидел, что маркграф остановился напротив него. Это он так вонял!
Пан Ирджих шокированным взглядом смотрел в черные блестящие глаза государя, а в голове между тем, все взорвалось страшной догадкой. Этот запах..., описание Вацлава: "молодой, красивый, высокий...., чуть сутулится...". А Кутновски что-то говорил о нищей горожанке? Силы небесные! Да за что же это все ему, чем он так прогневил Бога? Сначала этот подлец чуть не изнасиловал покойницу Стефку, потом вытащил из Черного леса на погибель Еленку, а теперь и до Хеленки добрался!
Маркграф ему что-то говорил, но в ушах барона стоял такой гул, что он ничего не слышал. Этот мерзкий распутник и его милая, ласковая возлюбленная? Нет, только не это!
- Что с вами, барон?- пробился в замутненное сознание озабоченный голос Генриха. - Вам плохо? Вы так побледнели и осунулись!
- Нет, государь, мне хорошо,- неожиданно рассмеялся Збирайда, не замечая, как у него по щекам покатились слезы,- зачем она вам? Вы же черный, как выходец из ада! А она такая светлая, моя голубка!
Краем уха барон услышал дружный ошеломленный вздох, раздавшийся в притихшей зале, только что полной шумом смеха и голосов.
- Не только вы нуждаетесь в свете,- невозмутимо заметил в ответ на дерзкий выпад Генрих,- солнце нужно всем!
- Она уже не молода, с чем же предстанет перед Господом?
- Мне не понятно ваше волнение!
С этими словами маркграф повернулся к нему спиной.
- Вам сообщат о вашей дальнейшей участи! - бросил он через плечо.
И, как ни в чем не бывало, продолжил обход приглашенных, заговорив о чем-то с растерянным Кутновски, отвечающим невпопад. А покрывшегося холодным потом и державшегося за сердце Збирайду, взяла в кольцо стража. В окружении людей в кирасах, под изумленными взорами придворных, барона вывели из зала. Последнее, что он увидел, было торжествующее и довольно улыбающееся лицо пани Марии, бывшей Лукаши. "Что ж,- устало подумал барон,- долго она ждала этого мига и, наконец, дождалась! Месть сладка!"
На выходе из дворца процессию догнал один из приближенных к маркграфу дворян.
- Вам велено оставаться в вашем городском доме под домашним арестом, вплоть до дальнейших распоряжений государя!
Збирайда безразлично кивнул головой. Что ж, удовольствие высказать маркграфу в глаза, что о нем думаешь, стоит дорогого! Понятно, что злопамятный Генрих сейчас обдумывает месть, но только он не собирается изображать из себя покорного барана. У него свои планы на завтрашний день! Хеленку надо было спасать, нужно объяснить этой доверчивой и чистой душе, с кем она связалась и что её ждет в дальнейшем, если та будет упорствовать в своем заблуждении!
- Михась,- позвал он своего ближнего холопа,- возьми, сколько нужно людей, поставь их на всех городских воротах, и когда Хеленка появится под стенами города....
В доме же Хеленки всю ночь горел свет одинокой свечи, зажженный Вацлавом. На уютной, маленькой кухоньке сидели за чисто выскобленным столом двое мужчин и разговаривали по душам. Мерзнущие под окнами люди маркграфа и не подозревали, насколько далеко от любовного было его сегодняшнее свидание.
Вацлав не спеша рассказывал Генриху историю рождения Стефании, Елены и всю подноготную мятежного барона. Правитель, побывав в спальне любовницы и увидев погром, пожелал подробно узнать, что произошло в его отсутствии, и разговор сам по себе вышел на события более чем двадцатилетней давности.
- Я никогда не мог понять, господин, почему барон так привязался к моей дочери. Это сейчас она уверенная в себе, умная женщина, которая знает цену и себе, и людям. А тогда, испуганный четырнадцатилетний ребенок с детским личиком и худая как щепка. И, однако, Збирайда прикипел к ней всей душой и телом! - говорил отец Хеленки.
- Я как раз хорошо его понимаю, Вацлав,- не согласился с доводами маркграф,- приходит время, когда мужчина начинает понимать, что главное в женщине даже не красота или способность дарить удовольствие, а тепло, нежность, чувство уверенности и надежности в подруге. Очевидно, инстинктивно барон это всегда понимал, пока дьявол не подсунул ему эту дешевую потаскуху - пани Анну. Но и ему хватило двух месяцев, чтобы раскаяться в выборе. А теперь я сижу тут с тобой, старик, и не знаю, что делать. Как, по-твоему, Хеленке грозит опасность?
- В этом нет никаких сомнений, мой государь. Не знаю даже, увижу ли я когда-нибудь живой мою голубку!
- Я посадил его под домашний арест!
- Толку-то, у него куча на все готовых холопов!
Генрих задумчиво сморщил лоб.
- Хелена говорила мне, что справится со Збирайдой!
Вацлав снисходительно посмотрел на государя - вот уж никогда не думал, что на старости лет будет учить таким простейшим вещам самого маркграфа.
- Мужчина способен простить женщине многое, но только не измену. Вообще-то, пан Ирджих человек не жестокий, никогда ни на кого зря руку не поднял, и к своим дворовым людям относится хорошо, но Хеленка всегда была на особом положении, вот и подумала, что сможет с ним управляться и дальше так же легко, как раньше!
- Почему она решила, что избавилась от Збирайды навсегда?
- Хеленка ведь не знала, что баронесса так сразу ему осточертеет. Она рассчитывала, что с вольной проживет год в Брно, по закону станет горожанкой. Тогда у моей дочери появилось бы право просить защиты от его домогательств у городского капитула.
Генрих презрительно фыркнул, устало расправляя плечи.
- Что ему городской капитул, когда он даже меня не боится?
Но Вацлав отрицательно покачал головой, убирая нагар со свечи.
- Не скажите, мой государь, ссора с городом для Збирайды ничуть не менее серьезна, чем ссора с сюзереном. Опала вещь, конечно, неприятная, но гораздо хуже, если твои товары запретят покупать и продавать на городском рынке - моментально станешь нищим! Другие города не близко, да и там свой рынок, давно сложившийся уже без него. Придется платить втрое большие пошлины, да и масса других не менее неприятных неудобств.
В голове у маркграфа не укладывалось, что для барона гнев кучки торгашей более опасен, чем его собственный.
- Я сам в состоянии защитить Хеленку!- нахмурился он.
- Каким образом? - тяжело вздохнул Вацлав. - Предъявите её вольную? Но как, мой государь, вы объясните свою заинтересованность в этом деле? Откуда у вас эта бумага и почему вы вмешиваетесь в дела барона с его пусть и бывшей крепостной?
Старик выдержал продолжительную паузу, дожидаясь реакции со стороны собеседника, но Генрих только подавленно молчал, и тогда он продолжил:
- Хеленка слишком незначительная фигура для человека вашего ранга, чтобы демонстрировать интерес к её персоне. Что будут думать о вас подданные, если узнают, что вы развязали войну с таким влиятельным бароном, как Збирайда, из-за его бывшей рабыни? Это сильно повредит вам в глазах не только знати, но даже простолюдинов!
- Это тот самый случай,- хмуро пошутил маркграф,- когда быку позволено больше, чем Юпитеру? Но я не могу сидеть, сложа руки и ждать, пока он её сживет со свету! Завтра же я вызову к себе членов капитула и поговорю с ними о том, чтобы Хеленку раньше срока признали горожанкой! Существуют же какие-то исключения?
Вацлав недоуменно пожал плечами.
- Магистрат обычно держится, как каменный, когда дело касается его привилегий и кутюмов! Но моя жена бывшая горожанка.. Когда Гутка вышла за меня замуж, она потеряла все привилегии и стала крепостной, но, может быть, сам этот факт поможет Хеленке претендовать на получение гражданства в более короткий срок, чем год и один день?
- Надо попробовать,- вздохнул, поднимаясь с шаткого стула Генрих,- я сделаю всё, что в моих силах! Натравлю на Збирайду всю его родню, раздую, насколько возможно, скандал с оскорблением моей персоны. А там, глядишь, все и обойдется, он одумается и не тронет женщину!
Утром маркграф сидел за поздним завтраком, размышляя, когда и как ему поговорить с членами магистрата, когда в комнату зашел капитан стражи и доложил, что Збирайда самовольно покинул дом и направился в Черный лес.
- Мы предупредили стражников на городских воротах, чтобы барона не выпускали, но его люди разметали стражу и вырвались на свободу.
Генрих сразу же потерял аппетит.
- Прикажи запрягать лошадей, я отменяю все дела и еду в магистрат,- приказал он своему мажордому.
- Но, государь...
- Безо всяких "но"..., - нахмурился маркграф, покидая стол, - будут тут всякие самодуры с неуважением относится к порядкам в моей столице! Я лично встану на сторону города против этого невежды, и мы его проучим!
ЧЕРНЫЙ ЛЕС.
А Хеленка и не подозревала, какие страшные тучи сгустились над её головой.
Она, конечно, понимала, что разговора со Збирайдой не избежать, но долго размышлять об этом не хотелось, потому что впервые за всю свою жизнь женщина была восхитительно счастлива.
Да, она прекрасно осознавала, что маркграф вовсе не безупречный принц из сказки. Помнила она и слезы Стефки, и как он жестоко поступил с Еленой, опозорив девочку. Все помнила, все знала, но разве бывают идеальные люди? А Генриху тем более приходится быть жестоким, ведь он государь!
В отличие от Збирайды возлюбленный был с ней непривычно нежен и внимателен. А его коварство, лживость и прочие нелицеприятные черты характера, о которых ей часто рассказывали, характеризуя государя, не казались ей такими уж ужасными. Кто без греха? Да и какое ей было до этого дело, если весь мир, благодаря Генриху, стал настолько прекрасным.
Голова работала на диво ясно, хотя на сердце была жуткая тошнотворная тяжесть, и руки мерзко тряслись изнутри.
Итак, Хеленка - его преданная и нежная возлюбленная оказалась обыкновенной шлюхой, слабой на передок потаскушкой. Судя по убранству кровати, она сумела прельстить какого-то очень богатого шляхтича. Збирайда был достаточно богат, но он бы не смог подарить нечто подобное даже самой распрекрасной любовнице. Мало того, этот неизвестный был, по словам Вацлава, красивым и молодым! Кто же это мог быть? На кого Хеленка его променяла? Да и кто мог польститься пусть даже на цветущую, но далеко не юную женщину, вчерашнюю рабыню, которая лучше всего на свете умела слушать и молчать, а это совсем не то, что требует от своих потаскух именитое панство! Где они могли встретиться, как тот сумел её уговорить впустить его в свою постель? Она сопротивлялась? А может, сама улеглась под него?
Стоило Збирайде только представить, как Хеленка подставляет под чей-то жадный рот свои, так много раз целованные им губы, он почувствовал физическую боль. Ему было настолько плохо, что пан Ирджих только неимоверным усилием сумел взять себя в руки.
Хватит! Нельзя так распускаться! Ещё ничего не потеряно. За чужие объятия она свое получит с лихвой, а потом когда спина заживет, вернется в его постель и будет и дальше ему покорно служить. Правда, он не нашел вольной, но кому она в его замке её предъявит? Пустая, бесполезная бумажка!
Но прежде, пусть скажет, кто её любовник. Он убьет этого сосунка прямо у неё на глазах! На кого же эта дурища его променяла? Его, Збирайду, которому, не смотря на возраст, не было равных в состязании на мечах!
Именно такие доводы приводил сам себе пан Ирджих, пытаясь утихомирить пылающее от невыносимого горя и обиды сердце.
Во дворце его направили в покои вдовствующей маркграфини. Именно там сегодня был назначен прием по какому-то торжественному случаю, какому конкретно, выведенный из себя пан Ирджих не разобрал. Да ему и дела до этого не было!
В покоях высокородной дамы уже сидела жена Генриха Анна-Мария, с дурацкой собачонкой на коленях, но никто не смотрел на молодую маркграфиню, в том числе и свекровь, все ловили каждое слово из уст какой-то разряженной вертлявой бабы.
- Кто это? - спросил он у хорошего знакомого барона Кутновски.
Тот только плечами пожал.
- Наверное, очередная маркграфская шлюха! Они у него не переводятся.
Кутновски сочувственно глянул на почерневшего Збирайду. Про связь Генриха и пропавшей Елены при дворе знали все, кроме самого барона. Но сейчас мысли пана Ирджиха были далеки от крестницы.
Как и все подданные молодого государя, он был недоволен его поведением. От правителя все-таки ожидаешь более высокой нравственности! Хочется быть вассалом сюзерена, для которого слово честь не пустой звук. Вот, например, он - Збирайда! То же, конечно, не ангел и нет-нет, да и задерет юбку, какой-нибудь девчушке, но он всегда их выдает замуж и дает приданое. Разве эти маленькие шалости можно назвать развратом? Тем более что девки ему и так принадлежат со всеми потрохами по священному праву первой ночи. Збирайда был убежден в своей правоте - ведь так жили его предки, все соседи и родственники. Но выходки маркграфа уже переходили всякие границы и вызывали у его подданных недовольство именно тем, что тот не выполнял условия игры.
- В кого он такой?- продолжал удивляться Кутновски.- Его отец был сдержанным человеком! Мать, конечно, вела себя очень свободно, но никто и никогда даже намеком не бросил, что она изменяет своему мужу. А этот просто чудо какое-то! Силищи немереной, несмотря на худобу. Во дворце вечно крутятся какие-то девки, да пошли смутные слухи, что он завел шашни с простолюдинкой.
Збирайда слушал приятеля вполуха, потому что в зал вошел сам предмет их пересудов.
Оживленный, в прекрасном настроении маркграф был одет в парчовый упленд с кружевной рубашкой, широченные рукава которой выглядывали из отделанных мехом рукавов, схваченные золочеными зарукавьями. Белые шоссы, чулки которых были расшиты золотыми дубовыми листьями, сапоги кордовской кожи. Что и говорить, в сочетании с черными локонами и красивым лицом все это выглядело и роскошно, и величественно. Генрих умел подать себя подданным во всем великолепии царственного блеска.
Он подошел к жене и матери, поприветствовал их, но садиться не стал, двинувшись в обход зала. Останавливаясь то там, то тут, Генрих непринужденно переговаривался с приглашенными на праздник гостями и придворными. Все заметили, что государь сегодня весел и любезен.
Пан Ирджих тупо ждал своей очереди. У него сильно болела голова, и хотелось побыстрее услышать, зачем он понадобился маркграфу, а потом незаметно удалиться к себе, чтобы в покое подумать о своем несчастье. Хеленка никак не выходила из головы и, доводя до тошноты, почему-то чудился едва уловимый трижды проклятый им запах фиалкового корня. Наверное, он никогда больше не сможет спокойно глянуть на эти цветы!
Збирайда отчаянно покрутил головой - что за наваждение, уж не сходит ли он с ума? Но запах вместо того, чтобы исчезнуть становился все сильнее и сильнее и настойчиво лез в нос. Озадаченный барон поднял голову и увидел, что маркграф остановился напротив него. Это он так вонял!
Пан Ирджих шокированным взглядом смотрел в черные блестящие глаза государя, а в голове между тем, все взорвалось страшной догадкой. Этот запах..., описание Вацлава: "молодой, красивый, высокий...., чуть сутулится...". А Кутновски что-то говорил о нищей горожанке? Силы небесные! Да за что же это все ему, чем он так прогневил Бога? Сначала этот подлец чуть не изнасиловал покойницу Стефку, потом вытащил из Черного леса на погибель Еленку, а теперь и до Хеленки добрался!
Маркграф ему что-то говорил, но в ушах барона стоял такой гул, что он ничего не слышал. Этот мерзкий распутник и его милая, ласковая возлюбленная? Нет, только не это!
- Что с вами, барон?- пробился в замутненное сознание озабоченный голос Генриха. - Вам плохо? Вы так побледнели и осунулись!
- Нет, государь, мне хорошо,- неожиданно рассмеялся Збирайда, не замечая, как у него по щекам покатились слезы,- зачем она вам? Вы же черный, как выходец из ада! А она такая светлая, моя голубка!
Краем уха барон услышал дружный ошеломленный вздох, раздавшийся в притихшей зале, только что полной шумом смеха и голосов.
- Не только вы нуждаетесь в свете,- невозмутимо заметил в ответ на дерзкий выпад Генрих,- солнце нужно всем!
- Она уже не молода, с чем же предстанет перед Господом?
- Мне не понятно ваше волнение!
С этими словами маркграф повернулся к нему спиной.
- Вам сообщат о вашей дальнейшей участи! - бросил он через плечо.
И, как ни в чем не бывало, продолжил обход приглашенных, заговорив о чем-то с растерянным Кутновски, отвечающим невпопад. А покрывшегося холодным потом и державшегося за сердце Збирайду, взяла в кольцо стража. В окружении людей в кирасах, под изумленными взорами придворных, барона вывели из зала. Последнее, что он увидел, было торжествующее и довольно улыбающееся лицо пани Марии, бывшей Лукаши. "Что ж,- устало подумал барон,- долго она ждала этого мига и, наконец, дождалась! Месть сладка!"
На выходе из дворца процессию догнал один из приближенных к маркграфу дворян.
- Вам велено оставаться в вашем городском доме под домашним арестом, вплоть до дальнейших распоряжений государя!
Збирайда безразлично кивнул головой. Что ж, удовольствие высказать маркграфу в глаза, что о нем думаешь, стоит дорогого! Понятно, что злопамятный Генрих сейчас обдумывает месть, но только он не собирается изображать из себя покорного барана. У него свои планы на завтрашний день! Хеленку надо было спасать, нужно объяснить этой доверчивой и чистой душе, с кем она связалась и что её ждет в дальнейшем, если та будет упорствовать в своем заблуждении!
- Михась,- позвал он своего ближнего холопа,- возьми, сколько нужно людей, поставь их на всех городских воротах, и когда Хеленка появится под стенами города....
В доме же Хеленки всю ночь горел свет одинокой свечи, зажженный Вацлавом. На уютной, маленькой кухоньке сидели за чисто выскобленным столом двое мужчин и разговаривали по душам. Мерзнущие под окнами люди маркграфа и не подозревали, насколько далеко от любовного было его сегодняшнее свидание.
Вацлав не спеша рассказывал Генриху историю рождения Стефании, Елены и всю подноготную мятежного барона. Правитель, побывав в спальне любовницы и увидев погром, пожелал подробно узнать, что произошло в его отсутствии, и разговор сам по себе вышел на события более чем двадцатилетней давности.
- Я никогда не мог понять, господин, почему барон так привязался к моей дочери. Это сейчас она уверенная в себе, умная женщина, которая знает цену и себе, и людям. А тогда, испуганный четырнадцатилетний ребенок с детским личиком и худая как щепка. И, однако, Збирайда прикипел к ней всей душой и телом! - говорил отец Хеленки.
- Я как раз хорошо его понимаю, Вацлав,- не согласился с доводами маркграф,- приходит время, когда мужчина начинает понимать, что главное в женщине даже не красота или способность дарить удовольствие, а тепло, нежность, чувство уверенности и надежности в подруге. Очевидно, инстинктивно барон это всегда понимал, пока дьявол не подсунул ему эту дешевую потаскуху - пани Анну. Но и ему хватило двух месяцев, чтобы раскаяться в выборе. А теперь я сижу тут с тобой, старик, и не знаю, что делать. Как, по-твоему, Хеленке грозит опасность?
- В этом нет никаких сомнений, мой государь. Не знаю даже, увижу ли я когда-нибудь живой мою голубку!
- Я посадил его под домашний арест!
- Толку-то, у него куча на все готовых холопов!
Генрих задумчиво сморщил лоб.
- Хелена говорила мне, что справится со Збирайдой!
Вацлав снисходительно посмотрел на государя - вот уж никогда не думал, что на старости лет будет учить таким простейшим вещам самого маркграфа.
- Мужчина способен простить женщине многое, но только не измену. Вообще-то, пан Ирджих человек не жестокий, никогда ни на кого зря руку не поднял, и к своим дворовым людям относится хорошо, но Хеленка всегда была на особом положении, вот и подумала, что сможет с ним управляться и дальше так же легко, как раньше!
- Почему она решила, что избавилась от Збирайды навсегда?
- Хеленка ведь не знала, что баронесса так сразу ему осточертеет. Она рассчитывала, что с вольной проживет год в Брно, по закону станет горожанкой. Тогда у моей дочери появилось бы право просить защиты от его домогательств у городского капитула.
Генрих презрительно фыркнул, устало расправляя плечи.
- Что ему городской капитул, когда он даже меня не боится?
Но Вацлав отрицательно покачал головой, убирая нагар со свечи.
- Не скажите, мой государь, ссора с городом для Збирайды ничуть не менее серьезна, чем ссора с сюзереном. Опала вещь, конечно, неприятная, но гораздо хуже, если твои товары запретят покупать и продавать на городском рынке - моментально станешь нищим! Другие города не близко, да и там свой рынок, давно сложившийся уже без него. Придется платить втрое большие пошлины, да и масса других не менее неприятных неудобств.
В голове у маркграфа не укладывалось, что для барона гнев кучки торгашей более опасен, чем его собственный.
- Я сам в состоянии защитить Хеленку!- нахмурился он.
- Каким образом? - тяжело вздохнул Вацлав. - Предъявите её вольную? Но как, мой государь, вы объясните свою заинтересованность в этом деле? Откуда у вас эта бумага и почему вы вмешиваетесь в дела барона с его пусть и бывшей крепостной?
Старик выдержал продолжительную паузу, дожидаясь реакции со стороны собеседника, но Генрих только подавленно молчал, и тогда он продолжил:
- Хеленка слишком незначительная фигура для человека вашего ранга, чтобы демонстрировать интерес к её персоне. Что будут думать о вас подданные, если узнают, что вы развязали войну с таким влиятельным бароном, как Збирайда, из-за его бывшей рабыни? Это сильно повредит вам в глазах не только знати, но даже простолюдинов!
- Это тот самый случай,- хмуро пошутил маркграф,- когда быку позволено больше, чем Юпитеру? Но я не могу сидеть, сложа руки и ждать, пока он её сживет со свету! Завтра же я вызову к себе членов капитула и поговорю с ними о том, чтобы Хеленку раньше срока признали горожанкой! Существуют же какие-то исключения?
Вацлав недоуменно пожал плечами.
- Магистрат обычно держится, как каменный, когда дело касается его привилегий и кутюмов! Но моя жена бывшая горожанка.. Когда Гутка вышла за меня замуж, она потеряла все привилегии и стала крепостной, но, может быть, сам этот факт поможет Хеленке претендовать на получение гражданства в более короткий срок, чем год и один день?
- Надо попробовать,- вздохнул, поднимаясь с шаткого стула Генрих,- я сделаю всё, что в моих силах! Натравлю на Збирайду всю его родню, раздую, насколько возможно, скандал с оскорблением моей персоны. А там, глядишь, все и обойдется, он одумается и не тронет женщину!
Утром маркграф сидел за поздним завтраком, размышляя, когда и как ему поговорить с членами магистрата, когда в комнату зашел капитан стражи и доложил, что Збирайда самовольно покинул дом и направился в Черный лес.
- Мы предупредили стражников на городских воротах, чтобы барона не выпускали, но его люди разметали стражу и вырвались на свободу.
Генрих сразу же потерял аппетит.
- Прикажи запрягать лошадей, я отменяю все дела и еду в магистрат,- приказал он своему мажордому.
- Но, государь...
- Безо всяких "но"..., - нахмурился маркграф, покидая стол, - будут тут всякие самодуры с неуважением относится к порядкам в моей столице! Я лично встану на сторону города против этого невежды, и мы его проучим!
ЧЕРНЫЙ ЛЕС.
А Хеленка и не подозревала, какие страшные тучи сгустились над её головой.
Она, конечно, понимала, что разговора со Збирайдой не избежать, но долго размышлять об этом не хотелось, потому что впервые за всю свою жизнь женщина была восхитительно счастлива.
Да, она прекрасно осознавала, что маркграф вовсе не безупречный принц из сказки. Помнила она и слезы Стефки, и как он жестоко поступил с Еленой, опозорив девочку. Все помнила, все знала, но разве бывают идеальные люди? А Генриху тем более приходится быть жестоким, ведь он государь!
В отличие от Збирайды возлюбленный был с ней непривычно нежен и внимателен. А его коварство, лживость и прочие нелицеприятные черты характера, о которых ей часто рассказывали, характеризуя государя, не казались ей такими уж ужасными. Кто без греха? Да и какое ей было до этого дело, если весь мир, благодаря Генриху, стал настолько прекрасным.
