Гарматный совершил диверсию – выкрал документацию, материалы, собранные в результате наших исследований. Это может означать, что мы подобрались близко к разгадке, и наша деятельность дала результат, которого стала опасаться «Шкиперия». Кто хочет высказаться по этой теме?
Желающих говорить не было. После некоторого молчания заговорил тот, кого называли Татин:
– Надо ещё раз перепроверить списки жителей посёлка и выделить тех, о ком, как о Гарматном, противоречивые или недостаточные сведения. Возможно, что кроме Гарматного есть и другие шпионы «Шкиперии».
– Родион, пересмотри все списки лично и раздели людей на группы: кто совершенно вне подозрения, кто сомнителен, и кто под подозрением, – дал распоряжение Виктор Львович.
Больше никто не высказался и вновь заговорил Виктор Львович:
– Я решил привлечь к работе в штабе нашего нового гостя. Возможно, он опознает пособника Гарматного. За зоной, издалека, он видел того, кто подогнал машину со щипцами к посёлку. Да и кроме этого, человек он разумный и будет полезен на общественной работе.
Наступила пауза. Когда стало понятно, что эта тема исчерпана, слово взяла единственная женщина в составе штаба Светлана Олеговна:
– Надо кем-то заменить Гарматного в школе. Кто сможет вести уроки русского языка?
Обсудили несколько кандидатур и без споров решили, кому это поручить.
Вновь наступила тишина. У меня сложилось впечатление, что члены штаба уже давно утомлены этими заседаниями, на которых сплошная рутина и нет существенных вопросов. Виктор Львович посмотрел на Родиона и тот прервал молчание.
– Вернёмся к главной новости. Версия Виктора Львовича всем понятна и кажется правдоподобной. Нам тут добавить нечего, но среди нас появился новенький, возможно у него есть что сказать. – Родион обратился ко мне. – Есть ли у вас какие либо соображения по этому поводу?
Для меня было как-то неожиданно, что я должен на первом же заседании о чём-то высказываться. Зачем Родион, понимая моё смущение, дал мне слово? Я решился на вопрос:
– А почему вы уверенны, что по отношению к посёлку предпринимается что-то враждебное?
Мне ответил Виктор Львович:
– Чувствуется влияние наших сектантов, вы уже разговаривали с руководителем секты. Так вот развею все суеверия, семена которых успел в вас вложить наш представитель культа. Нам точно известно, что со стороны правительства предпринимаются попытки освободить нас. Вокруг зоны осуществляется целый комплекс мер по изучению этого явления. Существует препятствие, которое наши технологии пока преодолеть не в силах, вокруг посёлка существует какое-то искривление пространства, или времени, или измерения. Это искривление не даёт попасть в зону никому извне. Вы сами были этому свидетелем – когда попытались выйти из посёлка и очутились в неизвестном месте. Сюда попадают только гости, как вы, то есть с разрешения Тумана, или гость как я, но это пока единственный случай.
– Вы тоже «гость»? – Я был очень удивлён и Виктор Львович был доволен произведённым эффектом.
– Я гость другого рода. Я тоже попал в посёлок уже после катастрофы, но я знаю, как здесь очутился. Я входил в совет координирующий действия военных, учёных, МЧС и других организаций, привлечённых к спасательной операции. Однажды мы пролетали на самолёте над зоной бедствия, и произошло что-то необъяснимое: из-за тумана появился огромный дирижабль, из которого мы были обстреляны и самолёт рухнул в посёлок. Спасся только я.
Дав мне несколько секунд на то чтобы переварить информацию, Виктор Львович продолжил:
– За два года работы штаба внутри зоны бедствия мы собрали некоторую информацию. Сделав анализ полученной информации, мы пришли к выводу, что туман создан организацией с названием «Шкиперия». Дирижабль, сбивший мой самолёт, принадлежал этой организации. Шпионы, и в том числе Гарматный, засылаются этой же организацией. Нас не хотят уничтожить, но над посёлком ставится какой-то чудовищный эксперимент. Возможно, эксперимент связан с зомбированием, ведь среди нас уже достаточно много людей, в психику которых явно произошло вторжение. Я говорю о «восстановленных», людях, поставленных под психологический контроль. С их помощью «Шкиперия» даже снабжает нас некоей «гуманитарной помощью». Однажды все «восстановленные», одновременно вышли из зоны, а потом начали заносить какие-то мешки. В мешках была мука, «восстановленные» внесли многие тонны муки. Мы так и не добились от них ответа: «где они её взяли?». Но на некоторых мешках были непонятные слова написанные латиницей, и крупными буквами надпись – «Шкиперия». Возможно, вы слышали что-то об это организации?
Сказать мне было нечего и я произнёс первое, что пришло мне в голову:
– Ничего не слышал. Но возможно, вы знаете, что Шкиперия это самоназвание Албании? – Судя по удивлённым взглядам, никто этого не знал, и я решил уточнить. – Страна, которую у нас принято называть Албания, имеет самоназвание Шкиперия, это кажется, означает страна соколов, или орлов. Это так же как Финляндия называется Суоми, Германия – Дойчланд.
Все удивлённо переглянулись. Я откровенно был удивлён, что такое количество людей не знало этого. Я вспомнил, что сам давно вычитал это в журнале «Вокруг света».
– Албания.
– Албания.
– Албания.
Повторяли все, обращаясь друг к другу шёпотом.
Виктор Львович задумчиво предположил:
– Может ли это означать, что незнакомая местность, в том числе долина, имеет какое-то отношение к Албании. Как вы думаете, есть такая вероятность? – Ему никто не ответил. - Предлагаю сделать перерыв на обдумывание новой информации. Соберёмся завтра после завтрака.
Все согласились, но расходиться не торопились. Перешёптывались, разбивались на пары и делились мнениями.
Я ушёл домой. Ушёл с мылом, потому что не постеснялся и подошёл с просьбой к Родиону.
Вечером я, наконец-то, помылся. Пришлось наносить воды, нагреть её и, поливаясь в ванной, я отлично вымылся. Потом искупался Ромка.
Анна принесла одноразовую бритву.
– Она не новая, но не переживай, тут никто ничем не заражается. Болезни не переносятся, так что просто помой её.
День закончился великолепно.
ДЕНЬ ЧЕТВЁРТЫЙ.
Только с утра я рассказал Ромке, а потом Анне, которая уже привычно зашла к нам в самую рань, что решил работать при штабе. О работе я договорился вчера с Родионом. Вернее, мне пришлось согласиться на предложение Родиона, когда я просил у него мыло. После завтрака я должен был пойти на заседание штаба, где, возможно, я получу какую-то должность.
Анна шутила, что мне надо подыскать галстук и портфель, а я действительно думал, как привести костюм в порядок, нагладить его, чтобы выглядеть «на уровне».
После завтрака я пошёл на заседание штаба. Конечно, я очень волновался, я даже примерно не знал, чем мне поручат заниматься. Наверняка все хозяйственные должности были заняты людьми, которые были опытны в своих делах. Я надеялся, что работёнка будет не пыльная, но она даст доступ к таким «благам» как мыло.
Заседание было посвящено обсуждению новых фактов, появившихся с моим приходом. Обсуждение не клеилось, слова для выступления никто не брал, звучали только реплики, повторяющие известные факты. Новых идей не прозвучало. Вспомнили: кто, что знает об Албании, вышло, что никто толком ничего не знает об этой стране. Почему-то все смотрели на меня, наверное, думали, что если я знал про название, то я выдам им подробную информацию об этом государстве.
В конце концов, Виктору Львовичу это надоело.
– Ладно, следующее заседание соберем, когда всплывут новые факты, или появятся какие-то идеи, а сейчас все свободны.
Задержаться он попросил только меня и Родиона.
– Родион, введи в курс дела нашего нового сотрудника, объясни ему задачи, которые мы вчера наметили. Начните с разбора списков жителей, это то, о чём я говорил вчера. Подготовьте мне списки подозрительных граждан. Хорошо? Заодно, хотя бы поверхностно, новенький узнает наших людей. Придумайте какой-нибудь обход квартир, чтобы Виталий мог опознать того, кто подогнал машину к посёлку. Я пошёл.
Виктор Львович ушёл.
– Так что за должность у меня будет? – Спросил я у Родиона, когда мы остались вдвоём.
– Я не знаю, это ещё не обсуждалось. Наверное, что-то типа секретаря, как я, – Родион немного запнулся, – или помощника по какому-либо направлению.
Я ожидал, что Родион разложит какие-то бумаги на столе, и мы начнём их просматривать, но он не торопился. Родион начал не спеша объяснять:
– Виктор Львович настоящий бюрократ и ко всему подходит формально. На самом деле анализировать ничего не надо, все списки я знаю наизусть. За два года я успел выучить все сведения и знаю на память всех, кто вызывает подозрение. Так что сейчас просто перепишем их отдельным списком для Виктора Львовича.
Родион достал из шкафа несколько тетрадей.
– Вот списки всех кто оказался в зоне. Тут 1516 человек. Сейчас, кстати, занесём твои данные. Ты будешь 1517-ым.
– А по каким показателям ты определяешь подозрительность человека? – попытался я войти в курс дела.
– Мы делали несколько переписей населения, в каждом внося всё больше данных. В показаниях некоторых людей встречаются «несостыковки» и неправдоподобные данные. Вот, очень яркий пример – показания Мая. – Родион пролистал тетрадь, ища нужную страницу. – Май очень заметный человек, благодаря ему у секты Прайма такое влияние. В первой переписи он назвался Пётр Майкин, отдыхающий, приехал из России, Рязанской области, село Поляны. Видишь что-то странное?
– То, что человек из деревни в Рязанщине может позволить себе отдых на курорте? – Предположил я.
– Да. Но дальше новые странности – во второй переписи он уже Пётр Маенко, а не Майкин, гастарбайтер из Рязанской области, село Поляны. Странно?
– Да. На заработки из Рязани сюда не ездят.
– Зато в третьей переписи всё уже правдоподобно и как бы исправлены ошибки из прошлых показаний: он приехал из Рязанщины в Ялту помогать строить дом родственнику, а в Олеизе оказался во время катастрофы случайно.
Я вспомнил здорового парня, который приходил вместе с Гуру, наверняка это он – Май. Но представить такую колоритную фигуру в роли шпиона сложно и я высказал свои сомнения:
– Май просто врал. Для шпиона это непрофессионально, шпион имеет заранее продуманную легенду. Врёт он, потому что скрывает о себе информацию, а не потому что он шпион. У него было время подумать и подогнать все свои предыдущие показания к правдивой версии. На счёт ошибок в фамилии мне кажется просто – свою настоящую фамилию он скрыл, а сделал себе новую из своей клички, только запутался в окончаниях.
Родион со мной полностью согласился:
– Тут надо знать самого Мая. Он не очень-то сообразителен. Здоровенный амбал, а характер как у ребёнка. Втянулся в секту. Шпион из него никакой. Есть у него необычные особенности: во-первых, он часто предугадывает волю Тумана и его действия, поэтому у сектантов он что-то типа оракула, во-вторых, женщины просто без ума от него. Ещё не одна в посёлке не отказала ему.
– Ни одна? – Машинально переспросил я и подумал про Анну.
Родион тоже замялся и повторил:
– Ни одна… Чем он их соблазняет? Никто не поймёт.
Возникла неловкая пауза. Я прервал её:
– А Гарматный был в списке подозрительных?
– Нет. Он учитель, приехал из России.
– Вот, о чём я говорил – к легенде настоящего шпиона не подкопаешься, - сказал я. - Учитель из какого-то неизвестного городка, мне он говорил, что из Кольцово, Новосибирской области.
– Так что, нам надо наоборот обращать внимание на самые «бледные» показания? – Заинтересовался Родион.
– Стоит пересмотреть и очень правдоподобные показания. Кстати, что за город такой Кольцово? Звучит типично по-русски, но я не слышал о таком. Может это выдуманное название?
Родион подумал, достал из шкафа энциклопедию и, пролистав ее, нашёл в ней Кольцово.
– Странно. Кольцово это закрытый город микробиологов. Это уже подозрительно, и хорошо соотноситься с версией, что над посёлком производятся опыты.
Я был доволен, что смог так быстро показать свою полезность в интеллектуальной работе.
– Давай ты всё-таки свежим взглядом просмотришь списки, – предложил Родион.
Я начал читать списки, но очень скоро Родион перебил меня:
– Знаешь для чего Виктор Львович привлёк тебя к выявлению подозрительных? Это проверка, он попросил проследить меня, не будешь ли ты пытаться отвести от кого-нибудь подозрение. Если ты шпион и в посёлке сеть шпионов, то ты бы прикрывал своих.
Меня удивило это откровение Родиона. Он продолжал:
– Каждого гостя подозревают, так же подозревали и меня. И мне было тяжелее – я был первым из гостей. Я знаю, каково тебе было вдруг очутиться в зоне. Все они здесь с самого начала и знают обо всём, все мелкие подробности, а для тебя всё непонятно и тебя же ещё в чём-то подозревают.
– Как ты попал сюда? – Спросил я у Родиона.
– Во время катастрофы я был в гостях у друга, он жил в частном секторе, где сейчас поселились восстановленные. Я помню взрыв, то есть начало катастрофы, но когда я вышел посмотреть, что произошло, оказалось, что уже прошло больше месяца со дня взрыва. Я не знаю, куда делся этот месяц.
– А кто ещё гость?
– Светлана Олеговна, она у нас самая активная в штабе. Обычно от неё исходят все инициативы по обустройству посёлка. Может быть, если не она, то ничего бы полезного и не делалось. Женщина она с характером, «командирша».
– Вы точно знаете, что никому не удалось сбежать? – Я поменял тему расспросов.
– Неизвестно ни одного случая.
– И не нашли способ связаться с кем-то за зоной?
– После катастрофы, когда стало ясно, что выйти из посёлка нельзя, все искали способ связаться с внешним миром. Некоторые способы было очень даже забавны: была попытка выбросить письмо с просьбой о помощи при помощи катапульты, было письмо на воздушном змее. Мы не знаем, достигли ли все они кого ни будь. Многие пытались рыть подземные ходы, Туман возвращал вырытую землю на место, да ещё спрессовывал её так, как будто её никогда не копали. Был ещё один способ связаться с внешним миром, более цивилизованный – в посёлке живёт талантливый радиотехник Архип Вишня. У нас оказалась рация, и он соорудил генератор для её питания. Архип выходил в эфир, но однажды у него что-то случилось с психикой. Он разбил аппаратуру и перестал общаться с людьми.
– Он ничего не рассказал?
– У нас есть подозрение, что нервный срыв произошёл у него из-за того, что он что-то узнал из эфира. Ни с кем из штаба он не хочет разговаривать. Кстати, тебя он не знает, если есть желание, то можешь попробовать поговорить с ним.
– Конечно. Только расскажи подробнее об этом Архипе.
– Тогда пошли. Сейчас Вишня живёт в зоне частного сектора, там, где в основном поселились «восстановленные». По дороге поговорим.
Мы вышли из штаба, Родион начал рассказывать на ходу:
– Рассказать об Архипе толком нечего. Он местный, но так получилось, что весь его близкий круг людей сейчас не здесь. Родные во время катастрофы были за зоной. Друзья, знакомые стали или «восстановленными» или «беспредельщиками» и поговорить о нём не с кем. Известно, что он увлекался компьютерами, электроникой, да вообще всеми видами техники и механики. Непонятно, что с ним случилось, какой-то нервный срыв.
Желающих говорить не было. После некоторого молчания заговорил тот, кого называли Татин:
– Надо ещё раз перепроверить списки жителей посёлка и выделить тех, о ком, как о Гарматном, противоречивые или недостаточные сведения. Возможно, что кроме Гарматного есть и другие шпионы «Шкиперии».
– Родион, пересмотри все списки лично и раздели людей на группы: кто совершенно вне подозрения, кто сомнителен, и кто под подозрением, – дал распоряжение Виктор Львович.
Больше никто не высказался и вновь заговорил Виктор Львович:
– Я решил привлечь к работе в штабе нашего нового гостя. Возможно, он опознает пособника Гарматного. За зоной, издалека, он видел того, кто подогнал машину со щипцами к посёлку. Да и кроме этого, человек он разумный и будет полезен на общественной работе.
Наступила пауза. Когда стало понятно, что эта тема исчерпана, слово взяла единственная женщина в составе штаба Светлана Олеговна:
– Надо кем-то заменить Гарматного в школе. Кто сможет вести уроки русского языка?
Обсудили несколько кандидатур и без споров решили, кому это поручить.
Вновь наступила тишина. У меня сложилось впечатление, что члены штаба уже давно утомлены этими заседаниями, на которых сплошная рутина и нет существенных вопросов. Виктор Львович посмотрел на Родиона и тот прервал молчание.
– Вернёмся к главной новости. Версия Виктора Львовича всем понятна и кажется правдоподобной. Нам тут добавить нечего, но среди нас появился новенький, возможно у него есть что сказать. – Родион обратился ко мне. – Есть ли у вас какие либо соображения по этому поводу?
Для меня было как-то неожиданно, что я должен на первом же заседании о чём-то высказываться. Зачем Родион, понимая моё смущение, дал мне слово? Я решился на вопрос:
– А почему вы уверенны, что по отношению к посёлку предпринимается что-то враждебное?
Мне ответил Виктор Львович:
– Чувствуется влияние наших сектантов, вы уже разговаривали с руководителем секты. Так вот развею все суеверия, семена которых успел в вас вложить наш представитель культа. Нам точно известно, что со стороны правительства предпринимаются попытки освободить нас. Вокруг зоны осуществляется целый комплекс мер по изучению этого явления. Существует препятствие, которое наши технологии пока преодолеть не в силах, вокруг посёлка существует какое-то искривление пространства, или времени, или измерения. Это искривление не даёт попасть в зону никому извне. Вы сами были этому свидетелем – когда попытались выйти из посёлка и очутились в неизвестном месте. Сюда попадают только гости, как вы, то есть с разрешения Тумана, или гость как я, но это пока единственный случай.
– Вы тоже «гость»? – Я был очень удивлён и Виктор Львович был доволен произведённым эффектом.
– Я гость другого рода. Я тоже попал в посёлок уже после катастрофы, но я знаю, как здесь очутился. Я входил в совет координирующий действия военных, учёных, МЧС и других организаций, привлечённых к спасательной операции. Однажды мы пролетали на самолёте над зоной бедствия, и произошло что-то необъяснимое: из-за тумана появился огромный дирижабль, из которого мы были обстреляны и самолёт рухнул в посёлок. Спасся только я.
Дав мне несколько секунд на то чтобы переварить информацию, Виктор Львович продолжил:
– За два года работы штаба внутри зоны бедствия мы собрали некоторую информацию. Сделав анализ полученной информации, мы пришли к выводу, что туман создан организацией с названием «Шкиперия». Дирижабль, сбивший мой самолёт, принадлежал этой организации. Шпионы, и в том числе Гарматный, засылаются этой же организацией. Нас не хотят уничтожить, но над посёлком ставится какой-то чудовищный эксперимент. Возможно, эксперимент связан с зомбированием, ведь среди нас уже достаточно много людей, в психику которых явно произошло вторжение. Я говорю о «восстановленных», людях, поставленных под психологический контроль. С их помощью «Шкиперия» даже снабжает нас некоей «гуманитарной помощью». Однажды все «восстановленные», одновременно вышли из зоны, а потом начали заносить какие-то мешки. В мешках была мука, «восстановленные» внесли многие тонны муки. Мы так и не добились от них ответа: «где они её взяли?». Но на некоторых мешках были непонятные слова написанные латиницей, и крупными буквами надпись – «Шкиперия». Возможно, вы слышали что-то об это организации?
Сказать мне было нечего и я произнёс первое, что пришло мне в голову:
– Ничего не слышал. Но возможно, вы знаете, что Шкиперия это самоназвание Албании? – Судя по удивлённым взглядам, никто этого не знал, и я решил уточнить. – Страна, которую у нас принято называть Албания, имеет самоназвание Шкиперия, это кажется, означает страна соколов, или орлов. Это так же как Финляндия называется Суоми, Германия – Дойчланд.
Все удивлённо переглянулись. Я откровенно был удивлён, что такое количество людей не знало этого. Я вспомнил, что сам давно вычитал это в журнале «Вокруг света».
– Албания.
– Албания.
– Албания.
Повторяли все, обращаясь друг к другу шёпотом.
Виктор Львович задумчиво предположил:
– Может ли это означать, что незнакомая местность, в том числе долина, имеет какое-то отношение к Албании. Как вы думаете, есть такая вероятность? – Ему никто не ответил. - Предлагаю сделать перерыв на обдумывание новой информации. Соберёмся завтра после завтрака.
Все согласились, но расходиться не торопились. Перешёптывались, разбивались на пары и делились мнениями.
Я ушёл домой. Ушёл с мылом, потому что не постеснялся и подошёл с просьбой к Родиону.
Вечером я, наконец-то, помылся. Пришлось наносить воды, нагреть её и, поливаясь в ванной, я отлично вымылся. Потом искупался Ромка.
Анна принесла одноразовую бритву.
– Она не новая, но не переживай, тут никто ничем не заражается. Болезни не переносятся, так что просто помой её.
День закончился великолепно.
ДЕНЬ ЧЕТВЁРТЫЙ.
Только с утра я рассказал Ромке, а потом Анне, которая уже привычно зашла к нам в самую рань, что решил работать при штабе. О работе я договорился вчера с Родионом. Вернее, мне пришлось согласиться на предложение Родиона, когда я просил у него мыло. После завтрака я должен был пойти на заседание штаба, где, возможно, я получу какую-то должность.
Анна шутила, что мне надо подыскать галстук и портфель, а я действительно думал, как привести костюм в порядок, нагладить его, чтобы выглядеть «на уровне».
После завтрака я пошёл на заседание штаба. Конечно, я очень волновался, я даже примерно не знал, чем мне поручат заниматься. Наверняка все хозяйственные должности были заняты людьми, которые были опытны в своих делах. Я надеялся, что работёнка будет не пыльная, но она даст доступ к таким «благам» как мыло.
Заседание было посвящено обсуждению новых фактов, появившихся с моим приходом. Обсуждение не клеилось, слова для выступления никто не брал, звучали только реплики, повторяющие известные факты. Новых идей не прозвучало. Вспомнили: кто, что знает об Албании, вышло, что никто толком ничего не знает об этой стране. Почему-то все смотрели на меня, наверное, думали, что если я знал про название, то я выдам им подробную информацию об этом государстве.
В конце концов, Виктору Львовичу это надоело.
– Ладно, следующее заседание соберем, когда всплывут новые факты, или появятся какие-то идеи, а сейчас все свободны.
Задержаться он попросил только меня и Родиона.
– Родион, введи в курс дела нашего нового сотрудника, объясни ему задачи, которые мы вчера наметили. Начните с разбора списков жителей, это то, о чём я говорил вчера. Подготовьте мне списки подозрительных граждан. Хорошо? Заодно, хотя бы поверхностно, новенький узнает наших людей. Придумайте какой-нибудь обход квартир, чтобы Виталий мог опознать того, кто подогнал машину к посёлку. Я пошёл.
Виктор Львович ушёл.
– Так что за должность у меня будет? – Спросил я у Родиона, когда мы остались вдвоём.
– Я не знаю, это ещё не обсуждалось. Наверное, что-то типа секретаря, как я, – Родион немного запнулся, – или помощника по какому-либо направлению.
Я ожидал, что Родион разложит какие-то бумаги на столе, и мы начнём их просматривать, но он не торопился. Родион начал не спеша объяснять:
– Виктор Львович настоящий бюрократ и ко всему подходит формально. На самом деле анализировать ничего не надо, все списки я знаю наизусть. За два года я успел выучить все сведения и знаю на память всех, кто вызывает подозрение. Так что сейчас просто перепишем их отдельным списком для Виктора Львовича.
Родион достал из шкафа несколько тетрадей.
– Вот списки всех кто оказался в зоне. Тут 1516 человек. Сейчас, кстати, занесём твои данные. Ты будешь 1517-ым.
– А по каким показателям ты определяешь подозрительность человека? – попытался я войти в курс дела.
– Мы делали несколько переписей населения, в каждом внося всё больше данных. В показаниях некоторых людей встречаются «несостыковки» и неправдоподобные данные. Вот, очень яркий пример – показания Мая. – Родион пролистал тетрадь, ища нужную страницу. – Май очень заметный человек, благодаря ему у секты Прайма такое влияние. В первой переписи он назвался Пётр Майкин, отдыхающий, приехал из России, Рязанской области, село Поляны. Видишь что-то странное?
– То, что человек из деревни в Рязанщине может позволить себе отдых на курорте? – Предположил я.
– Да. Но дальше новые странности – во второй переписи он уже Пётр Маенко, а не Майкин, гастарбайтер из Рязанской области, село Поляны. Странно?
– Да. На заработки из Рязани сюда не ездят.
– Зато в третьей переписи всё уже правдоподобно и как бы исправлены ошибки из прошлых показаний: он приехал из Рязанщины в Ялту помогать строить дом родственнику, а в Олеизе оказался во время катастрофы случайно.
Я вспомнил здорового парня, который приходил вместе с Гуру, наверняка это он – Май. Но представить такую колоритную фигуру в роли шпиона сложно и я высказал свои сомнения:
– Май просто врал. Для шпиона это непрофессионально, шпион имеет заранее продуманную легенду. Врёт он, потому что скрывает о себе информацию, а не потому что он шпион. У него было время подумать и подогнать все свои предыдущие показания к правдивой версии. На счёт ошибок в фамилии мне кажется просто – свою настоящую фамилию он скрыл, а сделал себе новую из своей клички, только запутался в окончаниях.
Родион со мной полностью согласился:
– Тут надо знать самого Мая. Он не очень-то сообразителен. Здоровенный амбал, а характер как у ребёнка. Втянулся в секту. Шпион из него никакой. Есть у него необычные особенности: во-первых, он часто предугадывает волю Тумана и его действия, поэтому у сектантов он что-то типа оракула, во-вторых, женщины просто без ума от него. Ещё не одна в посёлке не отказала ему.
– Ни одна? – Машинально переспросил я и подумал про Анну.
Родион тоже замялся и повторил:
– Ни одна… Чем он их соблазняет? Никто не поймёт.
Возникла неловкая пауза. Я прервал её:
– А Гарматный был в списке подозрительных?
– Нет. Он учитель, приехал из России.
– Вот, о чём я говорил – к легенде настоящего шпиона не подкопаешься, - сказал я. - Учитель из какого-то неизвестного городка, мне он говорил, что из Кольцово, Новосибирской области.
– Так что, нам надо наоборот обращать внимание на самые «бледные» показания? – Заинтересовался Родион.
– Стоит пересмотреть и очень правдоподобные показания. Кстати, что за город такой Кольцово? Звучит типично по-русски, но я не слышал о таком. Может это выдуманное название?
Родион подумал, достал из шкафа энциклопедию и, пролистав ее, нашёл в ней Кольцово.
– Странно. Кольцово это закрытый город микробиологов. Это уже подозрительно, и хорошо соотноситься с версией, что над посёлком производятся опыты.
Я был доволен, что смог так быстро показать свою полезность в интеллектуальной работе.
– Давай ты всё-таки свежим взглядом просмотришь списки, – предложил Родион.
Я начал читать списки, но очень скоро Родион перебил меня:
– Знаешь для чего Виктор Львович привлёк тебя к выявлению подозрительных? Это проверка, он попросил проследить меня, не будешь ли ты пытаться отвести от кого-нибудь подозрение. Если ты шпион и в посёлке сеть шпионов, то ты бы прикрывал своих.
Меня удивило это откровение Родиона. Он продолжал:
– Каждого гостя подозревают, так же подозревали и меня. И мне было тяжелее – я был первым из гостей. Я знаю, каково тебе было вдруг очутиться в зоне. Все они здесь с самого начала и знают обо всём, все мелкие подробности, а для тебя всё непонятно и тебя же ещё в чём-то подозревают.
– Как ты попал сюда? – Спросил я у Родиона.
– Во время катастрофы я был в гостях у друга, он жил в частном секторе, где сейчас поселились восстановленные. Я помню взрыв, то есть начало катастрофы, но когда я вышел посмотреть, что произошло, оказалось, что уже прошло больше месяца со дня взрыва. Я не знаю, куда делся этот месяц.
– А кто ещё гость?
– Светлана Олеговна, она у нас самая активная в штабе. Обычно от неё исходят все инициативы по обустройству посёлка. Может быть, если не она, то ничего бы полезного и не делалось. Женщина она с характером, «командирша».
– Вы точно знаете, что никому не удалось сбежать? – Я поменял тему расспросов.
– Неизвестно ни одного случая.
– И не нашли способ связаться с кем-то за зоной?
– После катастрофы, когда стало ясно, что выйти из посёлка нельзя, все искали способ связаться с внешним миром. Некоторые способы было очень даже забавны: была попытка выбросить письмо с просьбой о помощи при помощи катапульты, было письмо на воздушном змее. Мы не знаем, достигли ли все они кого ни будь. Многие пытались рыть подземные ходы, Туман возвращал вырытую землю на место, да ещё спрессовывал её так, как будто её никогда не копали. Был ещё один способ связаться с внешним миром, более цивилизованный – в посёлке живёт талантливый радиотехник Архип Вишня. У нас оказалась рация, и он соорудил генератор для её питания. Архип выходил в эфир, но однажды у него что-то случилось с психикой. Он разбил аппаратуру и перестал общаться с людьми.
– Он ничего не рассказал?
– У нас есть подозрение, что нервный срыв произошёл у него из-за того, что он что-то узнал из эфира. Ни с кем из штаба он не хочет разговаривать. Кстати, тебя он не знает, если есть желание, то можешь попробовать поговорить с ним.
– Конечно. Только расскажи подробнее об этом Архипе.
– Тогда пошли. Сейчас Вишня живёт в зоне частного сектора, там, где в основном поселились «восстановленные». По дороге поговорим.
Мы вышли из штаба, Родион начал рассказывать на ходу:
– Рассказать об Архипе толком нечего. Он местный, но так получилось, что весь его близкий круг людей сейчас не здесь. Родные во время катастрофы были за зоной. Друзья, знакомые стали или «восстановленными» или «беспредельщиками» и поговорить о нём не с кем. Известно, что он увлекался компьютерами, электроникой, да вообще всеми видами техники и механики. Непонятно, что с ним случилось, какой-то нервный срыв.
