Не беда. Мичман выждал ещё минут двадцать и снова набрал номер старпома. Телефон молчал. Неожиданно возле дежурки появился старпом. Он уставшим, каким-то обречённым голосом приказал Белоцерковскому.
- Не надо больше мичман следить за вельботом, никуда он не денется.
- Есть перестать следить за вельботом – отрапортовал мичман. Старпом облегчённо вздохнул и пошёл отдыхать в каюту. Так закончились, практический и не начавшись судовые обязанности мичмана Белоцерковского.
Работа «Стрельца» в Иньямбане, как и в самом Мозамбике, подходила к концу. В последний свой заход в порт, моряки собрались в город попить знаменитого местного пивка. Пивко - это было на чудо хорошо, а торговал им, чудом оставшийся в стране португалец, владелец местного бара. Вот к нему, к своему португальскому амиго и повёл моряков агроном Петко. Идти пришлось далеко, почти через весь город. Проходили мимо виллы местного начальника Мозамбиканского гарнизона. Хорошая такая вилла большая с богатым украшением и шикарным садом, бывшая португальская, но не вила привлекла внимание парней, а две негритянки копошившиеся во дворе. Со слов Петко, это были жёны местного босса. Именно – жёны. Оказывается, в Мозамбике существует многожёнство, несмотря на социалистическую идеологию. Это и понятно социализм, социализмом, а женщина никогда лишней не бывает. Морякам забавно было наблюдать, как эти две жены одного мужчины, совместно работают и общаются между собой. Посмотрели и пошли дальше обсуждая толь-что увиденное. Женщины вели себя спокойно без неприязни друг к другу. Моряки вслух сожалели, что русские бабы, не такие как эти мозамбиканки, а повыдирали бы уже друг дружке все волосы.
Наконец пришли в бар, где их ждало огромное разочарование – пива нет, и будет только к вечеру! Столько шли по жаре. Петко поговорил с хозяином бара, его португальским приятелем и вот, что болгарин предложил морякам.
- Вам товарищи чем, бродить по жаре в городе, Фидель предлагает посидеть в баре. Он пошлёт в свою очередь автомобиль на другой берег залива за пивом, но придётся подождать три часа, - моряки согласились. Расположились за большим столом. Пять моряков, Петко и к ним с их разрешения подсел и хозяин бара Фидель. Фидель был молодой, двадцати семи-восьми лет рыхлый, совершенно без загара мужчина. Фидель угостил всех хорошими сигаретами. Закурили. В баре сразу заработал вентилятор. Было прохладно, стало ясно, бар оборудовал кондиционером. В ответ на угощение сигаретами, моряки сделали ответный жест, подарили Фиделю несколько флаконом вонючей мозамбиканской валюты – советский цветочный одеколон. Фидель, распорядился, и на столе появилась, бутылка отличного португальского портвейна и лёгкая закуска из тропических фруктов. Что такое одна бутылка вина для моряков прошедших океан. Парни, скинулись, и на столе появилось ещё четыре бутылки портвейна. Ну - это как говорится другое дело, как тут не завязаться душевной беседе. Переводчиком стал Петко. Выяснилось, Фидель родился в Мозамбике. Его родители уехали в Португалию после провозглашения независимости. Он остался. Женился на негритянке, у него есть дочь и сын. Бар приносит хороший доход. Африканцы к нему, относятся хорошо, его никто не трогает ни власть, ни сепаратисты. Африканцы уже давно поняли свою ошибку и сильно пожалели, что выгнали португальцев. Так, что он, всем доволен. Выпили Фидель и Петко заметно охмелели, морякам, что пили, что песни пели. Фидель, махнул ругой, типа сгорел сарай, гори и хата. На столе появились ещё три бутылки портвейна. Моряки стали хлопать парня по плечу хвалить его, утверждая, что он настоящий – русский, а не какой не португалец. Похоже, Фиделю это было приятно. Пьянка, продолжилась. Петко захмелев, жаловался советико на африканце.
- Представьте товарищи! Здесь земля плодородная как в раю, на много метров, четыре урожая в год можно собирать. Палку посади – вырастет. У нас в Болгарии одни камни. Нам эту землю мы весь мир накормили бы, а они не хотят трудиться. Совсем не хотят – Петко отпил вина и продолжил изливать душу, накипело у человека за столько лет – Заставил их посадить кукурузу. Приезжаю к ним в деревню. Кукуруза уже созрела. Говорю их вождю: «Урожай пора убирать» - а они танцуют. У них праздник – танцуют. Похороны - танцуют. Спрашиваю: «Что теперь?», - оказывается у них политзанятия вот они и танцуют. Так неделю танцевали, понятное дело, кукуруза вся и осыпалась.
Прошло уже более пяти часов. Кто-то вспомнил о пиве. Фидель говорил, а Петко сразу переводил.
- Так пиво давно приехало, не хотел прерывать такую интересную беседу. Сейчас подадут, - вошла красивая молодая негритянка, в белой юбке и цветастой кофточке. Аккуратненькая сеньора с достаточно милым лицом, с длинными до пояса дредами, так называлась африканская причёска из множества тонких косичек,. Правда, далеко не Джессика с Мадагаскара, но очень красивая женщина. Она несла в руках, отделанное чеканкой, шикарное ведро из нержавейки, полное льда в котором лежали шесть бутылочек пива объёмом по 0,33 литра каждая. У всех моряков вырвался стон. Можно было подумать, что от вида негритянки с ведром и ледяным пивом, но у Егора, по крайней мере, от разочарования - пять часов они ждали это пиво и тут только на один глоток. Фидель демонстративно представил негритянку. Петко перевёл.
- Моя жена Амаль, - Амаль поставила ведро с пивом на стол. Парни, открыв бутылочки, в один глоток с горла осушили эти мини емкости. Конечно, пиво оказалось превосходном. Куда только не заносила потом судьба Егора, он всегда пробовал местное пиво. Приходилось ему попить пиво знаменитых Европейских пивоварен, но такого вкусного пива как там в баре на берегу Индийского океана он больше нигде не встречал. Уже стемнело. Стали прощаться. Фидель, обнимая и прижимая к себе Амаль, стоял в дверях бара. Моряки договорились, что они придут завтра, а Фидель их угостит самогонкой из кокосов и ананасов. Прощаясь с Амаль, парни подарили ей коробочку духов «Красная Москва»», чудом оказавшийся у кого-то из моряков. Духи в Мозамбике не шли, негры считали, что их слишком мало во флаконе. Однако, Амаль искренне обрадовалась. Когда же моряки, сказали им название этих духов - «Красная Москва», Петко ещё не успел перевести. Произошло неожиданное, удивлённый Фидель и ещё больше восторженная Амаль, чуть не поссорились из-за коробочки с духами. Слова «Красная Москва» оказывается, хорошо известны всей Африке, и уж конечно не как женские духи.
Стемнело. Возвращались не спеша. Времени предостаточно. Город оживал с темнотой когда уходила жара. Проходили мимо танцплощадки. На ней играл африканский ансамбль, состоящий из самых разнообразных инструментов, но конечно ведущими были небольших размеров барабана, на местном джембе. Музыкант виртуозно отстукивал ритмы и при этом что-то пел. Собравшаяся негритянская молодёжь в ритм ударам джембе совершала ритмичные движения, это напоминало картинку их учебника древней истории в пятом классе, где первобытные охотники совершают ритуальный танец с копьями пере охотой, правда эти дёргались без копий. Африка интересный континент, здесь тысячелетиями нечего не меняется. Егор подошёл к Петко.
- Петко о чём он поёт? – спросил он болгарина.
- Как тебе сказать Георгий, - болгарин так называл Егора видимо на болгарский манер Георгием, – Он поёт, что видит. В песне нет каких-либо слов или смысла. Что вижу то и пою.
- Не понял. Поясни - не унимался Каминский.
- Вот сейчас он дословно спел. У него хорошее настроение, пришли друзья советико и он рад этому. Он просто выкрикивает слова стараясь делать это в рифму. Играют остальные тоже далеко не по нотам. Да они их некогда и не видели эти ноты. Просто издают ритмичные звуки.
Егор, удивился услышанному. После этого африканского танцевального вечера в Иньямбане, Егор, на каких бы танцах не находился, он никогда не танцевал быстрые танцы. Как только звучала ритмичная быстрая танцевальная музыка и молодёжь устремлялась в круг, начиная дергаться в конвульсиях, у Егора перед глазами стоял дикая Африка и их ритуальное дёрганье. Говорят, культура развивается вперёд, эволюционирует. Спустя годы, молодёжь начала «тащиться от рэпа», а Каминский вспомнил африканского музыканта с джембе и его песню. Культура не всегда прогрессирует, она нередко оказывается - деградирует.
На следующий день Каминский весь день стоял у трапа, чтобы дать возможность остальным членам боцкоманды попрощаться с Иньямбане. К вечеру вернулась и группа, которая ходила в бар к Фиделю. Володя сказал, что самогон из кокосов и ананасов – отменная штука.
Ночью, после нулей, к трапу подошёл Белоцерковский.
- Каминский – обратился он к Егору, - позволь на берег, хочу проститься с ней. Завтра уходим и больше сюда не вернёмся, - Егор, как никто понимал его.
- Вот, что Белоцерковский. Я тебя отпущу, но если ты к подъёму не вернёшься. Подставишь меня. Поверь, я на переходе выброшу тебя за борт.
- Согласен! – даже не задумываясь, согласился мичман. Егор всё понял. Это действительно была настоящая любовь, так когда-то знакомая ему самому. Егор только мотнул головой в сторону, горло в очередной раз, при мысли о Людочке схватил спазм. Белоцерковский бегом исчез в городской застройке: «Что ему ночь, что война, что бандиты, что особый отдел, - мелочи жизни, если любишь» – подумал Егор. В четыре часа Егора сменил Володя Шаврин. Егор сказал ему, что отпустил Белоцерковского до шести утра в город. Шаврин только утвердительно кивнул головой, не задав ни вопроса и ничего не спросив. Вот такая она боевая флотская дружба. Не известно, был ли на самом деле, девиз у мушкетёров Дюма «Один за всех и все за одного», у этих ребят это был образ жизни. Утром после подъёма Каминский подошёл к трапу. Посмотрел молча на Шаврина. Володя только кивнул головой и прикрыл глаза. Егор понял – «Вернулся».
Начался прилив «Стрелец» отдал швартовые, пройдя фарватером, вышел в океан и взял курс на Мапуту. Предстоял короткий последний заход в Мозамбиканский порт и всё - нос к дому.
Всё, идём домой!
Вы в огне да и в море вовеки не сыщете брода,-
Мы не ждали его - не за легкой добычей пошли.
Провожая закат, мы живем ожиданьем восхода
И, влюбленные в море, живем ожиданьем земли.
Владимир Высоцкий.
«Гигрометр» в Мапуту!
К вечеру того же дня «Стрелец» отшвартовался к стенке в Мапуту, а утром в Мапуту зашёл - «Гигрометр»! Скорее можно было поверить в инопланетян, чем в то, что это их родной «Гигрометр». Что такое ласки Биская и переход через всю Атлантику моряки «Стрельца» почувствовали на своей шкуре, но «Гигрометр». В это верилось с трудом, да это он разворачивался и швартовался вторым корпусом к «Стрельцу», и выглядело всё совсем фантастично. Белый огромный корабль и рядом маленький и очень отважный кораблик. На пирсе собиралась огромная толпа. Бойцы экспедиции, советские специалисты пришедшие проводить «Стрелец», мозамбиканские специалисты так или иначе занятые в совместной работе с 9-ой Океанографической экспедицией, вскоре стали сбегаться и моряки иностранных судов стоящих под разгрузкой в Мапуту. На стенке шумел многоязычный народ, прямо как при строительстве Вавилонской башни. Всех моряков интересовало, что это за кораблик и как он тут оказался и почему на нём Советский флаг. Из уст в уста на десятке языков передавалась молва. Что этот малыш пришёл сюда своим ходом из Балтики пересёк Атлантический океан, обогнул коварный мыс Доброй Надежды и вот теперь швартуется в Мапуту, чтобы принять участие в работе Советской Океанографической экспедиции. Когда «Гигрометр» завёл швартовые, поставил трап, стенка взорвалась овациями. На мостик вышел командир «Гигрометра» капитан-лейтенант Белоусов! Да тот любитель Зеленого Змея, ток командир, который спасая своих людей прорывался сквозь оледенение в Вентспилс подставив борт крутой волне, а теперь он привёл свои стареньки и многострадальный «Гигрометр» в Мозамбик. Второй взрыв оваций был посвящён командиру этого отважного кораблика! На всех языках мира с причала неслось «Glory Soviet captain», «Capitao sovietico Viva!» и конечно «Ура! Ура! Ур!». Белоусов вышел в белой форме советского военно-морского офицера. Многие стоящие в порту суда начали приветственно гудеть.
Каминский стоял на навигационной палубе и сверху смотрел на швартующийся «Гигрометр». Из рубки на крыло мостика вышел Башун и Баринов. Башун со злостью сказал старпому.
- Смотри, вырядился в форму. Тоже мне герой. Алкаш последний, – трудно сказать, сколько сил стоило Каминскому, чтобы не совершить страшное преступление и не врезать от всей души этому Плавали-Знаем.
Что такое «Гигрометр» Егор и Володя знали не понаслышке, они на нём полгода пахали Балтику. Что такое «Гигрометр»? Это четырёхместные каюты ниже ватерлинии без иллюминаторов, высотой с рост человека, длинной тоже в два роста, а шириной - вдвоем не одеться или раздеться, только по очереди. Это один гальюн на всю команду! Это один душ в два рожка на всю команду. Это одна кают-компания для всех. Это надводный борт не выше полутора метров, где морская волна чувствует себя вольготнее, чем матросы. Это отсутствие опреснителя и кондиционера от слов и быть не может. Пресная вода по норме и только для питья и приготовления пищи, а все умывания, забортной водой. Беда заключалась в том, что любая царапина, прыщ или, не дай Бог чирей, разъедается солёной водой до невероятных размеров и превращает в огромную проблему для моряков. Это на своих руках хорошо почувствовал Егор, пока не сообразил, что руки надо беречь. Используя, только обычный сектант и таблицы, «Гигрометр» прошёл океан, без всякой спутниковой системе определения координат. В этом талант судоводителя которым обладали командир и его штурман и вся его БЧ-1.
На палубу «Гигрометра» вышел боцман Демьяныч. Егор позабыл о Плавали-Знаем, стремглав, перепрыгивая через балясины трапов, подскочил к борту и плевать на трапы и сходни, в нарушение всех Законов и традиций, как заправский пират, перемахнул на главную палубу «Гигрометра». В туже секунду рядом приземлился Вовка. Они в охабку сгребли Демьяныча и все трое обнялись как родные. Вовка и Егор только и могли повторять «Демьяныч! Демьяныч! Демьяныч!», а старый боцман плакал от радости и шептал «Ребята! Ребята! Ну что вы. Всё. Мы же дошли!». Егор, Володя, Демьяныч радовались этой встрече, и никто из них ещё не знал, эта встреча последняя.
После Мозамбика, уже с другим командиром, «Гигрометр», так же отважно продолжит работу с 9-ой Океанографической экспедицией, но уже на Кубе. На Кубе, его команда отправится на экскурсию на один из сахарных заводов. Поднявшись по лестнице на высоченную башню, моряки будут созерцать потрясающую панораму. Демьяныч скрывал от командования своё больное сердце, он умудрялся отправить на медкомиссию другого моряка, боялся, его спишут на берег по здоровью. Жара, духота, подъём по крутой лестнице и на самой высоте у легендарного боцмана, прошедшего два океана, воспитавшего целую плеяду отличных матросов-гидрографов, остановилось сердце. Несмотря на отличную Кубинскую медицину, когда Демьяныча спустили вниз к ожидавшей их машине скорой помощи-реаниматору, помочь старику уже было нельзя.
- Не надо больше мичман следить за вельботом, никуда он не денется.
- Есть перестать следить за вельботом – отрапортовал мичман. Старпом облегчённо вздохнул и пошёл отдыхать в каюту. Так закончились, практический и не начавшись судовые обязанности мичмана Белоцерковского.
Работа «Стрельца» в Иньямбане, как и в самом Мозамбике, подходила к концу. В последний свой заход в порт, моряки собрались в город попить знаменитого местного пивка. Пивко - это было на чудо хорошо, а торговал им, чудом оставшийся в стране португалец, владелец местного бара. Вот к нему, к своему португальскому амиго и повёл моряков агроном Петко. Идти пришлось далеко, почти через весь город. Проходили мимо виллы местного начальника Мозамбиканского гарнизона. Хорошая такая вилла большая с богатым украшением и шикарным садом, бывшая португальская, но не вила привлекла внимание парней, а две негритянки копошившиеся во дворе. Со слов Петко, это были жёны местного босса. Именно – жёны. Оказывается, в Мозамбике существует многожёнство, несмотря на социалистическую идеологию. Это и понятно социализм, социализмом, а женщина никогда лишней не бывает. Морякам забавно было наблюдать, как эти две жены одного мужчины, совместно работают и общаются между собой. Посмотрели и пошли дальше обсуждая толь-что увиденное. Женщины вели себя спокойно без неприязни друг к другу. Моряки вслух сожалели, что русские бабы, не такие как эти мозамбиканки, а повыдирали бы уже друг дружке все волосы.
Наконец пришли в бар, где их ждало огромное разочарование – пива нет, и будет только к вечеру! Столько шли по жаре. Петко поговорил с хозяином бара, его португальским приятелем и вот, что болгарин предложил морякам.
- Вам товарищи чем, бродить по жаре в городе, Фидель предлагает посидеть в баре. Он пошлёт в свою очередь автомобиль на другой берег залива за пивом, но придётся подождать три часа, - моряки согласились. Расположились за большим столом. Пять моряков, Петко и к ним с их разрешения подсел и хозяин бара Фидель. Фидель был молодой, двадцати семи-восьми лет рыхлый, совершенно без загара мужчина. Фидель угостил всех хорошими сигаретами. Закурили. В баре сразу заработал вентилятор. Было прохладно, стало ясно, бар оборудовал кондиционером. В ответ на угощение сигаретами, моряки сделали ответный жест, подарили Фиделю несколько флаконом вонючей мозамбиканской валюты – советский цветочный одеколон. Фидель, распорядился, и на столе появилась, бутылка отличного португальского портвейна и лёгкая закуска из тропических фруктов. Что такое одна бутылка вина для моряков прошедших океан. Парни, скинулись, и на столе появилось ещё четыре бутылки портвейна. Ну - это как говорится другое дело, как тут не завязаться душевной беседе. Переводчиком стал Петко. Выяснилось, Фидель родился в Мозамбике. Его родители уехали в Португалию после провозглашения независимости. Он остался. Женился на негритянке, у него есть дочь и сын. Бар приносит хороший доход. Африканцы к нему, относятся хорошо, его никто не трогает ни власть, ни сепаратисты. Африканцы уже давно поняли свою ошибку и сильно пожалели, что выгнали португальцев. Так, что он, всем доволен. Выпили Фидель и Петко заметно охмелели, морякам, что пили, что песни пели. Фидель, махнул ругой, типа сгорел сарай, гори и хата. На столе появились ещё три бутылки портвейна. Моряки стали хлопать парня по плечу хвалить его, утверждая, что он настоящий – русский, а не какой не португалец. Похоже, Фиделю это было приятно. Пьянка, продолжилась. Петко захмелев, жаловался советико на африканце.
- Представьте товарищи! Здесь земля плодородная как в раю, на много метров, четыре урожая в год можно собирать. Палку посади – вырастет. У нас в Болгарии одни камни. Нам эту землю мы весь мир накормили бы, а они не хотят трудиться. Совсем не хотят – Петко отпил вина и продолжил изливать душу, накипело у человека за столько лет – Заставил их посадить кукурузу. Приезжаю к ним в деревню. Кукуруза уже созрела. Говорю их вождю: «Урожай пора убирать» - а они танцуют. У них праздник – танцуют. Похороны - танцуют. Спрашиваю: «Что теперь?», - оказывается у них политзанятия вот они и танцуют. Так неделю танцевали, понятное дело, кукуруза вся и осыпалась.
Прошло уже более пяти часов. Кто-то вспомнил о пиве. Фидель говорил, а Петко сразу переводил.
- Так пиво давно приехало, не хотел прерывать такую интересную беседу. Сейчас подадут, - вошла красивая молодая негритянка, в белой юбке и цветастой кофточке. Аккуратненькая сеньора с достаточно милым лицом, с длинными до пояса дредами, так называлась африканская причёска из множества тонких косичек,. Правда, далеко не Джессика с Мадагаскара, но очень красивая женщина. Она несла в руках, отделанное чеканкой, шикарное ведро из нержавейки, полное льда в котором лежали шесть бутылочек пива объёмом по 0,33 литра каждая. У всех моряков вырвался стон. Можно было подумать, что от вида негритянки с ведром и ледяным пивом, но у Егора, по крайней мере, от разочарования - пять часов они ждали это пиво и тут только на один глоток. Фидель демонстративно представил негритянку. Петко перевёл.
- Моя жена Амаль, - Амаль поставила ведро с пивом на стол. Парни, открыв бутылочки, в один глоток с горла осушили эти мини емкости. Конечно, пиво оказалось превосходном. Куда только не заносила потом судьба Егора, он всегда пробовал местное пиво. Приходилось ему попить пиво знаменитых Европейских пивоварен, но такого вкусного пива как там в баре на берегу Индийского океана он больше нигде не встречал. Уже стемнело. Стали прощаться. Фидель, обнимая и прижимая к себе Амаль, стоял в дверях бара. Моряки договорились, что они придут завтра, а Фидель их угостит самогонкой из кокосов и ананасов. Прощаясь с Амаль, парни подарили ей коробочку духов «Красная Москва»», чудом оказавшийся у кого-то из моряков. Духи в Мозамбике не шли, негры считали, что их слишком мало во флаконе. Однако, Амаль искренне обрадовалась. Когда же моряки, сказали им название этих духов - «Красная Москва», Петко ещё не успел перевести. Произошло неожиданное, удивлённый Фидель и ещё больше восторженная Амаль, чуть не поссорились из-за коробочки с духами. Слова «Красная Москва» оказывается, хорошо известны всей Африке, и уж конечно не как женские духи.
Стемнело. Возвращались не спеша. Времени предостаточно. Город оживал с темнотой когда уходила жара. Проходили мимо танцплощадки. На ней играл африканский ансамбль, состоящий из самых разнообразных инструментов, но конечно ведущими были небольших размеров барабана, на местном джембе. Музыкант виртуозно отстукивал ритмы и при этом что-то пел. Собравшаяся негритянская молодёжь в ритм ударам джембе совершала ритмичные движения, это напоминало картинку их учебника древней истории в пятом классе, где первобытные охотники совершают ритуальный танец с копьями пере охотой, правда эти дёргались без копий. Африка интересный континент, здесь тысячелетиями нечего не меняется. Егор подошёл к Петко.
- Петко о чём он поёт? – спросил он болгарина.
- Как тебе сказать Георгий, - болгарин так называл Егора видимо на болгарский манер Георгием, – Он поёт, что видит. В песне нет каких-либо слов или смысла. Что вижу то и пою.
- Не понял. Поясни - не унимался Каминский.
- Вот сейчас он дословно спел. У него хорошее настроение, пришли друзья советико и он рад этому. Он просто выкрикивает слова стараясь делать это в рифму. Играют остальные тоже далеко не по нотам. Да они их некогда и не видели эти ноты. Просто издают ритмичные звуки.
Егор, удивился услышанному. После этого африканского танцевального вечера в Иньямбане, Егор, на каких бы танцах не находился, он никогда не танцевал быстрые танцы. Как только звучала ритмичная быстрая танцевальная музыка и молодёжь устремлялась в круг, начиная дергаться в конвульсиях, у Егора перед глазами стоял дикая Африка и их ритуальное дёрганье. Говорят, культура развивается вперёд, эволюционирует. Спустя годы, молодёжь начала «тащиться от рэпа», а Каминский вспомнил африканского музыканта с джембе и его песню. Культура не всегда прогрессирует, она нередко оказывается - деградирует.
На следующий день Каминский весь день стоял у трапа, чтобы дать возможность остальным членам боцкоманды попрощаться с Иньямбане. К вечеру вернулась и группа, которая ходила в бар к Фиделю. Володя сказал, что самогон из кокосов и ананасов – отменная штука.
Ночью, после нулей, к трапу подошёл Белоцерковский.
- Каминский – обратился он к Егору, - позволь на берег, хочу проститься с ней. Завтра уходим и больше сюда не вернёмся, - Егор, как никто понимал его.
- Вот, что Белоцерковский. Я тебя отпущу, но если ты к подъёму не вернёшься. Подставишь меня. Поверь, я на переходе выброшу тебя за борт.
- Согласен! – даже не задумываясь, согласился мичман. Егор всё понял. Это действительно была настоящая любовь, так когда-то знакомая ему самому. Егор только мотнул головой в сторону, горло в очередной раз, при мысли о Людочке схватил спазм. Белоцерковский бегом исчез в городской застройке: «Что ему ночь, что война, что бандиты, что особый отдел, - мелочи жизни, если любишь» – подумал Егор. В четыре часа Егора сменил Володя Шаврин. Егор сказал ему, что отпустил Белоцерковского до шести утра в город. Шаврин только утвердительно кивнул головой, не задав ни вопроса и ничего не спросив. Вот такая она боевая флотская дружба. Не известно, был ли на самом деле, девиз у мушкетёров Дюма «Один за всех и все за одного», у этих ребят это был образ жизни. Утром после подъёма Каминский подошёл к трапу. Посмотрел молча на Шаврина. Володя только кивнул головой и прикрыл глаза. Егор понял – «Вернулся».
Начался прилив «Стрелец» отдал швартовые, пройдя фарватером, вышел в океан и взял курс на Мапуту. Предстоял короткий последний заход в Мозамбиканский порт и всё - нос к дому.
Глава одиннадцатая.
Всё, идём домой!
Вы в огне да и в море вовеки не сыщете брода,-
Мы не ждали его - не за легкой добычей пошли.
Провожая закат, мы живем ожиданьем восхода
И, влюбленные в море, живем ожиданьем земли.
Владимир Высоцкий.
«Гигрометр» в Мапуту!
К вечеру того же дня «Стрелец» отшвартовался к стенке в Мапуту, а утром в Мапуту зашёл - «Гигрометр»! Скорее можно было поверить в инопланетян, чем в то, что это их родной «Гигрометр». Что такое ласки Биская и переход через всю Атлантику моряки «Стрельца» почувствовали на своей шкуре, но «Гигрометр». В это верилось с трудом, да это он разворачивался и швартовался вторым корпусом к «Стрельцу», и выглядело всё совсем фантастично. Белый огромный корабль и рядом маленький и очень отважный кораблик. На пирсе собиралась огромная толпа. Бойцы экспедиции, советские специалисты пришедшие проводить «Стрелец», мозамбиканские специалисты так или иначе занятые в совместной работе с 9-ой Океанографической экспедицией, вскоре стали сбегаться и моряки иностранных судов стоящих под разгрузкой в Мапуту. На стенке шумел многоязычный народ, прямо как при строительстве Вавилонской башни. Всех моряков интересовало, что это за кораблик и как он тут оказался и почему на нём Советский флаг. Из уст в уста на десятке языков передавалась молва. Что этот малыш пришёл сюда своим ходом из Балтики пересёк Атлантический океан, обогнул коварный мыс Доброй Надежды и вот теперь швартуется в Мапуту, чтобы принять участие в работе Советской Океанографической экспедиции. Когда «Гигрометр» завёл швартовые, поставил трап, стенка взорвалась овациями. На мостик вышел командир «Гигрометра» капитан-лейтенант Белоусов! Да тот любитель Зеленого Змея, ток командир, который спасая своих людей прорывался сквозь оледенение в Вентспилс подставив борт крутой волне, а теперь он привёл свои стареньки и многострадальный «Гигрометр» в Мозамбик. Второй взрыв оваций был посвящён командиру этого отважного кораблика! На всех языках мира с причала неслось «Glory Soviet captain», «Capitao sovietico Viva!» и конечно «Ура! Ура! Ур!». Белоусов вышел в белой форме советского военно-морского офицера. Многие стоящие в порту суда начали приветственно гудеть.
Каминский стоял на навигационной палубе и сверху смотрел на швартующийся «Гигрометр». Из рубки на крыло мостика вышел Башун и Баринов. Башун со злостью сказал старпому.
- Смотри, вырядился в форму. Тоже мне герой. Алкаш последний, – трудно сказать, сколько сил стоило Каминскому, чтобы не совершить страшное преступление и не врезать от всей души этому Плавали-Знаем.
Что такое «Гигрометр» Егор и Володя знали не понаслышке, они на нём полгода пахали Балтику. Что такое «Гигрометр»? Это четырёхместные каюты ниже ватерлинии без иллюминаторов, высотой с рост человека, длинной тоже в два роста, а шириной - вдвоем не одеться или раздеться, только по очереди. Это один гальюн на всю команду! Это один душ в два рожка на всю команду. Это одна кают-компания для всех. Это надводный борт не выше полутора метров, где морская волна чувствует себя вольготнее, чем матросы. Это отсутствие опреснителя и кондиционера от слов и быть не может. Пресная вода по норме и только для питья и приготовления пищи, а все умывания, забортной водой. Беда заключалась в том, что любая царапина, прыщ или, не дай Бог чирей, разъедается солёной водой до невероятных размеров и превращает в огромную проблему для моряков. Это на своих руках хорошо почувствовал Егор, пока не сообразил, что руки надо беречь. Используя, только обычный сектант и таблицы, «Гигрометр» прошёл океан, без всякой спутниковой системе определения координат. В этом талант судоводителя которым обладали командир и его штурман и вся его БЧ-1.
На палубу «Гигрометра» вышел боцман Демьяныч. Егор позабыл о Плавали-Знаем, стремглав, перепрыгивая через балясины трапов, подскочил к борту и плевать на трапы и сходни, в нарушение всех Законов и традиций, как заправский пират, перемахнул на главную палубу «Гигрометра». В туже секунду рядом приземлился Вовка. Они в охабку сгребли Демьяныча и все трое обнялись как родные. Вовка и Егор только и могли повторять «Демьяныч! Демьяныч! Демьяныч!», а старый боцман плакал от радости и шептал «Ребята! Ребята! Ну что вы. Всё. Мы же дошли!». Егор, Володя, Демьяныч радовались этой встрече, и никто из них ещё не знал, эта встреча последняя.
После Мозамбика, уже с другим командиром, «Гигрометр», так же отважно продолжит работу с 9-ой Океанографической экспедицией, но уже на Кубе. На Кубе, его команда отправится на экскурсию на один из сахарных заводов. Поднявшись по лестнице на высоченную башню, моряки будут созерцать потрясающую панораму. Демьяныч скрывал от командования своё больное сердце, он умудрялся отправить на медкомиссию другого моряка, боялся, его спишут на берег по здоровью. Жара, духота, подъём по крутой лестнице и на самой высоте у легендарного боцмана, прошедшего два океана, воспитавшего целую плеяду отличных матросов-гидрографов, остановилось сердце. Несмотря на отличную Кубинскую медицину, когда Демьяныча спустили вниз к ожидавшей их машине скорой помощи-реаниматору, помочь старику уже было нельзя.
