Обычно гхебешшей и подобных им тварей валят целыми отрядами с магической и артиллерийской поддержкой. А тут маг бросился в схватку один на один. Сдуру? На спор? Об этом история умалчивает.
К ужасу моему Дарий начал рассказывать Лоте именно эту, припомненную мной только что, историю, причем с собой в главной роли. Да с такими подробностями, что я, Храрг побери, начинаю ему верить! Ох, если эта история с гхедешшем произошла на самом деле, да еще и блондин действительно завалил его, то… Эй, он что, перед Лотькой хвост распускает?! Вот нахал! При живом-то… э-э-э, почти живом муже! А моя балбеска уши развесила, слушает боевую историю! Фыррр! Вонзаю когти ей в кожу, чтобы отрезвить. В ответ она шлепает меня по заду. Я терплю, притворяясь обычным домашним животным. Потом сочтемся, дорогая!
В этот момент в палату заглянул коллега господина Рамодора из городской стражи, окликнул Дария, и они оба скрылись за дверью. Что, спонтанное межведомственное совещание? Похоже на то – уж больно у дознавателя вид многозначительный был, совсем как у взявшей след ищейки. Наверняка сыщики, что работали у участка номер двенадцать, нарыли что-то важное, и послали кого-то с донесением к ответственному за расследование. Видно, высокого полета птичка Лотю допрашивать прилетела, кажется, целый майор. Впрочем, если курице пинка отвесить, она тоже высоко полетит… только недолго…
Я навострил уши в попытке подслушать разговор за дверью. Н-да, чуткость слуха на должном уровне, слышу, что за дверью трое возбужденно перешептываются, охают-ахают и ногами топают, как застоявшиеся в стойле лошади. Точно что-то интересное! К сожалению, кроме эмоциональных междометий и нецензурной ругани я не разобрал ни слова. Обидно! Подобраться бы к двери поближе! Увы, в присутствии Майнеса и стражницких секретарей приходится играть роль любимца княжны, так что я продолжил мурлыкать у нее на коленях, хоть лапы и сами собой напружинились для прыжка.
Жгучее любопытство мое быо удовлетворено очень скоро. Да еще таким способом, что слов нет, мат один…
Через несколько минут дознаватели вошли в палату, на этот раз расширенным составом: к ним присоединился еще один дознаватель в синем кителе. О, знакомое лицо, любитель Эвенрийского красного! Помню-помню, заносил я ему пару бутылок после того, как Арисаэль, стремясь добиться расположения очередной красотки, попался на краже роз из сада мэра. Причем попался, зацепившись штанами за забор, хе-хе…
- Леди, где ваш муж? – майор начал допрос, что называется, с порога.
Лотя удивленно вскинула брови:
- Какое отношение Ярос имеет к кукле некроса?
Дознаватели не торопились с ответом, а я почувствовал, как напряглась женушка, готовая… А к чему, собственно? К драке? Или к бегству? Подумав, решаю, что оба варианта для нас сейчас приемлемы, и стекаю с ее колен на постель. Предоставляю ей свободу выбора, так сказать. И поддержу в меру сил, когтей и зубов, какое бы решение она не приняла.
- Видите ли в чем дело, княжна, – подозрительно прищурившись, начал майор. – Наши люди сейчас работают в двенадцатом участке, где содержался погибший, и где имел место выброс некромагии. Не удивлюсь, если время смерти и время выброса совпадут с точностью до минуты. Надо думать, мой коллега из Тайной стражи успел поведать вам, что такое «кукла некроса» и как именно создаются такие куклы?
Лотя кивнула. Да, этот Дарий действительно рассказал ей, что для создания куклы некроса нужен лич либо часть его тела.
- Так вот, наши наши сотрудники нашли свидетеля, который видел, как мужчина в черном плаще опустился на колени рядом с окном камеры, в которой содержался погибший, и простоял так пару минут, бормоча что-то неразборчивое.
У меня шерсть вдоль позвоночника дыбом встала. Неужели мне повезло? Неужели я получу еще одну зацепку?!
- Свидетелю, некому Альберту Боурну, удалось увидеть лицо мужчины в плаще, хоть тот и глубоко надвинул капюшон, – с расстановкой продолжал сыщик, неотрывно глядя на Лотю. – Более того, господин Боурн узнал его.
Я едва пододеяльник когтями не располосовал, стараясь унять нетерпение. Ох, не томи, родимый, выкладывай!
- И кто же это? – сухо осведомилась княжна, которая, видимо, уже устала от навязчивого внимания дознавателей, и мечтает завалиться спать.
Майор выдержал театральную паузу, а потом бухнул, будто медный тазик на каменный пол уронил:
- Ярос Иолатэ. Ваш муж, леди.
Фыр-Ярос
А я и не знал, что у котов тоже может отвиснуть челюсть! Оказалось, очень даже может. От неожиданности – точно. Да уж, обственное имя было последним, что я ожидал услышать в ответ на вопрос о подозреваемом в смерти Арисаэля! Потому что Ярос Иолатэ нынче вполне способен бегать и магичить исключительно в кошачьей шкурке, и в этом облике его дед родной не признал. А то, что раньше было мной, сейчас лежит колодой у Ансельма в подвале и передвигаться способно лишь с посторонней помощью!
Видимо Лотя подумала о том же, так как сразу же усомнилась в свидетеле – в его зрении, состоянии, вменяемости, памяти, разуме, а под конец и в существовании как таковом. Хотя, вопрос о существовании тут, пожалуй, лишний: покопавшись в памяти, я сумел-таки вспомнить, что в начале весны я, пробивая присоединение к Мерисскому кварталу небольшой осиновой рощицы, до того числившейся за Нижним Цветочным кварталом, но не особо нужной там, умудрился так взбесить начальника отдела землеустроения Альберта Боурна, что тот меня на дуэль вызвал. На кинжалах! До первой крови! А я, кстати, тоже порядком разозленный, и не думал отказываться! Только вот дуэль между нами не состоялась – сразу по нескольким причинам. Во-первых, дуэлянты в запале забыли назначить день этого события. Во-вторых, один из них через два дня убывал в первый за несколько лет отпуск, а для второго отпуск – святое. И, в-третьих, из-за моего спешного назначения консулом, расследования в отношении прежнего консула, по которому переквалифицировать меня из свидетеля в обвиняемые стремилась Тайная стража в полном составе. Ну и, в довершение ко всему, мое убийство, почти что увенчавшееся успехом. Неужто господина Боурна этим вечером нелегкая занесла к двенадцатому участку?
Лотя сомневалась минут десять, и каждое из вышеуказанных ее предположений относительно неожиданно появившегося свидетеля дознаватели разносили в пух и прах, подтверждая, между прочим, мою догадку. Альберт Боурн, работник городской администрации, начальник отдела землеустроения, был задержан стражниками двенадцатого участка за нахождение на улице в нетрезвом виде, провел ночь в камере того самого участка, утром, протрезвевший, выпущен на поруки своего деверя, живущего неподалеку. Отлежавшись, Боурн вечером, будучи слегка навеселе, покинул дом родственников и, вместо того, чтобы отправиться к себе, двинулся на поиски приключений. А какие же приключения без подходящей компании? Как назло, шел десятый час ночи, и на пути Альберту попадались или парочки, или семьи с детьми, к ночным приключениям не склонные. И как же велика была радость господина Боурна, когда он заметил, что в проулок за двенадцатым участком тенью скользнул мужчина в черном плаще. Зачем? Свидетель быстро нашел ответ на этот вопрос – подобные узенькие проходы между стоящими практически вплотную друг к другу зданиями частенько использовались в качестве бесплатных уборных. Тогда он не придал значения том, что одно из зданий, в пространстве между которыми скрылся его предполагаемый собутыльник, является двенадцатым участком городской стражи, и именно в этот проулок выходят крохотными – с трудом руку просунешь – зарешеченными оконцами камеры для арестантов.
Боурн решил дождаться, пока незнакомец сделает свои дела, у входа в проулок. В том, что собутыльника он дождется, служащий не сомневался – проход заканчивался высокой каменной стеной, отграничивающей один квартал от другого, так что выход у незнакомца в плаще оставался только один.
По подсчетам господина Боурна, он прождал не меньше десяти минут, после чего заглянул в тупичок и увидел, что мужчина стоит на коленях, согнувшись в три погибели в узком пространстве, прижавшись лицом к стене. Альберт, человек сострадательный и где-то даже добрый, решил, что ему стало плохо, и окликнул незнакомца. Тот, испуганно вздрогнув, мгновенно выпрямился, взглянул на господина Боурна из-под капюшона и вдруг бросился наутек, напоследок приложив Альберта головой о стену участка. Тот, однако ж, перед тем, как потерять сознание, успел заметить под капюшоном перекошенное от злости лицо Яроса Иолатэ, с которым некоторое время назад условился сразиться на дуэли.
- Ну, тогда последний вопрос, – прищурилась Лотя, когда дознаватели сумели убедить ее в реальности свидетеля. – Почему вы называете его имя жене подозреваемого? Не боитесь, что я или мой муж попытаемся заставить его замолчать?
Я согласно мяукнул, одобрительно урча. Умница, девочка, сообррразила! Мне вот тоже интересно, почему дознаватели слили нам имя свидетеля. Можно, конечно, предположить, что господин Боурн за непродолжительное время допроса достал их так, что обе наргонтские стражи просто-таки жаждут избавиться от него чужими руками. Но, думаю, дознаватели просто хотели на реакцию леди Иолатэ посмотреть, вынудить ее оправдывать мужа, торопливо высказывать доводы в его защиту или же наоборот начать топить благоверного, и незаметно для себя выболтать лишнее, например, поведать о местонахождении тела княжича.
Гончие крысы… Такой эпитет в отношении этих троих посетил мою кошачью голову. Хм, они действительно все время, что находились в палате княжны, неосознанно раздували ноздри, будто идущие по следу псы. Только вот псами я, отчаянно желавший вытащить и жену, и себя полумертвого из цепких лап закона, их не ощущал. Я злился, злость подстегивала азарт, который в этом пушистом обличье почему-то воспринимался как охотничий. Я – кот, я не охочусь на собак, стало быть, передо мной три гончие крысы. А хорошая крыса – мертвая крыса. Ну, или, как минимум, покалеченная, хе-хе. Да, логика своеобразная, но это издержки моего временного, надеюсь, тела, и с ними приходится мириться. Да, и крыскам тоже, мрррау…
Лотя, к счастью, надежд дознавателей не оправдала. Играя роль изнеженной аристократки, она широко распахнула небесно-голубые глаза и начала охать-ахать, что супруг почти не посвящал ее в свои дела. А под конец, всхлипывая и промокая глаза краем пододеяльника, сообщила, что у Яроса, как и у любого представителя разумной расы, конечно, есть хобби, просто не совсем обычное: кто-то ездит на охоту, кто-то играет на скачках, а ее муж сражается на дуэлях. Ох, это так опасно! Но леди, скрепя сердце, намерена и дальше смотреть сквозь пальцы на забавы Яроса. Вдруг иначе он начнет спускать пар в семейных скандалах?! А характер-то у него – не подарок… Погибший был жрецом и служил в мерисском консульстве? Увы, Ярос не успел познакомить меня со своими подчиненными. Что?! Погибший был важным звеном в цепочке торговли дурманом?! Провозил товар в город, пользуясь неприкосновенностью консульской почты?! У Яроса был мотив для убийства?! Бред!!! Если и так, то мой муж жреца просто втоптал бы в землю на месте, а не стал бы заморачиваться превращением его в куклу некроса! Почему бы господам дознавателям не рассмотреть версию об убийстве жреца его же подельниками? И, если господа дознаватели не прекратят возводить бездоказательный поклеп на княжича Мерисского, клянусь, я немедленно поставлю в известность князя Изялиниэля! Услышав это, дознаватели дружно скривились, будто лимон разжевали. Пррроняло крррысок, хвалю!
Оные крысски несколько присмирели, но сдаваться не собирались. Отослав безгласных секретарей прогуляться, они, буркнув что-то вроде: «Не для протокола!», просто засыпали княжну вопросами, всеми правдами и неправдами стараясь выпытать у нее сведения о местонахождении мужа. Хотя, допрос, по сути, вел только майор, в то время как тайнюк старался давить княжне Иолатэ на психику. А второй дознавател, принесший весть о кандидатуре подозреваемого, в это время оттеснил к стене господина Майнеса, бросившегося на помощь пациентке, и технично прижал ему горло локтем, в результате целитель не мог издать ни звука, только беззвучно открывал и закрывал рот. Точно крысы, фыррр…
- Отвечайте! – рявкал, злобно вращая глазами, Рамодор после того, как майор озвучивал очередной вопрос.
Вернее, пытался рявкнуть, но женоподобность подводила, и голос его срывался на фальцет, низводя образ сурового дознавателя до уровня балаганного шута. Ну и маленький пушистый котик, под шумок перебравшийся под койку леди Иолатэ, тоже вносил посильную лепту в создание циркового образа: когти в мягких серых лапках скрываются крепкие и острые, а брюки у рыжего тонюсенькие, из шелка, защиты от них никакой… А, чего уж скромничать – и крепкое сукно производства госмануфактуры, из которого был пошит мундир дознавателя городской стражи, тоже не спасло ноги майора. В общем, допрос, щедро разбавленный охами, ахами, рычанием, руганью сквозь зубы и попытками, обораивающимися болезненными ударами о железный бок койки, окончательно не превратился в комедию лишь по одной причине: никто не бросился убивать кота. И я, честно признаться, жалел об этом. Ох, как же мне в эту минуту хотелось драки! Хорошо хоть досаду от игнорирования моей хвостатой персоны смягчило веселье, с которым Лотя наблюдала за ведущими допрос дознавателями. Скрыть ехидную улыбочку она даже не пыталась.
А дознаватели, надо сказать, нашими с княжной стараниями постепенно выходили из себя. Первым не выдержали нервы у Рамодора. Когда Лотя в очередной раз, тяжело вздохнув, сказала, что не имеет ни малейшего понятия о том, где сейчас находится ее муж, он завопил так, что стекла в окне задрожали:
- Лжете, княжна! Покрываете предполагаемого убийцу, а это, между прочим, тоже преступление!
Добился он этим только тычка под ребра от более опытного майора и едва уловимого чутким кошачьим слухом «Идиот!».
А я вдруг отметил, что этот тип болезненно морщится при упоминании моего имени. Что бы это значило? Мы с ним все-таки знакомы, и знакомство это не из приятных?
- Что вы себе позволяете?! – возмущалась тем временем женушка, которую до того открыто ни в чем не обвиняли.
- Расследуем убийство! – не остался в долгу Рамодор. – Отвечайте на вопрос! Иначе будете на него в застенках Тайной стражи отвечать!
Ох, Дарик-дурик, ты просто-таки нарываешься на капитальную порчу фасада! Нет, фасад-то я всем троим попорчу, а то и по-другому напакощу, но вот тебе больше всех достанется! У меня фантазия на гадости богатая – прошлое сказывается. А совесть я и вовсе в другом теле забыл. А если я не справлюсь, то господин Майнес докончит начатое мной.
Выглянув из-под койки и встретившись взглядом с целителем, я прочел в его глазах согласие и полное одобрение моих действий по причинению мести и восстановлению справедливости, да еще и обещание добавить от себя.
Взгляд медленно скользнул по палате, задержался на служебном кейсе одного из секретарей, легкомысленно оставленном на стуле, и план мести мгновенно сформировался в моей покрытой шерстью голове. Ох, месть будет жестокой, и по итогам кто-то из работников дознания точно окажется в цепких лапах Майнеса, но, повторюсь, совесть моя осталась в другом теле. А гончие крыски сами нарвались, так что пусть не жалуются!
К ужасу моему Дарий начал рассказывать Лоте именно эту, припомненную мной только что, историю, причем с собой в главной роли. Да с такими подробностями, что я, Храрг побери, начинаю ему верить! Ох, если эта история с гхедешшем произошла на самом деле, да еще и блондин действительно завалил его, то… Эй, он что, перед Лотькой хвост распускает?! Вот нахал! При живом-то… э-э-э, почти живом муже! А моя балбеска уши развесила, слушает боевую историю! Фыррр! Вонзаю когти ей в кожу, чтобы отрезвить. В ответ она шлепает меня по заду. Я терплю, притворяясь обычным домашним животным. Потом сочтемся, дорогая!
В этот момент в палату заглянул коллега господина Рамодора из городской стражи, окликнул Дария, и они оба скрылись за дверью. Что, спонтанное межведомственное совещание? Похоже на то – уж больно у дознавателя вид многозначительный был, совсем как у взявшей след ищейки. Наверняка сыщики, что работали у участка номер двенадцать, нарыли что-то важное, и послали кого-то с донесением к ответственному за расследование. Видно, высокого полета птичка Лотю допрашивать прилетела, кажется, целый майор. Впрочем, если курице пинка отвесить, она тоже высоко полетит… только недолго…
Я навострил уши в попытке подслушать разговор за дверью. Н-да, чуткость слуха на должном уровне, слышу, что за дверью трое возбужденно перешептываются, охают-ахают и ногами топают, как застоявшиеся в стойле лошади. Точно что-то интересное! К сожалению, кроме эмоциональных междометий и нецензурной ругани я не разобрал ни слова. Обидно! Подобраться бы к двери поближе! Увы, в присутствии Майнеса и стражницких секретарей приходится играть роль любимца княжны, так что я продолжил мурлыкать у нее на коленях, хоть лапы и сами собой напружинились для прыжка.
Жгучее любопытство мое быо удовлетворено очень скоро. Да еще таким способом, что слов нет, мат один…
Через несколько минут дознаватели вошли в палату, на этот раз расширенным составом: к ним присоединился еще один дознаватель в синем кителе. О, знакомое лицо, любитель Эвенрийского красного! Помню-помню, заносил я ему пару бутылок после того, как Арисаэль, стремясь добиться расположения очередной красотки, попался на краже роз из сада мэра. Причем попался, зацепившись штанами за забор, хе-хе…
- Леди, где ваш муж? – майор начал допрос, что называется, с порога.
Лотя удивленно вскинула брови:
- Какое отношение Ярос имеет к кукле некроса?
Дознаватели не торопились с ответом, а я почувствовал, как напряглась женушка, готовая… А к чему, собственно? К драке? Или к бегству? Подумав, решаю, что оба варианта для нас сейчас приемлемы, и стекаю с ее колен на постель. Предоставляю ей свободу выбора, так сказать. И поддержу в меру сил, когтей и зубов, какое бы решение она не приняла.
- Видите ли в чем дело, княжна, – подозрительно прищурившись, начал майор. – Наши люди сейчас работают в двенадцатом участке, где содержался погибший, и где имел место выброс некромагии. Не удивлюсь, если время смерти и время выброса совпадут с точностью до минуты. Надо думать, мой коллега из Тайной стражи успел поведать вам, что такое «кукла некроса» и как именно создаются такие куклы?
Лотя кивнула. Да, этот Дарий действительно рассказал ей, что для создания куклы некроса нужен лич либо часть его тела.
- Так вот, наши наши сотрудники нашли свидетеля, который видел, как мужчина в черном плаще опустился на колени рядом с окном камеры, в которой содержался погибший, и простоял так пару минут, бормоча что-то неразборчивое.
У меня шерсть вдоль позвоночника дыбом встала. Неужели мне повезло? Неужели я получу еще одну зацепку?!
- Свидетелю, некому Альберту Боурну, удалось увидеть лицо мужчины в плаще, хоть тот и глубоко надвинул капюшон, – с расстановкой продолжал сыщик, неотрывно глядя на Лотю. – Более того, господин Боурн узнал его.
Я едва пододеяльник когтями не располосовал, стараясь унять нетерпение. Ох, не томи, родимый, выкладывай!
- И кто же это? – сухо осведомилась княжна, которая, видимо, уже устала от навязчивого внимания дознавателей, и мечтает завалиться спать.
Майор выдержал театральную паузу, а потом бухнул, будто медный тазик на каменный пол уронил:
- Ярос Иолатэ. Ваш муж, леди.
Глава 21. 31 мая, утро.
Фыр-Ярос
А я и не знал, что у котов тоже может отвиснуть челюсть! Оказалось, очень даже может. От неожиданности – точно. Да уж, обственное имя было последним, что я ожидал услышать в ответ на вопрос о подозреваемом в смерти Арисаэля! Потому что Ярос Иолатэ нынче вполне способен бегать и магичить исключительно в кошачьей шкурке, и в этом облике его дед родной не признал. А то, что раньше было мной, сейчас лежит колодой у Ансельма в подвале и передвигаться способно лишь с посторонней помощью!
Видимо Лотя подумала о том же, так как сразу же усомнилась в свидетеле – в его зрении, состоянии, вменяемости, памяти, разуме, а под конец и в существовании как таковом. Хотя, вопрос о существовании тут, пожалуй, лишний: покопавшись в памяти, я сумел-таки вспомнить, что в начале весны я, пробивая присоединение к Мерисскому кварталу небольшой осиновой рощицы, до того числившейся за Нижним Цветочным кварталом, но не особо нужной там, умудрился так взбесить начальника отдела землеустроения Альберта Боурна, что тот меня на дуэль вызвал. На кинжалах! До первой крови! А я, кстати, тоже порядком разозленный, и не думал отказываться! Только вот дуэль между нами не состоялась – сразу по нескольким причинам. Во-первых, дуэлянты в запале забыли назначить день этого события. Во-вторых, один из них через два дня убывал в первый за несколько лет отпуск, а для второго отпуск – святое. И, в-третьих, из-за моего спешного назначения консулом, расследования в отношении прежнего консула, по которому переквалифицировать меня из свидетеля в обвиняемые стремилась Тайная стража в полном составе. Ну и, в довершение ко всему, мое убийство, почти что увенчавшееся успехом. Неужто господина Боурна этим вечером нелегкая занесла к двенадцатому участку?
Лотя сомневалась минут десять, и каждое из вышеуказанных ее предположений относительно неожиданно появившегося свидетеля дознаватели разносили в пух и прах, подтверждая, между прочим, мою догадку. Альберт Боурн, работник городской администрации, начальник отдела землеустроения, был задержан стражниками двенадцатого участка за нахождение на улице в нетрезвом виде, провел ночь в камере того самого участка, утром, протрезвевший, выпущен на поруки своего деверя, живущего неподалеку. Отлежавшись, Боурн вечером, будучи слегка навеселе, покинул дом родственников и, вместо того, чтобы отправиться к себе, двинулся на поиски приключений. А какие же приключения без подходящей компании? Как назло, шел десятый час ночи, и на пути Альберту попадались или парочки, или семьи с детьми, к ночным приключениям не склонные. И как же велика была радость господина Боурна, когда он заметил, что в проулок за двенадцатым участком тенью скользнул мужчина в черном плаще. Зачем? Свидетель быстро нашел ответ на этот вопрос – подобные узенькие проходы между стоящими практически вплотную друг к другу зданиями частенько использовались в качестве бесплатных уборных. Тогда он не придал значения том, что одно из зданий, в пространстве между которыми скрылся его предполагаемый собутыльник, является двенадцатым участком городской стражи, и именно в этот проулок выходят крохотными – с трудом руку просунешь – зарешеченными оконцами камеры для арестантов.
Боурн решил дождаться, пока незнакомец сделает свои дела, у входа в проулок. В том, что собутыльника он дождется, служащий не сомневался – проход заканчивался высокой каменной стеной, отграничивающей один квартал от другого, так что выход у незнакомца в плаще оставался только один.
По подсчетам господина Боурна, он прождал не меньше десяти минут, после чего заглянул в тупичок и увидел, что мужчина стоит на коленях, согнувшись в три погибели в узком пространстве, прижавшись лицом к стене. Альберт, человек сострадательный и где-то даже добрый, решил, что ему стало плохо, и окликнул незнакомца. Тот, испуганно вздрогнув, мгновенно выпрямился, взглянул на господина Боурна из-под капюшона и вдруг бросился наутек, напоследок приложив Альберта головой о стену участка. Тот, однако ж, перед тем, как потерять сознание, успел заметить под капюшоном перекошенное от злости лицо Яроса Иолатэ, с которым некоторое время назад условился сразиться на дуэли.
- Ну, тогда последний вопрос, – прищурилась Лотя, когда дознаватели сумели убедить ее в реальности свидетеля. – Почему вы называете его имя жене подозреваемого? Не боитесь, что я или мой муж попытаемся заставить его замолчать?
Я согласно мяукнул, одобрительно урча. Умница, девочка, сообррразила! Мне вот тоже интересно, почему дознаватели слили нам имя свидетеля. Можно, конечно, предположить, что господин Боурн за непродолжительное время допроса достал их так, что обе наргонтские стражи просто-таки жаждут избавиться от него чужими руками. Но, думаю, дознаватели просто хотели на реакцию леди Иолатэ посмотреть, вынудить ее оправдывать мужа, торопливо высказывать доводы в его защиту или же наоборот начать топить благоверного, и незаметно для себя выболтать лишнее, например, поведать о местонахождении тела княжича.
Гончие крысы… Такой эпитет в отношении этих троих посетил мою кошачью голову. Хм, они действительно все время, что находились в палате княжны, неосознанно раздували ноздри, будто идущие по следу псы. Только вот псами я, отчаянно желавший вытащить и жену, и себя полумертвого из цепких лап закона, их не ощущал. Я злился, злость подстегивала азарт, который в этом пушистом обличье почему-то воспринимался как охотничий. Я – кот, я не охочусь на собак, стало быть, передо мной три гончие крысы. А хорошая крыса – мертвая крыса. Ну, или, как минимум, покалеченная, хе-хе. Да, логика своеобразная, но это издержки моего временного, надеюсь, тела, и с ними приходится мириться. Да, и крыскам тоже, мрррау…
Лотя, к счастью, надежд дознавателей не оправдала. Играя роль изнеженной аристократки, она широко распахнула небесно-голубые глаза и начала охать-ахать, что супруг почти не посвящал ее в свои дела. А под конец, всхлипывая и промокая глаза краем пододеяльника, сообщила, что у Яроса, как и у любого представителя разумной расы, конечно, есть хобби, просто не совсем обычное: кто-то ездит на охоту, кто-то играет на скачках, а ее муж сражается на дуэлях. Ох, это так опасно! Но леди, скрепя сердце, намерена и дальше смотреть сквозь пальцы на забавы Яроса. Вдруг иначе он начнет спускать пар в семейных скандалах?! А характер-то у него – не подарок… Погибший был жрецом и служил в мерисском консульстве? Увы, Ярос не успел познакомить меня со своими подчиненными. Что?! Погибший был важным звеном в цепочке торговли дурманом?! Провозил товар в город, пользуясь неприкосновенностью консульской почты?! У Яроса был мотив для убийства?! Бред!!! Если и так, то мой муж жреца просто втоптал бы в землю на месте, а не стал бы заморачиваться превращением его в куклу некроса! Почему бы господам дознавателям не рассмотреть версию об убийстве жреца его же подельниками? И, если господа дознаватели не прекратят возводить бездоказательный поклеп на княжича Мерисского, клянусь, я немедленно поставлю в известность князя Изялиниэля! Услышав это, дознаватели дружно скривились, будто лимон разжевали. Пррроняло крррысок, хвалю!
Оные крысски несколько присмирели, но сдаваться не собирались. Отослав безгласных секретарей прогуляться, они, буркнув что-то вроде: «Не для протокола!», просто засыпали княжну вопросами, всеми правдами и неправдами стараясь выпытать у нее сведения о местонахождении мужа. Хотя, допрос, по сути, вел только майор, в то время как тайнюк старался давить княжне Иолатэ на психику. А второй дознавател, принесший весть о кандидатуре подозреваемого, в это время оттеснил к стене господина Майнеса, бросившегося на помощь пациентке, и технично прижал ему горло локтем, в результате целитель не мог издать ни звука, только беззвучно открывал и закрывал рот. Точно крысы, фыррр…
- Отвечайте! – рявкал, злобно вращая глазами, Рамодор после того, как майор озвучивал очередной вопрос.
Вернее, пытался рявкнуть, но женоподобность подводила, и голос его срывался на фальцет, низводя образ сурового дознавателя до уровня балаганного шута. Ну и маленький пушистый котик, под шумок перебравшийся под койку леди Иолатэ, тоже вносил посильную лепту в создание циркового образа: когти в мягких серых лапках скрываются крепкие и острые, а брюки у рыжего тонюсенькие, из шелка, защиты от них никакой… А, чего уж скромничать – и крепкое сукно производства госмануфактуры, из которого был пошит мундир дознавателя городской стражи, тоже не спасло ноги майора. В общем, допрос, щедро разбавленный охами, ахами, рычанием, руганью сквозь зубы и попытками, обораивающимися болезненными ударами о железный бок койки, окончательно не превратился в комедию лишь по одной причине: никто не бросился убивать кота. И я, честно признаться, жалел об этом. Ох, как же мне в эту минуту хотелось драки! Хорошо хоть досаду от игнорирования моей хвостатой персоны смягчило веселье, с которым Лотя наблюдала за ведущими допрос дознавателями. Скрыть ехидную улыбочку она даже не пыталась.
А дознаватели, надо сказать, нашими с княжной стараниями постепенно выходили из себя. Первым не выдержали нервы у Рамодора. Когда Лотя в очередной раз, тяжело вздохнув, сказала, что не имеет ни малейшего понятия о том, где сейчас находится ее муж, он завопил так, что стекла в окне задрожали:
- Лжете, княжна! Покрываете предполагаемого убийцу, а это, между прочим, тоже преступление!
Добился он этим только тычка под ребра от более опытного майора и едва уловимого чутким кошачьим слухом «Идиот!».
А я вдруг отметил, что этот тип болезненно морщится при упоминании моего имени. Что бы это значило? Мы с ним все-таки знакомы, и знакомство это не из приятных?
- Что вы себе позволяете?! – возмущалась тем временем женушка, которую до того открыто ни в чем не обвиняли.
- Расследуем убийство! – не остался в долгу Рамодор. – Отвечайте на вопрос! Иначе будете на него в застенках Тайной стражи отвечать!
Ох, Дарик-дурик, ты просто-таки нарываешься на капитальную порчу фасада! Нет, фасад-то я всем троим попорчу, а то и по-другому напакощу, но вот тебе больше всех достанется! У меня фантазия на гадости богатая – прошлое сказывается. А совесть я и вовсе в другом теле забыл. А если я не справлюсь, то господин Майнес докончит начатое мной.
Выглянув из-под койки и встретившись взглядом с целителем, я прочел в его глазах согласие и полное одобрение моих действий по причинению мести и восстановлению справедливости, да еще и обещание добавить от себя.
Взгляд медленно скользнул по палате, задержался на служебном кейсе одного из секретарей, легкомысленно оставленном на стуле, и план мести мгновенно сформировался в моей покрытой шерстью голове. Ох, месть будет жестокой, и по итогам кто-то из работников дознания точно окажется в цепких лапах Майнеса, но, повторюсь, совесть моя осталась в другом теле. А гончие крыски сами нарвались, так что пусть не жалуются!
