Не только прозой

Пролог. Здравствуйте!

обновлен 22.02.18

На самом деле, долгое время я думал, что я — поэт.
Только стихи, одни стихи, ничего, кроме стихов.
Пришла мысль сделать блог для стихов. Почему нет? Пусть будут тут, может читателям покажется интересным узнать меня и с этой стороны.
С чего же начать... Так случилось, что одна из читательниц обратила меня к черновикам главного моего романа. Истории, которая пока отложена и хранится в черновиках на сервере Проза.ру. Не думал я, что кто-то отыщет ее. Но вот так есть, как говорят поляки. И я уверен, что так надо, значит время настало. Я поставил роман не в отдаленое будущее, а третьим в очереди:

Alter Ego https://prodaman.ru/Ivan-Veresov/books/Alter-Ego--Obretenie-lyubvi
Частная жизнь Виктора Вяземского https://prodaman.ru/Ivan-Veresov/books/Liebestraum-ili-chastnaya-zhizn-Viktora-Vyazemskogo
Иудейская ( роза пока нет ссылки, но я очень хочу! Время где взять на все? )

И пусть это произойдет в следующем году, я надеюсь, что произойдет! Очень надеюсь!

А этот блог моих избранных стихов не будет тематическим, или последовательным по времени написания. Просто любимые стихи. Разные. И первое пусть будет это:

***

Зима, а дождь навсегда. Осенью плакал дождь,
Он моросил весной, в лужах плясал всё лето.
Льётся с небес вода, и ты никак не поймёшь,
Что дождь в декабре – это снег, только скучного цвета.

Пришли на память слова, года замкнулся круг,
Мокнут псы на крыльце, капель гремит по карнизу.
Хочется Рождества, зимних искристых вьюг,
Подарков и новостей, и в Трир шенгенскую визу.

Каков он, германский дождь, всё так же юн Хайдельберг?
Мозель схож ли с Невой, а Гамбург так же прибрежен?
Герр Рейнхард, вы ждёте меня? Я вылетаю в четверг.
Встретимся в сорок шестом, который для вас неизбежен.

Иван Вересов (с)

А ОТСЮДА ПОЙДУТ ОБНОВЛЕНИЯ
и будут добавляться сверху, чтобы далеко не мотать

Обновлено 20.07.2018

***

new
Седой идальго из Ламанчи
Поверил в рыцарские бредни,
В поход увлёк беднягу Санчо.
Я с ними виделся намедни.
Мешали всем у переправы,
Желая в бой вступить с драконом.
Нет, не для денег, не для славы,
Согласно рыцарским законам.
Который век идут по свету,
Сердца пленяя чистой верой.
Стары артуровы сюжеты,
Но мир без них уныло серый.

Плач Дульсинеи
new
На улице и на душе дождь. Холодно, сыро.
Дверь затворить бы, наглухо закрыть окно,
Укутаться в одеяло, укрыться от мира
Никого не видеть, ни друзей, ни врагов! Но…
Если ты постучишь? А я усну, не услышу?
Мимо пройдёшь, а я не успею позвать!
Обманщик дождь стучит и стучит по крыше,
Баюкает «спать…спать…спать…»
Но это дождь, а не ты, хоть шепот его так ласков
И хочется верить, вкрадчивости улыбки.
Но он не ты, просто дождь, городская маска
В петербургской оправе, туманной, зыбкой.
А ты далеко, на пыльных дорогах Ламанчи,
Вчера Росинант, повредил копыто, бедняга.
На пенье желудка сетует верный Санчо,
Предвидя не ужин в таверне, новую передрягу.
И солнце палит на закате так, что глаза слезятся.
Неправда, не верь, не от солнца – от сердца слёзы,
А Дульсинее твоей уже далеко за двадцать,
Но всё ещё ждёт и надеется, верит в грёзы.
Верит тебе вечный странник, в наивности мудрый,
Что обретёшь свой Грааль, вернёшься, Судьбой хранимый.
На улице и на душе дождь. Бессонное утро.
Окно нараспашку и дверь открыта для пилигрима.

Невеста
new
Безгласным манекеном стоит в оконной раме
Невеста в белом платье и смотрит не дыша,
Как улицы расходятся по городу лучами.
Обзор не плох на уровне второго этажа.

Невеста совершенна и спереди и сзади,
Она почти готова для первой встречи с Ним,
Вот только не причесана – растрёпанные пряди
Совсем не сочетаются с нарядом дорогим.

Прохожие торопятся и глаз не поднимают
Она бы их окликнула, но не находит слов.
Невеста-просто кукла безжизненно - немая.
Из модного салона, что у Пяти углов.

Не соберутся гости к ней в дом на званый ужин,
Не принесут подарки, конфеты и цветы.
Жених, да что в нём проку, он собственно, не нужен,
Но как стоять в витрине невесте без фаты?

Мертвый жених (баллада)

Дочь берёг и лелеял владетельный пан,
Только разве усмотришь за ней?
Оттого-то приказ верным рыцарям дан:
- Поднимайтесь, седлайте коней!

Коль её до утра не сумеем вернуть
Чести рода уже не спасти,
Милосердный Господь, да укажет вам путь
Чтобы деву живой обрести.

Как отец, наказанье я волен избрать!
В час недобрый она родилась.
Крест на том положу – будет горько рыдать,
Что греховной любви предалась

Как случилась беда? В светлый праздник святой
Дева в храм исповедаться шла.
Ей навстречу с почтением граф молодой…
Поклонился. Она обмерла.

А отцу-то ни слова, молчит и молчит.
Как стемнеет - она за порог.
В сердце жаркий огонь так надёжно сокрыт,
Что домашним о том невдомёк.

Взгляд лучится у панны, да губы бледны
Ночью пуст будет замковый двор.
Дева тенью мелькнула в сиянье луны
Не заметил беглянку дозор.

Где же друг? Что он медлит? Проходят часы
Дева плачет над зеркалом вод.
Травы влажные никнут под гнётом росы,
Юный рыцарь к невесте идёт.

Тонкий стан обнимает, целует в уста
Шепчет ласково: -Долго ждала?
- Ах, отец мой узнает, что я не чиста!
Что невинность тебе отдала!

Что мне делать скажи, коль оставишь меня?
Не простят согрешившую дочь!
Он в молчанье сажает её на коня
И несётся галопом сквозь ночь

А за ними погоня, всё ближе слышна
Знают оба - спасения нет.
Вот за тучами скрылась подруга-луна
Мгла набросила бархат на след.

Граф коня придержал: -Я укрою тебя
От отца во владенье моём,
Будем жить там без страха друг друга любя
Не жалея о мире земном.

Чудный замок янтарный поднялся из вод
Перекинулся к берегу мост.
-Что ж ты медлишь, идём, в нём блаженство нас ждёт
Брачный пир под сиянием звёзд.

Там уснёт твоя совесть, излечится боль,
Понесутся в забвении дни…
- Умоляю, с родимой проститься позволь!
- Невозможно! Всё ближе они!

Позабудешь ты мать, и родных, и подруг
Мне доверься, мне душу отдай.
Я возлюбленный твой, я твой тайный супруг…
- Нет, оставь, не зови, не лобзай…

- Поздно, мне отдалась, так и следуй за мной!
В раздраженье он хмурит чело
- Я пойду, только сердце моё успокой
Милый друг, быть твоей тяжело!

- Успокоится сердце, навек охладев.
Граф склонился к дрожащим устам.
А погоня всё ближе - то праведный гнев
Их выводит к крутым берегам.

Конь с обрыва, да в воду - и сгинул в реке
Над стремниной стоят гайдуки
Снова вышла луна, нет следов на песке.
Лишь колечко с девичьей руки.

Иван Вересов (с)

*** new

Ведьма

У тебя волшебные книги,
У меня голос волчьей стаи.
Для тебя – костер, да вериги,
Я живу - пока не поймают.

Вместе нам в дому было тесно,
Врозь скучали, что тут лукавить.
Ты с другим изменяла бесчестно,
Я пытался это исправить.

Не на радость мы повстречались,
Не на счастье друг друга любили,
Зимним днем, без боли расстались,
О потере к весне забыли.

Только слух ручейком по округе,
Что поймали ведьму лесную.
Понял я - по неверной подруге,
Ночью лунной, все так же тоскую.

В человечьем обличье в замок
Поспешил. Вот графиня с мужем,
Дочка графа с толпою мамок.
Не спешат садиться за ужин.

Мимо окон ходят и ходят.
Все давно готово для казни,
Вот уж ведьму к столбу подводят.
Не согнулась, идет без боязни.

Платье - рубище, тело избито,
На руках и ногах оковы,
Босиком, грудь едва прикрыта.
Суд церковный решил сурово,

Но признаний ее не получит.
Перекинуться зверем недолго,
Не огонь её тело скрючит,
Примет быструю смерть от волка.

Лижет пламя хвороста гору.
Криков ведьмы толпа не услышит!
Уберечь легко от позора,
Лязг клыков и… уже не дышит.

Что потом... ни огня, ни боли,
Мир нездешний всю правду знает.
Волку жить без тоски по воле
И у ведьмы судьба иная.

Иван Вересов (с)

*** new

Абсент

Лабиринтами древних легенд
Доберусь до преддверия Мира.
Там, где смолкнет в неведенье лира,
Мне поможет зеленый абсент.

Я увижу чудовищ морских,
И русалок, и гневных валькирий.
Все, кто огненным девам служили,
Получают бессмертье от них.

И тогда, паутину дорог
Заплетайте, ведуньи седые,
Заклинанья шепчите простые,
Чтобы точно исполнились в срок.

Охраните коня моего,
Лук и стрелы, кольчугу и латы.
На распутье надежды крылаты,
Больше я не прошу ничего.

В лес из рифм, к откровеньям аллюзий,
Уведут за лесные холмы,
К той, что словом пленяет умы,
К безымянной загадочной Музе.

На зеленую фею похожа,
Или серую кошку мою,
Мне пеняет, что лишнее пью,
И пытается выглядеть строже.

Но с улыбкой присядет за стол,
Вот и стало с абсентом нас трое.
Над вечернею этой игрою
Огонек синеватый пошел.

Лауданум, хрусталь, серебро,
Так стираются грани мирские,
Здесь у Музы глаза колдовские
И не ясно - где зло, где добро.

Иван Вересов (с)

***

Мужчина

Ни боли, ни страдания, ни слёз
Не должен показать – ведь ты мужчина
И что бы день грядущий не принёс
Ты - сильная для мира половина.
Проявишь слабость бросят: «не хорош,
Что в нём от истинного мужества осталось?»
И ни одна не скажет: «ты живёшь,
Не выбирая, что за жизнь досталась.
Зачем глаза от правды отводить,
Скрывая истину и прикрываясь ложным,
Не позволять себе счастливым быть,
Любовь считая чувством невозможным»
И ни одна не спросит: "почему
Ты стал таким жестоко молчаливым?
Когда тебе хотелось самому
Шептать о сокровенном торопливо?
Давно ли плакал ты от нежных слов,
Смеялся шуму пенного прибоя,
Давно ли забывался сном без снов
И с женщиной давно ли был собою?
Не сильным и не слабым, а собой,
Нагим, невинным, как созданье Бога,
И, не стыдясь, одно твердил с мольбой:
"Идём со мной до Вечного порога"

Иван Вересов (с)

***

Сестрицы феи

Пастух не играет песен стадам,
Скоро уснёт подо льдом река.
Сестрицы феи не холодно вам?
Летите ко мне, вот моя рука!
Места довольно, раскрыта ладонь,
Хотите из леса вас заберу?
В доме моём жаркий огонь
Вы отогреетесь славно к утру,
Обсушите крылья, а петь и плясать
Место найдётся у очага,
Я вам на арфе могу сыграть.
Летите ко мне – вот моя рука!
Устрою для вас постель – словно луг,
Зелёным ковром покрою её
Танцуйте, водите полночный круг,
В него замкните сердце моё.
Правду ли молвят – можно уснуть
В круге на час, а пройдут века?
Мой дом за холмами, недолог путь
Летите ко мне – вот моя рука!

Иван Вересов (с)

Арт Натальи Нисмиановой

***

Мара

Октябрь явился в плаще из дождей,
Напевов унылых и ветреных дней.
Он месяц сомнений и Мары Ночной,
Что путнику скрыла дорогу домой.
Она пронесётся, тревожа нам сны.
Стремительней мысли и ярче луны
Седые кошмары сквозь щели вползут -
Готовя тенёта невидимых пут.
Ночная Кобыла над миром летит
В глазах её ужас забвения скрыт -
Не вспомнишь, что было во мраке ночном…
О, бойся забыться Любимая сном!
Увидишь, как вороны стаей кружат
Над полем, где павшие тихо лежат.
Проснуться нет силы - по полю идёшь,
Меж ними ты милого брата найдёшь.
Глаза помутнели, безгласны уста
А имя похитит надгробья плита…
Рыдание канет в безмолвную ночь,
Но это лишь сон - прогони его прочь!
Луна молодая заглянет в окно,
И скроется в тучах, и снова темно,
Копыт прозвенит серебро о порог,
В жаровне последний мигнёт уголёк.
Увидишь ты друга в чужой стороне,
Он скачет по лесу на резвом коне,
Другую он встретил, целует её...
Но это обман - сновиденье твоё.
Поспорила Мара с октябрьской Луной
Кто раньше у мира отнимет покой.
Вот, гривой тряхнула и дальше летит!
У матери сердце о детях болит,
Заблудится странник в тумане густом,
Бродяга оплачет покинутый дом,
А старец о внуках любимых вздохнёт,
Подумав, что нынче навеки уснёт.
Не спи же, мой ангел, меня подожди,
Сильнее огонь в очаге разведи,
Поставить свечу на окно не забудь,
Она, как молитва, укажет мне путь.
Любовью наполнится долгая ночь,
Мой шепот прогонит видения прочь,
Ты тихо уснёшь на плече у меня,
Уснёшь до рассвета грядущего дня
Ночная Кобыла тому не страшна
В чьём сердце, и в стужу, смеётся весна.

Иван Вересов (с)

***

Гарсиа Лорку читала
В темной беззвёздной тиши,
Ноги с моими сплетала,
Сбивчиво что-то шептала,
Как на ветру камыши.
Лёгкими пальцами нежно
Трогала губы мои,
Сбросив мантилью небрежно,
И свой наряд белоснежный,
Мне признавалась в любви.
Дождь шелестел не смолкая,
Плакал за тёмным окном.
Тесно её обнимая,
Строфам бессмертным внимая,
Всё я твердил об ином:
"Вспомни, что я северянин,
Чужд мне испанский язык,
Но безрассудством желаний
И нетерпеньем лобзаний
Я в твоё сердце проник.
Только бы ты говорила,
Речи мешая с вином.
И всё что будет, что было
Ради меня позабыла
В этом блаженстве земном"

Иван Вересов (с)
Картина Андрея Артошенко

***

Листок истлел и паутиной
Прожилки на ладонь легли,
Любовь усохла за рутиной,
Дотла сгорели корабли.
А вечер тянет нить простую,
Мелькает прялки колесо
И я с досадой негодую,
Что редко пил Абрау Дюрсо.
Не видел Яффу и Акрополь,
И в Хайдельберге не бывал,
Что мне стихи Бердянский тополь
За барахолкой навевал.
Что моря было слишком мало,
А орхидеям не сезон.
Что Весть Благая набирала
С неверной цифрой телефон.
Привычный ужин, разговоры,
Воспоминаний пестрый хлам,
Бессонница, обиды, ссоры,
Но друг без друга скучно нам

Иван Вересов (с)

***

Сегодня молчи, не надо ответа,
Если ты и вопроса не ждёшь.
Черт его знает, зачем тебе это,
Что в этом правда будет, что ложь,
Что польза, что вред одиноким лишенцам,
Которых однажды судьба свела.
Память очисти, как полотенцем
Крошки смахивают со стола.
Найди в себе мужество отказаться,
Если не нужно – другим уступи
И продолжай за землю цепляться,
Только крыльев чужих не руби.
Ангел был терпелив безмерно,
Но и он от тебя устал
Ты всегда поступаешь верно,
Равнодушие твой пьедестал.
А на нем ледяным монументом
Сияет разум свободный от чувств
Достойный изысканных комплиментов,
Но сегодня... я промолчу.

Иван Вересов (с)

***

В метро народа немного
Пустой вагон, сонные лица
Второе января, не суди так строго,
Что оставалось людям? Только напиться.
Сидеть перед телевизором до утра,
Бесцельно смотреть в экран.
Там шарики, звезды, мишура,
Праздничные салюты из разных стран,
Двести пятьдесят каналов, может больше,
Не способных и на йоту изменить
Того, что происходит в Польше,
Или правил, по которым предписано жить.

Иван Вересов (с)

***

Ты говорила со мной между делом,
Примеряя кольца, смеясь,
Что пошла бы сегодня в белом,
Но есть только черное платье.
Из четырех платьев три - черные,
Вот такая напасть.
И наверное было бы слишком смело
Появиться на празднике в золотом,
В красном, или лимонном,
Туфли у тебя в основном
Тоже черные - это резонно.
А на праздник ты пойдешь в сиреневом,
Похожем на город в тумане
И свет ночных фонарей.
Я сказал: прекрасно, - подал тебе пальто, -
Сиреневый нас не обманет,
Ты все равно, как в золотом,
Только много не пей.

Иван Вересов (с)

***

Вонь сточных канав, позолота дворцов,
Город блаженных и подлецов,
Невинности чистой, прожженой лжи.
Он светел, как хрупкие витражи,
Он темен серым молчаньем домов,
До боли прекрасен ясностью слов,
Сказанных, спетых, прожитых в нем.
Он дорог нам каждым знакомым окном,
Движением улиц, дневной суетой,
Над крышами тусклой вечерней звездой,
Сонной туманностью белых ночей,
Он - просто Город, по сути ничей.
Но твой он и мой, Петербург Ленинград
Держит рассветы в оковах оград,
Дарит нам крылья, диктует псалмы
И ангел на шпиле его тюрьмы.

Иван Вересов (c)

***

О чем мне говорить с тобой?
Наверно, о погоде,
О том, что не шумит прибой
И пусто в огороде.
Что наконец-то выпал снег,
Синицы прилетели,
Что Новый год один для всех,
А в феврале - метели,
Что часовые пояса
Нам больше не помеха,
Что я могу тебе писать
В час грусти или смеха.
О чем угодно говорить,
А думать неотвязно,
Что нам с тобой не просто жить
В двух измереньях разных.

Иван Вересов (с)

***

Серое Счастье живёт у меня,
Лакает из миски, спит у огня,
Играет с мячом и дом сторожит,
А время вперёд неустанно бежит.
Вот выросли ушки, и лапы, и хвост,
И голос прорезался нынче всерьёз,
А глазки-то волчьи, а взгляд-то тяжел,
А нос вездесущий суётся на стол.
Счастье в восторге – настала зима,
Открыла пушистых снегов закрома,
Поля забелила, укутала лес,
Снежинки летят из декабрьских небес.
Ангелов пенье, Звезды чудеса,
Знакомые руки, шаги, голоса.
Ёлки рождественской сладкий наряд
Радует взрослых, как малых ребят.
Гимны, колядки, свеча на окне,
Блики цветные бегут по стене.
Серое Счастье – пушистый щенок,
Доверчиво-сонно разлёгся у ног.
Он знает немного о жизни людей,
Он любит наш дом, стариков и детей,
Он верит, что главное – это семья.
Он в стае, он - счастлив, он там же, где я.

Иван Вересов (с)

***

Ты громко рыдала и била посуду,
И в гневных речах было столько огня.
Я слушал, дивясь небывалому чуду,
Что слёзы и крики не из-за меня.
По дому, как брызги, летели осколки,
Любимая чашка, молочник за ней.
Когда мы дошли до рождественской ёлки,
Я понял, что дальше всё будет сложней.
Что вряд ли удастся исчерпать обиду
Бесформенной горкой цветного стекла,
И кто-то же должен, хотя бы для вида,
Тебя удержать, чтоб души не сожгла.
И, сжав твои пальцы намеренно больно,
Упрямо твердить: «На меня посмотри,
Оставь это в прошлом, принцесса, довольно!
Доверься сиянью вечерней зари,
Звезде Вифлеемской и ангелов пенью,
И мудрости вечной волхвов и царей,
Тому, Кто всем нам обещал утешенье.
Доверься… и больше посуду не бей».

Иван Вересов (с)

***

Ла Муэрте Нинья Бьянка

Жил на свете дон Рикардо, именитый кабальеро.
Сердце сохраняя в латах, он любви не признавал.
На щите носил терновник, грозным кличем « Mia terra !»
Он врагов на поле брани неизменно устрашал.
Щедрость к нищим проявляя, о душе он не молился,
В храм ходил, но без причины не тревожил небеса.
Посидеть любил в таверне, а по пятницам постился,
Мог потратить на молитвы он в неделю полчаса.
Как то раз под вечер, шагом, по Августовой дороге,
Из Севильи ехал в Кадис, там хотел ночлег найти.
Но скакун его почтенный протянул некстати ноги,
И остался дон Рикардо без коня на полпути.
Здесь опустим славословья, что срывались с губ суровых,
Нет, Мария Долороса их бы слушать не могла!.
Поминал седло и сбрую, и несчастные подковы,
И судьбу, что путь продолжить до Кадиса не дала.
Вот и солнце закатилось, и взошли на небо звезды,
Но нельзя же бросить сбрую! А испанское седло?
Да, приятна жизнь идальго, а конем-то быть не просто.
За коня отдашь пол- царства, если уж на то пошло.
Не подумал дон Рикардо, что его слова услышат
И сказал: "Да что там царство, душу я готов отдать,
Чтобы встал передо мною жеребец, тот самый, рыжий,
Что намедни дон Альваро, отказался мне продать!"
Лишь сказал - и что за диво? Паланкин на перекрестке.
За узорной занавеской смех... Но вздох его прервал.
А навстречу, выбивая искры из дороги жесткой,
Скачет рыжий, о котором дон Рикардо вспоминал.

Подошли седло и сбруя, но не вденет ногу в стремя
Этой ночью кабальеро, не продолжит путь домой.
Повстречал он синьориту, что во власти держит Время,
Дарит, или отбирает у живущих под луной.
Может нежной быть, как дева, или призраком жестоким,
Манит ласково забвеньем, все в ней правда, без прикрас.
Не бросайся же словами, помни, странник одинокий,
Кто стоит на перекрестке, точно зная день и час.

Улыбнулась Нинья Бьянка, нежной ручкой поманила:
"Что ты медлишь, Дон Рикардо, подойди ко мне скорей.
Как я рада этой встрече, мне в пути тоскливо было,
Стань попутчиком Сантиты, скуку смертную развей."
Кабальеро был не промах, сразу принял приглашенье.
В паланкине на подушках почему не отдохнуть?
Их союз на редкость прочен: и любовь, и уваженье.
С той поры для Ла Муэрте стал земной приятен путь.
Так и странствуют по свету дон Рикардо и Сантита
Он ее зовет ее "Carino", говорит ей " Mi amor"
А она его "Cielo, Mi tesoro, Mi osito "

И счастливей этой пары мир не знает до сих пор.

Иван Вересов (с)
Арт Наталья Нисмианова (с)

***

Наташа Нисмианова участвовала в Конкурсе артов. А я обещал написать к ее работе стихи. Это было очень просто сделать, ее Коломбина прекрасна. И вот что я увидел по ту сторону холста. Неожиданно печальную историю про уличную танцовщицу.
Сначала взгляните на картину


Танцовщица

Город мрачен, город страшен,
Небо темное над ним.
Остры шпили древних башен,
Серых туч клубится дым...

Взгляд лукавый в прорезь маски
И воздушный поцелуй,
На подмостках без опаски,
Ну же, девочка, танцуй!

Что тебе до осужденья,
До завистливой толпы?
Время жизни — лишь мгновенье,
Наш встреча — дар Судьбы.

В башмачке атласном ножка,
Пестрый шелковый наряд.
Приоткроется окошко,
На помост цветы летят.

Улыбайся, шли приветы,
Вздох — и снова танцевать.
Звон серебряной монеты!
Будут сыты брат и мать.

В суматохе Карнавала
Думать некогда о том,
Как смертельно ты устала
В этом городе чужом.

Иван Вересов (с)
Но может быть все иначе? Не так грустно? Заглянем за холст еще раз. Вот вам другая история ))

Флориана

Спустилась ночь и над лагуной дальней
Сапфиры звёзд зажгли свой ясный свет
В венецианском зеркале овальном
Мелькнул загадкой стройный силуэт

Лицо скрывает синий бархат маски,
Но взгляд лукавый за собой зовёт
И под вуалью тёмной без опаски
Улыбка, словно роза, расцветёт

Поклон изысканный…
— Какой прекрасный вечер,
Я вижу синьорина здесь одна.
Прошу, не уходите! Если встреча
Для нас была судьбою решена?
Могу вас проводить? —
В ответ молчанье
И новый взгляд красноречивей слов. —
Так здесь ваш дом? Назначьте мне свиданье!
Под окнами я ждать всю ночь готов.
Ответьте «да», не опускайте штору!
Не уходите! Нет! Хочу сказать,
Когда наутро золотым узором
Заставит вас покровы вышивать
Ворчливая дуэнья. Не спешите
Вступать в привычный бесполезный спор,
Завесу незаметно отведите
И, помня наш короткий разговор,
Вниз посмотрите. До рассвета стану
Считать мгновенья, чтоб увидеть вас!
В сиянье дня, без маски…
— Слишком рано,
Синьор Антонио, — шепнула Флориана...

Иван Вересов (с)
Арт Наташа Нисмианова https://m.vk.com/id439564690

***

Были у меня щенки. У моих собак:-) и вот одну девочку оставил себе из помета. Такая славная была, игривая, добрая. Но месяцев в девять она убежала и не вернулась. На привязи не держал...

Потерялась

А все надеюсь, вдруг вернется.
Каждый раз, подъезжая к дому -
Жду,
Что выбежит навстречу.
Вот сейчас,
От забора
Серая тень метнется.
Собака привыкла к свободе,
Жила в саду.
Была ласковой и смешливой.
С детской радостью глаза в глаза:
"Здравствуй,здравствуй. Я тут скучаю
Весь вечер"
А сама красуется серой гривой.
Случаются чудеса.
На свете.
Щенки, как дети,
Им открываются Небеса.
Радужный мост,счастливые дали,
Тот добрый Хозяин,
Для всех один.
Тот самый,
Которого ждали...
Собаки ангелы, только бескрылые.
Нас охраняют,
Без платы.
Они слишком верные, слишком счастливые.
Всегда только слишком.
Мы виноваты,
Когда пропадают, уходят, теряются
Или гибнут, все еще веря.
Вот и моя где-то мается,
Скулит за закрытой дверью,
Или в клетке сидит уныло,
Или...или уснула
Крепко так,
Что никогда не проснется.
Люди, слышите? Вы в ответе
За своих собак!

Иван Вересов(с)

***

Плач Дульсинеи

На улице и на душе дождь. Холодно, сыро.
Дверь затворить бы, наглухо закрыть окно,
Укутаться в одеяло, укрыться от мира
Никого не видеть, ни друзей, ни врагов! Но…
Если ты постучишь? А я усну, не услышу?
Мимо пройдёшь, а я не успею позвать!
Обманщик дождь стучит и стучит по крыше,
Баюкает «спать…спать…спать…»
Но это дождь, а не ты, хоть шепот его так ласков
И хочется верить, вкрадчивости улыбки.
Но он не ты, просто дождь, городская маска
В петербургской оправе, туманной, призрачной, зыбкой.
А ты далеко, на пыльных дорогах Ламанчи,
Вчера Росинант, повредил копыто, бедняга.
На пенье желудка сетует верный Санчо,
Предвидя не ужин в таверне - новую передрягу.
И солнце палит на закате так, что глаза слезятся.
Неправда, не верь, не от солнца, от сердца слёзы,
А Дульсинее твоей уже далеко за двадцать,
Но всё ещё ждёт и надеется, верит в грёзы.
Верит тебе вечный странник, в наивности мудрый,
Что обретёшь свой Грааль, вернёшься, Судьбой хранимый.
На улице и на душе дождь. Бессонное утро.
Окно нараспашку. Дверь открыта для пилигрима.

Иван Вересов (с)