Я была непричесанная, одетая кое-как, но очень счастливая.
По городу разгуливал маньяк в компании своих измененных, по академии носились заклинания злобствующего директора, кругом царила атмосфера опасности, а я почти бежала вслед за темным и едва ли не напевала под нос, чувствуя как меня рвет на части от переполняющих эмоций.
Как сказала бы Сенья, это диагноз.
Наш путь лежал в восточное крыло, что меня не очень удивило, сомневаться в адекватности темного я стала, когда он потащил меня к давно заросшей паутиной винтовой лестнице, ведущей на башню.
— Мы же не наверх? — спросила с надеждой, резко сбавляя скорость.
— Наверх, — разбил все мои надежды он, насильно утягивая меня к ступеням.
Я упиралась, как могла, но лестница все равно приближалась.
— Ристан, я туда просто не заберусь.
Темный посмотрел на меня, окинул оценивающим взглядом уходящую круто вверх лестницу и с несчастным лицом, но очень решительно и даже самоотверженно взвалил меня на руки.
Все триста с лишним ступеней мы преодолели минут за двадцать, с двумя отдыхательными остановками, сопровождающимися негодующим сопением в те моменты, когда я, исполненная жалости к Ристану и осознания всей тяжести себя любимой, предлагала дальше идти ножками.
В итоге, наверх мы поднялись под надрывное, но очень мужественное хрипение темного.
Лия бы оценила, а я вот – совсем нет. Ристана было жалко.
Опустив меня на пол, он бросил в сторону заклинание, не глядя, пытаясь перевести дыхание и не выглядеть совсем уж обессиленным. Огонек, вспыхнувший золотистой искрой, сорвавшись с его пальцев, отлетел к стене, и мое дыхание перехватило.
В темноте видно не было, но по всему помещению, небольшому, с давно обвалившейся крышей, сквозь которую можно было разглядеть звездное небо, темномагический романтик расставил свечи, которые, повинуясь заклинанию, начали вспыхивать одна за другой, освещая расчищенный пол, как-то по-продуманному небрежные завалы досок у северной стены, расстеленное на полу покрывало и большую корзину.
Меньше минуты потребовалось на то, чтобы из пугающего темного и мрачного помещение стало уютным.
— Очень… неожиданно, — призналась я, запрокинув голову, чтобы рассмотреть звезды. Как не странно, холодно не было.
— Сложнее всего было установить защитную сферу и расчистить комнату, — довольный моим приятным удивлением, он потянул меня к покрывалу, — ты даже не представляешь, сколько здесь раньше было снега.
— Но зачем?
— Я же обещал, что придумаю что-нибудь, чтобы наше свидание состоялось как можно раньше, — напомнил он, — и я придумал. Считай это пикником под звездным небом. Тебе не нравится?
Что ответить я не знала. Нравится ли мне? Да я в шоке.
— Знаешь, если Нэй узнает об этом, то заставит тебя организовывать его свидание с Грит.
Ристан приподнял брови, и весело поинтересовался:
— Полагаю, это можно считать комплиментом?
— Именно так.
Собираясь на это свидание и борясь с сонливостью, я и предположить не могла, что Ристан окажется таким изобретательным.
Романтичный темный, что может быть невероятнее?
— И как думаешь, за свои старания я заслужил поцелуй? — он рылся в корзине и не мог видеть, как я скривилась при этих словах, но что-то неладное почувствовал и, подняв голову, осторожно уточнил, — один, совсем маленький?
Я молчала, скептически приподняв одну бровь, и втайне надеясь, что выгляжу сейчас совсем как брат. Осуждающе и непреклонно.
— Ладно, — на первый взгляд могло показаться, что Ристана проняло, но нет, — посмотрим, что ты решишь на восходе.
— Чего?
— Отсюда открывается удивительный вид, — возвращаясь к прерванному занятию, пояснил темный.
Но интересовало меня совсем не это:
— Мы здесь что, на всю ночь останемся?
— Тебе здесь не нравится?
— Нравится.
— Тогда не вижу проблемы в том, чтобы дождаться восхода вместе. Впечатляющее зрелище, ты оценишь, — и с деловым видом, мне вручили совершенно несерьезный треугольный бутербродик, — приятного аппетита.
— Знаешь, мне брат всегда говорил, что темные не совсем адекватные люди, с чужим мнением не считаются, берут все, что нравится, и не задумываются о чужих чувствах. А уж те из вас, кто с тьмой соприкасается, и вовсе невыносимы, вас связь с Анорой особенно сильно портит, — отхватив половину бутерброда, я охотно приняла глиняную чашку с чаем. Горячим, что было почти невероятно, но очень приятно, — ты ведь из этих, да, из приближенных к справедливейшей? Родовая магия у тебя уж очень характерная.
Ристан пожал плечами и в буквальном смысле всучил мне еще один бутерброд, как бы непрозрачно намекая, что иногда лучше жевать, чем говорить.
— Я права? — я виртуозно могла делать и одно, и другое одновременно.
— Предположим, — уклончиво ответил Ристан, не горя желанием откровенничать, — тебя что-то смущает?
— Немного. — призналась я, сразу решив объяснить, что именно. — Вот, смотри, отец у тебя артефактор, так?
Ристан кивнул.
— Мама — маг огня, верно?
— Верно.
— Вот ты мне тогда скажи, в кого ж ты такой темный уродился?!
— Когда-нибудь я познакомлю тебя с дядей, — неожиданно с улыбкой пообещал он, — и ты узнаешь.
Дождаться рассвета в компании темного мне все же не удалось. Часа два я еще крепилась, вспоминала забавные истории из жизни, которых, благодаря брату, было предостаточно, с переменным успехом пыталась вытянуть из Ристана какую-нибудь страшную тайну, но, под конец, все же уснула.
Просто привалилась к темному, пообещала, что закрою глаза всего лишь на секундочку, и тут же вырубилась, чтобы проснуться от тихого, но настойчивого зова.
— Эрида, ты же так все проспишь, — меня погладили по голове, едва касаясь пальцами волос, заправили за ухо прядь и возмутились шепотом, — рассвет ждать не будет, Эри.
— Мммыгы, — попытка натянуть одеяло повыше и повернуться на другой бок феерически провалилась.
Вместо одеяла меня заботливо укрывала куртка темного, а роль подушки изображал сам Ристан, на чьей груди я так комфортно прикорнула, очень по хозяйски забросив на него все свои конечности.
— Проснулась, наконец-то, — беззлобно проворчал он.
— Ты ужасный человек, — простонала я, скатившись с темного на покрывало, — я хочу спать.
— Вот сейчас ты полюбуешься восходом, я получу свой заслуженный поцелуй, провожу тебя до комнаты, и ты сможешь еще немного поспать.
— А можно без восхода?
— А поцелуй?
— Иди сюда, я просто так тебя поцелую, только дай мне поспать, — спросонья, с закрытыми глазами и вяло работающим мозгом, я просто чувствовала, что готова на все, лишь бы меня оставили в покое.
Ристан просить себя дважды не заставил. Я не успела еще сообразить, что происходит, как одна наглая темномагическая махина налегла сверху и потребовала, почти касаясь моих губ своими:
— Целуй.
И я поцеловала. Быстро, не открывая глаз, ткнулась куда придется и облегченно выдохнула.
Я собой страшно гордилась и собиралась вернуться ко сну.
Ристан не спешил с меня сползать. Сверху вообще царила очень недружелюбная, какая-то мрачная тишина. Как будто я его только что не поцеловала, а укусила или даже нос попыталась отгрызть.
— Поцеловала, — на всякий случай сообщила я.
— Ты сейчас не шутишь? — с подозрительной, можно сказать, похоронной серьезностью спросили меня.
Я не шутила и на всякий случай приоткрыла один глаз, чтобы видеть лицо темного, когда до него дойдет, что на большее он может не рассчитывать.
Зрелище было запоминающееся, но не радостное. Поджав губы, он недолго меня разглядывал, а потом выдал:
— Все приходится делать самому.
Я не успела даже пискнуть, как темный решительно и с полной самоотдачей продемонстрировал свою исключительную самостоятельность.
Сначала казалось, что я задохнусь, потом – что сердце сломает ребра, пробьет грудную клетку и вырвется на свободу, и только спустя некоторое время, когда даже я начала подозревать, что все слегка затянулось, и вообще, мы договаривались об одном поцелуе, до меня дошел один не очень жизнеутверждающий факт: я давно и безнадежно вцепилась в плечи темного и, вроде бы, совершенно не планировала его отпускать. У меня пальцы побелели от напряжения, а у него точно останутся синяки.
И так, ему, наверное, и надо.
В водоворот мыслей и эмоций, среди которых, переворачивая все с ног на голову, кружилось острое чувство нереальности происходящего, очень некстати вспыхнула маленьким злобным солнцем мысль о Нэе, который Ристана за такое точно убьет.
— Восход, — выпалила я, когда ненадолго обрела возможность говорить.
— Что? — обескураженное выражение глаз Ристана говорило само за себя. Про свою исключительную романтичность он забыл.
— Восход посмотреть, — с трудом выдавила из себя я, почти проиграв безжалостному желанию сбежать, если бы не лежала сейчас, придавленная темномным, проиграла бы.
Настолько далеко мои отношения с представителями противоположного пола еще не заходили. Единственный поцелуй с инициативным боевиком теперь казался детским и совершенно несерьезным. И наказание, прописанное за него Нэем, виделось особенно несправедливым.
— Ты серьезно? — спросил он без всякой надежды на отрицательный ответ. Осознание всей серьезности моего намерения смотреть восход растянулось на три быстрых удара сердца.
— Ладно, — на ноги Ристан поднимал меня с такой злорадной решимостью, что на мгновение я засомневалась в правильности своих действий. Вдруг там за окном сейчас не закат (восход?) разгорается, а сама Анора нашла способ вскрыть все запоры и теперь, отворив врата бездны, готова явить нам свой ужасный лик.
Подозрения мои оказались безосновательными. Из-за горизонта, окрасив небо золотом, поднималось солнце.
Замерев у проема окна, со странным чувством глядя на снег, насыщенно синий в не рассеявшихся до конца сумерках, я не могла не признать, вид отсюда открывался просто удивительный.
— День обещает быть морозным, — как бы между прочим заметил Ристан, опустив руки на ветхий подоконник по обе стороны от меня. Его растрепанная голова зависла над левым плечом, почти касаясь моей щеки.
Что можно сказать, я не знала, а молчать казалось странным, пустой, еще до конца не проснувшийся мозг усиленно работал, но придумать ничего не мог.
— Красиво. — наконец выдавила я из себя.
— Я же говорил.
Небо постепенно светлело, вбирало в себя солнечное сияние, разгоралось теплым, золотым огнем, насыщенным до медной рыжины по кромке горизонта и теряющим свою яркость, переходящим в едва заметное сияние, смешивающиеся с голубым, прозрачным небом.
Это было красиво, это было сказочно, но едва ли завораживающий пейзаж мог считаться единственной и полноправной причиной, по которой мне хотелось смеяться.
Внутри, вместе с солнцем, поднималось щекотное чувство счастья.
Именно его и стоило винить в том, что я быстро, не раздумывая, ткнулась носом в щеку Ристана и криво мазнула по ней губами.
Не успевший ничего понять, он несколько секунд просто молчал, восхищаясь моей самостоятельностью. По крайней мере, мне очень хотелось так думать.
Молчание растянулось на несколько секунд, после которых я услышала насмешливое:
— А еще раз?
Он не повернулся ко мне, даже глаз не скосил, продолжая любоваться восходом, и только потому я осмелилась бесстрашно выполнить его просьбу.
Как бы мне не хотелось, но даже из вредности назвать это свидание провальным я уже не могла.
Рассвет продолжал разгонять ночь, успешно отвоевывая права у сумерек, а я спешила в общежитие, игнорируя монотонное ворчание Ристана. Он осмелился назвать меня совершенно не романтичной, лишенной чувства прекрасного и просто непробиваемой. Самым возмутительным было то, что во всем этом меня подозревал темный.
Но я мужественно молчала и даже почти не сопела, и совсем не пыталась прогнать Ристана, запретив ему меня провожать. Коридоры еще терялись в опасных, пугающих тенях, и возвращаться в общежитие одной было попросту страшно.
Добравшись до своей комнаты, я резко дернула дверь, мечтая захлопнуть ее прямо перед носом у темного, который самозабвенно портил все положительные впечатления о первом свидании. Конечно, это ведь не его соседка должна была вернуться меньше чем через час, веселая и очень бодрая, горя желанием поделиться со мной своими ночными галлюцинациями. Если она еще не вернулась и не рассматривала удивленно мою пустую постель.
На пороге меня встретила не внезапно вернувшаяся Лия и даже не брат.
— Профессор Сэнс? — я не успела даже удивиться появлению в моей комнате артефактора, как он схватил меня за свитер и дернул на себя, попытавшись захлопнуть дверь перед Ристаном. Точно так, как я и хотела.
Совершенно стеклянные и бессмысленные глаза профессора уставились на меня. Казалось, что он смотрит, но совершенно ничего не видит.
На правой руке, что он тянул к моему лицу, искрилась перчатка. Будь я одна, огребла бы по полной, но со мной был Ристан, и по полной огреб профессор. Дверь за моей спиной не успела даже толком закрыться, как тут же с грохотом распахнулась вновь, являя злющего темного.
Он резко выдернул меня из рук профессора. Сэнс негодующе вскрикнул и бросился на Ристана, выплетая какое-то заклинание. Защитник мой оказался быстрее. Оглушающее заклинание ударило профессора в грудь, отшвырнуло на несколько шагов и уронило на пол, лишая чувств.
В звенящей, какой-то шокированной тишине, неестественно громко раздался мой хриплый шепот:
— Это что… было?
— Героическое спасение прекрасной дамы? — со злым спокойствием предположил Ристан.
Сэнс был преступно бессознателен и отвечать на наши вопросы не мог, что темного нисколько не печалило. Обыскав артфектора, он без особого интереса осмотрел перчатку, проверил наложенные на нее заклинания и весомо сообщил:
— Парализующая.
— И что мы будем с ним делать?
— Я бы вызвал ди… — ухватившись за профессора, Ристан повернул его на бок, проверяя не пострадала ли голова Сэнса при радении, и цел ли череп, да так и застыл, не закончив фразу.
— Ристан?
— Эри, подойди-ка сюда, — напряженно попросил он.
Лучше бы я не подходила. Лучше бы позволила уговорить себя и осталась там на башне, тогда бы я не стояла сейчас над артефактором и не видела того, что показывал мне темный.
— Это…
— Невероятно, — едва слышно закончил за меня Ристан, не отрывая взгляда от ровного, печально знакомого и все же совершенно не виденного нами прежде амулета, вделанного в основание шеи Сэнса. Ровный круг с одним большим гладким камнем по центру приковывал взгляд не хуже фамильного гарнитура правящей императрицы.
— Им управляли так же, как измененными и медведем?
— Сложно сказать, — Ристан склонился ниже, — плетения настолько защищены, что их невозможно распознать.
— Но ему можно помочь? — я присела рядом с темным, навалившись на него плечом, и с болезненным, нездоровым любопытством разглядывала невозможное — подчиненного чужой воле человека.
— Если создатель этого, — Ристан с опаской коснулся амулета, ничего не почувствовал и хмыкнул, — не нашел способ обойти необходимость полного подчинения личности, то, думаю, у Сэнса есть шанс.
— А если не нашел?
— Значит профессор сломан, и ему уже ничем не помочь.
— Нужно звать директора, — я поежилась, не хотелось даже думать, что будет дальше, — Ристан, давай договоримся: ты пришел проводить меня на завтрак и совершенно случайно спас, ага?
По городу разгуливал маньяк в компании своих измененных, по академии носились заклинания злобствующего директора, кругом царила атмосфера опасности, а я почти бежала вслед за темным и едва ли не напевала под нос, чувствуя как меня рвет на части от переполняющих эмоций.
Как сказала бы Сенья, это диагноз.
Наш путь лежал в восточное крыло, что меня не очень удивило, сомневаться в адекватности темного я стала, когда он потащил меня к давно заросшей паутиной винтовой лестнице, ведущей на башню.
— Мы же не наверх? — спросила с надеждой, резко сбавляя скорость.
— Наверх, — разбил все мои надежды он, насильно утягивая меня к ступеням.
Я упиралась, как могла, но лестница все равно приближалась.
— Ристан, я туда просто не заберусь.
Темный посмотрел на меня, окинул оценивающим взглядом уходящую круто вверх лестницу и с несчастным лицом, но очень решительно и даже самоотверженно взвалил меня на руки.
Все триста с лишним ступеней мы преодолели минут за двадцать, с двумя отдыхательными остановками, сопровождающимися негодующим сопением в те моменты, когда я, исполненная жалости к Ристану и осознания всей тяжести себя любимой, предлагала дальше идти ножками.
В итоге, наверх мы поднялись под надрывное, но очень мужественное хрипение темного.
Лия бы оценила, а я вот – совсем нет. Ристана было жалко.
Опустив меня на пол, он бросил в сторону заклинание, не глядя, пытаясь перевести дыхание и не выглядеть совсем уж обессиленным. Огонек, вспыхнувший золотистой искрой, сорвавшись с его пальцев, отлетел к стене, и мое дыхание перехватило.
В темноте видно не было, но по всему помещению, небольшому, с давно обвалившейся крышей, сквозь которую можно было разглядеть звездное небо, темномагический романтик расставил свечи, которые, повинуясь заклинанию, начали вспыхивать одна за другой, освещая расчищенный пол, как-то по-продуманному небрежные завалы досок у северной стены, расстеленное на полу покрывало и большую корзину.
Меньше минуты потребовалось на то, чтобы из пугающего темного и мрачного помещение стало уютным.
— Очень… неожиданно, — призналась я, запрокинув голову, чтобы рассмотреть звезды. Как не странно, холодно не было.
— Сложнее всего было установить защитную сферу и расчистить комнату, — довольный моим приятным удивлением, он потянул меня к покрывалу, — ты даже не представляешь, сколько здесь раньше было снега.
— Но зачем?
— Я же обещал, что придумаю что-нибудь, чтобы наше свидание состоялось как можно раньше, — напомнил он, — и я придумал. Считай это пикником под звездным небом. Тебе не нравится?
Что ответить я не знала. Нравится ли мне? Да я в шоке.
— Знаешь, если Нэй узнает об этом, то заставит тебя организовывать его свидание с Грит.
Ристан приподнял брови, и весело поинтересовался:
— Полагаю, это можно считать комплиментом?
— Именно так.
Собираясь на это свидание и борясь с сонливостью, я и предположить не могла, что Ристан окажется таким изобретательным.
Романтичный темный, что может быть невероятнее?
— И как думаешь, за свои старания я заслужил поцелуй? — он рылся в корзине и не мог видеть, как я скривилась при этих словах, но что-то неладное почувствовал и, подняв голову, осторожно уточнил, — один, совсем маленький?
Я молчала, скептически приподняв одну бровь, и втайне надеясь, что выгляжу сейчас совсем как брат. Осуждающе и непреклонно.
— Ладно, — на первый взгляд могло показаться, что Ристана проняло, но нет, — посмотрим, что ты решишь на восходе.
— Чего?
— Отсюда открывается удивительный вид, — возвращаясь к прерванному занятию, пояснил темный.
Но интересовало меня совсем не это:
— Мы здесь что, на всю ночь останемся?
— Тебе здесь не нравится?
— Нравится.
— Тогда не вижу проблемы в том, чтобы дождаться восхода вместе. Впечатляющее зрелище, ты оценишь, — и с деловым видом, мне вручили совершенно несерьезный треугольный бутербродик, — приятного аппетита.
— Знаешь, мне брат всегда говорил, что темные не совсем адекватные люди, с чужим мнением не считаются, берут все, что нравится, и не задумываются о чужих чувствах. А уж те из вас, кто с тьмой соприкасается, и вовсе невыносимы, вас связь с Анорой особенно сильно портит, — отхватив половину бутерброда, я охотно приняла глиняную чашку с чаем. Горячим, что было почти невероятно, но очень приятно, — ты ведь из этих, да, из приближенных к справедливейшей? Родовая магия у тебя уж очень характерная.
Ристан пожал плечами и в буквальном смысле всучил мне еще один бутерброд, как бы непрозрачно намекая, что иногда лучше жевать, чем говорить.
— Я права? — я виртуозно могла делать и одно, и другое одновременно.
— Предположим, — уклончиво ответил Ристан, не горя желанием откровенничать, — тебя что-то смущает?
— Немного. — призналась я, сразу решив объяснить, что именно. — Вот, смотри, отец у тебя артефактор, так?
Ристан кивнул.
— Мама — маг огня, верно?
— Верно.
— Вот ты мне тогда скажи, в кого ж ты такой темный уродился?!
— Когда-нибудь я познакомлю тебя с дядей, — неожиданно с улыбкой пообещал он, — и ты узнаешь.
Дождаться рассвета в компании темного мне все же не удалось. Часа два я еще крепилась, вспоминала забавные истории из жизни, которых, благодаря брату, было предостаточно, с переменным успехом пыталась вытянуть из Ристана какую-нибудь страшную тайну, но, под конец, все же уснула.
Просто привалилась к темному, пообещала, что закрою глаза всего лишь на секундочку, и тут же вырубилась, чтобы проснуться от тихого, но настойчивого зова.
— Эрида, ты же так все проспишь, — меня погладили по голове, едва касаясь пальцами волос, заправили за ухо прядь и возмутились шепотом, — рассвет ждать не будет, Эри.
— Мммыгы, — попытка натянуть одеяло повыше и повернуться на другой бок феерически провалилась.
Вместо одеяла меня заботливо укрывала куртка темного, а роль подушки изображал сам Ристан, на чьей груди я так комфортно прикорнула, очень по хозяйски забросив на него все свои конечности.
— Проснулась, наконец-то, — беззлобно проворчал он.
— Ты ужасный человек, — простонала я, скатившись с темного на покрывало, — я хочу спать.
— Вот сейчас ты полюбуешься восходом, я получу свой заслуженный поцелуй, провожу тебя до комнаты, и ты сможешь еще немного поспать.
— А можно без восхода?
— А поцелуй?
— Иди сюда, я просто так тебя поцелую, только дай мне поспать, — спросонья, с закрытыми глазами и вяло работающим мозгом, я просто чувствовала, что готова на все, лишь бы меня оставили в покое.
Ристан просить себя дважды не заставил. Я не успела еще сообразить, что происходит, как одна наглая темномагическая махина налегла сверху и потребовала, почти касаясь моих губ своими:
— Целуй.
И я поцеловала. Быстро, не открывая глаз, ткнулась куда придется и облегченно выдохнула.
Я собой страшно гордилась и собиралась вернуться ко сну.
Ристан не спешил с меня сползать. Сверху вообще царила очень недружелюбная, какая-то мрачная тишина. Как будто я его только что не поцеловала, а укусила или даже нос попыталась отгрызть.
— Поцеловала, — на всякий случай сообщила я.
— Ты сейчас не шутишь? — с подозрительной, можно сказать, похоронной серьезностью спросили меня.
Я не шутила и на всякий случай приоткрыла один глаз, чтобы видеть лицо темного, когда до него дойдет, что на большее он может не рассчитывать.
Зрелище было запоминающееся, но не радостное. Поджав губы, он недолго меня разглядывал, а потом выдал:
— Все приходится делать самому.
Я не успела даже пискнуть, как темный решительно и с полной самоотдачей продемонстрировал свою исключительную самостоятельность.
Сначала казалось, что я задохнусь, потом – что сердце сломает ребра, пробьет грудную клетку и вырвется на свободу, и только спустя некоторое время, когда даже я начала подозревать, что все слегка затянулось, и вообще, мы договаривались об одном поцелуе, до меня дошел один не очень жизнеутверждающий факт: я давно и безнадежно вцепилась в плечи темного и, вроде бы, совершенно не планировала его отпускать. У меня пальцы побелели от напряжения, а у него точно останутся синяки.
И так, ему, наверное, и надо.
В водоворот мыслей и эмоций, среди которых, переворачивая все с ног на голову, кружилось острое чувство нереальности происходящего, очень некстати вспыхнула маленьким злобным солнцем мысль о Нэе, который Ристана за такое точно убьет.
— Восход, — выпалила я, когда ненадолго обрела возможность говорить.
— Что? — обескураженное выражение глаз Ристана говорило само за себя. Про свою исключительную романтичность он забыл.
— Восход посмотреть, — с трудом выдавила из себя я, почти проиграв безжалостному желанию сбежать, если бы не лежала сейчас, придавленная темномным, проиграла бы.
Настолько далеко мои отношения с представителями противоположного пола еще не заходили. Единственный поцелуй с инициативным боевиком теперь казался детским и совершенно несерьезным. И наказание, прописанное за него Нэем, виделось особенно несправедливым.
— Ты серьезно? — спросил он без всякой надежды на отрицательный ответ. Осознание всей серьезности моего намерения смотреть восход растянулось на три быстрых удара сердца.
— Ладно, — на ноги Ристан поднимал меня с такой злорадной решимостью, что на мгновение я засомневалась в правильности своих действий. Вдруг там за окном сейчас не закат (восход?) разгорается, а сама Анора нашла способ вскрыть все запоры и теперь, отворив врата бездны, готова явить нам свой ужасный лик.
Подозрения мои оказались безосновательными. Из-за горизонта, окрасив небо золотом, поднималось солнце.
Замерев у проема окна, со странным чувством глядя на снег, насыщенно синий в не рассеявшихся до конца сумерках, я не могла не признать, вид отсюда открывался просто удивительный.
— День обещает быть морозным, — как бы между прочим заметил Ристан, опустив руки на ветхий подоконник по обе стороны от меня. Его растрепанная голова зависла над левым плечом, почти касаясь моей щеки.
Что можно сказать, я не знала, а молчать казалось странным, пустой, еще до конца не проснувшийся мозг усиленно работал, но придумать ничего не мог.
— Красиво. — наконец выдавила я из себя.
— Я же говорил.
Небо постепенно светлело, вбирало в себя солнечное сияние, разгоралось теплым, золотым огнем, насыщенным до медной рыжины по кромке горизонта и теряющим свою яркость, переходящим в едва заметное сияние, смешивающиеся с голубым, прозрачным небом.
Это было красиво, это было сказочно, но едва ли завораживающий пейзаж мог считаться единственной и полноправной причиной, по которой мне хотелось смеяться.
Внутри, вместе с солнцем, поднималось щекотное чувство счастья.
Именно его и стоило винить в том, что я быстро, не раздумывая, ткнулась носом в щеку Ристана и криво мазнула по ней губами.
Не успевший ничего понять, он несколько секунд просто молчал, восхищаясь моей самостоятельностью. По крайней мере, мне очень хотелось так думать.
Молчание растянулось на несколько секунд, после которых я услышала насмешливое:
— А еще раз?
Он не повернулся ко мне, даже глаз не скосил, продолжая любоваться восходом, и только потому я осмелилась бесстрашно выполнить его просьбу.
Как бы мне не хотелось, но даже из вредности назвать это свидание провальным я уже не могла.
***
Рассвет продолжал разгонять ночь, успешно отвоевывая права у сумерек, а я спешила в общежитие, игнорируя монотонное ворчание Ристана. Он осмелился назвать меня совершенно не романтичной, лишенной чувства прекрасного и просто непробиваемой. Самым возмутительным было то, что во всем этом меня подозревал темный.
Но я мужественно молчала и даже почти не сопела, и совсем не пыталась прогнать Ристана, запретив ему меня провожать. Коридоры еще терялись в опасных, пугающих тенях, и возвращаться в общежитие одной было попросту страшно.
Добравшись до своей комнаты, я резко дернула дверь, мечтая захлопнуть ее прямо перед носом у темного, который самозабвенно портил все положительные впечатления о первом свидании. Конечно, это ведь не его соседка должна была вернуться меньше чем через час, веселая и очень бодрая, горя желанием поделиться со мной своими ночными галлюцинациями. Если она еще не вернулась и не рассматривала удивленно мою пустую постель.
На пороге меня встретила не внезапно вернувшаяся Лия и даже не брат.
— Профессор Сэнс? — я не успела даже удивиться появлению в моей комнате артефактора, как он схватил меня за свитер и дернул на себя, попытавшись захлопнуть дверь перед Ристаном. Точно так, как я и хотела.
Совершенно стеклянные и бессмысленные глаза профессора уставились на меня. Казалось, что он смотрит, но совершенно ничего не видит.
На правой руке, что он тянул к моему лицу, искрилась перчатка. Будь я одна, огребла бы по полной, но со мной был Ристан, и по полной огреб профессор. Дверь за моей спиной не успела даже толком закрыться, как тут же с грохотом распахнулась вновь, являя злющего темного.
Он резко выдернул меня из рук профессора. Сэнс негодующе вскрикнул и бросился на Ристана, выплетая какое-то заклинание. Защитник мой оказался быстрее. Оглушающее заклинание ударило профессора в грудь, отшвырнуло на несколько шагов и уронило на пол, лишая чувств.
В звенящей, какой-то шокированной тишине, неестественно громко раздался мой хриплый шепот:
— Это что… было?
— Героическое спасение прекрасной дамы? — со злым спокойствием предположил Ристан.
Сэнс был преступно бессознателен и отвечать на наши вопросы не мог, что темного нисколько не печалило. Обыскав артфектора, он без особого интереса осмотрел перчатку, проверил наложенные на нее заклинания и весомо сообщил:
— Парализующая.
— И что мы будем с ним делать?
— Я бы вызвал ди… — ухватившись за профессора, Ристан повернул его на бок, проверяя не пострадала ли голова Сэнса при радении, и цел ли череп, да так и застыл, не закончив фразу.
— Ристан?
— Эри, подойди-ка сюда, — напряженно попросил он.
Лучше бы я не подходила. Лучше бы позволила уговорить себя и осталась там на башне, тогда бы я не стояла сейчас над артефактором и не видела того, что показывал мне темный.
— Это…
— Невероятно, — едва слышно закончил за меня Ристан, не отрывая взгляда от ровного, печально знакомого и все же совершенно не виденного нами прежде амулета, вделанного в основание шеи Сэнса. Ровный круг с одним большим гладким камнем по центру приковывал взгляд не хуже фамильного гарнитура правящей императрицы.
— Им управляли так же, как измененными и медведем?
— Сложно сказать, — Ристан склонился ниже, — плетения настолько защищены, что их невозможно распознать.
— Но ему можно помочь? — я присела рядом с темным, навалившись на него плечом, и с болезненным, нездоровым любопытством разглядывала невозможное — подчиненного чужой воле человека.
— Если создатель этого, — Ристан с опаской коснулся амулета, ничего не почувствовал и хмыкнул, — не нашел способ обойти необходимость полного подчинения личности, то, думаю, у Сэнса есть шанс.
— А если не нашел?
— Значит профессор сломан, и ему уже ничем не помочь.
— Нужно звать директора, — я поежилась, не хотелось даже думать, что будет дальше, — Ристан, давай договоримся: ты пришел проводить меня на завтрак и совершенно случайно спас, ага?
