ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Eщe нe copвaны пoгoны и нe pacтpeляны пoлки,
Ещe нe кpacным, a зeлeным вocxoдит пoлe y peки.
Им лeт нe мнoгo и нe мaлo, нo иx cyдьбa пpeдpeшeнa.
Oни eщe нe гeнepaлы, и нe пpoигpaнa вoйнa.
У ниx в зaпace миг кopoткий для бypнoй cлaвы и пoбeд,
Ceнтимeнтaльныe кpacoтки им вocxищeннo cмoтpят вcлeд.
A нa пapaдax тpиyмфaльныx иx ждyт нaгpaды и чины,
Нo эти cцeны тaк фaтaльны, a эти лицa тaк блeдны.
Зоя Ященко
Пролог
Дюзы подрагивали, испуская лиловые выхлопы. Штурвал под ладонями так нагрелся, что с трудом удавалось его удерживать.
Я скосил глаза на визор и подмигнул.
— Идиот, — прокомментировал Брант.
Как будто я не знал. Ха.
Джессика, стоявшая на небольшом пятачке между двумя стартовыми площадками, поправила микрофон и неторопливо начала считать. Издевалась — не иначе.
— Три.
— Два.
Руки так стиснули штурвал, что побелели костяшки.
— Полтора.
Я зарычал.
— Один. Старт!
Два корвета, взвизгнув моторами, рванулись вперёд. Рейнхардт на старте обошёл меня на полголовы — ещё бы, у него под капотом фотон, хотя все знают, что на Тардосе он запрещён.
У меня бы тоже был фотон, если бы я его не проиграл. И нужно сказать за это спасибо Бранту — обязательно это сделаю, если переживу следующие полчаса.
Астероид, несущийся прямиком на меня, в последний момент ушёл в сторону.
Заныли запястья, но я всё-таки выкрутил штурвал — а вот Рейнхардт не успел. Его куколка проскребла крылом и ударилась об один космический булыжник – и отрикошетила к другому.
Отлично. Я выхожу на обгон.
Правда, всего на пять минут — восстановить управление Рейнхардту удаётся слишком легко. Но, естественно, я не сдаюсь.
Делаю плавный разворот, заходя под конкурента, так что магнитное поле моей малышки мешает сопернику прокладывать курс.
— Запрещённый приём! — раздаётся в наушниках.
— Брант, заткнись. Делаю, что могу.
Брант снова бьётся крылом об астероид, уходит немного вниз и… наносит удар по моему кораблю.
Если бы за пределами рубки мог разноситься звук, уверен, я услышал бы вой. Но нет, там царит тишина — полная и мёртвая, в которой, если нас потеряют пеленгаторы, никто уже не отыщет.
— Ты сам напросился, — слышу в наушниках, но отвечать не буду. Не до того.
Немного прибавляю скорости и опять выхожу вперёд.
Рейнхардт в ярости. Не сомневаюсь. Потому что на его пути очередная ледяная глыба, а на моём – космический простор.
Ему приходится сделать разворот, но… чёрт. Он выходит на прямую и поддевает носом брюхо моего корабля.
Судорожно рву штурвал, пытаюсь выправить курс, но истребитель, вращаясь, уходит в пике. Пара секунд – и я вернусь. Уверен. Но…
Гиперворот раскрывается в паре арнов от моего корабля, и белоснежный «Буран» выскальзывает из него подобно змее.
Канал связи заполняет мат. Кажется, не мой, хотя трудно утверждать с уверенностью. А ещё похоже, что на Рейнхардта орёт кто-то ещё, но голоса не узнать.
Секунда – и нос моего истребителя плавно входит в острое крыло "Бурана".
Я понимаю, что дело швах, когда в точке нашего столкновения вспыхивает огонь. У кого-то пробит борт. Интересно, у меня или у «Бурана»? И кто вообще догадался открывать в астероидном кольце гиперврата?
Подозреваю, что мне не суждено этого узнать.
Всё-таки пробит я. Рубку стремительно покидает кислород. Компьютер нудит об угрозе — но поделать-то я ничего не могу. Сознание плавно отступает в темноту, и последнее, что я слышу – чужой, незнакомый вопль:
— Рейнхардт, я тебя убью!
?
ГЛАВА 1
Административный корпус Нефритовой Академии стоял на утёсе, выдававшемся далеко в море. Коридоры его, с одной стороны огранённые чередой дверей, с другой освещало пробивавшееся сквозь огромные окна утреннее солнце.
Исгерд решительно мерила шагами коридор перед приёмной ректора — от двери до двери.
— Идиот, — раз за разом повторяла она. — Почему вокруг меня одни идиоты?
Платиновые волосы девушки метались по плечам при каждом движении, голубые глаза сверкали фотонным огнём.
— Как же я вас всех ненавижу!
С позавчерашнего дня Исгерд Ларссон не понимала, за что ей такое везение — отправиться в Нефритовую Академию, причём не столько для учёбы, сколько для того, чтобы, по словам драгоценной госпожи Первого Консула, «налаживать контакт». Налаживать контакт с кем? С идиотом, который палит топливо в астероидном поясе, чтобы доказать неведомо что неведомо кому?
— Ему же всего девятнадцать лет! — возмутилась Исгерд ещё в тот день, когда Первый Консул позвала её к себе, чтобы рассказать о наследнике одного из влиятельных родов.
— Как и тебе.
Исгерд оставалось лишь задохнуться возмущением. Ну да, она тоже юна… но общение со сверстниками никогда не приносило ей удовольствия. Исгерд с трудом понимала, чем они живут. Да и аристократические Дома Гесории она считала атавизмом, который должен прекратить своё существование как можно скорее.
Исгерд не принадлежала к знатному роду.
Принятая Консулом в семью и выросшая при дворе, Исгерд была сиротой. Но всегда очень хорошо помнила, кому всем обязана. Госпожа Консул заботилась о ней и давала всё, чего только можно пожелать. И вот теперь, очевидно, хотела получить расчет.
Нет, Исгерд, конечно, понимала, что однажды придётся платить за всё — но не таким способом и не сейчас.
— Меня обучали владеть оружием и добывать информацию! — бушевала она, но чёртова госпожа Консул только потягивала чай из фарфоровой чашечки с изображением павлина и явно не воспринимала слова Исгерд всерьёз. — Ты не можешь так со мной поступить!
— Мы все служим Республике, — великодушно ответила Консул и вздохнула: — Каждый приносит свою жертву. И ты в том числе.
Сколько Исгерд знала свою наставницу, та всегда с большим успехом говорила красивые и ничего не значащие слова.
Верила ли в них леди Эклунд – оставалось загадкой.
Хельга Эклунд не обладала яркой внешностью. Всему многоцветью стилей и модных трендов Республики она предпочитала классику. Единственной яркой чертой в её облике были огненно-рыжие волосы, которые, впрочем, Эклунд всегда убирала в скромную причёску, словно нарочно пряча за этой деланной непритязательностью свои беспредельные амбиции.
Хельга Эклунд никогда не теряла самообладания, никогда не лгала, и никогда не говорила всей правды. Исгерд, которая знала наставницу лучше, чем кто-либо из жителей Республики, оставалось только смириться с этим набором опасных, но неистребимых качеств госпожи Консула.
Отправляясь в Академию, Исгерд чувствовала себя так, точно её с утра обухом по голове огрели.
«За что?!» — не уставала повторять про себя девушка, снаряжая любимый корабль, тщательно проверяя запасы топлива и полируя каждую выпуклость на крыле — уход за звездолётом всегда успокаивал.
И вот стоило открыть переход, как парочка чёртовых молокососов разнесла её любимую птичку вдрызг!
Исгерд, равнодушная к большинству привилегий, которые давало воспитание в столь респектабельном доме, не любила платья, драгоценности и балы. И преимущества опекунства госпожи Консул тоже не слишком волновали её. Зато всем сердцем Исгерд обожала холодное оружие, дальнобойные винтовки и скоростные истребители.
Кораблик, на котором она прилетела сюда, в академию, был собран по её собственным чертежам на одной из самых дорогостоящих верфей и на добрую половину состоял из эксклюзивных деталей, которые делались специально под него. Исгерд сильно сомневалась, что «Буран» удастся починить. Нужно отправлять запрос в столицу, оформлять заказ на эксклюзивные детали, и всё это в срочном порядке, потому что без корабля она не проживёт. А вместо этого Исгерд вынуждена торчать в приёмной ректора в ожидании, когда ей вынесут вердикт. Как будто она виновата в том, что этот парень, который пострадал столкновения – идиот!
— Леди Ларссон! — раздался голос из спикера, и симпатичная секретарша с улыбкой кивнула в сторону двери.
Исгерд заправила за ухо выбившуюся прядь волос, одёрнула китель и вошла.
Из кабинета ректора открывался вид на морскую гавань. Исгерд привыкла ежедневно наблюдать красоты дворцового консульского парка, и всё же в первые мгновения ей оказалось трудно сфокусировать взгляд на сухоньком человечке, сидевшем перед этим громадным окном.
— Сэр Одвиг Сааринен, — Исгерд слегка поклонилась, демонстрируя почтение к генералу, который никогда не видел войн.
— Да, это я, леди Ларссон. Хотел бы я сказать, что рад вас приветствовать… — ректор приподнялся и слегка кивнул. — Но обстоятельствам вашего прибытия радоваться очень уж тяжело.
Исгерд вздохнула.
— Вы же понимаете, что я не могла рассчитать, что в точке моего выхода двое кадетов устроят какую-то идиотскую игру.
— Леди… Ларссон… — Одвиг Сааринен прокашлялся в кулак. — Я всё понимаю. И поверьте, исполнен почтения к женщине, которая прислала вас сюда. Но…
— Но….
— Но и вы меня поймите. Один из кадетов, «устроивших идиотскую игру» — наследник Дома Рейнхардтов.
— Да! И это поразило меня больше всего!
— И это ещё полбеды. Он, по крайней мере, не пострадал. Настоящая проблема заключается в том, что второй кадет – как вы говорите, второй идиот, который сломал вам крыло — старший внук герцога фон Крауз. Понимаете?
Исгерд молчала.
— Это попытка убийства, моя дорогая, любимая, глубокоуважаемая леди Ларссон. Со всем почтением к той, которая вас прислала.
— Это он пытался меня убить! – возмутилась Исгерд.
— Мда… Мне бы не хотелось, чтобы вы так думали.
— Тем более на территории вверенной вам Академии.
— Особенно на территории Академии… за которую я отвечаю. Я вообще предпочёл бы, чтобы никто никого не убивал.
— Перестаньте, с тем же успехом можно сказать, что Рейнхардт и Крауз пытались убить друг друга! При чём тут я?!
— Вы же всё понимаете, — Одвиг вздохнул. — Если вам удастся уладить этот вопрос миром — я только рад буду.
Исгерд моргнула.
— Мне, — повторила она.
— Да. Ведь это ваш корабль так удачно…
Исгерд запрокинула голову и застонала.
– Как же я вас всех ненавижу, — процедила она едва слышно.
— Простите, что?
— Я говорю, — произнесла Исгерд громко и отчётливо, поворачиваясь к Одвигу, — благодарю за гостеприимство. Инцидент будет исчерпан.
— Благодарю. Любезнейше благодарю.
Одвиг протянул руку, но Исгерд сделала вид, что не заметила его жест.
— Разрешите идти, — попросила она.
— Конечно. Вас проводят в лазарет.
— В ла… — Исгерд хотела спросить, зачем, но только махнула рукой. — Спасибо. Именно об этом я мечтаю после двух суток за штурвалом. Да. Определённо. Больше всего мне нужен лазарет.
«Крыло можно попытаться выправить. Хотя… проще, конечно, снять и заехать им этому наследничку по башке. Ещё разок. Высокие Звёзды, да кто же придумал отправить меня сюда?»
Всех, кто от рождения носил приписку «сэр» и имел больше двух миллиардов содержания в год, Исгерд не любила. Сама толком не знала – почему. Не то чтобы госпожа Консул в чём-нибудь ей отказывала… Просто… Исгерд всегда знала, что должна платить. А им всё доставалось просто так.
И вот итог. Вместо того чтобы заниматься делом или хотя бы готовиться к тому, чтобы когда-нибудь им заняться — эти идиоты впустую жгут фотон. А его так не хватает в горнодобывающих комплексах! Разработки в астероидных поясах по полгода стоят.
И ладно бы тупой наследничек был один — хотя Исгерд подозревала, что только Вольфганг — это в два раза больше, чем она может вынести. Но два! Два — это, определённо, перебор.
«Придётся ещё и навигацию менять. Звёзды… Это опять целый месяц ждать… „Эран-кан“ на заказ раньше не сделают…»
Выйдя из корпуса администрации, Исгерд направилась по дорожке, усыпанной гравием, и дальше – между кипарисовых стен. На мгновение прикрыла глаза, вдыхая аромат расплавленной на солнце смолы. Растекаясь по лёгким, он немного успокаивал, и когда тьютор открыл перед гостьей дверь лазарета, Исгерд почти себя контролировала.
Она поздоровалась с врачом. Скрывая раздражение, поинтересовалась, где можно найти фон Крауза-младшего.
Молоденькая медсестричка с подозрением оглядела её со всех сторон.
— Может, уже оставили бы его в покое, а? У человека череп повреждён.
Исгерд не испытала и тени стыда — напротив, с трудом удержалась от того, чтобы не сказать: «Он сам виноват».
— А что, к нему уже приходили? — спросила она вместо этого.
— Да с самого утра. Сначала Брант Макалистер принес кучу гаджетов. Это я ещё могу понять — хотя вообще-то в состоянии Крауза нельзя долго смотреть на экран. Потом притащилась ещё одна, Юки Симидзу, всё просила никому о её визите не говорить. Оставила фрукты и букет цветов. Часа не прошло, как явился чёр… наш драгоценный господин Рейнхардт. Этого вообще нельзя пускать — пациент после него сам не свой, разве что не прыгает до потолка на сломанной ноге. И вот ещё вы. Вы, простите, вообще кто?
— Исгерд Ларссон, — машинально представилась Исгерд и тут же услышала тихое:
– Ой. Прошу… эм… прощения… Леди.
— Ничего. Я его надолго не задержу. И без того дел хватает.
Высокомерная рожа Рейнхардта против воли всплыла перед глазами.
«Интересно, нас ещё и поселят вдвоём?» — подумала Исгерд.
— Прошу, — медсестра сделала красивый жест рукой, запоздало пытаясь продемонстрировать, что всё-таки знает этикет.
Исгерд, приоткрыв дверь, вошла.
В палате пострадавшего было так же просторно и светло, как и везде в Академии. Нога, подвешенная на растяжках, почти целиком заслоняла больного, так что Исгерд пришлось шагнуть в сторону, чтобы разглядеть его лицо — бледное после операции, наполовину скрытое бинтами, из-под которых виднелось лишь несколько прядей чёрных нестриженых волос.
— Брант, я не считаю, что проиграл! — сообщил наследничек раньше, чем увидел, кто вошёл.
Затем взгляд его сфокусировался на лице Исгерд, и он замолк.
— Да, — согласилась Исгерд. — Определённо, это победа. Над моим несчастным кораблём, который теперь месяц не сможет взлететь.
Если в первое мгновение Крауз и хотел сказать что-то вежливое, то желание это быстро прошло.
— Потому что надо быть идиоткой, чтобы открывать гиперворот в двух арнах от астероидного поля! — выпалил он.
— Да ладно! Гробить машины на детских гонках – точно намного умней!
— Ты вообще не знаешь, что произошло, какого чёрта не в своё дело влезла?!
— Я влезла… — Исгерд задохнулась от ярости. Покраснела. Побелела. Стиснула кулаки и только потом холодно и ровно произнесла: — Я пришла принести вам извинения, сэр Крауз. Мне хотелось бы, чтобы мы забыли про этот инцидент.
— Во-от как… — протянул больной, откидывая на подушки черноволосую голову и с насмешкой глядя на гостью. — А что вы готовы сделать, чтобы я вас простил?
На мгновение Исгерд ещё сильнее стиснула кулаки, силясь преодолеть желание врезать наследнику.
— Сэр Крауз, — сказала она очень тихо и настолько мягко, насколько могла, — если вы будете злоупотреблять моей доброй волей, надолго ее может и не хватить.
— Я просто задал вопрос.
— Например, я готова не говорить Консулу, что вы пытались меня убить.
В глазах пациента промелькнула тень растерянности — но лишь на миг. Картинка, которую Крауз видел наяву, стремительно складывалась с кадрами из новостей, на которых он не раз наблюдал Исгерд Ларссон за плечом у Первого Консула.
— Вот ты кто такая, — протянул он. Растерянность в его глазах сменилась на интерес.
