Сказочник сидел на опушке леса, сосредоточенно грыз травинку и сочинял сказку.
Вернее, сказка сочинялась ему сама – а он только старался запомнить её или, если ему совсем уж не нравилось, пытался пустить поток воображения по другому руслу.
В прошлый раз ему придумалась добрая и весёлая сказка, такая, что бежала резво и легко, словно ручеёк по гладким камням. И на душе у сказочника тогда было легко и радостно. Не то дело сейчас – история была про королеву и шута и получалась мрачная, да ещё как на беду такая, что детям лучше не рассказывать. А сказочник любил придумывать сказки для детей.
– Ну хорошо, – сказал он, выплюнув изжёванную травинку и срывая другую, – давай начнём с самого начала. Жили-были в одном королевстве старый злой король, похожий на тролля, добрая королева, похожая на фею, и их сын, юный принц. Так? Слушай, сказка. Ведь ничего хорошего из такого начала не получится! Добрую королеву, чего доброго, сведут в могилу, а принца воспитают изрядной сволочью. Нельзя же так! Давай сделаем так, чтобы король умер!
– Вот так прямо ни с того, ни с сего? – удивилась сказка. – Так же не бывает! Как мы объясним, почему это король жил, был, а потом раз – и умер?!
– Но ты же сказка, а не документальное повествование, – не растерялся сказочник. – В сказке что угодно бывает!
– Нет, нужно обоснование, – заспорила сказка. – Пусть тогда королева его отравит.
– Но это же ДОБРАЯ королева! – завопил сказочник, вспугивая птиц. – Нет, давай скажем: однажды злой король заболел и умер, и никто о нём не горевал. Но доброй королеве стало очень тяжело и печально жить среди недобрых придворных и жестоких соседей, норовивших завоевать государство. И она решила найти шута, чтобы был ей и утешением, и советником…
– Ага, в кроватке чтоб утешал, – вставила сказка цинично.
– Тьфу на тебя, – огорчился сказочник. – Неужели так все и подумают? Даже дети?
– Непременно подумают, – заверила сказка, – а то ты людей не знаешь! Да они готовы в любую чушь поверить, даже в то, что король просто так помер. Нет, нечисто там было. Наверняка королева похлопотала, просто ты думаешь, что он сам заболел и сдох. Ну ладно-ладно, не плачь, дети до семи лет, может, и не подумают ничего. Но таким мелким ты эту сказку всё равно не сможешь рассказать. Им нельзя вот это «заболел и помер», дети дошкольного возраста не должны сталкиваться с этаким негативом! Давай дальше. Наняла она на свои сбережения такого шута, чтоб шутить умел хорошо и тонко. И главное дело, чтобы с принцем было кому поиграть, то есть ещё и молодого. Этот шут прятал лицо за фарфоровой маской – говорил, что король, у которого он раньше шутил, как-то разгневался да острой саблей ему всё лицо рассёк. Зато был шут умён, с хорошим чувством юмора, а голос у него звучал так, что в груди королевы каждый раз что-то отзывалось и бешено начинало колотиться её доброе королевское сердце…
– А как она поняла, что он молод, если он в маске?
– Ой да ладно тебе, – обиделась сказка. – Тебе можно всякие допущения, а мне нельзя?
– Ладно, пусть, – вздохнул сказочник. – Конечно, нельзя не полюбить молодого человека в маске, с красивым голосом и вдобавок умного.
Сказка хихикнула.
– Ты сейчас портрет маньяка прям нарисовал словами, – вставила она.
– Я тебя сейчас продолжать не буду, – зарычал сказочник. – Всё, поехали дальше. Про любовь – значит, давай придумывать про любовь, а не про маньяка. Значит так: надо нам придумать, почему они собственно не могут быть вместе.
– Как это не могут? – возмутилась сказка. – Очень даже могут!
– Нет, так не пойдёт. Какая же это история, если всё просто? Надо препятствия!
– У тебя что, фантазия не работает? Там полон дворец злопыхателей, оставленных в наследство злым королём. Весь двор был против королевы, все хотели воспитать принца в традициях старого злобного короля, похожего на тролля, потому что это гарантировало королевству защиту от соседних государств. Как волки на овечку, облизывались эти государства на королевство под управлением доброй королевы. Но для начала одно из соседних государство решило, что неплохо будет решить вопрос малой кровью. И поехал их неженатый король свататься, думая, что женится на королеве, а потом как-нибудь устранит наследника. Пусть королева нового родит, невелик труд, – думал государь.
– Ничего себе «невелик», – проворчал сказочник. – Что-то ты совсем, сказка, не туда сказываешься. Ещё политику приплела!
– Если есть королевство, даже сказочное, – наставительно сказала сказка, – то там есть экономика, политика, социальные неравенства всякие… вот, кстати, тебе и причина, почему королева с шутом не сможет сойтись: между ними социальная пропасть. В общем, не мешай рассказываться. Поехал, значит, государь-сосед свататься...
– Вошёл он в тронный зал, – перебил сказку сказочник, – а там на троне королева, рядом сидит её сын, а на ступенях перед троном – шут в фарфоровой маске. Увидел он алчность в глазах государя-соседа и говорит:
– Хочу я сказку рассказать! Пришёл как-то раз лис в курятник, где петух-боец умер, а главная наседка там оказалась дама непростая да собой не слабая. Клюнула она лиса промеж глаз, тот аж на месте завертелся и закричал: ой, хозяюшка, ведь не цыпляток я душить пришёл, а к тебе, красавице да умнице, свататься! Польщённая курочка вышла замуж за лиса, и в первую же их совместную ночь откусил ей лис голову да съел свою жёнушку, только пёрышки белые оставил. А потом и цыпляток передушил одного за другим.
– Дозволь, моя королева, я отрублю твоему шуту его фарфоровую голову, – сказал сосед, но королева уже поняла, что хочет сказать ей шут.
И попросила времени, чтобы обдумать предложение. Ведь отказать государю соседнего королевства означало развязать войну. А согласиться на свадьбу она уже не могла. Да и не нравился ей сосед – уж очень жестокое и холодное у него было лицо. Настолько, что даже фарфоровая маска шута с нею сравниться не могла!
– Что же, – сказала королева своему верному подданному, – ты меня предупредил, ты и решение подскажи, шут!
– А ты ему скажи, моя королева, что уже дала обещание другому. И что его королевство-то посильнее да побольше будет. Скажи, что войско того королевства в тысячу раз превосходит его собственное, пушек и ружей же там – немеряно.
– Всё бы тебе шутки шутить, – вздохнула королева. – Назови мне хотя бы одно такое королевство, что будет больше, чем у этого государя, да ещё с ружьями и пушками…
– Вот да, заврался ты совсем, сказочник, – вставила тут сказка. – Я не так хотела рассказываться, пока ты не встрял. Что за королевство такое?
– А мы же не перечисляли, какие они там есть, – возразил сказочник. – Значит, можем придумать всё, что угодно!
– Но это будет рояль в кустах! – застонала сказка.
– Ничего, это же сказка! В крайнем случае потом поправим, когда уже начисто рассказывать будем.
– Хорошо, но дальше сочиняю я!
Сказка подумала, помолчала, помычала и принялась рассказываться дальше:
– Нет, я определённо не могу припомнить, чтобы где-то поблизости было настолько большое и воинственное королевство, чтобы дать отпор нашему властному соседу, – промолвила королева, с надеждой глядя на шута. – И к тому же ведь я не давала слова королю из этого таинственного и могущественного королевства!
– Всего за один поцелуй, моя королева, я отвечу на ваши вопросы, – сказал шут.
– Эй, эй, так нечестно! – закричал сказочник. – Ты портишь мне историю! Ведь я хотел, чтобы между этими двумя было какое-нибудь непреодолимое препятствие, а ты их сталкиваешь!
– Чепуха, для любви не бывает препятствий, – невозмутимо ответила сказка. – А будешь ругаться – и вместо любви придёт смерть! Знаешь, как это бывает? Приходит разгневанный король, видит, как королева целуется с грязным простолюдином-шутом, убивает обоих… потом оформляет опеку над наследником, и опачки! – бедный мальчик внезапно умирает, а королевство переходит к его опекуну…
– Нет-нет, – испугался сказочник. – Тогда лучше пусть принц отомстит за смерть матушки-королевы…
– Ничего себе лучше, бессердечный ты сказителишка, – обиделась сказка. – Нормально, да? Пятилетний ребёнок мстит, убивая взрослого дядю.
– Почему пятилетний? Говоря «юный принц», я имел в виду, что мальчику не меньше пятнадцати, а то и шестнадцати лет, – растерялся сказочник.
– Ну нет, тогда королева будет слишком стара для моего шута, – рассердилась сказка, – а она у меня молоденькая, красивенькая. В её гладких тёмных волосах ещё нет ни одной серебряной нити…
– Эй! Я думал, королева – блондинка! Я её всю дорогу блондинкой представлял! – закричал сказочник.
Но сказка только захихикала в ответ. И вправду, надо было сразу описывать внешность героев, пока не началось. А теперь поздно – у королевы уже тёмные волосы, а шут… Шут снимает маску и внимательно смотрит в прекрасные карие очи своей владычицы.
– Так я продолжаю, – заявила сказка. – Итак, шут попросил у королевы поцелуя и снял маску.
И она увидела, что он действительно молод и красив, и шрам, идущий через бровь и глаз к уголку рта, ничуть его не портит. Ну если только совсем чуть-чуть. А так юноша был настолько прекрасен, что королева, и без того уже влюблённая в его голос, ум и тонкое чувство юмора, поняла, что готова отдать шуту не только поцелуй.
Несмело, ещё не веря в то, что происходит, королева прильнула губами к губам шута и тут же отпрянула.
– Чем же это поможет? – спросила она.
Шут поймал королеву за руку и надел ей на палец кольцо с гербом, которого королева никогда даже не видела. Но она всё-таки узнала птицу на гербе: таких птиц привозили в здешний зверинец из-за моря.
– Я прошу тебя выйти за меня замуж, моя королева, – серьёзно сказал шут. – Я принц далёкой заморской страны, путешествую в поисках невесты, и…
Сказочник цокнул языком, и сказка сразу взвилась:
– Ну что ещё?
– Как они разговаривали? На каком языке? – спросил сказочник.
– Ну что ты пристаёшь по мелочам? На сказочном языке! Полно сказок, где все вообще одинаково говорят. На одном и том же наречии. И никого это не смущает! Зачем утяжелять меня лишними подробностями вообще?
– Ну хорошо, – сказал сказочник, – а принц?
– Что – принц?
– Почему ты сделала его принцем? Всё-таки боишься социального неравенства, да? И откуда он взялся? Я ещё понимаю – принцессы сбегают из дома. От мачехи злой там или с отцом поругались. А принцу зачем удирать? Он же наследник целой страны! Чего ж удрал-то, безответственный тип, а?
– Ох прицепился! Сам-то хоть бы одну шуточку шуту придумал, а туда же: цепляется! Это, кстати, был младший принц, не наследник, вот! Престола ему не видать, королем не бывать, вот и шляется где попало!
– А тогда как он королеве поможет?
– Ну мама с папой заступятся. Хоть и младший, а всё же он их сын! Вон у королевы сын – она ж его любит, хоть и не знает до сих пор, пять ему лет или пятнадцать...
– Ну допустим! – сказочник начал терять терпение. – Если сейчас они скажут этому соседу, что только что помолвились, что мешает ему их пристукнуть? Папа-то с мамой и с войском далеко. Пока приедут – он уже всех тут завоюет.
Сказка сказала:
– Давай, разделывай меня под орех. Всё, больше ни слова не скажу. Сам дальше потей, придумывай.
– Да что тут придумывать? – рассердился и сказочник. – Всю историю мне испортила своей любовью! Я, может, не хотел вот этой милоты и розовых соплей в финале? Я, может, хотел кровищи и трагедий?
– Ну так ещё не поздно, – фыркнула сказка. – Делай как хочешь, мне-то что? Пусть врывается злобный король-сосед… а лучше ещё знаешь что? Пусть он будет злым колдуном-некромантом, поднимет мёртвого короля-тролля… тот вломится в королевскую опочивальню в самый интимный момент между королевой и шутом. Они срывают друг с друга одежду и предаются любви, и тут...
– Вот! Всё равно ты всё сводишь только к любви! Потому что так проще! А я не хочу как проще! – завопил сказочник.
– Ну давай, попробуй выпендриться, посмотрим, сколько слушателей наберёшь, если про любовь не будет, – упрямо заспорила сказка. – И вообще, люди не любят злые сказки!
– Ещё как любят! – демонически захохотал сказочник. – Злые-презлые!
– Вовсе нет! Люди любят про любовь и про то, как влюблённые срывают друг с друга одежды и...
– Кхм, тут же могут дети быть. Дети часто читают сказки, особенно взрослые, – предупредил сказочник.
Вечерело. Солнце, красное от услышанных подробностей, поспешно закатывалось за горку, чтобы не слышать, как сказочник ругается со своей сказкой.
А где-то в созданной их воображением стране безбрежно счастливая королева нежно целовала своего шута, и было ей всё равно, шут он или принц, было всё равно, час любви им отмерен или сто лет, и даже всё равно, как потом решится дело с войной и страной. Ей хотелось целоваться, и будь что будет. А забытая маска валялась на полу.
Но почему-то красному, смущённому солнцу казалось, что всё будет хорошо. Что сказочник и сказка как-то договорятся, и будет у истории счастливый конец. Просто потому, что добрые сказки сочинять куда легче. К примеру: жила-была королева, и вышла она замуж по любви за принца далёкого, только что придуманного, но очень могущественного королевства... и все были счастливы.
Вернее, сказка сочинялась ему сама – а он только старался запомнить её или, если ему совсем уж не нравилось, пытался пустить поток воображения по другому руслу.
В прошлый раз ему придумалась добрая и весёлая сказка, такая, что бежала резво и легко, словно ручеёк по гладким камням. И на душе у сказочника тогда было легко и радостно. Не то дело сейчас – история была про королеву и шута и получалась мрачная, да ещё как на беду такая, что детям лучше не рассказывать. А сказочник любил придумывать сказки для детей.
– Ну хорошо, – сказал он, выплюнув изжёванную травинку и срывая другую, – давай начнём с самого начала. Жили-были в одном королевстве старый злой король, похожий на тролля, добрая королева, похожая на фею, и их сын, юный принц. Так? Слушай, сказка. Ведь ничего хорошего из такого начала не получится! Добрую королеву, чего доброго, сведут в могилу, а принца воспитают изрядной сволочью. Нельзя же так! Давай сделаем так, чтобы король умер!
– Вот так прямо ни с того, ни с сего? – удивилась сказка. – Так же не бывает! Как мы объясним, почему это король жил, был, а потом раз – и умер?!
– Но ты же сказка, а не документальное повествование, – не растерялся сказочник. – В сказке что угодно бывает!
– Нет, нужно обоснование, – заспорила сказка. – Пусть тогда королева его отравит.
– Но это же ДОБРАЯ королева! – завопил сказочник, вспугивая птиц. – Нет, давай скажем: однажды злой король заболел и умер, и никто о нём не горевал. Но доброй королеве стало очень тяжело и печально жить среди недобрых придворных и жестоких соседей, норовивших завоевать государство. И она решила найти шута, чтобы был ей и утешением, и советником…
– Ага, в кроватке чтоб утешал, – вставила сказка цинично.
– Тьфу на тебя, – огорчился сказочник. – Неужели так все и подумают? Даже дети?
– Непременно подумают, – заверила сказка, – а то ты людей не знаешь! Да они готовы в любую чушь поверить, даже в то, что король просто так помер. Нет, нечисто там было. Наверняка королева похлопотала, просто ты думаешь, что он сам заболел и сдох. Ну ладно-ладно, не плачь, дети до семи лет, может, и не подумают ничего. Но таким мелким ты эту сказку всё равно не сможешь рассказать. Им нельзя вот это «заболел и помер», дети дошкольного возраста не должны сталкиваться с этаким негативом! Давай дальше. Наняла она на свои сбережения такого шута, чтоб шутить умел хорошо и тонко. И главное дело, чтобы с принцем было кому поиграть, то есть ещё и молодого. Этот шут прятал лицо за фарфоровой маской – говорил, что король, у которого он раньше шутил, как-то разгневался да острой саблей ему всё лицо рассёк. Зато был шут умён, с хорошим чувством юмора, а голос у него звучал так, что в груди королевы каждый раз что-то отзывалось и бешено начинало колотиться её доброе королевское сердце…
– А как она поняла, что он молод, если он в маске?
– Ой да ладно тебе, – обиделась сказка. – Тебе можно всякие допущения, а мне нельзя?
– Ладно, пусть, – вздохнул сказочник. – Конечно, нельзя не полюбить молодого человека в маске, с красивым голосом и вдобавок умного.
Сказка хихикнула.
– Ты сейчас портрет маньяка прям нарисовал словами, – вставила она.
– Я тебя сейчас продолжать не буду, – зарычал сказочник. – Всё, поехали дальше. Про любовь – значит, давай придумывать про любовь, а не про маньяка. Значит так: надо нам придумать, почему они собственно не могут быть вместе.
– Как это не могут? – возмутилась сказка. – Очень даже могут!
– Нет, так не пойдёт. Какая же это история, если всё просто? Надо препятствия!
– У тебя что, фантазия не работает? Там полон дворец злопыхателей, оставленных в наследство злым королём. Весь двор был против королевы, все хотели воспитать принца в традициях старого злобного короля, похожего на тролля, потому что это гарантировало королевству защиту от соседних государств. Как волки на овечку, облизывались эти государства на королевство под управлением доброй королевы. Но для начала одно из соседних государство решило, что неплохо будет решить вопрос малой кровью. И поехал их неженатый король свататься, думая, что женится на королеве, а потом как-нибудь устранит наследника. Пусть королева нового родит, невелик труд, – думал государь.
– Ничего себе «невелик», – проворчал сказочник. – Что-то ты совсем, сказка, не туда сказываешься. Ещё политику приплела!
– Если есть королевство, даже сказочное, – наставительно сказала сказка, – то там есть экономика, политика, социальные неравенства всякие… вот, кстати, тебе и причина, почему королева с шутом не сможет сойтись: между ними социальная пропасть. В общем, не мешай рассказываться. Поехал, значит, государь-сосед свататься...
– Вошёл он в тронный зал, – перебил сказку сказочник, – а там на троне королева, рядом сидит её сын, а на ступенях перед троном – шут в фарфоровой маске. Увидел он алчность в глазах государя-соседа и говорит:
– Хочу я сказку рассказать! Пришёл как-то раз лис в курятник, где петух-боец умер, а главная наседка там оказалась дама непростая да собой не слабая. Клюнула она лиса промеж глаз, тот аж на месте завертелся и закричал: ой, хозяюшка, ведь не цыпляток я душить пришёл, а к тебе, красавице да умнице, свататься! Польщённая курочка вышла замуж за лиса, и в первую же их совместную ночь откусил ей лис голову да съел свою жёнушку, только пёрышки белые оставил. А потом и цыпляток передушил одного за другим.
– Дозволь, моя королева, я отрублю твоему шуту его фарфоровую голову, – сказал сосед, но королева уже поняла, что хочет сказать ей шут.
И попросила времени, чтобы обдумать предложение. Ведь отказать государю соседнего королевства означало развязать войну. А согласиться на свадьбу она уже не могла. Да и не нравился ей сосед – уж очень жестокое и холодное у него было лицо. Настолько, что даже фарфоровая маска шута с нею сравниться не могла!
– Что же, – сказала королева своему верному подданному, – ты меня предупредил, ты и решение подскажи, шут!
– А ты ему скажи, моя королева, что уже дала обещание другому. И что его королевство-то посильнее да побольше будет. Скажи, что войско того королевства в тысячу раз превосходит его собственное, пушек и ружей же там – немеряно.
– Всё бы тебе шутки шутить, – вздохнула королева. – Назови мне хотя бы одно такое королевство, что будет больше, чем у этого государя, да ещё с ружьями и пушками…
– Вот да, заврался ты совсем, сказочник, – вставила тут сказка. – Я не так хотела рассказываться, пока ты не встрял. Что за королевство такое?
– А мы же не перечисляли, какие они там есть, – возразил сказочник. – Значит, можем придумать всё, что угодно!
– Но это будет рояль в кустах! – застонала сказка.
– Ничего, это же сказка! В крайнем случае потом поправим, когда уже начисто рассказывать будем.
– Хорошо, но дальше сочиняю я!
Сказка подумала, помолчала, помычала и принялась рассказываться дальше:
– Нет, я определённо не могу припомнить, чтобы где-то поблизости было настолько большое и воинственное королевство, чтобы дать отпор нашему властному соседу, – промолвила королева, с надеждой глядя на шута. – И к тому же ведь я не давала слова королю из этого таинственного и могущественного королевства!
– Всего за один поцелуй, моя королева, я отвечу на ваши вопросы, – сказал шут.
– Эй, эй, так нечестно! – закричал сказочник. – Ты портишь мне историю! Ведь я хотел, чтобы между этими двумя было какое-нибудь непреодолимое препятствие, а ты их сталкиваешь!
– Чепуха, для любви не бывает препятствий, – невозмутимо ответила сказка. – А будешь ругаться – и вместо любви придёт смерть! Знаешь, как это бывает? Приходит разгневанный король, видит, как королева целуется с грязным простолюдином-шутом, убивает обоих… потом оформляет опеку над наследником, и опачки! – бедный мальчик внезапно умирает, а королевство переходит к его опекуну…
– Нет-нет, – испугался сказочник. – Тогда лучше пусть принц отомстит за смерть матушки-королевы…
– Ничего себе лучше, бессердечный ты сказителишка, – обиделась сказка. – Нормально, да? Пятилетний ребёнок мстит, убивая взрослого дядю.
– Почему пятилетний? Говоря «юный принц», я имел в виду, что мальчику не меньше пятнадцати, а то и шестнадцати лет, – растерялся сказочник.
– Ну нет, тогда королева будет слишком стара для моего шута, – рассердилась сказка, – а она у меня молоденькая, красивенькая. В её гладких тёмных волосах ещё нет ни одной серебряной нити…
– Эй! Я думал, королева – блондинка! Я её всю дорогу блондинкой представлял! – закричал сказочник.
Но сказка только захихикала в ответ. И вправду, надо было сразу описывать внешность героев, пока не началось. А теперь поздно – у королевы уже тёмные волосы, а шут… Шут снимает маску и внимательно смотрит в прекрасные карие очи своей владычицы.
– Так я продолжаю, – заявила сказка. – Итак, шут попросил у королевы поцелуя и снял маску.
И она увидела, что он действительно молод и красив, и шрам, идущий через бровь и глаз к уголку рта, ничуть его не портит. Ну если только совсем чуть-чуть. А так юноша был настолько прекрасен, что королева, и без того уже влюблённая в его голос, ум и тонкое чувство юмора, поняла, что готова отдать шуту не только поцелуй.
Несмело, ещё не веря в то, что происходит, королева прильнула губами к губам шута и тут же отпрянула.
– Чем же это поможет? – спросила она.
Шут поймал королеву за руку и надел ей на палец кольцо с гербом, которого королева никогда даже не видела. Но она всё-таки узнала птицу на гербе: таких птиц привозили в здешний зверинец из-за моря.
– Я прошу тебя выйти за меня замуж, моя королева, – серьёзно сказал шут. – Я принц далёкой заморской страны, путешествую в поисках невесты, и…
Сказочник цокнул языком, и сказка сразу взвилась:
– Ну что ещё?
– Как они разговаривали? На каком языке? – спросил сказочник.
– Ну что ты пристаёшь по мелочам? На сказочном языке! Полно сказок, где все вообще одинаково говорят. На одном и том же наречии. И никого это не смущает! Зачем утяжелять меня лишними подробностями вообще?
– Ну хорошо, – сказал сказочник, – а принц?
– Что – принц?
– Почему ты сделала его принцем? Всё-таки боишься социального неравенства, да? И откуда он взялся? Я ещё понимаю – принцессы сбегают из дома. От мачехи злой там или с отцом поругались. А принцу зачем удирать? Он же наследник целой страны! Чего ж удрал-то, безответственный тип, а?
– Ох прицепился! Сам-то хоть бы одну шуточку шуту придумал, а туда же: цепляется! Это, кстати, был младший принц, не наследник, вот! Престола ему не видать, королем не бывать, вот и шляется где попало!
– А тогда как он королеве поможет?
– Ну мама с папой заступятся. Хоть и младший, а всё же он их сын! Вон у королевы сын – она ж его любит, хоть и не знает до сих пор, пять ему лет или пятнадцать...
– Ну допустим! – сказочник начал терять терпение. – Если сейчас они скажут этому соседу, что только что помолвились, что мешает ему их пристукнуть? Папа-то с мамой и с войском далеко. Пока приедут – он уже всех тут завоюет.
Сказка сказала:
– Давай, разделывай меня под орех. Всё, больше ни слова не скажу. Сам дальше потей, придумывай.
– Да что тут придумывать? – рассердился и сказочник. – Всю историю мне испортила своей любовью! Я, может, не хотел вот этой милоты и розовых соплей в финале? Я, может, хотел кровищи и трагедий?
– Ну так ещё не поздно, – фыркнула сказка. – Делай как хочешь, мне-то что? Пусть врывается злобный король-сосед… а лучше ещё знаешь что? Пусть он будет злым колдуном-некромантом, поднимет мёртвого короля-тролля… тот вломится в королевскую опочивальню в самый интимный момент между королевой и шутом. Они срывают друг с друга одежду и предаются любви, и тут...
– Вот! Всё равно ты всё сводишь только к любви! Потому что так проще! А я не хочу как проще! – завопил сказочник.
– Ну давай, попробуй выпендриться, посмотрим, сколько слушателей наберёшь, если про любовь не будет, – упрямо заспорила сказка. – И вообще, люди не любят злые сказки!
– Ещё как любят! – демонически захохотал сказочник. – Злые-презлые!
– Вовсе нет! Люди любят про любовь и про то, как влюблённые срывают друг с друга одежды и...
– Кхм, тут же могут дети быть. Дети часто читают сказки, особенно взрослые, – предупредил сказочник.
Вечерело. Солнце, красное от услышанных подробностей, поспешно закатывалось за горку, чтобы не слышать, как сказочник ругается со своей сказкой.
А где-то в созданной их воображением стране безбрежно счастливая королева нежно целовала своего шута, и было ей всё равно, шут он или принц, было всё равно, час любви им отмерен или сто лет, и даже всё равно, как потом решится дело с войной и страной. Ей хотелось целоваться, и будь что будет. А забытая маска валялась на полу.
Но почему-то красному, смущённому солнцу казалось, что всё будет хорошо. Что сказочник и сказка как-то договорятся, и будет у истории счастливый конец. Просто потому, что добрые сказки сочинять куда легче. К примеру: жила-была королева, и вышла она замуж по любви за принца далёкого, только что придуманного, но очень могущественного королевства... и все были счастливы.
