Часть Первая.
Жил однажды на свете волшебник.
Хороший волшебник, добрый и весёлый человек. Любил он не вполне обычные для солидных волшебников дела! К примеру, иногда он с самого утра начинал играть с детьми в песочнице или кататься по городу на велосипеде. Ни бороды у него не имелось при себе, ни остроконечной шляпы волшебника, ни даже важности и особой стати! Зато дети его любили. Едва завидят, как идёт он, неся воздушного змея под мышкой или большую римскую свечу вместо посоха – как сбегаются со всех сторон и кричат:
- Ура! Дядя Кайо идёт!
И вот однажды, показывая малышам фокусы на городской площади, заметил волшебник маленькую девочку, выглядевшую до того одинокой, потерянной и голодной, что нельзя было оставить это без внимания. Позвал и местных стражей, и даже мэра – никто ничего о девочке не знал, и ни от кого в ближайшие дни не было никаких известий о пропавших детях. О себе девочка только и могла сказать, что лет ей пять, что зовут её Мэйта, и что она умеет создавать бабочек.
Про бабочек пока решили оставить без внимания – всех больше интересовало, как зовут маму и папу Мэйты да куда они подевались. Но тут уж девочка ничего путного не говорила. Что ж, делать нечего - оставил добрый волшебник Кайо девочку у себя, надеясь, однако, что родители её все-таки найдутся. И тем же вечером маленькая Мэйта села на пороге его дома, что стоял на самой окраине города, взмахнула маленькой смуглой рукой – и выпустила в воздух целый рой светящихся, как фонарики, бабочек.
- Это красиво, - заметил Кайо. – Научишь?
Девочка застенчиво пожала плечами.
- А я тебя научу, как рассмешить плачущего, как исцелить раненого и как вернуть отчаявшемуся надежду, - предложил волшебник.
Он не надеялся, что девчушка таких малых лет поймёт его, но Мэйта кивнула и сказала:
- Смотри на мои пальчики.
И впрямь – из её руки вдруг появилась нежно-зелёная бабочка, которая вспорхнула и засияла в сумерках.
- Мне просто нравятся бабочки, - пояснила девочка. – Ты любишь бабочек?
- Обожаю, - ответил волшебник.
Но, как ни старался, из руки его появлялись самые разные вещи! Полосатый маленький мячик, плюшевый медвежонок, заводная кукла с нежным фарфоровым личиком и даже блестящий паровозик! Но не бабочки.
Прошло пять лет. Каждый день волшебник Кайо учил свою маленькую ученицу, как исцелять раненых, как отличать зло от добра, а правду от лжи, и как запускать воздушного змея. Он учил её заваривать самые волшебные чаи и готовить самые вкусные пончики, а также – дарить надежду, смешить плакс и возвращать жизнь в высохшие растения. Но вот что странно – у Мэйты получалось решительно всё, и даже больше! Она воспринимала учение, словно игру, и играючи творила невозможные чудеса. Кайо часто ловил себя на мысли, что в своё время учился подобным премудростям куда дольше и труднее. А вот он выпускать из кончиков пальцев светящихся бабочек так и не научился.
- Как у тебя это выходит? – спрашивал Кайо.
Но неизменно получал ответ:
- Мне просто нравятся бабочки. Особенно голубенькие, они самые добрые.
Бабочки улетали в небо, пропадали там, а следующим вечером Мэйта творила новых. Никто не знал, куда они потом деваются.
Но однажды пасмурным и холодным вечером в дверь домика волшебника постучала путница. Была она одета совсем не по сезону в какой-то диковинный тонкий плащ, украшенный смутно знакомым Кайо узором. Плащ насквозь промок и висел, как никуда не годная тряпка. Мэйта женщину испугалась и всё время пряталась за креслом или за Кайо, но ничего не говорила.
Когда женщина обогрелась и обсохла, то протянула руки к девочке и сказала:
- Выйди, пожалуйста, на свет. Я чувствую в тебе что-то родственное и хочу взглянуть на тебя.
Мэйта отчаянно замотала головой, но волшебник уговорил её не бояться. Самому ему путница не внушала никаких опасений. А ведь он умел отличать плохое от хорошего и правду от лжи, как бы это ни было трудно!
- Ты – дитя из моего народа, - сказала женщина, взглянув на девочку поближе. – Смотри!
Она взмахнула руками, и тут же оказалось, что на плечах её лежит не плащ, а самые настоящие крылья. Голубоватые, с перламутровым блеском и диковинным узором, какой бывает на крыльях бабочек. Они ещё не просохли как следует и не могли поднять свою обладательницу в воздух, но какими же они были прекрасными! Словно тончайшая бумага, затканная изысканным орнаментом.
- Скоро у тебя вырастут такие же крылья, - сказала женщина. – И ты улетишь.
- Я не брошу Кайо, - насупилась девочка. – Я люблю его и выйду за него замуж.
Тут волшебник поперхнулся, потому что сам-то считал свою воспитанницу скорее дочерью, чем невестой. Да и кто же может считать невестой крошечное существо, каким была Мэйта пять лет назад! Но теперь Кайо начал осознавать, что на его попечении оказался не просто ребёнок, а девочка. Девочка с нежным и влюблённым сердцем. Впрочем, как очень многие мужчины, он не слишком серьёзно отнёсся к словам Мэйты: да, она выросла, но всё-таки ей было только десять лет.
- Я хочу остаться с ним, - настаивала девочка, пока Кайо размышлял о том, как она растёт.
- Это твоё предназначение, - возразила путница. – Все бабочки, обретя крылья, слетаются в долину Шелестящих Крыльев. Там они танцуют, оставляют потомство и погибают.
Мэйта побледнела и снова спряталась за Кайо.
- Я найду средство, чтобы так не было, - успокоил её волшебник. – А вы… почему вы не погибли?
- Потому что я одна из вечных, - ответила путница. – Мы особенные, мы – жрицы. И единственный способ для Мэйты остаться живой – сделаться одной из вечных. Если, конечно, она окажется достойной.
- Она умеет исцелять, утешать и смешить, - сказал Кайо.
- Это всё не имеет никакой ценности для бабочек, - ответила женщина. – У вечных нет привязанностей и они не оставляют потомства.
Утром странница ушла, оставив Мэйту в ужасном расстройстве. Спустя два года у девочки выросли крылья, и она пришла в ужас оттого, что она становится взрослой, а значит, скоро придётся ей выполнить предназначение. Впервые в жизни добрый волшебник Кайо не сумел рассмешить её или хотя бы просто утешить. Он плакал вместе с нею, он баюкал девочку на руках, он запускал с нею воздушных змеев и отпускал их в пронзительно-синее осеннее небо. Он делал крошечные паровозики и трамваи, которые сами ездили по дому или летали по воздуху, он даже подарил Мэйте новенький ярко-синий велосипед со скрипучим кожаным седлом… ничего не помогало. Его малышка оставалась безутешной и даже как-то раз хотела сжечь свои крылья. Кайо успел ей помешать и очень долго убеждал Мэйту, что крылышки её – самое прекрасное в жизни, что он когда-либо видел. Но это не вывело её из отчаяния.
Оставалось лишь одно средство – подарить девочке надежду. Вечером, в сумерках, сидя на крыльце рядом со своей воспитанницей, волшебник вытянул перед собой руку, и с его пальцев сорвались бабочки.
Голубые, синие, золотистые, зеленоватые и белые. Светящиеся, как крошечные фонарики, полупрозрачные и всё-таки живые.
- Я просто очень люблю бабочек, - пояснил добрый волшебник Кайо удивлённой Мэйте. – Видишь? Я изменился и теперь могу то же, что и ты! Значит, ты тоже сумеешь обойти своё предназначение.
Он дал Мэйте надежду, но не смог предотвратить её взросления. Она росла, училась, смеялась и плакала, она всегда говорила, что не покинет Кайо, но волшебник чувствовал, что им недолго осталось быть вместе.
Спустя ещё два года девочка-бабочка поднялась в воздух и, подхваченная тёплым южным ветром, исчезла в небе.
- Я вернусь, - только и успела промолвить девочка на прощание.
- Я всегда тебя жду! - торопливо крикнул ей Кайо.
И он ждал. И частенько на площади в городе можно было видеть, как он показывает детям фокусы, в том числе – вылетающих из его рук светящихся бабочек.
В шелесте их крыльев, в свете их маленьких тел – не пропустить бы возвращения Мэйты…
Часть Вторая.
Кончался июль, и небо постоянно затягивало зыбким, серым, этакой непонятно откуда набегавшей в безветренные дни дымкой. Зрели колосья, наливались рыжиной рябиновые гроздья, сходила в садах вишня - запах её, переспелой, манил к себе ос.
На бахчах поспевали ленивые, разморенные жарой арбузы, а в огуречных и гороховых дебрях сорванцы, хворостиной гонявшие коз, не упускали возможности набить карманы хрустящими зелёными огурчиками или стручками, полными сладких горошин.
Кончался июль.
Мимо деревень, мимо пастбищ и ржано-васильковых полей, мимо рощ и озёр шла по тракту девушка. Невысокая, с двумя длинными светлыми косами и в очень странном голубом плаще. Казался этот плащ жёстким и неудобным, но в то же время совсем невесомым. Лицо у девушки было очень задумчивым, а походка - неизменно лёгкая и быстрая. Иногда она заходила в ту или иную деревеньку, купить еды, иногда останавливалась у ручейка - плеснуть воды в разгорячённое лицо и напиться из горсти. Ни вещей у неё при себе не было, ни даже посоха дорожного. Лишь лёгкое платье, странный голубой плащ да пара крепких башмаков на ногах.
Шла и шла себе. Никто её в пути не обижал. Люди дороги добры к тем, кто, как они, отдался попутному ветру и гоним из страны в страну, к бродягам всех видов, к путникам, которые идут, подхваченные то ли какой-то идеей, то ли жаждой приключений, то ли надеждой.
Ночами она, убедившись, что нет никого рядом, распахивала свой плащ и укрывалась им, и тогда становилось понятно, что никакой это не плащ, это - крылья, как у бабочки, даже пыльцой покрытые, хрупкие с виду. Казалось, что крылья насекомого такого размера будут огромными, тяжёлыми и бесполезными, как будто к спине человека прибили два жестяных листа - но нет, крылья этой девушки не производили такого впечатления. Тем не менее они не были ломкими и беззащитными, как у настоящих бабочек. Они были... волшебными.
Девушка уверенно шла к городу Грёз. Надежда - то самое, что ею двигало. С тех пор, когда ей пришлось уйти из этих краёв, прошло десять лет, и странно было видеть окрестности города почти не изменившимися. Она вошла в город Грёз на рассвете, и едва не попала под трамвай - не привыкла в своей далёкой стране к этим грохочущим и звенящим вагончикам, рассыпающим искры с дуг, тянущихся к проводам. Точнее, вовсе забыла об их существовании. По городу туда-сюда ездили на велосипедах почтальоны, торговцы самыми разными предметами и едой, матери с детишками в специальных сиденьях. Даже странно - зачем в городе с таким количеством велосипедистов нужны трамваи!
Но всё же девушка села в трамвай - добираться ей предстояло на другой конец города Грёз, а ноги за долгие дни путешествия устали. Одинокий старичок-кондуктор, что сидел в самом начале вагона продал девушке розовый билетик с чёрными буквами и цифрами и спросил:
- Вам до какой остановки?
Девушка некоторое время вспоминала, куда едет, но так и не вспомнила, только сказала:
- Мне нужен дом волшебника по имени Кайо.
- Ого, - воскликнул старичок. - Но вы же, верно, знаете, что он болен и никого не желает видеть вот уже неделю? Все дети в городе рыдают, все врачи уже побывали у него, все аптекари готовят самые действенные пилюли и микстуры... Но он твёрдо решил, что умирает и заколотил двери изнутри. Вот так-то!
- Неделю назад? - с ужасом спросила девушка.
- Неделю назад объявил, что никого видеть не хочет, а двери-то он заколотил только вчера, - пояснил словоохотливый кондуктор. - Не хочет ни с детишками играть, ни с девушками плясать, ни с юношами на велосипедах гонки устраивать, вот так-то! А ведь ему ещё и пятидесяти лет нету - совсем молодой, если по волшебным-то меркам считать. Волшебники, они же и сто, и двести, и даже триста лет живут. Не то что мы с вами, так-то!
Девушка сошла на другом краю города, а трамвай, в который сели две старушки и маленькая собачка, умчался по кольцу, дав на прощание звонкую трель.
Девушка толкнула дверь - и правда, заперто. Тогда она постучала, но никто не откликнулся. Только из давно не стриженных кустов возле изгороди высунулись две лохматые мальчишечьи головы.
- Не откроет, - сказал один мальчишка, конопатый и с выбитым передним зубом.
- Нам и то не открыл, - сказал другой, темноволосый, с крупной родинкой на щеке.
Девушка вздохнула и протянула вперёд руки - нежные, тонкие, с длинными пальцами. И с них в воздух поднялись бабочки.
- Ого! Так умеет только Кайо! - сказал конопатый с уважением.
А бабочек становилось всё больше. Они не улетали - кружились вокруг, трепеща маленькими голубыми крыльями, искали щели, через которые могли бы попасть в дом.
Добрый волшебник Кайо уже больше суток не вставал с кровати, сражённый и истончённый непонятным недугом. Десять лет назад проводил он в небо свою мечту, свою веру, надежду и любовь по имени Мэйта, девочку с голубыми крыльями бабочки. Он воспитывал эту мечту несколько лет, дышал только ею, и не было для него человека важнее, но однажды пришла из далёких стран крылатая путница, вестница с плохими новостями, и стало ясно: Мэйта однажды исчезнет из его жизни. Ей суждено улететь от Кайо далеко-далеко, в долину бабочек, где, дав потомство, она умрёт. И, едва ей исполнилось четырнадцать, Мэйта действительно улетела – зов, который она слышала ежечасно, тянул её за собой.
«Я вернусь!» - сказала девочка.
И Кайо ждал. Он думал, что умеет ждать, думал, что умеет надеяться на то, что девочка сумеет обойти предназначение, и в нём жили вера, любовь и надежда, пока в город Грёз не вошла однажды прекрасная и опасная, словно змея, женщина. Не было для неё большей радости, чем отнимать у людей всё самое лучшее, а в городе Грёз благодаря волшебству самого лучшего имелось – хоть отбавляй. Но Кайо заметил, что горожане постепенно теряют интерес к его чудесам и вкус к жизни. Нашёл он, где поселилась женщина, и узнал в ней могущественную ведьму.
И завязалась между волшебником и ведьмой, прекрасной и опасной, словно змея, длительная и мрачная вражда.
Сначала ведьме удалось обмануть Кайо, и она похитила у него любовь. Выпила досуха, до донышка, опустошила волшебника, и он почти забыл про свою приёмную дочь, про свою девочку с крыльями бабочки. Потерял интерес к встречам с малышами на городской площади, забыл, как творил для них чудеса, дарил им игрушки и учил кататься на велосипеде. Перед глазами Кайо оставалась лишь ведьма, безупречная в своей красоте, и он желал и любил только её, пока и это не прошло. Опустошённый и больной, встретился Кайо с ведьмой на окраине города и вызвал её на поединок. Он верил, что победит.
Но его вера была сломлена, потому что ведьма умела отбирать у человека всё лучшее, даже если он не намеревался с этим расставаться. Тогда Кайо впервые занемог, и занемог всерьёз. Случилось это несколько месяцев назад, но люди сумели вернуть ему веру. Один за другим приходили они к нему, кто с тёплым пледом, кто с горячим чаем, кто с ласковым словом. И постепенно ведьма почувствовала, что слабеет. Весь город объединился – все любили доброго волшебника, который так весело катался по улицам на велосипеде. Звук велосипедного звонка, шорох бумажного змея, трепет крыльев чудесных бабочек, вырывавшихся из его рук, и другое волшебство было необходимо людям.
Раненая и обессилевшая в поединке ведьма ослабела и залегла на дно.
