Веснушчатая девочка с самым серьёзным видом читала книгу. Девочке было четырнадцать лет, и на каникулы ей задали прочесть такую стопку литературы, что, кажется, и за всю жизнь не осилить.
"Летом надобно не учиться, а прогуливаться по аллее с зонтиком, раскланиваясь со всякими знакомыми и томно вздыхая при виде кавалеров, - думала девочка. - Летом надобно ехать на воды, где непременно встретиться с любовию всей своей жизни и переписываться потом с ним надушенными письмецами с витиеватыми буковками и лаковыми наклейками. А ещё летом можно уехать в деревню, а там отправиться с бабенькой за целебными травами. И на море можно было бы поехать с нянюшкой и сестрицей. Да! Всякая благовоспитанная пансионатка понимает это! Но увы. Строгие учителя считают, что обучение колдовству - занятие в высшей степени ответственное, которому надо посвящать каждую частичку своей жизни. А когда жить-то? Вот ведь даже выехали в самом конце мая из душного города – и, как назло, пришлось вернуться по вине несчастного случая на железной дороге… да так и не отправились в путь снова! Ах, как же жаль!"
Так размышляла над книгой "Теории низшей магии" юная колдунья Генриетта, грызя кислое яблоко и отчаянно стараясь не глядеть за окно. Как назло, погода была просто великолепная. Причём не во вкусе госпожи Маркуры, с моросью и холодным ветром, а ясная и жаркая. В самый раз, чтобы, надев светлое платье и шляпку, сидеть в саду с подружками и обсуждать модные платья. В этом году в пансионате для благовоспитанных ведьм обещали устроить осенний бал на открытом воздухе. И мальчиков из "Общего учебного заведения для магов и волшебников" пригласят. Как тут платья не обсуждать! Нет, учёба положительно не лезла юной пансионатке в юную голову. Быть может, если читать на скамеечке под липами, будет хоть немножко легче?
Генриетта надела светлое платье для прогулок, коричневые башмачки, светлую шляпку с розами и посмотрелась в зеркало. Надув губки, заглянула в записную книжечку и прочитала оттуда заклинание из Особо Неодобряемых госпожой Маркурой. Увы - оно вытравило разве что малую часть веснушек, остальные так и остались на круглом румяном личике.
- Чтоб вас, - сердито сдувая с лица лихо закрученную рыжую прядку, фыркнула Генриетта.
И решительно покинула дом.
Но и в саду под деревьями не читалось, а на улицу без нянюшки или старшей сестрицы разве пойдёшь? Неприлично! Генриетта сквозь решётчатые ворота посмотрела туда - и, к несказанной радости, увидела компанию подруг по пансионату. В пёстрых платьях, причём чудо каких хорошеньких, и в ярких шляпках, сопровождаемые двумя боннами, четыре девочки шли, кажется, в парк. Приподнявшись от волнения на цыпочки, юная ведьма позвала их:
- Девочки! А не подождёте ли вы, пока я отпрошусь у маменьки и папеньки?
Подружки переглянулись и нерешительно подошли к ограде.
- Генриетта? – спросила одна из пансионаток, Белинда. – Ах, бедняжечка!
Другие девочки зашушукались.
- Так вы… пожалуйста, подождите меня, я быстренько!
- Конечно, душечка, они подождут, - сказала одна из бонн, Сара.
- Да, да, милая, незабвенная Генриетта! Непременно подождём! – словно на что-то решившись, сказала другая пансионатка, Шарлотта.
И остальные тут же защебетали, захихикали, обещая ждать хоть до заката, хотя ещё и за полдень не перевалило.
Опрометью кинулась девочка отпрашиваться на часок в парк, обещала там чинно сидеть на скамеечке и зубрить проклятую "Теорию...", пока маменька, наконец, не отпустила её...
И всё это, чтобы увидеть, что вся пёстрая смеющаяся стайка учениц уже ушла ужасно далеко! Лишь широкая зелёная юбка толстой бонны Сары мела мостовую на повороте у трактира "Три пера", мимо которого, разумеется, приличной девушке одной ходить никак нельзя. А уж про Генриетту и разговоров нет. Каждый день бабенька твердит – не ходи одна на улицу, особенно мимо трактира…
Ну и что ж! Ещё не поздно было догнать их, так что мимо трактира она пролетит, словно быстрый парусник, и сразу же окажется в спасительной компании! Генриетта бросилась бежать, одной рукой придерживая книгу, а второй подымая юбки, чтобы не пылились. Но компанию так и не догнала, потому что врезалась в мальчика из "Общего учебного..." и так далее. Он был долговязый, худющий, с узким лицом и тёмно-рыжими волосами. И, несмотря на жару, в длинной тёмной одежде. На шее висел вороний череп с продетой через глазницы серебряной цепочкой. Ого, факультет некромантии! Как интересно и даже почти романтично!
- Оох, простите, - краснея и запинаясь, сказал мальчик и подал Генриетте упавший учебник.
Девочка сердито топнула ногой. Теперь подружек уже не догнать. Ах, как неловко, как неприлично, врезаться в мальчика прямо на глазах у всех, без няни, сестрицы и даже без зонтика!
- Ни за что не прощу, - сказала она. - Проводите меня поскорее в парк. Я отстала от подружек. Только идите, пожалуйста, в сторонке, чтобы никто не видел меня с посторонним мужчиной.
Мальчишка не удержался от смеха, что, конечно, было не очень воспитанно. Но Генриетта оставила эту невоспитанность без должного внимания, так как услышала из сумки на плече мальчика второй голос. Он тоже смеялся. "Хе-хе-хе!"
- Вы очаровательны, - сказал этот голос. - Проводи её уже, олух. Видишь - дама в беде.
Генриетта чуть-чуть отпрыгнула от мальчика, но любопытство взяло верх, и она спросила:
- У вас там говорящий фамильяр?
Спросила с некоторой завистью, ведь у неё-то фамильяра не было! Бабенька, конечно, обещала привезти из леса сову к началу учебного года, но лишь при определённых условиях. К тому же сова, хоть и будет учёная, вряд ли станет разговаривать с Генриеттой и тем более смеяться из сумки таким милым, замогильным голосом.
- У него там говорящий череп, - сказал голосок из сумки. – Его летний проект, между прочим!
- Давайте поспешим дойти до парка, - сказал мальчик, ещё посмеиваясь. – Там вам будет спокойнее, и я вам всё расскажу и покажу. Как вас, кстати, зовут?
- Генриетта Александра Мелисса Остин, - представилась девочка, лишь слегка дотронувшись до юбки и отставив в сторону ножку, потому что перед ней же был всего лишь мальчишка – к чему раскланиваться как надобно?
Ещё неизвестно, что неприличнее: не сделать правильный книксен или приседать на улице перед незнакомым мальчиком?! И ведь, как назло, ни одна книга о хорошем тоне ничего такого не говорила. Конечно: кто ж мог представить такую ситуацию, чтобы колдунья из хорошей семьи… одна… на улице рядом с посторонним мужчиной!
- А я Теренций Августус Восьмой Геллен, - сказал он.
Всё-таки он был немножко несуразный мальчик! Длинноносый и не слишком красивый. Очень непохожий на кавалеров, рыцарей и пиратов, какие описывались в интересных книжках. Но и на зловещего некроманта мальчик никак не походил. Наверное, таким мальчикам пристало появляться на страницах книг о волшебниках, но Генриетта их читать не любила. В книгах о волшебниках одни приключения и слишком мало любви, а ей нравилось, чтобы о любви в книгах говорилось много и пространно.
- Так чем же я могу помочь?
- Видите, вон там трактир, мне никак нельзя ходить мимо него одной, - сказала девочка.
- Отчего же? – удивился Теренций Геллен.
Он перевёл Генриетту на другую сторону улицы, чтобы обойти трактир как можно по большей дуге, и девочка с тревогой озиралась. Любая погрешность в хорошо знакомом маршруте от дома до парка её тревожила, потому что представляла потенциальную опасность. Никогда не знаешь, где девушку подстерегают всякие опасности, злодеи и негодяи! А у неё, между прочим, даже зонтика с собой нет.
- Папенька и маменька всегда говорят, что оттуда за мной могут наблюдать похитители, - застенчиво поведала Генриетта. – И я никогда ещё не выходила из дома одна! Но случилось непредвиденное: мои подруги, обещавшие подождать, видно, забыли о своём обещании, и ушли! И вот… я бы очень хотела их догнать!
- Похитители, - удивился мальчик. – Никогда ни одного не встречал… А почему вы ходите именно возле трактира, а не как сейчас, подальше от него?
- Потому что надо ходить проверенной дорогой, - вздохнула юная колдунья. – Папенька всегда гово…
Договорить она не успела. Из трактира вывалился помятый хмурый незнакомец, оглядел улицу с редкими прохожими, и нехорошо уставился прямо на Генриетту. Забыв о том, что сама же просила Теренция идти в сторонке, девочка выронила книгу, ухватила мальчика под локоть и даже слегка к нему прижалась в ужасе.
- Ого, - сказал из сумки летний проект, - там и правда похититель?!
Незнакомец в три хищных прыжка пересёк улицу и протянул к Генриетте руку. «Только не паниковать, - лихорадочно думала девочка, - вспомни, что советовала бабенька… Если в лесу заблудишься – надо найти… ой, не то, не тооооо… Заклинание от привязавшейся нечисти… Ах, был бы у меня зонт, я б ему хоть зонтом бы по голове... А! Вот! Заклятье от врага лютого! Как же оно… Калли бум-бу…»
- Бум-бу? Не поможет, - заскрипел незнакомец, кажется, прочитавший её мысли. – А ну иди сюда, а то хуже будет!
Генриетта снова выронила книгу. «Вот сейчас я потеряю сознание!» - подумала она, видя, что незнакомец схватил её за рукав.
Но не потеряла.
- Сам исчезни, - сказал Теренций Августус Восьмой Геллен хрипло. – Я её первый нашёл. Кодекс некромантов не чтишь?
И сделал какой-то сложный, но красивый жест рукой. В тот же момент пальцы похитителя разжались. Его руки плетьми повисли вдоль тела.
- Коооодекс? – сказал незнакомец скрипуче. И засмеялся.
У него был ужасно противный смех. От этого смеха у Генриетты подкашивались коленки, но приличные девушки не стоят на полусогнутых и не трясутся. Уж если в обморок сразу не грохнулась – держись-ка, в самом деле, прямо!
Ах, разве же это важно сейчас? Важно то, что, выпрямившись и глубоко вздохнув, девочка встала рядом с Теренцием и врезала незнакомцу туфелькой по ноге.
- Бездновы дети! – выругался тот.
- Я её первый нашёл, - повторил Теренций.
Этого Генриетта не поняла. Но на всякий случай обижаться пока не стала. Им ещё до парка дойти надо и найти там подружек!
- Проваливайте, - буркнул незнакомец. Видно, этот самый некромантский кодекс всё-таки им был читан, и не раз, если он так огорчился и нехотя, но отступил.
- Пошли, - сказал ей Теренций и не глядя протянул руку. – Быстрее!
Генриетта взяла его за руку, и они пошли до крайности быстро. Да что там – почти побежали! Но, напуганная встречей с похитителем, девочка решила, что так будет лучше. По пути она лепетала:
- Это потому, что у меня есть такая особенность: если выйду из дома одна, на меня сразу все неприятности сыплются! А маменьке всё некогда. И сестрица со мной почти не разговаривает. И даже нянюшка!
- А отец? – отрывисто спросил Теренций.
- А папенька вообще считает, что мне за калиткой делать нечего, - тонким от обиды голоском сказала Генриетта. – Это всё из-за того, что в конце мая, когда мы ехали на воды, он с нами не поехал. Он терпеть не может паровозов! Мы ехали-ехали…
- Погоди-ка, - с трудом переводя дыхание, сказал Теренций. – Вы ехали в начале мая к минеральным источникам, да?
Генриетта даже решила не заострять внимания, что её спаситель перешёл на «ты». Пусть! Скорее всего, они больше и не встретятся. Или… может быть… на осеннем балу?
- Да, - на бегу пролепетала она, - крушение…
- Понятно, - Теренций обернулся и кивнул. – Всё, можно не бежать. Уффф… не люблю охотников на… кхм…
- Ведьм? – спросила Генриетта.
- Ну… да. Вон там – это не твои подружки?
Бонны постелили для юных колдуний два больших пледа поверх мягкой травы, и теперь подружки сидели, чинно вытянув ноги и прикрыв их юбками, и с аппетитом уплетали булочки. И запивали холодным лимонным чаем.
Генриетта подошла к девочкам тихо-тихо, на цыпочках, думая немного их напугать. В самом деле, какие противные девочки! Обещали подождать, ушли и даже не интересуются, где она и почему с ними не пошла. Фу и фи!
Крадучись, девочка подобралась к ним совсем близко, когда услышала, как Шарлотта сказала:
- Я вовсе не испугалась. Если хотите знать, я её пожалела. Бедняжка! Как ей хочется побыть с нами!
- Не испугалась, - фыркнула Юлианна. – Конечно! Припустила так, что тебя еле догнали на входе в парк.
- Неужели нет средства, чтобы она исчезла? – спросила маленькая хрупкая Белинда.
- Конечно, есть! Но не для четвёртого же курса это задача! Вот какой-нибудь взрослый дядюшка-некромант мог бы объяснить бедняжке, что она умерла. А нам она просто не поверит! - Юлианна доела булочку и стряхнула крошки с юбки.
- Я до последнего боялась, что она увяжется за вами, барышни, - вздохнула толстенькая бонна Карины. – Ужасно всё это. А что, господин Остин так с тех пор и не выходил из дома? Быть может, это его задача – сделать так, чтоб его семейство с миром упокоилось?
- Думаю, ему так легче, милочка, - ответила пожилая сухопарая бонна Шарлотты.
Генриетта попятилась и спиной наткнулась на что-то… на кого-то живого, тёплого. Еле сдержала крик – благовоспитанные барышни не визжат. В крайнем случае, они могут позволить себе скромный «ах». Но «ах» тут был неуместен даже нескромный, и Генриетта просто обернулась.
- Извини, - сказал Теренций Августус Восьмой Геллен, - я должен был тебе сказать, но ты была такая…
- Совсем как живая, - сказал из сумки фамильяр.
Девочка подняла на своего спасителя глаза. Он был сильно выше. И такой серьёзный! Кажется, хороший – только какое это теперь имело значение?
- Проводите меня домой, господин Геллен, - прошептала она.
- Конечно, - закивал Теренций. – Мне надо повидаться с твоим… вашим папенькой.
Они шли обратно другой дорогой, чтобы не встретить того гадкого незнакомца, что напал на них возле трактира, или кого-нибудь похуже. Сначала Генриетта молчала, потом сказала:
- Но я же чувствую. Я ем! Я… простите... И в зеркале я себя вижу.
- Вам кажется, что вы едите, пьёте и всё остальное. И конечно, вы отражаетесь, но видите себя… несколько более красивой, - сказал Теренций. – Такой, как вы были при жизни.
Так вот почему безотказное заклинание из книжки Особо Неодобряемых заклятий не помогло от веснушек! Конечно, от воображаемых веснушек мало что поможет.
- Я теперь уродина? – спросила Генриетта. – Или прозрачная, как призрак?
- Ннннет, - сказал Теренций. – Вы мертвушка, принявшая свой, привычный образ, и вы очень красивы, ннно немного бледны и холодны на… гм… на ощупь. А ещё вас выдают глаза. Думаю, что вас создал ваш папенька, быть может, ненамеренно. Возможно, он помешался, и…
Генриетта застыла. И сделала знак остановиться Теренцию.
- Мертвушка, - сказала она и всё-таки заплакала, потому что слово звучало ужасно. – Мертвушка. Пожалуйста, Теренций Августус Восьмой Геллен, скажите, что вы гадко шутите!
- К сожалению, нет. И на вас охотятся те, кто зарабатывает избавлением городов от нежити. Я не знаю только, что насчёт ваших бабушки, матери, сестры и няни. Они или призраки, или тоже… как вы.
- Но я читала книги, я училась и думала вернуться в пансионат осенью, - зарыдала пуще прежнего Генриетта. – И я хотела танцевать на балу! С мальчикамииии!
На них стали озираться прохожие. Раньше её бы это смутило. Да что там! Раньше она и не позволила бы себе расплакаться посреди улицы!
"Летом надобно не учиться, а прогуливаться по аллее с зонтиком, раскланиваясь со всякими знакомыми и томно вздыхая при виде кавалеров, - думала девочка. - Летом надобно ехать на воды, где непременно встретиться с любовию всей своей жизни и переписываться потом с ним надушенными письмецами с витиеватыми буковками и лаковыми наклейками. А ещё летом можно уехать в деревню, а там отправиться с бабенькой за целебными травами. И на море можно было бы поехать с нянюшкой и сестрицей. Да! Всякая благовоспитанная пансионатка понимает это! Но увы. Строгие учителя считают, что обучение колдовству - занятие в высшей степени ответственное, которому надо посвящать каждую частичку своей жизни. А когда жить-то? Вот ведь даже выехали в самом конце мая из душного города – и, как назло, пришлось вернуться по вине несчастного случая на железной дороге… да так и не отправились в путь снова! Ах, как же жаль!"
Так размышляла над книгой "Теории низшей магии" юная колдунья Генриетта, грызя кислое яблоко и отчаянно стараясь не глядеть за окно. Как назло, погода была просто великолепная. Причём не во вкусе госпожи Маркуры, с моросью и холодным ветром, а ясная и жаркая. В самый раз, чтобы, надев светлое платье и шляпку, сидеть в саду с подружками и обсуждать модные платья. В этом году в пансионате для благовоспитанных ведьм обещали устроить осенний бал на открытом воздухе. И мальчиков из "Общего учебного заведения для магов и волшебников" пригласят. Как тут платья не обсуждать! Нет, учёба положительно не лезла юной пансионатке в юную голову. Быть может, если читать на скамеечке под липами, будет хоть немножко легче?
Генриетта надела светлое платье для прогулок, коричневые башмачки, светлую шляпку с розами и посмотрелась в зеркало. Надув губки, заглянула в записную книжечку и прочитала оттуда заклинание из Особо Неодобряемых госпожой Маркурой. Увы - оно вытравило разве что малую часть веснушек, остальные так и остались на круглом румяном личике.
- Чтоб вас, - сердито сдувая с лица лихо закрученную рыжую прядку, фыркнула Генриетта.
И решительно покинула дом.
Но и в саду под деревьями не читалось, а на улицу без нянюшки или старшей сестрицы разве пойдёшь? Неприлично! Генриетта сквозь решётчатые ворота посмотрела туда - и, к несказанной радости, увидела компанию подруг по пансионату. В пёстрых платьях, причём чудо каких хорошеньких, и в ярких шляпках, сопровождаемые двумя боннами, четыре девочки шли, кажется, в парк. Приподнявшись от волнения на цыпочки, юная ведьма позвала их:
- Девочки! А не подождёте ли вы, пока я отпрошусь у маменьки и папеньки?
Подружки переглянулись и нерешительно подошли к ограде.
- Генриетта? – спросила одна из пансионаток, Белинда. – Ах, бедняжечка!
Другие девочки зашушукались.
- Так вы… пожалуйста, подождите меня, я быстренько!
- Конечно, душечка, они подождут, - сказала одна из бонн, Сара.
- Да, да, милая, незабвенная Генриетта! Непременно подождём! – словно на что-то решившись, сказала другая пансионатка, Шарлотта.
И остальные тут же защебетали, захихикали, обещая ждать хоть до заката, хотя ещё и за полдень не перевалило.
Опрометью кинулась девочка отпрашиваться на часок в парк, обещала там чинно сидеть на скамеечке и зубрить проклятую "Теорию...", пока маменька, наконец, не отпустила её...
И всё это, чтобы увидеть, что вся пёстрая смеющаяся стайка учениц уже ушла ужасно далеко! Лишь широкая зелёная юбка толстой бонны Сары мела мостовую на повороте у трактира "Три пера", мимо которого, разумеется, приличной девушке одной ходить никак нельзя. А уж про Генриетту и разговоров нет. Каждый день бабенька твердит – не ходи одна на улицу, особенно мимо трактира…
Ну и что ж! Ещё не поздно было догнать их, так что мимо трактира она пролетит, словно быстрый парусник, и сразу же окажется в спасительной компании! Генриетта бросилась бежать, одной рукой придерживая книгу, а второй подымая юбки, чтобы не пылились. Но компанию так и не догнала, потому что врезалась в мальчика из "Общего учебного..." и так далее. Он был долговязый, худющий, с узким лицом и тёмно-рыжими волосами. И, несмотря на жару, в длинной тёмной одежде. На шее висел вороний череп с продетой через глазницы серебряной цепочкой. Ого, факультет некромантии! Как интересно и даже почти романтично!
- Оох, простите, - краснея и запинаясь, сказал мальчик и подал Генриетте упавший учебник.
Девочка сердито топнула ногой. Теперь подружек уже не догнать. Ах, как неловко, как неприлично, врезаться в мальчика прямо на глазах у всех, без няни, сестрицы и даже без зонтика!
- Ни за что не прощу, - сказала она. - Проводите меня поскорее в парк. Я отстала от подружек. Только идите, пожалуйста, в сторонке, чтобы никто не видел меня с посторонним мужчиной.
Мальчишка не удержался от смеха, что, конечно, было не очень воспитанно. Но Генриетта оставила эту невоспитанность без должного внимания, так как услышала из сумки на плече мальчика второй голос. Он тоже смеялся. "Хе-хе-хе!"
- Вы очаровательны, - сказал этот голос. - Проводи её уже, олух. Видишь - дама в беде.
Генриетта чуть-чуть отпрыгнула от мальчика, но любопытство взяло верх, и она спросила:
- У вас там говорящий фамильяр?
Спросила с некоторой завистью, ведь у неё-то фамильяра не было! Бабенька, конечно, обещала привезти из леса сову к началу учебного года, но лишь при определённых условиях. К тому же сова, хоть и будет учёная, вряд ли станет разговаривать с Генриеттой и тем более смеяться из сумки таким милым, замогильным голосом.
- У него там говорящий череп, - сказал голосок из сумки. – Его летний проект, между прочим!
- Давайте поспешим дойти до парка, - сказал мальчик, ещё посмеиваясь. – Там вам будет спокойнее, и я вам всё расскажу и покажу. Как вас, кстати, зовут?
- Генриетта Александра Мелисса Остин, - представилась девочка, лишь слегка дотронувшись до юбки и отставив в сторону ножку, потому что перед ней же был всего лишь мальчишка – к чему раскланиваться как надобно?
Ещё неизвестно, что неприличнее: не сделать правильный книксен или приседать на улице перед незнакомым мальчиком?! И ведь, как назло, ни одна книга о хорошем тоне ничего такого не говорила. Конечно: кто ж мог представить такую ситуацию, чтобы колдунья из хорошей семьи… одна… на улице рядом с посторонним мужчиной!
- А я Теренций Августус Восьмой Геллен, - сказал он.
Всё-таки он был немножко несуразный мальчик! Длинноносый и не слишком красивый. Очень непохожий на кавалеров, рыцарей и пиратов, какие описывались в интересных книжках. Но и на зловещего некроманта мальчик никак не походил. Наверное, таким мальчикам пристало появляться на страницах книг о волшебниках, но Генриетта их читать не любила. В книгах о волшебниках одни приключения и слишком мало любви, а ей нравилось, чтобы о любви в книгах говорилось много и пространно.
- Так чем же я могу помочь?
- Видите, вон там трактир, мне никак нельзя ходить мимо него одной, - сказала девочка.
- Отчего же? – удивился Теренций Геллен.
Он перевёл Генриетту на другую сторону улицы, чтобы обойти трактир как можно по большей дуге, и девочка с тревогой озиралась. Любая погрешность в хорошо знакомом маршруте от дома до парка её тревожила, потому что представляла потенциальную опасность. Никогда не знаешь, где девушку подстерегают всякие опасности, злодеи и негодяи! А у неё, между прочим, даже зонтика с собой нет.
- Папенька и маменька всегда говорят, что оттуда за мной могут наблюдать похитители, - застенчиво поведала Генриетта. – И я никогда ещё не выходила из дома одна! Но случилось непредвиденное: мои подруги, обещавшие подождать, видно, забыли о своём обещании, и ушли! И вот… я бы очень хотела их догнать!
- Похитители, - удивился мальчик. – Никогда ни одного не встречал… А почему вы ходите именно возле трактира, а не как сейчас, подальше от него?
- Потому что надо ходить проверенной дорогой, - вздохнула юная колдунья. – Папенька всегда гово…
Договорить она не успела. Из трактира вывалился помятый хмурый незнакомец, оглядел улицу с редкими прохожими, и нехорошо уставился прямо на Генриетту. Забыв о том, что сама же просила Теренция идти в сторонке, девочка выронила книгу, ухватила мальчика под локоть и даже слегка к нему прижалась в ужасе.
- Ого, - сказал из сумки летний проект, - там и правда похититель?!
Незнакомец в три хищных прыжка пересёк улицу и протянул к Генриетте руку. «Только не паниковать, - лихорадочно думала девочка, - вспомни, что советовала бабенька… Если в лесу заблудишься – надо найти… ой, не то, не тооооо… Заклинание от привязавшейся нечисти… Ах, был бы у меня зонт, я б ему хоть зонтом бы по голове... А! Вот! Заклятье от врага лютого! Как же оно… Калли бум-бу…»
- Бум-бу? Не поможет, - заскрипел незнакомец, кажется, прочитавший её мысли. – А ну иди сюда, а то хуже будет!
Генриетта снова выронила книгу. «Вот сейчас я потеряю сознание!» - подумала она, видя, что незнакомец схватил её за рукав.
Но не потеряла.
- Сам исчезни, - сказал Теренций Августус Восьмой Геллен хрипло. – Я её первый нашёл. Кодекс некромантов не чтишь?
И сделал какой-то сложный, но красивый жест рукой. В тот же момент пальцы похитителя разжались. Его руки плетьми повисли вдоль тела.
- Коооодекс? – сказал незнакомец скрипуче. И засмеялся.
У него был ужасно противный смех. От этого смеха у Генриетты подкашивались коленки, но приличные девушки не стоят на полусогнутых и не трясутся. Уж если в обморок сразу не грохнулась – держись-ка, в самом деле, прямо!
Ах, разве же это важно сейчас? Важно то, что, выпрямившись и глубоко вздохнув, девочка встала рядом с Теренцием и врезала незнакомцу туфелькой по ноге.
- Бездновы дети! – выругался тот.
- Я её первый нашёл, - повторил Теренций.
Этого Генриетта не поняла. Но на всякий случай обижаться пока не стала. Им ещё до парка дойти надо и найти там подружек!
- Проваливайте, - буркнул незнакомец. Видно, этот самый некромантский кодекс всё-таки им был читан, и не раз, если он так огорчился и нехотя, но отступил.
- Пошли, - сказал ей Теренций и не глядя протянул руку. – Быстрее!
Генриетта взяла его за руку, и они пошли до крайности быстро. Да что там – почти побежали! Но, напуганная встречей с похитителем, девочка решила, что так будет лучше. По пути она лепетала:
- Это потому, что у меня есть такая особенность: если выйду из дома одна, на меня сразу все неприятности сыплются! А маменьке всё некогда. И сестрица со мной почти не разговаривает. И даже нянюшка!
- А отец? – отрывисто спросил Теренций.
- А папенька вообще считает, что мне за калиткой делать нечего, - тонким от обиды голоском сказала Генриетта. – Это всё из-за того, что в конце мая, когда мы ехали на воды, он с нами не поехал. Он терпеть не может паровозов! Мы ехали-ехали…
- Погоди-ка, - с трудом переводя дыхание, сказал Теренций. – Вы ехали в начале мая к минеральным источникам, да?
Генриетта даже решила не заострять внимания, что её спаситель перешёл на «ты». Пусть! Скорее всего, они больше и не встретятся. Или… может быть… на осеннем балу?
- Да, - на бегу пролепетала она, - крушение…
- Понятно, - Теренций обернулся и кивнул. – Всё, можно не бежать. Уффф… не люблю охотников на… кхм…
- Ведьм? – спросила Генриетта.
- Ну… да. Вон там – это не твои подружки?
Бонны постелили для юных колдуний два больших пледа поверх мягкой травы, и теперь подружки сидели, чинно вытянув ноги и прикрыв их юбками, и с аппетитом уплетали булочки. И запивали холодным лимонным чаем.
Генриетта подошла к девочкам тихо-тихо, на цыпочках, думая немного их напугать. В самом деле, какие противные девочки! Обещали подождать, ушли и даже не интересуются, где она и почему с ними не пошла. Фу и фи!
Крадучись, девочка подобралась к ним совсем близко, когда услышала, как Шарлотта сказала:
- Я вовсе не испугалась. Если хотите знать, я её пожалела. Бедняжка! Как ей хочется побыть с нами!
- Не испугалась, - фыркнула Юлианна. – Конечно! Припустила так, что тебя еле догнали на входе в парк.
- Неужели нет средства, чтобы она исчезла? – спросила маленькая хрупкая Белинда.
- Конечно, есть! Но не для четвёртого же курса это задача! Вот какой-нибудь взрослый дядюшка-некромант мог бы объяснить бедняжке, что она умерла. А нам она просто не поверит! - Юлианна доела булочку и стряхнула крошки с юбки.
- Я до последнего боялась, что она увяжется за вами, барышни, - вздохнула толстенькая бонна Карины. – Ужасно всё это. А что, господин Остин так с тех пор и не выходил из дома? Быть может, это его задача – сделать так, чтоб его семейство с миром упокоилось?
- Думаю, ему так легче, милочка, - ответила пожилая сухопарая бонна Шарлотты.
Генриетта попятилась и спиной наткнулась на что-то… на кого-то живого, тёплого. Еле сдержала крик – благовоспитанные барышни не визжат. В крайнем случае, они могут позволить себе скромный «ах». Но «ах» тут был неуместен даже нескромный, и Генриетта просто обернулась.
- Извини, - сказал Теренций Августус Восьмой Геллен, - я должен был тебе сказать, но ты была такая…
- Совсем как живая, - сказал из сумки фамильяр.
Девочка подняла на своего спасителя глаза. Он был сильно выше. И такой серьёзный! Кажется, хороший – только какое это теперь имело значение?
- Проводите меня домой, господин Геллен, - прошептала она.
- Конечно, - закивал Теренций. – Мне надо повидаться с твоим… вашим папенькой.
Они шли обратно другой дорогой, чтобы не встретить того гадкого незнакомца, что напал на них возле трактира, или кого-нибудь похуже. Сначала Генриетта молчала, потом сказала:
- Но я же чувствую. Я ем! Я… простите... И в зеркале я себя вижу.
- Вам кажется, что вы едите, пьёте и всё остальное. И конечно, вы отражаетесь, но видите себя… несколько более красивой, - сказал Теренций. – Такой, как вы были при жизни.
Так вот почему безотказное заклинание из книжки Особо Неодобряемых заклятий не помогло от веснушек! Конечно, от воображаемых веснушек мало что поможет.
- Я теперь уродина? – спросила Генриетта. – Или прозрачная, как призрак?
- Ннннет, - сказал Теренций. – Вы мертвушка, принявшая свой, привычный образ, и вы очень красивы, ннно немного бледны и холодны на… гм… на ощупь. А ещё вас выдают глаза. Думаю, что вас создал ваш папенька, быть может, ненамеренно. Возможно, он помешался, и…
Генриетта застыла. И сделала знак остановиться Теренцию.
- Мертвушка, - сказала она и всё-таки заплакала, потому что слово звучало ужасно. – Мертвушка. Пожалуйста, Теренций Августус Восьмой Геллен, скажите, что вы гадко шутите!
- К сожалению, нет. И на вас охотятся те, кто зарабатывает избавлением городов от нежити. Я не знаю только, что насчёт ваших бабушки, матери, сестры и няни. Они или призраки, или тоже… как вы.
- Но я читала книги, я училась и думала вернуться в пансионат осенью, - зарыдала пуще прежнего Генриетта. – И я хотела танцевать на балу! С мальчикамииии!
На них стали озираться прохожие. Раньше её бы это смутило. Да что там! Раньше она и не позволила бы себе расплакаться посреди улицы!
