АННОТАЦИЯ
Бедность, равнодушие матери, предательство мужчины, беременность – жизнь Ксении похожа на ад. И в самый тяжелый момент она попадает под машину, что в результате обернулось удачей, путевкой в новую жизнь, даруя перспективы и желанные возможности.
Дмитрий – профессиональный боксер, занимается охранным бизнесом. Он едет к вдове своего отца, планируя разобраться с наглой, маленькой, корыстной женщиной, претендующей на то, что ей не положено, как, впрочем, и ее ребенку.
Столкновение неизбежно, взрыв гарантирован, но что принесет их встреча, ведь страсть и любовь не дремлют?
2019
6 книга серии «Только моя»
История Ксении и Дмитрия
Возрастные ограничения: 18+
ПРОЛОГ
3 года назад
Омск
31 декабря
Ксения
Я находилась в маленькой комнате, где единственным украшением была захудалая желтая елка с несколькими пластмассовыми шарами, купленными на распродаже на китайском оптовом рынке. Напротив ее, загораживая потертые обои, стояла стенка, изготовленная еще в восьмидесятых годах, покосившаяся, обитая со всех сторон фанерой, и провисшими дверцами. В ней кроме книг и посуды больше ничего не было. Диван, на котором я сидела, удивлял тем, что рисунок еще не стерся, хоть мама чистила его чуть ли не каждую неделю.
Мы жили тяжело и бедно. Отец умер, когда я была еще совсем крошкой. Он работал дальнобойщиком, и разбился, когда доставляя груз, заснул, и съехал в кювет.
Матери было сложно одной растить дочь в чужом городе, куда они с отцом переехали сразу же после свадьбы, узнав, что ждут пополнения в семье. Хорошо, что квартира находилась в ее собственности. Но коммунальные расходы и траты на себя и меня, душили ее. Без должного образования она могла устроиться только на должности с небольшой оплатой, в основном уборщицей, кем постоянно и работала.
Нет, никогда ее не порицала, ничего не требовала, только помогала. Приходя после школы, бегала с ней по организациям, махая тряпкой или шваброй. Естественно, одевалась я плохо, за что «добрые» дети меня всегда высмеивали, и унижали прилюдно. Особенно переломным для меня был момент, когда сердобольные соседки таскали маме вещи, а их любимые детишки обсуждали это в школе, тыкая в меня пальцем, рассказывая, почему они отказались носить эти надоевшие им тряпки.
Я терпела до поры до времени, а потом стала отвечать, понимая, что по-другому никак. Спустя время, когда разговоры не помогали, начала драться. В основном дергая за волосы, а когда и по лицу била, за что постоянно получала от матери, вечно причитающей и оправдывающейся перед всеми, какая я расту непутевая, и что на их благородство отвечаю так по-свински.
В ответ молчала, уже давно для себя решив, что пусть она так и думает. После последнего случая, когда разбила губу девочке, посмевшей обозвать мою мать зажравшейся тупой попрошайкой, перестала одевать отданные вещи. Мать, попыталась меня уговорить поменять свое решение, но поняла что это бесполезно, и перестала брать подаяние, за что я была ей очень благодарна. Лучше уж ходить в неприглядном старье, чем в красивом платье, но с плеча соседской девочки, с которой посещала один класс.
Училась я средне. Не сказать, что была полная троечница, но и в отличницы не выбивалась. Да и не хотелось, чтобы не привлекать лишнего внимания. И так была постоянной мишенью для насмешек и издевательств.
Глядя на себя в зеркало, я видела симпатичную темноволосую девушку с нежными чертами лица, выразительными голубыми глазами в обрамлении пышных ресниц и аппетитной фигуркой. Но благодаря невзрачной одежде и вечному затворничеству, на меня никто не обращал внимания, даже мальчики в старших классах. Хоть я и была на лицо лучше наших принцесс, но все равно считалась болотной лягушкой. Со мной не общались одноклассники. Они кривились и смеялись, стоило мне только зайти в класс. Было до слез обидно, но потом научилась не реагировать на такое отношение и пропускать их издевки мимо ушей.
Естественно, молодого человека, у меня не было, и я никуда не ходила гулять. Может, кому-то из мальчиков я и нравилась, но никто из них не осмелился бы пойти против всех.
Танцы, кружки, дни рождения, посещения мероприятий классом проходили мимо меня. У нас никогда ни на что из этого не было денег, и поэтому меня никогда никуда не звали. На мои просьбы, мольбы, хоть раз сходить со всеми, мать лупила ремнем, желая выбить мою жадность и зависть. После нескольких таких поучительных наказаний как отрезало, и я поняла, что лучше молчать, или заставить себя поверить в то, что мне ничего не нужно. Через несколько лет перестала выть в подушку от такой несправедливости, смирилась, решив, что это не для меня.
Начиная с девятого класса, после школы бежала домой, быстро делала уроки, и мыла полы в подъездах нашего дома, за что получала деньги. Хоть маленькие, но свои. Это позволяло мне иногда покупать необходимые вещи в виде простого нижнего белья, колготок, футболок и прочего. Пусть вещи были недорогими, простыми и скромными, но не с чужого плеча, а лично моими.
Кто не бывал в такой ситуации, никогда не поймет, что такое, когда НЕТ денег ни на что. Мне было тяжело себя постоянно ломать, уговаривая, что можно обойтись и без всяких вкусностей или модных вещей. Хлеб, молоко, мука, коммунальные услуги, лекарство для матери – вот куда начали уходить все мои деньги от нескольких подработок после десятого класса.
У моей матери – Ларисы Петровны, бывало такое высокое давление, что как только оно поднималось, меня начинало трясти от страха остаться одной на этом свете. Бригады скорой помощи нашего Кировского округа знали меня как родную, обращались по имени и старались помочь, чем могли.
После школы я поступила учиться в техникум, находящийся через два дома от нашего, по специальности технолога кондитерских изделий. Поступила сама на бюджет и очень этим гордилась. Но когда меня поздравили, что прошла, и вручили счет на оплату в виде обязательного «добровольного» пожертвования, ревела в туалете, не представляя, где возьму деньги. Каждая копейка была на счету и мать жестко контролировала все расходы, вечно подозревая, что я не всю зарплату отдаю ей. Она бегала к старшей по дому, интересуясь суммами, которые мне выплачивались, впрочем, не стеснялась заходить в кафе, где я подрабатывала, чтобы узнать, сколько мне должны выплатить. И за это мне было невероятно стыдно, но изменить ситуацию я не могла.
Узнав новость о взносе, мать только пожала плечами, и с ледяным тоном заявила, что я всегда могу устроиться техничкой, потому как занимать деньги на ненужные расходы она не собирается, не забыв при этом напомнить, что я должна быть ей вечно благодарна, что она вырастила меня, а не сдала в детдом. В тот момент я молча ушла, надеясь, что родная женщина хоть немного, но корит себя за нашу нищенскую жизнь. Не добивать же мне ее упреками?! У меня она одна…
Не нужно думать, что я достала деньги, «заработав» их или своровав. Нет. Я пришла к директору техникума, суровой на первый взгляд женщине, и выложила все, как есть, не скрывая своего отчаяния и слез. Тамара Олеговна долго смотрела на меня, а потом посоветовала идти домой, а она что-нибудь придумает, но с меня – красный диплом.
Не описать словами, как была рада. Я могла учиться! И это было настоящее счастье. Помня о своем обещании, я не только старалась быть лучшей в учебе, но и получала стипендию, а также подрабатывала в кафе и на практиках, которые оплачивали.
В общем, четыре месяца назад я окончила техникум с красным дипломом и была на седьмом небе от счастья. У меня было столько надежд и планов, что я сразу же бросилась их реализовывать.
Благодаря все той же доброй женщине, помогающей мне негласно, молчаливо без лишних слов, за что я была ей безмерно благодарна. Я устроилась работать на хлебозавод в нашем Старом Кировске. Моя жизнь хоть немного изменилась, и я была этому несказанно рада. Но вот сейчас… пыталась прийти в себя от шокирующей новости. Как ни банально для других и странно для меня, но я беременна, и аборт в моем случае нежелателен, так как после него больше не смогу иметь детей. Так сказал гинеколог, просматривая мои анализы.
Вот так бывает. И случилось это именно со мной. А ведь казалось, что теперь все будет хорошо. С отцом моего будущего ребенка, молодым человеком, работающим в автосалоне менеджером, я познакомилась случайно. Шла после смены домой, практически засыпая на ходу, когда случайно налетела на незнакомца, торопящегося к своей машине. Он опаздывал на работу и поэтому не смотрел по сторонам. Оказалось, что живем мы с ним практически в одном дворе. Его дом находился через два дома от моего. Он год назад переехал в наш город из Новосибирска. По какой причине, не говорил, да я и не настаивала. В то утро парень на меня накричал, и сев в машину – уехал, а потом мы вновь случайно столкнулись, когда я шла в аптеку. Так и стали общаться. Через несколько месяцев у нас случился секс.
Не сказала бы, что все было волшебно, как описывают в книгах, скорее странно и, наверное, приятно… но только ему. Второй раз уже было не больно. В следующие наши встречи просто отстраненно наблюдала за его мимикой, удивляясь восторгу и неприятной похоти, считая себя неправильной. Ведь я совсем ничего не испытывала от его быстрого стремления кончить.
И вот… вчера узнала о беременности и до сих пор в шоке. После слов врача, не знала, что делать и как быть. В первую очередь решила поговорить с матерью, спросить совета. Надеялась, что хоть раз в жизни мы сядем и поговорим как мать с дочерью. Знала, что будет тяжело, но даже не предполагала что так. Только, ведь если я избавлюсь от плода, то у меня никогда не будет детей. И мне был очень необходим совет самого родного человека.
Послышались шаркающие шаги из соседней комнаты, где мать отдыхала, перед тем как приступить к просмотру праздничной передачи в честь Нового года. Я никогда не любила этот праздник. В эту ночь как никогда осознаешь, что все отдыхают и веселятся, а ты… как обычно. Хотя нет, есть разница. В последние годы у нас был вкусный ужин, который я готовила за свой счет.
Два часа назад закончила работу на кухне, приготовив селедку под шубой, котлеты, картофельное пюре и торт, который испекла сама. Никогда не покупаю выпечку. Ведь с контейнера она не будет такой вкусной, нежной и тающей во рту. Из фруктов купила апельсины. Мне как раз дали зарплату с премией, и я могла позволить себе некоторые незапланированные расходы.
Мать уже три месяца не работала, и в последнее время с трудом передвигалась. Часто ноги отекали так, что она могла только лежать либо дома, либо в больнице. Поэтому все было на мне. И, естественно, мне вновь стало не до внешнего вида и дома. Все вернулось к тому, как было двадцать лет назад, когда умер отец.
Моя мама, довольно замкнутый человек. Она не любила веселье, встречи, ей было лучше в тишине, чтобы не видеть и не слышать никого рядом, а думать о своем. Я, понятное дело, не была исключением из правил. Хотя нет, было у нее одно любимое занятие. Она днями могла смотреть телесериалы, да разные развлекательные передачи, чтобы потом часами обсуждать молодежь и олигархов, обогащающихся за счет простых людей.
– Что телевизор не включила? Праздник сегодня, фильмы нормальные должны идти, – с одышкой сказала она, усаживаясь в потертое кресло и тяжело вздыхая. – Где этот пульт? Вечно он куда-то пропадает.
Единственная ценная вещь в нашем зале, был небольшой плазменный телевизор, стоящий на полке. Я купила его в рассрочку, как только устроилась на работу. Устраивало то, что нужную сумму нужно было выплатить в течение двух лет, и это особо не било по зарплате. Наш старый ламповый телевизор сгорел еще год назад и не подлежал ремонту. Вызванный техник очень удивился, что таким барахлом еще кто-то пользуется.
– Мама, можно с тобой поговорить? – спросила, сжимая вспотевшими пальцами вытянутую футболку, давно потерявшую цвет. Ей было сто лет в обед, но я все же не решилась ее выбросить и до сих пор носила. Заметив, как она недовольно скривилась, не желая разговаривать, потому что в данный момент шла трансляция ее любимого фильма «Ирония судьбы или с легким паром!», добавила: – Мне очень важно знать твое мнение.
Вздохнув, она нажала на кнопку, показывая, что делает мне одолжение, и кивнула, поправляя халат на большой груди.
– Что у тебя стряслось? – недовольно поинтересовалась она. – Давай говори скорее, а то голова болит.
Сглотнув, я замялась, не зная, как начать, а потом выдала все сразу, как обычно делала, когда терялась:
– Я беременна. Срок пять недель. Если сделаю аборт, то никогда не смогу иметь детей.
Мать резко повернулась ко мне и, прищурившись, резко подняла руку, как будто желая со своего места ударить по затылку, и прошипела:
– Ты… Да как ты могла? Ты же знаешь, как мы живем?! В нищете! Ты что, не видишь как нам тяжело? Чем думала, когда ноги раздвигала?
Обняв себя за плечи и, сглотнув, чтобы промочить сухое горло, произнесла:
– Так получилось…
– Получилось, – с ненавистью повторила она мои слова. Потом отвернувшись, села прямо, и начала раскачиваться взад-вперед, о чем-то думая, при этом хмуря густые брови и морщинистый лоб.
Чувствовала себя в этот момент ужасно. Понимала, что виновата, но сейчас мне нужен был совет. Очень.
– А может так будет и лучше, – вдруг задумчиво сказала мама, продолжая раскачиваться на кресле, отчего оно скрипело, не выдерживая большого веса. Раньше она пыталась бороться с лишним весом, а потом плюнула, и уже десять лет весила за сто килограммов, не обращая внимания на советы врачей, махая рукой на их предупреждения. «С генетикой не поспоришь!» – всегда говорила она, наворачивая любимые макароны, которых у нас было припасено на несколько лет вперед. Зарплату в одно время не выдавали, поэтому мать выбрала ее макаронными изделиями, забивая кухню и чулан.
– Что… хорошо? – уточнила, не представляя, что она имеет в виду. Я никогда не знала, о чем она думает. Чтобы быть в курсе о том, что твориться у нее в голове, нужно хотя бы общаться как мать с дочерью, но, к сожалению, между нами такого не было.
– Ну… – задумчиво протянула она, а потом выдала: – Хорошо, что ты больше не сможешь родить. Сделаешь аборт, а потом не нужно волноваться, что опять залетишь. Гуляй в свое удовольствие. Что тут думать. Бедноту что ли рожать? Не будь глупой, и сделай все правильно. Насколько я знаю, бесплатные аборты можно делать до трех месяцев. Так что это твой вариант. Как пройдут праздники, иди, сдавай анализы и избавляйся от зародыша. Как-нибудь обойдемся без лишних ртов.
Изложив свою точку зрения, она с довольным лицом посмотрела на меня.
– И не смей тут ныть! – пригрозила она – Как нагуляла, так и избавишься. За все нужно платить. А если надумаешь рожать, я прописывать никого не буду. Квартира моя. Еще дополнительных расходов на коммунальные услуги только не хватало. Вон, Витулина сказала, что опять поднимут цену на воду. Хоть не мойся совсем.
Вот и поговорили. Хотя… А на что я надеялась? На то, что скажет: «Оставляй, что-нибудь придумаем!»? Нет. Глупо. С разочарованием, и какой-то обреченностью сидела и ничего не видела перед собой. Было очень больно слышать такие слова от самого родного человека. Чувствуя себя ненужной и ничтожной, хотелось разреветься в голос, да только слез не было. Очевидно, за вчерашний день я выплакала их все.
