— Даже если вашей природе претит уважать чужие традиции, будьте так любезны соответствовать вашему положению. Или на Шак-ли перестали изучать этикет?
— Благодарю за напоминание, посол, и приношу вам свои извинения, — всё с той же омерзительной ухмылкой промолвил эльф, явно нисколько не раскаиваясь за своё недостойное поведение.
Отец недовольно покачал головой, но как-то более действенно урезонить зарвавшегося гостя не смог. И Рена отлично его понимала. С жителями Шак-ли бесполезно было говорить, они воспринимали только силу. Но не физическую, как воинственные варвары Бэрлока, а некую мистическую, можно даже сказать ментальную. Недаром высокородные эльфы владели магией. Вспомнив об этом, Рена бросила задумчивый взгляд на Этьена. Его внешность и манеры заметно расходились друг с другом. Он был слишком надменен и самоуверен для полуэльфа, а в его взгляде угадывался тот самый презрительный аристократизм — визитная карточка высшего сословия Шак-ли. Эльфы считали себя наравне с драконами и демонами, и для многих других народов они всё ещё числились в небожителях. Тому вполне способствовала и боевая магия, и необычное расположение главных земель эльфийской империи. Столица Шат-лириум чудеснейшим образом парила под облаками, а почти весь континент Шат-ли располагался в несколько длин драконов над вечно бушующим морем Шаорум. Эльфы в буквальном смысле спускались с небес.
И один из снизошедших теперь сидел со скучающим видом у окна экипажа тщетно пытаясь разглядеть пролетающий мимо пейзаж за плотным экраном. Несколько пристыженный Дамиан предпочёл изучать свои руки, порой замирая в задумчивости, а Марселу опять закрыл глаза и начал медленно вдыхать воздух. Томительное молчание вновь повисло в экипаже. Рэл быстрее всех поддался сонным чарам, и вскоре задремал. Рена некоторое время пыталась поймать взгляд отца. Чувство вины всё ещё тяготило её, и она желала объясниться, но посол Рош пространно смотрел в окно, лишь изредка косясь в сторону эльфа. В очередной раз прокручивая произошедшее в голове, Рена с грустью осознавала, что этого могло бы и не случиться, будь она Младшей Жрицей. Пока же ей не хватало выдержки и умений. Она не так хорошо владела мысленной речью, а её «ментальное влияние» ещё во многом зависело от эмоций, и им не всегда возможно было управлять. Рена вздохнула, заставляя себя смириться с тем, что ей уже никогда не получить эти возможности и с силой сжала в ладони тяжёлый медальон. Выгравированный аспид больно врезался в кожу. «И почему он не мог подождать, — ум Рены всё ещё искал лазейки, не желая сдаваться. — Разве не была бы я полезней, став полноценной жрицей?» Тщетно пытаясь понять какой смысл брать в жёны недоучку, размышления привели Рену и к другим любопытным историческим фактам. Медити оставили трон после Последней Войны Драконов, и причины столь странного поступка не упоминались ни в учебниках, ни в легендах. Поговаривали, конечно, что Война погубила почти всех претендентов на престол, а оставшийся был так слаб и мал, что сам отказался от власти. Медити удалились в Тёмные топи и долгое время почти не вылезали из своих имений. Лишь в последнюю сотню оборотов они вновь вернулись в Сэйклит, внезапно проявив интерес к политике. А Даркал и вовсе сумел стать сэйлом ещё до второго возвышения. По-видимому, ему сейчас было чуть больше тридцати, но юной Рене он виделся уже почти стариком. Конечно, она несколько нагнетала, но эта разница в возрасте её тяготила. Рена всегда думала, что будет с будущим мужем на равных, как её мать, но общаться с кем-то, кто тебя почти на полжизни старше как с ровесником, казалось просто невозможным.
Тем временем рыжее солнце уже минуло зенит и неспешно спускалось к серым пескам. Вараны неутомимо неслись по пустыне, взбивая облачка пыли своими толстыми лапами. В экипаже было душно и заметно укачивало. За плотным экраном с трудом удавалось разглядеть пролетающие мимо чахлые заросли змеевика, да одинокие скалы. Лишь к закату пейзаж за окном стал стремительно меняться, пески уступали кустистым зарослям карликовой тсуги и складчатой туи. Вскоре стали появляться одинокие пихты и островки кипарисовика. Когда же солнце принялось менять свою раскалённую рыжину на киноварь, экипаж въехал в главные ворота.
Асашарам был выстроен в форме закрученной спирали, размашистыми кругами ведущей к центру — Храму Полоза, чья крыша представляла собой голову огромной змеи. Ворота же символизировали кончик хвоста: чешуйчатого и расписного. Сам город поражал своим разноцветьем и необычной архитектурой. Особенно примечательными были крыши домов — вытянутые и полукруглые, испещренные нишами, в которых теснились искусные фигурки различных змей. Улицы украшали многочисленные резные арки и статуи многоголовых рептилий, а дороги были выложены цветастой зигзагообразной плиткой. По обочине тротуаров выстраивались кустистые тсуги, а во дворах и многочисленных скверах виднелись раскидистые ели и лиственницы.
В распахнутые, наконец, окна влетал свежий воздух, а от ярких красок города рябило в глазах. Рена почти с нескрываемым наслаждением вдыхала хвойно-пряный аромат, витавший здесь повсюду, и с болезненной радостью смотрела на знакомые места. Они проехали известную во всём Асашараме булочную, где пекли остро-сладкие тонкие лепешки из муки плодов змеиного дерева, которые всегда подавались с вязким джемом из можжевеловых ягод. В первые годы обучения в Храме Рена частенько с другими ученицами бегала сюда, чтобы полакомиться. Экипаж медленно проскользил мимо любимой книжной лавки, здание которой было довольно невзрачным, стыдливо прячущимся под клетчатым навесом; и выехал на площадь к самой большой ювелирной мастерской с массивными стенами, отделанными голубым мрамором и нефритовыми колоннами. Рена порой приходила сюда за дорогими и необычными подарками, и она даже лично была знакома с главным мастером, хорошим другом её отца. Затем они минули главный дом Лекарей — круглый и пузатый с выгравированным уроборосом на замковом камне. Рена бросила беспокойный взгляд на отца. Им давно полагалось остановиться (почти все гостиницы и постоялые дворы находились в нижней части города), но вместо этого они подбирались всё ближе к Храму и царскому дворцу. «Возможно, отец хочет сразу показать весь город», — размышляла Рена ровно до тех пор, пока экипаж не въехал в царские ворота.
Недоумение сменилось страхом и удивлением. Неужели они остановятся в царском дворце?! А может… От возникшего предположения у Рены перехватило дыхание. Возможно ли, что она будет удостоена чести быть представленной царю? От этой мысли закружилась голова и в груди затрепетали сердца. А вдруг нет? Рена глубоко вздохнула, уже ощущая терпкие нотки предстоящего разочарования, и настойчиво прервала свой полёт фантазии, включив логику. Какой интерес царю может представлять помолвленная дочь сэйла? Ровно никакого, в отличие от того же Рэла. Брат в скором времени станет отцовским атташе, а затем и вовсе сменит его на должности посла. Но, скорее всего, они ехали во дворец только из-за гостей. Эта мысль показалась настолько очевидной, что Рена выкинула из головы все свои глупые волнения и с интересом стала оглядываться по сторонам. В конце концов, ей на самом деле уже оказали немыслимую простому смертному честь — пустили в царский дворец!
Конечно, Рена видела его раньше. Дворец стоял напротив Храма, полный своего величия и великолепия. В небо взвивались шесть башен-голов, белоснежный известняк которых уступал мрачному вулканическому камню основной конструкции. Дворец блестел на солнце от многочисленной отделки: стеклянных модильонов и розеток, сменяющихся позолоченными пилястрами, барельефами и статуями. И вблизи особенно ясно видно, какую изумительно-тонкую работу представляла собой каждая деталь: идеальная огранка, чёткие линии каждой чешуйки и изгиба вызывали трепет благоговения перед искусством древних архитекторов и скульпторов. Рена не уставала восхищаться и частью дворцового сада, который они проезжали по пути к главному входу. Здесь были и прозрачные пруды, отделанные цветной мозаикой, и бесчисленные фонтаны, и усыпанные рубиновой крошкой дорожки.
Наконец, экипаж остановился. Вдоль небольшой аллеи уже выстроились стражники с пиками в руках. Все как один с суровым выражением лиц, они напоминали, скорее каменную стену из статуй, чем живых нагов. В отличие от них, слуги, суетившиеся то тут, то там, напоминали неугомонных муравьёв. Гостям полагался приличный эскорт, тогда как Рене досталась лишь одна служанка. Выглядела она не слишком дружелюбно: строгое немолодое лицо, спина вытянута, будто спицу проглотила, и взгляд уж слишком деловитый. Вдобавок служанка так стремительно вела Рену к выделенным покоям, что та даже не успевала ничего рассмотреть вокруг. Гобелены, ковры, мозаики и витражи на окнах галерей — всё сливалось в пёструю мешанину, от которой начала кружиться голова. Рена даже и не надеялась запомнить дорогу и уж точно отчаялась что-либо спросить у своей провожатой. И уже оказавшись в комнате, она послушно, будто вовсе была не гостьей, а всего лишь помощницей, выслушала наставления служанки и благополучно закрыла за ней дверь. Прислонившись к резному дверному косяку, Рена прикрыла глаза и сделала глубокий вдох. Лишь затем, уже отдышавшись, она медленно начала осматриваться.
Это были хоть и небольшие, но хорошо и со вкусом обставленные апартаменты. Гостиная выглядела уютной, а спальня даже роскошной. Что до ванной комнаты, то Рена, привыкшая к скромности, была приятно удивлена. Ванна скорее напоминала купальню — такая же широкая и глубокая. В воздухе витали сладкие, манящие ароматы кипариса и розового дерева, и безумно хотелось погрузиться в мягкую, похожую на облака пену, возвышавшуюся над бортиками бассейна. Впрочем, Рена и не думала сопротивляться. Она быстро разделась и нырнула в тёплую воду, и, обнаружив удобный выступ, устроилась на нём и замерла, нежась в этом блаженстве. Водные процедуры отлично восстанавливали силы, и Рена, вылезая из небольшого бассейна, чувствовала себя отдохнувшей и получившей заряд бодрости.
В комнате обнаружились вещи, которые доставили, пока она принимала ванну. Теперь Рена весьма придирчиво осмотрела взятый с собой гардероб. На царский дворец, разумеется, она никак не могла рассчитывать, потому роскошного наряда на выход у неё не было. Но Рена всё ещё сильно сомневалась, что он мог ей понадобиться. Во всяком случае, о царском ужине её никто так и не предупредил, и потому выбор пал на самое обычное лёгкое платье, чуть приталенное, и только тем и отличающееся от свободного одеяния ученицы Храма Полоза.
Солнце уже тонуло в лилово-красной дымке, когда Рена прильнула к окну, чтобы полюбоваться закатом. Последние лучи красными змеями расползались по царскому саду, высвечивая, словно софитами, отдельные статуи и фонтаны. Таинственно поблёскивали рубиновые дорожки, а от многочисленных кустов и деревьев заметно удлинялись тени. И вот из одной такой тени вынырнул кто-то. Рена не успела разглядеть внезапного гостя дворцового сада, так как в ту же минуту в её дверь постучали. Это была служанка, жестом велевшая следовать за ней. Снова перед глазами Рены пронеслась мешанина различных узоров и картин, пока они не очутились в саду. Но здесь служанка оставила её, указав лишь на неприметную голубую дорожку, которой нужно было держаться. Это было так необычно и странно, что Рена даже не знала, что и думать. Дорожка петляла вдоль зарослей кустов и совсем не напоминала обычные прямые аллеи, что виднелись из окна, пока не вывела в совсем другую часть сада. Можжевельники сменили розами, здесь стало существенно просторней и в то же время запутанней. Теперь дорога скорее напоминала лабиринт с тупиками и движением по кругу. Кусты роз ничем не отличались друг от друга, они стояли плотной стеной, так что не было видно, тянется ли за ними какая-нибудь ещё тропинка или нет.
«Направо». — Внезапно прозвучало у Рены в голове, и она инстинктивно послушалась. «Ещё направо», — повторил голос на следующей развилке. «Теперь прямо», — пробежала незнакомая мысль у нового перекрёстка. «Сейчас поверни», — велел голос, и Рена оказалась им настолько околдована, что даже и не думала сопротивляться. Она послушно следовала его советам, пока не вышла на самую широкую аллею. Эту дорогу Рена знала. Она вела к старому змеиному дереву, давно засохшему и местами даже окаменевшему. По легендам его посадил сам Полоз перед тем, как покинул нагские земли. Когда-то это дерево цвело и даже давало плоды, но со времён Последней Войны Драконов оно лишь изредка покрывалось листвой. Вот и сейчас оно виднелось голым уродливым чудищем посреди цветущего сада. «Тебе налево», — настойчиво шептал голос, но взор Рены был устремлён к дереву, видневшемуся напротив неё. Так близко она ещё никогда не видела его, и теперь её буквально манило к нему. Шаг… другой… Голос удивлённо смолк. Это было как-то неправильно. Рена явно сбилась с пути, но продолжала уверенно идти к дереву. Наконец, она остановилась подле него. От широкого ствола, изборождённого глубокими рытвинами-морщинами, тянуло вековой древностью и чем-то ещё. Чем-то опасным и безумно притягательным. На могучих корявых ветвях не было ни единого листа… только одинокий розовый цветок едва колыхался на вечернем ветру над головой Рены. До него было не достать, но почему-то очень хотелось хотя бы коснуться! И Рена прислонила ладонь к стволу.
Перед глазами побежали бесчисленные туннели, подсвеченные фосфорным камнем, совсем тёмные пещеры, подземная бурлящая река, статуи змей и огромное, старое, потрескавшееся зеркало. Всё это пролетело за один миг перед внутренним взором, и было в этом видении нечто пугающее, заставившее Рену резко отшатнуться от дерева. Она встряхнула головой, словно снимая морок наваждения, и поспешила к развилке. «Кажется, нужно было налево», — напомнила себе Рена, и затихший было голос согласно промычал. Она свернула, пробежала ещё одну аллею и резко остановилась напротив незнакомца.
— Добрый вечер, сэйлини, — Раздался уже знакомый голос, вот только теперь он прозвучал не смутным отголоском в сознании, а ярко и чётко в реальности.
Рена вздрогнула от неожиданности и замерла, словно кролик под взглядом удава. Стоявший перед ней имел весьма необычную внешность: высокий, на две головы выше обычного нага, большая часть его пепельно-серебристых волос была забрана в высокий пучок, оставшаяся струилась ажурным водопадом по плечам. Такая причёска намекала на весьма высокое происхождение. Отец Рены всегда делал похожий пучок, отправляясь на заседания Сэйклита. Но удивительнее всего были янтарные глаза. Казалось, в них не было уже ничего человеческого: истинно змеиный парализующий взгляд.
— Добрый вечер, — только и смогла произнести Рена и поспешно поклонилась.
Вышло несколько неуклюже, а затянувшаяся неловкая пауза только добавляла волнения. Рена судорожно сжимала по бокам своё платье и не смела поднять глаз. Она могла только догадываться о положении стоявшего перед ней, но, судя по яркому одеянию, незнакомец относился к наивысшему сословию. Красные шелка с золотым шитьем, в которые и был облачён наг, носили только приближённые царя. А ещё этот странный незнакомец, похоже, прекрасно умел общаться мысленно, что никак не укладывалось в сознании Рены. «Ментальный дар» был уделом женщин-жриц, но никак не мужчин.
— Благодарю за напоминание, посол, и приношу вам свои извинения, — всё с той же омерзительной ухмылкой промолвил эльф, явно нисколько не раскаиваясь за своё недостойное поведение.
Отец недовольно покачал головой, но как-то более действенно урезонить зарвавшегося гостя не смог. И Рена отлично его понимала. С жителями Шак-ли бесполезно было говорить, они воспринимали только силу. Но не физическую, как воинственные варвары Бэрлока, а некую мистическую, можно даже сказать ментальную. Недаром высокородные эльфы владели магией. Вспомнив об этом, Рена бросила задумчивый взгляд на Этьена. Его внешность и манеры заметно расходились друг с другом. Он был слишком надменен и самоуверен для полуэльфа, а в его взгляде угадывался тот самый презрительный аристократизм — визитная карточка высшего сословия Шак-ли. Эльфы считали себя наравне с драконами и демонами, и для многих других народов они всё ещё числились в небожителях. Тому вполне способствовала и боевая магия, и необычное расположение главных земель эльфийской империи. Столица Шат-лириум чудеснейшим образом парила под облаками, а почти весь континент Шат-ли располагался в несколько длин драконов над вечно бушующим морем Шаорум. Эльфы в буквальном смысле спускались с небес.
И один из снизошедших теперь сидел со скучающим видом у окна экипажа тщетно пытаясь разглядеть пролетающий мимо пейзаж за плотным экраном. Несколько пристыженный Дамиан предпочёл изучать свои руки, порой замирая в задумчивости, а Марселу опять закрыл глаза и начал медленно вдыхать воздух. Томительное молчание вновь повисло в экипаже. Рэл быстрее всех поддался сонным чарам, и вскоре задремал. Рена некоторое время пыталась поймать взгляд отца. Чувство вины всё ещё тяготило её, и она желала объясниться, но посол Рош пространно смотрел в окно, лишь изредка косясь в сторону эльфа. В очередной раз прокручивая произошедшее в голове, Рена с грустью осознавала, что этого могло бы и не случиться, будь она Младшей Жрицей. Пока же ей не хватало выдержки и умений. Она не так хорошо владела мысленной речью, а её «ментальное влияние» ещё во многом зависело от эмоций, и им не всегда возможно было управлять. Рена вздохнула, заставляя себя смириться с тем, что ей уже никогда не получить эти возможности и с силой сжала в ладони тяжёлый медальон. Выгравированный аспид больно врезался в кожу. «И почему он не мог подождать, — ум Рены всё ещё искал лазейки, не желая сдаваться. — Разве не была бы я полезней, став полноценной жрицей?» Тщетно пытаясь понять какой смысл брать в жёны недоучку, размышления привели Рену и к другим любопытным историческим фактам. Медити оставили трон после Последней Войны Драконов, и причины столь странного поступка не упоминались ни в учебниках, ни в легендах. Поговаривали, конечно, что Война погубила почти всех претендентов на престол, а оставшийся был так слаб и мал, что сам отказался от власти. Медити удалились в Тёмные топи и долгое время почти не вылезали из своих имений. Лишь в последнюю сотню оборотов они вновь вернулись в Сэйклит, внезапно проявив интерес к политике. А Даркал и вовсе сумел стать сэйлом ещё до второго возвышения. По-видимому, ему сейчас было чуть больше тридцати, но юной Рене он виделся уже почти стариком. Конечно, она несколько нагнетала, но эта разница в возрасте её тяготила. Рена всегда думала, что будет с будущим мужем на равных, как её мать, но общаться с кем-то, кто тебя почти на полжизни старше как с ровесником, казалось просто невозможным.
Тем временем рыжее солнце уже минуло зенит и неспешно спускалось к серым пескам. Вараны неутомимо неслись по пустыне, взбивая облачка пыли своими толстыми лапами. В экипаже было душно и заметно укачивало. За плотным экраном с трудом удавалось разглядеть пролетающие мимо чахлые заросли змеевика, да одинокие скалы. Лишь к закату пейзаж за окном стал стремительно меняться, пески уступали кустистым зарослям карликовой тсуги и складчатой туи. Вскоре стали появляться одинокие пихты и островки кипарисовика. Когда же солнце принялось менять свою раскалённую рыжину на киноварь, экипаж въехал в главные ворота.
Асашарам был выстроен в форме закрученной спирали, размашистыми кругами ведущей к центру — Храму Полоза, чья крыша представляла собой голову огромной змеи. Ворота же символизировали кончик хвоста: чешуйчатого и расписного. Сам город поражал своим разноцветьем и необычной архитектурой. Особенно примечательными были крыши домов — вытянутые и полукруглые, испещренные нишами, в которых теснились искусные фигурки различных змей. Улицы украшали многочисленные резные арки и статуи многоголовых рептилий, а дороги были выложены цветастой зигзагообразной плиткой. По обочине тротуаров выстраивались кустистые тсуги, а во дворах и многочисленных скверах виднелись раскидистые ели и лиственницы.
В распахнутые, наконец, окна влетал свежий воздух, а от ярких красок города рябило в глазах. Рена почти с нескрываемым наслаждением вдыхала хвойно-пряный аромат, витавший здесь повсюду, и с болезненной радостью смотрела на знакомые места. Они проехали известную во всём Асашараме булочную, где пекли остро-сладкие тонкие лепешки из муки плодов змеиного дерева, которые всегда подавались с вязким джемом из можжевеловых ягод. В первые годы обучения в Храме Рена частенько с другими ученицами бегала сюда, чтобы полакомиться. Экипаж медленно проскользил мимо любимой книжной лавки, здание которой было довольно невзрачным, стыдливо прячущимся под клетчатым навесом; и выехал на площадь к самой большой ювелирной мастерской с массивными стенами, отделанными голубым мрамором и нефритовыми колоннами. Рена порой приходила сюда за дорогими и необычными подарками, и она даже лично была знакома с главным мастером, хорошим другом её отца. Затем они минули главный дом Лекарей — круглый и пузатый с выгравированным уроборосом на замковом камне. Рена бросила беспокойный взгляд на отца. Им давно полагалось остановиться (почти все гостиницы и постоялые дворы находились в нижней части города), но вместо этого они подбирались всё ближе к Храму и царскому дворцу. «Возможно, отец хочет сразу показать весь город», — размышляла Рена ровно до тех пор, пока экипаж не въехал в царские ворота.
Недоумение сменилось страхом и удивлением. Неужели они остановятся в царском дворце?! А может… От возникшего предположения у Рены перехватило дыхание. Возможно ли, что она будет удостоена чести быть представленной царю? От этой мысли закружилась голова и в груди затрепетали сердца. А вдруг нет? Рена глубоко вздохнула, уже ощущая терпкие нотки предстоящего разочарования, и настойчиво прервала свой полёт фантазии, включив логику. Какой интерес царю может представлять помолвленная дочь сэйла? Ровно никакого, в отличие от того же Рэла. Брат в скором времени станет отцовским атташе, а затем и вовсе сменит его на должности посла. Но, скорее всего, они ехали во дворец только из-за гостей. Эта мысль показалась настолько очевидной, что Рена выкинула из головы все свои глупые волнения и с интересом стала оглядываться по сторонам. В конце концов, ей на самом деле уже оказали немыслимую простому смертному честь — пустили в царский дворец!
Конечно, Рена видела его раньше. Дворец стоял напротив Храма, полный своего величия и великолепия. В небо взвивались шесть башен-голов, белоснежный известняк которых уступал мрачному вулканическому камню основной конструкции. Дворец блестел на солнце от многочисленной отделки: стеклянных модильонов и розеток, сменяющихся позолоченными пилястрами, барельефами и статуями. И вблизи особенно ясно видно, какую изумительно-тонкую работу представляла собой каждая деталь: идеальная огранка, чёткие линии каждой чешуйки и изгиба вызывали трепет благоговения перед искусством древних архитекторов и скульпторов. Рена не уставала восхищаться и частью дворцового сада, который они проезжали по пути к главному входу. Здесь были и прозрачные пруды, отделанные цветной мозаикой, и бесчисленные фонтаны, и усыпанные рубиновой крошкой дорожки.
Наконец, экипаж остановился. Вдоль небольшой аллеи уже выстроились стражники с пиками в руках. Все как один с суровым выражением лиц, они напоминали, скорее каменную стену из статуй, чем живых нагов. В отличие от них, слуги, суетившиеся то тут, то там, напоминали неугомонных муравьёв. Гостям полагался приличный эскорт, тогда как Рене досталась лишь одна служанка. Выглядела она не слишком дружелюбно: строгое немолодое лицо, спина вытянута, будто спицу проглотила, и взгляд уж слишком деловитый. Вдобавок служанка так стремительно вела Рену к выделенным покоям, что та даже не успевала ничего рассмотреть вокруг. Гобелены, ковры, мозаики и витражи на окнах галерей — всё сливалось в пёструю мешанину, от которой начала кружиться голова. Рена даже и не надеялась запомнить дорогу и уж точно отчаялась что-либо спросить у своей провожатой. И уже оказавшись в комнате, она послушно, будто вовсе была не гостьей, а всего лишь помощницей, выслушала наставления служанки и благополучно закрыла за ней дверь. Прислонившись к резному дверному косяку, Рена прикрыла глаза и сделала глубокий вдох. Лишь затем, уже отдышавшись, она медленно начала осматриваться.
Это были хоть и небольшие, но хорошо и со вкусом обставленные апартаменты. Гостиная выглядела уютной, а спальня даже роскошной. Что до ванной комнаты, то Рена, привыкшая к скромности, была приятно удивлена. Ванна скорее напоминала купальню — такая же широкая и глубокая. В воздухе витали сладкие, манящие ароматы кипариса и розового дерева, и безумно хотелось погрузиться в мягкую, похожую на облака пену, возвышавшуюся над бортиками бассейна. Впрочем, Рена и не думала сопротивляться. Она быстро разделась и нырнула в тёплую воду, и, обнаружив удобный выступ, устроилась на нём и замерла, нежась в этом блаженстве. Водные процедуры отлично восстанавливали силы, и Рена, вылезая из небольшого бассейна, чувствовала себя отдохнувшей и получившей заряд бодрости.
В комнате обнаружились вещи, которые доставили, пока она принимала ванну. Теперь Рена весьма придирчиво осмотрела взятый с собой гардероб. На царский дворец, разумеется, она никак не могла рассчитывать, потому роскошного наряда на выход у неё не было. Но Рена всё ещё сильно сомневалась, что он мог ей понадобиться. Во всяком случае, о царском ужине её никто так и не предупредил, и потому выбор пал на самое обычное лёгкое платье, чуть приталенное, и только тем и отличающееся от свободного одеяния ученицы Храма Полоза.
Солнце уже тонуло в лилово-красной дымке, когда Рена прильнула к окну, чтобы полюбоваться закатом. Последние лучи красными змеями расползались по царскому саду, высвечивая, словно софитами, отдельные статуи и фонтаны. Таинственно поблёскивали рубиновые дорожки, а от многочисленных кустов и деревьев заметно удлинялись тени. И вот из одной такой тени вынырнул кто-то. Рена не успела разглядеть внезапного гостя дворцового сада, так как в ту же минуту в её дверь постучали. Это была служанка, жестом велевшая следовать за ней. Снова перед глазами Рены пронеслась мешанина различных узоров и картин, пока они не очутились в саду. Но здесь служанка оставила её, указав лишь на неприметную голубую дорожку, которой нужно было держаться. Это было так необычно и странно, что Рена даже не знала, что и думать. Дорожка петляла вдоль зарослей кустов и совсем не напоминала обычные прямые аллеи, что виднелись из окна, пока не вывела в совсем другую часть сада. Можжевельники сменили розами, здесь стало существенно просторней и в то же время запутанней. Теперь дорога скорее напоминала лабиринт с тупиками и движением по кругу. Кусты роз ничем не отличались друг от друга, они стояли плотной стеной, так что не было видно, тянется ли за ними какая-нибудь ещё тропинка или нет.
«Направо». — Внезапно прозвучало у Рены в голове, и она инстинктивно послушалась. «Ещё направо», — повторил голос на следующей развилке. «Теперь прямо», — пробежала незнакомая мысль у нового перекрёстка. «Сейчас поверни», — велел голос, и Рена оказалась им настолько околдована, что даже и не думала сопротивляться. Она послушно следовала его советам, пока не вышла на самую широкую аллею. Эту дорогу Рена знала. Она вела к старому змеиному дереву, давно засохшему и местами даже окаменевшему. По легендам его посадил сам Полоз перед тем, как покинул нагские земли. Когда-то это дерево цвело и даже давало плоды, но со времён Последней Войны Драконов оно лишь изредка покрывалось листвой. Вот и сейчас оно виднелось голым уродливым чудищем посреди цветущего сада. «Тебе налево», — настойчиво шептал голос, но взор Рены был устремлён к дереву, видневшемуся напротив неё. Так близко она ещё никогда не видела его, и теперь её буквально манило к нему. Шаг… другой… Голос удивлённо смолк. Это было как-то неправильно. Рена явно сбилась с пути, но продолжала уверенно идти к дереву. Наконец, она остановилась подле него. От широкого ствола, изборождённого глубокими рытвинами-морщинами, тянуло вековой древностью и чем-то ещё. Чем-то опасным и безумно притягательным. На могучих корявых ветвях не было ни единого листа… только одинокий розовый цветок едва колыхался на вечернем ветру над головой Рены. До него было не достать, но почему-то очень хотелось хотя бы коснуться! И Рена прислонила ладонь к стволу.
Перед глазами побежали бесчисленные туннели, подсвеченные фосфорным камнем, совсем тёмные пещеры, подземная бурлящая река, статуи змей и огромное, старое, потрескавшееся зеркало. Всё это пролетело за один миг перед внутренним взором, и было в этом видении нечто пугающее, заставившее Рену резко отшатнуться от дерева. Она встряхнула головой, словно снимая морок наваждения, и поспешила к развилке. «Кажется, нужно было налево», — напомнила себе Рена, и затихший было голос согласно промычал. Она свернула, пробежала ещё одну аллею и резко остановилась напротив незнакомца.
— Добрый вечер, сэйлини, — Раздался уже знакомый голос, вот только теперь он прозвучал не смутным отголоском в сознании, а ярко и чётко в реальности.
Рена вздрогнула от неожиданности и замерла, словно кролик под взглядом удава. Стоявший перед ней имел весьма необычную внешность: высокий, на две головы выше обычного нага, большая часть его пепельно-серебристых волос была забрана в высокий пучок, оставшаяся струилась ажурным водопадом по плечам. Такая причёска намекала на весьма высокое происхождение. Отец Рены всегда делал похожий пучок, отправляясь на заседания Сэйклита. Но удивительнее всего были янтарные глаза. Казалось, в них не было уже ничего человеческого: истинно змеиный парализующий взгляд.
— Добрый вечер, — только и смогла произнести Рена и поспешно поклонилась.
Вышло несколько неуклюже, а затянувшаяся неловкая пауза только добавляла волнения. Рена судорожно сжимала по бокам своё платье и не смела поднять глаз. Она могла только догадываться о положении стоявшего перед ней, но, судя по яркому одеянию, незнакомец относился к наивысшему сословию. Красные шелка с золотым шитьем, в которые и был облачён наг, носили только приближённые царя. А ещё этот странный незнакомец, похоже, прекрасно умел общаться мысленно, что никак не укладывалось в сознании Рены. «Ментальный дар» был уделом женщин-жриц, но никак не мужчин.
