ПРОЛОГ
Элизабет не планировала идти сегодня в лечебницу, но вынужденное безделье раздражало. Еще сильнее злила мысль, что она, Элизабет Аштон-Грин, не в таком уж давнем прошлом отличившаяся в расследовании истории, названной самым невероятным происшествием века, а ныне - дипломированная целительница, автор двух научных статей, опубликованных в студенческом «Врачевателе», и трех романтичных рассказов для дамского альманаха, изданных под псевдонимом, - как вдруг выяснилось, просто ужасная мать. Проявлялось это не в недостатке любви к четырехлетнему сыну, не в неумении позаботиться о нем во время трехдневного отсутствия няни, из-за чего, собственно, Бет и пришлось взять отпуск, не в том, что она неспособна занять малыша Грэма играми или сказками, а в том, что все это - игры, сказки, рисование пучеглазых рожиц, веселые песенки и прочие детские развлечения - безумно ее тяготило. Не создана была миссис Грин для того, чтобы всю жизнь без остатка посвятить ребенку. Выходные, вечера, отпуск, не вынужденный, в середине декабря, а полноценный двухнедельный отпуск с семьей на море или в загородном поместье родителей - это да. Но жизнь? Нет, ни за что. И пускай никто и не требовал, чтобы она оставила работу и учебу и превратилась в наседку, квохчущую с утра до ночи над ненаглядным чадом, Бет чувствовала вину за то, что не готова к подобной жертве. Особенно в нынешних обстоятельствах. И вина эта давила с такой силой, что непременно хотелось сбросить хотя бы часть ее на крепкие мужские плечи.
- Навестим папу, - сказа Элизабет сыну и тут же ощутила новый укол совести за всплывшую вдруг мысль, что в лечебнице, быть может, найдется срочное дело, за которое она с радостью возьмется, оставив Грэма под присмотром медсестер.
Что это могло быть за дело, чтобы его некому было поручить, кроме как недавно закончившей последипломную практику целительнице, избравшей специализацией патологическую анатомию, она не представляла, но теоретически ничего нельзя было исключить, и Элизабет тяжело вздохнула, в который раз убедившись в том, насколько она плохая мать, раз мечтает о подобном. Таким, наверное, и детей заводить не положено.
Угрызения, впрочем, не помешали ей собраться и одеть сына: благодаря портальной сети путь в лечебницу занимал не больше пяти минут, но за окнами все же декабрь, и Бет компенсировала недостаток материнских чувств натянутым на ребенка свитером, теплой шапкой и поднятым воротником пальто.
- Добрый день, миссис Грин, - улыбнулась дежурная сестра. - И мистер Грин, - шутливо поклонилась она Грэму.
Мальчик поправил съехавшую на глаза шапку и важно кивнул в ответ.
- Доктор Грин у себя? - поинтересовалась Элизабет.
Это дома муж был просто Эдом, в редких случаях - Эдвардом, но тут - доктором Грином, заведующим лечебницей и её, Бет, непосредственным начальником, и отвлекать его от пациентов она себе никогда не позволила бы.
Узнав, что супруг у себя и не занят, лукаво подмигнула сыну:
- Устроим папе сюрприз.
Сюрприз не удался.
Или удался - если говорить о сюрпризе для самой Элизабет. Но приятным он не был.
Оставив сына за спиной, чтобы тот раньше времени не выдал их появления, миссис Грин заглянула в кабинет мужа как раз в тот момент, когда мистер Грин, забыв обо всем, включая предосторожность, о которой должен помнить всякий женатый мужчина, решившийся завести интрижку на стороне, обнимался с какой-то девицей. Бет поспешно прикрыла дверь, но рассмотреть, увы, успела многое. И то, с какой страстью Эд - её Эд! - тискал, завалив на стол, растрепанную блондинку, и то, как та вцепилась ему в плечи…
Бет обернулась к сыну и выдавила улыбку:
- Папочка занят. Навестим леди Пенни?
Кабинет леди Райс, бывшей наставницы Элизабет, располагался чуть дальше по коридору, но показалось, они шли к нему целую вечность.
- Здравствуйте, леди Пенелопа, - Бет, не входя, подтолкнула сына вперед. - Можно оставить у вас Грэма ненадолго?
Сидевшая за столом седовласая дама с улыбкой оторвала взгляд от бумаг, но тут же обеспокоенно нахмурилась, всмотревшись в бледное лицо гостьи.
- Элизабет, у вас что-то случилось?
- Нет-нет, - заверила наставницу миссис Грин. - Хочу лишь сказать Эдварду пару слов наедине.
Поймала себя на том, что непроизвольно обматывает костяшки шарфом, и тряхнула рукой. Урожденная леди Аштон не опустится до выяснения отношений с помощью кулаков. Хотя могла бы, конечно… Но нет. И никаких слез!
Развод. Сразу. Мирно и цивилизованно.
Или нет. Может, это ничего не значит? Кризис среднего возраста - кажется, это так называется. В прошлом месяце Эдварду исполнилось пятьдесят, не так уж много для мага его уровня, но звучит солидно - чем не повод для этого самого кризиса? Вот и потянуло на молоденьких - классический случай. А она, Элизабет, далеко не девочка: двадцать семь уже. И поправляться снова начала, с два фунта набрала. Да и жена, наверное, такая же плохая, как и мать, в семье хватило бы и одного практикующего целителя, а ей нужно было заниматься… чем там занимаются правильные жены?
И все же после того, через что они прошли вместе… Нет, развод.
Элизабет решительно толкнула дверь в кабинет мужа и закусила губу, увидев, что внутри никого нет. Значит, они уже в смежной комнате, где у Эда оборудована мини-лаборатория и, по совместительству, личная смотровая… с удобной кушеткой…
Но плакать она не станет!
Только в глаза ему посмотрит. Хотя, если войдет сейчас, увидит помимо глаз много чего еще, и после придется с этим жить…
Миссис Грин остановилась у входа в лабораторию, собралась с духом, но прежде чем успела что-либо сделать, дверь перед ней распахнулась, и на пороге возник мистер Грин собственной персоной.
- Бет? - отпрянул он удивленно, увидев жену. - Что-то случилось? С Грэмом?
В его голосе слышался неподдельный испуг, и Элизабет, невзирая на обстоятельства, поспешила успокоить мужа:
- Все хорошо, - улыбнулась она блекло. - Грэм у леди Райс. Мы гуляли… - И тут же взволнованно подалась вперед, забыв о предстоящем разводе. - Это кровь? Ты поранился?
Доктор Грин поглядел на свой живот, где расплывалось по светло-кофейной ткани сюртука бурое пятно, и тряхнул головой.
- Кровь, - согласился, нахмурившись. - Не моя. Тут… - Решив, что показать быстрее, чем объяснять на словах, он отступил с прохода: - Помнишь мисс Мэйнард? Пару минут назад вывалилась из портала прямо мне на стол.
Зайдя в смежную с кабинетом комнату, Бет увидела лежащую на кушетке девушку. Увидела, узнала, и, проведя беглое сканирование, поняла, что та в глубоком обмороке, вследствие сильного магического истощения, а посему мысли о неверности супруга можно выбросить из головы.
- Какое счастье! - вырвалось с облегченным вздохом.
Эдвард посмотрел с тревожным недоумением, и пришлось срочно исправляться:
- Счастье, что ты не ранен. А что с ней? - Элизабет склонилась над девушкой. Теперь, когда глупости забыты, стоило разобраться, что произошло: просто так обессиленные студентки из порталов не выпадают.
- Не знаю, не успел осмотреть. Поможешь снять с нее пальто?
Сбоку под пальто девушки прощупывался какой-то предмет. Стоило расстегнуть несколько пуговиц, как на пол упал окровавленный сверток.
Бет успела поднять его раньше мужа. Смотала влажную тряпку, ранее бывшую чьим-то шарфом, и с трудом удержалась, чтобы не отбросить в сторону то, что скрывалось внутри. В руках у нее была рука. Мужская, правая, ровно отрубленная чем-то невероятно острым чуть ниже локтя. Но самое жуткое, что и Бет, и ее муж узнали эту руку: по золотой печатке на безымянном пальце, по тонкому шраму на тыльной стороне ладони - доктор Грин лично накладывал шов два года назад…
Да, рука была очень знакомая, и когда мистер и миссис Грин видели ее в прошлый раз, к руке, на тот момент живой и подвижной, прилагался не менее живой милорд Оливер Райхон - ректор Королевской академии магии, на территории которой располагалась лечебница.
- Эд, ее отрубили не у трупа и не так давно… - Элизабет тяжело сглотнула и, заглушив эмоции, сконцентрировалась на окровавленной конечности. - Прошло не больше часа. Если мы погрузим ее в стазис, остановим процесс разложения. А когда найдем… все остальное… Ты же сможешь ее приживить?
- Зависит от того, в каком состоянии все остальное, - ответил целитель хмуро. Аккуратно забрал у жены ректорскую руку, потрогал холодные пальцы, проверяя верность сделанных выводов. Кивнул, соглашаясь, но не успокоился: это не тот случай, когда правильно поставленный диагноз становится основой решения проблемы. - Демоны! - процедил со злостью.
Девушка на кушетке дернулась и открыла глаза.
- Демоны, - прошептала она сипло. - Демоны…
ГЛАВА 1
За три с половиной месяца
до событий пролога
Оливер Райхон оглядел заваленный бумагами стол и до скрежета стиснул зубы. Люди, дотянувшие с утверждением документов до последней декады августа, смерти его хотят, не иначе. Похоронить под бланками министерской отчетности, сметами и учебными программами. Будто специально копили все это к сегодняшнему дню, чтобы сорвать собеседование.
Не дождутся!
Момент, когда любимая работа превратилась в рутину, он пропустил. Еще в первые годы ректорства все было не так. Были какие-то стремления, планы, были шесть учебных часов в неделю, от которых он не отказался, возглавив академию, хоть совмещать преподавательскую работу с руководством удавалось с трудом. Но он справлялся и радовался этому. А потом…
Но еще не поздно все исправить.
Три года Оливер корпел над обновленной программой, составил подробный учебный план, конспекты лекций, задания для практических занятий и получил разрешение министерства на организацию экспериментального курса. Это - целиком и полностью его идея, и ее реализацией он займется лично. Хотя бы на первых порах, года два-три, а там можно будет передать группу другому преподавателю и вернуться к кабинетной работе. Или вообще уволиться, уехать в провинцию, заняться исследованиями и писать время от времени статьи в научные журналы. Подобные мысли появились не так давно и посещали не слишком часто, но милорд Райхон с сожалением признавал, что это - возрастное. Потому и вцепился в этот спецкурс, чтобы доказать и себе и другим, что еще способен на подобные свершения. Сорок восемь лет - еще не старость, а тонкая прядь, вызывающе серебрившаяся в смоляных волосах, - не повод предаваться унынию.
Он торопливо просмотрел бумаги. Подписал без проверки счета (он, в конце концов, не бухгалтер), утвердил правила внутреннего распорядка и проживания в общежитиях (эти правила не менялись полвека, и перечитывать их нужды не было), не вникая, а лишь проверив, согласованы ли они с деканами и проректорами, подписал списки стипендиатов. Документы, требовавшие изучения, убрал в ящик стола, а взамен достал стопку тоненьких пока еще личных дел.
В этом году на специальность «Темные материи», изучавшую проклятия и способы их нейтрализации, приняли пятьдесят шесть студентов. Из них тридцать пять человек выказали желание обучаться по экспериментальной программе под непосредственным руководством ректора. Из этих тридцати пяти предстояло отобрать пятнадцать человек, которые войдут в специальную группу.
Райхон поглядел на часы, прислушался к гулу в приемной, прорывавшемуся сквозь давно не обновлявшуюся звуковую защиту кабинета, и снял трубку телефонного аппарата.
- Впускайте по одному, - велел секретарю.
«Темные материи» - наука тонкая. Чтобы стать мастером проклятий, мало иметь определенные способности и желание их совершенствовать, нужны особые качества, которые Оливер и хотел увидеть в кандидатах. Во-первых, выдержку: тот, кому дана будет сила проклинателя, должен уметь контролировать опасный дар, склонный проявляться ненамеренно. Во-вторых, отходчивость и незлобивость, иначе новообретенные знания будут использоваться уже не случайно, а с умыслом, а проклятия, даже, на первый взгляд, несерьезные, неизбежно влекут за собой последствия, порой неожиданные. В третьих, хоть это и не столь важно, хотелось набрать в группу людей легких и жизнерадостных. Стать замкнутыми молчунами они успеют, но если будут такими на начальной стадии обучения, страшно представить, в кого превратятся с годами. Вот сам Оливер на первом курсе… да и на втором еще тоже…
Он улыбнулся воспоминаниям, и вошедшая в кабинет девушка, приняв улыбку на свой счет, опустила глаза и мило покраснела. Слишком мило.
«Не подходит», - тут же констатировал милорд Райхон.
Он не имел предубеждений против хорошеньких студенток, но в миниатюрной шатенке просматривались старательно выпестованные черты прелестной дурочки. Чувствовался хороший магический потенциал, но девицы подобного типа и без магии добиваются желаемого. Пробилась ведь на собеседование первой? Похлопала кукольными глазенками, и ее без возражений пропустили. Дома, небось, вила веревки из родных, а в академии немного осмотрится и найдет пару-тройку благородных рыцарей, которые возьмутся делать за нее задания и прикрывать на практике. То есть, и сама учиться не будет, и других станет отвлекать.
Для порядка поговорив с девушкой, Оливер пригласил следующего кандидата.
Решение относительно невысокого полноватого юноши с курчавыми черными волосами и пробивающимися над верхней губой усиками тоже принял мгновенно. Этот устраивал по всем параметрам. Сила, способности к темным наукам, эмоциональная устойчивость…
Через час на столе перед Райхоном лежали две стопки личных дел вместо одной. В левой - тех, кто будет изучать «Темные материи» с другим куратором. В правой - дела прошедших на спецкурс. Ровно пятнадцать, больше и не нужно. Но в приемной оставалось еще трое соискателей, и невежливо было бы закрыть перед ними дверь. Да и кто знает - вдруг именно один из этой троицы окажется прирожденным мастером проклятий, превосходящим по силе дара самого ректора?
Нервный худощавый блондин на это звание не тянул. Странно, как его, такого суетливого, вообще приняли на «Темные материи». Вошедшая следом девушка производила более сильное впечатление, в том числе и благодаря своей внешности.
- Мисс Мэйнард? - кивнул Оливер, прочтя имя с обложки одной из двух остававшихся папок. Второе имя принадлежало мужчине, и ошибиться было невозможно. - Присаживайтесь.
- Благодарю.
Благодарность прозвучала сухо и холодно, словно, явившись на собеседование, студентка делала ему, Оливеру, одолжение. Интересная особа. Не оборотень, как подумалось сразу, а эльфы если и были в роду, то поколений десять назад, не меньше, и сейчас на родство с долгоживущими ничто не указывало: высокий рост и тонкая кость - еще не признак, так же как молочно-белые волосы, алебастровая кожа, едва розоватые губы. Просто альбинос. Тонкие брови и пушистые ресницы девушки тоже были белесыми, а чуть раскосые глаза - янтарно-желтыми. Собственно, глаза эти, на бледном непроницаемом лице смотревшиеся жутковато, и наводили на мысли о зверином начале или скрытой сущности.
Вполне подходящая внешность для специалиста по проклятиям.
- Итак, Элеонор…
- Нелл, - перебила девушка. - Я не пользуюсь полным именем.
- Я пользуюсь полными именами, обращаясь к студентам, - спокойным, но не терпящим возражений тоном объявил милорд Райхон. - Так почему вы избрали «Темные материи», Элеонор?
