Впервые ящерка произнесла такую длинную фразу! Я сразу успокоилась.
— Как это «скрываются»? Что случилось с Нерджисой и Кейбой?
Фальфали подняла ко мне вновь омрачившееся лицо:
— После того, как я вслух усомнилась в твоей виновности, Лиллика, мои сёстры решили, что я слишком мягкотелая, чтобы оставаться пайрикой. Я их любила и уважала, а они… Они, — каждое слово давалось Фальфали с трудом, — хотели уничтожить мой нусхи.
Я сглотнула. Уничтожить артефакт означало полностью лишить пайрику волшебной сущности. А если ей было очень много лет, то и жизни. Ведь она становилась простой смертной! Как я помнила, в этом мире люди, не обладавшие магией, жили не больше восьмидесяти лет.
— Мне удалось перехитрить их. Я обманом забрала нусхи у Нерджисы, а потом у Кейбы. Чтобы они не могли использовать во вред силу источников, — моя милая собеседница поникла, не отрывая глаз от зёрнышек в своей руке. — Но было поздно. Сёстры успели одурачить людей, и те опоили вас, драконов, прямо на пиру сонным зельем. Я уже ничего не могла поделать. Только позаботилась о том, чтобы тебя и твоих подданных, Лиллика, не убили во сне. В Золотом дворце были люди, — с отвращением прибавила Фальфали, — которым очень хотелось это сделать!
Так вот почему драконы мирно проспали год. Меня охватил тёплый прилив благодарности к Красной пайрике. А она принялась доедать гранат и закончила с набитым ртом:
— Теперь, когда ты проснулась, Лиллика… мы сможем разбудить остальных… и вы докажете свою невиновность, — Фальфали снова вытерла губы платочком. — Осталось придумать, как избавить тебя от оков, сдерживающих магию.
Всё-таки я не выдержала и взяла её за руку, за тоненькие пальчики, липкие от гранатового сока.
— А тот антимагический порошок? У тебя больше нет фиалов с ним? Кстати, — любопытство не давало мне покоя, — как тебе удалось его достать?
Фальфали удручённо покачала головой:
— Это был единственный фиал. Я получила его в знак дружбы от одного дракона ещё до твоего рождения. Мне ведь семьдесят лет, — напомнила она, — хоть и не сто, как Нерджисе или Кейбе, но тоже немало.
И то хорошо, что пайрики не лазили по сокровищницам Гелтейрис!
— Тогда что же нам делать? — невесело проговорила я вслух. Альда молчала, затаившись, и никак не комментировала нашу беседу. Но я полагала, что Фальфали сказала достаточно, чтобы заслужить толику доверия. Правда, раскрывать ей тайну Альды я пока не собиралась.
— Понятия не имею, что делать, — Фальфали посмотрела на меня своими вишнёвыми глазами. — Всё так сложно… Если бы вчера я добралась до Драконьего острова раньше, чем Великий сайх и его вайзир… Но нет, я не успела… Послушай, а может статься так, что твои подданные, Лиллика, тоже скоро очнутся от сна?
Я вдруг почувствовала себя неуютно. А если обитатели этого мира узнают, по какой причине я проснулась? И что я не настоящая Лиллика, а занявшая её место человеческая девушка? Тогда моё положение станет только хуже!
— Нет, — подумав, ответила я на вопрос Фальфали. — Сама не знаю, что меня разбудило. Или это был кто-то, — добавила я таинственности и даже понизила голос, словно нас могли подслушать.
— Возможно, твой отец заранее наложил на тебя какие-то мощные чары сопротивления, — Фальфали наморщила чистый белый лоб. — Он ведь был провидцем. А у вас, драконов, столько замечательных способов творить магию!
Я кивнула, соглашаясь. В голосе Фальфали проскользнули нотки искреннего восхищения, и это неудивительно. Кроме владения магией снов и артефактов, золотые драконы Гелтейрис дышали огнём, понимали любой человеческий язык и говорили на нём, даже не задумываясь. Потому у меня и не возникло языковых трудностей в новом мире. А от браков с людьми рождались не какие-нибудь полукровки, а настоящие золотые драконята!
— Ладно, мы что-нибудь придумаем, — подвела итог Фальфали. — Главное, не говори Великому сайху или кому-то ещё, что я на твоей стороне!
Было видно, как её напрягает одна мысль об этом.
— Ни в коем случае, — я ободряюще сжала её ладонь. — А как только мне или тебе придёт в голову идея, Фальфали, тут же свяжемся во сне, договорились?
Похоже, мой маленький жест поддержки не на шутку растрогал Красную пайрику. Она потянулась ко мне и порывисто обняла. Я чувствовала, как всё её тонкое, лёгкое тело дрожит от еле сдерживаемых рыданий. Бедняжка! Сколько ей пришлось пережить из-за коварства и гнусности сестёр!
— Можешь называть меня просто Фаль, — чуть слышно пробормотала она.
Джеильхан
— Приветствуем тебя, о Великий сайх! Да продлит всеблагой Акхувани твои дни! Да пребудет с тобой милость его, Справедливый владыка!
Придворные маги один за другим подходили к трону Джеильхана. Кланялись, целовали ему руки и, пятясь, занимали свои места на покрытых узорчатыми покрывалами сиденьях. Ритуал, к которому Джеильхан привык с пятнадцати лет, протекал как обычно. Пока Актари, глава Совета — длинный, тощий, как палка — не вышел вперёд.
— Великий сайх, дозволяешь ли ты своему верному рабу говорить? — откашлявшись, согнувшись в низком поклоне, спросил Актари.
По опыту Джеильхан знал, что чем слаще звучит голос мага, тем больше яда таится в его впалой груди.
— Дозволяю, — таков был короткий и сухой ответ.
Выпрямившись, Актари поправил паучьими пальцами свои длинные тёмные одежды и продолжал:
— Славный и мудрый Джеильхан, дошло до нас, что ты держишь в Ониксовой Башне пленницу. Да не простую, а золотую…
В тронной зале воцарилась тишина. Похоже, ещё не все маги — а их было тридцать, как дней в каждом месяце, — знали, что произошло на зловещем Драконьем острове.
— И мы, твои преданные слуги, — Актари потупился, — обеспокоены. Ты всегда был справедлив, Великий сайх. Пёкся о благе своего народа так же, как и твой отец, пребывающий ныне в благословенном раю…
Значительная пауза.
— Что будет с Асферией, если драконесса вырвется из оков? Не утонет ли в пламени священная столица Ясмин, как чуть не сгинула солнечная Фьеза несколько лет тому назад? Не лучше ли драконессе вновь уснуть… чтобы никогда больше не проснуться…
При последних словах Актари по рядам магов пробежали взволнованные шепотки.
— Лиллика никуда из Башни не денется, — отрезал Джеильхан. — И она — моя. Её жизнью и смертью распоряжаюсь только я. Здесь нечего обсуждать.
— Великий сайх…
— Молчать! — Глаза Джеильхана полыхнули таким же гневом, как и тот, что поднялся в его душе. Он думал, будто ненавидит и презирает Лиллику; говорил себе денно и нощно о её хитрости и коварстве. Но стоило главе Совета намекнуть на возможную казнь Лиллики…
— Да убережёт нас всех от ошибок Отец Истины! — попятившись, воскликнул маг. — Поистине, я не хотел дерзить тебе, славный и мудрый Джеильхан!
— Сам же твердишь, что вы — мои преданные слуги, — Джеильхан обвёл тронную залу суровым взглядом, и несколько магов съёжились на сиденьях. — Пристало ли вам давать указания своему господину?
— Нет, но…
— Довольно, — это прозвучало так, что Актари вновь поклонился и, не проронив больше ни звука, занял своё место. Как только воцарилась окончательная тишина, Джеильхан произнёс громко и внушительно:
— Впредь никто не заговорит со мной о золотой пленнице. А теперь вернёмся к тому, ради чего собрали Совет. Держится ли магия источников? Подпитывает ли вашу силу, как прежде? Отвечайте! Если нужно будет принять жёсткое решение, я готов лично убедить Фальфали в этом.
С магией самого Джеильхана пока всё было хорошо. Подобно остальным сайхам и членам их семей, он получил при рождении особое благословение духа-покровителя, а значит, и дар. В отличие от магов, которые понемногу черпали из каждого источника, Джеильхан мог применять только магию воздуха, но уж ею-то владел в совершенстве.
— Магия источников работает и подпитывает нашу силу, как положено. Однако есть опасения, что рано или поздно большая часть её иссякнет, — хмуро отозвался Актари. Глубокие морщины пересекли его лоб, кустистые чёрные брови сдвинулись на широкой переносице. — Ведь ритуал освящения проводится раз в год, Великий сайх. А если некому это сделать…
Джеильхан всё прекрасно понимал. Напав на младшую сестру и тем нарушив священные законы, Нерджиса заслуживала сурового наказания — смерти. А затем должна была родиться в яйце, похожем на птичье, новая хранительница. За год она бы выросла достаточно, чтобы провести ритуал освящения источника. Всё то же самое касалось и Кейбы. Но Фальфали, несмотря на предательство сестёр, и слышать не хотела о том, чтобы уничтожить жёлтый и синий нусхи. Она твердила: «Я найду другой выход. Я что-нибудь придумаю, Справедливый владыка!»
А между тем всё благополучие Варрадены держалось на источниках магии. Без них материк давно превратился бы в опалённую солнцем гигантскую пустыню. И сколько ни молись божьим детям Вэйю и Анаихите — его сестре, водному духу, — они не могли напрямую вмешаться в людские дела и заменить пайрик.
— Я поговорю с Фальфали, — решил Джеильхан. И тут же за спиной раздался тихий, вкрадчивый голос:
— Она не согласится, Великий сайх.
Это был Кьеркед. Обойдя трон, вайзир склонился ещё ниже, шелестя вечно чёрной, будто траурной одеждой, и поцеловал руку Джеильхана сухими морщинистыми губами.
— Речь пойдёт не о том, чтобы уничтожить нусхи её сестёр, — поколебавшись, ответил Джеильхан. Он ценил службу Кьеркеда и его советы, был с детства привязан к старому вайзиру. Но где-то в глубине души доверял ему не полностью. «Беспечный и мёртвый — одно и то же, — всплыли в памяти слова отца. — Настоящий правитель склонен доверять лишь самому себе».
— Тогда о чём ты будешь говорить с ней, сынок? — Кьеркед понизил голос, чтобы его ласковое обращение не услышал никто из магов.
Джеильхан помолчал, обдумывая ответ.
— О том, сколько времени у нас ещё осталось. До того, как источники перестанут работать…
Позже, когда Совет придворных магов разошёлся, Джеильхан встал с трона и приблизился к окну, украшенному ажурными каменными решётками. Через цветное стекло было хорошо видно источник магии воздуха — гигантскую асферию, в честь которой назвали страну. От лепестков, раскинувшихся над Ясмином, исходило слабое сияние, несравнимое с ярким солнечным светом. Но, глядя на Жёлтый источник, Джеильхан понимал, что для людей он столь же важен, как и солнце.
— Сынок, — неслышно ступая, горбун вновь оказался рядом. — Скажи мне, что ты намерен делать с драконьей правительницей после того, как она во всём признается?
Не оборачиваясь, Джеильхан процедил сквозь зубы:
— Это моё дело, Кьеркед.
Лиллика. Рыжеволосая красавица, чьи смеющиеся зелёные глаза вечность тому назад покорили сердце Джеильхана. Её имя, нежное, как цветок лилии, невыносимой болью отдавалось в душе. Могло ли случиться, что Лиллика — именно она! — не виновата? И драконы сговорились у неё за спиной? Но ведь Бейсирена из рода Каи — одного из тех проклятых ящеров, которые пытались сжечь Фьезу — допрашивал сам Джеильхан, а сообщников того по очереди пытали дворцовые палачи. Все пленники указали на свою альгахри.
И яд, был ещё яд… А тайное письмо от драконов, найденное у помощника Кьеркеда? Вот о чём Джеильхан не сказал Лиллике! Да толку говорить, если она снова начнёт всё отрицать?
— Драконесса хитра и опасна, — прошелестел Кьеркед, по-прежнему стоявший за плечом. — Так рассуждает Актари. Так думает весь Совет.
Опасна, мысленно повторил Джеильхан. Но как забыть её светлую улыбку и то, как доверчиво она поднесла к губам золотую чашу на пиру. Чашу, в которой плескалось финиковое вино пополам с сонным зельем. Джеильхан хотел выбить эту проклятую чашу из рук своей красавицы… и еле остановил себя. Лиллика виновна! И тому были свидетельства.
— Мой тебе совет, сынок, — Кьеркед говорил свистящим шёпотом, — усиль охрану Ониксовой Башни. Я дам тебе самых верных своих людей.
Пронзённый тревогой, словно острой стрелой, Джеильхан порывисто обернулся к старому вайзиру. И прочёл в его глазах то же, о чём подумал и сам.
Из окошка под потолком лился тёплый солнечный свет. Я сидела перед зеркалом, которое мне принесли с разрешения Джеильхана, и расчёсывала волосы простым деревянным гребнем. Недавно молчаливая служанка в чёрном, которую тоже прислал Великий сайх Асферии, помыла мне голову. Так что ухаживать за чистыми, блестящими и совершенно великолепными волосами было одно удовольствие! Заплетая косу и держа наготове светлую ленту, я вспоминала и обдумывала ночную беседу с Фаль.
Красная пайрика снова позвала меня в сон, и у неё на то имелись серьёзные причины.
— Я хочу найти способ провести ритуал освящения всех трёх источников, — взволнованно сообщила она, сжимая и разжимая пальцы. На сей раз мы сидели на ложе, застланном розовым шёлком; комнатка Фаль очень напоминала кукольную, потому что и на стенах были светлые тканевые обои в цветочек, и на полу шёлковый ковёр, по которому чья-то прихотливая рука разбросала свежие алые розы.
— Чтобы не пришлось убивать Нерджису и Кейбу? — спросила я, уже знавшая о том, как работают источники магии.
Фаль кивнула. В её глазах сверкали, как бриллианты, слёзы.
— Я всё ещё люблю их. Да, Нерджиса всегда была жестока к моим чувствам, а Кейба — просто равнодушна. Но… Пусть они живут! Где-то далеко от меня, но живут! — выпалила Фаль и расплакалась. Я обняла её и вдруг мысленно поймала видение того, как маленькая девочка с розовыми волосами смеётся и бежит навстречу старшим сёстрам, протягивая ручонки.
— Как я могу помочь тебе, Фальфали?
— Может, в ваших драконьих сокровищницах что-то найдётся? Среди артефактов? — неуверенно предположила Красная пайрика, высвобождаясь из моих объятий. — Как считаешь?
Я задумалась. Списки артефактов составляли те, кто сейчас спал беспробудным сном. Но если обойти сокровищницы, заглянув на каждую полочку, то, вероятно, что-нибудь да найдётся. Так я и сказала Фаль.
— Обязательно найдётся! — Заплаканные глаза её светились надеждой. — Вы, драконы, такие умные и талантливые! Знаешь, я храню у себя, в Ахмерии, механические часы, которые можно надеть на руку, и буквенный артефакт — белую пластину с разноцветными камешками, и компас-поисковик… Да, с прошлого года драконьи изобретения под запретом, у всех родовитых семей Варрадены их изъяли, но… Я, как пайрика, на особом положении!
Фаль торжествующе улыбнулась, вытирая глаза.
— А кроме того, наш ахмерский Верховный жрец Лютсин не такой злой, как ваш Зефри, с которым ты ещё не сталкивалась! Если даже у людей найдут что-то драконье, то наказывать не станут, просто заберут.
Я вздохнула, воскрешая в памяти воспоминания Лиллики.
— Это всё изобретения нашего предка — не золотого, а белого дракона — и его семьи…
— Того самого, что заточил свою тьму в шкатулку? — прошептала Фаль, округляя глаза. Вот теперь настал мой черёд изумиться:
— Откуда ты знаешь?!
Альда, незаметно сидевшая на правой руке, чуть уколола меня коготками. Мол, не сболтни лишнего.
— Я же говорила, как вы, драконы, мне интересны, — покачала головой Фальфали и поправила нусхи в волосах. Хотя он и без этого держался, как приклеенный. — И о шкатулке я знаю давно, Лилли. Там сидит страшное зло, которое ни в коем случае нельзя выпускать, иначе оно погубит весь мир.
Я молчала, и вправду опасаясь сказать что-то лишнее.
— Как это «скрываются»? Что случилось с Нерджисой и Кейбой?
Фальфали подняла ко мне вновь омрачившееся лицо:
— После того, как я вслух усомнилась в твоей виновности, Лиллика, мои сёстры решили, что я слишком мягкотелая, чтобы оставаться пайрикой. Я их любила и уважала, а они… Они, — каждое слово давалось Фальфали с трудом, — хотели уничтожить мой нусхи.
Я сглотнула. Уничтожить артефакт означало полностью лишить пайрику волшебной сущности. А если ей было очень много лет, то и жизни. Ведь она становилась простой смертной! Как я помнила, в этом мире люди, не обладавшие магией, жили не больше восьмидесяти лет.
— Мне удалось перехитрить их. Я обманом забрала нусхи у Нерджисы, а потом у Кейбы. Чтобы они не могли использовать во вред силу источников, — моя милая собеседница поникла, не отрывая глаз от зёрнышек в своей руке. — Но было поздно. Сёстры успели одурачить людей, и те опоили вас, драконов, прямо на пиру сонным зельем. Я уже ничего не могла поделать. Только позаботилась о том, чтобы тебя и твоих подданных, Лиллика, не убили во сне. В Золотом дворце были люди, — с отвращением прибавила Фальфали, — которым очень хотелось это сделать!
Так вот почему драконы мирно проспали год. Меня охватил тёплый прилив благодарности к Красной пайрике. А она принялась доедать гранат и закончила с набитым ртом:
— Теперь, когда ты проснулась, Лиллика… мы сможем разбудить остальных… и вы докажете свою невиновность, — Фальфали снова вытерла губы платочком. — Осталось придумать, как избавить тебя от оков, сдерживающих магию.
Всё-таки я не выдержала и взяла её за руку, за тоненькие пальчики, липкие от гранатового сока.
— А тот антимагический порошок? У тебя больше нет фиалов с ним? Кстати, — любопытство не давало мне покоя, — как тебе удалось его достать?
Фальфали удручённо покачала головой:
— Это был единственный фиал. Я получила его в знак дружбы от одного дракона ещё до твоего рождения. Мне ведь семьдесят лет, — напомнила она, — хоть и не сто, как Нерджисе или Кейбе, но тоже немало.
И то хорошо, что пайрики не лазили по сокровищницам Гелтейрис!
— Тогда что же нам делать? — невесело проговорила я вслух. Альда молчала, затаившись, и никак не комментировала нашу беседу. Но я полагала, что Фальфали сказала достаточно, чтобы заслужить толику доверия. Правда, раскрывать ей тайну Альды я пока не собиралась.
— Понятия не имею, что делать, — Фальфали посмотрела на меня своими вишнёвыми глазами. — Всё так сложно… Если бы вчера я добралась до Драконьего острова раньше, чем Великий сайх и его вайзир… Но нет, я не успела… Послушай, а может статься так, что твои подданные, Лиллика, тоже скоро очнутся от сна?
Я вдруг почувствовала себя неуютно. А если обитатели этого мира узнают, по какой причине я проснулась? И что я не настоящая Лиллика, а занявшая её место человеческая девушка? Тогда моё положение станет только хуже!
— Нет, — подумав, ответила я на вопрос Фальфали. — Сама не знаю, что меня разбудило. Или это был кто-то, — добавила я таинственности и даже понизила голос, словно нас могли подслушать.
— Возможно, твой отец заранее наложил на тебя какие-то мощные чары сопротивления, — Фальфали наморщила чистый белый лоб. — Он ведь был провидцем. А у вас, драконов, столько замечательных способов творить магию!
Я кивнула, соглашаясь. В голосе Фальфали проскользнули нотки искреннего восхищения, и это неудивительно. Кроме владения магией снов и артефактов, золотые драконы Гелтейрис дышали огнём, понимали любой человеческий язык и говорили на нём, даже не задумываясь. Потому у меня и не возникло языковых трудностей в новом мире. А от браков с людьми рождались не какие-нибудь полукровки, а настоящие золотые драконята!
— Ладно, мы что-нибудь придумаем, — подвела итог Фальфали. — Главное, не говори Великому сайху или кому-то ещё, что я на твоей стороне!
Было видно, как её напрягает одна мысль об этом.
— Ни в коем случае, — я ободряюще сжала её ладонь. — А как только мне или тебе придёт в голову идея, Фальфали, тут же свяжемся во сне, договорились?
Похоже, мой маленький жест поддержки не на шутку растрогал Красную пайрику. Она потянулась ко мне и порывисто обняла. Я чувствовала, как всё её тонкое, лёгкое тело дрожит от еле сдерживаемых рыданий. Бедняжка! Сколько ей пришлось пережить из-за коварства и гнусности сестёр!
— Можешь называть меня просто Фаль, — чуть слышно пробормотала она.
Глава 5
Джеильхан
— Приветствуем тебя, о Великий сайх! Да продлит всеблагой Акхувани твои дни! Да пребудет с тобой милость его, Справедливый владыка!
Придворные маги один за другим подходили к трону Джеильхана. Кланялись, целовали ему руки и, пятясь, занимали свои места на покрытых узорчатыми покрывалами сиденьях. Ритуал, к которому Джеильхан привык с пятнадцати лет, протекал как обычно. Пока Актари, глава Совета — длинный, тощий, как палка — не вышел вперёд.
— Великий сайх, дозволяешь ли ты своему верному рабу говорить? — откашлявшись, согнувшись в низком поклоне, спросил Актари.
По опыту Джеильхан знал, что чем слаще звучит голос мага, тем больше яда таится в его впалой груди.
— Дозволяю, — таков был короткий и сухой ответ.
Выпрямившись, Актари поправил паучьими пальцами свои длинные тёмные одежды и продолжал:
— Славный и мудрый Джеильхан, дошло до нас, что ты держишь в Ониксовой Башне пленницу. Да не простую, а золотую…
В тронной зале воцарилась тишина. Похоже, ещё не все маги — а их было тридцать, как дней в каждом месяце, — знали, что произошло на зловещем Драконьем острове.
— И мы, твои преданные слуги, — Актари потупился, — обеспокоены. Ты всегда был справедлив, Великий сайх. Пёкся о благе своего народа так же, как и твой отец, пребывающий ныне в благословенном раю…
Значительная пауза.
— Что будет с Асферией, если драконесса вырвется из оков? Не утонет ли в пламени священная столица Ясмин, как чуть не сгинула солнечная Фьеза несколько лет тому назад? Не лучше ли драконессе вновь уснуть… чтобы никогда больше не проснуться…
При последних словах Актари по рядам магов пробежали взволнованные шепотки.
— Лиллика никуда из Башни не денется, — отрезал Джеильхан. — И она — моя. Её жизнью и смертью распоряжаюсь только я. Здесь нечего обсуждать.
— Великий сайх…
— Молчать! — Глаза Джеильхана полыхнули таким же гневом, как и тот, что поднялся в его душе. Он думал, будто ненавидит и презирает Лиллику; говорил себе денно и нощно о её хитрости и коварстве. Но стоило главе Совета намекнуть на возможную казнь Лиллики…
— Да убережёт нас всех от ошибок Отец Истины! — попятившись, воскликнул маг. — Поистине, я не хотел дерзить тебе, славный и мудрый Джеильхан!
— Сам же твердишь, что вы — мои преданные слуги, — Джеильхан обвёл тронную залу суровым взглядом, и несколько магов съёжились на сиденьях. — Пристало ли вам давать указания своему господину?
— Нет, но…
— Довольно, — это прозвучало так, что Актари вновь поклонился и, не проронив больше ни звука, занял своё место. Как только воцарилась окончательная тишина, Джеильхан произнёс громко и внушительно:
— Впредь никто не заговорит со мной о золотой пленнице. А теперь вернёмся к тому, ради чего собрали Совет. Держится ли магия источников? Подпитывает ли вашу силу, как прежде? Отвечайте! Если нужно будет принять жёсткое решение, я готов лично убедить Фальфали в этом.
С магией самого Джеильхана пока всё было хорошо. Подобно остальным сайхам и членам их семей, он получил при рождении особое благословение духа-покровителя, а значит, и дар. В отличие от магов, которые понемногу черпали из каждого источника, Джеильхан мог применять только магию воздуха, но уж ею-то владел в совершенстве.
— Магия источников работает и подпитывает нашу силу, как положено. Однако есть опасения, что рано или поздно большая часть её иссякнет, — хмуро отозвался Актари. Глубокие морщины пересекли его лоб, кустистые чёрные брови сдвинулись на широкой переносице. — Ведь ритуал освящения проводится раз в год, Великий сайх. А если некому это сделать…
Джеильхан всё прекрасно понимал. Напав на младшую сестру и тем нарушив священные законы, Нерджиса заслуживала сурового наказания — смерти. А затем должна была родиться в яйце, похожем на птичье, новая хранительница. За год она бы выросла достаточно, чтобы провести ритуал освящения источника. Всё то же самое касалось и Кейбы. Но Фальфали, несмотря на предательство сестёр, и слышать не хотела о том, чтобы уничтожить жёлтый и синий нусхи. Она твердила: «Я найду другой выход. Я что-нибудь придумаю, Справедливый владыка!»
А между тем всё благополучие Варрадены держалось на источниках магии. Без них материк давно превратился бы в опалённую солнцем гигантскую пустыню. И сколько ни молись божьим детям Вэйю и Анаихите — его сестре, водному духу, — они не могли напрямую вмешаться в людские дела и заменить пайрик.
— Я поговорю с Фальфали, — решил Джеильхан. И тут же за спиной раздался тихий, вкрадчивый голос:
— Она не согласится, Великий сайх.
Это был Кьеркед. Обойдя трон, вайзир склонился ещё ниже, шелестя вечно чёрной, будто траурной одеждой, и поцеловал руку Джеильхана сухими морщинистыми губами.
— Речь пойдёт не о том, чтобы уничтожить нусхи её сестёр, — поколебавшись, ответил Джеильхан. Он ценил службу Кьеркеда и его советы, был с детства привязан к старому вайзиру. Но где-то в глубине души доверял ему не полностью. «Беспечный и мёртвый — одно и то же, — всплыли в памяти слова отца. — Настоящий правитель склонен доверять лишь самому себе».
— Тогда о чём ты будешь говорить с ней, сынок? — Кьеркед понизил голос, чтобы его ласковое обращение не услышал никто из магов.
Джеильхан помолчал, обдумывая ответ.
— О том, сколько времени у нас ещё осталось. До того, как источники перестанут работать…
Позже, когда Совет придворных магов разошёлся, Джеильхан встал с трона и приблизился к окну, украшенному ажурными каменными решётками. Через цветное стекло было хорошо видно источник магии воздуха — гигантскую асферию, в честь которой назвали страну. От лепестков, раскинувшихся над Ясмином, исходило слабое сияние, несравнимое с ярким солнечным светом. Но, глядя на Жёлтый источник, Джеильхан понимал, что для людей он столь же важен, как и солнце.
— Сынок, — неслышно ступая, горбун вновь оказался рядом. — Скажи мне, что ты намерен делать с драконьей правительницей после того, как она во всём признается?
Не оборачиваясь, Джеильхан процедил сквозь зубы:
— Это моё дело, Кьеркед.
Лиллика. Рыжеволосая красавица, чьи смеющиеся зелёные глаза вечность тому назад покорили сердце Джеильхана. Её имя, нежное, как цветок лилии, невыносимой болью отдавалось в душе. Могло ли случиться, что Лиллика — именно она! — не виновата? И драконы сговорились у неё за спиной? Но ведь Бейсирена из рода Каи — одного из тех проклятых ящеров, которые пытались сжечь Фьезу — допрашивал сам Джеильхан, а сообщников того по очереди пытали дворцовые палачи. Все пленники указали на свою альгахри.
И яд, был ещё яд… А тайное письмо от драконов, найденное у помощника Кьеркеда? Вот о чём Джеильхан не сказал Лиллике! Да толку говорить, если она снова начнёт всё отрицать?
— Драконесса хитра и опасна, — прошелестел Кьеркед, по-прежнему стоявший за плечом. — Так рассуждает Актари. Так думает весь Совет.
Опасна, мысленно повторил Джеильхан. Но как забыть её светлую улыбку и то, как доверчиво она поднесла к губам золотую чашу на пиру. Чашу, в которой плескалось финиковое вино пополам с сонным зельем. Джеильхан хотел выбить эту проклятую чашу из рук своей красавицы… и еле остановил себя. Лиллика виновна! И тому были свидетельства.
— Мой тебе совет, сынок, — Кьеркед говорил свистящим шёпотом, — усиль охрану Ониксовой Башни. Я дам тебе самых верных своих людей.
Пронзённый тревогой, словно острой стрелой, Джеильхан порывисто обернулся к старому вайзиру. И прочёл в его глазах то же, о чём подумал и сам.
Глава 6
Из окошка под потолком лился тёплый солнечный свет. Я сидела перед зеркалом, которое мне принесли с разрешения Джеильхана, и расчёсывала волосы простым деревянным гребнем. Недавно молчаливая служанка в чёрном, которую тоже прислал Великий сайх Асферии, помыла мне голову. Так что ухаживать за чистыми, блестящими и совершенно великолепными волосами было одно удовольствие! Заплетая косу и держа наготове светлую ленту, я вспоминала и обдумывала ночную беседу с Фаль.
Красная пайрика снова позвала меня в сон, и у неё на то имелись серьёзные причины.
— Я хочу найти способ провести ритуал освящения всех трёх источников, — взволнованно сообщила она, сжимая и разжимая пальцы. На сей раз мы сидели на ложе, застланном розовым шёлком; комнатка Фаль очень напоминала кукольную, потому что и на стенах были светлые тканевые обои в цветочек, и на полу шёлковый ковёр, по которому чья-то прихотливая рука разбросала свежие алые розы.
— Чтобы не пришлось убивать Нерджису и Кейбу? — спросила я, уже знавшая о том, как работают источники магии.
Фаль кивнула. В её глазах сверкали, как бриллианты, слёзы.
— Я всё ещё люблю их. Да, Нерджиса всегда была жестока к моим чувствам, а Кейба — просто равнодушна. Но… Пусть они живут! Где-то далеко от меня, но живут! — выпалила Фаль и расплакалась. Я обняла её и вдруг мысленно поймала видение того, как маленькая девочка с розовыми волосами смеётся и бежит навстречу старшим сёстрам, протягивая ручонки.
— Как я могу помочь тебе, Фальфали?
— Может, в ваших драконьих сокровищницах что-то найдётся? Среди артефактов? — неуверенно предположила Красная пайрика, высвобождаясь из моих объятий. — Как считаешь?
Я задумалась. Списки артефактов составляли те, кто сейчас спал беспробудным сном. Но если обойти сокровищницы, заглянув на каждую полочку, то, вероятно, что-нибудь да найдётся. Так я и сказала Фаль.
— Обязательно найдётся! — Заплаканные глаза её светились надеждой. — Вы, драконы, такие умные и талантливые! Знаешь, я храню у себя, в Ахмерии, механические часы, которые можно надеть на руку, и буквенный артефакт — белую пластину с разноцветными камешками, и компас-поисковик… Да, с прошлого года драконьи изобретения под запретом, у всех родовитых семей Варрадены их изъяли, но… Я, как пайрика, на особом положении!
Фаль торжествующе улыбнулась, вытирая глаза.
— А кроме того, наш ахмерский Верховный жрец Лютсин не такой злой, как ваш Зефри, с которым ты ещё не сталкивалась! Если даже у людей найдут что-то драконье, то наказывать не станут, просто заберут.
Я вздохнула, воскрешая в памяти воспоминания Лиллики.
— Это всё изобретения нашего предка — не золотого, а белого дракона — и его семьи…
— Того самого, что заточил свою тьму в шкатулку? — прошептала Фаль, округляя глаза. Вот теперь настал мой черёд изумиться:
— Откуда ты знаешь?!
Альда, незаметно сидевшая на правой руке, чуть уколола меня коготками. Мол, не сболтни лишнего.
— Я же говорила, как вы, драконы, мне интересны, — покачала головой Фальфали и поправила нусхи в волосах. Хотя он и без этого держался, как приклеенный. — И о шкатулке я знаю давно, Лилли. Там сидит страшное зло, которое ни в коем случае нельзя выпускать, иначе оно погубит весь мир.
Я молчала, и вправду опасаясь сказать что-то лишнее.
