Глава 1. Комплексное невезение.
Знаете бывают дни, когда лежишь в кровати и точно знаешь, что лучше из нее не подниматься. Даже глаза открывать не стоит. Ибо вместо доброго и светлого - мир встречает тебя осенними тучами в августовский день и мухой в стакане. От чего умирают последние, увязнув в сиропе на дне, до сих пор остается для меня загадкой. Они все таки утопленники или жертвы стремительного диабета? В любом из вариантов их агония была сладкой. В прямом смысле этого слова.
Медленно потянувшись, я все же вспомнила, что моя жизнь отнюдь не сахар и подниматься из такой уютной кровати хочешь-не хочешь, а придется. Хотя бы потому что профессор Цеброн Фурси не прощает прогулов своим подчиненным, как и многих других человеческих слабостей. А еще он ректор в Дольсгорском Университете общей магпрактики, где весь предыдущий год, я - Оника Сатор, от души травила студентов. В смысле преподавала им комплексное Зельеварение и Отвары. И если хочу продолжать занимать эту чудесную должность, то стоит поторопиться на сегодняшний педсовет.
Такой мантрой я поднимала себе из кровати уже год, буквально заставляя изо дня в день учить оболтусов, как правильно травить, травиться и сварить настойку от насморка. И периодически даже вспоминала, что очень благодарна судьбе за сломанную жизнь и хоть не любимую, но все-таки работу. Последняя позволяла не скитаться под мостами и влачить жалкое существование.
Меня лучшую ученицу академии Спецтьмы не взяли в аспирантуру по профилю! Знаете почему? Я слишком “низкая и миленькая” для смертоубийства. “С вас преступники умрут со смеху”, - говорили мне все эти ужасные бугаи из приемной комиссии. Ни капельки не стесняясь отказывать по такой нелепой причине. Будь на моем месте парень - его бы разорвали на части, желая заполучить ценного специалиста в свои ряды. Проклятые женоненавистники!
Благо аспирантуру я все-таки закончила: надо мной сжалился один старик-преподаватель и взял к себе. Правда специализация у него зельеварение и скорее яды, нежели отвары, а студентов он к себе на практику не брал вовсе. И по-настоящему сделал для меня исключение, проникнувшись моим старательным изучением предмета в академические годы. Все убеждал в уникальном таланте и говорил, что с радостью откроет секреты зельеварческого мастерства. Получив пятнадцать отказов по хоть сколько-нибудь подходящей специализации, столкнулась с тем, что остальное менее соответствующее и более скучное заполнено другими студентами и места для меня нет. Пришлось согласится на предложение профессора Ирвина Блеоссина и простоять два года своей жизни возле котла. Нет, опыт был безусловно бесценный и грандиозный. Профессор и вправду открыл для меня свой предмет с новых сторон и поделился тайнами, за которые многие готовы были бы душу продать… Но. Всегда есть но. Варить уникальные зелья и яды - это не то ради чего я терпела шесть лет насмешек и унижений за маленький рост и детскую внешность, буквально выгрызая себе звание лучшей ученицы. Четыре года в спец пансионе даже вспоминать не хочу. Один от него положительный момент - он являлся гарантом зачисления в Спецтьму.
И вот весь этот многолетний ад пережить, чтобы потом в поисках работах слышать бесконечное “Вы нам не подходите” и ущербное хихиканье в кулачок? Предложение из этого университета преподавать комплексное ЗЛО (как бессовестно сокращали название дисциплины адепты) стало для меня спасением год назад. Элементарно не на что было жить, да и негде. Из общежития меня на тот момент уже выселили, поскольку обучениев аспирантуре было закончено, а заработанных на дипломах и курсовых денег едва ли хватило бы на аренду собачьей будки, не говоря уже хоть о чем-то другом. Благо отличникам моя родная академия предоставляла и жилье, и питание.
Вот и отказаться от должности преподавателя в университете общей магической практики, где мне предоставили крышу над головой, трехразовую кормежку и жалованье даже мысли не было. В Дольсгор, где и находится указанное учебное заведение я уезжала воодушевленная и полная надежд. Надежд со временем поубавилось, как и моей святой веры в то, что все это временно. Через еще двадцать семь неудачных собеседований, решила, что с известной поговоркой про “постоянное” лучше не спорить.
И вот в это, возможно прекрасное утро, я Оника Сатор двадцати семи лет от роду открыла глаза, чтобы убедиться - с предчувствиями надо считаться. Закрыть очи и развидеть этот кошмар уже не получится - поверх белого постельного белья синие волосы смотрелись особенно контрастно.
Я брезгливо подняла свой собственный локон, пытаясь разобрать ошибку в магическом плетении. Паралельно костерила одного плешивого библиотекаря с его советами попробовать новое заклинание. Волосы, брови и ресницы каждую неделю подвергались с моей стороны окрашивающему заклинанию в абсолютный черный цвет. Это немного добавляла возраста и можно было подумать, что мне целых восемнадцать, а не пятнадцать, как многие заблуждались, лет.
Ровным счетом не поняв из плетения вообще ничего, я, будто ужаленная, выскочила из кровати и бросилась в ванную. Благо, выделенная мне комнатка хоть и была четыре на четыре метра, но при это имела собственный санузел. Перед небольшим овальным зеркалом, вечно слегка висящем косо из-за неправильного центра тяжести, остановилась, как вкопанная.
Пульсаром мне по голове! Какой кошмар! Брови тоже синие! Как будто мне по лицу кто-то две ягоды черники раздавил и размазал. В купе с моими голубыми глазами, кажется я стану претендентом на какое-нибудь синее прозвище, от щедрых до таких дел адептов. Нужно срочно развеять заклинание и наложить старое, проверенное годами.
Через час безуспешных танцев с магическими плетениями возле маленькой раковины, над которой и висело зеркало, я сдалась. Не то чтобы это было в моей натуре, но на педсовет придти вовремя у меня уже точно не получится. А это скверно. Ректор грозился мне страшными карами (увольнением), за любой, самый маленький повод, который я ему предоставлю. Очень сильно старик на меня взъелся, после того, как весь преподавательский состав слег на два дня, угостившись моим чаем. А я что? Я - ничего. От души людей угостила, торт нарезала, кто же виноват, что они так неудачно коллективно что-то испорченное сожрали? Я вот ничего кроме чая с тортом не ела и со мной все в порядке было. Поверить мне, естественно не поверили. Жестоко обличая отравительницу в моем лице, но и доказать ничего не смогли. Даром что ли я два года у котла стояла? Если б знали еще кто на самом деле аспирантуру мне преподавал, даже бы на тесты торт отправлять не стали. У профессора Блеоссина оказалась интересная молодость, много тайн и секретные знания в области зельеварения, которыми старик со мной с удовольствиями поделился. Правда потребовав магклятву о неразглашении.
В общем, когда до кучи и пара десятков студентов оказались в лазарете, ректор меня гонял и в хвост, и в гриву, за самые маленькие недоработки. Приходилось изрядно стараться, чтобы не быть все время под прицелом. Впрочем на все недовольства по поводу отравления адептов, я самым бесцеремонным образом заявила, что это учебный процесс. Он же не предъявляет преподавателю по смертоубийству, когда после его занятий в лазарет идет толпа покалеченных? Тогда какие ко мне вопросы? Вот после этого профессор Фраси на меня и взъелся.
Поэтому на педсовет, который был созван в преддверии учебного года опаздывать было никак нельзя. Быстро умывшись, стянула волосы в пучок, надела свой любимый черный костюм-тройку, с белой рубашкой и ненавистные туфли на высоком каблуке. Эту обувь не любила за неудобство, вечные мозоли и мучительную боль. Но из года в год в моем гардеробе были исключительно такие модели. Они прибавляли мне от шести до десяти сантиметров и позволяли чуть меньше ненавидеть окружающих. Люди выше 175 автоматически попадали в список врагов и считались тупыми бугаями или дылдами. Потому что именно они чаще всего звали меня обидным прозвищем “полторашка”. Правда после второго курса, когда начались практические занятия и нас начали ставить в спарринги - охоту обзываться я отбивала этим людям с чувством глубокого удовлетворения. Правда страх, тех кто сильно выше, видимо, будет жить со мной до гробовой доски.
Покрутилась перед зеркалом, привыкая к туфлям. Хоть в полный рост в него я все равно не помещалась, да и сбоку мешалась чугунная ванная, а позади можно было и вовсе споткнуться об унитаз, длительное изучение отражения, помогало примиряться с ситуацией.
Уже спустя десять минут я шла с гордо поднятой головой по широким академическим коридорам, прокручивая в голове особенно зловредные зелья синего цвета. Раздумывала, чем буду выбивать дурь из адептов второго курса в этом году. Те, кто только поступил в альма-матерь очень быстро проникнутся уважением к предмету и прекратят злословить. Но дисциплина комплексное ЗЛО предполагала два года обучения. А вот второкурсники, испытавшие на себе ни одно зелье, могут основательно приклеить ко мне что-то синее. В программу надо будет срочно внести поправки. Остальных приведу в чувство на смертоубийстве. Полагаю доцент Рудий Гностич будет опять просить подменить его то и дело. И к слову эти замены были единственной отдушиной за год. Соглашалась всегда без раздумий, исключительно из-за любви к мастерству.
С такими планами я продолжала быстро вышагивать в сторону малого актового зала, где и был назначен педсовет, еще не зная, какая туча сгущается надо мной.
* * *
В просторном помещении, через огромное во всю стену окно, падал яркий утренний свет. Некоторые собравшиеся здесь преподаватели то и дело хмурились, явно не обрадованные ранним подъемом. Все люди, нелюди и прочие расы хаотично распределились на комфортных мягких креслах в первых рядах. Перед ними на символическом возвышении стоял невысокий грузный седой мужчина, с плохо прикрытой проплешиной на голове. Это был их непосредственный начальник - ректор Цербон Франси. В компании с ним на сцене находился поджарый высокий тип с явной военной выправкой. Она угадывалась и в осанке мужчины, и в его твердом, пронизывающем душу взгляде. Властный образ дополнялся строгим темно-синим костюмом, гладко-выбритым лицом и не особо длинными черными волосами на голове, где будто каждая прядь знала свое место. Господин был смугл, хмур и даже янтарно-карие глаза смотрели холодно. На контрасте седой, пухлый ректор смотрелся особенно нелепо, но именно он обратился к подчиненным:
- Приветствую, Вас дорогие коллеги! - старик промокнул со лба пот, - вынужден сообщить вам всем неприятное известие.
Загадочный тип сразу же метнул в мужчину пару убийственных взглядов, заставляя ректора бледнеть и искать более подходящие слова:
- Эээ… Ну в смысле… - речь тут же перешла в бормотание, - для многих из нас это будет начало нового карьерного пути. В этом году нам, Дольгорскому университету общей магпрактики, не хватило баллов для аккредитации. Поэтому нам не дают разрешительную грамоту и оставляют без бюджета.
На таком заявлении среди внимающего преподавательского состава прошелся беспокойный шепоток. А ректор поторопился внести пояснения:
- Поэтому министерство приняло решение нас перепрофилировать под высшее учебное военно-магическое заведение, - недовольство этим фактом, профессору Фраси скрыть не удалось, - разрешите представить нашего нового ректора - капитана Саарина Муреса.
В этот момент, тихо проскрипев, за мной предательски громко захлопнулась деревянная двустворчатая дверь. На звук обернулись буквально все, а в зале воцарилась мертвая тишина. Решив, что хуже уже не будет, уверенной походкой двинулась вперед, раздумывая какое место мне занять и как оправдаться за опоздание. Одинокий стук моих каблучков по деревянном паркету, как ровно и гордую проходку под малоприятные взгляды коллег, прервал ну очень командный голос:
- Адептка, покиньте помещение! - приказал этот кусок бревна, - ко всему прочему учащихся собирают в зале для церемоний!
Это он сейчас что? Не только нанес мне смертельное оскорбление, но еще и намекнул, что у меня топографический кретинизм? Захотелось предложить мужлану чайку. Могу даже за конфетками сгонять для такого случая. Но здравый смысл и опыт кричали: он просто тебя уволит под издевательские смешки коллектива. Ко всему прочему передо мной явно была квинтэссенция всего того, что я так сильно презирала в мужчинах: высокий рост, куча мышц, отсутствие интеллекта. Если бы он хоть чуть-чуть шевелил своими извилинами, то мог бы начать с вопроса “вы кто?”, а не с выводов. В таком случае меня ждет очень тяжелый год, но потерять работу равно ночевать в подворотне. Так что…
- Добрый день, капитан Мурес, - остановившись, практически отрапортавала, - разрешите представиться, госпожа Оника Сатор - преподаватель комплексного зельеварения и отваров.
Он явно военный, значит должен оценить мой профессиональный подход. В конце концов в академии Спецтьмы нас для этого шесть лет и готовили: служить на благо родине, под началом вот таких табуретов. Мужчина несколько мгновений сверлил меня взглядом, будто досье сверял, после чего выдал:
- Добрый. Зельеварение военным ни к чему, вы уволены с сегодняшнего дня, - и даже любезно пояснил, - ваш предмет читается на первом и втором курсе, но все эти адепты будут переведены на новую программу обучения. Последние два курса будут выпущены с дипломами университета общей магпрактики, но зельеварение они уже прошли. В ваших услугах больше нет смысла. И госпожа Сатор, общежитие освободите сегодня же.
Волной злорадства, исходящей от коллег, можно было толпу вооруженных гномов вымыть из железной горы. Но я была так основательно вколочена в пол требованием выселиться прямо сегодня, что злопыхания прошли мимо меня. Мне некуда идти! Нужно хотя бы немного времени, чтобы найти другую работу! Мыслительный процесс был молниеносным и стремительным. Преподаватель по антикризисным решениям мной бы сегодня гордился:
- По трудовому кодексу не имеете право! - выпалила, пока никто больше не успел ничего сказать, - Я требую своей законной отработки в две недели и в течение этого времени выселяться не собираюсь!
- Госпожа Сатор, - поморщился “табурет”, - давайте не будем усложнять. Вы этой истерикой ничего не добьетесь. Зельеварение в нашей программе не предусмотрено.
- Это мое законное право, - в мой голос вернулась уверенность и твердость, - и вы не можете мне в нем отказать.
Мужик просверлил меня ну очень не добрым взглядом, так смотрят, когда обещают устроить вам персональный ад. Просто он не знал, что терять мне нечего и хуже уже не будет. В ответ он получил не менее красноречивый посыл, от чего поморщился еще раз.
- Чтобы через две недели духа здесь вашего не было, - прошипел Муарес, зло добавив ядовитое, - истеричка!
Из зала я вылетели с красным от бешенства лицом и мысленным обещанием страшной мести.
* * *
Библиотека встретила меня горьким запахом полыни в перемешку с терпким ароматом кофе. Повелитель книжной пыли и гроза всех адептов, длинный, как жердь и сухой, как пергамент, господин Руфиус Прот стоял за длинным прилавком и с наслаждением глотал горячий напиток. Так сложилось, что этот принципиальный дед стал моим единственным, если не другом, то как минимум товарищем по злословию.
