Аннотация к эпизоду
Героическое фэнтези, или Один Егорович в ВалгаллеСложно написать героическое фэнтези, если у тебя нет желающих героически умереть в твоей книге. Всяк выкручивается как может. Вот и пришлось великому писателю использовать первых встречных кандидатов: дворника и бухгалтера. Отправил он их в мир скандинавских богов, а что делать дальше, не знает. Вдохновения нет, время идет, Маша обещает выдернуть хвост и выщипать чешую щипчиками для бровей.
«Иногда они возвращаются»
Дракон подписал очередную фотографию и подвинул всю стопку на край стола. Новая книга принесла ему невероятный успех и вознесла на очередной головокружительный пьедестал, неминуемое падение с которого могло оказаться весьма болезненным.
Великий писатель встал, намереваясь пойти на кухню за кофе, но в эту же минуту его смартфон издал страшный звук, напоминающий что-то среднее между воплем банши и визгом антивируса. Дракон вздрогнул и с ужасом уставился на экран.
Со стороны посмотреть, и вовсе ничего кошмарного. Миловидная улыбающаяся блондинка, что в ней может быть такого? Но это если не вдаваться в подробности. Потому что звонила… Маша. Грозный литературный агент. Женщина с железным характером и хваткой бультерьера. Она наводила ужас даже на дракона, которым, собственно, и являлся великий писатель. Да, да, такое тоже случается. Вообще летающие ящеры предпочитают жить в пещерах, убивать скот и тащить в сокровищницу все, что плохо лежит. Но конкретно этот дракон был воспитан совсем в других условиях. В его семье обязательным атрибутом обеда являлась не растерзанная корова, а нож, вилка и фарфоровые тарелки. Исключительно интеллигентное семейство. Так даже не скажешь, что ящеры… разве только по внешнему виду, но никак не по поведению.
Вот и призвание великого писателя было не в изничтожении парно- и непарнокопытных и даже не в коллекционировании драгоценных побрякушек. Талант его заключался в способности создавать новые миры, перемещать туда попаданцев и потом писать о них книги.
Помолившись всем своим чешуйчатым богам, дракон с тяжелым вздохом снял трубку.
— Фотографии подписал? — если бы заключенной в голосе энергией можно было зажигать лампочки, то Маше не пришлось бы платить за электричество. Никогда. Это ей бы доплачивали.
— Да! — драконий хвост нервно стукнул по полу, и у соседей снизу посыпалась штукатурка с потолка. Судя по возмущенным крикам, вместе со штукатуркой упала и плохо закрепленная люстра.
— Хочу порадовать тебя новым заданием, чтоб не расслаблялся.
Великий писатель замер. Эти слова обещали крупные неприятности.
— Каким? — в голосе дракона энтузиазма не слышалось вовсе, что явно не понравилось его литературному агенту.
— Я подписала тебя на серию книг в разных жанрах. Сказала издателю, что ты справишься, — последнее слово Маша выделила особо. Ящер понял, что не справиться он уже не может. Если хочет жить. — Первую книгу сдашь через неделю. Жанр «Героическое фэнтези». Порази меня своей необузданной фантазией. Время пошло.
— Но…
Динамик ответил ему короткими гудками. Маша повесила трубку.
«Промозглый ветер бросал в лицо мелкие брызги дождя на мосту Ватерлоо. Корвин, виконт Честерлендский посмотрел на быструю воду и выпил глоток виски прямо из бутылки. Поморщился. Вытащил револьвер. Вложил в барабан одну пулю. Прокрутил. Почему бы не сыграть в последний раз?
В этот проклятый день он поставил на кон все свое состояние и… проиграл. Корвину редко везло в карты. Почти никогда. А в любви… в любви везло, хотя что называть любовью? Женщинам он нравился. А женщины нравились ему. Все подряд. Хорошенькие, конечно. Но вряд ли хоть одна из них действительно расстроится, когда…
Виконт поднес револьвер к виску.
Щелчок.
Пусто.
Еще глоток виски. Прокрутить барабан…
Как хочется, чтобы случилось чудо. Чтобы кто-нибудь сказал: «Постой! Остановись! Не делай глупость!» Но на мосту было пустынно. Кому он нужен, этот мост, ночью в дождливую погоду…
— Сэр! Постойте, сэр! — прозвучал чей-то голос.
Виконт повернулся и выронил бутылку из рук. На него смотрел золотой… дракон.
— Сэр, я вижу, вы попали в безвыходную ситуацию! У меня есть для вас отличное предложение! — сказал ящер на чистейшем английском языке.»
Великий писатель вздохнул и убрал старый, пожелтевший от времени лист бумаги обратно в коробку. Последняя книга его отца. Незавершенная. Отец исчез, написав всего-то несколько глав. И вот уже прошло около сотни лет, как о нем нет ни слуху, ни духу. А ведь он был действительно хорошим писателем и смог даже сотворить легендарное золотое перо, позволяющее автору попасть в выдуманный мир. Вот кто бы мог сейчас помочь…
— Где же я найду главных героев? — уныло пробормотал дракон себе под нос.
Беспомощно посмотрев на золоченую раму с фотографией своей мамы, ящер перевел взгляд на постер. С плаката улыбался его давний знакомый — эльфийский король Анталиан или, для тех, кто знал его по изначальной реальности, Даниил. Были времена, когда не являлся Дан никаким эльфом, а работал обычным программистом, но с легкой руки дракона он много лет назад сменил расу и переселился в выдуманный мир, где завел семью и неплохо обжился. Вот ему-то великий автор и был обязан своей славой.
В кабинете стало душно. Пришлось открыть окно. В квартиру ворвались звуки большого города: гул шоссе, лай собак, крики детей, ворчание вечно недовольных старушек у подъезда и… Перекрывая фоновый шум, до писателя донесся звучный голос дворника Егорыча.
— Бумажку подними! Я только что двор подмел!
— Ты что, не видишь, у меня руки заняты! — этот пронзительный голос дракон тоже узнал. Галина Александровна, соседка. Женщина выдающихся достоинств и крайне сурового характера. Лет ей было около сорока, но выглядела она весьма впечатляюще со своей толстенной русой косой и внушительных размеров бюстом.
Галина Александровна являлась женщиной резкой и весьма грозной, видно, оттого и оставалась старой девой. Работала она главным бухгалтером в какой-то конторе. В жизни превыше всего ценила размеренность и жесткий распорядок дня. Любое нарушение правил воспринимала в штыки, а драконью расхлябанность считала преступной и всячески пыталась с ней бороться. С переменным успехом.
Великий писатель навострил уши.
— Бумажку ему подними! Нет, чтобы помочь донести покупки, — довольно низкий, грудной и весьма громкий голос соседки был исполнен возмущения. — Выродились мужики, одни неудачники остались!
Охваченный болезненным любопытством писатель выглянул в окно. Его глазам открылось впечатляющее зрелище битвы века: Егорыч против Галины Александровны. Дворник был детина немаленький, плечистый, с жутковатого вида шрамом, который начинался на лбу и продолжался под правым глазом. Дракон знал, что Егорыч — бывший военный, а чего занятие получше себе не нашел — этого писатель не ведал. Мужик-то еще не старый, лет под пятьдесят, не больше. В охрану бы наверняка взяли с распростертыми объятиями. А он зачем-то устроился работать дворником с копеечной зарплатой. Странно, конечно, но и не такое случается в жизни.
Меж тем, атмосфера внизу накалялась. Встав во фрунт, Егорыч держал метлу, будто и не метла это была, а самое настоящее ружье. На него напирала Галина Александровна. Со своей косой и грудью пятого размера она напоминала настоящую валькирию. Эдакая Брунгильда. Ни разу не худенькая, но фигуристая.
— Это чего же вдруг неудачники? — судя по голосу, Егорыча ситуация больше развлекала, чем злила.
— А что, «удачник», до седин дожил, все дворником работаешь? — зло фыркнула Галина.
— Нравится, вот и работаю.
«Валькирия» раскатисто и немного зловеще захохотала, словно уже взгромоздилась на крылатого коня, нахлобучила на себя рогатый шлем и на всех парах мчится в битву.
— Так все неудачники говорят!
— Говорят и говорят. Ты, вот что, Галина, бумажку свою подбери и шагай до дома.
— И не подумаю, — бухнув на землю гору пакетов, «валькирия» начала копаться в своей вместительной дамской сумочке. Ключи находиться не желали. Галина злилась.
Егорыч поднял брошенную на асфальт бумажку и положил ее в один из пакетов.
— А еще мужчиной себя считаешь, — «валькирия» раздраженно уставилась на дворника.
— А еще думаешь, будто ты женщина, — в тон ей ответил Егорыч.
И быть бы великой битве, если бы писателя не осенила гениальная идея. Вот же оно — героическое фэнтези. Скандинавские боги, Один, валькирии, Валгалла… По-хорошему надо было, конечно, спросить у этих людей разрешение на перемещение, договор заключить, но Маша дала дракону всего неделю, а уговаривать Галину Александровну… Скорее гаишника уломаешь забыть о пересечении двух сплошных. Да и кто будет проверять те договоры? Нет таких юристов, которые могли бы привлечь к ответственности единственного на свете дракона, способного создавать новые миры и писать по ним книги.
— Я и есть женщина, а вот ты хам! Мужлан! И все вы такие! Вот тебе бумажка! — Галина вытащила из пакета с покупками злополучный чек, из-за которого разгорелся весь сыр-бор, и со злостью бросила его на асфальт. Лучшего сигнала к переходу в другой мир и придумать было нельзя. Вспышка, легкий дымок, и на улице стало тихо.
Дракон посмотрел на одиноко стоящие у подъезда сумки и, тяжело вздохнув, направился к компьютеру. Великому писателю теперь светила целая неделя работы над книгой без отрыва от производства.
— А вроде не пил сегодня…
Таковы были первые слова Егорыча, когда вместо только что подметенного двора он увидел перед собой площадь, по которой бесцельно слонялись одетые викингами здоровенные мужики с запрещенным к ношению холодным оружием наперевес. Впереди виднелись распахнутые настежь ворота метра в три высотой, сложенные из цельных стволов деревьев, а за ними — непонятные строения, на церковь вовсе не похожие, но с золотыми крышами.
Егорыч сделал шаг и выругался — загажена площадь была просто сказочно: пахучие лошадиные сюрпризы дивно сочетались с обглоданным мослами и ребрами, а также старыми шкурами неопознанных животных, разбросанными на манер кочек в этом болоте вечной вони. Дворник хотел пустить в ход метлу, но тут обнаружил, что она теперь не простая, а… ну да, золотая. В прямом смысле этого слова. Или, как минимум, позолоченная. Егорыч осмотрел ее внимательно и обнаружил, что это вовсе и не метла больше, а стилизованное под нее копье — из вороха прутьев торчал острый наконечник. Боевые свойства сего предмета казались сомнительными, но выглядело оружие неплохо. Егорыч постучал древком по свободному от мусора пятачку. Зачем? Кто знает, просто постучал и все тут. И тут же к нему направилась пара небритых широкоплечих молодцов в сбитых набок шлемах и кожаных доспехах, покрытых подозрительными коричневыми пятнами. Несло от парней какой-то сивухой и настойкой на мухоморах. Егорыч никогда не потреблял подобное пойло, но, вдохнув запах, каким-то неведомым образом понял, что это «оно самое». Подняв глаза на Егорыча, алкаши тут же завопили в две глотки: «Один!!!» Дворник аж вздрогнул, хотя кисейной барышней никогда не был. И ударение эти двое сделали почему-то на букву «о», а не на «и», отчего Егорыч даже не сразу понял, что они орут.
— Два-а-а! — рявкнул он во всю мощь своей луженой глотки.
Эффект оказался куда более впечатляющим. Молодцы подпрыгнули как по команде вверх и, похоже, даже слегка протрезвели. Еще бы, Егорыч в былые времена служил в армии прапорщиком. Перед переходом в удаленный от горячих точек гарнизон, ему довелось пройти огонь, воду и медные трубы в одной из жарких стран. Всякого насмотрелся. Он и дворником-то стал потому, что хотел отдохнуть, заняться чем-нибудь тихим и общественно полезным, вместе с тем не особо напряжным. А что зарплата маленькая, так на жизнь и без нее хватало. Пенсия за выслугу и за службу в горячих точках капала вполне приличная, и куда ему столько, если жилье есть, а жены и детей нет? Можно было и вовсе не работать, но знакомый из ЖЭКа пригласил — они дворника никак не могли нанять, а прошлого из-за пьянок уволили. Егорыч отказываться не стал — хоть какое-то разнообразие.
— Так что кричим-то, орлы? Цифру новую узнали? — рявкнул на молодцов бывший прапорщик, окинув викингов начальственным взглядом.
— Великий Один, мы счастливы, что ты к нам вернулся… ик!
— Великий — это я что ли? И что такое Один? Намек на мое семейное положение или еще что? — в голосе Егорыча послышались стальные нотки.
Молодцы засопели, опустили глаза долу. Видно было, что они ежели чего и поняли из речи Егорыча, так это то, что надо молчать, пока по морде не прилетело. Наконец, один из них ответил:
— Один — это имя твое... ик… о хранитель мудрости!
— Что встали? Говорите, чего надо?
— Великий О… — увидев, как зловеще сузились глаза Егорыча, викинг осекся. — Мы рады приветствовать тебя… ик... в Асгарде! Столько лет прошло с тех пор… ик... как ты покинул нас. В упадок… пришли благословенные земли.
— Вот это точно, в упадок, — проворчал дворник, глядя на царящее вокруг безобразие. — Что за свинарник вы здесь устроили?! Вот это что такое? — он показал рукой на загаженную площадь.
— Асгард, — ответили викинги хором, а потом так же хором икнули.
— Яма это выгребная, а не «Асгард». Я в «Асгарде» бывал. Хороший ресторан, пиво, закуски. Такого там не было.
Егорыч упорно цеплялся за привычный мир, хотя видел, что его занесло куда-то не туда. Вот только куда именно? На исторический фестиваль не похоже, где тогда зрители? На съемки фильма тоже — уж больно загажено все. Разве только предположить, что угораздило умереть и попасть на тот свет. Но ад это тоже не напоминало, а про рай Егорыч и не помышлял. Куда с его-то рылом в рай соваться? Слово «Асгард» было знакомое. Так назывался ресторан в скандинавском стиле. Наверное, назвали его в честь какой-нибудь страны. Только как его угораздило попасть в эту страну без загранпаспорта, и почему все здесь говорят по-русски? Одним словом, вопросы, вопросы и еще раз вопросы. Поскольку ответов у него не было, решил пока осмотреться.
Викинги стояли, покачивались и молчали как рыба об лед. Видно было, что «моя твою не понимай».
— Значится, так, — Егорыч не привык сдаваться даже в самых безнадежных ситуациях. — Предположим, я в Асгарде, вы рады меня видеть. Ваши земли в полной ж… в полном упадке, и? Что дальше?
— Мы все готовы повиноваться тебе… ик... о всеотец!
— Где ж вы таких словечек-то понабрались? — пробурчал Егорыч. — Никак ток-шоу по телевизору пересмотрели. Значит, готовы повиноваться? Только вы двое или все лентяи, которые сейчас бесцельно слоняются по плацу?
— Все… о, испивший из источника мудрости!
— Тогда слушай мою команду! — гаркнул Егорыч так, что голос его разнесся по всей огромной площади. Все шатающиеся в округе викинги дружно повернулись к нему. — В две шеренги — стройся!
Нет ответа. Только слышно, как скрипят молодецкие мозги, пытаясь осмыслить суть незнакомой команды.
— Отставить, — Егорыч покачал головой. — Салаги! Ко мне шагом марш!
Эту команду худо-бедно поняли. Ряженые в доспехи то ли реконструкторы, то ли настоящие викинги, вразнобой направились к Егорычу. Ни о каком строевом шаге они, похоже, слыхом не слыхивали, хотя так-то, судя по мордам, совсем уж молодых среди них было немного. Все больше мужики за тридцать. Кряжистые, мощные, все как на подбор, но видно, что не служилые, без выправки. И вообще, у кого пивной живот выпирает, кто сутулится, а кто идет так, будто между ногами ему что-то лишнее мешает.
Чем ближе викинги подходили, тем сильнее становился аромат перебродившего пива.
Выждав, когда все подтянутся, Егорыч гаркнул:
— А теперь в две шеренги становись!
Мнутся. Глаза пустые, непонимающие, почти обиженные. От перегара мухи, пролетающие над головами викингов, опадают вниз с тихим шорохом.
ПРОЛОГ
Дракон подписал очередную фотографию и подвинул всю стопку на край стола. Новая книга принесла ему невероятный успех и вознесла на очередной головокружительный пьедестал, неминуемое падение с которого могло оказаться весьма болезненным.
Великий писатель встал, намереваясь пойти на кухню за кофе, но в эту же минуту его смартфон издал страшный звук, напоминающий что-то среднее между воплем банши и визгом антивируса. Дракон вздрогнул и с ужасом уставился на экран.
Со стороны посмотреть, и вовсе ничего кошмарного. Миловидная улыбающаяся блондинка, что в ней может быть такого? Но это если не вдаваться в подробности. Потому что звонила… Маша. Грозный литературный агент. Женщина с железным характером и хваткой бультерьера. Она наводила ужас даже на дракона, которым, собственно, и являлся великий писатель. Да, да, такое тоже случается. Вообще летающие ящеры предпочитают жить в пещерах, убивать скот и тащить в сокровищницу все, что плохо лежит. Но конкретно этот дракон был воспитан совсем в других условиях. В его семье обязательным атрибутом обеда являлась не растерзанная корова, а нож, вилка и фарфоровые тарелки. Исключительно интеллигентное семейство. Так даже не скажешь, что ящеры… разве только по внешнему виду, но никак не по поведению.
Вот и призвание великого писателя было не в изничтожении парно- и непарнокопытных и даже не в коллекционировании драгоценных побрякушек. Талант его заключался в способности создавать новые миры, перемещать туда попаданцев и потом писать о них книги.
Помолившись всем своим чешуйчатым богам, дракон с тяжелым вздохом снял трубку.
— Фотографии подписал? — если бы заключенной в голосе энергией можно было зажигать лампочки, то Маше не пришлось бы платить за электричество. Никогда. Это ей бы доплачивали.
— Да! — драконий хвост нервно стукнул по полу, и у соседей снизу посыпалась штукатурка с потолка. Судя по возмущенным крикам, вместе со штукатуркой упала и плохо закрепленная люстра.
— Хочу порадовать тебя новым заданием, чтоб не расслаблялся.
Великий писатель замер. Эти слова обещали крупные неприятности.
— Каким? — в голосе дракона энтузиазма не слышалось вовсе, что явно не понравилось его литературному агенту.
— Я подписала тебя на серию книг в разных жанрах. Сказала издателю, что ты справишься, — последнее слово Маша выделила особо. Ящер понял, что не справиться он уже не может. Если хочет жить. — Первую книгу сдашь через неделю. Жанр «Героическое фэнтези». Порази меня своей необузданной фантазией. Время пошло.
— Но…
Динамик ответил ему короткими гудками. Маша повесила трубку.
ГЛАВА 1 — Главные герои
«Промозглый ветер бросал в лицо мелкие брызги дождя на мосту Ватерлоо. Корвин, виконт Честерлендский посмотрел на быструю воду и выпил глоток виски прямо из бутылки. Поморщился. Вытащил револьвер. Вложил в барабан одну пулю. Прокрутил. Почему бы не сыграть в последний раз?
В этот проклятый день он поставил на кон все свое состояние и… проиграл. Корвину редко везло в карты. Почти никогда. А в любви… в любви везло, хотя что называть любовью? Женщинам он нравился. А женщины нравились ему. Все подряд. Хорошенькие, конечно. Но вряд ли хоть одна из них действительно расстроится, когда…
Виконт поднес револьвер к виску.
Щелчок.
Пусто.
Еще глоток виски. Прокрутить барабан…
Как хочется, чтобы случилось чудо. Чтобы кто-нибудь сказал: «Постой! Остановись! Не делай глупость!» Но на мосту было пустынно. Кому он нужен, этот мост, ночью в дождливую погоду…
— Сэр! Постойте, сэр! — прозвучал чей-то голос.
Виконт повернулся и выронил бутылку из рук. На него смотрел золотой… дракон.
— Сэр, я вижу, вы попали в безвыходную ситуацию! У меня есть для вас отличное предложение! — сказал ящер на чистейшем английском языке.»
***
Великий писатель вздохнул и убрал старый, пожелтевший от времени лист бумаги обратно в коробку. Последняя книга его отца. Незавершенная. Отец исчез, написав всего-то несколько глав. И вот уже прошло около сотни лет, как о нем нет ни слуху, ни духу. А ведь он был действительно хорошим писателем и смог даже сотворить легендарное золотое перо, позволяющее автору попасть в выдуманный мир. Вот кто бы мог сейчас помочь…
— Где же я найду главных героев? — уныло пробормотал дракон себе под нос.
Беспомощно посмотрев на золоченую раму с фотографией своей мамы, ящер перевел взгляд на постер. С плаката улыбался его давний знакомый — эльфийский король Анталиан или, для тех, кто знал его по изначальной реальности, Даниил. Были времена, когда не являлся Дан никаким эльфом, а работал обычным программистом, но с легкой руки дракона он много лет назад сменил расу и переселился в выдуманный мир, где завел семью и неплохо обжился. Вот ему-то великий автор и был обязан своей славой.
В кабинете стало душно. Пришлось открыть окно. В квартиру ворвались звуки большого города: гул шоссе, лай собак, крики детей, ворчание вечно недовольных старушек у подъезда и… Перекрывая фоновый шум, до писателя донесся звучный голос дворника Егорыча.
— Бумажку подними! Я только что двор подмел!
— Ты что, не видишь, у меня руки заняты! — этот пронзительный голос дракон тоже узнал. Галина Александровна, соседка. Женщина выдающихся достоинств и крайне сурового характера. Лет ей было около сорока, но выглядела она весьма впечатляюще со своей толстенной русой косой и внушительных размеров бюстом.
Галина Александровна являлась женщиной резкой и весьма грозной, видно, оттого и оставалась старой девой. Работала она главным бухгалтером в какой-то конторе. В жизни превыше всего ценила размеренность и жесткий распорядок дня. Любое нарушение правил воспринимала в штыки, а драконью расхлябанность считала преступной и всячески пыталась с ней бороться. С переменным успехом.
Великий писатель навострил уши.
— Бумажку ему подними! Нет, чтобы помочь донести покупки, — довольно низкий, грудной и весьма громкий голос соседки был исполнен возмущения. — Выродились мужики, одни неудачники остались!
Охваченный болезненным любопытством писатель выглянул в окно. Его глазам открылось впечатляющее зрелище битвы века: Егорыч против Галины Александровны. Дворник был детина немаленький, плечистый, с жутковатого вида шрамом, который начинался на лбу и продолжался под правым глазом. Дракон знал, что Егорыч — бывший военный, а чего занятие получше себе не нашел — этого писатель не ведал. Мужик-то еще не старый, лет под пятьдесят, не больше. В охрану бы наверняка взяли с распростертыми объятиями. А он зачем-то устроился работать дворником с копеечной зарплатой. Странно, конечно, но и не такое случается в жизни.
Меж тем, атмосфера внизу накалялась. Встав во фрунт, Егорыч держал метлу, будто и не метла это была, а самое настоящее ружье. На него напирала Галина Александровна. Со своей косой и грудью пятого размера она напоминала настоящую валькирию. Эдакая Брунгильда. Ни разу не худенькая, но фигуристая.
— Это чего же вдруг неудачники? — судя по голосу, Егорыча ситуация больше развлекала, чем злила.
— А что, «удачник», до седин дожил, все дворником работаешь? — зло фыркнула Галина.
— Нравится, вот и работаю.
«Валькирия» раскатисто и немного зловеще захохотала, словно уже взгромоздилась на крылатого коня, нахлобучила на себя рогатый шлем и на всех парах мчится в битву.
— Так все неудачники говорят!
— Говорят и говорят. Ты, вот что, Галина, бумажку свою подбери и шагай до дома.
— И не подумаю, — бухнув на землю гору пакетов, «валькирия» начала копаться в своей вместительной дамской сумочке. Ключи находиться не желали. Галина злилась.
Егорыч поднял брошенную на асфальт бумажку и положил ее в один из пакетов.
— А еще мужчиной себя считаешь, — «валькирия» раздраженно уставилась на дворника.
— А еще думаешь, будто ты женщина, — в тон ей ответил Егорыч.
И быть бы великой битве, если бы писателя не осенила гениальная идея. Вот же оно — героическое фэнтези. Скандинавские боги, Один, валькирии, Валгалла… По-хорошему надо было, конечно, спросить у этих людей разрешение на перемещение, договор заключить, но Маша дала дракону всего неделю, а уговаривать Галину Александровну… Скорее гаишника уломаешь забыть о пересечении двух сплошных. Да и кто будет проверять те договоры? Нет таких юристов, которые могли бы привлечь к ответственности единственного на свете дракона, способного создавать новые миры и писать по ним книги.
— Я и есть женщина, а вот ты хам! Мужлан! И все вы такие! Вот тебе бумажка! — Галина вытащила из пакета с покупками злополучный чек, из-за которого разгорелся весь сыр-бор, и со злостью бросила его на асфальт. Лучшего сигнала к переходу в другой мир и придумать было нельзя. Вспышка, легкий дымок, и на улице стало тихо.
Дракон посмотрел на одиноко стоящие у подъезда сумки и, тяжело вздохнув, направился к компьютеру. Великому писателю теперь светила целая неделя работы над книгой без отрыва от производства.
***
— А вроде не пил сегодня…
Таковы были первые слова Егорыча, когда вместо только что подметенного двора он увидел перед собой площадь, по которой бесцельно слонялись одетые викингами здоровенные мужики с запрещенным к ношению холодным оружием наперевес. Впереди виднелись распахнутые настежь ворота метра в три высотой, сложенные из цельных стволов деревьев, а за ними — непонятные строения, на церковь вовсе не похожие, но с золотыми крышами.
Егорыч сделал шаг и выругался — загажена площадь была просто сказочно: пахучие лошадиные сюрпризы дивно сочетались с обглоданным мослами и ребрами, а также старыми шкурами неопознанных животных, разбросанными на манер кочек в этом болоте вечной вони. Дворник хотел пустить в ход метлу, но тут обнаружил, что она теперь не простая, а… ну да, золотая. В прямом смысле этого слова. Или, как минимум, позолоченная. Егорыч осмотрел ее внимательно и обнаружил, что это вовсе и не метла больше, а стилизованное под нее копье — из вороха прутьев торчал острый наконечник. Боевые свойства сего предмета казались сомнительными, но выглядело оружие неплохо. Егорыч постучал древком по свободному от мусора пятачку. Зачем? Кто знает, просто постучал и все тут. И тут же к нему направилась пара небритых широкоплечих молодцов в сбитых набок шлемах и кожаных доспехах, покрытых подозрительными коричневыми пятнами. Несло от парней какой-то сивухой и настойкой на мухоморах. Егорыч никогда не потреблял подобное пойло, но, вдохнув запах, каким-то неведомым образом понял, что это «оно самое». Подняв глаза на Егорыча, алкаши тут же завопили в две глотки: «Один!!!» Дворник аж вздрогнул, хотя кисейной барышней никогда не был. И ударение эти двое сделали почему-то на букву «о», а не на «и», отчего Егорыч даже не сразу понял, что они орут.
— Два-а-а! — рявкнул он во всю мощь своей луженой глотки.
Эффект оказался куда более впечатляющим. Молодцы подпрыгнули как по команде вверх и, похоже, даже слегка протрезвели. Еще бы, Егорыч в былые времена служил в армии прапорщиком. Перед переходом в удаленный от горячих точек гарнизон, ему довелось пройти огонь, воду и медные трубы в одной из жарких стран. Всякого насмотрелся. Он и дворником-то стал потому, что хотел отдохнуть, заняться чем-нибудь тихим и общественно полезным, вместе с тем не особо напряжным. А что зарплата маленькая, так на жизнь и без нее хватало. Пенсия за выслугу и за службу в горячих точках капала вполне приличная, и куда ему столько, если жилье есть, а жены и детей нет? Можно было и вовсе не работать, но знакомый из ЖЭКа пригласил — они дворника никак не могли нанять, а прошлого из-за пьянок уволили. Егорыч отказываться не стал — хоть какое-то разнообразие.
— Так что кричим-то, орлы? Цифру новую узнали? — рявкнул на молодцов бывший прапорщик, окинув викингов начальственным взглядом.
— Великий Один, мы счастливы, что ты к нам вернулся… ик!
— Великий — это я что ли? И что такое Один? Намек на мое семейное положение или еще что? — в голосе Егорыча послышались стальные нотки.
Молодцы засопели, опустили глаза долу. Видно было, что они ежели чего и поняли из речи Егорыча, так это то, что надо молчать, пока по морде не прилетело. Наконец, один из них ответил:
— Один — это имя твое... ик… о хранитель мудрости!
— Что встали? Говорите, чего надо?
— Великий О… — увидев, как зловеще сузились глаза Егорыча, викинг осекся. — Мы рады приветствовать тебя… ик... в Асгарде! Столько лет прошло с тех пор… ик... как ты покинул нас. В упадок… пришли благословенные земли.
— Вот это точно, в упадок, — проворчал дворник, глядя на царящее вокруг безобразие. — Что за свинарник вы здесь устроили?! Вот это что такое? — он показал рукой на загаженную площадь.
— Асгард, — ответили викинги хором, а потом так же хором икнули.
— Яма это выгребная, а не «Асгард». Я в «Асгарде» бывал. Хороший ресторан, пиво, закуски. Такого там не было.
Егорыч упорно цеплялся за привычный мир, хотя видел, что его занесло куда-то не туда. Вот только куда именно? На исторический фестиваль не похоже, где тогда зрители? На съемки фильма тоже — уж больно загажено все. Разве только предположить, что угораздило умереть и попасть на тот свет. Но ад это тоже не напоминало, а про рай Егорыч и не помышлял. Куда с его-то рылом в рай соваться? Слово «Асгард» было знакомое. Так назывался ресторан в скандинавском стиле. Наверное, назвали его в честь какой-нибудь страны. Только как его угораздило попасть в эту страну без загранпаспорта, и почему все здесь говорят по-русски? Одним словом, вопросы, вопросы и еще раз вопросы. Поскольку ответов у него не было, решил пока осмотреться.
Викинги стояли, покачивались и молчали как рыба об лед. Видно было, что «моя твою не понимай».
— Значится, так, — Егорыч не привык сдаваться даже в самых безнадежных ситуациях. — Предположим, я в Асгарде, вы рады меня видеть. Ваши земли в полной ж… в полном упадке, и? Что дальше?
— Мы все готовы повиноваться тебе… ик... о всеотец!
— Где ж вы таких словечек-то понабрались? — пробурчал Егорыч. — Никак ток-шоу по телевизору пересмотрели. Значит, готовы повиноваться? Только вы двое или все лентяи, которые сейчас бесцельно слоняются по плацу?
— Все… о, испивший из источника мудрости!
— Тогда слушай мою команду! — гаркнул Егорыч так, что голос его разнесся по всей огромной площади. Все шатающиеся в округе викинги дружно повернулись к нему. — В две шеренги — стройся!
Нет ответа. Только слышно, как скрипят молодецкие мозги, пытаясь осмыслить суть незнакомой команды.
— Отставить, — Егорыч покачал головой. — Салаги! Ко мне шагом марш!
Эту команду худо-бедно поняли. Ряженые в доспехи то ли реконструкторы, то ли настоящие викинги, вразнобой направились к Егорычу. Ни о каком строевом шаге они, похоже, слыхом не слыхивали, хотя так-то, судя по мордам, совсем уж молодых среди них было немного. Все больше мужики за тридцать. Кряжистые, мощные, все как на подбор, но видно, что не служилые, без выправки. И вообще, у кого пивной живот выпирает, кто сутулится, а кто идет так, будто между ногами ему что-то лишнее мешает.
Чем ближе викинги подходили, тем сильнее становился аромат перебродившего пива.
Выждав, когда все подтянутся, Егорыч гаркнул:
— А теперь в две шеренги становись!
Мнутся. Глаза пустые, непонимающие, почти обиженные. От перегара мухи, пролетающие над головами викингов, опадают вниз с тихим шорохом.
