- Вот кто им мешал хотя бы на пару месяцев раньше такое предложить, - горько прокомментировала Надя. – Концерт я с такими связками совершенно точно не отработаю. В студии – возможно, что-то получится, но и то не факт. Вся надежда на Бонни. Но ей тогда придется срочно репетировать все наши песни в соло-варианте. Или же с Дросселем. И партии менять придется во многих вещах. А времени осталось в обрез.
- С учетом того, как ты успела примерно за такое же время натаскать её вообще с нуля, - вкрадчивым голосом начал Дроссель, - думаю, скорректировать партии особого труда для тебя не составит. Что до меня – я готов!
- Что скажут остальные? Может, проголосуем? – предложил Саныч. – Кто за то, чтобы ввязаться в эту авантюру? Поднимите руки!
Подняли все, кроме меня и Долли. Ну и хранителей, которые формально к Bike O’Noir отношения не имели. Я же не решилась голосовать из-за уважения к нашей солистке. Я не хочу занимать её место, и не хочу, чтобы она грустила по этому поводу.
- Расклад понятен, - прикинул Саныч. – Долли, Бонни, Дроссель, за мной! А вы пока организуйте всем пиццу, что ли? – кивнул он в сторону парней.
Мы поднялись в клабхаус.
- Долли, у тебя всё серьезно? – сразу же атаковал её Дроссель, едва за нами закрылась дверь.
- Серьёзнее некуда, - кивнула она. – Фониатр вообще пока не дает прогноза. Говорит, что налицо сильное перенапряжение связок. А то будто я этого не знаю! Пока полоскаю горло, ем всякое неприятное, но без особого результата. Даже в лайтовом режиме распевки перехватывает минут через пять-шесть. То есть одна песня – и я надолго выбываю.
- Бонни хотя бы в теории сможет заменить тебя в ключевых вещах?
- В теории – сможет. На практике – надо серьезно садиться и прямо вот под нее осмысливать каждую песню. У меня это займет примерно… ну пусть час на песню, включая заметки и ноты. То есть где-то три дня на весь наш репертуар. Потом надо брать и репетировать. Тут уж как пойдет, и многое зависит от памяти Бонни. У неё с этим пока определенные проблемы, что есть – то есть. Ну в крайнем случае сделает себе любую раскладку, как ей удобнее, поставит на пюпитр, и будет петь с листа, не страшно. Если мы делаем расклад на двоих, мужской и женский вокал – тут и проще, и сложнее одновременно. Друг друга вы подстрахуете и оттените. Но вам придется буквально каждый вечер репетировать и репетировать. Короче, я сделаю всё, что могу, но за результат не отвечаю. Он уже на девяносто процентов от меня не зависит от слова никак.
- Бонни, - Дроссель посмотрел на меня. – Ты готова к приключению? Забудь о том, что у нас почти нет времени. Вообще наплюй и разотри. Ты готова попробовать и испытать себя? Просто ради фана. Тем более Саныч сказал, мы на результат не завязаны. Наше дело – выступить. А вот потом мы уже оторвемся в студии. И бог даст – Долли тоже сможет записаться. Но для этого нужно отстоять концерт. Ребята – сама видела, рвутся в бой. Я и помогу, и подстрахую. Но сейчас всё зависит только от тебя.
Не знаю, как я в этот момент не грохнулась в обморок. Вы чего, такая ответственность – и вся на мне?! И вы думаете, даже если я боюсь до дрожи в руках, я смогу сейчас взять и отказаться? И подвести тем самых всех друзей, которые за эти два месяца стали мне самыми родными людьми?
- Я очень постараюсь спеть всё, как надо, - надеюсь, мой голос прозвучал не слишком жалко.
- Значит, решено. Соглашаемся, - и Саныч веско припечатал специальным деревянным молотком об столешницу.
Я уже знала благодаря ликбезу от ребят этот байкерский прикол. Удар молотка означал: президент сказал – весь клуб подписался. Дайте нашатыря, что ли, перед глазами все плывет…
В итоге вечер мы провели за планированием. В ближайшие три дня Долли должна была переосмыслить весь репертуар и продумать партии под меня и Дросселя. Меня же тем временем озадачил Саныч. Нужно было срочно создать новую афишу, чтобы администрация клуба могла запустить рекламную кампанию.
На сей раз я превзошла саму себя, и уже утром после бессонной ночи макет афиши был готов. Признаюсь честно, с нуля ничего не создавала, а оттолкнулась от эмблемы байконуров: заключенная в мотоцепь взлетающая ракета и перекрещенные гаечный ключ и штангенциркуль. В итоге после моих шаловливых ручек мотоцепь стала горящей, словно ракета несколько раз облетела её по кругу и воспламенила, штангенциркуль я заменила на гитару, ну и словно фейерверком выложила сверху название нашей группы в ореоле всё той же улетающей в сторону ракеты. Халтура, конечно, по большому счету, но в таком цейтноте сложно собрать мозги в кучку и придумать какой-то уникальный дизайн.
Рыжик честно пытался досидеть со мной до самого финала, но его сморило в начале пятого утра. Я же, где-то часов в семь, отправив макет Санычу, завалилась к Руди под теплый бочок и мгновенно уснула в его объятьях.
Проснулись мы от того, что Родегаст водил прямо перед нашими носами тарелкой с бесподобным ароматом. Хм, похоже на яичницу?
- Скрэмбл готов и ожидает вас, сударь и сударыня, осталась ровно ваша порция!
Ого! Они тут уже и приготовить еды, и позавтракать успели, пока мы с Ильей давили на массу. Хм, что же такое на сей раз сотворил Родегаст?
Оказалось, что это действительно яичница. Только взбитая вилкой прямо на сковородке. К скрэмблу прилагалось по паре кусков ветчины, огромный кусок черного хлеба и половина истекающей соком и присыпанной солью розовой помидорищи. Убийственно сытно, как по мне.
Я проверила телефон. Саныч макет получил и сообщил, что всё отлично, он отправил его дальше на продвижение. Мы – молодцы, потому что чем раньше начнется реклама концерта, тем нам всем лучше. А значит, у меня есть пара дней, чтобы сделать последнее задание по моему курсу, получить обратную связь и готовиться к вручению сертификата. И кстати, если в теории схалявить и в качестве домашки отправить новенькую афишу – это тоже вполне зачтется. Хотя бы потому, что я использовала в работе над ней все те приемы, которым меня учили. А что это значит? Да то, что я могу кой веки раз отдохнуть, вообще ничего не делая.
Чуть позже прибежали подозрительно довольные Дэн и Джун, даже за ручку держались. Трогательные такие и смешные. Неужели мы с Ильей со стороны выглядим примерно так же? Ещё через полчасика появились Саныч и Долли, притащившие с собой два пакета домашней выпечки, которая тут же разошлась до последнего пирожка. Надя сообщила всем, что успела разобрать семь наших песен, после чего ей это занятие опротивело и захотелось развеяться. Ну и заодно показать нам с Дросселем новые партии хотя бы для этих семи вещей, чтобы мы могли начинать их репетировать.
- Сударь Руди, подскажите, пожалуйста. Где взяли вы такой чудесную ленту для волос? Или же это работа мастера?
- Работа мастера, конечно! – весело отозвался рыжик. – Эй, Бонни, тут тебя спрашивают!
- Вам какого цвета сплести? – поинтересовалась я.
- Очень коричневый цвет люблю, будьте любезны.
- А может, бурый? – подколол его подошедший Блейд.
- А что, хорошее сочетание получится! – прикинула я. – Сдержанное такое. Посмотрю в заначке, вроде лежало у меня там что-то подобное.
- Признателен вам буду до глубины души, сударыня Бонни, - расплылся в широкой улыбке Родегаст и склонил голову.
- Дядька Родегаст, – вдруг окликнул его Дэн. – А зачем тебе хайратник? Ты ж такой солидный, а в шестьдесят уже вроде как не хиппуют.
- Семьдесят два мне, сударь Дэн, - не теряя достоинства, отозвался хранитель. – И делать волен всё, что желаю, ибо сам себе авторитет я нынче.
Чую, он про себя очень повеселился, глядя на наши отпавшие челюсти. Ничего себе! Человек в семьдесят два года ещё и на мотоцикле ездит, и при случае драться может. И я уже молчу о том, что он ещё и музыкант. Ох, всем бы нам быть такими в его возрасте.
- Кстати, сударыня Бонни, так что вы думаете по поводу творчества Бонни Бьянко?
- Пока ничего не думаю, - честно призналась я, - потому что ничего не слышала оттуда. Но мне очень интересно было бы узнать.
- Тогда давайте прямо сейчас через ноутбук посмотрим, - заключил Родегаст.
Песен у этой певицы оказалось не так много. И самые лучшие из них относились к одному и тому же то ли то ли фильму, то ли микро-сериалу «Золушка 80». Был там и замечательный дуэт, который явно придется по душе Дросселю, и зажигательная песня про пиццу. Но больше всего нам с Джун понравилась пронзительная лирическая вещь под названием No tears anymore.
- Бонни, ты обязательно должна это спеть! – Света аж приплясывала на месте. – Это верный хит! Черт, где мой блокнот и ручка?!
- О, никак в нашей Джун опять проснулась стихотворно-переводческая жилка, - хмыкнул Руди.
- Кстати, действительно сильная вещь, - подтвердила Долли. - Мелодия достаточно не сложная, но нам придется делать собственную аранжировку. Синтезатор по нынешним временам звучит бедненько, стоит ведущую партию либо аккордеону отдать, либо гитаре. Надо подумать…
Меж тем Света, отыскав требуемое, с ногами забралась на диван и принялась что-то яростно писать, зачеркивать и писать заново. Через полчаса она, взъерошенная, вырвала лист из блокнота и протянула его мне.
- Вот, зацени, что получилось!
- Дай сюда, – сказала Долли и выхватила листок из рук Светы. – А то понапишут красоты всякой, а она потом в ритм категорически не ложится. Хм… А если так? А вот тут тоже… Ну да, логично.
Пока Долли черкала лист, на Джун было страшно смотреть. Точь-в-точь человек на госах, который огромными глазами смотрит на экзаменационную комиссию, которая в эту самую секунду решает судьбу его диплома.
- Короче, нормуль, – заключила Надя минуты через полторы. – Бонни, смотри! Поешь первое слово, короткая заминка, затем заканчиваешь строчку. В припеве рисунок чуть-чуть меняется, но незначительно. Я специально расставила тебе паузы, чтобы ты знала, где вовремя остановиться. Попробуй!
Я взяла текст в руки. Джун тем временем с непередаваемой улыбкой человека, которого тащили на виселицу, но внезапно помиловали, едва не плюхнулась мимо табурета. Ох, тяжела ты, доля творца!
Сначала перевод показался мне слишком бесхитростным, что ли? Типичная девичья лирика. Но потом я вспомнила оригинал, который, собственно, именно той самой лирикой и был.
Вечер столь одинок
Не спас ни один звонок
Значит, прошла любовь
И не вернется вновь
Время вставать, идти
Плакать в ночи в пути
Хочешь – уткнись в плечо
Я же скажу – ещё
Что нет больше слез
А значит, что было – то было
С тобой не всерьез
И никаких больше слез
Прошло всё, что было, что было -
Печальный курьез
- Сударыня Джун, - Родегаст был тут как тут. – Преклоняюсь перед вашим талантом! Вы крайне тонко уловили самую суть этой композиции.
А я просто подошла и обняла Свету. Господи, неужели благодаря ей и хранителю в нашей группе появится песня, которая с самого начала была рассчитана именно на меня?!
Не знаю, когда и как они успели это сделать, но ещё через пару дней у всех наших хранителей волшебным образом появились их инструменты. Так что наши обычные репетиции по большей части превращались в какой-то бесконечный джем-сейшн. И это было настолько воодушевляюще, что я, пожалуй, первый раз серьезно пожалела, что не умею ни на чем играть. Голос, конечно, хорошо, но вот чтоб руками извлекать такие красивые звуки… эх! Так что я потихоньку стащила бубен Долли, и иногда в него прихлопывала. Надеюсь, хотя бы в такт попадала при этом.
Новые повязки я по наитию связала не только Родегасту, но всем четырем хранителям сразу. Носили их, правда, только сам Родегаст и Зюсь, а Блейд и Сид от всей души поблагодарили и убрали куда-то подальше. Но тут по крайней мере моя совесть чиста. Я не хотела кого-то выделять. А уж носить их или нет – личный выбор каждого. Я никому навязываться не хочу и не буду.
В какой-то момент я вообще забыла про Заточного, но мне, к сожалению, очень быстро обо всём напомнили. Причем самым незамысловатым образом. Я знала, что вот-вот должны приехать Света и Дэн с очередной партией продуктов, и вышла их встречать за ворота. Как вдруг меня схватили за шиворот и самым принудительным образом затащили обратно.
- Зюсь! – зафырчал на меня приятель Родегаста, сдернувший меня с микро-прогулки.
- Неосмотрительно! – покачал головой подбежавший Сид. – А про снайперов ты и не думаешь? Тут до ближайшей подозрительной точки меньше двухсот метров, я с нашей крыши проверял. Этого вполне достаточно, чтобы тебя снять как куропатку.
- Бонни, – примчался со стороны сцены перепуганный Руди. – Ну ты чего, правда? Хочешь облегчить маньяку его работу, или что?! Лучше скажи: хочу гулять. И мы придумаем как это всё организовать. Но сама-то ни за что так не рискуй, пожалуйста!
- Да что это за жизнь, – у меня внутри будто что-то взорвалось. – Надоело в четырех стенах сидеть! Плюну на всё и уйду! Ну не может же Заточный за мной двадцать четыре часа в сутки следить
Меня начало трясти. Ещё бы чуть-чуть, и началась бы самая настоящая истерика. Но тут вдруг кто-то из хранителей запел. А ещё через пару тактов песню подхватили все, кто был в ангаре.
My Bonnie lies over the ocean, My Bonnie lies over the sea,
Well my Bonnie lies over the ocean, Yeah bring back my Bonnie to me.
Yeah bring back, ah bring back, Oh bring back my Bonnie to me, to me!
Oh bring back, oh bring back, Oh bring back my Bonnie to me.
И тут я обнаружила себя на руках у Руди, который умудрялся ещё и шептать мне в ушко что-то успокаивающее в такт. А подошедшие аккурат к концу песни Дэн и Джун лишь стояли, хлопали глазами и пытались сообразить, что же здесь происходит.
- Сударыня Бонни, – подошел к нам Родегаст. – Заклинаю вас внимательнее быть! Очень легко расслабиться и поверить в лучшее. Но пока рано. Непозволительно рано. Беречь себя надо, и риску лишнему не подвергать. И да, друзья, – обратился он ко всем остальным. – Нам нужно слово для обозначения тревоги. Предлагаю старое-доброе «алерт». Кто за?
Хранители тут же подняли руки, а за ними и Дэн со Светой. Руди, думаю, тоже бы поднял, но не мог, иначе бы уронил меня. Поэтому просто кивнул в знак согласия.
- Остальным об этом расскажите, - продолжил Родегаст. – Чтобы все знали и были готовы. Враг действительно рядом. И за клабхаусом наблюдает, в том нет сомнения. Сегодня случайность, что сударыня Бонни потеряла осмотрительность и вышла одна. Поэтому и среагировать он не успел. Но в дальнейшем на это лучше не надеяться.
Вечером Саныч и хранители что-то долго обсуждали между собой, а на следующий день я не только получила возможность нормально помыться у Светки, но ещё и вдоволь погуляла по парку. Даже удалось дойти до моего любимого пляжа, который по осени, конечно, стал выглядеть не так привлекательно, но окунуть руки в ледяную прозрачную воду это ничуть не мешало. Конечно, на мои летние прогулки это мало походило, хотя бы потому, что вокруг меня была куча народа, а я сама стараниями Джун была одета во что-то невообразимое. Но почувствовать, как овевает лицо свежий воздух, как пахнет прелая листва, подернутая заморозками… ох. Никогда раньше бы не подумала, что настолько ненавижу сидеть взаперти в четырех стенах. Наоборот считала, что мне это очень нравится. Вот не трогайте меня, и всё будет хорошо. Как многого, оказывается, я ещё о себе не знаю.
- С учетом того, как ты успела примерно за такое же время натаскать её вообще с нуля, - вкрадчивым голосом начал Дроссель, - думаю, скорректировать партии особого труда для тебя не составит. Что до меня – я готов!
- Что скажут остальные? Может, проголосуем? – предложил Саныч. – Кто за то, чтобы ввязаться в эту авантюру? Поднимите руки!
Подняли все, кроме меня и Долли. Ну и хранителей, которые формально к Bike O’Noir отношения не имели. Я же не решилась голосовать из-за уважения к нашей солистке. Я не хочу занимать её место, и не хочу, чтобы она грустила по этому поводу.
- Расклад понятен, - прикинул Саныч. – Долли, Бонни, Дроссель, за мной! А вы пока организуйте всем пиццу, что ли? – кивнул он в сторону парней.
Мы поднялись в клабхаус.
- Долли, у тебя всё серьезно? – сразу же атаковал её Дроссель, едва за нами закрылась дверь.
- Серьёзнее некуда, - кивнула она. – Фониатр вообще пока не дает прогноза. Говорит, что налицо сильное перенапряжение связок. А то будто я этого не знаю! Пока полоскаю горло, ем всякое неприятное, но без особого результата. Даже в лайтовом режиме распевки перехватывает минут через пять-шесть. То есть одна песня – и я надолго выбываю.
- Бонни хотя бы в теории сможет заменить тебя в ключевых вещах?
- В теории – сможет. На практике – надо серьезно садиться и прямо вот под нее осмысливать каждую песню. У меня это займет примерно… ну пусть час на песню, включая заметки и ноты. То есть где-то три дня на весь наш репертуар. Потом надо брать и репетировать. Тут уж как пойдет, и многое зависит от памяти Бонни. У неё с этим пока определенные проблемы, что есть – то есть. Ну в крайнем случае сделает себе любую раскладку, как ей удобнее, поставит на пюпитр, и будет петь с листа, не страшно. Если мы делаем расклад на двоих, мужской и женский вокал – тут и проще, и сложнее одновременно. Друг друга вы подстрахуете и оттените. Но вам придется буквально каждый вечер репетировать и репетировать. Короче, я сделаю всё, что могу, но за результат не отвечаю. Он уже на девяносто процентов от меня не зависит от слова никак.
- Бонни, - Дроссель посмотрел на меня. – Ты готова к приключению? Забудь о том, что у нас почти нет времени. Вообще наплюй и разотри. Ты готова попробовать и испытать себя? Просто ради фана. Тем более Саныч сказал, мы на результат не завязаны. Наше дело – выступить. А вот потом мы уже оторвемся в студии. И бог даст – Долли тоже сможет записаться. Но для этого нужно отстоять концерт. Ребята – сама видела, рвутся в бой. Я и помогу, и подстрахую. Но сейчас всё зависит только от тебя.
Не знаю, как я в этот момент не грохнулась в обморок. Вы чего, такая ответственность – и вся на мне?! И вы думаете, даже если я боюсь до дрожи в руках, я смогу сейчас взять и отказаться? И подвести тем самых всех друзей, которые за эти два месяца стали мне самыми родными людьми?
- Я очень постараюсь спеть всё, как надо, - надеюсь, мой голос прозвучал не слишком жалко.
- Значит, решено. Соглашаемся, - и Саныч веско припечатал специальным деревянным молотком об столешницу.
Я уже знала благодаря ликбезу от ребят этот байкерский прикол. Удар молотка означал: президент сказал – весь клуб подписался. Дайте нашатыря, что ли, перед глазами все плывет…
В итоге вечер мы провели за планированием. В ближайшие три дня Долли должна была переосмыслить весь репертуар и продумать партии под меня и Дросселя. Меня же тем временем озадачил Саныч. Нужно было срочно создать новую афишу, чтобы администрация клуба могла запустить рекламную кампанию.
На сей раз я превзошла саму себя, и уже утром после бессонной ночи макет афиши был готов. Признаюсь честно, с нуля ничего не создавала, а оттолкнулась от эмблемы байконуров: заключенная в мотоцепь взлетающая ракета и перекрещенные гаечный ключ и штангенциркуль. В итоге после моих шаловливых ручек мотоцепь стала горящей, словно ракета несколько раз облетела её по кругу и воспламенила, штангенциркуль я заменила на гитару, ну и словно фейерверком выложила сверху название нашей группы в ореоле всё той же улетающей в сторону ракеты. Халтура, конечно, по большому счету, но в таком цейтноте сложно собрать мозги в кучку и придумать какой-то уникальный дизайн.
Рыжик честно пытался досидеть со мной до самого финала, но его сморило в начале пятого утра. Я же, где-то часов в семь, отправив макет Санычу, завалилась к Руди под теплый бочок и мгновенно уснула в его объятьях.
Проснулись мы от того, что Родегаст водил прямо перед нашими носами тарелкой с бесподобным ароматом. Хм, похоже на яичницу?
- Скрэмбл готов и ожидает вас, сударь и сударыня, осталась ровно ваша порция!
Ого! Они тут уже и приготовить еды, и позавтракать успели, пока мы с Ильей давили на массу. Хм, что же такое на сей раз сотворил Родегаст?
Оказалось, что это действительно яичница. Только взбитая вилкой прямо на сковородке. К скрэмблу прилагалось по паре кусков ветчины, огромный кусок черного хлеба и половина истекающей соком и присыпанной солью розовой помидорищи. Убийственно сытно, как по мне.
Я проверила телефон. Саныч макет получил и сообщил, что всё отлично, он отправил его дальше на продвижение. Мы – молодцы, потому что чем раньше начнется реклама концерта, тем нам всем лучше. А значит, у меня есть пара дней, чтобы сделать последнее задание по моему курсу, получить обратную связь и готовиться к вручению сертификата. И кстати, если в теории схалявить и в качестве домашки отправить новенькую афишу – это тоже вполне зачтется. Хотя бы потому, что я использовала в работе над ней все те приемы, которым меня учили. А что это значит? Да то, что я могу кой веки раз отдохнуть, вообще ничего не делая.
Прода от 01.06.2022
Чуть позже прибежали подозрительно довольные Дэн и Джун, даже за ручку держались. Трогательные такие и смешные. Неужели мы с Ильей со стороны выглядим примерно так же? Ещё через полчасика появились Саныч и Долли, притащившие с собой два пакета домашней выпечки, которая тут же разошлась до последнего пирожка. Надя сообщила всем, что успела разобрать семь наших песен, после чего ей это занятие опротивело и захотелось развеяться. Ну и заодно показать нам с Дросселем новые партии хотя бы для этих семи вещей, чтобы мы могли начинать их репетировать.
- Сударь Руди, подскажите, пожалуйста. Где взяли вы такой чудесную ленту для волос? Или же это работа мастера?
- Работа мастера, конечно! – весело отозвался рыжик. – Эй, Бонни, тут тебя спрашивают!
- Вам какого цвета сплести? – поинтересовалась я.
- Очень коричневый цвет люблю, будьте любезны.
- А может, бурый? – подколол его подошедший Блейд.
- А что, хорошее сочетание получится! – прикинула я. – Сдержанное такое. Посмотрю в заначке, вроде лежало у меня там что-то подобное.
- Признателен вам буду до глубины души, сударыня Бонни, - расплылся в широкой улыбке Родегаст и склонил голову.
- Дядька Родегаст, – вдруг окликнул его Дэн. – А зачем тебе хайратник? Ты ж такой солидный, а в шестьдесят уже вроде как не хиппуют.
- Семьдесят два мне, сударь Дэн, - не теряя достоинства, отозвался хранитель. – И делать волен всё, что желаю, ибо сам себе авторитет я нынче.
Чую, он про себя очень повеселился, глядя на наши отпавшие челюсти. Ничего себе! Человек в семьдесят два года ещё и на мотоцикле ездит, и при случае драться может. И я уже молчу о том, что он ещё и музыкант. Ох, всем бы нам быть такими в его возрасте.
- Кстати, сударыня Бонни, так что вы думаете по поводу творчества Бонни Бьянко?
- Пока ничего не думаю, - честно призналась я, - потому что ничего не слышала оттуда. Но мне очень интересно было бы узнать.
- Тогда давайте прямо сейчас через ноутбук посмотрим, - заключил Родегаст.
Песен у этой певицы оказалось не так много. И самые лучшие из них относились к одному и тому же то ли то ли фильму, то ли микро-сериалу «Золушка 80». Был там и замечательный дуэт, который явно придется по душе Дросселю, и зажигательная песня про пиццу. Но больше всего нам с Джун понравилась пронзительная лирическая вещь под названием No tears anymore.
- Бонни, ты обязательно должна это спеть! – Света аж приплясывала на месте. – Это верный хит! Черт, где мой блокнот и ручка?!
- О, никак в нашей Джун опять проснулась стихотворно-переводческая жилка, - хмыкнул Руди.
- Кстати, действительно сильная вещь, - подтвердила Долли. - Мелодия достаточно не сложная, но нам придется делать собственную аранжировку. Синтезатор по нынешним временам звучит бедненько, стоит ведущую партию либо аккордеону отдать, либо гитаре. Надо подумать…
Меж тем Света, отыскав требуемое, с ногами забралась на диван и принялась что-то яростно писать, зачеркивать и писать заново. Через полчаса она, взъерошенная, вырвала лист из блокнота и протянула его мне.
- Вот, зацени, что получилось!
- Дай сюда, – сказала Долли и выхватила листок из рук Светы. – А то понапишут красоты всякой, а она потом в ритм категорически не ложится. Хм… А если так? А вот тут тоже… Ну да, логично.
Пока Долли черкала лист, на Джун было страшно смотреть. Точь-в-точь человек на госах, который огромными глазами смотрит на экзаменационную комиссию, которая в эту самую секунду решает судьбу его диплома.
- Короче, нормуль, – заключила Надя минуты через полторы. – Бонни, смотри! Поешь первое слово, короткая заминка, затем заканчиваешь строчку. В припеве рисунок чуть-чуть меняется, но незначительно. Я специально расставила тебе паузы, чтобы ты знала, где вовремя остановиться. Попробуй!
Я взяла текст в руки. Джун тем временем с непередаваемой улыбкой человека, которого тащили на виселицу, но внезапно помиловали, едва не плюхнулась мимо табурета. Ох, тяжела ты, доля творца!
Сначала перевод показался мне слишком бесхитростным, что ли? Типичная девичья лирика. Но потом я вспомнила оригинал, который, собственно, именно той самой лирикой и был.
Вечер столь одинок
Не спас ни один звонок
Значит, прошла любовь
И не вернется вновь
Время вставать, идти
Плакать в ночи в пути
Хочешь – уткнись в плечо
Я же скажу – ещё
Что нет больше слез
А значит, что было – то было
С тобой не всерьез
И никаких больше слез
Прошло всё, что было, что было -
Печальный курьез
- Сударыня Джун, - Родегаст был тут как тут. – Преклоняюсь перед вашим талантом! Вы крайне тонко уловили самую суть этой композиции.
А я просто подошла и обняла Свету. Господи, неужели благодаря ей и хранителю в нашей группе появится песня, которая с самого начала была рассчитана именно на меня?!
Не знаю, когда и как они успели это сделать, но ещё через пару дней у всех наших хранителей волшебным образом появились их инструменты. Так что наши обычные репетиции по большей части превращались в какой-то бесконечный джем-сейшн. И это было настолько воодушевляюще, что я, пожалуй, первый раз серьезно пожалела, что не умею ни на чем играть. Голос, конечно, хорошо, но вот чтоб руками извлекать такие красивые звуки… эх! Так что я потихоньку стащила бубен Долли, и иногда в него прихлопывала. Надеюсь, хотя бы в такт попадала при этом.
Новые повязки я по наитию связала не только Родегасту, но всем четырем хранителям сразу. Носили их, правда, только сам Родегаст и Зюсь, а Блейд и Сид от всей души поблагодарили и убрали куда-то подальше. Но тут по крайней мере моя совесть чиста. Я не хотела кого-то выделять. А уж носить их или нет – личный выбор каждого. Я никому навязываться не хочу и не буду.
В какой-то момент я вообще забыла про Заточного, но мне, к сожалению, очень быстро обо всём напомнили. Причем самым незамысловатым образом. Я знала, что вот-вот должны приехать Света и Дэн с очередной партией продуктов, и вышла их встречать за ворота. Как вдруг меня схватили за шиворот и самым принудительным образом затащили обратно.
- Зюсь! – зафырчал на меня приятель Родегаста, сдернувший меня с микро-прогулки.
- Неосмотрительно! – покачал головой подбежавший Сид. – А про снайперов ты и не думаешь? Тут до ближайшей подозрительной точки меньше двухсот метров, я с нашей крыши проверял. Этого вполне достаточно, чтобы тебя снять как куропатку.
- Бонни, – примчался со стороны сцены перепуганный Руди. – Ну ты чего, правда? Хочешь облегчить маньяку его работу, или что?! Лучше скажи: хочу гулять. И мы придумаем как это всё организовать. Но сама-то ни за что так не рискуй, пожалуйста!
- Да что это за жизнь, – у меня внутри будто что-то взорвалось. – Надоело в четырех стенах сидеть! Плюну на всё и уйду! Ну не может же Заточный за мной двадцать четыре часа в сутки следить
Меня начало трясти. Ещё бы чуть-чуть, и началась бы самая настоящая истерика. Но тут вдруг кто-то из хранителей запел. А ещё через пару тактов песню подхватили все, кто был в ангаре.
My Bonnie lies over the ocean, My Bonnie lies over the sea,
Well my Bonnie lies over the ocean, Yeah bring back my Bonnie to me.
Yeah bring back, ah bring back, Oh bring back my Bonnie to me, to me!
Oh bring back, oh bring back, Oh bring back my Bonnie to me.
И тут я обнаружила себя на руках у Руди, который умудрялся ещё и шептать мне в ушко что-то успокаивающее в такт. А подошедшие аккурат к концу песни Дэн и Джун лишь стояли, хлопали глазами и пытались сообразить, что же здесь происходит.
- Сударыня Бонни, – подошел к нам Родегаст. – Заклинаю вас внимательнее быть! Очень легко расслабиться и поверить в лучшее. Но пока рано. Непозволительно рано. Беречь себя надо, и риску лишнему не подвергать. И да, друзья, – обратился он ко всем остальным. – Нам нужно слово для обозначения тревоги. Предлагаю старое-доброе «алерт». Кто за?
Хранители тут же подняли руки, а за ними и Дэн со Светой. Руди, думаю, тоже бы поднял, но не мог, иначе бы уронил меня. Поэтому просто кивнул в знак согласия.
- Остальным об этом расскажите, - продолжил Родегаст. – Чтобы все знали и были готовы. Враг действительно рядом. И за клабхаусом наблюдает, в том нет сомнения. Сегодня случайность, что сударыня Бонни потеряла осмотрительность и вышла одна. Поэтому и среагировать он не успел. Но в дальнейшем на это лучше не надеяться.
Вечером Саныч и хранители что-то долго обсуждали между собой, а на следующий день я не только получила возможность нормально помыться у Светки, но ещё и вдоволь погуляла по парку. Даже удалось дойти до моего любимого пляжа, который по осени, конечно, стал выглядеть не так привлекательно, но окунуть руки в ледяную прозрачную воду это ничуть не мешало. Конечно, на мои летние прогулки это мало походило, хотя бы потому, что вокруг меня была куча народа, а я сама стараниями Джун была одета во что-то невообразимое. Но почувствовать, как овевает лицо свежий воздух, как пахнет прелая листва, подернутая заморозками… ох. Никогда раньше бы не подумала, что настолько ненавижу сидеть взаперти в четырех стенах. Наоборот считала, что мне это очень нравится. Вот не трогайте меня, и всё будет хорошо. Как многого, оказывается, я ещё о себе не знаю.
