- Малыш Эдди женится… поверить не могу, - проговорил граф Айлен, когда братья спустились с крыльца, и каблуки их туфель тихо застучали по брусчатке пустынной ландэнской улицы. – И симпатичен ли ты своей юной невесте? Отчаяние легко может толкнуть девушку в чужие объятия, но в большинстве случаев не способно долго её в них удержать.
Замерев у нижней ступеньки, лорд Мефистофель сощурился на свет газовых фонарей, расплывавшихся в тумане пятнами жёлтого сияния.
- Насколько я могу судить, очень даже симпатичен. Впрочем, в каком-то смысле у неё нет иного выбора, кроме как считать меня таковым. – Он подпёр подбородок серебряным набалдашником трости. – Видишь ли, малютка была так благодарна мне за спасение, что я удивлён, как регулярное изъявление её благодарности ещё не кончилось рождением моего наследника.
Граф Айлен снова улыбнулся; возможно, виной тому были блики фонарей, но на один короткий миг улыбка эта больше напомнила оскал.
- Я думал, маленький братец, твои интересы в этой области ограничиваются менее невинными созданиями.
- Вкусы меняются. А когда невинное создание с порога само предлагает тебе себя – чтобы отказаться от подобного искушения, нужно быть святым.
- Неужто тебе совсем не жаль было стыдливость бедной девочки?
- Даже благородные рыцари не пренебрегали справедливой платой за спасение прелестной девы из лап чудовища. Что уж говорить о бездушном отродье вроде меня.
- А как же правила приличия?
Губы младшего Ройса растянула усмешка.
- Неужели ты всерьёз думаешь, - иронично протянул граф Эрон, - что они могли удержать меня, когда мне наконец представился шанс получить нечто столь желанное тебе?
Граф Айлен лишь склонил голову набок.
- Желанное мне? – тихо переспросил он, глядя на брата не мигая. – О чём ты, малыш Эдди? Если ты не забыл, до сего дня я даже не слышал о маленькой мадмуазель Вивьен.
Лорд Мефистофель рассмеялся; отзвуки этого смеха поглотил жадный туман, льнущий к его ногам.
- Знаешь, я действительно привязался к этой малютке. Прекрасно понимаю, что ты в ней нашёл, - помолчав, добавил младший Ройс. – Но теперь она моя, и останется моей, пока мне это угодно; а я не такой дурак, чтобы когда-нибудь её отпустить. – Его лицо наполовину скрывали тени, которых фонари рождали больше, чем света – однако то, каким торжеством исполнена ухмылка лорда Мефистофеля, сочувственно хлопнувшего брата по плечу, разглядеть было нетрудно. – Жаль, что ты оказался так ей противен, но должен сказать тебе спасибо. Без твоих фокусов она никогда не переступила бы порог дома столь сомнительной персоны, каковой является моя, да ещё со столь заманчивым предложением… так что ты прав, дорогой Кристиан: наши раздоры остались в прошлом. Теперь мы квиты.
Граф Айлен долго разглядывал тонкие пальцы, насмешливо подрагивавшие на чёрной ткани, обливавшей его плечо. Затем подался вперёд – и, обняв брата, ответно похлопал его по спине.
- Я не понимаю, о чём ты, - повторил он. – Но если ты решил поиграть со мной, маленький братец, помни одно, - голос старшего Ройса упал до проникновенного шёпота. – Во время игры тебе может почудиться, что ты побеждаешь… просто потому, что я позволю тебе так думать. Однако в конечном счёте в выигрыше всегда остаюсь я. – Пальцы, лежащие на спине брата, на миг вонзили ногти в алый бархат, из которого граф Эрон так любил шить свои фраки; казалось, они хотят добраться до сердца, скрытого где-то под этим бархатом, или напомнить, что когда-то почти до него добрались. – Я думал, после той нашей дуэли ты усвоил урок. Что ж, если память тебе изменила, с радостью её освежу.
Когда он отстранился, младший Ройс смотрел на него с широкой беззаботной улыбкой, поигрывая тростью, не особо впечатлённый услышанным – и граф Айлен усмехнулся.
- Жду вас на маскараде, малыш Эдди, - бросил он, прежде чем отрывистым шагом подняться по крыльцу, возвращаясь в дом. – Тебя и твою прелестную невесту.
Граф Эрон провожал брата взглядом, пока тот не скрылся за дверью. Развернулся на каблуках и, весело напевая оперную арию бархатным баритоном, удалился по направлению к скверу под стук трости по брусчатке, заменявший ему метроном.
- L'arte schermendo, l'arte adoprando, di qua pungendo, di la scherzando, - возмутительно чисто и приятно пропел лорд Мефистофель, прежде чем летняя ночь приняла его в объятия, позволив высокой поджарой фигуре раствориться в туманной мгле, - tutte le macchine rovesciero, rovesciero*!..
(*прим.: «Искусной защитой, искусной работой, уколом тут и шуткой там – все твои махинации я разоблачу!» (ит.); строчка из каватины Фигаро из оперы Моцарта «Свадьба Фигаро»)
Возвращения графа Эрона его рыжеволосое приобретение дожидалось, сидя на подоконнике в той самой гостиной, где когда-то они заключили сделку: оттуда открывался прекрасный вид не только на сад, но и на ворота имения. А потому, в очередной раз отерев платком кровь с пальцев и удовлетворённо кивнув, Венди подняла глаза, обратив нетерпеливый взгляд в окно. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как на садовой дорожке материализуется из воздуха хорошо знакомая фигура с тростью и, не сбившись с неспешного шага, направляется к парадным дверям особняка.
Легконогим вихрем промчавшись по коридорам с пышным лепным декором – шёлковая юбка летела за ней облачком аквамаринового тумана, – Венди сбежала по широкой мраморной лестнице, украшавшей просторный светлый холл Вардтона.
- Раз танцевать, милый граф, вы хотите, - двери сами собой распахнулись перед хозяином дома, самозабвенно распевающим Моцарта; он пел на италийском, но «Фигаро» Венди, застывшая на последней ступеньке, знала прекрасно, - к вашим услугам гитара моя…
Акустика просторного холла усилила и без того сильный голос, которому мог позавидовать не один певец, исполнявший эту арию на оперной сцене. И если интонации этого голоса могли заворожить, даже когда граф Эрон произносил привычные слова их родного языка – что говорить о мелодичном италийском? Венди уже не раз думала, что Эдварда Ройса одарили голосом, будто созданным для романтических серенад; сейчас он услаждал слух мощной безупречной чистотой, сравнимой с прохладным лесным ключом, в следующий миг мог зазвенеть искристым, хорошо поставленным смехом, следом вызвать улыбку невинным мальчишеским задором, а ещё спустя секунду – зачаровать тёмной глубиной и интимной, до мурашек пробиравшей хрипотцой.
- А, малютка Венди! – лорд Мефистофель завидел ученицу, лишь когда за ним затворились входные двери. Подступил к лестнице, заложил одну руку за спину, склонив тонкий стан, элегантно взмахнул другой, точно расчеркивая воздух невидимой шляпой – и Венди узнала менуэтный поклон. – Станцуем?
Она только присела в ответном реверансе: времена, когда эксцентричные выходки учителя могли её удивить, давно прошли. Вложив кончики пальцев в его ладонь, шагнула вниз – и под тихое мурлыканье графа Эрона, задававшее ритм, они сошлись в первой неторопливой фигуре.
- Эта каватина не совсем п-подходит для менуэта, милорд. Разделяю вашу любовь к «Фигаро», однако лучше было не изощряться и взять финал первого действия «Дон Жуана», - заметила Венди небрежно, ничем не выказывая нетерпения, глядя на графа поверх соединения их рук. – Что мы будем делать, когда начнётся часть на две четверти, да ещё в темпе presto*?
(*прим.: от ит. Presto, «быстро» – музыкальный термин, обозначающий особо быстрое исполнение музыкального произведения или его отрывка)
- Раз мой урок вы так возжелали – что ж, больно падать вам предстоит… Мы едем на бал-маскарад, малютка, - прервав песню, но не прерывая танца, резюмировал лорд Мефистофель, когда они разошлись, дабы исполнить одно из вычурных па. – В конце концов, осталось каких-то полгода до твоего восемнадцатилетия. Самый подходящий возраст, чтобы дебютировать в свете, пусть даже под маской.
По его улыбке Венди уже поняла: всё прошло как нельзя лучше. Но раз Эдварду угодно поведать о случившемся в ритме менуэта и под музыку Моцарта, она снова сыграет по его правилам.
Времена, когда она пугалась его вполне невинных причуд и съёживалась от одного его прикосновения, тоже давно прошли.
- И бал этот, осмелюсь п-предположить, даёт граф Айлен в Морнэй Холле, - присев в очередном реверансе, считая про себя на три четверти, чтобы в отсутствие музыки не потерять ритм, проговорила Венди.
Ответом ей послужил ещё один поклон:
- Совершенно верно.
- Не беспокойтесь, милорд, - щурясь от предвкушения, проговорила Венди церемонно. – Ваши уроки не пройдут даром.
За время, проведённое в Вардтоне, она стала заикаться куда меньше, и сейчас следить за языком не было никакой нужды, – но она всё равно постаралась выговорить фразу без запинок. Особенно проклятое «пройдут»: буква «п» всегда подводила её чаще других.
- Ни капли не беспокоюсь. – Они сошлись, плавно соединив руки, изящными изгибами кистей дорисовывая новую фигуру менуэта. – Судя по тому, что я имею счастье наблюдать сейчас, хотя бы учитель танцев из меня вышел недурной.
- Сэр, - сдержанно произнёс Аддерли, наблюдавший за ними сверху, опершись на перила резной балюстрады, которой оградили второй этаж, - возможно, всё же стоит устраивать урок танцев в бальном зале? Здесь ужасный сквозняк.
- Это не урок, а приятный досуг. И мой каприз. Вы с малюткой Венди давно должны были понять, какой я капризный малый.
Тяжело вздохнув, старый дворецкий удалился вглубь дома, ворча себе под нос нечто неразборчивое; и когда хозяин этого самого дома повёл Венди по холлу в неспешном променаде, она тихо фыркнула.
- Как достопочтенный граф Айлен отнёсся к известию о нашей помолвке?
- С тщательно скрываемым бешенством.
Венди торжествующе вскинула маленький кулачок – и, спохватившись, опустила его столь непринуждённо, будто и это было ещё одним движением танца.
- А обо всём прочем?
- С тщательно скрываемым убийственным бешенством. Я твой секрет пойму, пойму, пойму…
- Ma piano, piano, piano*, - насмешливо подхватила Венди, завершив очередное па отточенным балансе, вторя мужскому голосу и прикладывая палец к губам. От восходящего пассажа в исполнении графа хрустальные подвески огромной люстры под потолком возмущённо зазвенели. – Я понимаю, что у тебя п-поёт душа, но не на весь же дом.
(*прим.: Но тише, тише, тише (ит.)
В следующий миг она не задумываясь выбросила вперёд ту самую руку, которой только что касалась губ – и алый сияющий сгусток проклятия, сорвавшийся с мужских пальцев, разбился о дрожащее марево барьера, что тонким прозрачным щитом соткался в воздухе вокруг её ладони.
- Ты же г-говорил, что это не урок, - с лёгкой укоризной заметила Венди; магическая печать прочертила её кожу от кисти до плеча переплетением тонких линий и хитрых крутых завитков, возмущённо мерцая весенней зеленью.
- Прости своего коварного дядюшку, моя прелесть, - смиренно произнёс лорд Мефистофель, довольный донельзя, прежде чем преспокойно подать ей руки для следующей фигуры. – Однако, каким бы коварным ни был я, мой брат куда коварнее. И он, поверь, не привык любезно предупреждать, что собирается нанести удар. Хитрым притворством…
- …тёмные тайны… - вздохнув, пропела Венди.
- …явим на свет, - закончили два голоса, слившись в один.
- А вот и быстрая часть. И что теперь, милорд? Менуэт на две четверти в темпе presto обещает выйти интересным зрелищем, но, боюсь, п-проще будет перейти на кадриль.
- Дитя, ты забываешь о моём изощрённом коварстве. Мне приходилось решать задачки и посложнее, - заметил граф. Вдруг шагнув вперёд, невозмутимо прижал девушку к себе, приподнял, оторвав ноги в атласных туфельках от земли – и, стремительно закружив, как дети кружат куклу, которую только что достали из коробки, под её смех певучей скороговоркой продолжил, - l'arte schermendo, l'arte adoprando, di qua pungendo, di la…
- Сэр, - спускаясь по лестнице, грозным окликом осекая пение одного и хохот другой, непреклонно изрёк Аддерли, - я категорически настаиваю, чтобы леди Виннифред хотя бы накинула шаль.
Лорд Мефистофель посмотрел на слугу, нёсшего пресловутую шаль на торжественно вытянутых ладонях. Перевёл оценивающий взгляд на тонкие руки девушки, оголённые коротким рукавом лёгкого платья.
После секундных раздумий, запечатлев на лбу Венди короткий поцелуй, аккуратно поставил её на пол.
- Твоя правда, Аддерли. Впрочем, мы уже закончили. – Отобрав у старика отрез мягкого кашемира, окаймлённый шёлком и золотом, способный вызвать завистливый вздох у многих светских модниц (хотя бы потому, что мужья немногих из них могли позволить себе оплатить баснословный счёт за подобную красоту), Эдвард Ройс набросил его на девичьи плечи. Когда ученица подняла руки, чтобы поправить накидку, внезапно перехватил её кисти, суженными глазами уставившись на узкие ладони. – Венди, ты опять резала пальцы?
От той не укрылись грозные шелестящие нотки в его голосе, но кивок её был спокойным.
Лорд Мефистофель поджал губы. Подхватив Венди под руку, повлёк за собой вверх по лестнице.
- Отлично, - произнёс он, быстрым шагом оставляя позади ступеньку за ступенькой. – Раз в моё отсутствие вы, юная леди, не наслаждались заслуженным отдыхом, а практиковались в самоисцелении – это должно было здорово вас утомить. Я думал посвятить остаток вечера нашей приятной беседе за чашкой чая, но раз так, вы немедленно отправляетесь спать.
- Это нечестно! – возмутилась Венди, тщетно пытаясь вырвать руку из цепкой хватки.
- Малютка Венди, твои пальчики тоже принадлежат мне. Когда ты портишь их, ты портишь моё имущество. А порча чужого имущества, должного оставаться неприкосновенным, по законам нашей страны строго карается.
- Я же ради тебя стараюсь!
- Правда? Лично я несколько раз кристально ясно запретил тебе себя увечить.
- Но…
- Никаких «но».
Её привели в спальню и усадили на кровать, и Венди лишь угрюмо наблюдала, как Эдвард смазывает её пальцы целебной мазью, пока свежие розовые шрамы выцветают на глазах. Думая о том, как это всё же забавно: что в тот день, когда она впервые переступила порог Вардтона, она и представить не могла, что однажды будет так спокойно и доверчиво сидеть рядом с его хозяином. Тем более в спальне.
Наедине.
Те времена, когда она в ужасе вздрагивала, заслышав чужие шаги подле двери своей комнаты, тоже давно прошли. Сперва она до одури боялась, что лорд Эрон всё же решит воспользоваться тем предложением, что она сама любезно ему сделала – и она не будет иметь права ни сопротивляться, ни даже заплакать. Сделка есть сделка. Потом бояться она устала; но когда её брали за руку во время уроков, чтобы показать правильное положение кисти и пальцев для того или иного заклятия, или случайно касались плечом её плеча, Венди едва удерживалась, чтобы не отпрянуть. Слишком болезненными были воспоминания о других руках, совсем не таких деликатных, и о том, что руки, которые касаются её теперь, принадлежат брату того неделикатного мерзавца.
Их отношения с Эдвардом далеко не сразу стали столь тёплыми, как сейчас.
Во время первого же своего завтрака в Вардтоне Венди спросила, когда начнётся её обучение. Ответом ей послужила вежливая улыбка и напоминание, что сперва она должна окрепнуть, но пока, если ей так хочется, библиотека в полном её распоряжении.
Замерев у нижней ступеньки, лорд Мефистофель сощурился на свет газовых фонарей, расплывавшихся в тумане пятнами жёлтого сияния.
- Насколько я могу судить, очень даже симпатичен. Впрочем, в каком-то смысле у неё нет иного выбора, кроме как считать меня таковым. – Он подпёр подбородок серебряным набалдашником трости. – Видишь ли, малютка была так благодарна мне за спасение, что я удивлён, как регулярное изъявление её благодарности ещё не кончилось рождением моего наследника.
Граф Айлен снова улыбнулся; возможно, виной тому были блики фонарей, но на один короткий миг улыбка эта больше напомнила оскал.
- Я думал, маленький братец, твои интересы в этой области ограничиваются менее невинными созданиями.
- Вкусы меняются. А когда невинное создание с порога само предлагает тебе себя – чтобы отказаться от подобного искушения, нужно быть святым.
- Неужто тебе совсем не жаль было стыдливость бедной девочки?
- Даже благородные рыцари не пренебрегали справедливой платой за спасение прелестной девы из лап чудовища. Что уж говорить о бездушном отродье вроде меня.
- А как же правила приличия?
Губы младшего Ройса растянула усмешка.
- Неужели ты всерьёз думаешь, - иронично протянул граф Эрон, - что они могли удержать меня, когда мне наконец представился шанс получить нечто столь желанное тебе?
Граф Айлен лишь склонил голову набок.
- Желанное мне? – тихо переспросил он, глядя на брата не мигая. – О чём ты, малыш Эдди? Если ты не забыл, до сего дня я даже не слышал о маленькой мадмуазель Вивьен.
Лорд Мефистофель рассмеялся; отзвуки этого смеха поглотил жадный туман, льнущий к его ногам.
- Знаешь, я действительно привязался к этой малютке. Прекрасно понимаю, что ты в ней нашёл, - помолчав, добавил младший Ройс. – Но теперь она моя, и останется моей, пока мне это угодно; а я не такой дурак, чтобы когда-нибудь её отпустить. – Его лицо наполовину скрывали тени, которых фонари рождали больше, чем света – однако то, каким торжеством исполнена ухмылка лорда Мефистофеля, сочувственно хлопнувшего брата по плечу, разглядеть было нетрудно. – Жаль, что ты оказался так ей противен, но должен сказать тебе спасибо. Без твоих фокусов она никогда не переступила бы порог дома столь сомнительной персоны, каковой является моя, да ещё со столь заманчивым предложением… так что ты прав, дорогой Кристиан: наши раздоры остались в прошлом. Теперь мы квиты.
Граф Айлен долго разглядывал тонкие пальцы, насмешливо подрагивавшие на чёрной ткани, обливавшей его плечо. Затем подался вперёд – и, обняв брата, ответно похлопал его по спине.
- Я не понимаю, о чём ты, - повторил он. – Но если ты решил поиграть со мной, маленький братец, помни одно, - голос старшего Ройса упал до проникновенного шёпота. – Во время игры тебе может почудиться, что ты побеждаешь… просто потому, что я позволю тебе так думать. Однако в конечном счёте в выигрыше всегда остаюсь я. – Пальцы, лежащие на спине брата, на миг вонзили ногти в алый бархат, из которого граф Эрон так любил шить свои фраки; казалось, они хотят добраться до сердца, скрытого где-то под этим бархатом, или напомнить, что когда-то почти до него добрались. – Я думал, после той нашей дуэли ты усвоил урок. Что ж, если память тебе изменила, с радостью её освежу.
Когда он отстранился, младший Ройс смотрел на него с широкой беззаботной улыбкой, поигрывая тростью, не особо впечатлённый услышанным – и граф Айлен усмехнулся.
- Жду вас на маскараде, малыш Эдди, - бросил он, прежде чем отрывистым шагом подняться по крыльцу, возвращаясь в дом. – Тебя и твою прелестную невесту.
Граф Эрон провожал брата взглядом, пока тот не скрылся за дверью. Развернулся на каблуках и, весело напевая оперную арию бархатным баритоном, удалился по направлению к скверу под стук трости по брусчатке, заменявший ему метроном.
- L'arte schermendo, l'arte adoprando, di qua pungendo, di la scherzando, - возмутительно чисто и приятно пропел лорд Мефистофель, прежде чем летняя ночь приняла его в объятия, позволив высокой поджарой фигуре раствориться в туманной мгле, - tutte le macchine rovesciero, rovesciero*!..
(*прим.: «Искусной защитой, искусной работой, уколом тут и шуткой там – все твои махинации я разоблачу!» (ит.); строчка из каватины Фигаро из оперы Моцарта «Свадьба Фигаро»)
ГЛАВА ТРЕТЬЯ, в которой Венди совершенствуется в искусстве петь дуэтом
Возвращения графа Эрона его рыжеволосое приобретение дожидалось, сидя на подоконнике в той самой гостиной, где когда-то они заключили сделку: оттуда открывался прекрасный вид не только на сад, но и на ворота имения. А потому, в очередной раз отерев платком кровь с пальцев и удовлетворённо кивнув, Венди подняла глаза, обратив нетерпеливый взгляд в окно. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как на садовой дорожке материализуется из воздуха хорошо знакомая фигура с тростью и, не сбившись с неспешного шага, направляется к парадным дверям особняка.
Легконогим вихрем промчавшись по коридорам с пышным лепным декором – шёлковая юбка летела за ней облачком аквамаринового тумана, – Венди сбежала по широкой мраморной лестнице, украшавшей просторный светлый холл Вардтона.
- Раз танцевать, милый граф, вы хотите, - двери сами собой распахнулись перед хозяином дома, самозабвенно распевающим Моцарта; он пел на италийском, но «Фигаро» Венди, застывшая на последней ступеньке, знала прекрасно, - к вашим услугам гитара моя…
Акустика просторного холла усилила и без того сильный голос, которому мог позавидовать не один певец, исполнявший эту арию на оперной сцене. И если интонации этого голоса могли заворожить, даже когда граф Эрон произносил привычные слова их родного языка – что говорить о мелодичном италийском? Венди уже не раз думала, что Эдварда Ройса одарили голосом, будто созданным для романтических серенад; сейчас он услаждал слух мощной безупречной чистотой, сравнимой с прохладным лесным ключом, в следующий миг мог зазвенеть искристым, хорошо поставленным смехом, следом вызвать улыбку невинным мальчишеским задором, а ещё спустя секунду – зачаровать тёмной глубиной и интимной, до мурашек пробиравшей хрипотцой.
- А, малютка Венди! – лорд Мефистофель завидел ученицу, лишь когда за ним затворились входные двери. Подступил к лестнице, заложил одну руку за спину, склонив тонкий стан, элегантно взмахнул другой, точно расчеркивая воздух невидимой шляпой – и Венди узнала менуэтный поклон. – Станцуем?
Она только присела в ответном реверансе: времена, когда эксцентричные выходки учителя могли её удивить, давно прошли. Вложив кончики пальцев в его ладонь, шагнула вниз – и под тихое мурлыканье графа Эрона, задававшее ритм, они сошлись в первой неторопливой фигуре.
- Эта каватина не совсем п-подходит для менуэта, милорд. Разделяю вашу любовь к «Фигаро», однако лучше было не изощряться и взять финал первого действия «Дон Жуана», - заметила Венди небрежно, ничем не выказывая нетерпения, глядя на графа поверх соединения их рук. – Что мы будем делать, когда начнётся часть на две четверти, да ещё в темпе presto*?
(*прим.: от ит. Presto, «быстро» – музыкальный термин, обозначающий особо быстрое исполнение музыкального произведения или его отрывка)
- Раз мой урок вы так возжелали – что ж, больно падать вам предстоит… Мы едем на бал-маскарад, малютка, - прервав песню, но не прерывая танца, резюмировал лорд Мефистофель, когда они разошлись, дабы исполнить одно из вычурных па. – В конце концов, осталось каких-то полгода до твоего восемнадцатилетия. Самый подходящий возраст, чтобы дебютировать в свете, пусть даже под маской.
По его улыбке Венди уже поняла: всё прошло как нельзя лучше. Но раз Эдварду угодно поведать о случившемся в ритме менуэта и под музыку Моцарта, она снова сыграет по его правилам.
Времена, когда она пугалась его вполне невинных причуд и съёживалась от одного его прикосновения, тоже давно прошли.
- И бал этот, осмелюсь п-предположить, даёт граф Айлен в Морнэй Холле, - присев в очередном реверансе, считая про себя на три четверти, чтобы в отсутствие музыки не потерять ритм, проговорила Венди.
Ответом ей послужил ещё один поклон:
- Совершенно верно.
- Не беспокойтесь, милорд, - щурясь от предвкушения, проговорила Венди церемонно. – Ваши уроки не пройдут даром.
За время, проведённое в Вардтоне, она стала заикаться куда меньше, и сейчас следить за языком не было никакой нужды, – но она всё равно постаралась выговорить фразу без запинок. Особенно проклятое «пройдут»: буква «п» всегда подводила её чаще других.
- Ни капли не беспокоюсь. – Они сошлись, плавно соединив руки, изящными изгибами кистей дорисовывая новую фигуру менуэта. – Судя по тому, что я имею счастье наблюдать сейчас, хотя бы учитель танцев из меня вышел недурной.
- Сэр, - сдержанно произнёс Аддерли, наблюдавший за ними сверху, опершись на перила резной балюстрады, которой оградили второй этаж, - возможно, всё же стоит устраивать урок танцев в бальном зале? Здесь ужасный сквозняк.
- Это не урок, а приятный досуг. И мой каприз. Вы с малюткой Венди давно должны были понять, какой я капризный малый.
Тяжело вздохнув, старый дворецкий удалился вглубь дома, ворча себе под нос нечто неразборчивое; и когда хозяин этого самого дома повёл Венди по холлу в неспешном променаде, она тихо фыркнула.
- Как достопочтенный граф Айлен отнёсся к известию о нашей помолвке?
- С тщательно скрываемым бешенством.
Венди торжествующе вскинула маленький кулачок – и, спохватившись, опустила его столь непринуждённо, будто и это было ещё одним движением танца.
- А обо всём прочем?
- С тщательно скрываемым убийственным бешенством. Я твой секрет пойму, пойму, пойму…
- Ma piano, piano, piano*, - насмешливо подхватила Венди, завершив очередное па отточенным балансе, вторя мужскому голосу и прикладывая палец к губам. От восходящего пассажа в исполнении графа хрустальные подвески огромной люстры под потолком возмущённо зазвенели. – Я понимаю, что у тебя п-поёт душа, но не на весь же дом.
(*прим.: Но тише, тише, тише (ит.)
В следующий миг она не задумываясь выбросила вперёд ту самую руку, которой только что касалась губ – и алый сияющий сгусток проклятия, сорвавшийся с мужских пальцев, разбился о дрожащее марево барьера, что тонким прозрачным щитом соткался в воздухе вокруг её ладони.
- Ты же г-говорил, что это не урок, - с лёгкой укоризной заметила Венди; магическая печать прочертила её кожу от кисти до плеча переплетением тонких линий и хитрых крутых завитков, возмущённо мерцая весенней зеленью.
- Прости своего коварного дядюшку, моя прелесть, - смиренно произнёс лорд Мефистофель, довольный донельзя, прежде чем преспокойно подать ей руки для следующей фигуры. – Однако, каким бы коварным ни был я, мой брат куда коварнее. И он, поверь, не привык любезно предупреждать, что собирается нанести удар. Хитрым притворством…
- …тёмные тайны… - вздохнув, пропела Венди.
- …явим на свет, - закончили два голоса, слившись в один.
- А вот и быстрая часть. И что теперь, милорд? Менуэт на две четверти в темпе presto обещает выйти интересным зрелищем, но, боюсь, п-проще будет перейти на кадриль.
- Дитя, ты забываешь о моём изощрённом коварстве. Мне приходилось решать задачки и посложнее, - заметил граф. Вдруг шагнув вперёд, невозмутимо прижал девушку к себе, приподнял, оторвав ноги в атласных туфельках от земли – и, стремительно закружив, как дети кружат куклу, которую только что достали из коробки, под её смех певучей скороговоркой продолжил, - l'arte schermendo, l'arte adoprando, di qua pungendo, di la…
- Сэр, - спускаясь по лестнице, грозным окликом осекая пение одного и хохот другой, непреклонно изрёк Аддерли, - я категорически настаиваю, чтобы леди Виннифред хотя бы накинула шаль.
Лорд Мефистофель посмотрел на слугу, нёсшего пресловутую шаль на торжественно вытянутых ладонях. Перевёл оценивающий взгляд на тонкие руки девушки, оголённые коротким рукавом лёгкого платья.
После секундных раздумий, запечатлев на лбу Венди короткий поцелуй, аккуратно поставил её на пол.
- Твоя правда, Аддерли. Впрочем, мы уже закончили. – Отобрав у старика отрез мягкого кашемира, окаймлённый шёлком и золотом, способный вызвать завистливый вздох у многих светских модниц (хотя бы потому, что мужья немногих из них могли позволить себе оплатить баснословный счёт за подобную красоту), Эдвард Ройс набросил его на девичьи плечи. Когда ученица подняла руки, чтобы поправить накидку, внезапно перехватил её кисти, суженными глазами уставившись на узкие ладони. – Венди, ты опять резала пальцы?
От той не укрылись грозные шелестящие нотки в его голосе, но кивок её был спокойным.
Лорд Мефистофель поджал губы. Подхватив Венди под руку, повлёк за собой вверх по лестнице.
- Отлично, - произнёс он, быстрым шагом оставляя позади ступеньку за ступенькой. – Раз в моё отсутствие вы, юная леди, не наслаждались заслуженным отдыхом, а практиковались в самоисцелении – это должно было здорово вас утомить. Я думал посвятить остаток вечера нашей приятной беседе за чашкой чая, но раз так, вы немедленно отправляетесь спать.
- Это нечестно! – возмутилась Венди, тщетно пытаясь вырвать руку из цепкой хватки.
- Малютка Венди, твои пальчики тоже принадлежат мне. Когда ты портишь их, ты портишь моё имущество. А порча чужого имущества, должного оставаться неприкосновенным, по законам нашей страны строго карается.
- Я же ради тебя стараюсь!
- Правда? Лично я несколько раз кристально ясно запретил тебе себя увечить.
- Но…
- Никаких «но».
Её привели в спальню и усадили на кровать, и Венди лишь угрюмо наблюдала, как Эдвард смазывает её пальцы целебной мазью, пока свежие розовые шрамы выцветают на глазах. Думая о том, как это всё же забавно: что в тот день, когда она впервые переступила порог Вардтона, она и представить не могла, что однажды будет так спокойно и доверчиво сидеть рядом с его хозяином. Тем более в спальне.
Наедине.
Те времена, когда она в ужасе вздрагивала, заслышав чужие шаги подле двери своей комнаты, тоже давно прошли. Сперва она до одури боялась, что лорд Эрон всё же решит воспользоваться тем предложением, что она сама любезно ему сделала – и она не будет иметь права ни сопротивляться, ни даже заплакать. Сделка есть сделка. Потом бояться она устала; но когда её брали за руку во время уроков, чтобы показать правильное положение кисти и пальцев для того или иного заклятия, или случайно касались плечом её плеча, Венди едва удерживалась, чтобы не отпрянуть. Слишком болезненными были воспоминания о других руках, совсем не таких деликатных, и о том, что руки, которые касаются её теперь, принадлежат брату того неделикатного мерзавца.
Их отношения с Эдвардом далеко не сразу стали столь тёплыми, как сейчас.
Во время первого же своего завтрака в Вардтоне Венди спросила, когда начнётся её обучение. Ответом ей послужила вежливая улыбка и напоминание, что сперва она должна окрепнуть, но пока, если ей так хочется, библиотека в полном её распоряжении.
