Пролог
Широка и привольна степь. Далеко протянула она свои ладони, радуя местных и удивляя пришлых. Много битв видели её холмы да речушки, много крови впитала в себя земля. А сколько тризн пришлось пережить! Мириады погребальных костров устремляли к небу языки пламени, заставляя стервятников искать добычу в других местах.
Вот и теперь птица - падальщик летала низко над полем, выглядывая поживу. Недавно закончилась очередная сеча, и ещё не все тела были оплаканы, и не отправлены на суд богов.
Со своей высоты птица видела людей, собирающих трупы сородичей, а на холме, коршуном нависшим над равниной, стоял витязь в заляпанном кровью белом плаще. Он глядел на запад, туда, где за дальними далями остался Киев, родимый дом, и невеста, дочка князя, которую тот обещал ему за победу.
Повержен враг, значит, заслужил он невесту. И надо бы мчаться во весь дух, да что-то останавливает. Впереди тризна, которую нужно устроить по павшим, а уже после домой. Но не это тревожило его сердце. Невеста. Вот вроде и честь оказал князюшка, а вроде и нет. Никак не определится витязь. Да и как рассудить, никогда не видел он девицу. Хороша ли? Нраву какого? Как бы радость бедой не обернулась. Вот и тревожится воин, страшится будущего.
Взметнулся ветер, донеся до холма звон доспехов. Огляделся витязь. Его дружина уже подготовила всё для погребального костра, на ратном поле остались лежать только мёртвые враги. Славная была сеча! Почуяв гордость за себя и соплеменников, воин вдруг рассердился. Негоже ему, победителю бояться грядущего. Что случится, то и случится. И расправив плечи, витязь направился к месту тризны.
Глава 1
Ах, Киев! Сияя куполами, стоит он на высоком берегу Днепра, красуется. Блестят золотом въездные ворота, гудят голоса людей, встречающих своих соколов из дальнего похода. А они уже близко. Звенят кольчуги, блестят шеломы, ржут усталые кони и рвутся вперед, к долгожданному отдыху. Осаживают их воины, держат строй. А впереди дружины уже знакомый нам витязь.
- Руслан! Руслан! – скандируют собравшиеся. Девицы красные, желая быть замеченными, пробираются навстречу всаднику, чуть ли не под копыта златогривого коня. Ликует город.
В княжеских палатах пусто. Слуги сбежали приветствовать победителей, да и сам князь вышел на крыльцо. Только в девичьей светёлке приникла к окну крупная особа неохватной ширины и от нетерпения повизгивала, желая увидеть поскорее жениха. Папенька уверял, что он силён да собой пригож. Вот дружина остановилась у крыльца. С коня спрыгнул какой—то мужичок и поклонился отцу.
«Кто это? Что это? Это и есть жених?» - мысли девицы метались в панике. Да он же её в два раза меньше! Да как с ним в постель ложиться, раздавить же можно! Или она плохо рассмотрела? Всё ж таки далеко.
- Нина! – вскрикнула княжеская дочка громким шёпотом. И тотчас сидевшая за окном ворона влетела в оконце, ударилась оземь и превратилась в маленькую чернявую старушку, худую, согбённую и с длинным крючковатым носом. То была не баба Яга, не водились Яги в землях киевских. То была ведьма злая и хитрая, куда хуже, чем сказочная нечисть.
- Звала, ягодка?
- Нина, а приблизь-ка мне вон того витязя. Это его ведь батюшка в женихи мне выбрал?
- Его, ягодка. А приблизить…. Смотри, девонька, смотри.
Воин, хоть и не её стати, и впрямь был пригожим, только вот лицо умное. Глаза мыслью так и светятся. Такого обмануть не получится. А уж она так надеялась….
- Нина, не поверит он. Как же мне быть?
- Может хозяина моего кликнуть? Он не оставит свою кровиночку.
- Кликнуть-то можно. Да ты помнишь, в прошлый раз батюшка обещал его на кол посадить.
- Ой, - махнула рукой колдунья, - будто ему страшно. Хозяин никого не боится.
- А успеет?
- Как не успеть, успеет! Сейчас пир будет, Руслана все прославлять станут. Пока суть да дело, хозяин и явится.
- Хорошо бы.
- Не горюй, ягодка, всё сладится. На, запечатлевай послание.
Старуха подала девице стеклянное пёрышко. Та взяла его, будто величайшую драгоценность, и заговорила:
- Кощеюшка, дорогой. Это Радмила. Приехал мой жених, но он такой маленький, я за него не хочу. Да и умён больно, не поверит, что наш сынок от него. Как бы чего не сделал. Да и батюшка меня на кол посадит, коль узнает о дитяти. Забери меня, милый. Жизнью твоей заклинаю, забери.
Потом вернула пёрышко ведьме и заявила:
- Лети, да побыстрее. Коль со мной чего случится, с того света достану. Ты меня знаешь.
- Лечу, ягодка, спешу, красная.
Хлоп об пол и в окно. Понесла вести хозяину своему Кащею Бессмертному. А княжья дочка осталась ждать и обмирать от страха при малейшем шорохе.
А в это время в огромной гриднице шёл пир. Руслана с дружиной встречали честь по чести, хвалебными словами называли да чарки с мёдом подносили. Сам Великий князь за столом рядом с победителем сидел и его угощал. Витязь пил мало, хотелось ему остаться с головушкой светлой, не уподобляться завзятым бражникам. Скоро предстояло с невестой знакомиться, погано будет, коли он явится перед очи её в непотребном виде.
А хозяин угощал гостя, угощал, да и наугощался сам. Странно то было Руслану. Будто гложет что-то князюшку. Неужто не хочет отдавать ему свою доченьку? Жалеет, что слово дал? Признаться и у самого витязя душа была неспокойна. Пока возвращались домой посрашивал он у ближних дружинников про невесту-то. Сказывали, на лицо пригожа, но в знатных телесах. Но это полбеды. Норов у неё гневливый да поперечный. И хоть призадумался Руслан, но не очень – то поверил. Радмила. Имя-то какое, светлое да радостное, может не всё так плохо. Однако увидев бражничающего князя, вдруг понял, что сказанное всё правда. То-то батюшка её лыка не вяжет, от стыда за дочку, видно. Надо бы увезти его в покои, а то негоже, чтобы правителя в непортебном виде люди узрели.
Подозвав кравчего, витязь показал глазами на князя и тихо сказал:
- Помоги.
Тот кивнул головой. Руслан поднялся и сообщил гостям
- Устал князюшка от трудов праведных, вот и сморило его. Пойду, провожу его в хоромы.
Почтительно наклонился к захмелевшему хозяину, поднял его и подставил плечо. Кравчий подхватил господина с другой стороны, и они покинули гридницу.
Сдав государя на руки спальнику, кравчий вернулся к пирующим, а витязь ещё постоял, глядя, как слуга раздевает и укладывает князя, дождался громкого храпа и покинул покои.
Едва он вышел, как горловые рулады прекратились, якобы уснувший хозяин открыл вполне трезвые глаза и спросил:
- Ушёл?
Спальник молча махнул рукой.
- Ну, вот и ладушки.
Князь облегчённо вздохнул и прикрыл веки. Теперь можно и отдохнуть.
Но сон не шел. Мужчина понимал, что нехорошо поступил с Русланом, неладно. Притворился бражником, чтобы не идти сейчас к Радмиле. Сомнения мучили правителя. Страшился вместо милости витязю подпафнить. Вот Радмила, задала отцу загадку. Думай теперь, что делать.
Князь вздохнул и привычно обругал себя, что оставил кровиночку на мамок и нянек, а не воспитывал сам. Жена-то померла при родах, оставив на него дитятку. Обещал он, что будет расти она в любви да ласке. Она и росла. А вот с воспитанием промашка вышла. Понадеялся на баб. А теперь что? Положение не мёд.
Горемычный родитель вспомнил, как Радмила стала меняться. И раньше высокая да крупная, она вдруг начала расти, словно на пиве. Округлилась, сарафаны широкие надевать стала, из светлицы почти носу не казала. Забеспокоился он тогда, не на сносях ли? Но наперсница дочкина, Нина, клялась и божилась, что ни—ни, мол, она и не знается ни с кем, просто дитятко хорошо кушает. Аппетит такой. Пришлось поверить. Для виду. Уж князь знал, какая Нина ведьма. На какие хитрости горазда. Но, видят боги, и он не прост. Мало кому известно о его даре воду призывать, вот он и сделал зерцало наблюдательное. Подвесить его в светлице поостерёгся, эта старая колдунья сразу обнаружит. Поэтому пристроил зерцало на дубе, росшем, аккурат, напротив дочкиного окна. А уж когда увидел врага своего, Кощея, подлетевшего на облаке к самому оконцу, в гневе чуть не разворотил собственные покои. Наперсницу изгнал, дочку запер, а Кощею сказал, что посадит его на кол, если тот ещё раз здесь объявится. И ещё много чего говорил, когда давний враг попросил Радмилу в жёны. Что? Нелюдю его дитя отдать? Не бывать этому!
Красно солнышко дважды вышло не небосвод, пока князь успокоился. Но на границу с Кощеевым царством сторожу выслал. Шпионить. А дочку решил замуж отдать.
И вот теперь лежал и сомневался. Отдавать – нет? Не отдать – слово своё крепкое нерушимое попрать. Подданные шептаться станут. Да и витязь будет в обиде. А кто же тогда княжество защищать станет? Отдать – а вдруг Радмила на сносях? И ладно бы кто другой – золота отсыпал поболее и всё. А Руслан не стерпит. Опять не так. Опять княжество без защиты останется. А узнают враги? Не сидеть ему на троне золочёном.
Эхе-хех…. Голову сломать можно. И так – не так, и так – не этак. Что делать? Вздыхает князь. Никак не найдёт ответа. После махнул рукой – утро вечера мудренее. Придётся положиться на судьбу. Авось как-нибудь решится само.
Смежил глаза, а дрёма-то и не идёт. Мысли тяжкие не хотят покидать головушку. Снова вспомнил, какая дочка была сердитая, когда он Кощея-то прогнал, как рыдала да проклинала свет белый. И в кого такая норовистая уродилась? Что её привязало к этому нелюдю? Неужто и впрямь на сносях? Коли так, злыдень опять явится. Надо бы прикрыть оконце девичье щитом колдовским.
Снова скрипнули полати, выпуская из мехового нутра князя. Тот всунул ноги в растоптанные поршни, зажёг свечу и подошёл к небольшому поставцу, стоящему у дальней стены. Приложил ладонь к замку, дверца и открылась. Из нутра князь вынул плошку с водой и свиток. Поставил на крышку и капнул в жидкость несколько капель воска. Раскрыл рукопись чуть не посерёдке, и начал читать-ворожить, сжимая ладонь в кулак. Пламя свечки несколько раз качнулось и едва не погасло, но после выровнялось, позволив князю завершить волшбу. Он вытер рукавом ночной рубахи вспотевший лоб, убрал всё на место и закрыл поставец. Тяжело шаркая подошвами, вернулся к постели и плюхнулся на неё кулем.
Уснуть, однако, снова не удалось. Только дрёма прикрыла ему веки, как раздался звон да грохот, заставивший князя подскочить и кинуться к окну. Сквозь слюду видно было нечетко, но князь и так знал: Кощей явился. Во время он охрану поставил.
Как был в рубахе, нацепил поршни и бегом на двор. Там уже было людно. Челядь держала факелы, бабы визжали, дружинники, размахивая мечами, искали супостата.
Под стенами девичьего терема стояли двое. В темноте князь не сразу их узнал, но после понял, кто это и обомлел. Его витязь, его надежда на спокойное княжение Руслан с его злейшим врагом разговоры вёл! С этим нелюдем!
- Да как он посмел! – взвился князь, выхватил у какого-то холопа факел и порысил к переговорщикам.
- Ах, ты, нелюдь, крамольный тать! Как явиться смел? Я тебе что сказывал? Эй, дружина моя храбрая! Схватить злодея!
- Подожди, батюшка князь, - заступая перед Кощеем молвил Руслан.
- Молчи, веролом поганый! Я тебя привечал, милостью осыпал, дочь свою в жёнки посулил, а ты с этим татем стакнулся.
- Веролом? Вот ты как! Тогда прощай, князь, пойду к другому князю счастья искать!
Витязь решительно развернулся и сделал пару шагов, когда хозяин палат опомнился.
- Стой! Что ж ты, витязь, от шутки всуе сердишься? Обидно мне, что ты с ворогом моим беседу беседуешь. А ты сразу в пузырь лезешь.
Руслан вернулся назад, но смотрел хмуро и неуступчиво.
- Так что, витязь – мир?
- Ладно, князюшка. Стало быть, Радмилу отдаёшь мне?
- Твоя правда, Руслан, отдаю. Родичем мне будешь.
- Коли отдаёшь, то…. Кощей, дарю тебе невесту, забирай.
- Чего? – князь даже язык прикусил от неожиданности. Хотел было снова разразиться гневом, но услышал крик со стороны челяди, и обернулся. Из толпы, сильно калыхаясь, вышло нечто.
- Батюшка, - завопило оно, - я из окна кинусь, я …я… по миру пойду, пусть над тобой все государи скоморошничают!
Кощей встрепенулся, расправил плечи, выпрямился, и мгновенно изменился. Куда исчез тот уродливый сморчок, что стоял рядом с родителем девицы? Не стало его. Представительный муж стремительно двинулся на голос и обнял крикунью.
- Ясный сокол, это ты, - ахнула Радмила. - Пришёл! Ты меня заберёшь?
- Заберу, ягодка, я в своём праве. Руслан отдал тебя мне.
Девица перевела взгляд на витязя и недоверчиво переспросила:
- Добровольно? И не жаль тебе княжьей милости?
- Добровольно. Ведь разлучать дитё с отцом не по-божески.
- Умный какой! – восхитилась Радмила и сказала милому:
- Тогда полетели?
- Полетели.
Кощей обернулся к Руслану и промолвил:
- Низко кланяюсь, друже. Ты всегда будешь желанным в моём доме.
Превратился в облако, подхватил невесту и был таков.
Князь не понимал, как себя вести. Вроде заковырка разрешилась как он и загадывал , и его честь не пострадала, а вроде и обидно, что кровиночка нелюдю досталась. На всякий случай решил разгневаться:
- Ох, и поперечный ты, витязь, - рыкнул он. – Обидел ты меня. Чаял тебе терем добрый пожаловать, но теперь не стану.
Повернулся и побрёл прочь.
- Руслан, Руслан, - попенял витязю один из дворовых, - вот ты вроде умный, но дурень дурнеем. Кто ж с князем ссорится?
Воин только пожал плечами и пошёл к своим дружинникам.
09.02
Тренировка поединщиков закончилась, и дружинники, потрёпанные своим витязем, расселись в кружок на длинных скамьях в дальней части княжеского двора, где и было устроено учебное ристалище. Руслан оставил их, отправившись в хозяйские палаты. Он сильно устал, и от поединков, а что, знатные у него воины, и от собственных мыслей.
Уже не первый денёк, с самого случая с Кащеем, в голове засела горькая мысль, что переменился к нему князь. Нет, будто бы не обижает, но смотрит неласково, нет той приятности во взоре. Обиделся, видать. Но, Перун свидетель, витязь никак не мог понять, за что. Что Радмилу отдал Кощею, так это правильно, Дитё у них будет, зачем же плодить сирот. В пору самому Руслану обижаться: дочку свою князюшка не уберёг, непраздной она оказалась. Боги миловали, до свадьбы узнал. А коли по-другому стало? Впору из княжества уходи от срама. И ушёл бы. Да видать у Мокоши на него свои планы, вот расплела она этот непотребный узел по-своему. Нет, всё вышло как надо, по правде. Так что князю не на что обижаться.
Всю дорогу до хором витязь судил да рядил. И заключил – вины его нет. И уже со спокойствием вошёл в палаты.
Хозяин лежал на полатях, а спальник, сопровождаемый охами да вскриками, разминал ему спину. Увидев Руслана, князь поморщился и сообщил:
- Спину прихватило. Вон сядь на лавку, погодь маленько.
Долго ждать не пришлось. Кряхтя, правитель отстранил спальника и поднялся, но остался на постели. Видно было, что долгой беседы он не планирует. Так и вышло. Пожевав губами, князь сказал:
- Ты, витязь, воин славный. Но что будет с Киевом, коли Перун тебя к себе призовёт? А буде ты, по какой надобности, отлучишься? Непорядок. С сего дня готовь себе замену. Чтоб не хуже тебя был. Есть такой человек?
- Найду, княже, не сомневайся.
- Вот и ладно. Иди, обдумай да приступай. Через две седьмицы проверю.
