Сквозь огонь, или Дотянись до счастья
Три стадии отношения с мужчинами: Мой Бог! Боже мой! Не дай-то Бог!
NN
«Предавший однажды - предаст не единожды…»
Цитата из Библии
Данная история полностью выдумана, любые совпадения случайны.
За окнами шумел миллионами шин, мигал яркими рекламами, грохотал клаксонами юрких автомобилей вечно молодой Нью-Йорк. Манхеттен, словно островок в бурном море, омывали толпы неутомимо спешащих людей.
Пятнами бело-сизого смога затуманивали панораму выхлопы автомобилей. Морской бриз, дующий с океана, добавлял свою неповторимую нотку, ерошил волосы людей, облизывая нежной влагой рекламные щиты, стекла офисов и автомобилей.
В офисе было тихо. Кондиционированный и в меру ароматизированный воздух вызывал ощущение скучной стерильности. Впрочем, то была всего лишь иллюзия скуки. В недрах офисного лабиринта разворачивалась интересная мини-драма.
- Может, вы все-таки подумаете? – с ноткой упрямой настойчивости спросил представительный мужчина средних лет высокую светловолосую леди, стоящую у окна и рассеянно взирающую на красочную панораму Большого Яблока. – Сумма довольно значительная.
- Мой ответ – нет! Тут не о чем говорить, - чуть повернула к нему голову клиентка. – И… мистер Ламбер… я хочу побыстрее уладить это дело.
- Желание клиента для нас – закон, - склонил чуть поседевшую голову представитель известной юридической фирмы. Вернее, один из партнеров. – Но в этом случае я отдаю приоритет желанию как раз моего…
- Меня больше не волнуют его желания! – резко развернулась в сторону юриста светловолосая леди и гневно сверкнула серо-зелеными глазами. – Они давно для меня не закон! - Ее красивое лицо исказила мимолетная гримаса боли, но она исчезла так быстро, что мужчина решил – показалось.
«Хороша-то как!» - промелькнуло где-то на втором плане в голове мужчины, но сейчас дело было превыше всего, и юрист, покрутив дорогую ручку, снова занялся нудными уговорами: - Моим доверителем поручено передать вам…
- Простите, что прерываю, - ежась, будто от пронизывающего холода, женщина передернула плечами и нервно взмахнула тонкой рукой изящной формы с покрытыми бесцветным лаком ногтями. – Но я еще раз повторяю: мне абсолютно неинтересно выслушивать, что вам поручено. Это не моя проблема. Все, что мне нужно, – это побыстрее закончить это неприятное дело, навсегда о нем забыть и вернуться домой. – Она сказала, как припечатала: - К семье. Моей семье.
- Боюсь, это невозможно решить так быстро, - осторожно сказал юрист, поправляя лацкан серого в мелкую полоску пиджака от известной фирмы. И начал по новому кругу: – В документе ясно сказано…
Женщина гневно сжала челюсти, возмущенно фыркнув и показывая всем своим видом, где она видела этот документ вместе с последней волей завещателя. И это была не игра на публику. Эндрю Ламбер своими глазами уже видел, как эта фурия хладнокровно уничтожила чек на крупную сумму, причем далеко не первый. Все вернувшиеся назад чеки были порваны на мелкие кусочки. И к каждому была приложена записка с одними и теми же словами «Отдайте тому, кому нужнее! А меня оставьте в покое!»
- И все же… - снова начал мистер Ламбер, мысленно тяжело вздохнув, но не сдаваясь. «Профессиональность во всем!» – это было девизом его фирмы, и он собирался ему следовать в любых обстоятельствах.
- Нет! И оставим этот пустой разговор, - собеседница решительно уселась в дорогое кожаное кресло цвета черного кофе, поставила локти на стол и запустила пальцы в свои коротко стриженные светлые волосы. Ее растрепанная грива уже сейчас напоминала Эндрю прическу жены после сушки волос феном. И даже в таком взъерошенном состоянии дама была неизменно привлекательна. «Порода!» - мысленно вздохнул Эндрю. – Я не поменяю свою позицию.
- Но позвольте, миссис Берг… - не сдавался юрист, с некоторым восхищением рассматривая сложную клиентку. Если бы он не знал точно, сколько ей лет, то никогда бы в жизни не подумал, что дама приблизилась к сорокалетнему рубежу. Абсолютно ничего не выдавало ее возраста. Разве только взгляд. Умудренный жизнью и опытом взгляд огромных серо-зеленых глаз, опушенных черными ресницами. Слегка усталый, но абсолютно непреклонный.
- Не позволю, - опять решительно перебила его женщина, сдвигая красиво очерченные брови. Она чуть расслабилась, словно приняла какое-то вынужденное, но необходимое решение, и откинулась на спинку кресла, закидывая ногу на ногу и сплетая на колене тонкие длинные пальцы без колец.
Эта дама весьма импонировала видавшему виды, прожженному до мозга кости юристу. Ему нравились люди, с упорством отстаивающие свою точку зрения и не менявшие решение каждую секунду по принципу «и хочется, и колется». К тому же ее непримиримая позиция в данном вопросе вызывала невольное уважение.
Нет, миссис Берг появилась в его кабинете в точно назначенное время. И абсолютно спокойно выслушала причину ее приглашения, после чего все так же выдержанно и безапелляционно отвергла причитающиеся ей деньги. И категорически отказывалась до сих пор, уже спустя час, невзирая на все приводимые железные доводы.
Эндрю смотрел на клиентку и размышлял, какие же все-таки разные люди населяют нашу планету. Судя по не очень дорогой, но качественной одежде, женщина принадлежала к среднему классу. И вряд ли могла позволить себе дорогие дизайнерские украшения с бриллиантами или другие предметы роскоши, но, тем не менее, с удивительным упорством не желала принимать огромную сумму, которая волей состоятельного наследодателя принадлежала ей по праву.
- Вам все же нужно подумать, - мягко сказал юрист, внимательно следя взглядом за носком светло-коричневого сапожка на среднем каблучке, покачивающегося туда-сюда.
- Тут не о чем думать, - внезапно улыбнулась необычная клиентка, показав полоску ровных белых зубов. – Но, поверьте, существует веская причина, почему я отказываюсь принять столь щедрое предложение. Я могу ее озвучить.
- Да, это было бы чудесно, - кивнул заинтригованный мужчина, снимая очки в почти невидимой титановой оправе. – Иначе мне будет трудно понять вас и помочь вам.
- Это может занять какое-то время, - предупредила клиентка, расцепляя пальцы и поправляя большой шалевый воротник пушистого свитера крупной вязки из коричневато-бежевой пряжи. Свитер прекрасно сочетался с темно-коричневыми широкими брюками и сумочкой оттенка горького шоколада. – Вы хотите узнать истинную причину?..
- Мне за это дело уже заплатили, - сообщил Эндрю, испытывая какое-то детское зудящее любопытство. – Так что я готов уделить вам столько времени, сколько нужно. Мне бы хотелось закрыть данный вопрос.
- Тогда слушайте, - еще раз улыбнулась миссис Берг. – И я вас предупреждала…
Эндрю молча кивнул и подвинул клиентке поднос с кофе.
- Все началось очень давно, - сказала женщина, устремив свой взгляд поверх его головы. В ее глазах стояли слезы. – Вы знаете, что такое «позднее цветение» у подростков?
Она говорила медленно и вдумчиво, яркими мазками очерчивая картину двадцатилетней давности, а в голове роились воспоминания…
Что я помню из детства?
Ласковые руки мамы и торопливые поцелуи: «Нужно дать ребенку все самое лучшее, а на это нужно заработать». И ее постоянные отлучки в поисках заработка.
Бабушкины блины, плюшки-ватрушки, сладкие булочки, котлеты и картофельное пюре каждый день и в любом количестве: «Ребенок должен хорошо кушать, чтобы хорошо расти». И навязчивое желание накормить меня каждую минуту целый день. Чтобы сделать ее счастливой, я должна была жевать и запихиваться едой не переставая.
Маминых знакомых, которые тискали меня со словами:
- Какая пышечка! Миленькая сдобная булочка! – и умилялись - оказывается, у этой булочки еще есть два больших глаза.
Странно, что мои глаза вообще было видно за тем количеством щек, наетых в процессе роста. Глядя на детские фотографии, все, что я вижу - это громадные розовые щеки. Есть один снимок, на котором я стою спиной в любимой вязаной шапочке. Даже так все имеют возможность любоваться моими хомячковыми округлостями! Вместо головы был такой скругленный треугольник: две щеки и помпон. Зато бабушка была абсолютно счастлива.
По причине излишнего веса меня не брали ни в одну спортивную секцию. Особенно мне запомнилось шокированное выражение лица тренера по художественной гимнастике, когда моя вечно занятая мама притащила свою «булочку» развивать скрытые таланты. В том, что они были, она нимало не сомневалась. И их предстояло открыть или найти.
Скорей всего, мои таланты были не просто скрытыми, их попросту не было видно за тем хорошим человеком, которого должно быть много! А меня действительно было много. Зато бабушка была очень счастлива.
- Вы уверены? – с трудом выдавил из себя подтянутый мужчина в спортивном костюме, со скрытым ужасом озирая гигантское поле деятельности.
- Более чем! – гордо ответила мама. – Моя дочь - гениальный ребенок.
С этим было не поспорить, и тренер с еще большим ужасом повел меня на пробное занятие, уже заранее ожидая прихода апокалипсиса своему инвентарю. Это чтобы не сказать матерно! Хотя он все равно сказал себе это под нос, чтобы мама не слышала.
«Козел» я не сломала. Не смогла. И не потому, что не пыталась или не хотела. Нет, энтузиазм из меня пер наружу. Просто тренер не пережил трагической потери той пружинящей штуковины, с которой перепрыгивают через спортивные снаряды, и тихим, умирающим голосом посоветовал маме:
- Девочка у вас действительно гениальная… но не обладает достаточной гибкостью. - (Против этого не попрешь – я дотянулась только до своих коленок! Зато близко с ними познакомилась чуть ли не в первый раз). - Вам лучше бы отдать своего изумительного ребенка в секцию борьбы… - Еще тише добавил: – Сумо…
Я стояла и наблюдала за их беседой с огромным интересом.
Со вздохом скрытого облегчения тренер закончил свою речь:
- Только у нас ее нет…
Из зала мама вышла с чувством собственного достоинства, удовлетворения и под стоны тренера, которого она стукнула той штуковиной, которую не доломала я.
И такая картина повторилась в разных вариантах еще на секции фигурного катания (там меня даже на лед не пустили – коньки не выдержали!) и плавания (здесь все было гораздо хуже. «Лягушатник» вышел из берегов и смыл всех, кто там учился плавать. Плавали они уже на берегу безопасным стилем «лягушатник на листе лотоса»).
В студии бальных танцев нам красиво отказали под предлогом отсутствия партнера подходящей комплекции. Это я как раз понимала. Найти второго гиппопотама, согласного танцевать, да еще и мальчика – это даже не эскимо из голубого вертолета, это нечто запредельное!
На этом мама смирилась и за неимением других вариантов отдала меня на музыку, приковав к скрипучему стулу и еще более скрипучей домре на долгих три года. Потому что я смертельно ненавидела рассохшуюся домру и заунывные звуки «Во поле березка стояла», которую только и мог слаженно сыграть наш многострадальный оркестр. Все другие партитуры мы бездарно проваливали, поскольку наш музыкальный коллектив Дома Пионеров состоял по большей части из детей с практически полным отсутствием слуха. Я до сих пор удивляюсь, как нам удавалось сыграть «Березку» и не сфальшивить.
Помню своего бас-балалаечника – маленького шустрого паренька. В сущности, на выступлениях, где нас обильно одаривали аплодисментами гордые нашими достижениями родственники, его узнавали только по торчащим из-за балалайки ушам. Все остальное пряталось сзади.
Еще три такие же несчастные домры терзали такие же неудачницы, как я, которых никуда больше не взяли. Пять балалаек переходили из руки в руки как знак – «не хочешь учиться, иди играй на балалайке». После месяца успеваемость обычно подтягивалась, и к нам присоединялся следующий наказанный с особой жестокостью и начинал постигать сложную науку держания медиатора.
Вот так и прошло мое детство…
Подруг у меня особо не было. Те, с кем бы я хотела дружить, меня игнорировали по причине моего лишнего веса, с «жиртрестом» им было не по пути. А такие же отверженные держались особняком, чтобы не досталось лишней порции насмешек.
Нет, со мной, конечно, общались, но все больше по одной причине: списать. И я давала, чтобы хоть как-то войти в коллектив. Но все было бесполезно. Перекатав домашнее задание, про меня мгновенно забывали. Да собственно, я ничем особым их не могла бы привлечь. Не было у меня нужных качеств. Тихая, замкнутая девочка. Кому я была интересна, кроме родных?
В подростковом возрасте я серьезно заболела воспалением легких и почти четыре месяца пролежала в больнице. Где приобрела стойкое отвращение к лечению и потеряла лишние килограммы, чем сильно расстраивала бабушку. Но я уже не велась на ее уговоры и перестала непрерывно жевать.
Теперь я была стройна и грациозна, как лань на льду. И понятия не имела, как пользоваться новым телом. Правда, вскоре добавились новые проблемы, не менее серьезные.
Ушел лишний вес и пришли прыщи. Кожа реагировала буквально на все. Нельзя было чихнуть без того, чтобы не обнаружить новый прыщик. Любая смена температуры способствовала появлению красных пятен на лице. Что это было? Псориаз? Дерматоз? Меня лечили серной болтушкой в детской поликлинике, но, видимо, абы как, потому что прыщи и шелушения не проходили.
Дальше стало еще хуже. Волосы, которыми я по праву гордилась, становились жирными ровно через час после мытья. Мои замечательные густые локоны моментально превращались в жалкие сосульки.
К тому же мое тело ошалело от нового типа внешности, позабыв, что ему следует округляться в положенных местах. Счас! Грудь совершенно игнорировала, что ей положено расти и застыла на минус нулевом размере. Наверно, со стороны я была похожа на ручку от швабры.
Но зато со мной стали дружить. По двум причинам. Первая – списать, поскольку училась я очень хорошо. Но эту причину я не принимала во внимание, поскольку списывали у меня и раньше, и мучилась непроходящим любопытством. И я ее выяснила, случайно подслушав разговор двух своих заклятых подружек в раздевалке.
- Давай возьмем с собой Элану? – предложила шустрая вездесущая Ленка, переодеваясь в спортивную форму, прекрасно обтягивающую аппетитную фигурку, на которую пускали слюни практически все мальчики в школе.
Для отступления: у меня редкое имя - Элана. Мама соригинальничала и назвала меня в честь места своего рождения - Елани, а так как Елана не звучало, то она поменяла первую букву.
- Зачем? – искренне удивилась Наташа, заплетая свои каштановые волосы в косу. – Мне вчера Витька сказал, что эта уродина портит ему настроение и чувство прекрасного.
- Поэтому и возьмем, - фыркнула Лена, с треском застегивая молнию. – На ее фоне я смотрюсь просто как Мисс Вселенная. А сегодня у меня встреча с Сережей Рубиным из параллельного.
Я застыла за дверью, испытывая жгучую обиду и не менее жгучее разочарование. Что можно сказать на такую характеристику? Но даже если это и было правдой, то слышать было больно все равно.
Тут меня толкнули сзади и прошипели:
- Что дорогу загородила, уродина?
Обернувшись, я увидела «могучую кучку» своего класса – пятерых вымахавших за последнее лето, как каланчи, злобно скалившихся парней.
Три стадии отношения с мужчинами: Мой Бог! Боже мой! Не дай-то Бог!
NN
«Предавший однажды - предаст не единожды…»
Цитата из Библии
Данная история полностью выдумана, любые совпадения случайны.
Пролог
За окнами шумел миллионами шин, мигал яркими рекламами, грохотал клаксонами юрких автомобилей вечно молодой Нью-Йорк. Манхеттен, словно островок в бурном море, омывали толпы неутомимо спешащих людей.
Пятнами бело-сизого смога затуманивали панораму выхлопы автомобилей. Морской бриз, дующий с океана, добавлял свою неповторимую нотку, ерошил волосы людей, облизывая нежной влагой рекламные щиты, стекла офисов и автомобилей.
В офисе было тихо. Кондиционированный и в меру ароматизированный воздух вызывал ощущение скучной стерильности. Впрочем, то была всего лишь иллюзия скуки. В недрах офисного лабиринта разворачивалась интересная мини-драма.
- Может, вы все-таки подумаете? – с ноткой упрямой настойчивости спросил представительный мужчина средних лет высокую светловолосую леди, стоящую у окна и рассеянно взирающую на красочную панораму Большого Яблока. – Сумма довольно значительная.
- Мой ответ – нет! Тут не о чем говорить, - чуть повернула к нему голову клиентка. – И… мистер Ламбер… я хочу побыстрее уладить это дело.
- Желание клиента для нас – закон, - склонил чуть поседевшую голову представитель известной юридической фирмы. Вернее, один из партнеров. – Но в этом случае я отдаю приоритет желанию как раз моего…
- Меня больше не волнуют его желания! – резко развернулась в сторону юриста светловолосая леди и гневно сверкнула серо-зелеными глазами. – Они давно для меня не закон! - Ее красивое лицо исказила мимолетная гримаса боли, но она исчезла так быстро, что мужчина решил – показалось.
«Хороша-то как!» - промелькнуло где-то на втором плане в голове мужчины, но сейчас дело было превыше всего, и юрист, покрутив дорогую ручку, снова занялся нудными уговорами: - Моим доверителем поручено передать вам…
- Простите, что прерываю, - ежась, будто от пронизывающего холода, женщина передернула плечами и нервно взмахнула тонкой рукой изящной формы с покрытыми бесцветным лаком ногтями. – Но я еще раз повторяю: мне абсолютно неинтересно выслушивать, что вам поручено. Это не моя проблема. Все, что мне нужно, – это побыстрее закончить это неприятное дело, навсегда о нем забыть и вернуться домой. – Она сказала, как припечатала: - К семье. Моей семье.
- Боюсь, это невозможно решить так быстро, - осторожно сказал юрист, поправляя лацкан серого в мелкую полоску пиджака от известной фирмы. И начал по новому кругу: – В документе ясно сказано…
Женщина гневно сжала челюсти, возмущенно фыркнув и показывая всем своим видом, где она видела этот документ вместе с последней волей завещателя. И это была не игра на публику. Эндрю Ламбер своими глазами уже видел, как эта фурия хладнокровно уничтожила чек на крупную сумму, причем далеко не первый. Все вернувшиеся назад чеки были порваны на мелкие кусочки. И к каждому была приложена записка с одними и теми же словами «Отдайте тому, кому нужнее! А меня оставьте в покое!»
- И все же… - снова начал мистер Ламбер, мысленно тяжело вздохнув, но не сдаваясь. «Профессиональность во всем!» – это было девизом его фирмы, и он собирался ему следовать в любых обстоятельствах.
- Нет! И оставим этот пустой разговор, - собеседница решительно уселась в дорогое кожаное кресло цвета черного кофе, поставила локти на стол и запустила пальцы в свои коротко стриженные светлые волосы. Ее растрепанная грива уже сейчас напоминала Эндрю прическу жены после сушки волос феном. И даже в таком взъерошенном состоянии дама была неизменно привлекательна. «Порода!» - мысленно вздохнул Эндрю. – Я не поменяю свою позицию.
- Но позвольте, миссис Берг… - не сдавался юрист, с некоторым восхищением рассматривая сложную клиентку. Если бы он не знал точно, сколько ей лет, то никогда бы в жизни не подумал, что дама приблизилась к сорокалетнему рубежу. Абсолютно ничего не выдавало ее возраста. Разве только взгляд. Умудренный жизнью и опытом взгляд огромных серо-зеленых глаз, опушенных черными ресницами. Слегка усталый, но абсолютно непреклонный.
- Не позволю, - опять решительно перебила его женщина, сдвигая красиво очерченные брови. Она чуть расслабилась, словно приняла какое-то вынужденное, но необходимое решение, и откинулась на спинку кресла, закидывая ногу на ногу и сплетая на колене тонкие длинные пальцы без колец.
Эта дама весьма импонировала видавшему виды, прожженному до мозга кости юристу. Ему нравились люди, с упорством отстаивающие свою точку зрения и не менявшие решение каждую секунду по принципу «и хочется, и колется». К тому же ее непримиримая позиция в данном вопросе вызывала невольное уважение.
Нет, миссис Берг появилась в его кабинете в точно назначенное время. И абсолютно спокойно выслушала причину ее приглашения, после чего все так же выдержанно и безапелляционно отвергла причитающиеся ей деньги. И категорически отказывалась до сих пор, уже спустя час, невзирая на все приводимые железные доводы.
Эндрю смотрел на клиентку и размышлял, какие же все-таки разные люди населяют нашу планету. Судя по не очень дорогой, но качественной одежде, женщина принадлежала к среднему классу. И вряд ли могла позволить себе дорогие дизайнерские украшения с бриллиантами или другие предметы роскоши, но, тем не менее, с удивительным упорством не желала принимать огромную сумму, которая волей состоятельного наследодателя принадлежала ей по праву.
- Вам все же нужно подумать, - мягко сказал юрист, внимательно следя взглядом за носком светло-коричневого сапожка на среднем каблучке, покачивающегося туда-сюда.
- Тут не о чем думать, - внезапно улыбнулась необычная клиентка, показав полоску ровных белых зубов. – Но, поверьте, существует веская причина, почему я отказываюсь принять столь щедрое предложение. Я могу ее озвучить.
- Да, это было бы чудесно, - кивнул заинтригованный мужчина, снимая очки в почти невидимой титановой оправе. – Иначе мне будет трудно понять вас и помочь вам.
- Это может занять какое-то время, - предупредила клиентка, расцепляя пальцы и поправляя большой шалевый воротник пушистого свитера крупной вязки из коричневато-бежевой пряжи. Свитер прекрасно сочетался с темно-коричневыми широкими брюками и сумочкой оттенка горького шоколада. – Вы хотите узнать истинную причину?..
- Мне за это дело уже заплатили, - сообщил Эндрю, испытывая какое-то детское зудящее любопытство. – Так что я готов уделить вам столько времени, сколько нужно. Мне бы хотелось закрыть данный вопрос.
- Тогда слушайте, - еще раз улыбнулась миссис Берг. – И я вас предупреждала…
Эндрю молча кивнул и подвинул клиентке поднос с кофе.
- Все началось очень давно, - сказала женщина, устремив свой взгляд поверх его головы. В ее глазах стояли слезы. – Вы знаете, что такое «позднее цветение» у подростков?
Она говорила медленно и вдумчиво, яркими мазками очерчивая картину двадцатилетней давности, а в голове роились воспоминания…
Часть 1. Начало.
Что я помню из детства?
Ласковые руки мамы и торопливые поцелуи: «Нужно дать ребенку все самое лучшее, а на это нужно заработать». И ее постоянные отлучки в поисках заработка.
Бабушкины блины, плюшки-ватрушки, сладкие булочки, котлеты и картофельное пюре каждый день и в любом количестве: «Ребенок должен хорошо кушать, чтобы хорошо расти». И навязчивое желание накормить меня каждую минуту целый день. Чтобы сделать ее счастливой, я должна была жевать и запихиваться едой не переставая.
Маминых знакомых, которые тискали меня со словами:
- Какая пышечка! Миленькая сдобная булочка! – и умилялись - оказывается, у этой булочки еще есть два больших глаза.
Странно, что мои глаза вообще было видно за тем количеством щек, наетых в процессе роста. Глядя на детские фотографии, все, что я вижу - это громадные розовые щеки. Есть один снимок, на котором я стою спиной в любимой вязаной шапочке. Даже так все имеют возможность любоваться моими хомячковыми округлостями! Вместо головы был такой скругленный треугольник: две щеки и помпон. Зато бабушка была абсолютно счастлива.
По причине излишнего веса меня не брали ни в одну спортивную секцию. Особенно мне запомнилось шокированное выражение лица тренера по художественной гимнастике, когда моя вечно занятая мама притащила свою «булочку» развивать скрытые таланты. В том, что они были, она нимало не сомневалась. И их предстояло открыть или найти.
Скорей всего, мои таланты были не просто скрытыми, их попросту не было видно за тем хорошим человеком, которого должно быть много! А меня действительно было много. Зато бабушка была очень счастлива.
- Вы уверены? – с трудом выдавил из себя подтянутый мужчина в спортивном костюме, со скрытым ужасом озирая гигантское поле деятельности.
- Более чем! – гордо ответила мама. – Моя дочь - гениальный ребенок.
С этим было не поспорить, и тренер с еще большим ужасом повел меня на пробное занятие, уже заранее ожидая прихода апокалипсиса своему инвентарю. Это чтобы не сказать матерно! Хотя он все равно сказал себе это под нос, чтобы мама не слышала.
«Козел» я не сломала. Не смогла. И не потому, что не пыталась или не хотела. Нет, энтузиазм из меня пер наружу. Просто тренер не пережил трагической потери той пружинящей штуковины, с которой перепрыгивают через спортивные снаряды, и тихим, умирающим голосом посоветовал маме:
- Девочка у вас действительно гениальная… но не обладает достаточной гибкостью. - (Против этого не попрешь – я дотянулась только до своих коленок! Зато близко с ними познакомилась чуть ли не в первый раз). - Вам лучше бы отдать своего изумительного ребенка в секцию борьбы… - Еще тише добавил: – Сумо…
Я стояла и наблюдала за их беседой с огромным интересом.
Со вздохом скрытого облегчения тренер закончил свою речь:
- Только у нас ее нет…
Из зала мама вышла с чувством собственного достоинства, удовлетворения и под стоны тренера, которого она стукнула той штуковиной, которую не доломала я.
И такая картина повторилась в разных вариантах еще на секции фигурного катания (там меня даже на лед не пустили – коньки не выдержали!) и плавания (здесь все было гораздо хуже. «Лягушатник» вышел из берегов и смыл всех, кто там учился плавать. Плавали они уже на берегу безопасным стилем «лягушатник на листе лотоса»).
В студии бальных танцев нам красиво отказали под предлогом отсутствия партнера подходящей комплекции. Это я как раз понимала. Найти второго гиппопотама, согласного танцевать, да еще и мальчика – это даже не эскимо из голубого вертолета, это нечто запредельное!
На этом мама смирилась и за неимением других вариантов отдала меня на музыку, приковав к скрипучему стулу и еще более скрипучей домре на долгих три года. Потому что я смертельно ненавидела рассохшуюся домру и заунывные звуки «Во поле березка стояла», которую только и мог слаженно сыграть наш многострадальный оркестр. Все другие партитуры мы бездарно проваливали, поскольку наш музыкальный коллектив Дома Пионеров состоял по большей части из детей с практически полным отсутствием слуха. Я до сих пор удивляюсь, как нам удавалось сыграть «Березку» и не сфальшивить.
Помню своего бас-балалаечника – маленького шустрого паренька. В сущности, на выступлениях, где нас обильно одаривали аплодисментами гордые нашими достижениями родственники, его узнавали только по торчащим из-за балалайки ушам. Все остальное пряталось сзади.
Еще три такие же несчастные домры терзали такие же неудачницы, как я, которых никуда больше не взяли. Пять балалаек переходили из руки в руки как знак – «не хочешь учиться, иди играй на балалайке». После месяца успеваемость обычно подтягивалась, и к нам присоединялся следующий наказанный с особой жестокостью и начинал постигать сложную науку держания медиатора.
Вот так и прошло мое детство…
Подруг у меня особо не было. Те, с кем бы я хотела дружить, меня игнорировали по причине моего лишнего веса, с «жиртрестом» им было не по пути. А такие же отверженные держались особняком, чтобы не досталось лишней порции насмешек.
Нет, со мной, конечно, общались, но все больше по одной причине: списать. И я давала, чтобы хоть как-то войти в коллектив. Но все было бесполезно. Перекатав домашнее задание, про меня мгновенно забывали. Да собственно, я ничем особым их не могла бы привлечь. Не было у меня нужных качеств. Тихая, замкнутая девочка. Кому я была интересна, кроме родных?
В подростковом возрасте я серьезно заболела воспалением легких и почти четыре месяца пролежала в больнице. Где приобрела стойкое отвращение к лечению и потеряла лишние килограммы, чем сильно расстраивала бабушку. Но я уже не велась на ее уговоры и перестала непрерывно жевать.
Теперь я была стройна и грациозна, как лань на льду. И понятия не имела, как пользоваться новым телом. Правда, вскоре добавились новые проблемы, не менее серьезные.
Ушел лишний вес и пришли прыщи. Кожа реагировала буквально на все. Нельзя было чихнуть без того, чтобы не обнаружить новый прыщик. Любая смена температуры способствовала появлению красных пятен на лице. Что это было? Псориаз? Дерматоз? Меня лечили серной болтушкой в детской поликлинике, но, видимо, абы как, потому что прыщи и шелушения не проходили.
Дальше стало еще хуже. Волосы, которыми я по праву гордилась, становились жирными ровно через час после мытья. Мои замечательные густые локоны моментально превращались в жалкие сосульки.
К тому же мое тело ошалело от нового типа внешности, позабыв, что ему следует округляться в положенных местах. Счас! Грудь совершенно игнорировала, что ей положено расти и застыла на минус нулевом размере. Наверно, со стороны я была похожа на ручку от швабры.
Но зато со мной стали дружить. По двум причинам. Первая – списать, поскольку училась я очень хорошо. Но эту причину я не принимала во внимание, поскольку списывали у меня и раньше, и мучилась непроходящим любопытством. И я ее выяснила, случайно подслушав разговор двух своих заклятых подружек в раздевалке.
- Давай возьмем с собой Элану? – предложила шустрая вездесущая Ленка, переодеваясь в спортивную форму, прекрасно обтягивающую аппетитную фигурку, на которую пускали слюни практически все мальчики в школе.
Для отступления: у меня редкое имя - Элана. Мама соригинальничала и назвала меня в честь места своего рождения - Елани, а так как Елана не звучало, то она поменяла первую букву.
- Зачем? – искренне удивилась Наташа, заплетая свои каштановые волосы в косу. – Мне вчера Витька сказал, что эта уродина портит ему настроение и чувство прекрасного.
- Поэтому и возьмем, - фыркнула Лена, с треском застегивая молнию. – На ее фоне я смотрюсь просто как Мисс Вселенная. А сегодня у меня встреча с Сережей Рубиным из параллельного.
Я застыла за дверью, испытывая жгучую обиду и не менее жгучее разочарование. Что можно сказать на такую характеристику? Но даже если это и было правдой, то слышать было больно все равно.
Тут меня толкнули сзади и прошипели:
- Что дорогу загородила, уродина?
Обернувшись, я увидела «могучую кучку» своего класса – пятерых вымахавших за последнее лето, как каланчи, злобно скалившихся парней.
