Мы познакомились с Аяной на семинаре - то ли бренды, то ли продвижение в соцсетях. Меня отправил учиться унылый толстый хозяин рекламного агентства, где я в то время работала. И семинар был такой же унылый. Аяна была одной из немногих участников, которые как-то проявляли себя в процессе: возглавила команду в конкурсе, который устроили организаторы, выступила и выиграла. Получила сертификат на бесплатное обучение и диплом. Сертификатом она, впрочем, так и не воспользовалась. Потом я узнала, что у нее дома целая папка дипломов и сертификатов, некоторые весьма достойные. Но это было потом, а пока я была уверена, что Аяна младше меня. Без макияжа она выглядела намного моложе своих лет.
Я оказалась в её команде - сидела недалеко. Мы вместе перекусывали во время кофе-брейка, обменялись контактами, тут же нашли друг друга в социальных сетях. Вечером после семинара она на своей маленькой черной машинке отвезла меня домой. Скоро (спасибо, инстаграм) я узнала, что у этой маленькой девушки трое детей и на подходе четвертый. Этим она тоже отличалась от меня - я и не думала пока заводить детей.
Она вообще всем отличалась от меня, полная моя противоположность. Аяна – счастливая замужняя женщина, я даже не встречалась ни с кем. Она бесстрашно рожала крепеньких младенцев, я не могла решить – не чайлдфри ли я? Я никогда не красила волосы, боясь потерять последние кудряшки, Аяна экспериментировала с прической каждый сезон: отращивала до лопаток, стриглась под ноль, последовательно красилась то в белый, то в рыжий, то в черный. Даже фигуры у нас были очень разные: она тоненькая и хрупкая, с маленькой грудью и чуть коротковатыми ножками, а я высокая, сутуловатая, длинноногая и нескладная.
Это я к тому, что перепутать нас невозможно, такие мы разные. Разные и все-таки подружились. Сначала дружили виртуально: я с любопытством и приязнью следила за Аяной по социальным сетям. Потом стала приезжать к ней в гости, она приглашала. Аяна жила за городом в большом доме, а моя однушка была слишком мала для нее со всем ее семейством. Места едва бы хватило, чтобы всех рассадить! К счастью, она и не рвалась регулярно посещать меня, но пару раз заезжала.
Мужа я видела редко, он был занят каким-то бизнесом, а я приезжала чаще всего днем. Долго не могла запомнить, как его зовут: Сергей? Игорь? Виктор? Не обращалась к нему, в редкие встречи, никак. Абстрактно этот муж мне тоже нравился, но как-то … абстрактно. Всем нравится Джонни Депп, но если он вдруг окажется рядом… - что с ним делать? Я не знаю английского языка, мы даже не сможем поговорить о чем-то после hallo. Понимаете, о чем я? Муж Аяны был из этой же серии, хотя и говорил со мной на одном языке: слишком красивый, слишком чужой.
У них была няня, но детьми Аяна занималась в основном сама. Это меня тоже восхищало. Я всматривалась в их маленькие мордашки, вечно чем-то перемазанные, пыталась понять: смогу я стать матерью? Смогу полюбить – вот такое?
- Очень много вопросов, - шутя говорила моя подруга в такие моменты и двигала в мою сторону торт, или печенье, или конфеты, и подливала мне чай. – Ты слишком много думаешь, Света! Нужно перестать думать и просто жить!
Тогда я внимательно смотрела в ее хорошенькое круглое личико. Бабка Аяны была то ли монголкой, то ли буряткой, я не запомнила. От бабки ей досталось чуть плосковатое лицо и тяжелые восточные глаза, твердые квадратные ногти, недлинные ноги. Все это, признаться, не портило ее ни на грамм. Я понимала, почему муж носит Аяну на руках. И почему меня не носит – никто.
Кажется, я была влюблена в Аяну.
Потом это прошло, все проходит, бисексуальности во мне не было, - Аяна, возможно, догадывалась о моих чувствах, - но пропустила их мимо, как пропускала многое. И как же можно было не полюбить ее! Эти темные блестящие глаза, полная противоположность моим, светло-голубым, эти брови к вискам, эти густые волосы, падавшие на плечи небрежными завитками в те периоды, когда она их отращивала, - или топорщившиеся ежиком, когда стригла под корень, - эти маленькие нежные руки, остренькие груди торчком. Я знала даже пальцы на ее ногах: на одном из мизинцев не было ногтя, повредила в детстве – так и не вырос, зато остальные, такие аккуратные, были просто совершенством. С ее коленок смотрели на меня, улыбаясь, детские личики – еще одно подтверждение тому, что Аяна была идеальна.
Она немного подурнела, когда родился четвертый ребенок. Начались какие-то нелады с мужем. Подробностей она не рассказывала, но я как-то чувствовала по тому, что она реже упоминала его имя в разговорах. Иногда лицо было таким, как будто она плакала. Однажды Аяна сказала, что не хотела больше детей.
- Но? – спросила я.
- Но… - она запнулась. – Но я очень рада, что малыш появился на свет. Просто я как-то устала.
- Слушай, но ведь ты такая молодец, такая умница! – горячо сказала я. – Ты все успеваешь! Учишься и работаешь!
(К этому моменту я уже много о ней знала, - Аяна, уже став матерью второй и третий раз, вела много самостоятельных проектов, на шее у мужа не сидела).
Аяна закатила глаза в ответ на мои похвалы. О материнстве и о том, как все успевать, она знала побольше моего. Однажды, когда у маленького были колики, она не спала две ночи подряд. Когда я приехала и взяла его на руки, - Аяна просто вырубилась в кресле-качалке.
К счастью, малыш вел себя спокойно. Он был такой хорошенький, толстенький! Я взяла несколько пледов, и мы тихонько играли в саду с другими детьми, чтобы не мешать матери выспаться. Маленький гулил в своей колясочке.
Аяна проснулась резко. Я увидела, как она, задыхаясь и прижимая руку к сердцу, бежит к нам.
- Я заснула! – выговорила она отчаянно.
- Ты просто устала, - сказала я.
- Я заснула!..
- Ну, ты же не робот.
- А где няня?
- Уехала в магазин. Послушай, что ты хватаешься за сердце? У тебя что-то болит?
- А? – она в недоумении отняла руку от груди и посмотрела на ладонь, как будто ждала там что-то увидеть. Но там ничего не было. – Нет, ничего не болит. Я просто. Просто, ну, испугалась.
- Все нормально! – постаралась успокоить ее я.
Она, наконец, села на плед и долго ещё смотрела на меня умиленно темными своими глазами.
- Ты такая хорошая, боже мой, - сказала.
Я потянулась и обняла ее. Под свитером она была такая хрупкая. Это было самое памятное из наших редких соприкосновений. Пронзительное чувство, которое охватило меня тогда, относилось к ее телесной хрупкости: кожа до кости, в чем душа держится.
А потом я уехала, и все продолжалось, как обычно. Дети росли, вот малыш уже сам ходил толстенькими своими ножками, потом стал бегать, заливаясь смехом. Аяна не занималась никакими проектами, избавилась от удаленки, растила детей, рукодельничала. Я приезжала в гости раз в неделю, потом реже, раз в месяц. Уезжала в другой город на два месяца, в командировку. Уволилась из рекламного агентства с толстым хозяином, ушла в другое, но занималась примерно тем же. Иногда это было интересно. Иногда у меня случались короткие романы, нельзя было даже сказать, что я с кем-то встречаюсь – так, секс на одну ночь. Я рассказывала о них Аяне. Она не осуждала меня, хотя Виктор, я все-таки запомнила имя мужа, был, кажется, её первым и единственным мужчиной.
Больше всего мне нравилось в ней, что она принимала меня безоговорочно. Она не пыталась найти мне жениха, не подыскивала приятных друзей в пару из холостых знакомых. Слушала, да. Давала советы – да, но только когда я просила.
Как-то вышло, что мы долго не общались. Сначала я заболела, не хотела заражать детей. Потом вернулась на работу после больничного, навалились дела. Потом просто забыла. Не думала. В соседний отдел устроилась новая девочка, лёгкая на подъём. Мы сдружились, после работы ходили вместе ужинать, иногда – танцевать, по пятницам – выпить.
Я страшно удивилась, когда Аяна сама приехала ко мне – без предупреждения, без звонка. Мне что-то послышалось на лестничной площадке, открыла дверь – она стоит в своем темно-бордовом костюме
- Почему ты не позвонила? – удивилась я. Потянулась к ней, но она как-то неловко увернулась от объятий. – Боже мой, прости, я сто лет … сто лет…
Аяна отмахнулась:
- Слушай, я сегодня без машины, так вышло, - сказала, - можешь поехать ко мне? Очень важно, поверь. Я бы не просила. Только на электричке поедем. Можешь?
- Ну конечно, в чем проблема!
У меня машины никогда не было, так что в гости к Аяне я и так всегда ездила на электричке. Полчаса времени, пустяки. Собиралась недолго – схватила зарядку, сумочку, телефон, натянула кроссовки.
Аяна, видимо, торопилась, - поговорить по дороге не удалось. Она все время шла впереди, только иногда оборачивалась и как будто торопила меня взглядом. Но и в электричке, мы сели напротив друг друга на свободные места, она не стала со мной разговаривать. Просто прижала палец к губам и таинственно улыбнулась.
- Дети с няней? – опомнилась я, когда мы уже подходили к дому.
- Виктор ее уволил, - непонятно сказала Аяна, мы уже заходили. – Надо было избавиться…
Она так и не договорила, от чего. В доме она вручила мне сонного малыша прямо в руки:
- Переодень его, пожалуйста. Мне надо… – и снова не договорила. Но пока я меняла ему подгузник, она еще оставалась рядом. Потом просто развернулась и пошла прочь. Другие дети, бледные, молча смотрели на меня. Я вышла вслед за Аяной на веранду, хотела остановить ее, даже пыталась схватить за руку, - меня беспокоило ее молчание и недомолвки, - но не смогла. Она выскользнула из моей руки, как туман. На руках у меня по-прежнему был малыш, за спиной молчали, как немые, старшие дети.
Я вдруг поняла, что Аяна уходит от меня не в ворота, а в сад. В тот же момент я увидела кровь на ее одежде и тёмные пятна на коже, там, где я ещё могла что-то разглядеть. Не могла поверить своим глазам: мне вдруг показалось, что у неё нет руки!
- Тетя, я хочу кушать, - робко тронул меня старший из детей, и захныкал малыш на руках. Я опомнилась. Думать было некогда, Аяна просила помочь. Привела всех на кухню, приготовила яичницу. Никакой еды, кроме яиц, в доме не было - только несвежий хлеб, его я разогрела в микроволновке. Развела малышу смесь, он тоже хныкал от голода. Больше не могла ничего придумать, - а вдруг у него аллергия на яйца? Усадила его в высокое креслице. К счастью, он не вредничал – схватил бутылочку и все высосал, а потом еще пытался утащить у старших кусочек яйца.
В каком-то оцепенении я взяла его на руки, вышла на улицу, присела на террасе.
Что. Происходит. Что. Происходит.
В ворота вошел Виктор. Его насупленное лицо немного прояснилось, когда он увидел меня.
- Аяна! – сказал он.
- Аяна? – тупо повторила я.
- Ты вернулась, - сказал он.
- Меня зовут Света, - представилась я на всякий случай. Это было глупо, он же видел меня десятки раз! Он подвозил меня на своем джипе до электрички, а однажды, было по пути, довез до дома. Он не мог перепутать меня со своей женой!
Ребенок захныкал. Виктор поднялся на крыльцо, склонился над нами – и крепко поцеловал меня в губы.
Тогда я открыла рот и страшно, изо всех сил, закричала.
Калитка распахнулась, во двор как-то очень быстро набежали незнакомые люди. Кто-то забрал у меня ребенка. Потом узнала, что я кричала больше часа, останавливаясь только перевести дыхание. Приехала «Скорая», сделала укол, меня забрали в больницу. Полиция тоже приехала.
Еще через день соседская собака выкопала дыру под забором, а потом принесла своим хозяевам кисть руки Аяны. Там и нашли ее тело – закопанным в дальнем углу сада. Виктор, видимо, пытался расчленить его, но не смог.
Его посадили. Детей забрали родители Аяны. С ними всё хорошо, да они, к счастью, ничего страшного своими глазами не видели: спали. Об их будущем я стараюсь не думать.
Со мною тоже всё хорошо.
Ну, почти.
Я оказалась в её команде - сидела недалеко. Мы вместе перекусывали во время кофе-брейка, обменялись контактами, тут же нашли друг друга в социальных сетях. Вечером после семинара она на своей маленькой черной машинке отвезла меня домой. Скоро (спасибо, инстаграм) я узнала, что у этой маленькой девушки трое детей и на подходе четвертый. Этим она тоже отличалась от меня - я и не думала пока заводить детей.
Она вообще всем отличалась от меня, полная моя противоположность. Аяна – счастливая замужняя женщина, я даже не встречалась ни с кем. Она бесстрашно рожала крепеньких младенцев, я не могла решить – не чайлдфри ли я? Я никогда не красила волосы, боясь потерять последние кудряшки, Аяна экспериментировала с прической каждый сезон: отращивала до лопаток, стриглась под ноль, последовательно красилась то в белый, то в рыжий, то в черный. Даже фигуры у нас были очень разные: она тоненькая и хрупкая, с маленькой грудью и чуть коротковатыми ножками, а я высокая, сутуловатая, длинноногая и нескладная.
Это я к тому, что перепутать нас невозможно, такие мы разные. Разные и все-таки подружились. Сначала дружили виртуально: я с любопытством и приязнью следила за Аяной по социальным сетям. Потом стала приезжать к ней в гости, она приглашала. Аяна жила за городом в большом доме, а моя однушка была слишком мала для нее со всем ее семейством. Места едва бы хватило, чтобы всех рассадить! К счастью, она и не рвалась регулярно посещать меня, но пару раз заезжала.
Мужа я видела редко, он был занят каким-то бизнесом, а я приезжала чаще всего днем. Долго не могла запомнить, как его зовут: Сергей? Игорь? Виктор? Не обращалась к нему, в редкие встречи, никак. Абстрактно этот муж мне тоже нравился, но как-то … абстрактно. Всем нравится Джонни Депп, но если он вдруг окажется рядом… - что с ним делать? Я не знаю английского языка, мы даже не сможем поговорить о чем-то после hallo. Понимаете, о чем я? Муж Аяны был из этой же серии, хотя и говорил со мной на одном языке: слишком красивый, слишком чужой.
У них была няня, но детьми Аяна занималась в основном сама. Это меня тоже восхищало. Я всматривалась в их маленькие мордашки, вечно чем-то перемазанные, пыталась понять: смогу я стать матерью? Смогу полюбить – вот такое?
- Очень много вопросов, - шутя говорила моя подруга в такие моменты и двигала в мою сторону торт, или печенье, или конфеты, и подливала мне чай. – Ты слишком много думаешь, Света! Нужно перестать думать и просто жить!
Тогда я внимательно смотрела в ее хорошенькое круглое личико. Бабка Аяны была то ли монголкой, то ли буряткой, я не запомнила. От бабки ей досталось чуть плосковатое лицо и тяжелые восточные глаза, твердые квадратные ногти, недлинные ноги. Все это, признаться, не портило ее ни на грамм. Я понимала, почему муж носит Аяну на руках. И почему меня не носит – никто.
Кажется, я была влюблена в Аяну.
Потом это прошло, все проходит, бисексуальности во мне не было, - Аяна, возможно, догадывалась о моих чувствах, - но пропустила их мимо, как пропускала многое. И как же можно было не полюбить ее! Эти темные блестящие глаза, полная противоположность моим, светло-голубым, эти брови к вискам, эти густые волосы, падавшие на плечи небрежными завитками в те периоды, когда она их отращивала, - или топорщившиеся ежиком, когда стригла под корень, - эти маленькие нежные руки, остренькие груди торчком. Я знала даже пальцы на ее ногах: на одном из мизинцев не было ногтя, повредила в детстве – так и не вырос, зато остальные, такие аккуратные, были просто совершенством. С ее коленок смотрели на меня, улыбаясь, детские личики – еще одно подтверждение тому, что Аяна была идеальна.
Она немного подурнела, когда родился четвертый ребенок. Начались какие-то нелады с мужем. Подробностей она не рассказывала, но я как-то чувствовала по тому, что она реже упоминала его имя в разговорах. Иногда лицо было таким, как будто она плакала. Однажды Аяна сказала, что не хотела больше детей.
- Но? – спросила я.
- Но… - она запнулась. – Но я очень рада, что малыш появился на свет. Просто я как-то устала.
- Слушай, но ведь ты такая молодец, такая умница! – горячо сказала я. – Ты все успеваешь! Учишься и работаешь!
(К этому моменту я уже много о ней знала, - Аяна, уже став матерью второй и третий раз, вела много самостоятельных проектов, на шее у мужа не сидела).
Аяна закатила глаза в ответ на мои похвалы. О материнстве и о том, как все успевать, она знала побольше моего. Однажды, когда у маленького были колики, она не спала две ночи подряд. Когда я приехала и взяла его на руки, - Аяна просто вырубилась в кресле-качалке.
К счастью, малыш вел себя спокойно. Он был такой хорошенький, толстенький! Я взяла несколько пледов, и мы тихонько играли в саду с другими детьми, чтобы не мешать матери выспаться. Маленький гулил в своей колясочке.
Аяна проснулась резко. Я увидела, как она, задыхаясь и прижимая руку к сердцу, бежит к нам.
- Я заснула! – выговорила она отчаянно.
- Ты просто устала, - сказала я.
- Я заснула!..
- Ну, ты же не робот.
- А где няня?
- Уехала в магазин. Послушай, что ты хватаешься за сердце? У тебя что-то болит?
- А? – она в недоумении отняла руку от груди и посмотрела на ладонь, как будто ждала там что-то увидеть. Но там ничего не было. – Нет, ничего не болит. Я просто. Просто, ну, испугалась.
- Все нормально! – постаралась успокоить ее я.
Она, наконец, села на плед и долго ещё смотрела на меня умиленно темными своими глазами.
- Ты такая хорошая, боже мой, - сказала.
Я потянулась и обняла ее. Под свитером она была такая хрупкая. Это было самое памятное из наших редких соприкосновений. Пронзительное чувство, которое охватило меня тогда, относилось к ее телесной хрупкости: кожа до кости, в чем душа держится.
А потом я уехала, и все продолжалось, как обычно. Дети росли, вот малыш уже сам ходил толстенькими своими ножками, потом стал бегать, заливаясь смехом. Аяна не занималась никакими проектами, избавилась от удаленки, растила детей, рукодельничала. Я приезжала в гости раз в неделю, потом реже, раз в месяц. Уезжала в другой город на два месяца, в командировку. Уволилась из рекламного агентства с толстым хозяином, ушла в другое, но занималась примерно тем же. Иногда это было интересно. Иногда у меня случались короткие романы, нельзя было даже сказать, что я с кем-то встречаюсь – так, секс на одну ночь. Я рассказывала о них Аяне. Она не осуждала меня, хотя Виктор, я все-таки запомнила имя мужа, был, кажется, её первым и единственным мужчиной.
Больше всего мне нравилось в ней, что она принимала меня безоговорочно. Она не пыталась найти мне жениха, не подыскивала приятных друзей в пару из холостых знакомых. Слушала, да. Давала советы – да, но только когда я просила.
Как-то вышло, что мы долго не общались. Сначала я заболела, не хотела заражать детей. Потом вернулась на работу после больничного, навалились дела. Потом просто забыла. Не думала. В соседний отдел устроилась новая девочка, лёгкая на подъём. Мы сдружились, после работы ходили вместе ужинать, иногда – танцевать, по пятницам – выпить.
Я страшно удивилась, когда Аяна сама приехала ко мне – без предупреждения, без звонка. Мне что-то послышалось на лестничной площадке, открыла дверь – она стоит в своем темно-бордовом костюме
- Почему ты не позвонила? – удивилась я. Потянулась к ней, но она как-то неловко увернулась от объятий. – Боже мой, прости, я сто лет … сто лет…
Аяна отмахнулась:
- Слушай, я сегодня без машины, так вышло, - сказала, - можешь поехать ко мне? Очень важно, поверь. Я бы не просила. Только на электричке поедем. Можешь?
- Ну конечно, в чем проблема!
У меня машины никогда не было, так что в гости к Аяне я и так всегда ездила на электричке. Полчаса времени, пустяки. Собиралась недолго – схватила зарядку, сумочку, телефон, натянула кроссовки.
Аяна, видимо, торопилась, - поговорить по дороге не удалось. Она все время шла впереди, только иногда оборачивалась и как будто торопила меня взглядом. Но и в электричке, мы сели напротив друг друга на свободные места, она не стала со мной разговаривать. Просто прижала палец к губам и таинственно улыбнулась.
- Дети с няней? – опомнилась я, когда мы уже подходили к дому.
- Виктор ее уволил, - непонятно сказала Аяна, мы уже заходили. – Надо было избавиться…
Она так и не договорила, от чего. В доме она вручила мне сонного малыша прямо в руки:
- Переодень его, пожалуйста. Мне надо… – и снова не договорила. Но пока я меняла ему подгузник, она еще оставалась рядом. Потом просто развернулась и пошла прочь. Другие дети, бледные, молча смотрели на меня. Я вышла вслед за Аяной на веранду, хотела остановить ее, даже пыталась схватить за руку, - меня беспокоило ее молчание и недомолвки, - но не смогла. Она выскользнула из моей руки, как туман. На руках у меня по-прежнему был малыш, за спиной молчали, как немые, старшие дети.
Я вдруг поняла, что Аяна уходит от меня не в ворота, а в сад. В тот же момент я увидела кровь на ее одежде и тёмные пятна на коже, там, где я ещё могла что-то разглядеть. Не могла поверить своим глазам: мне вдруг показалось, что у неё нет руки!
- Тетя, я хочу кушать, - робко тронул меня старший из детей, и захныкал малыш на руках. Я опомнилась. Думать было некогда, Аяна просила помочь. Привела всех на кухню, приготовила яичницу. Никакой еды, кроме яиц, в доме не было - только несвежий хлеб, его я разогрела в микроволновке. Развела малышу смесь, он тоже хныкал от голода. Больше не могла ничего придумать, - а вдруг у него аллергия на яйца? Усадила его в высокое креслице. К счастью, он не вредничал – схватил бутылочку и все высосал, а потом еще пытался утащить у старших кусочек яйца.
В каком-то оцепенении я взяла его на руки, вышла на улицу, присела на террасе.
Что. Происходит. Что. Происходит.
В ворота вошел Виктор. Его насупленное лицо немного прояснилось, когда он увидел меня.
- Аяна! – сказал он.
- Аяна? – тупо повторила я.
- Ты вернулась, - сказал он.
- Меня зовут Света, - представилась я на всякий случай. Это было глупо, он же видел меня десятки раз! Он подвозил меня на своем джипе до электрички, а однажды, было по пути, довез до дома. Он не мог перепутать меня со своей женой!
Ребенок захныкал. Виктор поднялся на крыльцо, склонился над нами – и крепко поцеловал меня в губы.
Тогда я открыла рот и страшно, изо всех сил, закричала.
Калитка распахнулась, во двор как-то очень быстро набежали незнакомые люди. Кто-то забрал у меня ребенка. Потом узнала, что я кричала больше часа, останавливаясь только перевести дыхание. Приехала «Скорая», сделала укол, меня забрали в больницу. Полиция тоже приехала.
Еще через день соседская собака выкопала дыру под забором, а потом принесла своим хозяевам кисть руки Аяны. Там и нашли ее тело – закопанным в дальнем углу сада. Виктор, видимо, пытался расчленить его, но не смог.
Его посадили. Детей забрали родители Аяны. С ними всё хорошо, да они, к счастью, ничего страшного своими глазами не видели: спали. Об их будущем я стараюсь не думать.
Со мною тоже всё хорошо.
Ну, почти.
