1
— Что вы чувствуете, когда вас оскорбляют?
— Ничего.
— Но почему?
— Потому что я знаю, что оскорбление будет неизбежно наказано.
— Вы получаете от этого удовольствие?
— Нет, я же не садист.
— Но должны же Вы хоть что-нибудь чувствовать…
— Да, пожалуй, да. Я в очередной раз отмечаю, что система охраны порядка функционирует правильно.
© Интервью стражника с самим собой.
Ужас.
Нестерпимый страх.
Сильная, изматывающая эмоция.
Запах озона, копошение в груди, нервное оцепенение.
Сухость и металлический привкус во рту, противная щекотка внизу живота, соединённая с комом в горле тонкой, леденящей внутренности нитью.
Мышечная слабость, заставляющая тело дрожать от напряжения, отнимающая все силы. Умственное бессилие, когда вся энергия уходит на то, чтобы устоять на ногах и не поддаться позорному желанию, исходящему из низа живота.
Нервный смех, жуткая неудержимая улыбка просится на лицо — единственный защитный механизм, помогающий сохранить самообладание лишь при условии, что нет угрозы попрощаться с жизнью. Ужасно глупое выражение, появление которого вполне понятно, но крайне нежелательно. Оно выдаёт степень страха.
Одного отчёта в конце дня достаточно, чтобы после, в своих покоях, забыться мёртвым сном, как после длительного тяжёлого физического труда. Или после наказания, изматывающего не самой болью, а необходимостью её терпеть без громких криков и истерик. Когда после всего утыкаешься лицом в подушку, стараясь не кричать из?за всего накопившегося, выгораешь от сконцентрированного внутри грудной клетки страдания, боль отходит на второй план, против воли концентрируешься на переполняющих тебя чувствах, по?прежнему, не желая их выпускать, а после забываешься беспробудным тревожным сном. Просыпаешься без будильника, заранее уставший, с мерзкой угольной пустотой внутри.
Так проходит каждый день тех, кому есть чего бояться. В существующей системе правления не так сложно поддерживать должный уровень службы, но единожды поддавшийся страху человек начинает допускать ошибки и попадает в бесконечный круг кошмара, вины и наказаний. То, что начинает преследовать этих людей, уничтожает в них надежду, превращая в зашуганных, забитых, уставших от собственного бессилия ничтожеств. От этого нет спасения, невозможно отказаться от судьбы рожденного в этом мире, можно лишь изменить своё положение, чаще всего, конечно, вниз. Только скатывание вниз порождает ещё больше слабостей, ещё больше ошибок, ещё больше страхов… и их исполнений.
В самом низу существуют слабо напоминающие людей автоматически передвигающиеся куски плоти и костей, сгоревшие сердцем и головой, пригодные только для экспериментальных опытов в магии. Их не кормят, так как последняя стадия деградации необратима. Организм, не имея внешнего повода оборвать своё существование, начинает вырабатывать токсины, деформировать органы, постепенно стирать сознание, блокировать осознание потребностей. Тело разрушает себя, происходит генетический суицид без участия воли человека. Это достаточно гуманная смерть — за которой человек уже не способен уследить. Есть куда более сложные пути, оставляющие людей в сознании, а сознание — в клетке страданий в течение куда более длительного времени, не отпуская его даже после прекращения жизнедеятельности организма. В этом мире желания и сила души куда сильнее потребностей тела, порой мозг не способен сопротивляться процессам, запущенным душевной энергией. Магия, пылью витающая в воздухе — лишь инструмент, и не всегда он подчиняется воле.
Стоит отдать должное — есть немало людей, способных разорвать порочный круг, открыть в себе чувство долга и благодарности, помогающие принимать последствия своих решений с высоко поднятой головой и открытыми глазами. Они знают себе цену, знают свои заслуги, они готовы выносить уроки и совершенствоваться. Это огромный труд, пожалуй, куда тяжелее, чем сдерживать слабодушный, разъедающий личность, ужас. Они становятся лучше каждый день, поддерживая баланс, не давая миру погрузиться во тьму всепоглощающего отчаяния. Жаль только, что их крайне мало, много меньше, чем других.
Людям ещё нужно время, чтобы от поддержания баланса перейти к развитию.
Проходя по улицам города, очередной из сотен бывавших здесь стражников в очередной раз отмечал красоту ночи. Он мыслил довольно приземлённо, судил, не поднимая глаз к небу. Его глаза цеплялись за обшитые тёмным металлом дома, за фонари, освещавшие улицы бледным зеленоватым цветом. Он пытался понять ту призрачную атмосферу, о которой рассказывали коллеги, но сумел оценить только цвета, тени, свежесть воздуха и чистоту. Первый патруль — он попал на службу во дворец относительно давно и получил первое после длительной подготовки личное задание за пределами Дворца. Ночи здесь по большей части спокойные, но он был тотально невезуч, обладая при этом удивительной интуицией. Он знал уже утром, что ночь будет сложной, только не предполагал, насколько.
Почувствовав внезапно поднявшийся ледяной ветер, он старался себя успокоить, хотя и слышал уже цокот, характерный для лошадей отряда так называемых Черных Стражей. Это были люди, одетые в сверкающие тёмным металлом доспехи, с чёрными плащами и вооружённые двуручным либо парным оружием. Лица всегда скрыты, голоса у всех абсолютно одинаковые, скорее всего изменённые магией. Их роль во дворце не определена для остальных, они просто были везде — присутствовали на заседаниях, проводили охоту за нарушителями, с которыми не справлялись стражники, сопровождали Тёмного Лорда, караулили некоторые помещения дворца, доставляли вызовы… В этот раз их было всего трое. Двое пронеслись мимо, третий замедлил коня, бросив на ходу всего одну фразу:
— Эвиган Мар, возвращайтесь, Вас вызывает Лорд, — после чего снова рванул узды и направился в другую сторону
Внутри у новичка всё похолодело. И виной тому была вовсе не принесённая отрядом погода. Вызов произнесли спокойно, но его формулировка не давала шанса позитиву. Что произошло? Сглотнув ком в горле, он понёсся обратно. Благо, этот патрульный круг прерван не так далеко.
Одной из первых странностей, с которой он познакомился, едва поступив на службу, было знание. В стенах дворца он всегда знал, куда должен идти, где должен оставаться, кого должен искать, даже если никогда не был знаком ни с людьми, ни с помещениями. И сейчас он шёл в совершенно незнакомом направлении, отмечая про себя лишь изменения в цветовой гамме коридоров. Чем дальше он заходил, тем чернее становились стены. Сеть коридоров без окон примерно на третьем этаже мимо множества похожих дверей вывела его в тупик — к закрытой высоченной, как и многое во дворце, украшенной витиеватой резьбой двери цвета сгоревшей древесины. Он уже видел ранее тронный зал, видел залы заседаний и советов, но эта дверь была не похожа ни на одну из виденных ранее. Она массивнее, старее, давила всем своим видом. Казалось, откроешь её — и ты окажешься в сердце непроглядной тьмы, которая давно просачивается в наш мир сквозь материю, отчего эта дверь и часть коридоров приобрели угольный окрас. Не успев тронуть молоток, стражник почувствовал прохладу, исходящую из проёма, дверь отворилась сама собой, пропуская гостя. Таки она не была проходом в царство мрака.
Войдя в помещение, стражник почти успокоился. Он был не единственным приглашённым. В большом зале, по обе стороны которого расположились множество точно таких же дверей, стояли, словно из камня высеченные, стражники. В синих плащах и чистых доспехах, отражающих мраморную текстуру зала. Всего, наверное, человек двадцать. Интересно, как выбирали тех, кто должен присутствовать? Есть ли здесь ещё кто из молодых? Все, как и двери, расположились по обе стороны зала. Своды поддерживали массивные колонны со светильниками, по два на каждом. Свет в них горел белым, отчего помещение казалось совершенно бесцветным, а лица — бледными и неживыми. Многие оглядывались, некоторые не снимали шлемов, но в этом странном свете различить что-либо не удавалось. Всё в зале состояло из тёмного мрамора, точных оттенков которого было не определить. Во главе помещения стоял небольшой, не слишком помпезный, со вкусом выполненный крылатый трон, вопреки всему вытесанный из куска молочного камня. От кресла вперёд отходили два крыла?стола, на каждом из которых стояли белые же свечи. В помещении не было ветра, но яркое пламя плясало в каком?то тревожном танце. Парень обратил внимание, что не только его взгляд привлекали свечи… или трон. Стоял гул, люди пытались что?то разузнать друг у друга, но никто ничего не понимал. Шуршание и шёпот достигли апогея громкости и в одночасье оборвались, когда все повернулись на голоса в другом конце зала. Глашатаи объявили прибытие правителя.
— Его Величество, Тёмный Лорд Аскар.
Из густой тени, в которую все всматривались, вышел представленный Лорд. В помещении медленно, но ощутимо холодало. Аскар был высоким, сдержанным, он двигался стремительно, но достойно. В чёрном кожаном плаще без рукавов поверх рубашки из странной ткани с витиеватым рисунком он выглядел как человек. Но снежного цвета лёгкие длинные волосы, его рост, странности в бледном лице сообщали о необычном происхождении. Узкие глаза с глубокой посадкой смотрели прямо, свысока, и молодой стражник был рад, что этот холодный взгляд направлен не на него. Чем ближе подходил Лорд, тем тяжелее становилось дышать, тем сильнее проявлялась слабость в теле. Парень не понимал, что происходит. Лишь в глубине сознания тонкий голос испуганного мальчишки из детства просил Тёмного Лорда не приближаться… лишь бы он скорее прошёл мимо к своему месту, пожалуйста. Обретя возможность оторвать взгляд от глаз своего правителя, стражник испытал новый прилив ужаса, вроде бы понятного, но необъяснимо сильного. На поясе Аскара, частично укрытый чехлом, висел необычной формы кнут. Он никогда не видел такого плетения и был вовсе не уверен, плетение ли это. Но, видя это, он обрел ещё одно знание из ниоткуда — этот инструмент выпил гораздо больше крови и слёз, чем можно представить. Стражник зажмурился. Он терял самообладание, просто присутствуя здесь. Что же будет дальше?
Подойдя к трону, Лорд заставил всех застыть в ожидании. Замерли тела, замерли мысли, на зал обрушилась абсолютная тишина. Лишь его голос заполнил пространство в зале и головах. Он говорил медленно, раздельно, с паузами, давая время своим словам укорениться.
— Приветствую всех. Эта ночь стала подарком для нас. Прибыл с поклоном человек, изгнанный несколько лет назад. Подобное происходит очень редко, но на короткий миг развеивает рутину, к которой все привыкли. Вы призваны засвидетельствовать аудиенцию.
Он сел в слегка насмешливую, расслабленную, но скованную позу. Ноги скрещены в лодыжках, а руки, сделав приглашающий жест, легли на подлокотники трона и сомкнулись в замок на уровне живота.
С той же стороны, откуда появился Лорд, двое Стражей привели неплохо одетого, но явно уже давно прилично не живущего человека. Он пытался держаться столь же достойно своего титула, но достоинство было потеряно также как и титул несколько лет назад. От старого лоска и харизмы не осталось и следа, лишь тело пыталось изображать повадки и манеры, которые ранее вызывали восторг окружающих. Тёмно?зелёный шелковый фрак потерся, давно немытые русые волосы, зачесанные назад, держали форму не за счёт эфирных масел, но из?за застаревшего жира. Яркие ранее зелёные глаза сейчас были практически столь же бледными, как и серые глаза Аскара. Заломленные руки дрожали даже в крепкой хватке Стражей.
Его с силой поставили на колени в центре зала, раздался тонкий щелчок сустава от сильного удара о мраморный пол, мужчина поморщился. Стражи, склонив головы, церемонно отошли обратно в тень. Хотя некоторые присутствующие были уверены, что они растворились в воздухе чуть раньше, чем тень укрыла их… Размышлениям вновь не позволил развиться голос Аскара. Парень чувствовал в себе жуткий парадокс. Он хотел его слушать, впитывать каждую бархатную ноту, каждое дребезжание холодных интонаций и вместе с тем чувствовал тем более крепкий ледяной ком в груди, чем дольше слушал. Он тянулся к тому, что заставляло его сердце замирать.
— Герцог Вин Аравелла, нарушив пожизненный запрет, переступил черту столицы и изъявил желание говорить со мной. Ранее оставленный в живых в благодарность за верную службу его семьи, он был заклеймён и изгнан из цивилизованных земель. Ему было оставлено право на контакт с нашим миром, но запрещено в него возвращаться. Итак, какая нужда заставила Вас пренебречь оказанной честью, герцог?
Осунувшийся дворянин встал на одно колено. Дерзкий жест, но молодой стражник списал его на боль в повреждённом суставе. Лорд это проигнорировал.
— Я пришёл, чтобы говорить с тобой и просить свободы, — герцог обладал приятным низким тембром, он явно был раньше хорошим оратором.
— Свободы? Вы вольнее любого жителя моих земель.
— То, что ты сделал со мной, остаётся моей тюрьмой. Ты выжигал моё проклятие сорок два дня — по дню за каждый год от моего рождения, — тон постепенно менялся, воспоминания захлестывали с особой ясностью. — Четыре года прошло с момента, когда ты меня изгнал, но не отпустил… Я не могу больше жить, переживая всё каждую ночь и видя последствия каждый день. Я совершил непростительное, но молю тебя — прости слугу своего и освободи меня.
На последних словах герцог напрягся, уже наперёд ожидая чего угодно, но не блага. Только сейчас он начал по?настоящему осознавать бессмысленность затеи. Сейчас, когда рассмотрел обстановку зала.
— Вы более не являетесь моим подданным и волны сами определять своё существование. О какой свободе Вы смеете просить, сохранив жизнь после предательства и покушения? — голос Аскара оставался ровным и холодным, как лезвие меча.
— Я давно раскаялся в этом глупом, самоуверенном поступке. Ты всегда умел… впечатывать знания. Но я так больше не могу. Прошу… Эти сны… — потрёпанный дворянин почти плакал, его лицо блестело от холодного пота.
Дрожь захватывала все тело, в присутствии Лорда он ощущал всё так, словно это закончилось только вчера. Судорожно напрягались мышцы в ожидании продолжения. Голова полнилась воспоминаниями прожитых лет, ночей и боли.
Лорд Аскар тем не менее оставался невозмутим. Ни один нерв на лице не дрогнул, выражение его не изменилось ни на миллиметр с момента появления в зале. Молодой стражник никак не мог привыкнуть к такому уровню самообладания. Если эмоции Лорда и проявлялись, то не в его образе, а в окружающей атмосфере. Воздух практически незаметно для присутствующих стал густым, тяжёлым, даже тёмным. То, что казалось людям простой усталостью, вызванной эмоциональным напряжением, было давлением, которое оказывает аура Тёмного Лорда. И как только молодой стражник об этом подумал, как сразу осознал, почему дворянина так трясёт…
«Но почему он говорит „ты“? Неужели Лорд уделяет столько времени личным расправам?»
Эвиган по?прежнему воспринимал правителя как символ власти, могущества и правосудия, отчаянно сопротивляясь слухам и домыслам о его нраве.
— Что вы чувствуете, когда вас оскорбляют?
— Ничего.
— Но почему?
— Потому что я знаю, что оскорбление будет неизбежно наказано.
— Вы получаете от этого удовольствие?
— Нет, я же не садист.
— Но должны же Вы хоть что-нибудь чувствовать…
— Да, пожалуй, да. Я в очередной раз отмечаю, что система охраны порядка функционирует правильно.
© Интервью стражника с самим собой.
Ужас.
Нестерпимый страх.
Сильная, изматывающая эмоция.
Запах озона, копошение в груди, нервное оцепенение.
Сухость и металлический привкус во рту, противная щекотка внизу живота, соединённая с комом в горле тонкой, леденящей внутренности нитью.
Мышечная слабость, заставляющая тело дрожать от напряжения, отнимающая все силы. Умственное бессилие, когда вся энергия уходит на то, чтобы устоять на ногах и не поддаться позорному желанию, исходящему из низа живота.
Нервный смех, жуткая неудержимая улыбка просится на лицо — единственный защитный механизм, помогающий сохранить самообладание лишь при условии, что нет угрозы попрощаться с жизнью. Ужасно глупое выражение, появление которого вполне понятно, но крайне нежелательно. Оно выдаёт степень страха.
Одного отчёта в конце дня достаточно, чтобы после, в своих покоях, забыться мёртвым сном, как после длительного тяжёлого физического труда. Или после наказания, изматывающего не самой болью, а необходимостью её терпеть без громких криков и истерик. Когда после всего утыкаешься лицом в подушку, стараясь не кричать из?за всего накопившегося, выгораешь от сконцентрированного внутри грудной клетки страдания, боль отходит на второй план, против воли концентрируешься на переполняющих тебя чувствах, по?прежнему, не желая их выпускать, а после забываешься беспробудным тревожным сном. Просыпаешься без будильника, заранее уставший, с мерзкой угольной пустотой внутри.
Так проходит каждый день тех, кому есть чего бояться. В существующей системе правления не так сложно поддерживать должный уровень службы, но единожды поддавшийся страху человек начинает допускать ошибки и попадает в бесконечный круг кошмара, вины и наказаний. То, что начинает преследовать этих людей, уничтожает в них надежду, превращая в зашуганных, забитых, уставших от собственного бессилия ничтожеств. От этого нет спасения, невозможно отказаться от судьбы рожденного в этом мире, можно лишь изменить своё положение, чаще всего, конечно, вниз. Только скатывание вниз порождает ещё больше слабостей, ещё больше ошибок, ещё больше страхов… и их исполнений.
В самом низу существуют слабо напоминающие людей автоматически передвигающиеся куски плоти и костей, сгоревшие сердцем и головой, пригодные только для экспериментальных опытов в магии. Их не кормят, так как последняя стадия деградации необратима. Организм, не имея внешнего повода оборвать своё существование, начинает вырабатывать токсины, деформировать органы, постепенно стирать сознание, блокировать осознание потребностей. Тело разрушает себя, происходит генетический суицид без участия воли человека. Это достаточно гуманная смерть — за которой человек уже не способен уследить. Есть куда более сложные пути, оставляющие людей в сознании, а сознание — в клетке страданий в течение куда более длительного времени, не отпуская его даже после прекращения жизнедеятельности организма. В этом мире желания и сила души куда сильнее потребностей тела, порой мозг не способен сопротивляться процессам, запущенным душевной энергией. Магия, пылью витающая в воздухе — лишь инструмент, и не всегда он подчиняется воле.
Стоит отдать должное — есть немало людей, способных разорвать порочный круг, открыть в себе чувство долга и благодарности, помогающие принимать последствия своих решений с высоко поднятой головой и открытыми глазами. Они знают себе цену, знают свои заслуги, они готовы выносить уроки и совершенствоваться. Это огромный труд, пожалуй, куда тяжелее, чем сдерживать слабодушный, разъедающий личность, ужас. Они становятся лучше каждый день, поддерживая баланс, не давая миру погрузиться во тьму всепоглощающего отчаяния. Жаль только, что их крайне мало, много меньше, чем других.
Людям ещё нужно время, чтобы от поддержания баланса перейти к развитию.
Прода от 15.12.2025, 10:23
Проходя по улицам города, очередной из сотен бывавших здесь стражников в очередной раз отмечал красоту ночи. Он мыслил довольно приземлённо, судил, не поднимая глаз к небу. Его глаза цеплялись за обшитые тёмным металлом дома, за фонари, освещавшие улицы бледным зеленоватым цветом. Он пытался понять ту призрачную атмосферу, о которой рассказывали коллеги, но сумел оценить только цвета, тени, свежесть воздуха и чистоту. Первый патруль — он попал на службу во дворец относительно давно и получил первое после длительной подготовки личное задание за пределами Дворца. Ночи здесь по большей части спокойные, но он был тотально невезуч, обладая при этом удивительной интуицией. Он знал уже утром, что ночь будет сложной, только не предполагал, насколько.
Почувствовав внезапно поднявшийся ледяной ветер, он старался себя успокоить, хотя и слышал уже цокот, характерный для лошадей отряда так называемых Черных Стражей. Это были люди, одетые в сверкающие тёмным металлом доспехи, с чёрными плащами и вооружённые двуручным либо парным оружием. Лица всегда скрыты, голоса у всех абсолютно одинаковые, скорее всего изменённые магией. Их роль во дворце не определена для остальных, они просто были везде — присутствовали на заседаниях, проводили охоту за нарушителями, с которыми не справлялись стражники, сопровождали Тёмного Лорда, караулили некоторые помещения дворца, доставляли вызовы… В этот раз их было всего трое. Двое пронеслись мимо, третий замедлил коня, бросив на ходу всего одну фразу:
— Эвиган Мар, возвращайтесь, Вас вызывает Лорд, — после чего снова рванул узды и направился в другую сторону
Внутри у новичка всё похолодело. И виной тому была вовсе не принесённая отрядом погода. Вызов произнесли спокойно, но его формулировка не давала шанса позитиву. Что произошло? Сглотнув ком в горле, он понёсся обратно. Благо, этот патрульный круг прерван не так далеко.
Одной из первых странностей, с которой он познакомился, едва поступив на службу, было знание. В стенах дворца он всегда знал, куда должен идти, где должен оставаться, кого должен искать, даже если никогда не был знаком ни с людьми, ни с помещениями. И сейчас он шёл в совершенно незнакомом направлении, отмечая про себя лишь изменения в цветовой гамме коридоров. Чем дальше он заходил, тем чернее становились стены. Сеть коридоров без окон примерно на третьем этаже мимо множества похожих дверей вывела его в тупик — к закрытой высоченной, как и многое во дворце, украшенной витиеватой резьбой двери цвета сгоревшей древесины. Он уже видел ранее тронный зал, видел залы заседаний и советов, но эта дверь была не похожа ни на одну из виденных ранее. Она массивнее, старее, давила всем своим видом. Казалось, откроешь её — и ты окажешься в сердце непроглядной тьмы, которая давно просачивается в наш мир сквозь материю, отчего эта дверь и часть коридоров приобрели угольный окрас. Не успев тронуть молоток, стражник почувствовал прохладу, исходящую из проёма, дверь отворилась сама собой, пропуская гостя. Таки она не была проходом в царство мрака.
Войдя в помещение, стражник почти успокоился. Он был не единственным приглашённым. В большом зале, по обе стороны которого расположились множество точно таких же дверей, стояли, словно из камня высеченные, стражники. В синих плащах и чистых доспехах, отражающих мраморную текстуру зала. Всего, наверное, человек двадцать. Интересно, как выбирали тех, кто должен присутствовать? Есть ли здесь ещё кто из молодых? Все, как и двери, расположились по обе стороны зала. Своды поддерживали массивные колонны со светильниками, по два на каждом. Свет в них горел белым, отчего помещение казалось совершенно бесцветным, а лица — бледными и неживыми. Многие оглядывались, некоторые не снимали шлемов, но в этом странном свете различить что-либо не удавалось. Всё в зале состояло из тёмного мрамора, точных оттенков которого было не определить. Во главе помещения стоял небольшой, не слишком помпезный, со вкусом выполненный крылатый трон, вопреки всему вытесанный из куска молочного камня. От кресла вперёд отходили два крыла?стола, на каждом из которых стояли белые же свечи. В помещении не было ветра, но яркое пламя плясало в каком?то тревожном танце. Парень обратил внимание, что не только его взгляд привлекали свечи… или трон. Стоял гул, люди пытались что?то разузнать друг у друга, но никто ничего не понимал. Шуршание и шёпот достигли апогея громкости и в одночасье оборвались, когда все повернулись на голоса в другом конце зала. Глашатаи объявили прибытие правителя.
— Его Величество, Тёмный Лорд Аскар.
Из густой тени, в которую все всматривались, вышел представленный Лорд. В помещении медленно, но ощутимо холодало. Аскар был высоким, сдержанным, он двигался стремительно, но достойно. В чёрном кожаном плаще без рукавов поверх рубашки из странной ткани с витиеватым рисунком он выглядел как человек. Но снежного цвета лёгкие длинные волосы, его рост, странности в бледном лице сообщали о необычном происхождении. Узкие глаза с глубокой посадкой смотрели прямо, свысока, и молодой стражник был рад, что этот холодный взгляд направлен не на него. Чем ближе подходил Лорд, тем тяжелее становилось дышать, тем сильнее проявлялась слабость в теле. Парень не понимал, что происходит. Лишь в глубине сознания тонкий голос испуганного мальчишки из детства просил Тёмного Лорда не приближаться… лишь бы он скорее прошёл мимо к своему месту, пожалуйста. Обретя возможность оторвать взгляд от глаз своего правителя, стражник испытал новый прилив ужаса, вроде бы понятного, но необъяснимо сильного. На поясе Аскара, частично укрытый чехлом, висел необычной формы кнут. Он никогда не видел такого плетения и был вовсе не уверен, плетение ли это. Но, видя это, он обрел ещё одно знание из ниоткуда — этот инструмент выпил гораздо больше крови и слёз, чем можно представить. Стражник зажмурился. Он терял самообладание, просто присутствуя здесь. Что же будет дальше?
Подойдя к трону, Лорд заставил всех застыть в ожидании. Замерли тела, замерли мысли, на зал обрушилась абсолютная тишина. Лишь его голос заполнил пространство в зале и головах. Он говорил медленно, раздельно, с паузами, давая время своим словам укорениться.
— Приветствую всех. Эта ночь стала подарком для нас. Прибыл с поклоном человек, изгнанный несколько лет назад. Подобное происходит очень редко, но на короткий миг развеивает рутину, к которой все привыкли. Вы призваны засвидетельствовать аудиенцию.
Он сел в слегка насмешливую, расслабленную, но скованную позу. Ноги скрещены в лодыжках, а руки, сделав приглашающий жест, легли на подлокотники трона и сомкнулись в замок на уровне живота.
С той же стороны, откуда появился Лорд, двое Стражей привели неплохо одетого, но явно уже давно прилично не живущего человека. Он пытался держаться столь же достойно своего титула, но достоинство было потеряно также как и титул несколько лет назад. От старого лоска и харизмы не осталось и следа, лишь тело пыталось изображать повадки и манеры, которые ранее вызывали восторг окружающих. Тёмно?зелёный шелковый фрак потерся, давно немытые русые волосы, зачесанные назад, держали форму не за счёт эфирных масел, но из?за застаревшего жира. Яркие ранее зелёные глаза сейчас были практически столь же бледными, как и серые глаза Аскара. Заломленные руки дрожали даже в крепкой хватке Стражей.
Его с силой поставили на колени в центре зала, раздался тонкий щелчок сустава от сильного удара о мраморный пол, мужчина поморщился. Стражи, склонив головы, церемонно отошли обратно в тень. Хотя некоторые присутствующие были уверены, что они растворились в воздухе чуть раньше, чем тень укрыла их… Размышлениям вновь не позволил развиться голос Аскара. Парень чувствовал в себе жуткий парадокс. Он хотел его слушать, впитывать каждую бархатную ноту, каждое дребезжание холодных интонаций и вместе с тем чувствовал тем более крепкий ледяной ком в груди, чем дольше слушал. Он тянулся к тому, что заставляло его сердце замирать.
— Герцог Вин Аравелла, нарушив пожизненный запрет, переступил черту столицы и изъявил желание говорить со мной. Ранее оставленный в живых в благодарность за верную службу его семьи, он был заклеймён и изгнан из цивилизованных земель. Ему было оставлено право на контакт с нашим миром, но запрещено в него возвращаться. Итак, какая нужда заставила Вас пренебречь оказанной честью, герцог?
Осунувшийся дворянин встал на одно колено. Дерзкий жест, но молодой стражник списал его на боль в повреждённом суставе. Лорд это проигнорировал.
— Я пришёл, чтобы говорить с тобой и просить свободы, — герцог обладал приятным низким тембром, он явно был раньше хорошим оратором.
— Свободы? Вы вольнее любого жителя моих земель.
— То, что ты сделал со мной, остаётся моей тюрьмой. Ты выжигал моё проклятие сорок два дня — по дню за каждый год от моего рождения, — тон постепенно менялся, воспоминания захлестывали с особой ясностью. — Четыре года прошло с момента, когда ты меня изгнал, но не отпустил… Я не могу больше жить, переживая всё каждую ночь и видя последствия каждый день. Я совершил непростительное, но молю тебя — прости слугу своего и освободи меня.
На последних словах герцог напрягся, уже наперёд ожидая чего угодно, но не блага. Только сейчас он начал по?настоящему осознавать бессмысленность затеи. Сейчас, когда рассмотрел обстановку зала.
— Вы более не являетесь моим подданным и волны сами определять своё существование. О какой свободе Вы смеете просить, сохранив жизнь после предательства и покушения? — голос Аскара оставался ровным и холодным, как лезвие меча.
— Я давно раскаялся в этом глупом, самоуверенном поступке. Ты всегда умел… впечатывать знания. Но я так больше не могу. Прошу… Эти сны… — потрёпанный дворянин почти плакал, его лицо блестело от холодного пота.
Дрожь захватывала все тело, в присутствии Лорда он ощущал всё так, словно это закончилось только вчера. Судорожно напрягались мышцы в ожидании продолжения. Голова полнилась воспоминаниями прожитых лет, ночей и боли.
Лорд Аскар тем не менее оставался невозмутим. Ни один нерв на лице не дрогнул, выражение его не изменилось ни на миллиметр с момента появления в зале. Молодой стражник никак не мог привыкнуть к такому уровню самообладания. Если эмоции Лорда и проявлялись, то не в его образе, а в окружающей атмосфере. Воздух практически незаметно для присутствующих стал густым, тяжёлым, даже тёмным. То, что казалось людям простой усталостью, вызванной эмоциональным напряжением, было давлением, которое оказывает аура Тёмного Лорда. И как только молодой стражник об этом подумал, как сразу осознал, почему дворянина так трясёт…
«Но почему он говорит „ты“? Неужели Лорд уделяет столько времени личным расправам?»
Эвиган по?прежнему воспринимал правителя как символ власти, могущества и правосудия, отчаянно сопротивляясь слухам и домыслам о его нраве.
