Маленькие пальчики пытаются сорвать бурую ягодку, но она не поддается. Ещё одну и ещё, но они либо остаются на месте, либо обрываются вместе со стеблем. Кислые, не вкусные, а так хочется ощутить этот замечательный малиновый вкус.
Слышатся шаги и тихий голос мамы. Она практически шепчет, что не нужно рвать зеленые ягоды. Говорит, что папа уже с утра прошел и нарвал для доченьки целое лукошко. Нежные, но сильные руки берут за подмышки и поднимают. Мама делает шаг назад, ставит на тропинку, и поворачивает к себе. Она наклоняется, а маленькие ручки берут ее за шею. Обнимает и придерживает поднимаясь. А ножки обхватывают её тонкую фигуру.
Мама поворачивается, а там стоит папа. От него лучами в разные стороны отходит яркий свет. Он показывает лукошко, полное яркой и сочной ягоды. Говорит, что он собрал малинку для своей маленькой Малинки. Папа делает шаг назад и в сторону, пропуская маму.
Узкая дорожка вдоль дома ведет в просторный двор. Звенит цепь Тузика, который подпрыгивает, поскуливает и машет хвостом. За забором слышится кудахтанье кур, хрюканье, мекают козы.
В воздухе смешались запахи шерсти собаки, бензина дедушкиного мотоцикла, цветов из бабушкиного палисадника и малины.
Мамина рука берется за ручку двери, и она открывается. Маленькая ручка отодвигает штору, открывается вид просторной летней кухни. Следом входит папа и закрывает за собой.
Здесь за столом сидит дедушка в больших очках и газетой. Бабушка из кастрюли в большую тарелку выкладывает дымящуюся, молодую картошку.
Дед отрывается от чтения:
– Нашлась пропажа? Кинулись уже тебя.
На большой стул со спинкой ставят маленький табурет.
Коленочки в синих колготках упираются в дверку стола. Немного неудобно, зато всё видно, что есть на столе. Бабушка ставит небольшую глубокую тарелку с малиной перетертой сахаром. Из бутылочки наливает молоко и помешивает ложечкой.
– Кушай, внучка. Ложку то, ложку бери правой, а не левой. Вот так, – говорит она забирая ложку из разжавшихся пальчиков левой, вкладывая в правую.
Но ложка снова переходит обратно.
– Мама, оставь, пусть кушает как ей удобно, – говорит мама бабушке.
– Нет, – говорит бабушка, – в мире всё для правшей, пусть учится. Потом сама решит как ей удобно.
Папа ставит возле тарелки стакан с помытой целой ягодой. Запах уже по всей кухне.
Это счастье и радость прерывается резкими голосами папы и мамы. Слышится звон разбитого стекла и упавшего табурета. Крики и плачь мамы, раздосадованные возгласы папы. Беготня по квартире...
И Малиния просыпается.
– Доченька.
У дивана стоит мама. Её руки согнуты в локтях, а с них стекает кровь. Вбегает папа, и поставляет ведро.
– Скорая уже едет, – голос соседки в дверях, – может перевязать чем?
– Зачем ты сюда пришла? Ты можешь её напугать, – говорит папа.
– Малиния, девочка, одевайся и иди к дедушке Илье. Сама сможешь или проводить? Это ты уже второй класс окончила, да? Сколько тебе, восемь, девять? – пытается отвлечь соседка.
– Сама, – отвечает, еще не совсем поняла, что произошло.
Ступеньки, крыльцо, двор, тропинка через поле. Дальше тротуар и трасса с двустороннем движением. Через пешеходный переход. Машин много, несутся с бешеной скоростью.
Мимо ставка с плакучими ивами и квакающими лягушками. Улица, ещё одна. Детский сад в который Малиния ходила два года. Поворот, ещё улица и ещё.
Наконец знакомые зеленый ворота и калитка. Просунуть руку и открыть засов. Звон цепи и лай Чебурашки. Она выскочила и пытается укусить, но ей не достать. Прижимаясь к маленькому заборчику вдоль тропинки, мимо калиточки, во двор соседа, дошла.
– Дедушка Илья!
Дверь открывается, впуская в тесную веранду, затем ещё одна в кухню, которая служит и столовой, гостиной и мастерской дедушки.
– Мама порезалась. Папа повез в больницу. Я к вам. Можно?
Вечером приехал папа, сказал, что мама в реанимации, всё обошлось. Крови потеряла много, но всё будет хорошо. Оказывается, была ссора. Папа толкнул маму, выходя из кухни хотел захлопнуть за собой дверь. Он не видел, что она схватила, зачем-то, табурет и летит следом. Скорее всего это было от злости, и бессознательно. Она влетела локтями в застекленную часть, и сильно порезалась осколками.
Как-раз начались каникулы, и папа отвез Малинию к дедушке с бабушкой её мамы.
В конце лета приехала мама. Шрамы на её локтях затянулись и уже побелели. Но папу Малиния больше никогда не видела. Потому, что разбилось не только стекло на двери в кухню их квартиры.
Малиния потом видела много снов, но вместе папу и маму никогда.
Слышатся шаги и тихий голос мамы. Она практически шепчет, что не нужно рвать зеленые ягоды. Говорит, что папа уже с утра прошел и нарвал для доченьки целое лукошко. Нежные, но сильные руки берут за подмышки и поднимают. Мама делает шаг назад, ставит на тропинку, и поворачивает к себе. Она наклоняется, а маленькие ручки берут ее за шею. Обнимает и придерживает поднимаясь. А ножки обхватывают её тонкую фигуру.
Мама поворачивается, а там стоит папа. От него лучами в разные стороны отходит яркий свет. Он показывает лукошко, полное яркой и сочной ягоды. Говорит, что он собрал малинку для своей маленькой Малинки. Папа делает шаг назад и в сторону, пропуская маму.
Узкая дорожка вдоль дома ведет в просторный двор. Звенит цепь Тузика, который подпрыгивает, поскуливает и машет хвостом. За забором слышится кудахтанье кур, хрюканье, мекают козы.
В воздухе смешались запахи шерсти собаки, бензина дедушкиного мотоцикла, цветов из бабушкиного палисадника и малины.
Мамина рука берется за ручку двери, и она открывается. Маленькая ручка отодвигает штору, открывается вид просторной летней кухни. Следом входит папа и закрывает за собой.
Здесь за столом сидит дедушка в больших очках и газетой. Бабушка из кастрюли в большую тарелку выкладывает дымящуюся, молодую картошку.
Дед отрывается от чтения:
– Нашлась пропажа? Кинулись уже тебя.
На большой стул со спинкой ставят маленький табурет.
Коленочки в синих колготках упираются в дверку стола. Немного неудобно, зато всё видно, что есть на столе. Бабушка ставит небольшую глубокую тарелку с малиной перетертой сахаром. Из бутылочки наливает молоко и помешивает ложечкой.
– Кушай, внучка. Ложку то, ложку бери правой, а не левой. Вот так, – говорит она забирая ложку из разжавшихся пальчиков левой, вкладывая в правую.
Но ложка снова переходит обратно.
– Мама, оставь, пусть кушает как ей удобно, – говорит мама бабушке.
– Нет, – говорит бабушка, – в мире всё для правшей, пусть учится. Потом сама решит как ей удобно.
Папа ставит возле тарелки стакан с помытой целой ягодой. Запах уже по всей кухне.
Это счастье и радость прерывается резкими голосами папы и мамы. Слышится звон разбитого стекла и упавшего табурета. Крики и плачь мамы, раздосадованные возгласы папы. Беготня по квартире...
И Малиния просыпается.
– Доченька.
У дивана стоит мама. Её руки согнуты в локтях, а с них стекает кровь. Вбегает папа, и поставляет ведро.
– Скорая уже едет, – голос соседки в дверях, – может перевязать чем?
– Зачем ты сюда пришла? Ты можешь её напугать, – говорит папа.
– Малиния, девочка, одевайся и иди к дедушке Илье. Сама сможешь или проводить? Это ты уже второй класс окончила, да? Сколько тебе, восемь, девять? – пытается отвлечь соседка.
– Сама, – отвечает, еще не совсем поняла, что произошло.
Ступеньки, крыльцо, двор, тропинка через поле. Дальше тротуар и трасса с двустороннем движением. Через пешеходный переход. Машин много, несутся с бешеной скоростью.
Мимо ставка с плакучими ивами и квакающими лягушками. Улица, ещё одна. Детский сад в который Малиния ходила два года. Поворот, ещё улица и ещё.
Наконец знакомые зеленый ворота и калитка. Просунуть руку и открыть засов. Звон цепи и лай Чебурашки. Она выскочила и пытается укусить, но ей не достать. Прижимаясь к маленькому заборчику вдоль тропинки, мимо калиточки, во двор соседа, дошла.
– Дедушка Илья!
Дверь открывается, впуская в тесную веранду, затем ещё одна в кухню, которая служит и столовой, гостиной и мастерской дедушки.
– Мама порезалась. Папа повез в больницу. Я к вам. Можно?
Вечером приехал папа, сказал, что мама в реанимации, всё обошлось. Крови потеряла много, но всё будет хорошо. Оказывается, была ссора. Папа толкнул маму, выходя из кухни хотел захлопнуть за собой дверь. Он не видел, что она схватила, зачем-то, табурет и летит следом. Скорее всего это было от злости, и бессознательно. Она влетела локтями в застекленную часть, и сильно порезалась осколками.
Как-раз начались каникулы, и папа отвез Малинию к дедушке с бабушкой её мамы.
В конце лета приехала мама. Шрамы на её локтях затянулись и уже побелели. Но папу Малиния больше никогда не видела. Потому, что разбилось не только стекло на двери в кухню их квартиры.
Малиния потом видела много снов, но вместе папу и маму никогда.
