Фила сидела на своем любимом камне и разглядывала причудливые формы облаков внизу. Густое белое одеяло скрывало неизвестность, что лежала перед юной девушкой и будоражила ее мысли.
– Фила, ты где? – крик ее мамы прервал мечты. Уже ближе и теплее, – Так и знала, что ты здесь. Пошли обедать.
– Пойдем, ма. – она встала с камня, поправила жгут, который успела сплести за то время, что сидела, и поспешила за женщиной.
В хижине пахло едой. За стол сели похожие друг на друга женщины.
– Сайла, опять по деревьям лазила? Руки все в царапинах. Как поешь, приложи лист жизни. – заворчала самая старшая из них. – Что за дочери у меня: одна стремится повыше, залезая на самую макушку, а другая грезит мечтами о том, что внизу.
Сайла и Фила с улыбкой переглянулись и молча продолжили есть, зная, что каждый день мама говорит об этом, это их ритуал, это их традиция. За этим скрывается беспокойство, забота и любовь.
– Фила, сколько сегодня? – спросила сестра уже после обеда.
– Мало, всего полдали. – ответила та, передавая чистую мокрую тарелку.
– Опять замечталась? – Сайла взяла тарелку и начала вытирать отрезом ткани.
– Да, – улыбаясь, ответила ей, – Сай, ты поаккуратнее по деревьям лазь, ма права, это очень опасно.
– Я обвязываюсь веревкой, которую ты мне сплела, не переживай.
Их мечты были разными. Сайла мечтала быть еще ближе к солнцу, хотя, казалось, подними руку – опалит ладонь. Она упорно стремилась забраться на самый верх дерева и наблюдать как солнце медленно падает. А утром задрать голову и смотреть как то поднимается, пока из глаз не пойдут слезы. Сайла любила солнце, а оно любило ее. Изгибы волос блестели под лучами, а на носу выступали редкие веснушки.
Фила уважала солнце, но не любила как облака, что на краю земли. Ее привел туда отец, чтобы запретить приходить сюда вновь, а она влюбилась. Влюбилась в тот свободный ветер, что приносил новые запахи, в теплый камень, что нагрелся за день, в розовые облака, что красило солнце на закате. Она приходила каждый день и плела веревку, чтобы однажды спуститься и узнать великую тайну, что скрывал белый туман.
– Эй, Фила, ты опять летаешь в своих облаках? – засмеялась сестренка и толкнула легонько в бок.
– Сайла, тебе уже 15 огней, а ведешь себя как неразумный птенец. – сказала та без злобы, мягко.
– Да, зато ты ведешь себя как Провидица. Сколько ей огней? Уже никто не знает.
– Не стоит смеяться над Провидицей, ее пророчества сбываются. – нахмурилась Фила. Она еще помнила, как она предсказала болезнь, что унесла многие жизни их селенья, в том числе и отца.
– Прости, я и правда неразумный птенец. – та уткнулась носом в плечо, чтобы потереться кончиком и втянуть родной запах.
Фила и Сайла вышли из хижины, что построена среди деревьев. Ветвистые кроны защищали жилища людей от проливного дождя и палящего солнца и служили домом для пернатых соседей. Дорожка вела сестер на плато, на котором готовились к празднику. Филе через три дня исполнится 25 небесных огней. Она родилась за 30 дней до ночи огней. В эту ночь люди смотрят вверх, чтобы увидеть, как из темноты ночи вырывается огненный шар и пролетает мимо них, разрывает белесое покрывало облаков и потухает вдали от их парящего города.
– Фила, ты уже решила, что будешь делать после праздника? – осторожно спросила сестра.
– Нет еще, – Фила нахмурилась, ведь ей придется принимать решение, которое изменит ее жизнь. Она могла остаться в поселение и ждать мужа из другой деревни, который мог никогда и не прийти. Или же отправиться самой в путешествие на поиски мужа и никогда не возвращаться.
– Вот и помощницы, – весело проговорила тетушка Вэл. Она готовила все праздники в поселение и делала это с большой любовью к каждому человеку, подбирая украшения к душе. – Фила, на тебе вышивка на платье, а Сайла за мной.
Время в подготовке пролетело незаметно. Для небесных людей черта в 25 огней была символом новой жизни, взросления, выбором своей судьбы. Поэтому отмечали шумно и все вместе, ведь каждый был свой, родной.
Обязательными гостями были старики, на их памяти было много событий. Никто не знает сколько те проводили молодых людей в поисках супруга, и сколько не дождались своего спутника по жизни, оставшись в поселении. Каждому жителю приходилось принимать решение делать шаг навстречу своей судьбе или ждать от нее подарка.
Фила сидела перед зеркалом в традиционном платье с вышивкой. Каждая девушка заключает в рисунок что-то свое, будь то цветы, деревья, дома или узоры. У Филы ворот и подол платья были вышиты голубыми нитками всех оттенков, а поясок был сплетен также как та веревка, что оплетала самое толстое древо у края земли.
– Ты такая красивая, – из-за спины до Филы донесся шёпот сестры.
– Спасибо, – прочистив горло, ответила та.
– Я так и знала, что это будет небо. – Сайла аккуратно провела пальцами по вышивке на вороте, встав сзади. Они встретились взглядами в зеркале.
– А ты что будешь вышивать? – сглотнула ком в горле, потому что она может и не увидеть традиционное платье на своей сестре, если решит покинуть родной дом.
– Солнце. – ответила, скрывая дрожь в голосе и истинные чувства.
– Я люблю тебя. – Фила взяла руки сестры и притянула к себе так крепко, как только могла.
– И я тебя, – прошептала Сайла, обняв ее за плечи, – у меня для тебя подарок.
Сайла достала из кармана своего платья веревочку с бусинами и перьями и вплела в волосы сестры. Фила покрутила головой, чтобы лучше рассмотреть.
– Какая птица не успела от тебя сбежать? – смеясь, сказала Фила, встала из-за зеркала и снова обняла сестру, – Спасибо, очень красиво.
– Пошли, а то начнут без нас, – шмыгнула носом.
Они взялись за руки и вышли, снова прошли по дорожкам, освещенным редкими факелами. Фила волновалась, чем ближе они подходили к плато, тем сердце стучало все громче. Ее ждет предсказание от Провидицы, поздравление от поселенцев и танцы до утра. У Филы перехватило дыхание, все плато было заставлено факелами вокруг площадки, а поленья сплетены между собой толстой веревкой, почти такой же, что плетет она всю жизнь. На небольшом помосте уже стояла провидица, ниже на земле мама, такая праздничная в своем платье. Вокруг помоста собралось все поселение в ожидании девушки. Заприметив ее, толпа стала хлопать в ладоши, выкрикивать ее имя и поздравления. Фила искренне улыбалась. Это ее праздник, она в центре внимания, и сегодня эта ночь ее.
– Моя девочка, – мама обняла Филу, пряча слезы в волосах дочери. Перед тем как отпустить ее, прижала на мгновение еще сильнее. – Пора!
Теплая рука мамы обхватила ее ладонь, передавая, – «Я с тобой, я держу». Фила крепко сжала руку. Поднявшись на помост, она поклонилась Провидице и встала напротив. Мама отпустила руку, и вмиг стало холодно. Взглядом нашла сестру, та держала руки у груди и не сводила глаз с действа, заметив взгляд, ободряюще улыбнулась Филе.
– Здравствуй, дитя неба, – заговорила Провидица, и ворвалась тишина – все замолчали, не шевелились. Только в деревьях переговаривались между собой ночные птицы. – Сегодня ты узнаешь предсказание. Ты вершишь свою судьбу, помни.
Крючковатый палец указал на Филу, та сглотнула вязкую слюну и кивнула. Старуха села на колени, отвязала мешочек с пояса, достала из него тряпицу и постелила на дощатый пол. После она отработанным движением встряхнула узелок в руке, и на дне стукнулись камешки. Провидица зашептала на древнем языке, после вновь стукнула камушками. Покачиваясь в такт своим словам и щелканью камней, она вошла в транс. Все громче и громче звучали ее слова, все яростней она трясла мешком с камнями. На пике, на крике она высыпала камни на тряпицу и повалилась, закрывая камни от неба и от взглядов людей. Обняла их телом, впитала знания.
Все ждали слова Провидицы. Трещал огонь в факелах, ветер трепал волосы и подолы платьев. Ночные птицы, не прочувствовав важности момента, закричали, забесились. Провидица тяжело поднялась, затуманенный взгляд сфокусировался на толпе. Фила подала руку старухе, та приняла и встала на ноги.
– Ночь поменяется местами со днем. Неверующий умрет. – сказала та, и ее взгляд стал чистым, как небо после дождя.
Филу охватил страх, ведь Провидица никогда не ошибалась. Она предсказала тройню у Вэлов, мужа для Триш из другого поселения, роды у козы, дождь на прошлый праздник ночи огня. А ей – смерть? В голове пульсом бились слова «Неверующий умрет». Во что неверующий? В ее пророчества? Из кучи вопросов ее вырвали слова старухи.
– Поздравляю, – сказала она с улыбкой, что казалась теперь не к месту. После предсказания о ближайшей смерти, выглядела она издевательством, насилием.
Фила кивнула, а Провидице подали руку и помогли спуститься. Мать отмерла, сглотнула слезы и начала говорить традиционные слова.
– Сегодня Филе из поселения Синих Тулесов 25 ночных огней. Мы празднуем твое взросление, принимаем твое решение, желаем тебе найти свой путь. Прими традиционный подарок от нас. – она обвела рукой все плато и, видя замешательство Филы, пояснила, – всю жизнь ты плетешь веревку в мечте узнать, что скрывают облака. Мы всем поселением сплели эту веревку для тебя, всего 2 тысячи далей, чтобы ты стала ближе к мечте.
Мама всегда говорила Филе, что это глупости, что там внизу пропасть, неизвестность, пустота. Филе не верилось, что сейчас мама вручает ей веревку в эту бездну. А ей было нелегко отпустить, вручить своими руками то, что отдалит Филу, изничтожит, заберет ее у нее. Но она приняла мечту дочери и решила помочь ей.
Фила обняла мать, сказала спасибо всему поселению и забыла страшное предзнаменование до утра.
Теперь у Филы было 30 дней, чтобы принять решение: остаться в деревне или уйти из нее на поиски мужа. Она их потратила с пользой, как думалось. Соединяла веревку, что подарили, со своей. Та была крепкой, как вера в свою мечту.
– Сегодня последний день, когда ты дома. – сказала ей мать в спину.
– Я не хочу уходить, – Фила снова сидела на камне и смотрела в белые густые облака, в руках ее были нити, которые выходили щупальцами из толстого жгута. Она закрепила концы так, чтобы те не распустились и повернулась. – Хочу остаться, ма.
– Ты знаешь, что можешь не дождаться мужа. – та аккуратно подвинула тяжелый моток веревки и уселась рядом на камень. – Тут даже сидеть страшно, как ты не боишься?
– Мне не страшно. – с улыбкой сказала Фила и опустила голову на плечо мамы. – Не хочу оставлять вас с сестрой. А если она решит тоже уйти? С кем ты останешься?
– Здесь я не одна, ты знаешь, что мы больше чем просто люди в одном поселении. Хочу, чтобы ты была счастлива, чтобы ты увидела наш парящий мир, встретила мужчину и стала мамой. Познала, что такое любовь.
– Я не смогу забрать свою веревку, она такая тяжелая и длинная. – Фила громко хлюпнула носом и за смешком скрыла изменившийся голос от подступающих слез.
– Мы что-нибудь придумаем. – сказала мама и обняла дочь.
Так они просидели до самого обеда. А после Фила пошла собирать сумку в дорогу. Немного вещей, вода и перекус. До ближайшей деревни всего два дня пути.
Она снова думала правильно ли она поступает, оставив свою жизнь здесь, мать и любимую сестру, ведь она еще такая маленькая.
Ее размышления прервали крики поселенцев и грохот. Она выбежала из хижины и попала в ад. С неба летела мелкая крошка огня, от которой загорались деревья, жилища и постройки. Вокруг все метались, кричали и звали на помощь. Тлеющие угли сменили камни побольше, они еще хранили в себе огонь. Фила в этом хаосе пыталась докричаться сестры, только спустя некоторое время в толпе она увидела сестру и маму. Они бежали, пытаясь не попасть под камни, мать обхватила Сайлу и прикрывала ее голову своим телом.
– Мама! – закричала Фила.
– Уходи к утесу! Нужно дождаться, когда это закончится! – перекрикивала она шум.
– Мама, это предсказание Провидицы. Пойдемте к веревке, я верю, что там внизу есть жизнь. Мы спасемся!
– Нет, иди! Мы дождемся, когда закончится огненный дождь. Я верю в то, что он закончится.
– Спрячьтесь у утеса возле края земли, дождитесь меня, я вернусь за вами. – матери ничего не оставалось как согласиться.
Сквозь хаос они прошли к любимому месту Филы. Она привязала небольшой камень к концу веревки и кинула вниз. Отошла к родным, обняла и следила, как моток за мотком веревка сползает вниз под тяжестью камня и не останавливается. Она плела веревку всю жизнь, и измерить ее было невозможно. Горели деревья вокруг, гарь заполнила воздух, глаза слезились от дыма и от того, что сердце разрывала близость разлуки.
Никто не говорил вслух. Все обнимали друг друга, прощались.
– Я вернусь за вами, обещаю. – она поцеловала Сайлу в лоб, размазала сажу по ее щекам, обняла мать.
Обвязала руки тряпкой из сумки, что так и осталась висеть за плечами. И начала спускаться по веревке, схватившись за нее, последнее, что она сказала родным, миру и главное себе:
– Я верю!
Ее переполнял ужас, сковывал тело и придавал крови скорости, что пульсировала в голове и в сердце. Казалось ее вены лопнут от давления в крови, уши ничего не слышали, а глаза ничего не видели в белом тумане. Она спускалась и спускалась, механически перебирая руками. Уже отчаялась. Белые облака – это ничего. Так выглядит пустота – густой туман без жизни. Только отчаяние и последние крохи веры придавали сил не отпустить рук, потому как подняться она уже не сможет.
Вскоре она не поверила глазам: ветер, что трепал волосы, начал разносить клубы тумана, облака рассеялись… Фила увидела бескрайнее зеленой поле, какие-то квадратные постройки, точки, нити дорог, закрутила головой и, смеясь и плача, продолжала спускаться. Еще немного. Упала без сил, прямо в скошенную траву, плакала, сжимала кулаки, что были белыми, с сеткой вен, без крови.
Фила прикрыла глаза от бессилия, но почувствовала холод металла у шеи. Резко открыв глаза, наткнулась на взгляд мужчины, тот держал косу у ее горла.
– Кто такая? – судя по интонации вопрос, но язык непонятен.
– Я не понимаю, – она подняла руки вверх, показывая, что у нее нет оружия. Ведь она чужак, который свалился с неба, в прямом смысле.
– Вставай, – он убрал косу от горла, и махнул рукой. Фила поняла, что ей нужно встать. – Кто ты?
– У меня нет оружия, я Фила из поселения Синие Тулесы, на нас обрушился огненный дождь, и мне пришлось спускаться, чтобы спастись. Там осталась моя семья, – она размахивала руками и показывала в небо и на веревку, а на последних словах голос ее дрогнул.
Все это время он рассматривал ее и слушал непривычный язык, который был ему неизвестен. Как и странная одежда девушки. Штаны обтягивали, как вторая кожа, сверху рубаха, которая скрывала топ, на руках браслеты, а волосах заколки с перьями. Кожа чужачки была грязной и в саже, но было видно, что она смуглее, чем у людей его мира. Глаза узкие, карие, но, когда смотрят на солнце, отдают золотом. Ее ладони были перемотаны тряпицей, оружия нет, и сама она по себе была похожа на редкую птицу, что-то щебечет.
– Очень интересно, но ничего не понятно, – он убрал косу и ткнул себя в грудь. Фила замолчала. – Я Иван.
– Фила, – она ткнула себя в грудь.
– Есть контакт, – с улыбкой сказал тот.
Она не понимала, почему тот улыбался.
– Фила, ты где? – крик ее мамы прервал мечты. Уже ближе и теплее, – Так и знала, что ты здесь. Пошли обедать.
– Пойдем, ма. – она встала с камня, поправила жгут, который успела сплести за то время, что сидела, и поспешила за женщиной.
В хижине пахло едой. За стол сели похожие друг на друга женщины.
– Сайла, опять по деревьям лазила? Руки все в царапинах. Как поешь, приложи лист жизни. – заворчала самая старшая из них. – Что за дочери у меня: одна стремится повыше, залезая на самую макушку, а другая грезит мечтами о том, что внизу.
Сайла и Фила с улыбкой переглянулись и молча продолжили есть, зная, что каждый день мама говорит об этом, это их ритуал, это их традиция. За этим скрывается беспокойство, забота и любовь.
– Фила, сколько сегодня? – спросила сестра уже после обеда.
– Мало, всего полдали. – ответила та, передавая чистую мокрую тарелку.
– Опять замечталась? – Сайла взяла тарелку и начала вытирать отрезом ткани.
– Да, – улыбаясь, ответила ей, – Сай, ты поаккуратнее по деревьям лазь, ма права, это очень опасно.
– Я обвязываюсь веревкой, которую ты мне сплела, не переживай.
Их мечты были разными. Сайла мечтала быть еще ближе к солнцу, хотя, казалось, подними руку – опалит ладонь. Она упорно стремилась забраться на самый верх дерева и наблюдать как солнце медленно падает. А утром задрать голову и смотреть как то поднимается, пока из глаз не пойдут слезы. Сайла любила солнце, а оно любило ее. Изгибы волос блестели под лучами, а на носу выступали редкие веснушки.
Фила уважала солнце, но не любила как облака, что на краю земли. Ее привел туда отец, чтобы запретить приходить сюда вновь, а она влюбилась. Влюбилась в тот свободный ветер, что приносил новые запахи, в теплый камень, что нагрелся за день, в розовые облака, что красило солнце на закате. Она приходила каждый день и плела веревку, чтобы однажды спуститься и узнать великую тайну, что скрывал белый туман.
– Эй, Фила, ты опять летаешь в своих облаках? – засмеялась сестренка и толкнула легонько в бок.
– Сайла, тебе уже 15 огней, а ведешь себя как неразумный птенец. – сказала та без злобы, мягко.
– Да, зато ты ведешь себя как Провидица. Сколько ей огней? Уже никто не знает.
– Не стоит смеяться над Провидицей, ее пророчества сбываются. – нахмурилась Фила. Она еще помнила, как она предсказала болезнь, что унесла многие жизни их селенья, в том числе и отца.
– Прости, я и правда неразумный птенец. – та уткнулась носом в плечо, чтобы потереться кончиком и втянуть родной запах.
Фила и Сайла вышли из хижины, что построена среди деревьев. Ветвистые кроны защищали жилища людей от проливного дождя и палящего солнца и служили домом для пернатых соседей. Дорожка вела сестер на плато, на котором готовились к празднику. Филе через три дня исполнится 25 небесных огней. Она родилась за 30 дней до ночи огней. В эту ночь люди смотрят вверх, чтобы увидеть, как из темноты ночи вырывается огненный шар и пролетает мимо них, разрывает белесое покрывало облаков и потухает вдали от их парящего города.
– Фила, ты уже решила, что будешь делать после праздника? – осторожно спросила сестра.
– Нет еще, – Фила нахмурилась, ведь ей придется принимать решение, которое изменит ее жизнь. Она могла остаться в поселение и ждать мужа из другой деревни, который мог никогда и не прийти. Или же отправиться самой в путешествие на поиски мужа и никогда не возвращаться.
– Вот и помощницы, – весело проговорила тетушка Вэл. Она готовила все праздники в поселение и делала это с большой любовью к каждому человеку, подбирая украшения к душе. – Фила, на тебе вышивка на платье, а Сайла за мной.
Время в подготовке пролетело незаметно. Для небесных людей черта в 25 огней была символом новой жизни, взросления, выбором своей судьбы. Поэтому отмечали шумно и все вместе, ведь каждый был свой, родной.
Обязательными гостями были старики, на их памяти было много событий. Никто не знает сколько те проводили молодых людей в поисках супруга, и сколько не дождались своего спутника по жизни, оставшись в поселении. Каждому жителю приходилось принимать решение делать шаг навстречу своей судьбе или ждать от нее подарка.
Фила сидела перед зеркалом в традиционном платье с вышивкой. Каждая девушка заключает в рисунок что-то свое, будь то цветы, деревья, дома или узоры. У Филы ворот и подол платья были вышиты голубыми нитками всех оттенков, а поясок был сплетен также как та веревка, что оплетала самое толстое древо у края земли.
– Ты такая красивая, – из-за спины до Филы донесся шёпот сестры.
– Спасибо, – прочистив горло, ответила та.
– Я так и знала, что это будет небо. – Сайла аккуратно провела пальцами по вышивке на вороте, встав сзади. Они встретились взглядами в зеркале.
– А ты что будешь вышивать? – сглотнула ком в горле, потому что она может и не увидеть традиционное платье на своей сестре, если решит покинуть родной дом.
– Солнце. – ответила, скрывая дрожь в голосе и истинные чувства.
– Я люблю тебя. – Фила взяла руки сестры и притянула к себе так крепко, как только могла.
– И я тебя, – прошептала Сайла, обняв ее за плечи, – у меня для тебя подарок.
Сайла достала из кармана своего платья веревочку с бусинами и перьями и вплела в волосы сестры. Фила покрутила головой, чтобы лучше рассмотреть.
– Какая птица не успела от тебя сбежать? – смеясь, сказала Фила, встала из-за зеркала и снова обняла сестру, – Спасибо, очень красиво.
– Пошли, а то начнут без нас, – шмыгнула носом.
Они взялись за руки и вышли, снова прошли по дорожкам, освещенным редкими факелами. Фила волновалась, чем ближе они подходили к плато, тем сердце стучало все громче. Ее ждет предсказание от Провидицы, поздравление от поселенцев и танцы до утра. У Филы перехватило дыхание, все плато было заставлено факелами вокруг площадки, а поленья сплетены между собой толстой веревкой, почти такой же, что плетет она всю жизнь. На небольшом помосте уже стояла провидица, ниже на земле мама, такая праздничная в своем платье. Вокруг помоста собралось все поселение в ожидании девушки. Заприметив ее, толпа стала хлопать в ладоши, выкрикивать ее имя и поздравления. Фила искренне улыбалась. Это ее праздник, она в центре внимания, и сегодня эта ночь ее.
– Моя девочка, – мама обняла Филу, пряча слезы в волосах дочери. Перед тем как отпустить ее, прижала на мгновение еще сильнее. – Пора!
Теплая рука мамы обхватила ее ладонь, передавая, – «Я с тобой, я держу». Фила крепко сжала руку. Поднявшись на помост, она поклонилась Провидице и встала напротив. Мама отпустила руку, и вмиг стало холодно. Взглядом нашла сестру, та держала руки у груди и не сводила глаз с действа, заметив взгляд, ободряюще улыбнулась Филе.
– Здравствуй, дитя неба, – заговорила Провидица, и ворвалась тишина – все замолчали, не шевелились. Только в деревьях переговаривались между собой ночные птицы. – Сегодня ты узнаешь предсказание. Ты вершишь свою судьбу, помни.
Крючковатый палец указал на Филу, та сглотнула вязкую слюну и кивнула. Старуха села на колени, отвязала мешочек с пояса, достала из него тряпицу и постелила на дощатый пол. После она отработанным движением встряхнула узелок в руке, и на дне стукнулись камешки. Провидица зашептала на древнем языке, после вновь стукнула камушками. Покачиваясь в такт своим словам и щелканью камней, она вошла в транс. Все громче и громче звучали ее слова, все яростней она трясла мешком с камнями. На пике, на крике она высыпала камни на тряпицу и повалилась, закрывая камни от неба и от взглядов людей. Обняла их телом, впитала знания.
Все ждали слова Провидицы. Трещал огонь в факелах, ветер трепал волосы и подолы платьев. Ночные птицы, не прочувствовав важности момента, закричали, забесились. Провидица тяжело поднялась, затуманенный взгляд сфокусировался на толпе. Фила подала руку старухе, та приняла и встала на ноги.
– Ночь поменяется местами со днем. Неверующий умрет. – сказала та, и ее взгляд стал чистым, как небо после дождя.
Филу охватил страх, ведь Провидица никогда не ошибалась. Она предсказала тройню у Вэлов, мужа для Триш из другого поселения, роды у козы, дождь на прошлый праздник ночи огня. А ей – смерть? В голове пульсом бились слова «Неверующий умрет». Во что неверующий? В ее пророчества? Из кучи вопросов ее вырвали слова старухи.
– Поздравляю, – сказала она с улыбкой, что казалась теперь не к месту. После предсказания о ближайшей смерти, выглядела она издевательством, насилием.
Фила кивнула, а Провидице подали руку и помогли спуститься. Мать отмерла, сглотнула слезы и начала говорить традиционные слова.
– Сегодня Филе из поселения Синих Тулесов 25 ночных огней. Мы празднуем твое взросление, принимаем твое решение, желаем тебе найти свой путь. Прими традиционный подарок от нас. – она обвела рукой все плато и, видя замешательство Филы, пояснила, – всю жизнь ты плетешь веревку в мечте узнать, что скрывают облака. Мы всем поселением сплели эту веревку для тебя, всего 2 тысячи далей, чтобы ты стала ближе к мечте.
Мама всегда говорила Филе, что это глупости, что там внизу пропасть, неизвестность, пустота. Филе не верилось, что сейчас мама вручает ей веревку в эту бездну. А ей было нелегко отпустить, вручить своими руками то, что отдалит Филу, изничтожит, заберет ее у нее. Но она приняла мечту дочери и решила помочь ей.
Фила обняла мать, сказала спасибо всему поселению и забыла страшное предзнаменование до утра.
Теперь у Филы было 30 дней, чтобы принять решение: остаться в деревне или уйти из нее на поиски мужа. Она их потратила с пользой, как думалось. Соединяла веревку, что подарили, со своей. Та была крепкой, как вера в свою мечту.
– Сегодня последний день, когда ты дома. – сказала ей мать в спину.
– Я не хочу уходить, – Фила снова сидела на камне и смотрела в белые густые облака, в руках ее были нити, которые выходили щупальцами из толстого жгута. Она закрепила концы так, чтобы те не распустились и повернулась. – Хочу остаться, ма.
– Ты знаешь, что можешь не дождаться мужа. – та аккуратно подвинула тяжелый моток веревки и уселась рядом на камень. – Тут даже сидеть страшно, как ты не боишься?
– Мне не страшно. – с улыбкой сказала Фила и опустила голову на плечо мамы. – Не хочу оставлять вас с сестрой. А если она решит тоже уйти? С кем ты останешься?
– Здесь я не одна, ты знаешь, что мы больше чем просто люди в одном поселении. Хочу, чтобы ты была счастлива, чтобы ты увидела наш парящий мир, встретила мужчину и стала мамой. Познала, что такое любовь.
– Я не смогу забрать свою веревку, она такая тяжелая и длинная. – Фила громко хлюпнула носом и за смешком скрыла изменившийся голос от подступающих слез.
– Мы что-нибудь придумаем. – сказала мама и обняла дочь.
Так они просидели до самого обеда. А после Фила пошла собирать сумку в дорогу. Немного вещей, вода и перекус. До ближайшей деревни всего два дня пути.
Она снова думала правильно ли она поступает, оставив свою жизнь здесь, мать и любимую сестру, ведь она еще такая маленькая.
Ее размышления прервали крики поселенцев и грохот. Она выбежала из хижины и попала в ад. С неба летела мелкая крошка огня, от которой загорались деревья, жилища и постройки. Вокруг все метались, кричали и звали на помощь. Тлеющие угли сменили камни побольше, они еще хранили в себе огонь. Фила в этом хаосе пыталась докричаться сестры, только спустя некоторое время в толпе она увидела сестру и маму. Они бежали, пытаясь не попасть под камни, мать обхватила Сайлу и прикрывала ее голову своим телом.
– Мама! – закричала Фила.
– Уходи к утесу! Нужно дождаться, когда это закончится! – перекрикивала она шум.
– Мама, это предсказание Провидицы. Пойдемте к веревке, я верю, что там внизу есть жизнь. Мы спасемся!
– Нет, иди! Мы дождемся, когда закончится огненный дождь. Я верю в то, что он закончится.
– Спрячьтесь у утеса возле края земли, дождитесь меня, я вернусь за вами. – матери ничего не оставалось как согласиться.
Сквозь хаос они прошли к любимому месту Филы. Она привязала небольшой камень к концу веревки и кинула вниз. Отошла к родным, обняла и следила, как моток за мотком веревка сползает вниз под тяжестью камня и не останавливается. Она плела веревку всю жизнь, и измерить ее было невозможно. Горели деревья вокруг, гарь заполнила воздух, глаза слезились от дыма и от того, что сердце разрывала близость разлуки.
Никто не говорил вслух. Все обнимали друг друга, прощались.
– Я вернусь за вами, обещаю. – она поцеловала Сайлу в лоб, размазала сажу по ее щекам, обняла мать.
Обвязала руки тряпкой из сумки, что так и осталась висеть за плечами. И начала спускаться по веревке, схватившись за нее, последнее, что она сказала родным, миру и главное себе:
– Я верю!
Ее переполнял ужас, сковывал тело и придавал крови скорости, что пульсировала в голове и в сердце. Казалось ее вены лопнут от давления в крови, уши ничего не слышали, а глаза ничего не видели в белом тумане. Она спускалась и спускалась, механически перебирая руками. Уже отчаялась. Белые облака – это ничего. Так выглядит пустота – густой туман без жизни. Только отчаяние и последние крохи веры придавали сил не отпустить рук, потому как подняться она уже не сможет.
Вскоре она не поверила глазам: ветер, что трепал волосы, начал разносить клубы тумана, облака рассеялись… Фила увидела бескрайнее зеленой поле, какие-то квадратные постройки, точки, нити дорог, закрутила головой и, смеясь и плача, продолжала спускаться. Еще немного. Упала без сил, прямо в скошенную траву, плакала, сжимала кулаки, что были белыми, с сеткой вен, без крови.
Фила прикрыла глаза от бессилия, но почувствовала холод металла у шеи. Резко открыв глаза, наткнулась на взгляд мужчины, тот держал косу у ее горла.
– Кто такая? – судя по интонации вопрос, но язык непонятен.
– Я не понимаю, – она подняла руки вверх, показывая, что у нее нет оружия. Ведь она чужак, который свалился с неба, в прямом смысле.
– Вставай, – он убрал косу от горла, и махнул рукой. Фила поняла, что ей нужно встать. – Кто ты?
– У меня нет оружия, я Фила из поселения Синие Тулесы, на нас обрушился огненный дождь, и мне пришлось спускаться, чтобы спастись. Там осталась моя семья, – она размахивала руками и показывала в небо и на веревку, а на последних словах голос ее дрогнул.
Все это время он рассматривал ее и слушал непривычный язык, который был ему неизвестен. Как и странная одежда девушки. Штаны обтягивали, как вторая кожа, сверху рубаха, которая скрывала топ, на руках браслеты, а волосах заколки с перьями. Кожа чужачки была грязной и в саже, но было видно, что она смуглее, чем у людей его мира. Глаза узкие, карие, но, когда смотрят на солнце, отдают золотом. Ее ладони были перемотаны тряпицей, оружия нет, и сама она по себе была похожа на редкую птицу, что-то щебечет.
– Очень интересно, но ничего не понятно, – он убрал косу и ткнул себя в грудь. Фила замолчала. – Я Иван.
– Фила, – она ткнула себя в грудь.
– Есть контакт, – с улыбкой сказал тот.
Она не понимала, почему тот улыбался.
