Глава 1 Туман за гранью реальности
Павлик опасливо оглянулся.
Компания из шести подростков стояла за школьной теплицей и курила. Целоусов был единственным, кто не курил, поэтому стоял на стрёме.
— Зарембо вообще офигела, — Полина стряхнула пепел с сигареты. — Я же на прошлом уроке отвечала! Ты же, Павлуша, говорил, что снаряд дважды в одну воронку не попадает.
— Да ладно, не трогай Павлушу, — усмехнулся Глеб, сплюнув в сторону и бросив взгляд на близнеца Полины.
— Ботаник, блин, — пробормотала девушка.
Вся компания — Павлик и Полина Целоусовы, Глеб Петров, Марк Зайцев, Тимур Каримов и Гинка Огнева — учились в 9-В классе Академической европейской гимназии имени А. С. Пушкина (прим. — вымышленное учебное заведение) в Москве.
— Прости, Полин, — парнишка поправил очки и почесал голову. — Понимаешь...
— Заткнись, зануда, — сестра Павла затянулась «Данхилом», стащенным у отца.
Где-то вдалеке прогремел гром, но компания не обратила на это внимания.
Они любили это место — здесь их ещё ни разу не спалили. Да и Павлик, если что, всегда подавал знак, если на горизонте появлялся кто-то из учителей. На большой перемене ребята знали: здесь всегда тусовалась физручка, завуч и физик. Ходили слухи, что, несмотря на замужество Петровны (завуча), у неё был роман с Филиппутом (так школьники называли физика Филиппова, невысокого картавого коротышку с уже наметившимся животиком). Никто не понимал, что высокая и худощавая Петровна, выкрашивающая седые волосы в фиолетовый, нашла в тридцатилетнем преподавателе.
Петровна вела у ребят историю и английскую литературу, обожала Джейн Остин и стихи лорда Байрона, часто цитируя их на английском. Это была смертельная скука, но зато в такие моменты она забывала о теме урока. Единственным нормальным человеком из этой троицы была Вася — Василиса Петровна, младшая сестра Петровны. Её ребята действительно уважали. Вася работала в гимназии физруком уже пять лет — с тех пор, как на пенсию ушёл «Илья Муромец», так за глаза называли бывшего преподавателя.
— Хоть бы Мальвина снова свои стихи начала читать, — сказал Глеб. — Я к контроше по французскому не подготовился.
— Так Серж Франкович заболел, — повернулся к друзьям Павлик. — Я слышал, как Мальвина говорила об этом с директрисой.
— А что вместо французского? — поинтересовалась Гинка.
Павлик пожал плечами — дверь в кабинет в тот момент закрылась, и он не слышал продолжения разговора.
— И что это у нас тут происходит? — вдруг раздался строгий голос.
Из-за угла теплицы появилась Вася, засунув руки в карманы дорогих спортивных штанов и строго глядя на компанию.
— Здрасте, Василиса Петровна, — пробормотал Целоусов, втянув голову в плечи.
— Блин! — воскликнула Полинка, бросив окурок и затоптав его ногой. — Простите...
Остальные тоже поспешно избавились от сигарет.
— Мы пойдём, Василиса Петровна? — робко спросил Глеб.
Все понимали, что, если Вася расскажет сестре, родителей вызовут в школу. А за курение в гимназии могли даже исключить.
Громыхнуло снова — уже ближе и намного громче. Полина вздрогнула.
— Бл...ин! Ой! — она виновато посмотрела на учительницу.
Та подняла голову в безоблачное голубое небо и нахмурилась.
— Ладно, ребята, — Вася едва заметно улыбнулась. — Я вас не видела. И надеюсь, больше здесь не увижу.
Как только ученики скрылись из виду, женщина достала из кармана «Парламент» и закурила. Выпустив дым, нахмурилась. Что-то её тревожило. Небо начало приобретать странный бледно-фиолетовый оттенок.
Золотистая молния разорвала воздух. Вася вздрогнула, выронила сигарету. Когда наклонилась, почувствовала, будто земля уходит из-под ног. Чёрт, что с ней? Вчера она выпила всего две бутылки пива. Но ощущение было, словно она гуляла всю ночь.
Ребята быстрым шагом направлялись к школе, когда земля под ними задрожала. Тимур, родившийся на Кавказе сразу понял: это землетрясение. Но чтобы в Москве?
Полинка чертыхнулась, когда вдруг упала. Девочка ещё сильнее разразилась тирадой нелитературных слов, когда Подняв голову, увидела небо — оно стало каким-то светло-фиолетовым, с примесью серого и коричневого. Воздух загустел, наполнился влажной тяжестью. Через пару секунд туман накрыл улицу, став таким плотным, что они перестали видеть друг друга
Когда Полина поднялась на ноги, она столкнулась с кем-то из своих одноклассников. И только приблизив лицо нос к носу она поняла, что это её брат.
— Ты можешь объяснить, что это, ботанидзе?!
— Понятия не имею, Полин, — пробормотал брат.
— Эй, все тут?! — крикнула она в никуда. Ответили голоса.
— Фу, блин, давайте держаться за руки, — приказала Целоусова, схватив Павла и ещё кого-то.
— Чё делать будем? — спросил Марк.
— Переждём. Ничего ж не видно.
— А вдруг надолго?
— Нас кто-нибудь хватится и найдут.
Но их никто не нашёл.
Через несколько минут туман начал рассеиваться…
Ребята стояли на опушке леса. В нескольких метрах, в шоке озираясь, застыла Вася.
Никакой Москвы. Никакой школы.
Только лес, позади него холм, поросший травой, и солнце, клонящееся к закату.
В нескольких шагах от ребят стояла Вася. Она озиралась по сторонам, пытаясь осознать, что только что произошло. Лес, холм, заходящее солнце — всё было не так, как должно. Ни Москвы, ни школы, ни привычных улиц. Только дикая природа, которой тут не могло быть.
Ребята за её спиной молчали. Они были в шоке. Никто не знал, что делать, и это молчание только усугубляло тревогу. Полина сжала кулаки, Глеб запустил руки в карманы, пытаясь нащупать телефон, но сеть, разумеется, отсутствовала.
Вася тряхнула головой, прогоняя страх. Паника — последнее, что им сейчас нужно. Надо включить логику. Но логика давала сбой: не было рационального объяснения происходящему. Как они могли оказаться здесь? Почему мир вдруг сменился, словно кто-то переключил сцену в театре?
— Так, — наконец сказала она, заставляя себя говорить твёрдо. — Кто-нибудь догадывается, что это за место?
Ответа не последовало. И Вася почувствовала, как в ней снова поднимается страх. Но она не могла позволить себе слабость. Не сейчас.
Глава 2 Первый закат
Ночь приближалась, и что-то нужно было делать. Вася с ребятами быстро собрались, нашли сухой хворост и развели костёр. Тепло огня немного успокоило их, но тревога не исчезала. В рюкзаках у каждого была бутылка воды, у кого-то завалялись батончики и печенье. Целоусовы, как обычно, подготовились к учебному дню основательно: в их ланчбоксах был рис с курицей и овощами, несколько бутербродов с сыром и колбасой, яблоки и плитка шоколада. Еда распределялась экономно — никто не знал, сколько им ещё здесь оставаться.
Полина старалась держаться бодрячком, но внутри её буквально разрывало от паники. Чтобы отвлечь себя и остальных, она начала громко фантазировать:
— Ну что, поздравляю, мы попали в портал в другое измерение! Либо нас похитили инопланетяне, провели жуткие эксперименты, стерли память и выкинули чёрт знает где. Скорее всего, в Подмосковье! — она хихикнула, но смех получился нервным. — А сеть не ловит, потому что вышек поблизости нет. Или, что вероятнее, наш провайдер идиот!
Глеб молчал. Он вообще ничего не говорил с тех пор, как они оказались здесь. В его голове крутилась одна мысль: «А вдруг нас вообще не найдут? Вдруг мы останемся здесь навсегда?» Ему казалось, что если он откроет рот, то скажет что-то глупое или начнёт паниковать, а это последнее, что ему хотелось. Поэтому он молчал, пытаясь хоть как-то осмыслить происходящее.
Марк, напротив, был совершенно спокоен. Он лёг на траву и уставился в небо, наблюдая за первыми звёздами.
— Созвездия те же, — пробормотал он. — Значит, про другое измерение можно забыть. А инопланетяне? Целоусова, может, ты просто меньше смотри «РЕН ТВ»?
Полина хотела возмутиться, но промолчала. На самом деле ей было легче, когда кто-то подшучивал.
Гинка сидела, сжав колени руками, её плечи слегка подрагивали. Она сдерживала слёзы, но это давалось тяжело. Тимур, видя её состояние, молча обнял её за плечи и начал что-то тихо шептать на ухо:
— Всё будет нормально. Завтра нас найдут. Или мы сами выберемся. Это просто временно.
Гинка кивнула, но её губы всё равно дрожали.
Вася задумчиво смотрела на отблески пламени. Иногда она запускала пальцы в коротко стриженные, крашеные в белый цвет волосы и пыталась осмыслить происходящее. В голове крутились сотни теорий. Если не портал и не инопланетяне, то что? Массовая галлюцинация? Газовые испарения? Эксперимент, в который их втянули? Что, если они погибли и теперь находятся в некоем лимбе? Мысли путались, но она старалась держать лицо спокойным. Вася всегда была скептиком, но сейчас ей хотелось хоть какой-то логики, хотя в такой ситуации это было почти невозможно. Её беспокоили не только обстоятельства, но и ребята. Они держались, но как долго? Как скоро паника возьмёт верх?
Она глубоко вдохнула, пытаясь вернуть себе хоть немного уверенности. Главное сейчас — не дать страху завладеть ими. Они справятся. Они должны справиться.
Вася внимательно смотрела на ребят. Она не могла показать свою тревогу, должна была быть для них взрослым, который знает, что делать. Они хотя бы не голодные и не замёрзшие. А вот что будет дальше — никто не знал.
Полина вдруг встала, держа в руках бутылку воды, и произнесла, пытаясь скрыть растерянность:
— Я… Я в туалет.
Вася подняла взгляд на свою ученицу:
— Полина, никуда не уходи одна, — сказала она. — Я пойду с тобой.
Полина замерла, почувствовав, как её лицо заливает волна смущения. Она пыталась возразить, но поняла, что спорить с учительницей бесполезно. Легкий румянец покрасил её щеки, и она тихо произнесла:
— Ну… ладно…
Смущенная, она взглянула на остальных, а затем молча направилась к кустам, следуя за Васей. Внутри было немного не по себе, но что ж, делать нечего — учительница была права.
— Всё, ребята, пора спать, — мягко, но твёрдо сказала Василиса Петровна.
Дети нехотя устраивались на земле, подкладывая под головы рюкзаки или просто свернувшись клубком. Земля была тёплой, сухой, приятно шершавой под пальцами — совсем не такой, как в осенней Москве, откуда они попали сюда. Лето. Это точно было лето. Тёплый воздух, мягкая трава, лёгкое журчание невидимого ручейка где-то неподалёку.
Василиса Петровна осталась сидеть у костра, обхватив колени руками. Она устала, но сон не шёл.
Она подняла голову и замерла, зачарованная небом.
Оно простиралось над ней тёмной бархатной глубиной, усыпанной бесчисленными звёздами. Они мерцали, вспыхивали и гасли, как далекие маячки, расставленные на бескрайних просторах вселенной. Одни светились ровно, холодным голубоватым светом, другие отливали золотистым, будто крошечные фонарики, подвешенные в пустоте. А чуть в стороне тянулась размытая серебристая полоса Млечного Пути — словно кто-то небрежно провёл по небу кистью, оставив дымчатый след из звёздной пыли.
Василиса Петровна не помнила, когда в последний раз видела небо таким. В Москве оно всегда скрыто за мутной дымкой городских огней, превращаясь в блеклый серо-оранжевый купол. Даже на даче, если удавалось выбраться, звёзды не сияли так ярко. Здесь же небо было живым, бескрайним, настоящим.
Она глубоко вдохнула. Воздух был тёплым, наполненным запахами ночного луга — свежей травы, прогретой солнцем земли, лёгкой влаги от невидимого поблизости водоёма. Аромат костра добавлял к этому коктейлю тёплые, древесные нотки. Дым лениво поднимался вверх, клубясь в ночи, и спасал от назойливой мошкары, что кружилась вокруг, но не решалась подлететь ближе к жару.
Из леса доносились ночные звуки. Где-то вдалеке ухнул филин — протяжно, задумчиво, словно старый мудрец, наблюдающий за ночной жизнью. Чуть ближе коротко вскрикнула ночная птица, взлетая с ветки. В траве зашуршало — возможно, мышь или ёж пробирались сквозь густую растительность.
И вдруг её охватило странное чувство.
В этом месте было что-то не так.
Она слушала тишину, всматривалась в глубину ночи — и с каким-то внутренним трепетом осознала: нигде не было даже намёка на цивилизацию. Ни далёкого гула машин, ни редкого мерцания огней на горизонте, ни приглушённого шума города, который обычно висит в воздухе даже глубокой ночью.
Пространство вокруг казалось слишком нетронутым, слишком диким.
А может… может, дело не только в расстоянии?
Может, они и вовсе оказались не просто далеко от города, а далеко от своего времени?
Василиса Петровна быстро отогнала эту мысль. Нет, это безумие. Так не бывает. Должно быть какое-то объяснение. Логичное, рациональное.
Она глубоко вздохнула, снова подняла взгляд к звёздам. Сейчас ей нужно оставаться спокойной. Для себя. Для ребят.
Но тревожный холодок в груди не исчез.
Глава 3 Первая встреча
Когда Глеб Петров проснулся, небо уже посветлело.
Лето не знает долгих ночей — темнота лишь краткий перерыв перед ярким днём.
В Москве, где он жил на Проспекте Мира, ночью не замолкали звуки: даже на двенадцатом этаже его дома гул города и редкие клаксоны, проезжающих внизу машин, проникали сквозь окна. Здесь же царила странная, удушающая подростка тишина, которая словно жила своей жизнью и пронизывала воздух. Из-за этого Глеб чувствовал себя неуютно.
Костёр давно потух, но угли всё ещё хранили тепло, а в воздухе висел устойчивый запах дыма. Все остальные крепко спали.
Тимур Каримов бережно обнимал за плечи Гинку. Он был задирой и вечно ввязывался в драки. Парень был родом с Кавказа, что впрочем, наверное не оправдывало его взрывной характер. А ещё его батя работал в министерстве обороны, иначе бы его давно выгнали из школы за поведение. Все знали, что Тимур был влюблён в Гинку — но он никогда в этом не признается, все был в этом уверены. В данный момент Гинка мирно спала, положив свою голову на его куртку, укутавшись своей и прижимаясь спиной к товарищу. Гинка, миниатюрная девушка с тёмными волосами, была дочерью сотрудников болгарского посольства. Несмотря на то, что она была отличницей, она находила удовольствие в сплетнях и легкой атмосфере, царившей за теплицей, где они собирались покурить и поболтать. Тимур был для неё просто другом; у неё не возникало к нему романтических чувств, хотя и знала про его чувства по отношению к себе. Тем не менее, она доверяла ему и потому спала спокойно, под его защитой, чувствуя, что тот никогда не перейдёт границы дозволенного.
Марк Зайцев мирно посапывал с полураскрытым ртом, но порой что-то бормотал во сне, как будто спорил с кем-то.
Павлик съёжился в позе эмбриона, укутавшись курткой, будто ищя в ней защиту от ночного холода и лесных теней. Его сестра-близнец Полинка тоже спала беспокойно, но если Павлуша спал неподвижно, то девушка то и дело вздрагивала во сне.
А Василиса Петровна спала беспокойно. Глеб и не догадывался, что она заснула всего лишь недавно. Вечером её лицо было спокойным, но теперь на нём отражалось волнение, которое она пыталась скрыть накануне.
Во сне Вася переживала странные моменты: она оказалась в каком-то старом школьном спортзале, где стены медленно обрастали лозами, а с потолка, словно змеи, свисали лианы. Казалось, ещё мгновение и на лианах возникнут жёлтые глаза, разверзнется пасть с раздвоенным языком и раздастся шипение.
В её руках внезапно появился компас, стрелка которого указывала на бездну в центре спортзала.
