Женька осторожно отошла от дверей. Мужчина в золотом одеянии застыл возле полки, листая какую-то книгу. Он был так сосредоточен, что совсем не замечал три любопытные физиономии за стеклом.
- А где у него хвост? - после затяжного молчания вдруг спросила Лизка.
- Какой хвост?
- Ну, ты же говорила, что он царь обезьян. А хвост где?
- Лиза, он человек. Что, не видишь? - шепотом проговорила Женька, кивнув на мужчину, который ленивым жестом переворачивал странички книги.
- А что, ничего так. На мой вкус немножко худоватый. Но зато высокий. Лохматенький. Но это поправимо. Стрижку можно нормальную сообразить и будет симпотяжкой. А что за шмотки на нем? Никак не пойму. Платье или что?
- Ты, вообще-то, при живом муже это говоришь.
- А я чего, я же не для себя, я для тебя стараюсь. Он вообще нормальной ориентации? Что за золотое платье на нем?
- Ну ты...
- А что, у нас батюшка в церкви тоже в золотом ходит по праздникам. Он не священник, не?
Сунь Укун вдруг захлопнул книгу и посмотрел прямо на троицу за дверями. Те мигом отлипли от стекла и попятились вглубь коридора. А потом прямо перед удивленными лицами Лизы и Генки появился тот самый парящий обезьянчик. Он дунул им в лицо золотистой пыльцой, и чета Пузачей как по команде пожелав «доброй ночи» отправилась восвояси.
- Э...это что сейчас было? С ними все в порядке?
- А что не так? - спросил парящий в позе лотоса перед самым Женькиным носом господский прислужник.
- Ну, они как роботы! Чем ты на них дунул?
Обезьянчик не удостоил Женю ответом, и просто поплыл в комнату к своему господину. Только Женя тоже не отставала.
- Вот же привязалась! Да все нормально с ними. Господин Сунь Укун приказал не церемониться. А то начали бы верещать не хуже тебя, неверующей. Поэтому и дунул на них пыльцой.
- А завтра, когда они придут ко мне, то начнут верещать?
Прислужник показательно тягостно вздохнул, бросил напоследок «Привязалась!» и исчез. Женька обратила грозный лик на Сунь Укуна. Но он сделал вид, что Женькина свирепость не стоит его внимания. Подошел к столу возле шкафа. Взял компьютерную мышку, повертел в руках и положил обратно. Достал спрятанную за компом рамку с фото. На нем целующиеся Женька и Глеб на фоне «чертова колеса», еще счастливые. Тоже отложил в сторону. Потянулся за Жениными очками на полочке...
- Вы оглохли, царь?
Он замер. Потом медленно обернулся. Женька отчего-то даже отступила на шаг.
- А кто такой этот «горелыч»? - неожиданно вопросил Сунь Укун.
- Что?
- Та женщина сказала «А горелыч у нас еще ого-го».
- Неважно, - отмахнулась Женька отчего-то смутившись, а про себя подумала «Вот же гад, не только мысли читает, но и уши отрастил...Ой!».
Мужчина смотрел с недовольством, будто отчитывал сейчас, в эту самую секунду. Только Женька вот мысли читать не умела в отличие от него и всех плохих слов в свой адрес просто не слышала.
- Зови меня господином, - наконец выдал он.
Женька кашлянула.
- Ну, как-то... А по имени нельзя?
- Мы не на столько близки.
- Ладно. Вы мне скажите тогда две вещи. С моими друзьями все будет хорошо? И с чего мне вдруг такая лафа привалила? - и она кивнула на самого Сунь Укуна.
- Лафа?
- Ага. Вы что, не местный, переспрашиваете все время?
- Конечно не местный. Я из Поднебесной. Если точнее, то я живу на Горе Цветов и Плодов.
- Поднебесная — в смысле Китай? - Женька вдруг заулыбалась от уха до уха. - Это практически я, как героиня фильма или книги, попала в параллельный мир и понимаю ни с того ни с сего местный язык! Ну ничего себе, я — и по-китайски говорю! А в школе казалось выучить китайский нереально!
Царь, он же господин, вдруг как-то даже не по-царски фыркнул.
- Это Я тебя понимаю, а не наоборот. - Он прошел мимо вмиг сникшей Женьки и упал в кресло. - Это Я здесь Великий Мудрец, Равный Небу.
- Тоже мне мудрость — язык выучить,- пробубнила Женя. - Раз такой умный, скажите, почему такой дурочке как я так повезло? Почему исполните желание именно мои? В чем подвох?
- Так получилось. Ты не одна такая. Дело вовсе не в твоей исключительности.
- Увиливаете от ответа? Ну и ладно, тогда не надо мне никаких желаний.
Такое возмутительное поведение Сунь Укуну совсем не понравилось. Брови так и поползли на лоб от удивления.
- Ты в своем уме, женщина?! Тебе говорят, что исполнят любое желание, а ты нос воротишь?!
- Дайте почитать все пункты договора. Ну, ну. - Решительно заявила Женя и вытянула руку. Сунь Укун посмотрел на протянутую ему ладонь, потом на Женьку, потом на ладонь, потом...- Ну?
- Какой еще договор?
- Не прикидывайтесь, что вчера только с дерева спустились и не в курсе. Двадцать первый век на дворе! А Вы в каком живете?
- На Горе Цветов и Плодов время течет несколько иначе, - туманно ответил Сунь Укун. - И, - добавил он, - в Небесной канцелярии уже все давно записано. Бессмысленно читать договор или что-либо еще. Я — покровитель обезьян, пришел к тебе исполнить два твоих желания...
- Как два? Как два?! Вчера же три было! - и Женя, и ее гость посмотрели на часы на стене. Уже было далеко за полночь. - Так, я хочу спать. Не хочу думать про желания, обезьян и прочее.
Женька пристально посмотрела на Сунь Укуна - «иди, мол, дружочек, восвояси». Сунь Укун точно так же смотрел на саму Женю.
- Мы что с Вами, в гляделки играем? Идите к себе.
- Куда?
- По месту прописки.
Сунь Укун выглядел так, будто не понимал чего от него хотят. Или делал вид.
- На гору, говорю, идите. Цветов. И плодов.
- А, это. Я буду здесь жить.
- Что?! - Женя аж дышать перестала. И вспомнила, что она стоит сейчас в халатике перед незнакомым человеком. Руки сами потянулись поправить ворот, запахнуть полы и поясок покрепче не мешало бы завязать. - С какой стати, интересно! Вы не можете здесь жить. Сами говорили, что мы недостаточно близки. И у меня...у меня жених есть. Вот! - и она достала наглядный пример — рамку с фото целующейся парочки на фоне «чертова колеса». Только сея демонстрация не произвела на Сунь Укуна никакого впечатления. Он закинул ногу на ногу и расплылся в кресле еще больше.
- Скажи ему, чтобы переехал. Я должен быть всегда подле тебя.
Жене хотелось зарычать от злости. Но она так устала.
- Знаете, у меня был сегодня тяжелый день. Я пойду спать. А завтра проснусь, и никаких царей, никаких обезьян не будет. - И Женя просто развернулась и побрела в спальню.
- Как это спать? А я? Где я буду спать? - царь без должной монаршей грации взлетел на ноги.
- Например, на диване. - И она кивнула на диван в цветочек в углу.
- У меня же ноги не поместятся! - в отчаянии воскликнул мужчина. - Ты мелкая, вот ты и спи на диване.
Женька резко развернулась, так, что чуть тапочек в сторону не отлетел, и произнесла, насупившись:
- Я — хозяйка этого дома. Кому не нравится — до свидания.
Кто-то хихикнул. Кажется это был господский обезьянчик-прислужник. Ну явно же не сам господин издал такой хрюкающий звук.
- Или наколдуйте себе кровать с балдахином. Или дерево. Я же не знаю как Вы любите спать. Может держась за пальму. Хвостом. Хм.
И Женя, помахав ручкой галлюцинации, зашла в свою комнату. И закрыла на замочек дверочку. А то кто их знает, галлюцинации эти, возьмут да и проберутся в спальню под одеяло.
- Прислужник! - Обезьянчик, стараясь изобразить серьезное выражение лица (да-да, именно лица! Потому что ну никак не хотелось называть эту милую моську мордой), тихонечко хихикал в сторонке. А его господин стоял под дверью спальни, которую только что захлопнули перед его носом, с самым растерянным видом. - Это сейчас что вообще такое было?!
Сегодня был выходной. Ах, это сладкое чувство свободы! Можно весь день заниматься чем хочешь. Например, наконец продолжить ремонт в спальне, который завис вместе с уходом Глеба. Или, что более приятно, сесть за комп и дописать главу, на которой Женя застряла. А то совсем она забросила героев своей книги. Ну сколько можно бедных мучить?
А потом, после возни с ремонтом и работой над книгой можно побаловать себя пенной ванной. Взять ароматические свечи, добавить сольки и погрузиться по уши в нежные пузырьки. И массаж! Глеб умел отлично делать массаж.
И чего этот Глеб сегодня так и лезет в голову? Забудь его уже!
Женя залезла под одеяло с головой, будто это могло спасти ее от воспоминаний. Совсем нет. Как нарочно, память услужливо подсовывала кусочки мозаики...
...Глеб на кухне готовит оладьи. На нем дурацкий фартук с надписью «Целуюсь лучше, чем готовлю»...
...Глеб спит на диванчике в зале, свернувшись калачиком; на нем Женины очки и книга под щекой, которую он читал...
...Глеб с ней, Женей, под одеялом, смеется, стягивая бретельку топа с загорелого женского плеча...
- Замолчи! Я не могу больше этого слышать! И видеть!
У Жени сердце в пятки ушло. Она живо откинула одеяло, села в постели. Бретелька с плеча сама собой шмыгнула вниз.
- Я...я не могу это видеть! - снова завопил Сунь Укун, при этом таращась во все глаза на Женьку. Обезьянчик на его плече откровенно ржал. - Оденься, женщина! И перестань думать!
- Это что, был не сон?! - сама у себя спросила Женька. Потом у этих двоих, громче: - Не сон, да?!
- Могу тебе щелбан отпустить, чтоб уж наверняка! - нахально заявил прислужник, скалясь.
Женя вылезла из-под одеяла и почти прыгнула на бедных гостей. Сунь Укун даже отшатнулся.
- А нельзя на меня тоже как на Лизку...- И она, сложив губы трубочкой, что есть силы дунула. - Чтоб я не верещала и поверила, а?
- Тебе не положено, - ехидно сморщив мордочку, проговорил обезьянчик. Его господин так вообще старался рассматривать ромбики на обоях, а не коситься на взлохмаченную деву в шортиках и маечке на краю кровати.
Женя села. Вздохнула. Подтянула к себе одеяло и завернулась в него.
- Но! - она вдруг рявкнула, отчего Сунь Укун и прислужник вздрогнули. - Вы, двое, как вы здесь оказались? Я закрыла дверь на замок!
Тут мужчина, видимо, вспомнил что он царь и нацепил на физиономию снова эту маску высокомерия. Задрал нос выше потолка, скрестил руки на груди. Под лохматой челкой сверкали карамельно-карие глаза.
- Господин владеет техникой Ди-ша, которая включает семьдесят два превращения. Одно из умений — способность открыть стену. То есть, проходить сквозь стены.
- Прелесть какая, - проворчала Женя. - Одно радует, что я все-таки не свихнулась.
- Прислужник, дай ей бусину. А то вот я скоро точно свихнусь от ее глупых мыслей. - И Сунь Укун вложил в лапки обезьянчика маленький кругляшок на кожаной веревочке.
- Это что еще? - недоверчиво вопросила Женя.
- Это позволит господину не слышать твои мысли. Надевай, говорю.
Женя послушно продела голову в шнурочек. Бусинка в ложбинке шеи весело сверкнула золотым, поймав луч солнца за окном. И хорошо, что не сможет слышать мысли. А то такое ощущение будто за тобой постоянно подглядывают.
- О, а дорогой господин сегодня переоделся. - И Женька воззрилась на мужчину напротив. Сегодня на нем были вполне традиционные футболка и шорты до колен. Из-под шорт торчали вполне традиционные мужские ноги, волосатые, но ничего криминального, то есть сверх-волосатого. То есть, без обезьяньей шерсти. Короче, хорошо, что он сейчас не может уже читать мои мысли, подумала Женя, улыбаясь. Только Сунь Укун воспринял эту улыбку как-то близко к сердцу, руки его поползли одернуть футболку. Неловко переминаясь с ноги на ногу, он, наконец, выпалил:
- Перестань на меня пялиться!
- А я что? Это Вы ко мне вломились в спальню.
Сунь Укун кажется чертыхнулся. И исчез. Ломанулся сквозь стену в зал. На ходу еще и бросил: «Ну и времена! Какие фривольные девушки пошли!».
- А где его вчерашняя...рубашка?
- Какая тебе еще рубашка?! - Ужаснулся обезьянчик. - Это традиционная одежда, называется ханьфу.
- Точно! Ханьфу. На уроке китайского проходили же в школе. Забыла я. Извини. - И Женя с досады шлепнула себя по лбу. - О! Совсем не болит!
Она вскочила с кровати и помчалась в ванную комнату. В зеркале придирчиво осмотрела лицо. Не было никаких синяков! Даже намека!
- Чудеса...
После утренних процедур Женя вернулась в зал. Сунь Укун сидел за хозяйским компьютером и усиленно кривился, пока прислужник что-то ему объяснял. Женька прочистила горло, собираясь спросить «а что это вы в моем компе ковыряетесь?», но две пары глаз и без того мигом уставились на нее. Мужчина еще больше скривился, будто проглотил десяток лимонов за раз.
Обезьянчик, который только что восседал на компьютерном столе, вдруг обозначился пред Женькиными очами.
- Оденься, женщина. Не оскорбляй господина своими печально худыми ногами.
- Что? Печально? Худыми? - Женя оглядела свои довольно стройные ножки. - Ды...
- Иди оденься подобающе! И не спорь!
И дверь в Женину спальню открылась как по волшебству. Тюкнув ручкой об стену.
- Тоже мне, «Модный приговор», - фыркнула Женя. - На себя посмотрел бы. Футболка желтая, а шорты — оранжевые. Мудрец, чему там равный? А цвета стремно сочетать умеет!
Женя даже не поняла каким образом оказалась в своей спальне. Тапочки просто неожиданно поехали по ламинату прямёхонько в родную комнатушку. Еще и дверь сама собой за спиной захлопнулась.
- Ну вот что ты вредничаешь, а? - Перед Женей материализовался обезьянчик. - Что ты на господина наговариваешь? Ты не представляешь как тебе повезло. Попасть под покровительство самого Сунь Укуна! Ни у кого из покровителей года нет такой силы, как у него. Потому что он не просто рядовой покровитель, он — Царь.
- Как это, покровителей года?
- Ты что, не знаешь, что каждый лунный год обозначается одним из двенадцати священных животных?
- Постой, это твой господин объявился, потому что через несколько дней наступит год Обезьяны? Поэтому? Я пока не пойму связи почему это именно мне так подвезло...
- Господин же тебе сказал вчера. У других людей свои покровители. Ты не одна такая. Давай, переодевайся, хватит болтать. И знаешь что, - Женя остановилась возле шкафа с одеждой,- не обижайся на господина и его не обижай. Он последний раз на Земле был два столетия назад. А сейчас нравы другие, дай ему привыкнуть.
- Обалдеть. Он так и остался в девятнадцатом веке. Твой господин.
- Он быстро освоится. Сунь Укун — Мудрец, Равный Небу. Правда, это звание ему иногда мешает. Вот, не захотел интернет изучать. Говорит «и так все знаю». Хотя в Небесной канцелярии всех инструктируют по поводу времени, обычаев и прочего той страны, в которую попадают покровители. Но это же великий Сунь Укун! Он и так все на свете знает.
- Бедненький. Тяжело тебе с ним.
- Очень,- признался прислужник. Он сидел на светильнике над кроватью и грустно болтал ножками. Потом вдруг встрепенулся и ...исчез. Видимо его призвал господин. Наверняка тот слышал разговор и теперь отчитает малыша.
Женя быстро переоделась и рванула в зал. Схваченный двумя пальцами за шкирку обезьянчик жалко болтался в господских руках.
- Что Вы делаете? Отпустите!
Сунь Укун ленивым взглядом окинул девушку и снова принялся трясти прислужника.
- Перестаньте, слышите! Я не могу видеть, когда кого-то обижают.
- Я его не обижаю. Смотрю, не появились ли у него...блохи.
- Вы просто его ругаете, потому что Ваш прислужник покритиковал Вас. Деспот!
Что-то во взгляде мужчины переменилось. Он откинул обезьянчика, который так и не долетев до пола, испарился в воздухе от греха подальше, и двинулся на Женю.
- А где у него хвост? - после затяжного молчания вдруг спросила Лизка.
- Какой хвост?
- Ну, ты же говорила, что он царь обезьян. А хвост где?
- Лиза, он человек. Что, не видишь? - шепотом проговорила Женька, кивнув на мужчину, который ленивым жестом переворачивал странички книги.
- А что, ничего так. На мой вкус немножко худоватый. Но зато высокий. Лохматенький. Но это поправимо. Стрижку можно нормальную сообразить и будет симпотяжкой. А что за шмотки на нем? Никак не пойму. Платье или что?
- Ты, вообще-то, при живом муже это говоришь.
- А я чего, я же не для себя, я для тебя стараюсь. Он вообще нормальной ориентации? Что за золотое платье на нем?
- Ну ты...
- А что, у нас батюшка в церкви тоже в золотом ходит по праздникам. Он не священник, не?
Сунь Укун вдруг захлопнул книгу и посмотрел прямо на троицу за дверями. Те мигом отлипли от стекла и попятились вглубь коридора. А потом прямо перед удивленными лицами Лизы и Генки появился тот самый парящий обезьянчик. Он дунул им в лицо золотистой пыльцой, и чета Пузачей как по команде пожелав «доброй ночи» отправилась восвояси.
- Э...это что сейчас было? С ними все в порядке?
- А что не так? - спросил парящий в позе лотоса перед самым Женькиным носом господский прислужник.
- Ну, они как роботы! Чем ты на них дунул?
Обезьянчик не удостоил Женю ответом, и просто поплыл в комнату к своему господину. Только Женя тоже не отставала.
- Вот же привязалась! Да все нормально с ними. Господин Сунь Укун приказал не церемониться. А то начали бы верещать не хуже тебя, неверующей. Поэтому и дунул на них пыльцой.
- А завтра, когда они придут ко мне, то начнут верещать?
Прислужник показательно тягостно вздохнул, бросил напоследок «Привязалась!» и исчез. Женька обратила грозный лик на Сунь Укуна. Но он сделал вид, что Женькина свирепость не стоит его внимания. Подошел к столу возле шкафа. Взял компьютерную мышку, повертел в руках и положил обратно. Достал спрятанную за компом рамку с фото. На нем целующиеся Женька и Глеб на фоне «чертова колеса», еще счастливые. Тоже отложил в сторону. Потянулся за Жениными очками на полочке...
- Вы оглохли, царь?
Он замер. Потом медленно обернулся. Женька отчего-то даже отступила на шаг.
- А кто такой этот «горелыч»? - неожиданно вопросил Сунь Укун.
- Что?
- Та женщина сказала «А горелыч у нас еще ого-го».
- Неважно, - отмахнулась Женька отчего-то смутившись, а про себя подумала «Вот же гад, не только мысли читает, но и уши отрастил...Ой!».
Мужчина смотрел с недовольством, будто отчитывал сейчас, в эту самую секунду. Только Женька вот мысли читать не умела в отличие от него и всех плохих слов в свой адрес просто не слышала.
- Зови меня господином, - наконец выдал он.
Женька кашлянула.
- Ну, как-то... А по имени нельзя?
- Мы не на столько близки.
- Ладно. Вы мне скажите тогда две вещи. С моими друзьями все будет хорошо? И с чего мне вдруг такая лафа привалила? - и она кивнула на самого Сунь Укуна.
- Лафа?
- Ага. Вы что, не местный, переспрашиваете все время?
- Конечно не местный. Я из Поднебесной. Если точнее, то я живу на Горе Цветов и Плодов.
- Поднебесная — в смысле Китай? - Женька вдруг заулыбалась от уха до уха. - Это практически я, как героиня фильма или книги, попала в параллельный мир и понимаю ни с того ни с сего местный язык! Ну ничего себе, я — и по-китайски говорю! А в школе казалось выучить китайский нереально!
Царь, он же господин, вдруг как-то даже не по-царски фыркнул.
- Это Я тебя понимаю, а не наоборот. - Он прошел мимо вмиг сникшей Женьки и упал в кресло. - Это Я здесь Великий Мудрец, Равный Небу.
- Тоже мне мудрость — язык выучить,- пробубнила Женя. - Раз такой умный, скажите, почему такой дурочке как я так повезло? Почему исполните желание именно мои? В чем подвох?
- Так получилось. Ты не одна такая. Дело вовсе не в твоей исключительности.
- Увиливаете от ответа? Ну и ладно, тогда не надо мне никаких желаний.
Такое возмутительное поведение Сунь Укуну совсем не понравилось. Брови так и поползли на лоб от удивления.
- Ты в своем уме, женщина?! Тебе говорят, что исполнят любое желание, а ты нос воротишь?!
- Дайте почитать все пункты договора. Ну, ну. - Решительно заявила Женя и вытянула руку. Сунь Укун посмотрел на протянутую ему ладонь, потом на Женьку, потом на ладонь, потом...- Ну?
- Какой еще договор?
- Не прикидывайтесь, что вчера только с дерева спустились и не в курсе. Двадцать первый век на дворе! А Вы в каком живете?
- На Горе Цветов и Плодов время течет несколько иначе, - туманно ответил Сунь Укун. - И, - добавил он, - в Небесной канцелярии уже все давно записано. Бессмысленно читать договор или что-либо еще. Я — покровитель обезьян, пришел к тебе исполнить два твоих желания...
- Как два? Как два?! Вчера же три было! - и Женя, и ее гость посмотрели на часы на стене. Уже было далеко за полночь. - Так, я хочу спать. Не хочу думать про желания, обезьян и прочее.
Женька пристально посмотрела на Сунь Укуна - «иди, мол, дружочек, восвояси». Сунь Укун точно так же смотрел на саму Женю.
- Мы что с Вами, в гляделки играем? Идите к себе.
- Куда?
- По месту прописки.
Сунь Укун выглядел так, будто не понимал чего от него хотят. Или делал вид.
- На гору, говорю, идите. Цветов. И плодов.
- А, это. Я буду здесь жить.
- Что?! - Женя аж дышать перестала. И вспомнила, что она стоит сейчас в халатике перед незнакомым человеком. Руки сами потянулись поправить ворот, запахнуть полы и поясок покрепче не мешало бы завязать. - С какой стати, интересно! Вы не можете здесь жить. Сами говорили, что мы недостаточно близки. И у меня...у меня жених есть. Вот! - и она достала наглядный пример — рамку с фото целующейся парочки на фоне «чертова колеса». Только сея демонстрация не произвела на Сунь Укуна никакого впечатления. Он закинул ногу на ногу и расплылся в кресле еще больше.
- Скажи ему, чтобы переехал. Я должен быть всегда подле тебя.
Жене хотелось зарычать от злости. Но она так устала.
- Знаете, у меня был сегодня тяжелый день. Я пойду спать. А завтра проснусь, и никаких царей, никаких обезьян не будет. - И Женя просто развернулась и побрела в спальню.
- Как это спать? А я? Где я буду спать? - царь без должной монаршей грации взлетел на ноги.
- Например, на диване. - И она кивнула на диван в цветочек в углу.
- У меня же ноги не поместятся! - в отчаянии воскликнул мужчина. - Ты мелкая, вот ты и спи на диване.
Женька резко развернулась, так, что чуть тапочек в сторону не отлетел, и произнесла, насупившись:
- Я — хозяйка этого дома. Кому не нравится — до свидания.
Кто-то хихикнул. Кажется это был господский обезьянчик-прислужник. Ну явно же не сам господин издал такой хрюкающий звук.
- Или наколдуйте себе кровать с балдахином. Или дерево. Я же не знаю как Вы любите спать. Может держась за пальму. Хвостом. Хм.
И Женя, помахав ручкой галлюцинации, зашла в свою комнату. И закрыла на замочек дверочку. А то кто их знает, галлюцинации эти, возьмут да и проберутся в спальню под одеяло.
- Прислужник! - Обезьянчик, стараясь изобразить серьезное выражение лица (да-да, именно лица! Потому что ну никак не хотелось называть эту милую моську мордой), тихонечко хихикал в сторонке. А его господин стоял под дверью спальни, которую только что захлопнули перед его носом, с самым растерянным видом. - Это сейчас что вообще такое было?!
Прода от 06.11.2025, 19:00
Глава -3-
Сегодня был выходной. Ах, это сладкое чувство свободы! Можно весь день заниматься чем хочешь. Например, наконец продолжить ремонт в спальне, который завис вместе с уходом Глеба. Или, что более приятно, сесть за комп и дописать главу, на которой Женя застряла. А то совсем она забросила героев своей книги. Ну сколько можно бедных мучить?
А потом, после возни с ремонтом и работой над книгой можно побаловать себя пенной ванной. Взять ароматические свечи, добавить сольки и погрузиться по уши в нежные пузырьки. И массаж! Глеб умел отлично делать массаж.
И чего этот Глеб сегодня так и лезет в голову? Забудь его уже!
Женя залезла под одеяло с головой, будто это могло спасти ее от воспоминаний. Совсем нет. Как нарочно, память услужливо подсовывала кусочки мозаики...
...Глеб на кухне готовит оладьи. На нем дурацкий фартук с надписью «Целуюсь лучше, чем готовлю»...
...Глеб спит на диванчике в зале, свернувшись калачиком; на нем Женины очки и книга под щекой, которую он читал...
...Глеб с ней, Женей, под одеялом, смеется, стягивая бретельку топа с загорелого женского плеча...
- Замолчи! Я не могу больше этого слышать! И видеть!
У Жени сердце в пятки ушло. Она живо откинула одеяло, села в постели. Бретелька с плеча сама собой шмыгнула вниз.
- Я...я не могу это видеть! - снова завопил Сунь Укун, при этом таращась во все глаза на Женьку. Обезьянчик на его плече откровенно ржал. - Оденься, женщина! И перестань думать!
- Это что, был не сон?! - сама у себя спросила Женька. Потом у этих двоих, громче: - Не сон, да?!
- Могу тебе щелбан отпустить, чтоб уж наверняка! - нахально заявил прислужник, скалясь.
Женя вылезла из-под одеяла и почти прыгнула на бедных гостей. Сунь Укун даже отшатнулся.
- А нельзя на меня тоже как на Лизку...- И она, сложив губы трубочкой, что есть силы дунула. - Чтоб я не верещала и поверила, а?
- Тебе не положено, - ехидно сморщив мордочку, проговорил обезьянчик. Его господин так вообще старался рассматривать ромбики на обоях, а не коситься на взлохмаченную деву в шортиках и маечке на краю кровати.
Женя села. Вздохнула. Подтянула к себе одеяло и завернулась в него.
- Но! - она вдруг рявкнула, отчего Сунь Укун и прислужник вздрогнули. - Вы, двое, как вы здесь оказались? Я закрыла дверь на замок!
Тут мужчина, видимо, вспомнил что он царь и нацепил на физиономию снова эту маску высокомерия. Задрал нос выше потолка, скрестил руки на груди. Под лохматой челкой сверкали карамельно-карие глаза.
- Господин владеет техникой Ди-ша, которая включает семьдесят два превращения. Одно из умений — способность открыть стену. То есть, проходить сквозь стены.
- Прелесть какая, - проворчала Женя. - Одно радует, что я все-таки не свихнулась.
- Прислужник, дай ей бусину. А то вот я скоро точно свихнусь от ее глупых мыслей. - И Сунь Укун вложил в лапки обезьянчика маленький кругляшок на кожаной веревочке.
- Это что еще? - недоверчиво вопросила Женя.
- Это позволит господину не слышать твои мысли. Надевай, говорю.
Женя послушно продела голову в шнурочек. Бусинка в ложбинке шеи весело сверкнула золотым, поймав луч солнца за окном. И хорошо, что не сможет слышать мысли. А то такое ощущение будто за тобой постоянно подглядывают.
- О, а дорогой господин сегодня переоделся. - И Женька воззрилась на мужчину напротив. Сегодня на нем были вполне традиционные футболка и шорты до колен. Из-под шорт торчали вполне традиционные мужские ноги, волосатые, но ничего криминального, то есть сверх-волосатого. То есть, без обезьяньей шерсти. Короче, хорошо, что он сейчас не может уже читать мои мысли, подумала Женя, улыбаясь. Только Сунь Укун воспринял эту улыбку как-то близко к сердцу, руки его поползли одернуть футболку. Неловко переминаясь с ноги на ногу, он, наконец, выпалил:
- Перестань на меня пялиться!
- А я что? Это Вы ко мне вломились в спальню.
Сунь Укун кажется чертыхнулся. И исчез. Ломанулся сквозь стену в зал. На ходу еще и бросил: «Ну и времена! Какие фривольные девушки пошли!».
- А где его вчерашняя...рубашка?
- Какая тебе еще рубашка?! - Ужаснулся обезьянчик. - Это традиционная одежда, называется ханьфу.
- Точно! Ханьфу. На уроке китайского проходили же в школе. Забыла я. Извини. - И Женя с досады шлепнула себя по лбу. - О! Совсем не болит!
Она вскочила с кровати и помчалась в ванную комнату. В зеркале придирчиво осмотрела лицо. Не было никаких синяков! Даже намека!
- Чудеса...
После утренних процедур Женя вернулась в зал. Сунь Укун сидел за хозяйским компьютером и усиленно кривился, пока прислужник что-то ему объяснял. Женька прочистила горло, собираясь спросить «а что это вы в моем компе ковыряетесь?», но две пары глаз и без того мигом уставились на нее. Мужчина еще больше скривился, будто проглотил десяток лимонов за раз.
Обезьянчик, который только что восседал на компьютерном столе, вдруг обозначился пред Женькиными очами.
- Оденься, женщина. Не оскорбляй господина своими печально худыми ногами.
- Что? Печально? Худыми? - Женя оглядела свои довольно стройные ножки. - Ды...
- Иди оденься подобающе! И не спорь!
И дверь в Женину спальню открылась как по волшебству. Тюкнув ручкой об стену.
- Тоже мне, «Модный приговор», - фыркнула Женя. - На себя посмотрел бы. Футболка желтая, а шорты — оранжевые. Мудрец, чему там равный? А цвета стремно сочетать умеет!
Женя даже не поняла каким образом оказалась в своей спальне. Тапочки просто неожиданно поехали по ламинату прямёхонько в родную комнатушку. Еще и дверь сама собой за спиной захлопнулась.
- Ну вот что ты вредничаешь, а? - Перед Женей материализовался обезьянчик. - Что ты на господина наговариваешь? Ты не представляешь как тебе повезло. Попасть под покровительство самого Сунь Укуна! Ни у кого из покровителей года нет такой силы, как у него. Потому что он не просто рядовой покровитель, он — Царь.
- Как это, покровителей года?
- Ты что, не знаешь, что каждый лунный год обозначается одним из двенадцати священных животных?
- Постой, это твой господин объявился, потому что через несколько дней наступит год Обезьяны? Поэтому? Я пока не пойму связи почему это именно мне так подвезло...
- Господин же тебе сказал вчера. У других людей свои покровители. Ты не одна такая. Давай, переодевайся, хватит болтать. И знаешь что, - Женя остановилась возле шкафа с одеждой,- не обижайся на господина и его не обижай. Он последний раз на Земле был два столетия назад. А сейчас нравы другие, дай ему привыкнуть.
- Обалдеть. Он так и остался в девятнадцатом веке. Твой господин.
- Он быстро освоится. Сунь Укун — Мудрец, Равный Небу. Правда, это звание ему иногда мешает. Вот, не захотел интернет изучать. Говорит «и так все знаю». Хотя в Небесной канцелярии всех инструктируют по поводу времени, обычаев и прочего той страны, в которую попадают покровители. Но это же великий Сунь Укун! Он и так все на свете знает.
- Бедненький. Тяжело тебе с ним.
- Очень,- признался прислужник. Он сидел на светильнике над кроватью и грустно болтал ножками. Потом вдруг встрепенулся и ...исчез. Видимо его призвал господин. Наверняка тот слышал разговор и теперь отчитает малыша.
Женя быстро переоделась и рванула в зал. Схваченный двумя пальцами за шкирку обезьянчик жалко болтался в господских руках.
- Что Вы делаете? Отпустите!
Сунь Укун ленивым взглядом окинул девушку и снова принялся трясти прислужника.
- Перестаньте, слышите! Я не могу видеть, когда кого-то обижают.
- Я его не обижаю. Смотрю, не появились ли у него...блохи.
- Вы просто его ругаете, потому что Ваш прислужник покритиковал Вас. Деспот!
Что-то во взгляде мужчины переменилось. Он откинул обезьянчика, который так и не долетев до пола, испарился в воздухе от греха подальше, и двинулся на Женю.
