От автора:
Многие из нас романтизируют отрицательных персонажей. Еще в мультфильмах и сказках нам нравятся колдуны с какой-то внутренней драмой. Читатель особо не задумывается о том, что некромант перебил деревню мирных жителей, ведь самое главное это то, какой он крутой, красивый, скрытный, неприступный и загадочный. В литературе для подростков и взрослых нам часто подают абьюзера как человека надломленного, обжегшегося и вынесшего из жизни какую-то истину, которую он транслирует на окружающих в своем извращенном стиле. И часто в таких вот произведениях этого колючего страдальца меняет сила любви. Я очень надеюсь, что вы понимаете – это ненатуралистично и сделано лишь для того, чтобы поймать вас на удочку этих нездоровых взаимоотношений. Не нужно искать в реальном мире плохих парней. Помните, что как бы вы не старались – не сможете переделать или перевоспитать действительно плохого человека. Он взрослая сформировавшаяся личность. И для него вы будете либо ширмой, либо страстью. Нехороший человек, страстно желающий кого-то другого способен на все, что угодно.
Если вы столкнулись с подобными индивидами в отношениях – бегите. Если вы до сих пор романтизируете зверей в человеческом обличье, то молитесь, чтобы им не был ваш сосед, друг, родственник или тот, с кем вы делите постель. А иначе быть беде.
Мы рождены для страданий.
- Если вы сможете это принять, - говорит он, - тогда вы примете все. Но ирония в том, что если ты это примешь, ты больше никогда не будешь страдать, никогда. Ты будешь сам искать муки. Получать наслаждение от боли. ©
Дженнифер
Это сон. Вокруг тяжелая тьма, и девушка падает под давлением этой тьмы в бездонную пропасть. Это сон. Могла бы она отрастить крылья и взлететь, если бы не была так крепко связана? Нет, все чувства вторят неизбежности падения, беспомощности падающей. Если всё и кончится, то не спасением в небесах. Дженнифер уверена - внизу острые камни, которые проткнут насквозь стоит их достигнуть. И тело её, изуродованное и распятое на осколках скал, никогда не найдут. Так и сгниет.
Она переворачивается в воздухе несколько раз, под свист ветра в ушах гадая как встретится со смертью - лицом к лицу, или подставив спину?
Ни то, ни другое, очевидно.
Дженнифер просыпается за секунд до гибели. Хочет кричать, но из глотки вырываются только сдавленные хрипы. Во рту пересохло. Очень хочется пить. И почему так холодно? Её бьет крупная дрожь, а от каждой попытки пошевелиться ноют мышцы и виски. В зудящие от боли глаза невыносимо бьет безликий белый свет светодиодных ламп. Где она? Всё ещё связана. Ещё одна фаза сна?
Нет, в нос бьет запах стерильности. Слишком натурально, как и смирительная рубашка, сковывающая тело. Тело, которое, кажется, рассыпалось бы, не будь так тесно стянуто белой материей.
Дженнифер пытается успокоиться. Дженнифер пытается дышать ровно и здраво оценить ситуацию. Помещение всем походит на больничную палату - начиная с запахов и отделки белым кафелем, заканчивая мебелью и скудной обстановкой. Сосредоточиться мешает головная боль и пробирающий холод. И жажда. Воды бы, и к теплу, и какую таблетку, может...
Нет, стоп. Нельзя отвлекаться. Медицинская палата. Жесткая больничная койка. Смирительная рубашка. Она что, в психушке? Это же смешно, ей нечего здесь делать. Диагностированный депрессивный синдром давно снят, срывов быть не должно, а значит и нахождение в такого рода заведении - абсурд.
Девушка силится вспомнить хоть что-то из того, предшествовало пробуждению. Кажется, муж со своей любовью к сюрпризам, пригласил её на очередное свидание. Его выдумки никогда не надоедали, и Дженни в трепетном предвкушении собиралась на встречу. Трудный выбор между платьями, прическами, подходящим макияжем - всё было приятно и волнительно, будто любимый в первый раз затеял что-то этакое. Занятой адвокат никогда не пренебрегал женой, не смотря на выматывающую работу стараясь чаще выкраивать время для совместных вечеров в удивительных местах. Её добрый, внимательный, касанием ладони ко лбу снимающий морок кошмаров, муж. Её маяк, что светит в темноте. В темноте...
Она даже улыбается, ощутив прилив тепла, но улыбка тут же меркнет на побелевших губах. Это точно не тот сюрприз, которого Дженнифер ожидала. Очнуться в одиночестве, в безымянной палате, будучи связанной. Рыжая закрывает глаза, пытаясь отыскать потерянный кусочек мозаики - но после смазанной памяти о сборах только тьма. Та самая тьма, с которой она падала в бездну.
Паника всё же завладевает воспаленным разумом, и хрипы перерастают в подобие надрывного крика. Джен бешено мечется по кровати, чуть не падает, бьется головой о прикроватную тумбочку, и снова воет. Попытки встать на дрожащие ноги не принимает. Нет сил.
- Здесь есть кто-нибудь? Помогите! Почему я здесь? Господи... - а вот и слезы. От них щиплет глаза и ком встает горле, девушка снова жмурится, сглатывает ком. Ей страшно. Ей давно не было так страшно. - Что случилось? Где мой муж? Если это шутка, то прошу, прекратите. Мне совсем не смешно, - слова болезненно царапают горло, смешиваясь с рыданиями. Уже похоже на истерику. Если это и правда психушка, будет только хуже. Дженнифер собирает ошметки воли и замолкает. Кто-то обязательно зайдет, и она объяснит всю нелепость ситуации, ошибку исправят. Она ведь не сумасшедшая. Она даже с антидепрессантов давно слезла. Это точно ошибка.
Но паника не отступает. Слишком контрастна окружающая действительность той, к которой Джен привыкла за последний год.
Холод. Страх. Беспомощность.
Спасите. Кто-нибудь, помогите.
Тео
Тихое дыхание, пот стекает с шеи, катится каплями ниже, щекоча кожу и впитываясь в и без того мокрую легкую ткань темно-синей футболки. Спокойные светлые глаза, смотрят куда-то в себя, в наушниках раздается очередная песня Rammstein, громкость подкручена так, что если бы кто-то истошно вопил рядом, он бы все равно ничего не услышал, совершая свою пробежку на беговой дорожке.
Когда он чувствует, что начинает уставать, то «просыпается», переключает скорости, переходя на шаг. И так еще полчаса.
Выйдя из спортзала, он поднимается на второй этаж, по пути успев учуять запах кофе и ароматную выпечку. Скоро завтрак.
Раннее утро, солнце еще не успело начать жарить как в аду, впрочем, кондиционеры все равно отлично делают свою работу. Тут прохладно, даже порой холодно. Непривычный человек после тропической жары, скорее всего, сляжет с температурой из-за таких резких перепадов.
Зайдя в свою комнату, оформленную в белых тонах (ночной кошмар любой прислуги), Колд вынимает наушники из ушей, укладывает их на стол, чтобы открыть до этого закрытый ноутбук. Пара кликов по клавиатуре и вот появляется экран с изображением белой комнаты. Кажется, его особая гостья пришла в чувства. Это хорошо.
Еще немного постояв, наблюдая, как на койке мечется худенькое тело, Колд закрывает ноут и идет в душ. Все его движения размерены и неспешны, он не собирается сломя голову нестись в подвал, чтобы радовать Дженнифер ее новым статусом. Она никуда из комнаты не денется. Не причинит себе вреда. Зачем торопиться?
Выйдя из душевой, ведя за собой шлейф аромата цитрусовых после геля, он подходит к шкафу, бездумно выбирая деловой костюм, заодно подмечая на прикроватной тумбочке стакан апельсинового сока. Превосходно.
Откинув выбранный наряд на застеленную постель, Колд подхватывает стакан и идет на балкон в одном полотенце, повязанном на бедрах. Резкая смена температуры заставляет кожу покрыться мурашками, но ненадолго. Спортивное телосложение обдувает со всех сторон едва заметный ветерок.
Пальмы, огромный бассейн, чистое небо над головой – прекрасный вид. Имоджи не видно. Ему даже не надо заглядывать в ее комнату, чтобы знать, что постель давно застелена. Девочка стала слишком самостоятельной. Катается на своем мотоцикле, общается с разными людьми. А ведь остров далеко не такое безопасное место, как кажется на первый взгляд. Не пора ли нанять кого-то, чтобы присматривал за подопечной? Впрочем, этот акт заботы может обернуться скандалом. Нет, ему вовсе не нужно ее контролировать и следить за ней через кого-то. Но безопасность. Безопасность превыше всего.
Вернувшись в комнату, поставив опустошенный стакан на стол, он неторопливо одевается, расчесывает волосы, к этому времени почти полностью высохшие. Захватив стакан, спускается на первый этаж, на кухню. По приезду на остров, он обзавелся кухаркой и некоторой остальной прислугой, не задающей лишних ненужных вопросов и понимающей, что не стоит где-то на стороне рассказывать о делах хозяина.
Недалеко от плиты в небольшой кастрюльке находится совершенно невкусная овсянка, часть которой он плюхает в белую пластиковую емкость, служащую одновременно и подносом, и тарелкой. Туда же отправляется неаппетитно выглядящая зелень по типу шпината, ну, и «вишенкой» на торте является маленькая баночка дешевого вишневого желе. На поднос он укладывает пластиковую белую чайную ложечку, складной стаканчик и со всем этим покидает кухню, чтобы дойти до входа в подвал.
Как только он прибыл на Бора-Бора, выкупив участок земли вместе с шикарным домом, то обустроил его под свой вкус. Под виллой был построен нулевой этаж с пятью комнатами, больше напоминающими больничные палаты; с огромной морозильной камерой; с небольшим бассейном и медицинским отсеком, чаще всего закрытым на ключ. Впрочем, прислуга не совалась на нулевой этаж без особых на то распоряжений.
А вот и нужная дверь. Приподнимает широкую задвижку, засовывает ключ в скважину, одной рукой придерживая поднос. Дергает за ручку и дверь с легким протяжным скрипом открывается. Зайдя в комнату, он закрывает ее за собой, чтобы затем обратить все свое внимание на гостью.
- Здравствуй, Дженн, - слабо улыбнувшись девушке, он подмечает влажность в глазах, хриплое дыхание, запутанные огненные волосы.
Дьявол, она прекрасна!
Торопливо подходит к прикроватной тумбочке, ставит на ее поверхность поднос, чтобы тут же присесть на койку рядом с Дженнифер, посмотреть на нее с привычной заботой и толикой сочувствия в глазах, тихо тревожно выдыхая:
- Ты наконец-то очнулась! Боже, ты нас так напугала! – видя пересохшие губы, тянется, берет складной стаканчик и идет в сторону раковины, чтобы открыть кран и набрать воды, а после поднести ее к чужим губам, - Но раз ты наконец-то пришла в себя, то можно сказать доктору Смитту, чтобы дал тебе обычную форму вместо… - он замолкает, будто подбирая другие более щадящие слова на замену смирительной рубашки, - …всего этого.
Дженнифер
Она и не знает, сколько лежит вот так, беззвучно, как сумасшедшая, бормоча что-то о чудовищной ошибке. Время растягивается, превращается болотную трясину и медленно поглощает неподвижное тело. Стены же, напротив, начинают сжиматься и надвигаться на неё мертвым кафельным блеском. Голова гудит от тишины, на бледном лбу, не смотря на прохладу помещения, выступает испарина, а лицо будто окаменело - только губы слабо шевелятся, да бешено мечутся черные точки зрачков.
Она не сошла с ума. Быть такого не может. Тени в углах, что угрожающе клубятся и плотоядно глядят на неё - просто игры разума, охваченного стрессом. И тому , что воздуха не хватает, обезвоживание. Всё можно объяснить. Нельзя поддаваться напирающей на виски истерике, нет. Дженнифер не сумасшедшая. Она напугана неизвестностью, но совершенно точно в своем уме. Нужно успокоиться и подождать.
Да, точно. Больница свяжется с её мужем, или он сам отыщет Дженни. Генри приедет и вызволит жену, всё уладит. У него поразительный талант всё улаживать, возможно, в силу профдеформации.
Рыжая пытается улыбнуться, но губы не слушаются, а дрожь усиливается. И ещё чертовы слезы, будто этому организму есть куда жидкость девать. Как же ей успокоиться?
Никак. Дженнифер Андерсен всегда была такой, ни с чем не могла справиться в одиночку. Даже в лучшие свои годы она окружала себя сначала сонмом веселых друзей, а потом и нуждающихся, словно улыбчивый энергетический вампир черпая из них волю к жизни. Обычно они не решали за неё проблем, кроме основной - страха остаться наедине с собой. Нет демонов страшнее тех, что живут внутри тебя, уж это Дженни знала очень хорошо. Потому столько лет посвящала себя спасению утопающих в болезнях и горестях, пытаясь отбиться от собственной угольно черной тени.
Кажется, кто-то или что-то услышало её крики. Или мысли. В дверном замке с оглушающим скрежетом проворачивается ключ, и Дженнифер, вопреки усилиям, снова поддается панике. Казалось бы, она хотела чтобы кто-то пришел и всё объяснил, но животный иррациональный страх заставляет девушку забиться в угол койки и сжаться в комок, насколько это позволяет смирительная рубашка. Запутанные волосы наполовину закрывают бледное заплаканное лицо, только один ярко голубой глаз блестит из под выбившейся челки. Сейчас она точно выглядит безумной.
Кажется, тяжелая дверь открывается целую вечность. Сердце успевает набрать чудовищный ритм, а потом почти остановиться. Кто там? Кто за дверью? Может быть, это Генри пришел забрать её из медицинского чистилища?
Нет. Это не он. Но из груди всё равно вырывается вздох облегчения.
- Тео, - охрипший шепот звучит едва слышно. Тео Колд. Не его Джен ожидала увидеть, совсем не его. Но это же Тео, её старый добрый друг, а значит она в безопасности. Значит всё будет хорошо. Правда же?
Его слова впиваются в мозг острыми иглами. Волновались? Доктор Смитт? Почему у Колда такое обеспокоенное, сочувствующее лицо? Андерсен хочет задать все вопросы сразу, но сухое нутро отказывается издавать звуки. Тут на помощь тоже приходит друг, оперативно поднесший ей стакан воды.
Она пьет так жадно, что рискует захлебнуться, не отрывая глаз от знакомых черт. Будто черты эти - единственное, что удерживает её на поверхности сознания.
Тео, с которым они знакомы больше половины прожитых лет. Тео, который однажды спас её от петли во время приступа. Тео, пропавший из её жизни внезапно, и появившейся теперь. Он точно настоящий?
Ещё несколько секунд, чтобы отдышаться. Морщась попробовать выдавить из себя хоть слово. Одна, две, три попытки. Удается только с шестой.
- Что случилось? - она почти болезненно выплевывает вопрос и опускает тяжелую голову обратно на подушку. - Я ничего... - ещё вдох, собраться с силами. - не понимаю.
Сколько дней она здесь? Почему недавнее прошлое кажется далеким сном? Туман в голове непроглядный, густой, девушка начинает сомневаться в самой себе. Но только не в Колде. Уж Тео никогда её не подводил.
- И ничего не помню, - Дженнифер косится на тумбочку, где стоит поднос с омерзительной больничной едой. От одного вида разваренной серой овсянки подкатывает тошнота. Однако, запах съестного заставляет рыжую понять, что она очень голодна. Видимо, прежде было не до того, а вот появление друга действует на неё седативно и ощущения становятся четче.
- Это ведь какая-то ошибка? Расскажи, почему я здесь? Где Генри? - она смотрит на парня с надеждой, а желудок решает вставить реплику и в спазме выдает звучное урчание.
Тео
О, моя вкусно страдающая Дженни, я не случайно выбрал эту игру, как начало наших новых непростых взаимоотношений. Уверен, ты оценишь ее по достоинству, как только полностью распробуешь, погрузившись в тот кошмар, что я для тебя приготовил.
Многие из нас романтизируют отрицательных персонажей. Еще в мультфильмах и сказках нам нравятся колдуны с какой-то внутренней драмой. Читатель особо не задумывается о том, что некромант перебил деревню мирных жителей, ведь самое главное это то, какой он крутой, красивый, скрытный, неприступный и загадочный. В литературе для подростков и взрослых нам часто подают абьюзера как человека надломленного, обжегшегося и вынесшего из жизни какую-то истину, которую он транслирует на окружающих в своем извращенном стиле. И часто в таких вот произведениях этого колючего страдальца меняет сила любви. Я очень надеюсь, что вы понимаете – это ненатуралистично и сделано лишь для того, чтобы поймать вас на удочку этих нездоровых взаимоотношений. Не нужно искать в реальном мире плохих парней. Помните, что как бы вы не старались – не сможете переделать или перевоспитать действительно плохого человека. Он взрослая сформировавшаяся личность. И для него вы будете либо ширмой, либо страстью. Нехороший человек, страстно желающий кого-то другого способен на все, что угодно.
Если вы столкнулись с подобными индивидами в отношениях – бегите. Если вы до сих пор романтизируете зверей в человеческом обличье, то молитесь, чтобы им не был ваш сосед, друг, родственник или тот, с кем вы делите постель. А иначе быть беде.
Мы рождены для страданий.
- Если вы сможете это принять, - говорит он, - тогда вы примете все. Но ирония в том, что если ты это примешь, ты больше никогда не будешь страдать, никогда. Ты будешь сам искать муки. Получать наслаждение от боли. ©
Глава 1. Здравствуй, Дженнифер.
Дженнифер
Это сон. Вокруг тяжелая тьма, и девушка падает под давлением этой тьмы в бездонную пропасть. Это сон. Могла бы она отрастить крылья и взлететь, если бы не была так крепко связана? Нет, все чувства вторят неизбежности падения, беспомощности падающей. Если всё и кончится, то не спасением в небесах. Дженнифер уверена - внизу острые камни, которые проткнут насквозь стоит их достигнуть. И тело её, изуродованное и распятое на осколках скал, никогда не найдут. Так и сгниет.
Она переворачивается в воздухе несколько раз, под свист ветра в ушах гадая как встретится со смертью - лицом к лицу, или подставив спину?
Ни то, ни другое, очевидно.
Дженнифер просыпается за секунд до гибели. Хочет кричать, но из глотки вырываются только сдавленные хрипы. Во рту пересохло. Очень хочется пить. И почему так холодно? Её бьет крупная дрожь, а от каждой попытки пошевелиться ноют мышцы и виски. В зудящие от боли глаза невыносимо бьет безликий белый свет светодиодных ламп. Где она? Всё ещё связана. Ещё одна фаза сна?
Нет, в нос бьет запах стерильности. Слишком натурально, как и смирительная рубашка, сковывающая тело. Тело, которое, кажется, рассыпалось бы, не будь так тесно стянуто белой материей.
Дженнифер пытается успокоиться. Дженнифер пытается дышать ровно и здраво оценить ситуацию. Помещение всем походит на больничную палату - начиная с запахов и отделки белым кафелем, заканчивая мебелью и скудной обстановкой. Сосредоточиться мешает головная боль и пробирающий холод. И жажда. Воды бы, и к теплу, и какую таблетку, может...
Нет, стоп. Нельзя отвлекаться. Медицинская палата. Жесткая больничная койка. Смирительная рубашка. Она что, в психушке? Это же смешно, ей нечего здесь делать. Диагностированный депрессивный синдром давно снят, срывов быть не должно, а значит и нахождение в такого рода заведении - абсурд.
Девушка силится вспомнить хоть что-то из того, предшествовало пробуждению. Кажется, муж со своей любовью к сюрпризам, пригласил её на очередное свидание. Его выдумки никогда не надоедали, и Дженни в трепетном предвкушении собиралась на встречу. Трудный выбор между платьями, прическами, подходящим макияжем - всё было приятно и волнительно, будто любимый в первый раз затеял что-то этакое. Занятой адвокат никогда не пренебрегал женой, не смотря на выматывающую работу стараясь чаще выкраивать время для совместных вечеров в удивительных местах. Её добрый, внимательный, касанием ладони ко лбу снимающий морок кошмаров, муж. Её маяк, что светит в темноте. В темноте...
Она даже улыбается, ощутив прилив тепла, но улыбка тут же меркнет на побелевших губах. Это точно не тот сюрприз, которого Дженнифер ожидала. Очнуться в одиночестве, в безымянной палате, будучи связанной. Рыжая закрывает глаза, пытаясь отыскать потерянный кусочек мозаики - но после смазанной памяти о сборах только тьма. Та самая тьма, с которой она падала в бездну.
Паника всё же завладевает воспаленным разумом, и хрипы перерастают в подобие надрывного крика. Джен бешено мечется по кровати, чуть не падает, бьется головой о прикроватную тумбочку, и снова воет. Попытки встать на дрожащие ноги не принимает. Нет сил.
- Здесь есть кто-нибудь? Помогите! Почему я здесь? Господи... - а вот и слезы. От них щиплет глаза и ком встает горле, девушка снова жмурится, сглатывает ком. Ей страшно. Ей давно не было так страшно. - Что случилось? Где мой муж? Если это шутка, то прошу, прекратите. Мне совсем не смешно, - слова болезненно царапают горло, смешиваясь с рыданиями. Уже похоже на истерику. Если это и правда психушка, будет только хуже. Дженнифер собирает ошметки воли и замолкает. Кто-то обязательно зайдет, и она объяснит всю нелепость ситуации, ошибку исправят. Она ведь не сумасшедшая. Она даже с антидепрессантов давно слезла. Это точно ошибка.
Но паника не отступает. Слишком контрастна окружающая действительность той, к которой Джен привыкла за последний год.
Холод. Страх. Беспомощность.
Спасите. Кто-нибудь, помогите.
Тео
Тихое дыхание, пот стекает с шеи, катится каплями ниже, щекоча кожу и впитываясь в и без того мокрую легкую ткань темно-синей футболки. Спокойные светлые глаза, смотрят куда-то в себя, в наушниках раздается очередная песня Rammstein, громкость подкручена так, что если бы кто-то истошно вопил рядом, он бы все равно ничего не услышал, совершая свою пробежку на беговой дорожке.
Когда он чувствует, что начинает уставать, то «просыпается», переключает скорости, переходя на шаг. И так еще полчаса.
Выйдя из спортзала, он поднимается на второй этаж, по пути успев учуять запах кофе и ароматную выпечку. Скоро завтрак.
Раннее утро, солнце еще не успело начать жарить как в аду, впрочем, кондиционеры все равно отлично делают свою работу. Тут прохладно, даже порой холодно. Непривычный человек после тропической жары, скорее всего, сляжет с температурой из-за таких резких перепадов.
Зайдя в свою комнату, оформленную в белых тонах (ночной кошмар любой прислуги), Колд вынимает наушники из ушей, укладывает их на стол, чтобы открыть до этого закрытый ноутбук. Пара кликов по клавиатуре и вот появляется экран с изображением белой комнаты. Кажется, его особая гостья пришла в чувства. Это хорошо.
Еще немного постояв, наблюдая, как на койке мечется худенькое тело, Колд закрывает ноут и идет в душ. Все его движения размерены и неспешны, он не собирается сломя голову нестись в подвал, чтобы радовать Дженнифер ее новым статусом. Она никуда из комнаты не денется. Не причинит себе вреда. Зачем торопиться?
Выйдя из душевой, ведя за собой шлейф аромата цитрусовых после геля, он подходит к шкафу, бездумно выбирая деловой костюм, заодно подмечая на прикроватной тумбочке стакан апельсинового сока. Превосходно.
Откинув выбранный наряд на застеленную постель, Колд подхватывает стакан и идет на балкон в одном полотенце, повязанном на бедрах. Резкая смена температуры заставляет кожу покрыться мурашками, но ненадолго. Спортивное телосложение обдувает со всех сторон едва заметный ветерок.
Пальмы, огромный бассейн, чистое небо над головой – прекрасный вид. Имоджи не видно. Ему даже не надо заглядывать в ее комнату, чтобы знать, что постель давно застелена. Девочка стала слишком самостоятельной. Катается на своем мотоцикле, общается с разными людьми. А ведь остров далеко не такое безопасное место, как кажется на первый взгляд. Не пора ли нанять кого-то, чтобы присматривал за подопечной? Впрочем, этот акт заботы может обернуться скандалом. Нет, ему вовсе не нужно ее контролировать и следить за ней через кого-то. Но безопасность. Безопасность превыше всего.
Вернувшись в комнату, поставив опустошенный стакан на стол, он неторопливо одевается, расчесывает волосы, к этому времени почти полностью высохшие. Захватив стакан, спускается на первый этаж, на кухню. По приезду на остров, он обзавелся кухаркой и некоторой остальной прислугой, не задающей лишних ненужных вопросов и понимающей, что не стоит где-то на стороне рассказывать о делах хозяина.
Недалеко от плиты в небольшой кастрюльке находится совершенно невкусная овсянка, часть которой он плюхает в белую пластиковую емкость, служащую одновременно и подносом, и тарелкой. Туда же отправляется неаппетитно выглядящая зелень по типу шпината, ну, и «вишенкой» на торте является маленькая баночка дешевого вишневого желе. На поднос он укладывает пластиковую белую чайную ложечку, складной стаканчик и со всем этим покидает кухню, чтобы дойти до входа в подвал.
Как только он прибыл на Бора-Бора, выкупив участок земли вместе с шикарным домом, то обустроил его под свой вкус. Под виллой был построен нулевой этаж с пятью комнатами, больше напоминающими больничные палаты; с огромной морозильной камерой; с небольшим бассейном и медицинским отсеком, чаще всего закрытым на ключ. Впрочем, прислуга не совалась на нулевой этаж без особых на то распоряжений.
А вот и нужная дверь. Приподнимает широкую задвижку, засовывает ключ в скважину, одной рукой придерживая поднос. Дергает за ручку и дверь с легким протяжным скрипом открывается. Зайдя в комнату, он закрывает ее за собой, чтобы затем обратить все свое внимание на гостью.
- Здравствуй, Дженн, - слабо улыбнувшись девушке, он подмечает влажность в глазах, хриплое дыхание, запутанные огненные волосы.
Дьявол, она прекрасна!
Торопливо подходит к прикроватной тумбочке, ставит на ее поверхность поднос, чтобы тут же присесть на койку рядом с Дженнифер, посмотреть на нее с привычной заботой и толикой сочувствия в глазах, тихо тревожно выдыхая:
- Ты наконец-то очнулась! Боже, ты нас так напугала! – видя пересохшие губы, тянется, берет складной стаканчик и идет в сторону раковины, чтобы открыть кран и набрать воды, а после поднести ее к чужим губам, - Но раз ты наконец-то пришла в себя, то можно сказать доктору Смитту, чтобы дал тебе обычную форму вместо… - он замолкает, будто подбирая другие более щадящие слова на замену смирительной рубашки, - …всего этого.
Дженнифер
Она и не знает, сколько лежит вот так, беззвучно, как сумасшедшая, бормоча что-то о чудовищной ошибке. Время растягивается, превращается болотную трясину и медленно поглощает неподвижное тело. Стены же, напротив, начинают сжиматься и надвигаться на неё мертвым кафельным блеском. Голова гудит от тишины, на бледном лбу, не смотря на прохладу помещения, выступает испарина, а лицо будто окаменело - только губы слабо шевелятся, да бешено мечутся черные точки зрачков.
Она не сошла с ума. Быть такого не может. Тени в углах, что угрожающе клубятся и плотоядно глядят на неё - просто игры разума, охваченного стрессом. И тому , что воздуха не хватает, обезвоживание. Всё можно объяснить. Нельзя поддаваться напирающей на виски истерике, нет. Дженнифер не сумасшедшая. Она напугана неизвестностью, но совершенно точно в своем уме. Нужно успокоиться и подождать.
Да, точно. Больница свяжется с её мужем, или он сам отыщет Дженни. Генри приедет и вызволит жену, всё уладит. У него поразительный талант всё улаживать, возможно, в силу профдеформации.
Рыжая пытается улыбнуться, но губы не слушаются, а дрожь усиливается. И ещё чертовы слезы, будто этому организму есть куда жидкость девать. Как же ей успокоиться?
Никак. Дженнифер Андерсен всегда была такой, ни с чем не могла справиться в одиночку. Даже в лучшие свои годы она окружала себя сначала сонмом веселых друзей, а потом и нуждающихся, словно улыбчивый энергетический вампир черпая из них волю к жизни. Обычно они не решали за неё проблем, кроме основной - страха остаться наедине с собой. Нет демонов страшнее тех, что живут внутри тебя, уж это Дженни знала очень хорошо. Потому столько лет посвящала себя спасению утопающих в болезнях и горестях, пытаясь отбиться от собственной угольно черной тени.
Кажется, кто-то или что-то услышало её крики. Или мысли. В дверном замке с оглушающим скрежетом проворачивается ключ, и Дженнифер, вопреки усилиям, снова поддается панике. Казалось бы, она хотела чтобы кто-то пришел и всё объяснил, но животный иррациональный страх заставляет девушку забиться в угол койки и сжаться в комок, насколько это позволяет смирительная рубашка. Запутанные волосы наполовину закрывают бледное заплаканное лицо, только один ярко голубой глаз блестит из под выбившейся челки. Сейчас она точно выглядит безумной.
Кажется, тяжелая дверь открывается целую вечность. Сердце успевает набрать чудовищный ритм, а потом почти остановиться. Кто там? Кто за дверью? Может быть, это Генри пришел забрать её из медицинского чистилища?
Нет. Это не он. Но из груди всё равно вырывается вздох облегчения.
- Тео, - охрипший шепот звучит едва слышно. Тео Колд. Не его Джен ожидала увидеть, совсем не его. Но это же Тео, её старый добрый друг, а значит она в безопасности. Значит всё будет хорошо. Правда же?
Его слова впиваются в мозг острыми иглами. Волновались? Доктор Смитт? Почему у Колда такое обеспокоенное, сочувствующее лицо? Андерсен хочет задать все вопросы сразу, но сухое нутро отказывается издавать звуки. Тут на помощь тоже приходит друг, оперативно поднесший ей стакан воды.
Она пьет так жадно, что рискует захлебнуться, не отрывая глаз от знакомых черт. Будто черты эти - единственное, что удерживает её на поверхности сознания.
Тео, с которым они знакомы больше половины прожитых лет. Тео, который однажды спас её от петли во время приступа. Тео, пропавший из её жизни внезапно, и появившейся теперь. Он точно настоящий?
Ещё несколько секунд, чтобы отдышаться. Морщась попробовать выдавить из себя хоть слово. Одна, две, три попытки. Удается только с шестой.
- Что случилось? - она почти болезненно выплевывает вопрос и опускает тяжелую голову обратно на подушку. - Я ничего... - ещё вдох, собраться с силами. - не понимаю.
Сколько дней она здесь? Почему недавнее прошлое кажется далеким сном? Туман в голове непроглядный, густой, девушка начинает сомневаться в самой себе. Но только не в Колде. Уж Тео никогда её не подводил.
- И ничего не помню, - Дженнифер косится на тумбочку, где стоит поднос с омерзительной больничной едой. От одного вида разваренной серой овсянки подкатывает тошнота. Однако, запах съестного заставляет рыжую понять, что она очень голодна. Видимо, прежде было не до того, а вот появление друга действует на неё седативно и ощущения становятся четче.
- Это ведь какая-то ошибка? Расскажи, почему я здесь? Где Генри? - она смотрит на парня с надеждой, а желудок решает вставить реплику и в спазме выдает звучное урчание.
Тео
О, моя вкусно страдающая Дженни, я не случайно выбрал эту игру, как начало наших новых непростых взаимоотношений. Уверен, ты оценишь ее по достоинству, как только полностью распробуешь, погрузившись в тот кошмар, что я для тебя приготовил.
