Ночь. Отдаленный птичий крик. Дуновение ветра по оконным ставням. Отблески свечи на отшпаклеванной кирпичной стене. Смятые хлопковые простыни. Пара несомкнутых карих глаз.
На часах ровно полночь. Хлоя слышит стук во входную дверь. Один негромкий удар. Поднимается с постели. Идет в коридор прямо босиком. Деревянный пол холодит кожу. Девушка останавливается в нескольких шагах от двери. Прислушивается. Тишина. Только размеренно капает дождь. Едва наступая на пол, Хлоя подходит ближе. Смотрит в щель между досками. На улице темнота. Поворачивает ключ в скважине. Отворяет дверь с еле слышным скрипом.
Снаружи стоит Оно. Огромный сгусток чернильной дымки. Ждет в нескольких метрах от двери. Растворяется в воздухе, расплывается по земле. И снова собирается в один силуэт. Постоянно меняет форму. Внутри Него колыхается безудержная энергия. Переливается кровавым огнем. Бегает от середины к краям и обратно, закручивается в спираль, образуя в центре подобие сердца.
Существо почти в полтора раза выше человека. Наверху видно нечто вроде лица. Две бездонные впадины, из которых сочится белоснежный свет. На секунду ослепляет Хлою, но та не смеет оторвать взгляд. Завороженно смотрит и даже не моргает.
Оно тоже смотрит. На Хлою. Двумя светилами прожигает насквозь. Освещает пустыми глазницами ее перепуганное лицо. Ветер треплет ночнушку и темные волосы. Густой воздух обволакивает тело и не дает двигаться. Будто все в мире кроме Него исчезло.
Смотрят друг на друга. И стояли бы так до рассвета — если бы он наступил.
Хлоя открывает рот, но слова не появляются на свет. Застревают в горле и царапают изнутри. Через несколько минут отчаянных попыток у нее наконец получается произнести:
— Еще пару дней, — звучит эхом где-то на задворках сознания. — Пожалуйста, пару дней.
Огонь внутри Него вспыхивает алыми узорами и тут же угасает, превращаясь в отливы, золотистыми жилками пронзающие угольную гущу. Оно неторопливо разворачивается и начинает плыть в сторону. Удаляется в неизвестность, на километры освещая яркими стрелами путь перед собой. Оставляет позади себя лишь кромешную тьму.
Хлоя, застыв в дверном проеме, вглядывается в эту мглу. Кажется, все звуки пропали. Даже собственного дыхания не слышно.
______________________________
Дверь отворилась, впуская в дом моросящий холод и запах мокрой земли. Анисия зашла следом и плотно закрыла дверь, навалившись на нее плечом. Глубоко вдохнула теплый воздух, замерла на пару секунд, чтобы отогреться. Стала снимать верхнюю одежду, тяжелую и намокшую от дождя: пальто с поясом и травянисто-зеленый шерстяной платок. Встряхнула несколько раз - брызги полетели во все стороны. Повесила пальто на ржавый крючок, который, казалось, вот-вот треснет от веса. Вода начала каплями тихонько биться об пол, но это заглушал шум дождя за стенами.
Анисия переобула промозглые ботинки на домашние тапочки и прошла в комнату, где ласково потрескивал огонь из печи и стоял запах глины и красок. Вдоль стен стояло несколько столов. Часть была уставлена керамическими изделиями: чашками, тарелками, вазами. Другие были свободными, и за одним из них, чуть ссутулившись, сидела девушка и расписывала недавно созданную чашку. Ее стол был уставлен стеклянными баночками с красками, в которых ждали своей очереди кисти с тонким ворсом. Стройная ладонь умело выводила узор на белой керамике: красный круг, имитирующий солнце, и силуэт изящной птицы на нем. Тугая коса волос свисала с плеча, кончиком щекоча край стола.
— Хлоя, я пришла, — сказала Анисия достаточно громко, чтобы вывести обратить на себя внимание подруги.
— О, — та повернула голову в ее сторону, еле заметно вздрогнув от испуга. Потом недовольно смерила взглядом: — Опоздала.
— Знаешь, какой ливень на улице? Хотела переждать где-то, да подумала, что он и до вечера бушевать может, — Анисия подошла к печи и выставила руки вперед. Приятно обдало теплом.
— А знаешь, сколько у нас работы? Посмотри, — Хлоя указала на соседний стол, на котором в несколько рядов стояли нетронутые красками чашки. Потом тяжело вздохнула и, вернувшись к работе, прошептала: — До утра бы хоть управиться.
— Справимся, не переживай, — девушка потерла ладони и взяла свой фартук, висящий на стуле. Обвязала вокруг талии, чтобы не запачкать длинное песочного цвета платье. Закатала рукава, густые гладкие волосы завязала сзади широкой лентой. Села за стол рядом с Хлоей и, еще чувствуя холод в пальцах после улицы, принялась за роспись.
Учитель наказал: половина чашек — с птицами, половина — с листьями. Хлоя начала работать раньше, поэтому нужно было ее догнать. Анисия стала наносить на шершавую поверхность линии древесного цвета. То толстые, то тонкие, где-то добавляя ответвления и отдельные листики, больше уходящие в лимонно-желтый.
Масляная лампа освещала деревянную столешницу, на которой постепенно появлялись расписанные чашки. По мутному стеклянному окну тарабанил дождь. За ним было видно несколько таких же домов: двухэтажных, кирпичных, с небольшими окнами — некоторые были закрыты резными ставнями, а из некоторых еще светил огонь, наполняя вечернюю улицу намеками на жизнь.
Вдруг Анисия ойкнула, нарушив тишину: рука дрогнула и оставила крупную кляксу. Тут же схватила тряпку и, смочив ее в стакане с водой, стала вытирать лишнюю краску, оставляя на керамике болотные разводы. На кожу пальцев тоже попала краска, но это было неважно, поскольку главное — создать качественную посуду с идеальным рисунком, чтобы не подвести учителя, по совместительству владельца лучшей гончарной мастерской в городе. Хлоя повернулась на шум, замерев с кисточкой в руке, и остановила взгляд на чужой быстро-быстро двигающейся ладони. Вскоре пятно исчезло и можно было заново нанести стертые линии, будто никакой ошибки и не случалось. Хлоя все продолжала следить за ее движениями, слегка нахмурившись. Анисия заметила это и спросила:
— Что не так?
Хлоя была старше нее, а значит, дольше обучалась. Как более опытная мастерица она не только часто упрекала Анисию, но и делилась советами и хитростями в росписи. Однако в этот раз она не стала превращать ошибку в очередной урок, а отвела взгляд на окно и, чуть понизив голос, с некой неуверенностью произнесла:
— У тебя было такое, что один и тот же сон снился несколько раз?
Анисия задумчиво прищурилась, потом положила кисть на специальную деревянную подставку. Немного поразмыслив, ответила, мотая головой:
— Не припомню такого.
— Мне уже третий день снится одно и то же, — Хлоя потупила взгляд на кисть в своей руке, на кончике которой собралась глянцевая рубиновая капля. — Как ко мне приходит какое-то чудовище, а я прошу у него еще пару дней.
— Что за чудовище? — с интересом спросив, Анисия развернулась на стуле боком и подперла подбородок кулаком, незаметно для себя оставив на лице несколько зеленых мазков.
Хлоя описала картину из своего сна, стараясь упомянуть все детали. Пальцы похолодели от этих воспоминаний, поэтому кисточку она бережно опустила в банку с краской, а руки сжала в замок, чтобы унять мелкую дрожь. Снова накатило то ощущение страха и безысходности, как после пробуждения в пустой темной комнате.
Анисия внимательно слушала, нахмурив тонкие темные брови, иногда кивала. В конце передернула плечами, представив, как все это могло быть наяву. Тонкий, робкий голос Хлои замолчал, растворившись в треске поленьев в печи. Уже подкрались сумерки, и белый цвет керамики отдавал бежевым. Рассматривая искаженные в полутьме цвета красок, Анисия, заметно помрачнев, прошептала:
— Бабушка рассказывала мне нечто похожее, перед тем, как… как умерла.
— Хочешь сказать, ей то же самое снилось? — Хлоя округлила глаза от удивления.
— В ту ночь она все шептала что-то во сне. А когда проснулась, еще толком не разомкнув глаза, прохрипела: «Время пришло», — Анисия переместила руки на колени, сложив их на фартуке. Краска уже засохла и не отпечатывалась на ткани. — Вот только она просила у того существа, чтобы ее детей и внуков не трогали. А на следующую ночь ее не стало.
Анисия никому раньше не рассказывала об этом случае. Он оставался для нее пугающей тайной. Даже Хлоя, с которой они дружили и работали вместе уже много лет, не знала подробностей. Теперь от осознания ее охватил ужас. Лицо побледнело, пальцы стали беспокойно теребить край фартука. Глядя в пол, Хлоя спросила дрогнувшим голосом:
— Значит, я умру?
— Нет, что ты! — вскрикнула Анисия, вскочив со стула, и стала размахивать руками, будто хотела прогнать из воздуха эту мысль. Потом утешающе продолжила: — Мы не знаем, связан ли тот сон со смертью бабушки, поэтому не стоит делать каких-то выводов.
Хлоя несколько раз кивнула, чтобы заверить себя в этом. Она сидела спиной к печи, поэтому на лице ее играли разные тени, то подчеркивая округлые губы и длинные ресницы, то создавая чужую тощую гримасу.
— Но почему ты во сне просишь еще пару дней? — Анисия задала вопрос, чтобы прояснить суть приснившихся событий.
— Это же сон, я не знаю. Я не управляю своими словами во сне, — Хлоя покачала головой, ведь для нее это также оставалось загадкой.
— Ну да… — задумчиво протянула Анисия, посмотрела на свою ладонь и большим пальцем попыталась оттереть прилипшую краску, которая казалась не то изумрудной, не то лазурной. Потом вкрадчиво добавила, едва уверенная в своих словах: — Я слышала, что снами можно управлять.
Хлоя подняла на подругу озадаченный взгляд. Та продолжила:
— Когда будешь засыпать, думай о том, как бы ты себя повела во сне. Попроси, скажем, не пару дней, а пару десятков лет. Если так подумать, то Оно тебя слушается и правда дает еще пару дней.
— Вряд ли у меня получится. Звучит странно, — Хлоя покачала головой. Она не любила пустые слухи и считала, что сны всегда существуют сами собой.
— Ну попробуй. Вдруг сработает. Сосредоточься на том, как хочешь поменять события во сне, — убедительно проговорила Анисия и вновь села за стол, потуже завязав волосы, чтобы не мешали.
— Если это единственный способ избежать смерти… — протянула Хлоя, страдальчески зажмурив глаза.
— Не говори так, — Анисия успокаивающе погладила плечо подруги. Та едва улыбнулась в ответ, глубоко вздохнула, убрала за ухо упавшую прядь и поправила фартук.
Девушки вернулись к росписи и больше не отвлекались на разговоры, чтобы побыстрее закончить.
Когда время уже перевалило за полночь, на столе наконец выстроились ряды одинаковых — но по-своему уникальных из-за ручной росписи — чашек. На утро мастер покроет их глазурью и поставит на обжиг, чтобы получить прочные глянцевые изделия, которые потом будут украшать столы по всему городу. Поленья в печи почти догорели, тепло потихоньку покидало помещение.
На испачканных въевшейся краской ладонях почти появились мозоли от кисточек, глаза болели от мелкой работы в полумраке. Девушки, уставшие, но довольные полученным результатом, оделись, попрощались и разошлись по домам. Перед этим Хлоя закрыла мастерскую на ключ и по привычке несколько раз проверила входную дверь.
Когда она вернулась домой, родители спали. Их дочь была уже взрослой, поэтому они не переживали за нее и знали, что она на работе в мастерской. Хлоя зашла в свою спальню и подумала, что в ней холоднее чем обычно — близилась зима. Даже не переодевшись из-за пронзающей все тело усталости, легла на кровать, закуталась в пуховое одеяло.
Как только она закрыла глаза, перед ними снова возник образ существа из сна. В страхе распахнула глаза и оглядела комнату, но та не таила в себе никого постороннего. Однако Хлое было страшно засыпать. Она вспомнила совет Анисии и нехотя стала в голове проигрывать сюжет своего сна, меняя его концовку.
______________________________
Хлоя проснулась от стука в дверь. Взглянула на недавно купленные у иностранного торговца настенные часы — полночь. Тогда она осознала, что это наверняка сон. Окружение было размытым и неправдоподобным. Девушка пошла к входной двери, потому что больше нечего было делать. Если это тот же сон, то нужно завершить его. Открыла дверь — на пороге Оно. Темнее ночи, ярче солнца, выжидает чего-то.
Хлоя, несмотря на разрастающуюся тревогу внутри, заглянула прямо в Его глаза, бесчувственные и бесконечные, и выдала не своим голосом:
— Уйди, пожалуйста. Дай мне еще много лет.
Оно замерло на несколько мгновений, будто переваривая слова. А потом разгорелось с новой силой. Энергия внутри взбушевалась, потекла от краев к центру, собираясь в безумной скорости виток, который вот-вот затянет все вокруг в себя. Свет из глазниц наполнил воздух, лишая возможности видеть.
Хлоя попятилась назад, но ноги будто приковало к земле. Она почувствовала излучающееся тепло, перетекающее в непереносимый жар, готовый уничтожить все на своем пути. Кожа горела, хотелось бежать и кричать — Оно уже не стояло рядом, а своей сущностью заполонило комнату. Мглистый воздух проникал в легкие, жег их изнутри, заставлял глаза слезиться.
Хлоя подскочила на кровати. Глаза широко открыты и наполнены слезами, лоб и шея мокрые от пота, волосы безобразно налипли на лицо. Несколько быстрых глубоких вдохов. В комнате тишина, только ветер покачивал оконные ставни. Девушка провела рукой по лицу, приходя в себя. Снова легла на спину, уставилась в темно-серого оттенка потолок.
Дыхание постепенно пришло в норму. Воспоминания о ночном кошмаре уже не стояли перед глазами, как наяву. Хлоя перевернулась на бок, чувствуя свое все еще учащенное сердцебиение, которое глухим стуком отдавалось в подушке. Мысль о том, что же значил минувший сон, не давала покоя. Однако Хлоя была жива, а значит, вероятнее всего, у нее действительно впереди еще много лет. Стук в ушах медленно стих, снова воцарилось спокойствие.
Морфей звал к себе. Шептал сквозь подушку. Проникал в сознание и заволакивал его сладкой негой.
Шепот становился громче. Перерастал в несмолкаемый гул. Уже некто другой намеревался завладеть ее телом. Голова трескалась.
Ночь. Триумфально-траурный вопль ворона. Свист жестокого ветра. Дотлевшая свеча. Смятые хлопковые простыни. Пара сомкнутых карих глаз.
На часах ровно полночь. Хлоя слышит стук во входную дверь. Один негромкий удар. Поднимается с постели. Идет в коридор прямо босиком. Деревянный пол холодит кожу. Девушка останавливается в нескольких шагах от двери. Прислушивается. Тишина. Только размеренно капает дождь. Едва наступая на пол, Хлоя подходит ближе. Смотрит в щель между досками. На улице темнота. Поворачивает ключ в скважине. Отворяет дверь с еле слышным скрипом.
Снаружи стоит Оно. Огромный сгусток чернильной дымки. Ждет в нескольких метрах от двери. Растворяется в воздухе, расплывается по земле. И снова собирается в один силуэт. Постоянно меняет форму. Внутри Него колыхается безудержная энергия. Переливается кровавым огнем. Бегает от середины к краям и обратно, закручивается в спираль, образуя в центре подобие сердца.
Существо почти в полтора раза выше человека. Наверху видно нечто вроде лица. Две бездонные впадины, из которых сочится белоснежный свет. На секунду ослепляет Хлою, но та не смеет оторвать взгляд. Завороженно смотрит и даже не моргает.
Оно тоже смотрит. На Хлою. Двумя светилами прожигает насквозь. Освещает пустыми глазницами ее перепуганное лицо. Ветер треплет ночнушку и темные волосы. Густой воздух обволакивает тело и не дает двигаться. Будто все в мире кроме Него исчезло.
Смотрят друг на друга. И стояли бы так до рассвета — если бы он наступил.
Хлоя открывает рот, но слова не появляются на свет. Застревают в горле и царапают изнутри. Через несколько минут отчаянных попыток у нее наконец получается произнести:
— Еще пару дней, — звучит эхом где-то на задворках сознания. — Пожалуйста, пару дней.
Огонь внутри Него вспыхивает алыми узорами и тут же угасает, превращаясь в отливы, золотистыми жилками пронзающие угольную гущу. Оно неторопливо разворачивается и начинает плыть в сторону. Удаляется в неизвестность, на километры освещая яркими стрелами путь перед собой. Оставляет позади себя лишь кромешную тьму.
Хлоя, застыв в дверном проеме, вглядывается в эту мглу. Кажется, все звуки пропали. Даже собственного дыхания не слышно.
______________________________
Дверь отворилась, впуская в дом моросящий холод и запах мокрой земли. Анисия зашла следом и плотно закрыла дверь, навалившись на нее плечом. Глубоко вдохнула теплый воздух, замерла на пару секунд, чтобы отогреться. Стала снимать верхнюю одежду, тяжелую и намокшую от дождя: пальто с поясом и травянисто-зеленый шерстяной платок. Встряхнула несколько раз - брызги полетели во все стороны. Повесила пальто на ржавый крючок, который, казалось, вот-вот треснет от веса. Вода начала каплями тихонько биться об пол, но это заглушал шум дождя за стенами.
Анисия переобула промозглые ботинки на домашние тапочки и прошла в комнату, где ласково потрескивал огонь из печи и стоял запах глины и красок. Вдоль стен стояло несколько столов. Часть была уставлена керамическими изделиями: чашками, тарелками, вазами. Другие были свободными, и за одним из них, чуть ссутулившись, сидела девушка и расписывала недавно созданную чашку. Ее стол был уставлен стеклянными баночками с красками, в которых ждали своей очереди кисти с тонким ворсом. Стройная ладонь умело выводила узор на белой керамике: красный круг, имитирующий солнце, и силуэт изящной птицы на нем. Тугая коса волос свисала с плеча, кончиком щекоча край стола.
— Хлоя, я пришла, — сказала Анисия достаточно громко, чтобы вывести обратить на себя внимание подруги.
— О, — та повернула голову в ее сторону, еле заметно вздрогнув от испуга. Потом недовольно смерила взглядом: — Опоздала.
— Знаешь, какой ливень на улице? Хотела переждать где-то, да подумала, что он и до вечера бушевать может, — Анисия подошла к печи и выставила руки вперед. Приятно обдало теплом.
— А знаешь, сколько у нас работы? Посмотри, — Хлоя указала на соседний стол, на котором в несколько рядов стояли нетронутые красками чашки. Потом тяжело вздохнула и, вернувшись к работе, прошептала: — До утра бы хоть управиться.
— Справимся, не переживай, — девушка потерла ладони и взяла свой фартук, висящий на стуле. Обвязала вокруг талии, чтобы не запачкать длинное песочного цвета платье. Закатала рукава, густые гладкие волосы завязала сзади широкой лентой. Села за стол рядом с Хлоей и, еще чувствуя холод в пальцах после улицы, принялась за роспись.
Учитель наказал: половина чашек — с птицами, половина — с листьями. Хлоя начала работать раньше, поэтому нужно было ее догнать. Анисия стала наносить на шершавую поверхность линии древесного цвета. То толстые, то тонкие, где-то добавляя ответвления и отдельные листики, больше уходящие в лимонно-желтый.
Масляная лампа освещала деревянную столешницу, на которой постепенно появлялись расписанные чашки. По мутному стеклянному окну тарабанил дождь. За ним было видно несколько таких же домов: двухэтажных, кирпичных, с небольшими окнами — некоторые были закрыты резными ставнями, а из некоторых еще светил огонь, наполняя вечернюю улицу намеками на жизнь.
Вдруг Анисия ойкнула, нарушив тишину: рука дрогнула и оставила крупную кляксу. Тут же схватила тряпку и, смочив ее в стакане с водой, стала вытирать лишнюю краску, оставляя на керамике болотные разводы. На кожу пальцев тоже попала краска, но это было неважно, поскольку главное — создать качественную посуду с идеальным рисунком, чтобы не подвести учителя, по совместительству владельца лучшей гончарной мастерской в городе. Хлоя повернулась на шум, замерев с кисточкой в руке, и остановила взгляд на чужой быстро-быстро двигающейся ладони. Вскоре пятно исчезло и можно было заново нанести стертые линии, будто никакой ошибки и не случалось. Хлоя все продолжала следить за ее движениями, слегка нахмурившись. Анисия заметила это и спросила:
— Что не так?
Хлоя была старше нее, а значит, дольше обучалась. Как более опытная мастерица она не только часто упрекала Анисию, но и делилась советами и хитростями в росписи. Однако в этот раз она не стала превращать ошибку в очередной урок, а отвела взгляд на окно и, чуть понизив голос, с некой неуверенностью произнесла:
— У тебя было такое, что один и тот же сон снился несколько раз?
Анисия задумчиво прищурилась, потом положила кисть на специальную деревянную подставку. Немного поразмыслив, ответила, мотая головой:
— Не припомню такого.
— Мне уже третий день снится одно и то же, — Хлоя потупила взгляд на кисть в своей руке, на кончике которой собралась глянцевая рубиновая капля. — Как ко мне приходит какое-то чудовище, а я прошу у него еще пару дней.
— Что за чудовище? — с интересом спросив, Анисия развернулась на стуле боком и подперла подбородок кулаком, незаметно для себя оставив на лице несколько зеленых мазков.
Хлоя описала картину из своего сна, стараясь упомянуть все детали. Пальцы похолодели от этих воспоминаний, поэтому кисточку она бережно опустила в банку с краской, а руки сжала в замок, чтобы унять мелкую дрожь. Снова накатило то ощущение страха и безысходности, как после пробуждения в пустой темной комнате.
Анисия внимательно слушала, нахмурив тонкие темные брови, иногда кивала. В конце передернула плечами, представив, как все это могло быть наяву. Тонкий, робкий голос Хлои замолчал, растворившись в треске поленьев в печи. Уже подкрались сумерки, и белый цвет керамики отдавал бежевым. Рассматривая искаженные в полутьме цвета красок, Анисия, заметно помрачнев, прошептала:
— Бабушка рассказывала мне нечто похожее, перед тем, как… как умерла.
— Хочешь сказать, ей то же самое снилось? — Хлоя округлила глаза от удивления.
— В ту ночь она все шептала что-то во сне. А когда проснулась, еще толком не разомкнув глаза, прохрипела: «Время пришло», — Анисия переместила руки на колени, сложив их на фартуке. Краска уже засохла и не отпечатывалась на ткани. — Вот только она просила у того существа, чтобы ее детей и внуков не трогали. А на следующую ночь ее не стало.
Анисия никому раньше не рассказывала об этом случае. Он оставался для нее пугающей тайной. Даже Хлоя, с которой они дружили и работали вместе уже много лет, не знала подробностей. Теперь от осознания ее охватил ужас. Лицо побледнело, пальцы стали беспокойно теребить край фартука. Глядя в пол, Хлоя спросила дрогнувшим голосом:
— Значит, я умру?
— Нет, что ты! — вскрикнула Анисия, вскочив со стула, и стала размахивать руками, будто хотела прогнать из воздуха эту мысль. Потом утешающе продолжила: — Мы не знаем, связан ли тот сон со смертью бабушки, поэтому не стоит делать каких-то выводов.
Хлоя несколько раз кивнула, чтобы заверить себя в этом. Она сидела спиной к печи, поэтому на лице ее играли разные тени, то подчеркивая округлые губы и длинные ресницы, то создавая чужую тощую гримасу.
— Но почему ты во сне просишь еще пару дней? — Анисия задала вопрос, чтобы прояснить суть приснившихся событий.
— Это же сон, я не знаю. Я не управляю своими словами во сне, — Хлоя покачала головой, ведь для нее это также оставалось загадкой.
— Ну да… — задумчиво протянула Анисия, посмотрела на свою ладонь и большим пальцем попыталась оттереть прилипшую краску, которая казалась не то изумрудной, не то лазурной. Потом вкрадчиво добавила, едва уверенная в своих словах: — Я слышала, что снами можно управлять.
Хлоя подняла на подругу озадаченный взгляд. Та продолжила:
— Когда будешь засыпать, думай о том, как бы ты себя повела во сне. Попроси, скажем, не пару дней, а пару десятков лет. Если так подумать, то Оно тебя слушается и правда дает еще пару дней.
— Вряд ли у меня получится. Звучит странно, — Хлоя покачала головой. Она не любила пустые слухи и считала, что сны всегда существуют сами собой.
— Ну попробуй. Вдруг сработает. Сосредоточься на том, как хочешь поменять события во сне, — убедительно проговорила Анисия и вновь села за стол, потуже завязав волосы, чтобы не мешали.
— Если это единственный способ избежать смерти… — протянула Хлоя, страдальчески зажмурив глаза.
— Не говори так, — Анисия успокаивающе погладила плечо подруги. Та едва улыбнулась в ответ, глубоко вздохнула, убрала за ухо упавшую прядь и поправила фартук.
Девушки вернулись к росписи и больше не отвлекались на разговоры, чтобы побыстрее закончить.
Когда время уже перевалило за полночь, на столе наконец выстроились ряды одинаковых — но по-своему уникальных из-за ручной росписи — чашек. На утро мастер покроет их глазурью и поставит на обжиг, чтобы получить прочные глянцевые изделия, которые потом будут украшать столы по всему городу. Поленья в печи почти догорели, тепло потихоньку покидало помещение.
На испачканных въевшейся краской ладонях почти появились мозоли от кисточек, глаза болели от мелкой работы в полумраке. Девушки, уставшие, но довольные полученным результатом, оделись, попрощались и разошлись по домам. Перед этим Хлоя закрыла мастерскую на ключ и по привычке несколько раз проверила входную дверь.
Когда она вернулась домой, родители спали. Их дочь была уже взрослой, поэтому они не переживали за нее и знали, что она на работе в мастерской. Хлоя зашла в свою спальню и подумала, что в ней холоднее чем обычно — близилась зима. Даже не переодевшись из-за пронзающей все тело усталости, легла на кровать, закуталась в пуховое одеяло.
Как только она закрыла глаза, перед ними снова возник образ существа из сна. В страхе распахнула глаза и оглядела комнату, но та не таила в себе никого постороннего. Однако Хлое было страшно засыпать. Она вспомнила совет Анисии и нехотя стала в голове проигрывать сюжет своего сна, меняя его концовку.
______________________________
Хлоя проснулась от стука в дверь. Взглянула на недавно купленные у иностранного торговца настенные часы — полночь. Тогда она осознала, что это наверняка сон. Окружение было размытым и неправдоподобным. Девушка пошла к входной двери, потому что больше нечего было делать. Если это тот же сон, то нужно завершить его. Открыла дверь — на пороге Оно. Темнее ночи, ярче солнца, выжидает чего-то.
Хлоя, несмотря на разрастающуюся тревогу внутри, заглянула прямо в Его глаза, бесчувственные и бесконечные, и выдала не своим голосом:
— Уйди, пожалуйста. Дай мне еще много лет.
Оно замерло на несколько мгновений, будто переваривая слова. А потом разгорелось с новой силой. Энергия внутри взбушевалась, потекла от краев к центру, собираясь в безумной скорости виток, который вот-вот затянет все вокруг в себя. Свет из глазниц наполнил воздух, лишая возможности видеть.
Хлоя попятилась назад, но ноги будто приковало к земле. Она почувствовала излучающееся тепло, перетекающее в непереносимый жар, готовый уничтожить все на своем пути. Кожа горела, хотелось бежать и кричать — Оно уже не стояло рядом, а своей сущностью заполонило комнату. Мглистый воздух проникал в легкие, жег их изнутри, заставлял глаза слезиться.
Хлоя подскочила на кровати. Глаза широко открыты и наполнены слезами, лоб и шея мокрые от пота, волосы безобразно налипли на лицо. Несколько быстрых глубоких вдохов. В комнате тишина, только ветер покачивал оконные ставни. Девушка провела рукой по лицу, приходя в себя. Снова легла на спину, уставилась в темно-серого оттенка потолок.
Дыхание постепенно пришло в норму. Воспоминания о ночном кошмаре уже не стояли перед глазами, как наяву. Хлоя перевернулась на бок, чувствуя свое все еще учащенное сердцебиение, которое глухим стуком отдавалось в подушке. Мысль о том, что же значил минувший сон, не давала покоя. Однако Хлоя была жива, а значит, вероятнее всего, у нее действительно впереди еще много лет. Стук в ушах медленно стих, снова воцарилось спокойствие.
Морфей звал к себе. Шептал сквозь подушку. Проникал в сознание и заволакивал его сладкой негой.
Шепот становился громче. Перерастал в несмолкаемый гул. Уже некто другой намеревался завладеть ее телом. Голова трескалась.
Ночь. Триумфально-траурный вопль ворона. Свист жестокого ветра. Дотлевшая свеча. Смятые хлопковые простыни. Пара сомкнутых карих глаз.
