«Как бы приблизиться к ним? Отвлечь внимание Водным элементалем? Нет, заметят раньше, чем получится атаковать. Натравить Реплику? Потрачу много сил. Возможно, стоит попробовать окружить всю поляну Водной темницей и дождаться, пока они потеряют сознание без воздуха, потом связать, допросить шамана…»
Размышления Менфиса прервал глухой треск дерева о его затылок, и сознание поглотила темнота.
— Хык за двор ца? Пор за хык во ту прам так?
— Не жна. Ва ту крца на ждо щкур су нал…
Гавкающие голоса доносились будто из тумана, смысл сказанного разбивался о боль в затылке. Старый волшебник лежал на спине в неудобной позе, с кляпом во рту. В глаза светило такое яркое солнце, что, казалось, если он их откроет, то снова потеряет сознание. Он хотел было инстинктивно простонать и пошевелиться, чтобы сменить положение, но его остановила мысль: «Баракорцы!» Менфис задержал дыхание и какое-то время лежал так, пытаясь понять, не выдал ли он себя.
— Прам за сключ на. Уск! Зар ца ра но? — сказал один из варваров и смачно сплюнул.
— Не су нал. Ру не на жух туз вклад.
Менфис медленно выпустил воздух из горевших лёгких. Голова постепенно прояснялась, хотя приложили его чем-то увесистым. Однако руки оказались связаны за спиной, да и ноги были до боли стянуты веревками. Дикари явно понимали, кто он, и что умелый волшебник может колдовать даже без рук, поэтому предприняли меры предосторожности, чтобы он не освободился.
«Как скверно всё вышло…»
Он постарался прикинуть, на каком расстоянии находятся баракорцы, могут ли они сидеть к нему лицом? Попытавшись чуть-чуть приоткрыть глаза и что-то увидеть из-под ресниц, Менфис лишь убедился в том, что солнце в зените. Значит, он валялся без сознания не меньше двух часов. Почему его не убили? Поразмыслив, Менфис постарался сосредоточиться и использовать все свои познания баракорского языка, чтобы хотя бы понять, что с ним будет дальше.
— За бер нал тоз манч вас ку!
— Нал кран то хищ за ше лукр?
— Зор туз нал се тас.
— Ту нез нар! Дзе той мо хар…
За полчаса из ленивого обмена репликами аландриец смог вытащить хоть какие-то ключевые слова: маги, дети, главный, горы, камни, вечер, тащить… Как будто выходило, что вечером они собирались вести его на встречу с главарем, но при чем тут дети? И как будто магов упоминали во множественном числе и не совсем в отношении Менфиса. По крайней мере, баракорцы не собирались сейчас его убивать, а значит, ещё есть шансы выкарабкаться.
Решив, что худший вариант, который ему сейчас грозит, — ещё один удар по голове, Менфис медленно и осторожно, в несколько этапов всё-таки сменил позу на сносную. Перевалился со спины на бок, повернул голову так, чтобы солнце грело левую щёку. Один из преступников после этого подошёл и пнул старика под колено, проверяя. Менфису стоило усилий не застонать. Зато потом поза дала возможность украдкой оглядеть лагерь: тент над баракорцами, костер, мясо на вертеле. Их оказалось пятеро. Низкорослые, коренастые, с типичной кожей желтоватого оттенка. Одеты по-аркенхарски, видимо, чтобы привлекать меньше внимания. Кто из них был во дворце, Менфис опознать не смог, хотя лицо одного украшали какие-то рисунки, и он говорил в приказном тоне.
«Четыре воина и шаман… Без шансов,» — обречённо подумал старик.
А во дворце даже не знают, куда он уехал. Возможно, вообще сочтут его сообщником Патриса, виновным в нападении на Элеонору. Лишь бы худшего не случилось! Хоть бы они начали разбирательство, а не действовали сгоряча! Назначили бы суд. Вызвали бы инквизиторов и привлекли придворных магов. Увидели бы след шамана, как и он…
«Маловероятно…» — в мыслях Менфис качал головой и привычным жестом задумчиво оглаживал бороду, а на деле старался не касаться языком грязной тряпки со вкусом земли во рту.
Магический след в воздухе таял слишком быстро. И шаман вряд ли оставил на месте преступления хоть какие-то ещё улики. Если уж баракорцу удалось обдурить его, хотя Менфис почти постоянно находился рядом с Патрисом, и всё равно не заметил, что принца околдовали… Ведь наверняка шаман воздействовал на разум мальчика не раз: жених должен был как-то спрятать кинжал в парадных одеждах уже после того, как слуги помогли ему облачиться. А уж затем его нужно было второй раз зачаровать прямо в зале, чтобы напасть. Менфис знал и раньше, конечно, что умелые шаманы могут буквально влезть в голову животному или человеку и управлять им, видеть его глазами, говорить вместо него… Но чтобы магу, пусть и молодому? Осознание случившегося шокировало.
И потом, с какой целью баракорцы это сделали? Развязать новую войну? Просто убить ещё нескольких магов?
Когда почти пятьдесят лет назад баракорский вождь Но-Хад сумел объединить под своим началом десятки племён и повёл войско степных кочевников на бывшую империю Аркен-Хар, уничтожить главных защитников империи — волшебников — ему помог Мастер Проклятий Данис с учениками. Они накладывали необратимые проклятия на защитников, и те постепенно угасали, отдавая магические силы заклинателям. Данис погиб в битве при столице Амбер, но его последователи помогли Но-Хаду захватить весь Аркен-Хар. К тому моменту большинство магов и армия империи погибли. Нельзя сказать, чтобы при баракорцах Аркен-Хар процветал. Люди боялись жестоких степняков и их демонических богов. Кочевники же боялись знаний и культуры, сжигая книги и разрушая храмы. Смерть и разруха поселились в стране надолго. Некогда великая империя, уже и без того ослабевшая, пришла в упадок. После смерти Но-Хада лишь спустя два года власть сумел захватить уцелевший волшебник Брайфон. Он изгнал остатки захватчиков обратно в степи, но и тогда страна не оправилась от удара. И вот спустя несколько лет баракорцы вернулись, пусть и как шпионы. С какими целями?
Скорее всего, их мог по-настоящему испугать союз двух правителей-магов. Аркен-Хар и Аландрия вместе могли бы стать великой страной, как некогда империя Амбериона. И, конечно, у Патриса и Элеоноры родились бы одарённые дети…
Тягостные размышления мучили Менфиса до заката. Он крутил в голове варианты того, что случилось в Митсале после его отъезда, и как предотвратить новую войну, которая погубит ещё больше жизней. Он так и не придумал, как спастись из плена. Оставалось отдаться воле судьбы и молиться богине Фреятрон.
С наступлением сумерек баракорцы затоптали костёр, рывком подняли мага на ноги и повели на север. Двое впереди, двое сзади. Разрисованный к тому времени куда-то ушёл и не вернулся. Менфис попробовал что-то промычать, но один из головорезов грозно рыкнул на мага и сунул кулак в лицо. Разговоры их явно не интересовали.
Они шли всю ночь, днём сделали привал, а с закатом двинулись в путь снова. Менфису позволяли облегчиться, давали воды, вливая насильно в рот из фляги и тут же затыкая обратно, — чтобы не сумел вымолвить заклятия. К концу третьей ночи старик ослаб настолько, что еле передвигал ноги, мысли путались. Поэтому он даже не осознал, почему закричали баракорцы, выхватили изогнутые мечи.
Над ухом просвистела стрела, Менфис рефлекторно упал на землю и скрючился. Прозвучал женский крик, похожий на боевой клич. Перед глазами мелькнули чьи-то бордовые сапоги и тяжёлые воинские, с металлическими наколенниками. Зазвенели клинки, в воздухе запахло магией, а потом палёным. Рядом упало тело баракорца. Уже через пару минут шум утих, и кто-то тронул его за плечо:
— Эй, уважаемый, как там вас, Менфис, кажется? Вы же Менфис, да?
— Да он это, он, — скептически заметил обладатель алых одеяний, говоривший с едва заметным аландрийским акцентом. — Я видел его на свадьбе у постамента…
— Мне тоже выдали подходящее описание: седой, бородатый, загорелый, синие с золотом одежды.
— Да вытащите вы ему кляп, в конце концов! — это девушка. — Он не может даже кивнуть, судя по виду. Дайте воды.
Когда его прислонили к дереву, вытащили тряпку изо рта и дали напиться, Менфис, наконец, смог сфокусироваться. Перед ним стояли широкоплечий, закованный в доспех рыцарь с пронзительным серым взором; одетая в легкую кожаную броню симпатичная русая воительница и темноволосый инквизитор явного южного происхождения в форменных алых одеяниях, старавшийся выглядеть равнодушным. Странная компания. И смутно знакомая.
— Благодарю. Кто… кто вы?
— Судьба твоя, — мрачно бросил воин.
— Да погоди ты, судьба! — девушка присела на корточки рядом с волшебником. — Меня зовут Виктория. Это Гордон, рыцарь из гвардии наместника, и инквизитор Махуд, уполномоченный именем лорда Гаррета Сертана вершить правосудие на месте. В крайнем случае. Если будете активно сопротивляться.
Она внимательно посмотрела на его реакцию, но Менфис лишь устало кивнул:
— Вы спрашивали… Да, Менфис — это я.
— Нас послали за вами из дворца, уважаемый, — продолжил рыцарь. — Вас считают причастным к убийству Элеоноры Сертан. И то, что вы сбежали сразу после нападения принца, вряд ли служит оправданием. Вы должны это понимать.
— Патрис… Элеонора… Они живы?
— Принца казнили за убийство наследницы. Она также скончалась от яда, не успели спасти, — сухо констатировал инквизитор, глядя на свои вычищенные ногти.
Менфис хотел вдохнуть, но не смог. Сердце сдавило удавкой. Он хотел заорать, возопить, зареветь, но смог выдавить только жалкий хрип:
— Мой мальчик, как же так, нет… они невиновны… всё баракорцы, шаман…
Он ведь думал о том, что такой исход возможен. Что Патриса могут казнить. Но услышать эту новость оказалось невыносимо больно. По щекам старика непроизвольно полились слёзы, он зашёлся в судорожных всхлипах и согнулся пополам, уткнувшись в колени. Он не мог даже закрыть лицо руками, всё ещё связанными.
Прошло какое-то время, и краем уха, остатками ошарашенного сознания Менфис слышал движения и тихие разговоры. Ему удалось взять себя в руки и восстановить дыхание, но старик всё ещё сидел, сгорбившись, пытаясь собрать мысли воедино. И вдруг почувствовал на руке металл, с прикосновением которого его магическая сила пропала, будто мгновенно ушла в глубины тела и разума, потерялась посреди одолевшего его горя.
Менфис от неожиданности поднял голову и увидел сияющие на браслете алые руны. Вот оно что: магия Крови, которая позволяет блокировать другую магию. Что ж, этого следовало ожидать.
После того как на нём застегнулся браслет, троица явно перестала опасаться волшебника. Виктория развязала ему руки и ноги и, сочувственно улыбаясь, предложила краюху хлеба и кусок сыра.
— Ну, будет, господин Менфис, — бросил Махуд почти презрительно. — Молодых уже не вернуть. А вы ещё можете помочь нам разобраться и поймать виновных, раз уж вы говорите, что принц ни при чём, а виноваты шаманы. Мы готовы выслушать вашу версию.
Менфис кивнул, вытер рукавом влажное лицо и с благодарностью принял еду.
— Допустим, баракорцев мы действительно увидели, и они почему-то схватили вас, — кивнул в сторону четырёх трупов Гордон. — Так что случилось?
Менфис глубоко вздохнул, наконец выпрямился и, стараясь держать подобающее главному магу Аландрии лицо, рассказал отряду спасителей всё, с момента, как почуял чуждую магию в свадебном зале. Он говорил небыстро и порой останавливался, чтобы лучше подобрать слова на неродном языке.
— Они вели меня в какой-то пещер и говорили о пред… главном шамане. Говорили «дети», но я так и не понял этот смысл, — подвёл итог волшебник. Обвёл взглядом посланников лорда: — Я хочу знания, что делает Баракор опять здесь. Хочу… Хотел бы с вами знать, что там, в пещер. Может, мы спасём жизни. Аркен-Хару нужно знать о шаманах.
Во время его рассказа Гордон задумчиво мерил шагами поляну, Махуд стоял напротив и внимательно следил за каждым взглядом и жестом Менфиса, явно надеясь поймать на лжи, а Виктория сидела рядом на пне и периодически сочувственно качала головой. Когда он закончил, некоторое время все молчали. Воин остановился, инквизитор отвернулся, а наёмница поглядывала то на одного, то на другого.
— Что будем делать? — наконец, не выдержала она.
Инквизитор бросил через плечо:
— Пойдём обсудим.
Троица отошла на другой конец прогалины. Менфис же прислонился к дереву, закрыл глаза и постарался отрешиться, чтобы хотя бы немного передохнуть, не думать о случившейся трагедии и почему воля Фреятрон, покровительницы Аландрии, судеб и всех магов воды, привела его к такой судьбе. Богиня завещала плыть по течению, но вовремя делать взмахи руками, чтобы не утонуть. Верную ли реку выбрал маг, когда бросился догонять шамана? Как бы там ни было, сейчас у него точно нет ни паруса, ни весла, чтобы что-то изменить. Можно лишь успокоиться и принять случившееся с достоинством.
Медитация спасала любого волшебника от упадка сил и излишней эмоциональности. Менфис сам не заметил, как начал привычно одними губами произносить молитвы Фреятрон и погрузился в отрешённое состояние.
— Итак, господин Менфис…
Волшебник вздрогнул, очнулся и поднял глаза на худощавого и холодного инквизитора.
— Мы действительно решили сперва проверить ваши слова, а затем уже возвращаться в Митсаль. Если вы говорите правду, то казнить вас на месте будет второй ошибкой. Аркен-Хар ценит волшебников и не может себе позволить просто так убивать всех одарённых направо и налево, пусть даже из другой страны, тем более, ваше преступление не доказано. Поэтому вы пойдёте с нами. Правда, без возможности пользоваться магией, уж не обессудьте.
Менфис смиренно склонил голову:
— Я благодарен вам. Мне равно нет пощады. Нет места в Аландрии. Патрис… — тут его голос предательски сорвался, и после судорожного вдоха маг продолжил: — Не уберёг его. Султан не простит. Но… войну нельзя допускать.
— Точно. И чем скорее двинем, тем лучше, — бросил Гордон. — Поднимайтесь, уважаемый.
Опираясь на дерево, Менфис поднялся. На удивление, после еды и воды у него даже появились силы держаться на ногах. Будь у него магия, он бы восстановил себе силы эффективнее… Но он не мог винить посланников лорда за меры предосторожности. Они делали всё правильно.
Группа снова двинулась по лесу. Один конвой для Менфиса сменился другим, немного более дружелюбным. По крайней мере, Виктория всячески старалась смягчить обстановку и принялась расспрашивать Менфиса о том, каково это — жить в Аландрии. Да и дорога оказалась не столь тяжёлой: выяснилось, что чуть поодаль от поляны троица оставила лошадей. Инквизитор скомандовал Менфису сесть позади него, волшебник без слов подчинился, только на вопрос о направлении прикинул стороны света по утреннему солнцу и уверенно назвал ориентиром видневшийся над деревьями горный пик. А затем, совершенно истощенный ночным переходом и переживаниями, помимо воли уснул, прислонившись к алому плащу.
К предгорьям они выехали спустя несколько часов. Совместной разведкой Гордон и Виктория обнаружили следы, которые вывели группу к пещере. Солнце только начало катиться к горизонту, когда они, спешившись поодаль и наблюдая за входом, решали, как именно зайти, чтобы не привлечь внимания.
— Я могу пойти вперед и подам знак, если на входе не будет караула, — предложила Виктория.
— А если там и вправду шаманские чары? Можешь и не вернуться, — покачал головой Махуд.
— Мы все не лыком шиты. Идёмте вместе.
— А господин Менфис? — с сомнением оглянулась на старика девушка.
Размышления Менфиса прервал глухой треск дерева о его затылок, и сознание поглотила темнота.
— Хык за двор ца? Пор за хык во ту прам так?
— Не жна. Ва ту крца на ждо щкур су нал…
Гавкающие голоса доносились будто из тумана, смысл сказанного разбивался о боль в затылке. Старый волшебник лежал на спине в неудобной позе, с кляпом во рту. В глаза светило такое яркое солнце, что, казалось, если он их откроет, то снова потеряет сознание. Он хотел было инстинктивно простонать и пошевелиться, чтобы сменить положение, но его остановила мысль: «Баракорцы!» Менфис задержал дыхание и какое-то время лежал так, пытаясь понять, не выдал ли он себя.
— Прам за сключ на. Уск! Зар ца ра но? — сказал один из варваров и смачно сплюнул.
— Не су нал. Ру не на жух туз вклад.
Менфис медленно выпустил воздух из горевших лёгких. Голова постепенно прояснялась, хотя приложили его чем-то увесистым. Однако руки оказались связаны за спиной, да и ноги были до боли стянуты веревками. Дикари явно понимали, кто он, и что умелый волшебник может колдовать даже без рук, поэтому предприняли меры предосторожности, чтобы он не освободился.
«Как скверно всё вышло…»
Он постарался прикинуть, на каком расстоянии находятся баракорцы, могут ли они сидеть к нему лицом? Попытавшись чуть-чуть приоткрыть глаза и что-то увидеть из-под ресниц, Менфис лишь убедился в том, что солнце в зените. Значит, он валялся без сознания не меньше двух часов. Почему его не убили? Поразмыслив, Менфис постарался сосредоточиться и использовать все свои познания баракорского языка, чтобы хотя бы понять, что с ним будет дальше.
— За бер нал тоз манч вас ку!
— Нал кран то хищ за ше лукр?
— Зор туз нал се тас.
— Ту нез нар! Дзе той мо хар…
За полчаса из ленивого обмена репликами аландриец смог вытащить хоть какие-то ключевые слова: маги, дети, главный, горы, камни, вечер, тащить… Как будто выходило, что вечером они собирались вести его на встречу с главарем, но при чем тут дети? И как будто магов упоминали во множественном числе и не совсем в отношении Менфиса. По крайней мере, баракорцы не собирались сейчас его убивать, а значит, ещё есть шансы выкарабкаться.
Решив, что худший вариант, который ему сейчас грозит, — ещё один удар по голове, Менфис медленно и осторожно, в несколько этапов всё-таки сменил позу на сносную. Перевалился со спины на бок, повернул голову так, чтобы солнце грело левую щёку. Один из преступников после этого подошёл и пнул старика под колено, проверяя. Менфису стоило усилий не застонать. Зато потом поза дала возможность украдкой оглядеть лагерь: тент над баракорцами, костер, мясо на вертеле. Их оказалось пятеро. Низкорослые, коренастые, с типичной кожей желтоватого оттенка. Одеты по-аркенхарски, видимо, чтобы привлекать меньше внимания. Кто из них был во дворце, Менфис опознать не смог, хотя лицо одного украшали какие-то рисунки, и он говорил в приказном тоне.
«Четыре воина и шаман… Без шансов,» — обречённо подумал старик.
А во дворце даже не знают, куда он уехал. Возможно, вообще сочтут его сообщником Патриса, виновным в нападении на Элеонору. Лишь бы худшего не случилось! Хоть бы они начали разбирательство, а не действовали сгоряча! Назначили бы суд. Вызвали бы инквизиторов и привлекли придворных магов. Увидели бы след шамана, как и он…
«Маловероятно…» — в мыслях Менфис качал головой и привычным жестом задумчиво оглаживал бороду, а на деле старался не касаться языком грязной тряпки со вкусом земли во рту.
Магический след в воздухе таял слишком быстро. И шаман вряд ли оставил на месте преступления хоть какие-то ещё улики. Если уж баракорцу удалось обдурить его, хотя Менфис почти постоянно находился рядом с Патрисом, и всё равно не заметил, что принца околдовали… Ведь наверняка шаман воздействовал на разум мальчика не раз: жених должен был как-то спрятать кинжал в парадных одеждах уже после того, как слуги помогли ему облачиться. А уж затем его нужно было второй раз зачаровать прямо в зале, чтобы напасть. Менфис знал и раньше, конечно, что умелые шаманы могут буквально влезть в голову животному или человеку и управлять им, видеть его глазами, говорить вместо него… Но чтобы магу, пусть и молодому? Осознание случившегося шокировало.
И потом, с какой целью баракорцы это сделали? Развязать новую войну? Просто убить ещё нескольких магов?
Когда почти пятьдесят лет назад баракорский вождь Но-Хад сумел объединить под своим началом десятки племён и повёл войско степных кочевников на бывшую империю Аркен-Хар, уничтожить главных защитников империи — волшебников — ему помог Мастер Проклятий Данис с учениками. Они накладывали необратимые проклятия на защитников, и те постепенно угасали, отдавая магические силы заклинателям. Данис погиб в битве при столице Амбер, но его последователи помогли Но-Хаду захватить весь Аркен-Хар. К тому моменту большинство магов и армия империи погибли. Нельзя сказать, чтобы при баракорцах Аркен-Хар процветал. Люди боялись жестоких степняков и их демонических богов. Кочевники же боялись знаний и культуры, сжигая книги и разрушая храмы. Смерть и разруха поселились в стране надолго. Некогда великая империя, уже и без того ослабевшая, пришла в упадок. После смерти Но-Хада лишь спустя два года власть сумел захватить уцелевший волшебник Брайфон. Он изгнал остатки захватчиков обратно в степи, но и тогда страна не оправилась от удара. И вот спустя несколько лет баракорцы вернулись, пусть и как шпионы. С какими целями?
Скорее всего, их мог по-настоящему испугать союз двух правителей-магов. Аркен-Хар и Аландрия вместе могли бы стать великой страной, как некогда империя Амбериона. И, конечно, у Патриса и Элеоноры родились бы одарённые дети…
Тягостные размышления мучили Менфиса до заката. Он крутил в голове варианты того, что случилось в Митсале после его отъезда, и как предотвратить новую войну, которая погубит ещё больше жизней. Он так и не придумал, как спастись из плена. Оставалось отдаться воле судьбы и молиться богине Фреятрон.
С наступлением сумерек баракорцы затоптали костёр, рывком подняли мага на ноги и повели на север. Двое впереди, двое сзади. Разрисованный к тому времени куда-то ушёл и не вернулся. Менфис попробовал что-то промычать, но один из головорезов грозно рыкнул на мага и сунул кулак в лицо. Разговоры их явно не интересовали.
Они шли всю ночь, днём сделали привал, а с закатом двинулись в путь снова. Менфису позволяли облегчиться, давали воды, вливая насильно в рот из фляги и тут же затыкая обратно, — чтобы не сумел вымолвить заклятия. К концу третьей ночи старик ослаб настолько, что еле передвигал ноги, мысли путались. Поэтому он даже не осознал, почему закричали баракорцы, выхватили изогнутые мечи.
Над ухом просвистела стрела, Менфис рефлекторно упал на землю и скрючился. Прозвучал женский крик, похожий на боевой клич. Перед глазами мелькнули чьи-то бордовые сапоги и тяжёлые воинские, с металлическими наколенниками. Зазвенели клинки, в воздухе запахло магией, а потом палёным. Рядом упало тело баракорца. Уже через пару минут шум утих, и кто-то тронул его за плечо:
— Эй, уважаемый, как там вас, Менфис, кажется? Вы же Менфис, да?
— Да он это, он, — скептически заметил обладатель алых одеяний, говоривший с едва заметным аландрийским акцентом. — Я видел его на свадьбе у постамента…
— Мне тоже выдали подходящее описание: седой, бородатый, загорелый, синие с золотом одежды.
— Да вытащите вы ему кляп, в конце концов! — это девушка. — Он не может даже кивнуть, судя по виду. Дайте воды.
Когда его прислонили к дереву, вытащили тряпку изо рта и дали напиться, Менфис, наконец, смог сфокусироваться. Перед ним стояли широкоплечий, закованный в доспех рыцарь с пронзительным серым взором; одетая в легкую кожаную броню симпатичная русая воительница и темноволосый инквизитор явного южного происхождения в форменных алых одеяниях, старавшийся выглядеть равнодушным. Странная компания. И смутно знакомая.
— Благодарю. Кто… кто вы?
— Судьба твоя, — мрачно бросил воин.
— Да погоди ты, судьба! — девушка присела на корточки рядом с волшебником. — Меня зовут Виктория. Это Гордон, рыцарь из гвардии наместника, и инквизитор Махуд, уполномоченный именем лорда Гаррета Сертана вершить правосудие на месте. В крайнем случае. Если будете активно сопротивляться.
Она внимательно посмотрела на его реакцию, но Менфис лишь устало кивнул:
— Вы спрашивали… Да, Менфис — это я.
— Нас послали за вами из дворца, уважаемый, — продолжил рыцарь. — Вас считают причастным к убийству Элеоноры Сертан. И то, что вы сбежали сразу после нападения принца, вряд ли служит оправданием. Вы должны это понимать.
— Патрис… Элеонора… Они живы?
— Принца казнили за убийство наследницы. Она также скончалась от яда, не успели спасти, — сухо констатировал инквизитор, глядя на свои вычищенные ногти.
Менфис хотел вдохнуть, но не смог. Сердце сдавило удавкой. Он хотел заорать, возопить, зареветь, но смог выдавить только жалкий хрип:
— Мой мальчик, как же так, нет… они невиновны… всё баракорцы, шаман…
Он ведь думал о том, что такой исход возможен. Что Патриса могут казнить. Но услышать эту новость оказалось невыносимо больно. По щекам старика непроизвольно полились слёзы, он зашёлся в судорожных всхлипах и согнулся пополам, уткнувшись в колени. Он не мог даже закрыть лицо руками, всё ещё связанными.
Прошло какое-то время, и краем уха, остатками ошарашенного сознания Менфис слышал движения и тихие разговоры. Ему удалось взять себя в руки и восстановить дыхание, но старик всё ещё сидел, сгорбившись, пытаясь собрать мысли воедино. И вдруг почувствовал на руке металл, с прикосновением которого его магическая сила пропала, будто мгновенно ушла в глубины тела и разума, потерялась посреди одолевшего его горя.
Менфис от неожиданности поднял голову и увидел сияющие на браслете алые руны. Вот оно что: магия Крови, которая позволяет блокировать другую магию. Что ж, этого следовало ожидать.
После того как на нём застегнулся браслет, троица явно перестала опасаться волшебника. Виктория развязала ему руки и ноги и, сочувственно улыбаясь, предложила краюху хлеба и кусок сыра.
— Ну, будет, господин Менфис, — бросил Махуд почти презрительно. — Молодых уже не вернуть. А вы ещё можете помочь нам разобраться и поймать виновных, раз уж вы говорите, что принц ни при чём, а виноваты шаманы. Мы готовы выслушать вашу версию.
Менфис кивнул, вытер рукавом влажное лицо и с благодарностью принял еду.
— Допустим, баракорцев мы действительно увидели, и они почему-то схватили вас, — кивнул в сторону четырёх трупов Гордон. — Так что случилось?
Менфис глубоко вздохнул, наконец выпрямился и, стараясь держать подобающее главному магу Аландрии лицо, рассказал отряду спасителей всё, с момента, как почуял чуждую магию в свадебном зале. Он говорил небыстро и порой останавливался, чтобы лучше подобрать слова на неродном языке.
— Они вели меня в какой-то пещер и говорили о пред… главном шамане. Говорили «дети», но я так и не понял этот смысл, — подвёл итог волшебник. Обвёл взглядом посланников лорда: — Я хочу знания, что делает Баракор опять здесь. Хочу… Хотел бы с вами знать, что там, в пещер. Может, мы спасём жизни. Аркен-Хару нужно знать о шаманах.
Во время его рассказа Гордон задумчиво мерил шагами поляну, Махуд стоял напротив и внимательно следил за каждым взглядом и жестом Менфиса, явно надеясь поймать на лжи, а Виктория сидела рядом на пне и периодически сочувственно качала головой. Когда он закончил, некоторое время все молчали. Воин остановился, инквизитор отвернулся, а наёмница поглядывала то на одного, то на другого.
— Что будем делать? — наконец, не выдержала она.
Инквизитор бросил через плечо:
— Пойдём обсудим.
Троица отошла на другой конец прогалины. Менфис же прислонился к дереву, закрыл глаза и постарался отрешиться, чтобы хотя бы немного передохнуть, не думать о случившейся трагедии и почему воля Фреятрон, покровительницы Аландрии, судеб и всех магов воды, привела его к такой судьбе. Богиня завещала плыть по течению, но вовремя делать взмахи руками, чтобы не утонуть. Верную ли реку выбрал маг, когда бросился догонять шамана? Как бы там ни было, сейчас у него точно нет ни паруса, ни весла, чтобы что-то изменить. Можно лишь успокоиться и принять случившееся с достоинством.
Медитация спасала любого волшебника от упадка сил и излишней эмоциональности. Менфис сам не заметил, как начал привычно одними губами произносить молитвы Фреятрон и погрузился в отрешённое состояние.
— Итак, господин Менфис…
Волшебник вздрогнул, очнулся и поднял глаза на худощавого и холодного инквизитора.
— Мы действительно решили сперва проверить ваши слова, а затем уже возвращаться в Митсаль. Если вы говорите правду, то казнить вас на месте будет второй ошибкой. Аркен-Хар ценит волшебников и не может себе позволить просто так убивать всех одарённых направо и налево, пусть даже из другой страны, тем более, ваше преступление не доказано. Поэтому вы пойдёте с нами. Правда, без возможности пользоваться магией, уж не обессудьте.
Менфис смиренно склонил голову:
— Я благодарен вам. Мне равно нет пощады. Нет места в Аландрии. Патрис… — тут его голос предательски сорвался, и после судорожного вдоха маг продолжил: — Не уберёг его. Султан не простит. Но… войну нельзя допускать.
— Точно. И чем скорее двинем, тем лучше, — бросил Гордон. — Поднимайтесь, уважаемый.
Опираясь на дерево, Менфис поднялся. На удивление, после еды и воды у него даже появились силы держаться на ногах. Будь у него магия, он бы восстановил себе силы эффективнее… Но он не мог винить посланников лорда за меры предосторожности. Они делали всё правильно.
Группа снова двинулась по лесу. Один конвой для Менфиса сменился другим, немного более дружелюбным. По крайней мере, Виктория всячески старалась смягчить обстановку и принялась расспрашивать Менфиса о том, каково это — жить в Аландрии. Да и дорога оказалась не столь тяжёлой: выяснилось, что чуть поодаль от поляны троица оставила лошадей. Инквизитор скомандовал Менфису сесть позади него, волшебник без слов подчинился, только на вопрос о направлении прикинул стороны света по утреннему солнцу и уверенно назвал ориентиром видневшийся над деревьями горный пик. А затем, совершенно истощенный ночным переходом и переживаниями, помимо воли уснул, прислонившись к алому плащу.
К предгорьям они выехали спустя несколько часов. Совместной разведкой Гордон и Виктория обнаружили следы, которые вывели группу к пещере. Солнце только начало катиться к горизонту, когда они, спешившись поодаль и наблюдая за входом, решали, как именно зайти, чтобы не привлечь внимания.
— Я могу пойти вперед и подам знак, если на входе не будет караула, — предложила Виктория.
— А если там и вправду шаманские чары? Можешь и не вернуться, — покачал головой Махуд.
— Мы все не лыком шиты. Идёмте вместе.
— А господин Менфис? — с сомнением оглянулась на старика девушка.
